Текст книги "Каникулы на халяву или реалити-шоу для Дурака"

Автор книги: А. Котенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Значит, угрозы царице…

– Именно, как мы с тобой вчера и поняли. Извини, конечно, что я лезу в твои отношения с мумией, но сделай что-нибудь полезное, посодействуй следствию.

– Чего? – Маша несколько смутилась от таких серьезных интонаций брата. – Кстати, я просто шла мимо, увидела в окно, что он дома и решила зайти. А это ты оказался, нехороший. Так что, я с ним не договаривалась на сейчас.

– Кроме своих шуров-муров не забудь допросить его! Аккуратенько так…

Иван направился домой, а сестра догнала его и пошла рядом.

Программа 7. Папарацци

Жена – это жена, а сестра – это бывшая жена.

(Тутанхамон)

Утренний стол во дворце фараона ломился от яств. Древние диет не знали и наедались отменно. Хотя, судя по их внешности, не полнели. Тутанхамон с двумя своими любимыми женщинами, Кией и Анхесенпаамон, сидел во главе стола. По левую руку от его жены играли финиковыми косточками три младшие сестренки. Все девочки были примерно одного возраста и, окажись они года на четыре постарше, то можно было бы предположить, что они из гарема юного фараона. Старшую, Бекетатон, пророчили в жены одному знатному вавилонскому то ли вельможе, то ли даже принцу. Конечно, у девочки ничего и не спрашивали. Какие времена, такие и нравы. Да и сам правитель женился на Анхесенпаамон, потому что так решили родители.

Заботливая Мерит и несколько помощниц-служанок уже наполнили тарелки венценосной семьи завтраком, когда в трапезную вошла троица заместителей фараона по разным вопросам: Эйе, Сехемра и Хоремхеб. Все трое выглядели усталыми и измотанными, одежда на всех троих свисала неестественным образом. Морда леопарда на шкуре, что всегда носил Сехемра, вообще, оказалась случайно примотанной лентой и, вместо того, чтобы болтаться на уровне колен, торчала из-за пояса. Эйе же, вообще, будто нарочно забыл подпоясаться, а Хоремхеб повязал на бедра длинную зеленую материю с желтыми кисточками. Так и наводит вид этих чиновников на мысль, что они всю ночь не спали и занимались чем-то откровенно бесполезным.

Все трое синхронно зыркнули на уплетающего за обе щеки фараона и уселись по правую руку от Кии. Ни один из троицы не мог решить, кто же из них главнее, поэтому они всегда соревновались в разных глупостях, будь то поедание бананов, ловля бабочек в саду или еще что. Победитель по уговору должен был сесть ближе к горячо любимой женщине и ее сыну, но, несмотря на результаты этих дурацких соревнований, всё равно сразу после Кии садился, Эйе, потом Сехемра, а лишь потом Хоремхеб, будто по длине имен сортировались.

Митаннийская принцесса же была женщиной резкой и своенравной. За всю свою жизнь она любила только одного человека, отца своих сыновей. За что можно было любить этого больного на голову, болезненного и уродливого Эхнатона – не известно. Но чем красивее женщина, тем к более непривлекательному мужчине ее тянет. Почему так – наверное, закон притяжения противоположностей. Нефертити и Кия, две жены Эхнатона, были одна прекраснее другой.

А когда фараон-еретик умер, каждый из троицы 'министров' предлагал руку и сердце сероглазой красотке, но эта гордая женщина для каждого из них нашла достойный отпор. Кия вила из трех самых видных чиновников Кемета отличные веревки, несмотря на то, что она была до гробовой доски обязана Хоремхебу. Хозяин 'Дома войны' восемь лет назад спрятал опальную вторую жену правителя во дворце под личиной служанки её младшего сына, вместо того, чтобы казнить и бросить тело в пустыне на съедение шакалам. Чем отплачивала Кия за спасение, знали в Кемете абсолютно все.

Уже почти семь лет прошло, как она овдовела, но ни один из троицы не сдался. Как-то, правда, Сехемра подслушал разговор в коридорах, будто Эйе и Хоремхеб ухаживают за этой женщиной только из принципа, лишь бы она не досталась ему, противному жрецу. Но, судя по их действиям, они слишком хорошо вошли в роль.

Вот так и выходило: все трое знали о намерениях и действиях друг друга и чуть ли не соревнование устроили 'Кто быстрее охмурит Кию'. Но, увы, из этого получился бег на длинную дистанцию. Да и старики уже давно утратили ту молодецкую удаль, которая нравится женщинам.

Если бы Иван видел это состязание, вспомнил бы мюзикл про Эсмеральду и инсценировал бы надоевшую многим россиянам 'Бэлль' на кеметский манер: сначала к чужестранке пристает уродливый толстячок, потом – хитрюга-жрец, а под конец – военный. Почти по Гюго, однако! Все это было бы, устройся русский студент министром культуры каким-нибудь, а не сыщиком. Но история не терпит сослагательного наклонения, так что мюзиклу, увы, не суждено было порадовать фараона Тутанхамона и его приближенных.

Но вернемся к нашей троице. На этот раз Кия ни одного из них не интересовала, что, между прочим, немного ее обидело. Как ни странно, но гордая царевна так привыкла к придурковатым выходкам троих стариков, что без оных ей становилось просто скучно.

– Ваше величество, – обратился Эйе к сыну Кии.

Фараон оторвался от еды и с удивлением посмотрел на подчиненного. Что-то не то, коли сегодня не будет веселья с ухаживаниями. Такой забавы старики публику лишают! Ведь сегодня по расписанию за Кией должен был ухлестывать именно Эйе.

– Вчера ночью во дворце был пойман чужестранец-заговорщик, – продолжал начатую им фразу Хоремхеб, – догадываетесь, кто?

– Наверное, семит какой-нибудь треклятый? – предположил Тутанхамон, откусив от манго.

– Нет, Ваше величество, разум, здоровье, сила, – продолжил уже жрец, – да убьет меня Амон, если я лгу, но это высокий человек из Раши, тот еретик, что песни смел вам напевать, которого еще все Дураком величают.

Фараон с женой переглянулись. О чем они подумали – неизвестно, но доносчик не унимался:

– Его кинули в погреб, чтобы наутро вы приказали закопать его заживо по ту сторону Хапри, а он говорил…

– Что у него специальное задание от царя Раши, – подхватил рассказ военачальник, – убить Его величество, разум, здоровье, сила, и всю венценосную семью, а потом вывесить тела ваши перед народом, чтобы люди надругались над вами! Потому что вы все тайно поклоняетесь Атону!

– Вот как!.. – многозначительно протянул фараон, доедая фрукт, – после завтрака отведете меня к этому негоднику, покажу я ему, где Сет зимует.

Все трое довольно потирали руки. Женщины же в ужасе смотрели на спокойно завтракавшего правителя. Подумать только, если верить словам троих стариков, то над всем царским родом Кемета висела нехилая опасность, а глава семьи спокойно жевал фрукты, закусывая выпечкой закусывая ентвителяа и ее сыну.

– Ничего, девочки, – сказал фараон, когда наелся, – я разберусь, никого из нас клеветник не тронет.

Малышки особо не поняли ничего из происходящего, Анхесенпаамон потупила взгляд, а Кия лишь укоризненно покачала головой, мол, сын, ты слишком беспечен. Но Тутанхамон обнял мать за плечи и сказал:

– Мама, может, когда-то я и ошибался, но Амон свидетель, все будет хорошо.

Кия резко отвернулась от сына и отправилась к себе в покои, не сказав и слова. Фараон глубоко вздохнул и бросил себе под нос:

– Мама-мама, Иван Дурак не виноват…

Тутанхамон с двумя стражниками и троицей неунывающих стариков спустился в подземелье. Сехемра и Хоремхеб вырвались вперед и побежали к тому месту, где в темноте можно было различить силуэт связанного человека, но вдруг отпрянули, словно там лежало что-то несусветное.

Фараон в компании стражников и Эйе прошел мимо них, а когда охрана осветила связанное 'тело', правитель не смог сдержать смеха.

Там, где должен был сидеть человек, располагалась композиция из мешков, весьма по форме напоминающая тело. А на мешке, который служил туловищем псевдо-Ивану, было написано углем кривыми-кривыми иероглифами: 'Сам дурак!'

– Это не весело! – хором закричали все сопровождающие фараона.

– Этот злодей хочет вас убить, – продолжил за всех Хоремхеб, – а вы… вы… смеетесь над его смекалкой!

Тутанхамон, просмеявшись, посмотрел в потолок, будто искал там пятый угол комнаты, запасной выход или еще какую диковинку, и спросил:

– А почему это уважаемый жрец Сехемра ночью не спит, а бдит, ищет, кто же во дворце занимается отловом Иванов Дураков? Как бы люди в храме у этого жреца не стали роптать, что верховный жрец их по девкам пустился…

Да, доносчик выглядел совершенно невыспавшимся. Чего и говорить про его одеяние. Правда, за время завтрака жрец-таки перевязал пояс. Но от последнего заявления своего юного господина он потупил взгляд и закрыл лицо рукой.

– Жрец Сехемра, – возразил на обвинение Тутанхамона Хоремхеб, – никогда не станет по девкам гулять, и руки марать о преступников из Раши не будет, да разгневаются на него Боги за подобные выходки. А Ивана словил прислужник ваш, толстый Чиби.

Что и говорить, все трое выглядели подозрительными. Никто из них мало того, что не спал, но знал, и достаточно много, чтобы наговорить до тех пор, пока фараон им не поверит, что ни один непричастен. Или же все трое, не сговариваясь, решили ночью погулять по коридорам и послушать сплетни дворцовых слуг. Однако подобным делом они никогда в жизни не занимались. Как сказал бы Иван Дурак: 'Не папарацци они, чтобы для желтой прессы клубничку собирать!'

– Господин Тутанхамон, – предвосхитил очередной вопрос фараона Эйе, – мы с Хоремхебом спали. Честно-честно, в одной комнате спали!

– И на одном ложе, – ухмыльнулся фараон, взявшись обеими руками за длинную трость, и, хихикая, уткнулся лбом в ее наконечник.

А вот теперь Иван Дурак, будь он сейчас в погребе, заметил бы: 'В каждой шутке есть доля шутки'. Оба покраснели до кончиков ушей и топтались на месте, желая заорать на весь дворец: 'Он раскусил нас, негодник!'

Тутанхамон многозначительным взглядом окинул этих двоих, мол, понятно все с ними, почему не выспались, и еще много интересного из их жизни понятно. Надо будет рассказать уважаемой Мутнеджимет[33]33
  Дочь Эйе.


[Закрыть], что ее папочка вытворяет. Только не ясно, зачем этим двоим Кия далась. Особенно Хоремхебу. Половина непотребных картинок на домах в бедных кварталах как раз про благодарности Кии военачальнику[34]34
  Хотите верьте, хотите – нет, но подобные рисунки, действительно существовали.


[Закрыть], а оказывается… Но… их проблемы.

– Так, с этими понятно, – отмахнулся фараон от смущенной парочки и обратился к жрецу, – проводите меня, господин Сехемра, к Чиби, поймавшему Ивана Дурака. А по дороге расскажите, кто вам троим-то успел столько наплести?

Фараон на пару с ним поднялся в коридор, за ними последовали и стражники, и пристыженные Эйе с Хоремхебом. Сехемра указал в сторону комнат для прислуги, а сам, сославшись на неотложные дела в храме, был таков. Как только жрец-доносчик скрылся из вида, фараон остановил всех остальных и сказал:

– Отбой! Что-то мне не интересно с Чиби общаться.

Эйе с Хоремхебом переглянулись. Хмм, что-то странно ведет себя их господин. Но воля фараона превыше всего.

– Всё! Разошлись по домам! – скомандовал он.

Вскоре все стало ясно. Но коридору в сторону компании 'следователей' легкой походкой шла Анхесенпаамон. Когда-когда, а при общении с любимой женой владыку положено оставить наедине. И все четверо бросились врассыпную и вскоре скрылись из вида. Не факт, что они не подглядывали из-за угла и не наматывали на ус, сотворяя очередную сплетню о любви Великих, которую через два дня нарисуют в виде комикса на стенах чьего-нибудь сарая.

Фараон вытянул руку вперед, и маленькая ладонь царевны опустилась на его огромную пятерню.

– Ты… убил его? – дрожащим голосом спросила Анхесенпаамон.

– Нет, он сбежал, – он был больше, чем просто спокоен.

А на лице царицы был больше, чем страх. На ее черные выразительные глаза навернулись слезы. Девушка крепко обняла мужа за талию и прижалась головой к его груди. Он положил ей свободную от трости руку на плечо. Быть высоким среди низкорослых – не самое лучшее.

– Да успокойся ты, никто тебя не убьет и твоих сестер не тронет, поняла?

Она подняла заплаканное лицо и жалобно посмотрела мужу в глаза. Такой уверенности и непреклонности она еще ни разу не видела в его взгляде. Даже когда вся семья уезжала из Ахетатона, и когда Тутанхамон заключил договор то ли с хеттами, то ли с ассирийцами насчет полуострова, он не был таким. А сейчас, когда страшный варвар грозился убить всю семью, он спокоен и холоден.

– Правда?

– Обещаю, да будут Боги свидетелями моих слов! Иван Дурак тут не причем. Он слишком добрый, чтобы быть убийцей.

Он прижал жену к груди так крепко, что у нее замирало дыхание. Трость упала на пол. Анхесенпаамон смотрела в сторону, туда, где открывался вид на сады и город. Он наклонил голову и поцеловал ее в лоб.

– Ты меня не любишь, Тутанхамон, иначе бы в губы целовал, – грустно сказала она.

Да, фараон не любил свою супругу. Его женили на ней в восемь лет, а порешили, что Ахесенпаамон – его единственная и неповторимая суженая, и того раньше, в день его появления на свет. Когда они поженились, был еще жив отец, а ей тогда только исполнилось десять лет. Она старше его на два года, в детстве эта разница очень сильно ощущалась. Было время, когда не он, а она наклоняла голову, чтобы поцеловать своего жениха. Но дети вырастают: сейчас, когда ему уже восемнадцать, а ей – двадцать, разница эта не ощущается, они уже взрослые люди. Но тогда-то, тогда… Они просто были лучшими друзьями, когда Эхнатон и Нефертити решили их поженить. Несмотря на священные узы брака, 'друзья по песочнице' такими и оставались, пока не выросли. Потом у них вышло что-то вроде 'стерпится-слюбится', но все равно, стерпевшееся никогда не может стать великим чувством, ради которого горы свернешь или жизнь опасности подвергнешь. Он твой муж, а она – твоя жена, то, с чем приходится мириться. Вам нужны дети? Пожалуйста. Но не больше. Но не лучше. Все это длится недолго, пока…

– Я… – начал Тутанхамон, – я люблю маму, так?

Анхесенпаамон кивнула, а он продолжал:

– А еще я люблю четырех сестренок, пятая умерла, а шестая пропала после смерти мужа, так?

– Но я, – надув губы от обиды, буркнула Анхесенпаамон, – я же твоя жена!

– Я люблю тебя, сестренка, – прошептал он.

Он любил… свою сестру, да-да, свою сводную сестру, дочь Нефертити и его отца, но жена Анхесенпаамон – вот что было совсем несуразным, не из этой жизни. Да, у жены родилось от него две дочери. Но в том-то и дело, что только родилось. Прошедшее – уже кануло в лету, ему никогда не стать настоящим и будущим. Их дети умерли от наследственных болезней, не прожив и десяти дней. И что же связывало Тутанхамона и Анхесенпаамон как мужа и жену? Так и напрашивалось это ужасное слово – 'прошлое'. Тяжелое, полное как радостей, так и трагедий прошлое. То, что было, ушло, и его уже никогда не возвратить.

– Я хочу жениться на девушке, которую люблю, сестренка, – тихо сказал он, – нет, ты не хуже её, ты в чем-то даже лучше. Ты просто другая, Анхесенпаамон.

– Но ты променял меня на нее, – в голосе девушки, кроме трагизма, ничего больше не ощущалось. – Как когда-то наш отец променял мою маму на твою.

– Ты не поняла, – покачал головой он, – нет никого лучше моей старшей сестры Анхесенпаамон, но я недавно осознал, что сестра может быть только сестрой.

В глазах у девушки было тотальное непонимание. Только что-то в ее груди успокаивало душу, говорило: 'Так лучше, так надо…'

Она разжала руки. Ей больше не хотелось обнимать его. И больше она не хотела говорить с ним о любви, о братьях и сестрах. Она отошла от Тутанхамона и резко сказала:

– Пообещай, что ноги убийцы не будет больше в нашем доме. А то он вчера приходил, о серьгах что-то вопрошал, а их я отдала как жертву Анубису…

Они стояли на проходе между двумя зданиями, накрытым гибкими ветвями дерева, обвитого цветущими вьюнами. Трость валялась на полу, но Тутанхамон и без нее уверенно стоял на ногах, сжав кулаки. Утренний, но такой горячий ветер шуршал складками их полупрозрачных, украшенных золотыми вышивками одежд. Длинный хвост Анхесенпаамон от этого ветра развевался так, что волосы хлестали ее по лицу. Они не желали подойти друг к другу, чтобы обняться. Казалось, между ними вырастала высокая невидимая стена. Тутанхамон потупил взгляд и поправил рукой сбившуюся набок чёлку, а потом резко поднял голову и уставился на супругу. Он поднял бровь от удивления. Анубис… это уже что-то новенькое:

– Какому еще Анубису?

– Богу Смерти, – удивленно сказала жена таким тоном, будто ее муж этого никогда не знал. – Иван Дурак начал уверять меня, что это не Бог, а ряженый убийца был. Откуда он все это знал.

– Иван, сестренка, человек учёный, он знает больше всех наших придворных мудрецов и с письменами кеметскими знаком. Не удивлюсь, если настоящий разбойник, присланный потревожить наш покой, стремится избавиться от чужестранца любыми средствами. А что тебе говорил Анубис?

– Да так, ничего особенного, – буркнула Анхесенпаамон и убежала. – Тебя это не касается.

Программа 8. За стеклом

Так, а эту главу не читайте, пожалуйста!

(Иван Дурак, покраснев)

Иван включил компьютер. Все равно, пока сестричка занимается попытками приготовить завтрак на раскаленном камне, делать нечего. А Машка-то явно старалась. Только результаты были неутешительные. Бесформенная пародия на глазунью из купленных за медный дебен яиц не вызываа никакого аппетита. Даже после того, как сестрица побрызгала получившийся завтрак остатками кетчупа, он не стал выглядеть лучше. Да и вкус, как попробовала Маша, в худшую сторону отличался от московских фабричных яичек: пометом воняет, а еще земля на зубах остается, тьфу.

Батареек оставалось всего-то на час работы. Правда, есть еще полностью заряженный компьютер Кирилла, на него в случае чего пересесть можно. Да и аккумулятор на всякий пожарный стоит под столом.

Ивану очень хотелось поболтать с консолью, представившейся ему богиней Бастет. Парень понял, что в командной строке поселилось неведомое существо, которое, невзирая на ограниченность языка команд, выкидывало Дураку подсказки. Давно он не пользовался помощью Бастет. Но наболело, и парень открыл черное окошко.

 /hello -Bastet

 *HI!!! =^_^=

 /hint

 *Help Irina Semenova =^_^=[35]35
  /Привет, Бастет!
  *Приветики!
  /Что мне делать?
  *Помоги Ирине Семеновой.


[Закрыть]

– Это я уже сто раз слышал, – буркнул программист.

Он немного подумал, а потом решил спросить про фараона и быстро нащелкал следующую команду:

 /who -killed -Tutankhamen

 *I don't know =^_^=

 /why

 *I was away =^_^=

 /think

 *I'm console, I can't think! =^_^=[36]36
  /Кто убил Тутанхамона?
  *Я не знаю.
  /Почему?
  *Дела.
  /Тогда подумай.
  *Я консоль, я думать не умею.


[Закрыть]

– Без пол-литра с такой консолью крыша поедет, несмотря на силу трения!

Если программа отказывается помогать и крутит шарманку про Ирку, то хватит чатиться со сбрендившей операционной системой. Искать надо, выслеживать…

В коллекции курсовых работ Ивана Дурака нашлась и программа-детектив с достаточно развитым, но искусственным интеллектом. И начал программист рисовать на листе бумаги схему. Тутанхамон, который знает только о пропаже украшений своей жены и ни о чем больше не догадывается. Анхесенпаамон (читать, Анечка – комм. Ивана), которая отдала украшения как мзду ряженому. Мужчина-заговорщик, военный стратег, имеющий доступ к религиозным ценностям. Девушка-заговорщица, неравнодушная к предыдущему правителю Сменхкара (противному жрецу – комм. Ивана), ненавидящая Кию, как две капли воды похожая на проводницу Иру Семёнову. Эйе – советник фараона (старый хрыч – комм. Ивана). Хоремхеб – военных дел мастер (Гоша Куценко, так легче запомнить – комм. Ивана). Сехемра – хитрющий жрец. Сторож Неб, владелец тайного хода, шпион. Кия – мать правителя, реабилитированный 'враг народа'… и потом Иван дополнил список малозначимыми именами ближайших родственников и слуг. Вроде бы исходные данные вполне достаточны. И детектив запустил компьютерный генератор идей.

Как и следовало ожидать, искусственный интеллект до добра не доведет. Умная программа выдала, что мужчина-заговорщик – это гибрид Сехемра и Хоремхеба, а девушка – это Эйе.

– Прекрасно, да будет вашей женой пингвин-самка, господин программист! – выругался он, вспомнив старый анекдот про умственные способности искусственного интеллекта.

Он недолго убивался над полученным результатом, а потом вдруг заметил, что у старичка-толстячка не введен пол. Но после исправления ошибки, компьютерный детектив выдал еще более неутешительное: 'Такого подозреваемого в списке нет!' Иван почесал репу, а потом включил нечеткую логику.

– Ну, хотя бы в общих словах, кто она, кого мне искать??? – сказал он, шлёпнув по клавише 'Ввод'.

'Близкая родственница жертвы. Желает вернуть былое могущество!'

– Как ни вертите, как ни крутите, выходит только Нефертити! – буркнул парень, выключая компьютер.

Жаль, что Маши не было рядом, а то бы подсказала, где да как жили близкие родственники правящей династии, не унаследовавшие права на престол. Хотя что-то Ивану подсказывало, что 'обитали' они по ту сторону реки, в Долине Фараонов, в некрополе, а эта девушка, желающая взойти на престол, чудом спаслась при делении наследства и теперь желает получить лакомый кусочек. Про таких в истории либо не оставалось ничего, либо они становились великими, как Клеопатра или Хатшепсут, например. Но так как ни в одном учебнике не упоминалось о последовательнице Тутанхамона, относилась заговорщица Ирка к первой категории. Исторические факты не помогут, нужно полагаться на собственные догадки и размышления.

– Вот Интернету бы чуть-чуть, ну пару мегабайтиков, – протянул Иван, – Яндекс, Гугль и все такое, и раскрыта загадка! Так нет же, отрубили! А я за месяц честно заплатил! Теперь вот мозги парить надо, загадки всяких свинксов разгадывать!

Все шло только к одному: нужно было идти во дворец и снова расспрашивать фараона, его жену и всех-всех-всех.

Программист посмотрелся в зеркало. Нет, в таком виде являться ко двору нельзя: неумытый, лохматый, на скулах щетинка. Хорошо, хоть футболка черная, на ней грязи не заметно. Да и шорты хоть светлые, но не абсолютно белые. Ничего, сойдет. Переодеваться во что-то иное не хотелось. Чёрный экзаменационный костюм выглядел как-то не по теме и не по погоде, в белых брюках жарко, да народ и так все время оглядывался на чудную одежду Ивана, особенно юбки для каждой ноги были людям в диковинку. Так что, причесавшись и сбрив наросшую за три дня щетину, он в очередной раз отправился в 'Кремль'.

Маша, хлопотавшая над третьей порцией яичницы, не стала увязываться. Днем, как брат с сестрой поняли, Ира Семенова не выходит на охоту, а значит, нет никакой опасности быть ею схваченными и убитыми. А поговорить с дворцовыми Ваня и сам сможет.

Что-то не понравилось программисту во взглядах стражников у ворот.

– Вас велено не пускать, господин Иван Дурак, – сказал один из них, когда парень вытащил из кармана пропуск с голограммкой в полной готовности протараторить речь о спецзадании, – приказ Ее величества Анхесенпаамон.

– Гнев на милость, милость на гнев… – пробубнил он, – как хотите, через четыре дня локти не кусайте…

Может, стражники еще долго обсуждали последнюю фразу. Но Дураку до этого не было никакого дела. Выходило просто – его оклеветали, и теперь ни один из охранников не пропустит во дворец. Но никто, кроме сторожа не знает еще одного входа в дом фараона. Ясно, что если Неб и сторож, то не рядовой, коли в его ведении лаз имеется.

Теперь, днем, Иван внимательнее осмотрел бедное жилище, в котором обитал лучший друг его сестры. Дом в самом центре города, в районе для знати, а имущества – кот наплакал, даже садика на крыше, как у остальных соседей, не имелось. Создавалось впечатление, что парень вовсе тут не жил, а использовал эту недвижимость просто как выход из тоннеля, замаскированный под дом. Что ж, пока хозяина немногочисленного добра нет, надо бы смотаться во дворец и обратно, успев при этом допросить фараона с женой и очистить свою репутацию.

В погребе, на счастье программиста, никого не оказалось, и он беспрепятственно поднялся в коридоры дворца. Надо было стащить у сторожа набедренную повязку из сундука и переодеться для конспирации. Но, хорошая мысль всегда приходит слишком поздно. Так что, крутись теперь, агент ОСЯ.

Как бы ему не повезло с дорогой сюда, обратный путь мог оказаться более тернистым. Нехорошее предчувствие терзало душу парня, когда он шел по дворцу. Надо торопиться и вернуться в город до тех пор, пока Неб не решил отправиться на прогулку с Машей. Вряд ли хозяин секретного объекта будет рад тому, что всякие Дураки стали использовать тайный лаз как проходной двор.

Программист осмотрелся и направился прямиком в покои царской четы. Он шел быстро, уверенно. Навстречу ему, если кто и попадался, то тут же прятался в ближайшие комнаты: всех хорошенько напугали Иваном Грозным. А кем еще могли выставить заговорщики несчастного славянина?

Гость из Раши вошел в покои без стука: некуда кулаком бить, да и незачем (все равно пошлют). Анхесенпаамон с распущенными волосами сидела лицом к окну, а ее верная Мерит заплетала ей в прическу ленточки.

– Сын Сета, – огрызнулась служанка, завидев парня.

Царица вскочила и не сводила полного ужаса взгляда с Ивана, словно смерти от него ждала.

– Девчонки, вы чего? – удивился он, хотя прекрасно знал причину такого поведения. – Если бы я хотел вас убить или изнасиловать, то не стал бы заваливаться к вам днем, да еще и когда вы в такой дружной компании! Будь я фанатом визжащих девочек, устроился бы я мойщиком окон в школе стриптиза.

Царица смотрела на парня с удивлением, вспоминая слова мужа, что этот человек не несет в себе никакого зла. Иногда она поглядывала на перепуганную Мерит, которая пятилась к двери, чтоб броситься звать стражу на помощь.

– Я пришел только спросить вас, Ваше величество, об одном важном деле.

Сказав это, Иван положил правую руку на сердце и поклонился.

– Мерит, иди к себе и ни кому не говори о моем госте! – приказала царица.

– Оглохла, ослепла, стала невидимой! – добавил в шутку гость.

После этого и Мерит как-то перестала бояться, что этот человек может сделать что-то плохое ее госпоже. Служанка обернулась в сторону парня и подарила ему воздушный поцелуй, игриво подмигнув.

Еще с минуту после ее ухода они стояли молча, глядя друг на друга, и никто не решался заговорить первым.

– Аня, – начал Иван,– чего это ты меня так бояться стала?

Правительница села на кровать, скрестив руки на коленях, и уставилась на свои браслеты. Наблюдательный программист заметил, что царица была на грани истерики и еле сдерживала спокойствие.

– Аня, я пришел помочь, а если эти ночные деятели в лице Анубиса и какой-то девки наговорили про меня всякую ерунду, так это чтобы следы замести и заставить тебя или твоего мужа издать приказ о запрете посещения мной вашего дворца. Потому что без меня им легче свои тёмные делишки проворачивать. Я хоть Дурак, но догадливый! Кстати, кто на меня донес?

– Эйе, Сехемра и Хоремхеб, за завтраком, – сухо односложно ответила она, склонив голову.

Ее заплетенная с ленточками челка полностью закрыла лицо.

Что же, выходило, программа не так и глупа, вот только девушка… Копия Иры. Не мог никто из стариков принять такой облик. Оборотни, коих знавал Дурак по многочисленным сказкам и фантастическим романам, не умели превращаться в красных девиц. Но в голове витала мысль: 'Близкая родственница, обиженная при дележке наследства'. Детектив внимательно всматривался в черты лица царицы, пытаясь найти сходства с любимой Иринкой. Когда Иван понял, что гляделками делу не поможешь, и он пытается притянуть за уши первое попавшееся объяснение, он решил, что лучше будет описать таинственную особу царице.

– Не помнишь никого из родственников с такой внешностью?

Она покачала головой. Все самые близкие ей люди жили во дворце, дядюшки и тётушки были слишком стары, а их дети… среди них не припоминалось девушек лет двадцати от роду.

Странно, не мог же это быть кто-то из случайных людей. Царица недолюбливала Кию, как и та девушка в саду, но смирилась с присутствием вдовы Эхнатона во дворце и не желала знатной митаннийской подданной и свекрови в одном лице ничего плохого.

– Еще ее ненавидела Меритатон, – только бросила девушка в конце своего рассказа, – моя старшая сестрёнка. Она, придя к власти после смерти отца, вышла замуж за сына Кии, но посмела уничтожить все упоминания о второй жене моего отца в мире живых. Только в гробнице отца остались записи о митаннийской принцессе. Меритатон всегда считала мачеху не достойной жизни, она презирала ее, называя разлучницей матери с отцом в лучшем случае. Кроме того, сестренка все беды Кемета за последние годы списывала на совесть несчастной митаннийской царевны, которая никогда ничего плохого не сделала. Сестренка хотела однажды убить Кию, но у нее не вышло. Хоремхеб и Сехемра укрыли оклеветанную царицу. А Меритатон…

– А что с ней стало? – Иван уже забыл о ходе своих мыслей и о расследовании, а просто уселся на пол напротив Анхесенпаамон и слушал ее рассказы и откровения.

– Она пропала… Сразу после убийства Сменхкара. Говорили, что она была уничтожена вместе с мужем. Кто-то рассказывал, что она погибла от рук местных жителей в бескрайних пустынях страны Митанни за то, что она оклеветала их царевну. А может, ее разорвали на части шакалы. И народ Кемета, и жрецы, и чужестранцы – все ненавидели Меритатон за ее грубость и прямолинейность. Мне так жалко сестренку. Ей просто не повезло. Как представляю только, что у неё и тела не осталось, и она не смогла предстать перед богами на Суде Осириса, так страшно становится.

Как понял Иван, царица была чрезмерно чувствительной натурой, из-за того, что бедной девочке пришлось слишком много пережить за свои двадцать лет жизни на земле. Рассказав о старшей сестре, она расплакалась. Каким бы злым человеком ни была Меритатон при жизни, но об ушедших либо хорошо, либо… Парень сел рядом с правительницей на кровать и ему в очередной раз пришлось обнять девушку, чтобы успокоить.

А ведь если верить истории, этот маленький хрупкий человечек переживет Тутанхамона, потом выйдет замуж за Эйе, овдовеет во второй раз, потом хетты отправят в Кемет своего принца, чтобы тот женился на ней, а его убьют по дороге то ли вражеские народы, то ли принц умрет от бубонной чумы, то ли кеметцские интриганы организуют заговор. А потом и сама Анхесенпаамон пропадет в неизвестном направлении. Прямо черная вдова какая-то. Но Иван Дурак не знал ничего из этого, потому что никогда не интересовался историей. А сама царица и не могла предвидеть своего трагического будущего. Или же просто предчувствовала?

– Иван, – в слезах прошептала она, – я чувствую себя в безопасности в твоих объятьях. Ты такой… ну, такой… не знаю, какой… с тобой спокойно…

Она подняла на парня заплаканные глаза. 'Ну, прямо как Жасмин из игрушки про Аладдина, – подумалось Ивану – только живая, и такая несчастная…' Парню ничего не оставалось, как утереть накатившиеся ей на глаза слёзы. Дрожь прошла по его спине, и он еще крепче обнял царицу.