Текст книги "Черная асфодель (СИ)"

Автор книги: Заязочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

– Тема сегодняшнего урока – «Психометрия», – сказал профессор Флитвик.

Студенты заскрипели перьями.

– Как вам известно, молодые люди, предметы часто сохраняют информацию о своих владельцах. Лучше всего – ювелирные украшения. Обычные выявляющие заклинания показывают нам лишь наличие чар или их отсутствие. Если мы хотим узнать о владельце вещи, то нам необходима психометрия. Маги редко пользуются этим умением. Заклинание простое. Но для качественного считывания информации необходимо отключиться от внешних раздражителей и полностью сосредоточиться на исследуемой вещи.

Гермиона раньше слышала об этом явлении у магглов, но считала его обычным шарлатанством.

– Я раздам вам простенькие украшения, – продолжил профессор. – К следующему занятию вы должны описать мне прежнего владельца вещи. Выдумывать истории не стоит. Не получится – значит, не получится.

Студенты по очереди подходили к кафедре преподавателя и брали серебряные и медные сережки, колечки и цепочки. Гермионе досталась длинная серебряная цепочка, к которой крепилось не совсем обычное украшение – плоский круглый диск, с двух сторон окруженный серпами месяца, повернутыми рожками наружу.

– Три фазы Луны, – улыбнулся Флитвик, – вероятно, кто-то увлекался древней мифологией. Будет интересно.

– Надеюсь, профессор.

Вечером в гостиной Гриффиндора было непривычно тихо. После того, как у Лаванды Браун получилось вызвать образ прежней владелицы тоненького колечка, украшенного голубым камешком, пробовать стали все.

– Это была девушка примерно семнадцати лет. Ярко голубые глаза и длинные светлые волосы, – восхищенно делилась впечатлениями мисс Браун. – Колечко ей подарил ее возлюбленный на шестнадцатилетие. Потрясающе!

– Интересно, что потом стало с этой девушкой? – задумчиво проговорила Джинни Уизли. – Как бы это узнать.

– С помощью этого заклинания вряд ли, – ответила Гермиона. – Оно дает только образ, картинку. Это написано в «Проверочных заклинаниях» Этельберты Брэдшоу.

– Уже успела сбегать в библиотеку? – фыркнул Рон.

Гермиона демонстративно отвернулась.

– А у тебя получилось, братец? – насмешливо спросила Джинни. – Флитвик – это тебе не Трелони. Тут фантазии не прокатят. Кстати, что тебе досталось?

Рон со вздохом показал небольшой кулон в виде сердечка.

– И как?

– Никак!

– Ясно…

Гарри достался браслет-змейка с зелеными глазками. У Джинни были сережки в виде стрекоз.

– Ох, и у меня получилось, – послышался голос Парвати, она радостно демонстрировала всем брошь, изображающую ящерку. – Эту брошку девочке лет десяти, сероглазой шатенке, подарил дедушка на день рождения.

Гермиона мрачно смотрела на свой предмет для исследований. Ни-че-го.

– Что у тебя? – спросила Джинни. – Надо же, забавная штука. Интересно, как ее носили? Для кулона она слишком длинная.

Гермиона растянула цепочку во всю длину. Действительно. Может все дело в этом? Украшение не соприкасалось с кожей?

– Три фазы Луны? – заинтересовалась Парвати. – Странно, такое украшение носили на лбу жрицы лунных божеств.

– Ничего себе на лбу, – хмыкнула Джинни, – ты на цепочку посмотри.

– Может, наматывали в несколько рядов? – предположила Лаванда.

– А смысл?

– Дай-ка сюда, – сказала Парвати, – скорее всего с помощью цепочки удерживалась прическа. Если знать как, то вполне можно сделать, чтобы украшение оказалось точно посредине лба.

– Довольно экстравагантно, – фыркнула Гермиона.

Парвати вернула ей цепочку.

– Знаешь, – медленно проговорила она, – может тебе попросить у Флитвика что-нибудь другое. Мне кажется, это не совсем обычная вещь.

Гермиона вспыхнула. Она ужасно разозлилась, ведь у безголовых последовательниц Трелони получилось то, что не выходило у нее. И еще смеют ей указывать! Не может быть такого, чтобы у Гермионы Грейнджер чего-то не получилось! В конце концов, есть и другие заклинания.

В окно спальни заглядывала полная луна. Гермиона беспокойно разметалась на кровати. Рядом с подушкой поблескивало злополучное украшение. Никакие заклинания не смогли выявить его прежнего владельца.

В отвратительной липкой и душной тьме чувствовалось какое-то движение. Кто-то ворочался там. Вдруг резко подключились слух и обоняние. В ноздри ударил чудовищный смрад. Послышались стоны, кряхтение, удушливый кашель. Темнота перестала быть абсолютной. Какой-то слабый трепещущий отблеск чуть рассеивал ее, давая разглядеть человеческие тела на полу. Что это было? Тюрьма? Неужели она попала в плен и находится в застенках Темного Лорда?

Послышались тяжелые шаги. Пламя факела осветило массивную решетку.

– Здесь. Открывай!

Странно, это был не английский язык, но Гермиона все прекрасно понимала.

Решетка открылась с мерзким протяжным скрипом. В смрад камеры шагнул приземистый толстяк в странном одеянии. Гермиона даже моргнула от неожиданности. Неужели тюрьму (если эта тюрьма) посещают типы, словно сошедшие со страниц романа Хенрика Сенкевича? Она на каникулах посмотрела фильм и прочла книгу. Она что, попала в книгу? И где-то в этой камере находятся Лигия и Урс? Бред…

– Ну и вонь тут у тебя, Муций, – послышался женский голос.

– Да уж, не благовония, – захохотал толстяк.

Гермиона во все глаза смотрела на вошедшую.

Довольно высокая стройная женщина брезгливо морщила нос. В свете факела мерцали многочисленные браслеты на тонких изящных руках. Под длинным плащом виднелось черное платье, расшитое серебром. Браслеты, пояс, ожерелье на нежной шее и вышивка на платье изображали змей. Темные волосы были подобраны высоко вверх. Замысловатую прическу удерживала серебряная цепочка, словно оплетавшая пушистые пряди. На высокий лоб спускалась подвеска, изображающая три фазы Луны. Это явно было то самое украшение, над исследованием которого столько билась Гермиона.

– Вот, – толстяк прошел вглубь камеры и толкнул ногой кого-то, лежащего на полу. Послышался стон.

Женщина сделала несколько шагов вслед за ним. В дверном проеме встал настоящий великан с лицом, обезображенным жуткими шрамами. Спутанные рыжие волосы обрамляли страшную маску.

Странно, но похоже, что никто из присутствующих не обращал никакого внимания на Гермиону. Что-то такое рассказывал Гарри, когда говорил о присутствии в чужих воспоминаниях.

– Эта сука ощенилась сегодня ночью, – буркнул тот, кого называли Муцием. – Можешь забрать младенца.

Молодая женщина с трудом приподнялась на локте. На вошедших испуганно смотрели лихорадочно блестящие глаза.

– Кто вы, во имя Господа? – спросила несчастная. – Зачем вам мой ребенок?

– Тебе-то что за дело? – спросил толстяк, отбрасывая ногой тряпки. – Все равно ведь сдохнешь. Не здесь, так на арене.

Послышался тихий плач.

– Возьми его, – сказала женщина в черном платье.

Великан подошел к узнице. Легко подхватил крошечного младенца и уложил его в большую корзину. Несчастная мать рванулась к нему.

– Куда ты забираешь его?!

– Зачем тебе это знать? – насмешливо спросила женщина в черном.

– Ты поможешь ему?! – спросила узница. – Помоги ему, ради Христа!

Женщина рассмеялась.

– Посмотри, куда завел тебя твой Христос. Ты и до арены-то не доживешь.

– Мрут как мухи, – подтвердил Муций, – император недоволен.

– Пришли ко мне человека, я дам, чем окурить камеры. Да и сам заходи. Выпьем.

Толстяк почесал в затылке.

– Я бы зашел, да проверить могут даже ночью. Эх!

– Отдай моего ребенка! – кричала несчастная мать, пытаясь ухватиться за плащ незнакомки. – Отдай, проклятая!

Та презрительно оттолкнула ее ногой. Несчастная с огромным трудом поднялась на четвереньки и поползла следом за уходящими из камеры толстяком, женщиной и рыжеволосым гигантом.

– Отдай моего маленького! Верни мне его! Зачем он тебе, проклятая колдунья?!

– Заткни ее, – лениво бросила через плечо женщина в черном.

Великан спокойно ударил узницу ногой в лицо. Она упала. Он так же спокойно наступил ей на горло. Раздался жуткий хруст шейных позвонков.

Ребенок в корзине зашелся криком. Незнакомка махнула рукой в его сторону. В свете факела ярко блеснули драгоценные перстни. Плач стих.

Гермиона очнулась на своей кровати в Хогвартсе…

Весь следующий день гриффиндорская отличница чувствовала себя просто ужасно. Кошмарный сон не отступал. Казалось, что ужасный смрад неведомой тюрьмы пропитал насквозь ее одежду и волосы. А в ушах стоял жуткий хруст костей и истошный крик младенца. Откуда, откуда все это?!

Странное украшение по-прежнему не реагировало на заклинания.

После долгих размышлений Гермиона решила, что кошмарный сон не был связан с реальной владелицей украшения. Скорее всего, она просто устала, пытаясь справиться с таким простым, на первый взгляд, заданием. А слова Парвати о жрицах всколыхнули воспоминания о «Quo vadis». Незнакомка из сна не походила на жрицу. Да и эти многочисленные украшения в виде змей. Где луна, а где змеи? Жаль, конечно, что не справилась с заданием. Может, действительно попросить у Флитвика что-нибудь другое?

Но на следующую ночь незнакомка снова появилась в снах Гермионы…

Теперь это была не жуткая тюрьма, а какое-то мрачное подземелье, освещенное светом факелов. В центре довольно большого помещения находилось углубление, откуда исходило слабое багровое свечение. Перед углублением помещалась небольшая решетка на треноге. Под ней стояла массивная каменная чаша грубой работы.

В комнате появилась незнакомка с корзиной в руках. Теперь, когда на ней не было плаща, ее можно было разглядеть лучше. Высокая, стройная, пропорционально и гармонично сложенная. Мрачное одеяние подчеркивало великолепную фигуру. Незнакомка была очень красива и лицом, и телом, но эта красота не притягивала, а отталкивала. La Belle Dame Sans Merci * почему-то вспомнилось Гермионе. Дело было не в выученном когда-то стихотворении. Незнакомка из сна не походила на золотоволосую фею. Было понятно, что сострадание и милосердие ей абсолютно чужды.

Красавица спокойно достала ребенка из корзины и положила его на решетку. Гермионе было отчетливо видно, как крошечный ротик разевается в беззвучном крике. Ей стало страшно.

В руках незнакомки появился каменный нож. Она медленно подняла его над головой, тихо бормоча что-то на неведомом языке. Удар. Красавица погрузила руку в грудную клетку несчастного младенца и вырвала еще бьющееся сердечко. Кровь брызнула ей в лицо. Багровое свечение в углублении стало ярче. Там угадывалось какое-то движение.

Незнакомка опустила сердце жертвы в чашу, стоящую под решеткой. Туда же стекала кровь убитого ребенка. Еще пара ударов ножом. Теперь кровь текла сплошным потоком. Свечение стало алым. Наконец, все было кончено. Тело ребенка было рассечено на несколько кусков, которые тоже оказались в чаше. Незнакомка снова забормотала что-то, медленно наклонила чашу и вылила ее чудовищное содержимое в углубление. Послышалось тихое гудение, что-то вроде низкого басовитого пения. Затем из углубления появился невероятный цветок, совершенная по форме черная лилия парила в воздухе.

Незнакомка опустилась на колени и протянула руки к диковинному цветку. Он медленно опустился в ее ладони. Свечение в яме снова стало тусклым.

Гермиону выбросило из сна.

– Профессор Флитвик, сэр!

– Да, мисс Грейнджер.

– Вы не могли бы дать мне другое украшение. С этим что-то не так.

Брови маленького волшебника удивленно приподнялись.

– И что с ним не так?

– Я не знаю, сэр. С тем заклинанием, что вы нам показали у меня ничего не вышло. С другими заклинаниями из книги Брэдшоу тоже. А по ночам стали сниться кошмары.

– Кошмары? Какие именно кошмары?

– Мне снилась женщина с этим украшением в волосах. Она приносила в жертву младенца. Это… это просто чудовищно… Я так больше не могу…

Флитвик потрясенно переводил взгляд с лица своей ученицы на безобидно выглядящее украшение.

– Не может быть! На нем нет никаких чар, я сам проверял.

– Я тоже проверяла, сэр.

– Хорошо, давайте, я посмотрю.

После обеда Гермиону позвали к директору. Там уже были Флитвик, МакГоннагал и Снейп.

– Я еще раз повторяю, Минерва, – раздраженно выговорил Мастер Зелий, – на этой безделушке нет никаких чар. Никаких проклятий. Ни-че-го.

– Но что же тогда происходит с мисс Грейнджер?!

– Добрый день! – поздоровалась с присутствующими Гермиона.

– Добрый день, дорогая, – заулыбался Дамблдор, – присаживайтесь. Чашечку чая?

– Спасибо нет, сэр.

Снейп взмахнул палочкой над украшением и проговорил уже знакомое Гермионе заклинание.

– Высокая женщина с темными волосами и темно-карими глазами. Красивая. Молодая. Украшение она заказала сама, ей его никто не дарил. Она?

– Д-да. Но почему тогда у меня не получилось?

Снейп картинно закатил глаза.

– Не можете допустить, что у ВАС может что-то не получится, мисс Грейнджер?

Дамблдор задумчиво сосал леденец.

– У тебя есть какое-нибудь объяснение, Северус?

Снейп пожал плечами.

– Только одно. Для любого считывания информации с предмета необходима полная отрешенность от окружающего. Насколько я в курсе, у мисс Грейнджер ничего не получалось на Прорицании. То есть она не умеет входить в состояние транса. При этом она перепробовала на несчастном украшении все заклинания, которые только нашла. А во сне контроль над разумом ослабевает. Вот мисс Грейнджер и получила вместо простой картинки красочные сны.

– Но почему кошмары? – спросила МакГоннагал.

– А вот этого я не знаю.

Гермиона с обидой смотрела на Снейпа. Все так просто?

– Допустим, все так и было, – согласился Дамблдор, – но все-таки непонятно, почему такие ужасы. Кровавые ритуалы, убийства. Значит ли это, что вещь принадлежала преступнице?

– Что именно вам снилось, мисс Грейнджер? – спросил Снейп.

– Сначала тюрьма. Эта женщина забрала новорожденного ребенка у узницы. Несчастную убили. Потом я увидела, как ребенка убивают в каком-то странном месте. Это было ритуальное убийство. Еще там был какой-то странный цветок.

– Цветок? – переспросил Снейп.

– Да. Черная лилия. Она появилась после убийства младенца.

Снейп резко выдохнул.

– Мисс Грейнджер, вы должны показать мне эти сны!

– Но, сэр…

– Я могу воспользоваться вашим Омутом Памяти, директор?

– Конечно, Северус.

У Гермионы извлекли воспоминания о снах, чему она была очень рада. Странный энтузиазм Мастера Зелий показался ей необычным.

Профессора по очереди ознакомились с жуткими сценами.

– Мерзость какая! – пробормотала МакГоннагал. – А что тебя заинтересовало в этом жутком цветке, Северус?

Снейп медленно водил кончиком пальца по нижней губе.

– Это одна из легенд алхимиков, Минерва, – ответил он. – Черная асфодель.

– Черная асфодель? А что это?

– Адское растение, по преданию, растущее на местах человеческих жертвоприношений и питающееся кровью жертв. В благодарность за пищу, оно дает колдуну цветок. Любое зелье, в которое добавлен лепесток черной асфодели, усиливает свое действие в сотни раз. Более того, становится необнаружимым.

– Любое зелье? – переспросила Гермиона.

– Да, мисс Грейнджер, любое. Не важно, яд или лекарство.

Гермиона потрясенно смотрела на Мастера Зелий. Неужели женщина из ее снов обладала этим легендарным растением? Невероятно!

– Судя по всему, это было давно, – подключился Флитвик. – Весь этот антураж, христиане в тюрьме, недовольный смертностью среди жертв император. Рим первых веков нашей эры.

– В Риме человеческие жертвоприношения были под запретом, – сказала МакГоннагал.

Дамблдор пожал плечами.

– Эта женщина не жрица. Скорее всего, она посветила себя какому-то божеству. Например, врачи считались служителями Эскулапа.

– А она?

– Лунный диск, змеи, алтарь в подземелье. На ум приходит Геката. В римском варианте – Тривия.

– Гекате жертвовали собак.

– Это официально. В древности римляне приносили человеческие жертвы. Они много позаимствовали у этрусков.

Гермиона даже приоткрыла рот от удивления.

– То есть эта женщина из этрусков?

– Вряд ли, – ответил Дамблдор. – Но в то время еще могли сохраниться обрывки сведений о древнем колдовстве. Скорее всего, эта женщина как-то сумела обнаружить жертвенник и возродить забытые ритуалы. Видимо, она была очень сильной ведьмой.

– Интересно, как она использовала это растение? – пробормотал Флитвик.

Ему ответил Снейп.

– Я никогда не встречал упоминаний о Мастере Зелий – женщине, жившей в то время. Так что о целительстве речь не идет.

У Гермионы загорелись глаза.

– А если там что-нибудь уцелело? Археологи часто находят семена растений или остатки их корней. Может, можно как-то возродить это растение?

– Мисс Грейнджер, – нарочито мягко спросил Снейп, – вы уже забыли, ЧЕМ поливают этот цветочек?

– Ну, – Гермиона закусила губу, – может, можно его как-то окультурить? Даже если оно потом не будет таким сильным. Пусть эффект от зелий усиливается не в сотни, а в десятки раз. Даже просто в разы. Я бы согласилась жертвовать свою кровь. Уверена, другие бы тоже согласились на это. Разве обязательно убивать? А может, удастся перевести его на другую пищу?

Снейп смотрел на нее с нескрываемым презрением.

– Ах, как это по гриффиндорски, – процедил он сквозь зубы, – плевать, сколько младенцев загубили, сколько людей потравили, приду я, вся белая и пушистая, мне даже не жаль своей крови, зато потом все будут счастливы.

Гермиона замерла. На нее словно вылили ведро холодной воды.

– Северус, – спросил Флитвик, – а откуда ты знаешь об этом цветке?

– Черная асфодель упоминается у многих средневековых авторов, что довольно странно, учитывая императорский Рим, – ответил Мастер Зелий. – Если предположить, что мисс Грейнджер видела изображение подлинных событий, то получается, что этот цветок существовал еще долгое время. К тому же, насколько я знаю, иногда происходят довольно странные преступления, в которых невозможно ничего доказать. Убийца совершенно явно был под воздействием внешних сил, но никаких следов зелий или заклятий. А такой эффект, если верить легендам, дает только черная асфодель.

– Значит, – проговорила МакГоннагал, – если этот цветок существует, то он в руках у преступников. Это ужасно!

– Ну, по странным преступлениям мы можем запросить аврорат, – сказал Дамблдор. – А что касается других данных… Мне очень жаль, дитя мое, – обратился он к Гермионе, – но тебе придется еще немного потерпеть эти кошмары. Раз уж ты установила связь с украшением. Мы должны собрать всю информацию об этом месте.

– Хотите заполучить адский цветок, директор? – усмехнулся Снейп.

– Предотвратить дальнейшие преступления, – ответил директор. – Если же это растение действительно обладает такими свойствами, то только представь, сколько людей мы могли бы спасти и излечить.

Тут все непроизвольно взглянули на его почерневшую руку.

– Я согласна, директор, – твердо сказала Гермиона, беря со стола украшение.

Поговорить с друзьями не удалось. Дамблдор строго запретил рассказывать кому-либо о страшных снах и таинственном цветке. Гермиону поместили в Больничное крыло. Ее одноклассникам сказали, что у нее опасная заразная болезнь, поэтому с ней запрещено общаться.

Следующий кошмар не заставил себя долго ждать.

Гермиона оказалась на ступенях. За ее спиной возвышалось округлое здание, окруженное колоннадой. Перед ней раскинулась залитая солнцем площадь со множеством разнообразных колонн. Да, это был Рим, Вечный Город. Его Форум. Такой, каким он был почти две тысячи лет тому назад.

У Гермионы буквально глаза разбегались, столько здесь было людей в ярких нарядах, солдат в полном вооружении, носилок, в которых рабы куда-то несли своих хозяев. Что могло произойти в этом людном месте? И где та женщина?

По ступеням медленно поднималась небольшая группа людей. Несколько женщин сопровождали молодую девушку, почти совсем девочку, в белом одеянии. Похоже, намечалась какая-то церемония.

Гермиона уже успела прочитать некоторые книги по истории Рима. Насколько она поняла, за ее спиной был храм Весты, богини домашнего очага. Видимо, девушку готовили к свадьбе.

Девочка вела себя довольно странно. Она была слишком возбуждена. Зрачки расширены, рот чуть приоткрыт. Руки безостановочно двигались, словно бы разглаживая ткань платья.

Одна из сопровождающих ее женщин что-то строго сказала ей. Девочка не обратила никакого внимания. Она трясущимися руками гладила собственную грудь.

– Лукреция! Что ты делаешь?!

Девочка захныкала. Она остановилась поблизости от Гермионы и принялась переминаться с ноги на ногу. Ее руки во всю мяли и тискали грудь.

– Лукреция!

На них стали обращать внимание.

– Что это с ней? Смотрите! Смотрите!

Девочка уже ничего не соображала. Продолжая одной рукой мять свою грудь, другой рукой она приподняла подол своего одеяния. Взглядам присутствующих открылись стройный ножки. Подол задирался все выше. Девочка погладила себя между ног.

Женщины бросились к девушке. Она кричала, вырывалась. Упала на ступени. Теперь все могли увидеть задранный подол и бесстыдно раздвинутые колени.

Из храма выбежала одна из служительниц.

– Что здесь происходит? Кто посмел нарушить покой богини?

– Святотатство! Святотатство! – бормотали в толпе. – Она оскорбила богиню!

Женщины расступились перед весталкой. Та с расширенными от ужаса глазами наблюдала, как девушка со стоном погружает в себя пальцы.

Прибежали служители из храма. Появилась стража. Девушку подхватили на руки и куда-то понесли. Гермиона была в ужасе. Несчастная явно не в себе, но то, что она сделала, грозило ей страшной карой. Вдруг она краем глаза заметила тень, мелькнувшую за одной из колонн. Так и есть. Женщина в черном с торжествующей улыбкой смотрела на происходящее. Похоже, это было делом ее рук.

Гермиона проснулась.

Третий сон Гермионы откровенно порадовал ее наставника.

– Римляне записывали даже самые мелкие происшествия, – сказал Дамблдор, – они были невероятными бюрократами. А такое событие, как святотатство на ступенях храма Весты, должно быть описано во всех подробностях.

– А если эта женщина просто выполняла чей-нибудь заказ? – спросила МакГоннагал.

– Вряд ли. Отравить намного проще.

– Похоже, что расправлялись не самой несчастной, а со всей ее семьей, – проговорил Флитвик. – После подобного «бенефиса» родителям девушки оставалось лишь покончить самоубийством.

– Месть? Политический заказ?

– Скоро узнаем, – ответил Дамблдор, – я написал своему старому знакомому в Рим. Он работает в магическом архиве. Я попросил его узнать о случаях святотатства в храме Весты, не касаясь преступлений самих весталок. Ответ скоро придет.

Гермиона обессилено откинулась на подушки. Разговор происходил рядом с ее кроватью в Больничном Крыле. Других пациентов не было, но директор на всякий случай наложил заглушающие чары.

– Ты устала, дитя мое? – ласково спросил Дамблдор.

– Это ничего, профессор.

– Думаю, что эту ночь ты можешь поспать спокойно. Прости, что изматывали тебя. Я заберу это украшение с собой, а профессор Снейп даст тебе зелья сна без сновидений.

– А если данных окажется мало? – спросила Гермиона.

– В любом случае нужно дождаться письма от сеньора Тезеи.

Вскоре Гермиона осталась одна. Через некоторое время появился Снейп. Он протянул ей флакон с зельем.

– Профессор, – спросила Гермиона, – а где можно почитать об этом растении? О черной асфодели?

– Конкретно нигде, – ответил Снейп. – Я уже говорил – это легенда. Упоминается у Роджера Бэкона и Парацельса.

– А в каких книгах?

– В библиотеке Хогвартса этих книг нет, мисс Грейнджер. Принимайте зелье и спите. Хватит отнимать мое время.

– Извините, профессор, – Гермиона взяла флакон. – А вам разве не хотелось найти это растение?

Снейп на мгновение замер, потом стремительно вышел из Больничного крыла. Гермиона осталась одна. Она поставила флакон с зельем на тумбочку, стоящую в изголовье. Села, обхватив руками коленки и положив на них голову. Мысли кружились вспугнутыми птицами. Вот бы действительно найти это потрясающее растение. Сколько всего можно будет сделать! Скольких людей вылечить! И Дамблдора, и родителей Невилла! И многих-многих других.

Перед внутренним взором вдруг появилось лицо Снейпа. Она как будто снова услышала его голос.

«Мисс Грейнджер, вы уже забыли, ЧЕМ поливают этот цветочек?»

Нет, ну конечно, нет. Гербология с тех пор ушла далеко вперед. Наверняка есть способ сохранить чудесные свойства растения и по-другому. А если правильно организовать охрану, то никто никогда больше не сможет использовать его для приготовления ядов и прочих мерзостей.

Гермиона со счастливой улыбкой выпила зелье и провалилась в глубокий сон.

На другой день девушке разрешили покинуть Больничное крыло. За время ее отсутствия ничего не произошло. Учеба и обязанности старосты практически не оставляли времени на размышления. Разговора с друзьями удалось избежать легко – начались тренировки по квиддичу. Зачет за работу Флитвик поставил ей «автоматом».

История с черной асфоделью стала казаться чем-то далеким и нереальным. Наконец, Дамблдор пригласил ее в свой кабинет. Там опять собрались Снейп, МакГоннагал и Флитвик.

– Ну что ж, мои дорогие, – сказал Дамблдор, когда все расселись. – Я, наконец, получил ответ от сеньора Тезеи. Это фантастическая история.

– Поделитесь с нами, – буркнул Снейп.

Остальные кивнули.

– Итак, – начал Дамблдор, – в архивах действительно упоминается дичайшее происшествие на ступенях храма Весты. Все происходило во времена Нерона. Эта девушка, Лукреция, дочь некоего Спурия Аквилия, пришла в храм, чтобы почтить Весту перед собственной свадьбой. Скандал вышел чудовищный. Ее судили за святотатство. Ее отец пытался обвинить в колдовстве некую Германику Пасиену. В те времена не было Статуса Секретности. Среди жрецов было довольно много магов. У Германики оказались знатные покровители. Была проведена проверка, показавшая, что Лукреция не подвергалась никакому магическому воздействию. Спурия Аквилия обвинили в клевете. Тем более что он уже однажды обвинял Германику. Сын Спурия – Гней, покончил с собой, не выдержав позора. Лукрецию позволили задушить дома. Спурий Аквилий и его жена вскрыли себе вены.

– Кошмар, – проговорила МакГоннагал, – но что это нам дает?

– А в чем этот Спурий обвинял Германику в первый раз? – спросил Снейп.

Дамблдор значительно поднял палец.

– А вот тут начинается самое интересное. Спурий Аквилий был женат на дочери некоего Луция Пасиены, который был известным собирателем древностей, знатоком медицины и трав. Кстати, его родовое имя, Пасиена, свидетельствует об этрусском происхождении. У этого Луция была еще и приемная дочь, эта самая Германика. Она жила в доме своего приемного отца, помогала в его занятиях. Была посвященной богини Тривии. После смерти Луция Пасиены его зять обвинил Германику в инцесте, якобы она сожительствовала со своим приемным отцом и обманом вынудила его удочерить себя. При всех императорских безобразиях и разврате законы для всех прочих в Риме были очень суровы. Виновных в инцесте приговаривали к казни в кожаном мешке. Несчастных зашивали в мешок из бычьей шкуры вместе с обезьяной, собакой, петухом и змеей и бросали в воду.

– Ужас! – пробормотала Гермиона.

Дамблдор кивнул.

– Как удалось выкрутиться Германике неизвестно. Она даже не была изгнана. Но ее выставили из дома приемного отца и лишили той доли наследства, на которую она имела право по закону. Скорее всего, дело и было в этом наследстве. Спурия Аквилия описывают как очень жадного человека.

– Вот скотина! – пробормотала МакГоннагал. – Одно слово, Спурий!

Гермиона фыркнула. Ее знаний латыни хватило, чтобы понять иронию. В Риме действительно было личное мужское имя Спурий, но оно происходило от слова «незаконнорожденный», «ублюдок».

– И как же жила эта бедная женщина? – спросил Флитвик.

– Сеньор Тезеи тоже заинтересовался этой особой, – кивнул Дамблдор. – Описанная история наделала много шума. Ее считали удобной для морализаторства. Вот, дескать, негодяй обвинил честную женщину в разврате и получил в семье развратную дочь. У Германики был свой дом недалеко от рощи и храма Венеры Либитины. Она жила тем, что продавала травы и афродизиаки. Лечила импотенцию. И венерические болезни у проституток.

– Вместо богатства и высокого положения в обществе – бедность и маргинальное окружение, – усмехнулся Снейп. – Она могла сколотить неплохое состояние, торгуя тем, о чем упомянул директор. Но доступ в высшее общество для нее был закрыт.

– Но какая страшная месть, – пробормотала МакГоннагал.

– Насколько я знаю, – пожал плечами Снейп, – Спурий Аквилий мог добровольно удалиться с семьей в изгнание. Но при этом все имущество подлежало конфискации. Он предпочел смерть бедности. История забылась бы через пару лет, он мог бы выхлопотать разрешение вернуться в Рим.

Все какое-то время молчали. Жуткая история из далекой древности неожиданно обрела плоть и кровь.

– Итак, что мы имеем? – нарушил тишину Флитвик.

– Жили-были в славном городе Риме ученый человек Луций Пасиена и его приемная дочь Германика, – проговорил Снейп.

– Да, – продолжил Дамблдор, – были ли они сообщниками, любовниками или действительно близкими людьми, мы не знаем. Как и то, своей ли смертью умер этот самый Луций Пасиена.

– Думаю, что своей, – сказал Снейп. – Будь хоть малейшие сомнения, алчный зять обвинил бы сводную сестру жены еще и в убийстве.

Дамблдор кивнул.

– Ты прав, Северус. Скорее всего, отец и дочь вместе искали черную асфодель. И нашла ее уже Германика. Иначе они смогли бы приготовить лекарство для Луция.

– А мне вот интересно, как не заметили таких сильных выбросов магии, – сказала МакГоннагал.

– Там рядом древний храм и не менее древнее кладбище, – пожал плечами Снейп, – магический фон и так был очень сильным. Причем темномагический. Венера Либитина – богиня погребения.

Гермиона напряженно смотрела прямо перед собой. Логические выкладки профессоров выглядели безупречно. Ее же волновало другое.

– А почему она, эта Германика, держала все в тайне? – спросила она. – Это же фантастическое открытие.

– Потому, что в отличие от вас, мисс Грейнджер, Германика была умной женщиной, – желчно ответил Снейп. – Попробуйте пошевелить мозгами и представьте себя на месте этой женщины. Ее только что чуть не подвергли мучительной казни из-за сундука с деньгами. Сколько бы она прожила, узнай те же жрецы, маги, врачи, отравители и прочие о такой потрясающей находке?

Гермиона смотрела на него, приоткрыв рот.

– Представили? – поинтересовался Мастер Зелий. – А теперь подумайте, почему такая сильная ведьма, умная, красивая, талантливая, предпочла прозябать практически на дне римского общества, общаясь с его отбросами?

– Не хотела привлекать к себе внимания? – проговорила Гермиона.

– Именно! Один балл Гриффиндору.

Дамблдор взмахом палочки сервировал чай. Присутствующие разобрали чашки с ароматным напитком.

– Теперь по поводу сомнительных преступлений, – продолжил совет Дамблдор, – список явно неполный. Обращать внимание по подобные вещи стали только в шестнадцатом веке. При всем разнообразии внезапных смертей и странных припадков безумия во всех случаях имеется кое-что общее. А именно, тот, кто получал наибольшую выгоду от преступления, незадолго до происшествия совершал вояж в Италию, а затем снимал со счета крупную сумму денег.