Текст книги "Я Алекто Кэрроу! (СИ)"
Автор книги: Заязочка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Вечером задала вопрос Снейпу.
– Просто приказать лестницам я не могу, – ответил Снейп, – хотя замок мне и подчиняется. Чтобы не блуждать и не ждать подолгу, обычно я зову домовика.
– Лестницами управляют домовики? – удивилась я. – Надо же!
– Лестницы двигаются сами по себе, это заложено еще Основателями. Насколько я понял, несмотря на кажущийся хаос, какая-то система там есть. Поэтому просто приказать любой из лестниц не получится, – пояснил Снейп, – а вот домовики могут это сделать. Они напрямую связаны с магией замка. Директор сошел бы с ума, если бы постоянно чувствовал весь замок, так что на нем только щиты, а остальное – забота домовиков.
– А за порядком следят портреты, привидения и те же домовики? – уточнила я. – И миссис Норрис?
– Точно, – кивнул Снейп.
– А почему тебя заинтересовали лестницы? – спросил у меня Амикус.
– Да просто вдруг стало интересно, как это устроено, – ответила я.
Значит, не Северус Снейп. Я не думаю, что домовики Хогвартса могут нападать на профессоров. Но где-то тут есть один тип, который уже чуть не убил мага. Чуть не убил самого Гарри Поттера. И этот домовик не был связан клятвой с замком. Ну, здравствуй, Добби…
Я вообще не уверена, что это малфоевский эльф, если честно. И точно знаю, что домовика не освободишь, запустив в него чужим грязным носком. Здесь было что-то еще, но это не важно. Важно, что это существо легко и непринужденно может напасть на волшебника или подстроить ему несчастный случай. Если это был эльф Дамблдора, то мог ли он передать его кому-нибудь? МакГоннагал? Она была способна убить или искалечить меня? Мог ли Добби, если это он, действовать по собственному усмотрению? И за что на меня так зол домовик? Или это был намек мне, мол, ходи и оглядывайся, за тобой следят? В книгах Добби был буквально зациклен на Гарри Потере, но я ведь и плохого слова про Избранного не сказала, скорее посочувствовала.
Амикус рассказывал Снейпу планы своих следующих уроков, тот заинтересованно слушал, задавал вопросы. А мне опять было холодно. Не помогали ни камин, ни теплый плед, ни водка. Я чувствовала, что меня хотят убить. И не знала, как защититься.
Знания канона оставались при мне, как и словарный запас прошлой жизни, но я банально не помнила, когда бравые партизаны попытаются украсть меч Гриффиндора. А ведь мне обязательно нужно было оказаться на месте одновременно со Снейпом. Он не сможет спустить все на тормозах, но мне кажется, что мое присутствие как-то перевернет эту историю. Медальон Слизерина уже может быть у Волдеморта. А может и не быть. Но Дамблдор не зря вписал в свое завещание меч. Понятно, что старый хрен не имел никакого права завещать реликвию, которая принадлежала Хогвартсу, а не ему лично. Это был намек на способы уничтожения крестражей. И передать меч должен был Снейп. Для малолетних обалдуев попытка кражи была актом протеста. А Джинни Уизли могла думать, что таким образом заслужит благодарность Поттера. Да, похоже, что в этой компании верховодит не Лонгботтом, а эта девица. В этой реальности дурацких надписей на стене пока не было, боялись подставить своего декана. Но вот меч… Да, меч слишком заманчивая цель. Перед ней они не устоят.
Долго ждать не пришлось. Похоже, что желание действовать усилилось с появлением в школе Томаса и Криви. Тем, кто прибыл вовремя, хотелось продемонстрировать, что они чего-то стоят. А может, это была заявка на лидерство? Плюс зацикленность Уизли на Поттере. Да все вместе, скорее всего. Уж очень топорно все было проделано. Мне повезло, что чары на кабинете директора на случай несанкционированного проникновения оповещали не только хозяина, но и деканов. И заместителей, естественно. Так что мы с Амикусом оказались в первых рядах.
Лонгботтом, Уизли и Лавгуд. На резонный вопрос, что они забыли в кабинете директора и зачем им меч, последовал хамский ответ, что Дамблдор завещал меч Гарри Поттеру.
– Вызываем авроров? – спросил Амикус.
Снейп смотрел прямо перед собой. МакГоннагал уже схватилась за палочку. Она пока не нападала, но чувствовалось, что ей просто не терпится проклясть хотя бы меня. Перевес был не на нашей стороне.
– Это уже попытка кражи со взломом, – сказала я, – даже не касаясь того обстоятельства, что Дамблдор не имел никакого отношения к мечу Гриффиндора. Он мог считаться его временным хранителем, не более того. Но меня уже не удивляет, что после его директорства гриффиндорцы плюют на закон и права школы. К тому же… неужели вы думали, что вас не поймают? Похоже, что мистер Лонгботтом не отказался от желания еще раз полюбоваться на седалище своего декана. Но от мисс Лавгуд я, честно говоря, не ожидала. Вам-то что профессор Флитвик сделал?
Лонгботтом пошел красными пятнами, Лавгуд замерла, Уизли завизжала.
– Ты… Ты мерзкая УПСиха! Ты все портишь! Ты…
– «Силенцио»! – я повернулась к Снейпу. – Вызывайте авроров, директор!
– Зачем авроров?! – МакГоннагал, похоже, не совсем мозги растеряла и собиралась вести переговоры. Или внимание отвлекает? – В конце концов, ничего не случилось! Это всего лишь дети…
Снейп молчал. Я четко осознавала, что счет идет на секунды и решила действовать абсолютно нестандартно – закатала рукав и приложила волшебную палочку к метке. Все замерли. Спраут и Флитвик в ужасе попятились, Слагхорн постарался слиться с местностью. МакГоннагал все-таки наставила на меня волшебную палочку, но не только Поттеру отлично удавался «Экспеллиармус», Амикус тоже не подкачал. Снейп все так же молчал. Хрен знает, какие клятвы он дал, но сейчас ситуация вышла из-под его контроля. Всего предусмотреть невозможно. Я же теперь смогу вывести из-под удара и его, и всю школу. Только вот сыграть надо на высшем уровне.
Студенты, судя по всему, не очень поняли, что происходит, но так как мы находились в кабинете директора, то тяжелый удар в ворота услышали все присутствовавшие. Деканы испуганно переглянулись. Амикус для верности еще и связал МакГоннагал, а без лидера сопротивление развалилось.
Медленно, словно под гипнозом, Снейп проговорил формулу допуска. У него не было другого выхода. А может, был какой-то свой дополнительный план?
Волдеморт заявился в сопровождении всего внутреннего круга. В кабинете тут же стало тесно, но, как оказалось, и такой момент был предусмотрен – комната расширилась, появились дополнительные кресла. Лорд занял директорское кресло и задумчиво оглядывал портреты, которые как по команде дружно изобразили глубокий сон, причем – включая Дамблдора. Докладывал Амикус.
– Вот как! – усмехнулся Волдеморт. – Старый маразматик непонятно почему решил, что ему позволено распоряжаться реликвиями Основателей, а его юные последователи опустились до банальной кражи. Впрочем, при таком воспитании сложно ожидать чего-то другого. Но меня больше интересует, как именно вы планировали передать меч Поттеру. Вы знаете, где он находится?
Кажется, до оболтусов только сейчас дошло, что они натворили и во что влипли. Но пока они старались держать лицо. Беллатрикс уже открыла рот, чтобы предложить свою кандидатуру для допроса, но я ее опередила. Еще три овоща от «Круцио» нам тут ни к чему.
– Вы позволите мне, милорд? – тихо проговорила я.
– Порадуйте своего Лорда, Алекто!
Судя по физиономиям, детишки вспомнили, как я пытала Трелони. Ха, как же они наивны.
– Амикус, прикажи принести корзину с крысами, – тихо попросила я, – да побольше.
Он хмыкнул и вышел, чтобы отдать распоряжение.
Я поманила пальцем Джинни Уизли. Именно она была тут самым слабым звеном.
– Я как-то слышала занятный разговор, – тихо сказала я, – про мои руки. И про то, что так мне и надо. Но знаешь, это можно организовать и для тебя. Получить болезнь суставов легко, если долго находиться в холодной и сырой камере. Причем, процесс можно ускорить. Например, если пол будет залит ледяной водой. Тебе будет некуда деваться. Вначале ты будешь только кашлять, появится жар. Тебе будет все время хотеться в туалет. При этом справлять малую нужду будет весьма болезненно. Потом начнут распухать суставы. Ты очень быстро превратишься в развалину. И знаешь, есть пара ритуалов, которые закрепят результат. То есть, никакое лечение не поможет. Так и будешь доживать свой век, вызывая у всех брезгливую жалость и отвращение. Хочешь? Я легко могу устроить это для тебя!
Волдеморт откинулся в кресле, как в театре. Остальные слушали кто с интересом, кто с испугом. До девушки медленно, но верно доходило, что «Круцио» может и не понадобиться, а я вполне могу осуществить свою угрозу. Она несколько раз моргнула, облизала губы. Огляделась.
– Что? – спросила я. – Мамы здесь нет. И папы тоже. Детские игры кончились. Пора отвечать за свои поступки.
Филч принес большую корзину с крысами. Зверьки были жирными, лоснящимися. Выбраться они не могли, на корзине явно были чары. Копошащаяся куча вызывала тошноту и страх.
Я призвала стул и толкнула на него Джинни. Наколдованные веревки надежно зафиксировали ее. Можно было приступать к главному.
– Хочешь, я расскажу тебе об Азкабане? – начала я, пододвинув корзину поближе, чтобы Джинни были видны крысы.
Она попыталась смотреть в другую сторону, но корзина буквально притягивала ее взгляд.
– Там тоже есть крысы, – я говорила негромко, почти без эмоций, – крысы есть везде. Хитрые твари. Заключенному нужно успеть съесть свою пайку как можно быстрее, иначе съедят они. А если человек долго лежит неподвижно, то крысы подбираются близко-близко и даже бегают по человеку. Знаешь, у них такие острые коготки, противные хвосты и очень острые зубы. Если узник так и не шевелится, то они начинают его жрать.
Джинни тяжело сглотнула, на ее лбу появились капельки пота.
– Даже у долго голодавшего человека есть, что отгрызть, – моя волшебная палочка коснулась щеки девушки. – Крысы начинают с самого мягкого. Лакомого. Щеки, губы. Нос. Грудь у женщин. Бедра и ягодицы. Так и жрут. Заживо.
Похоже, что на отдельных личностей наложили «Силенцио». Мне никто не мешал. Я улыбнулась. Джинни тяжело дышала.
– Знаешь, как китайцы пытают своих пленников? – продолжала я. – Одна из пыток связана с крысой. Зверька сажают в большой глиняный горшок, в котором есть довольно много мелких отверстий. А горшок привязываю к заднице жертвы. Крыса бегает в горшке, царапает стенки, пытается сбежать, а ее начинают колоть острыми раскаленными прутьями через отверстия в горшке. Ей больно, она бесится. И очень хочет жить. Как ты думаешь, как именно крыса выбирается на волю? Да, по глазам вижу, что поняла. Ты права, крыса начинает прогрызать себе путь. Через задницу в живот. Это очень больно. Жертва при этом в сознании и все чувствует. Хочешь испытать на себе? Мы устроим китайскую пытку специально для тебя? Или просто привяжем тебя в камере, чтобы крысы смогли не торопясь полакомиться тобой?
Тоненько зазвенели стекла, но я купировала стихийный выброс ударом по лицу. По губам маленькой бунтарки потекла кровь.
– Не выйдет, девочка! Ты сама выбрала. В тот момент, когда решила, что тебе можно больше, чем другим. Что ты особенная. Так вот, для крыс ты такая же, как все. Разве что чуточку вкуснее.
Я отлевитировала крысу к самому ее лицу.
– Я отдам тебя крысам. И они тебя сожрут.
– Нет! Нет… не надо… Нет…
– Почему нет? Это же ради Гарри. Правда, ему будет все равно. Но ты умрешь не просто так, ты умрешь за Гарри Поттера. Я отдам тебя крысам. Они будут тебя жрать ради Гарри. Ради его зеленых глаз.
– Не отдавайте! Нет!
Испуганная воплями крыса щерилась у самого ее лица.
– Не отдавайте! Не отдавайте!
– А кого отдать? Кого отдать крысам?
– Гарри! Отдайте им Гарри! Пусть они его сожрут! И Рона! И Грейнджер! Отдайте им их всех!
– Где же я возьму им Гарри? А ты уже здесь. И крысы хотят есть.
Информация хлынула потоком. Мы услышали все: и про упыря, замещающего Рона, и про штаб Ордена Феникса, и про то, что меч собирались передать через домовика Добби, который носил письма Поттеру. Оставалось только записывать.
Я убрала крысу. Послышалось несколько хлопков. Это аплодировал Волдеморт.
– Отлично, Алекто! Подправьте кто-нибудь память этой дурочке, чтобы с собой не покончила. Чистокровная все-таки.
– Чудовище! – послышалось со стены.
– Секо! – Беллатрикс, которой не дали выступить, бросила заклинание в портрет Дамблдора.
Странно, но режущее не оставило на холсте даже царапины. Снейп на мгновение прикрыл глаза. Это уже интересно. Я бы даже сказала, что это очень интересно.
– Занятная защита! – оскалился Волдеморт. – С этим стоит разобраться. Позже. Сейчас у нас полно других дел, куда более неотложных. А с этими… «героями» вы справитесь сами.
– Всех в карцер! – распорядился Амикус. – По одному. Пусть подумают над своим поведением.
Разумно. Хотя домовик может и выпустить. Но я сделала, что могла. Да и имя домовика, который связан с заговорщиками, уже прозвучало. Остается надеяться, что его обезвредят до того, как он вновь попытается на меня напасть.
– Отвратительная история, – проговорил Волдеморт, – а ведь я собирался передать Хогвартсу две реликвии Основателей, которые мне удалось разыскать. Согласитесь, как-то несправедливо, что в школе хранится только то, что принадлежало Годрику Гриффиндору. Медальон моего предка, Салазара Слизерина, и чаша Хельги Хаффлпафф могли бы занять достойное место в этом кабинете. Но раз тут творится подобное…
Ага, он все понял и сделал! Но я сейчас об этом не буду думать, а изображу восторг, как и положено.
– Вы нашли эти сокровища, милорд? Это чудо!
– Да, но об этом мы поговорим позже. Как я уже говорил, у нас много дел.
В замке остались Долохов и младший Лестранж. Мы расположились в кабинете директора, который принял свой обычный вид. Деканы с максимально возможной скоростью покинули наше общество. Снейп выставил огневиски, у Антонина была с собой его фляжка с водкой.
– Вот как надо! – сказал Рабастан. – А то все «Круцио», «Круцио»! Но с засранцами нужно что-то делать. Обидно, что все чистокровные.
– Девиц замуж, чтобы дурью не маялись, – предложил Долохов, – предварительно всыпав как следует. А вот парень… даже не знаю. Вроде и сопляк еще, а злости в нем на десятерых хватит.
– Лонгботтом, – пояснила я, – за родителей мстит. Даже жалко, последний в Роду. И Помона за него просила. Говорит, настоящий талант в гербологии. Можно было бы отобрать палочку и отправить домой, взяв нужные клятвы, но, по слухам, там бабка дурнее всего факультета Гриффиндор и МакГоннагал вместе взятых.
– Кошку-то пороть будете? – хмыкнул Рабастан. – Флитвика даже жалко. А ей надо бы как следует всыпать.
– Правила для всех, – ухмыльнулся Амикус. – Хотя мне тоже жалко Флитвика. Но сейчас гораздо больший интерес вызывает Поттер. Не упустили бы.
– Пусть побегает, помирать уставшим придется, – ответила на это я, вспомнив известную фразу про снайпера*. – Нам же нужно подумать, как подать всю эту историю общественности. Эти, с позволения сказать, дети – чистокровные. Это не магглокровок мучить. Да и с магглокровками теперь, как оказалось, не все чисто.
– У меня парочка, – честно признался Долохов, – уже Хогвартс закончили. Один на аврора учится, вторая – на колдомедика. Не скажу, что обрадовались, но полукровкам легче живется.
Рабастан задумчиво рассматривал портреты бывших директоров.
– А я не скажу, – протянул он, – пока не скажу. Руди запретил, у него какие-то заморочки.
– Ну и не говори, – ответила я, опрокинув рюмку, – меня больше возможные племянники беспокоят.
– Торфин пока никого не нашел, – отчитался Амикус.
Снейп пригубил огневиски.
– У меня тоже нет, – ответил он.
– А что это за домовик такой – Добби? – спросила я после непродолжительной паузы. – Я знаю, что в Хогвартс можно позвать личного домовика. Или родители могут передать что-то с эльфом. Разве у Уизли есть домовики?
– Какой-то проект Дамблдора, – ответил Снейп, – он ему, вроде, даже жалованье платил.
– Что? – удивился Рабастан. – Жалованье домовику? Надо будет Руди сказать, пусть посмеется.
– Разве нормальный домовик возьмет деньги? – спросил Антонин. – Нашим платят молоком, хлебом, добрым словом. Разве в Англии по-другому?
– Еду сами берут, – ответил Рабастан, – а так – работают за доступ к Источнику. Доброе слово и им приятно, конечно, да и деньгами они пользоваться могут, выполняя поручение хозяина. Но для жизни им деньги не нужны. Бред какой-то! Этот домовик наверняка с ума сошел. А чокнутых эльфов всегда убивали, они же опасны. Могут даже на хозяина напасть.
– Я ему деньги не плачу, – хмыкнул Северус, – так что договор с Хогвартсом у него расторгнут. Но он может приходить на зов. Можно попробовать переговорить с домовиками Хогвартса, чтобы они его поймали. Хотя будет непросто, скорее всего, они его просто выгонят, если уже не выгнали.
– Ну да, – кивнул Рабастан, – чужаков из дома гонят. Иначе в дом волшебника может быть доступ у кого угодно.
– Пусть хотя бы выгонят, – сказала я, – а то уже не по себе делается.
Антонин снова налил мне водки. Остальные предпочитали огневиски.
– Скоро перейдете на более сильные зелья, Алекто, – сказал Снейп, – тогда и диету можно будет поменять.
– Ваши слова, Северус, да Мерлину в уши, – вздохнула я, – уже тошнит от протертых овощей.
– Свиную отбивную вы еще не скоро попробуете, – усмехнулся он, – но запеченную рыбу – вполне.
– Огромное спасибо! – у меня поднялось настроение. Даже показалось, что руки стали меньше болеть. Хотя тут еще и водка действовала.
Амикус отсалютовал мне стаканом.
– Я же говорил, сестренка, прорвемся! Мы тебя еще замуж выдадим!
– Лучше сам женись, – ответила я, – а мне пока покоя хочется. И ты еще про артрит не забудь. А то я стонать в первую брачную ночь точно не от удовольствия буду.
Мужчины дружно фыркнули. Настроение у всех явно улучшилось. Интересно, дело только в алкоголе? Амикус, Антонин и Рабастан имеют основания быть довольными жизнью. А Снейп? Разве что… разве что мои действия и вообще все, что случилось этой ночью, как-то помогают ему обходить клятвы, данные Дамблдору. А это дает ему шанс выжить. Хочет он жить, хочет. Азкабан очень хорошо дает понять, что романтические бредни приходят и уходит, а жажда жизни остается. Ну что ж, я рада. Пусть живет. Он мне зелья варит. Причем отличного качества.
Перед тем как уснуть, я немного поворочалась. Значит, как минимум три крестража в руках у Лорда. Змея, медальон и чаша. Он и диадему мог прихватить, причем прямо сегодня. Это делало бессмысленным квест Гарри Поттера по лесам и полям. Еще интересно, поймают ли его. У мальчишки была мантия-невидимка и два домовика. Шанс удрать имелся и не нулевой. Ладно, посмотрим, что будет дальше, от меня это точно не зависит.
* “Не бегай от снайпера. Умрешь уставшим”.
========== Глава шестая, в которой ученики спасают деканов, а Лонгботтом покидает Хогвартс ==========
Утром Снейп выступил с речью о том, что ничего героического в попытке украсть реликвию, тысячу лет хранившуюся в Хогвартсе, нет и быть не может. И опять Лонгботтом и Уизли. Плюс Лавгуд.
– Согласно действующему распоряжению, – сказал Снейп, – наказание получат деканы Гриффиндора и Райвенкло. Обращаю ваше внимание на то, что это уже не первый случай. И нарушители отлично знали, что основное наказание падет не на них.
Студенты за столами загомонили.
– Господин директор, – встал со своего места староста Райвенкло, – позвольте перенести экзекуцию. Мы хотели бы ознакомиться с Уставом Хогвартса и нашими возможностями в свете поступивших новых распоряжений. Я знаю, что факультет может исключить того, кто опозорил его доброе имя. Но мы хотели бы заступиться за своего декана и, если возможно, заменить его старостой или выборным.
Через несколько секунд со своего места взвился староста Гриффиндора.
– Факультет Гриффиндор присоединяется к просьбе Райвенкло.
– Это законное требование, – согласился Снейп, – даю отсрочку до вечера.
Вот оно! Бинго! Молодцы ребята. Лавгуд, Лонгботтом и Уизли выглядели весьма бледно. И дело было не только в бессонной ночи, проведенной в карцере. Они же теперь не герои. Воры. Подставили деканов и факультеты, практически предали своих. Не помню, что там насчет исключения, но на Райвенкло в таких вопросах можно положиться. Эти точно все узнают, прочитают и найдут.
Слизерин и Хаффлпафф согласно загудели. Флитвик выдохнул. МакГоннагал сидела, словно проглотив палку. Да, дилемма. С одной стороны – студенты Гриффиндора показали себя достойными людьми, с другой – никакой борьбы точно не будет. Ей бы уволиться и сидеть тихо, но то ли клятв надавала Дамблдору, то ли еще что. Дальше будет видно.
Прибыла почта. А вот и вишенка на торте. Правда, Поттера и Грейнджер упустили, но арестован Рон Уизли. Состоялся «визит» в «Нору». Молли Уизли оказала сопротивление властям, поэтому ее арестовали. Артур Уизли пока находился под домашним арестом. Небольшая заметка о попытке кражи меча Гриффиндора в Хогвартсе. Посмотрим, что из этого получится.
До ужина школа основательно бурлила. Про Поттера никто и не вспоминал, не до него сейчас. Все обсуждали попытку кражи из кабинета директора.
– Вот придурки! – услышала я в коридоре. – Там и так защита не слабая должна была быть, а тут еще и Снейп. Он точно что-то от себя добавил. Неужели думали, что смогут снять, а никто и не заметит?
– Слушай, – спросил второй голос, – а зачем им меч понадобился?
– Говорят, его несколько раз пытались забрать гоблины, – ответил первый, – ты же знаешь, они считают, что все их изделия все равно остаются их собственностью, сколько бы им волшебники не заплатили.
– И чего? Для гоблинов старались? Глупо как-то.
– Да нет, вроде для Поттера меч спереть пытались.
– А Поттеру-то он зачем? Что он с ним делать будет?
– Ты меня спрашиваешь?
Голоса удалялись. Да, политика Дамблдора дала свои плоды. Про то, что мальчишке уже приходилось сражаться с монстром с мечом наперевес, почти никто не знает. Большая часть приключений героя происходила в тайне, остальные студенты видели только начисление баллов, которое считали нечестным и несправедливым. Логично.
Перед ужином происходит церемония изгнания отступников с факультетов. Это не отчисление из Хогвартса, они могут продолжать учиться, но с ними никто не будет общаться, они не смогут сидеть за факультетскими столами. Их вещи выброшены из спален, и в гостиные им ходу больше нет. С мантий исчезают эмблемы, а старосты, закончив читать формулу изгнания, срывают с них галстуки.
А потом два факультета по очереди подходят к Филчу и получают по одному удару тонкой линейкой по рукам. За своих деканов.
Это больно, у самых маленьких слезы на глазах, но ни один не отошел в сторону, не попытался отказаться.
Провинившиеся медленно вышли из Большого Зала. Им найдут комнату, это не проблема. И есть с пола, как в старые времена, им не придется. Я специально уточнила про этот обычай у призраков, которые, как оказалось, были замечательными источниками информации. Но все равно это очень больно и унизительно. И послужит уроком остальным.
Про Поттера ничего слышно не было, но всем не до него. Помимо наблюдения за изгоями, которые пока пытаются ходить с гордо поднятой головой, обсуждают нового преподавателя прорицаний. Личные вещи Трелони были выброшены, что ясно давало понять, что ее больше нет в живых. Кое-кто из девочек взял на память побрякушки. Запас курений уничтожил Филч. Говорят, что новые уроки проходили намного интереснее, во всяком случае, никто никому смерть не предсказывал. Новый профессор посвящал занятия различным системам гаданий, учил составлять гороскопы.
Хагрид повадился торчать на бывшей могиле Дамблдора, но пока вел себя тихо. На общие трапезы он не приходил.
А Помона Спраут все не оставляла надежды как-то помочь Лонгботтому. Она несколько раз моталась в министерство, разговаривала с попечителями. И дело сдвинулось с мертвой точки. Если парень принесет клятву верности действующему правительству, то его могут отпустить на домашнее обучение. Оставалось уговорить нашего партизана. И его бабку, естественно. Разговор с обоими был назначен в кабинете директора, в моем присутствии. Мерлин, помоги!
– Невилл, – тихо проговорила Помона, – эта изоляция ни к чему хорошему не приведет. Домашнее обучение в твоем случае – самый разумный выход. Пожалуйста, послушай меня. Я лично прослежу, чтобы тебе пересылали все задания. Экзамены сдашь вместе с остальными. Ты ведь даже своим проектом больше не занимаешься.
Молчит и смотрит прямо перед собой. Гриффиндор. Снейп показательно закатил глаза.
– Не оценит, Помона, – сказал он, – хоть наизнанку вывернетесь, не оценит он ваших трудов. Какая учеба, если можно заниматься глупостями, подставляя товарищей и декана. Еще что-то запланировали, а, Лонгботтом? Взлом уже был, дурацкие листовки тоже. Не убийство ли планируется? А профессора Кэрроу, чтобы прикрыть ваш зад, рядом может и не оказаться.
Вот это да! Снейп меня все-таки раскусил. Шпионская морда…
Лонгботтом вздрогнул и уставился на меня. Его бабка тоже дернулась. МакГоннагал, которая тоже здесь как декан проштрафившегося, широко раскрыла глаза. Помона кивнула.
– Возможно, Северус, – тихо проговорила я, – мистер Лонгботтом хочет сам проверить, сколько «Круцио» он может вынести.
– И лечь на соседнюю койку со своими родителями, – Снейп чего-то разошелся. Как бы на него бабуля Лонгботтом не набросилась. Нет, удержалась. – А может вам, Лонгботтом, так понравился рассказ профессора Кэрроу про крыс в Азкабане, что вы решили посмотреть на все это собственными глазами? Уверяю вас, ничего интересного там нет. А вам уже семнадцать. Еще одна такая выходка, и вы сядете. И надолго.
– Как вы смеете! – все-таки сорвалась Августа.
– Миссис Лонгботтом, скажите честно – у вас много внуков? – спросил ее Снейп. – Или планируете что-то сотворить со своим сыном, чтобы получить еще одного?
Вот это да…
– Директор Снейп совершенно прав, – сказала я, – даже за попытку кражи мы должны были передать дело в аврорат. А это срок в Азкабане. Миссис Лонгботтом, скажите, сколько вы платите за содержание своих сына и невестки в Мунго?
– Не ваше дело! – последовал закономерный ответ.
– О, разумеется не мое. Просто у вас появится еще одна статья расходов. И весьма значительная. Вы же не захотите, чтобы ваш внук гнил заживо? Придется платить.
Я уже привычно растираю руки. Августа перевела взгляд на них и поморщилась от отвращения. Думай, бабуля, думай! С твоим внучком может случиться то же самое.
– Простите? – не выдержала Минерва. – Что значит – придется платить?
– А вы не знаете? – я чуть заметно усмехнулась. – Азкабанский прейскурант. Законный заработок коменданта и охраны. Я могу озвучить, если интересно. Сразу скажу, что от дементоров откупиться невозможно. Два обхода в день, если нет особого приказа, чтобы они постоянно торчали рядом с камерой. А так… Двадцать пять галлеонов в неделю, чтобы оказаться в сухой и относительно чистой камере. Десять галлеонов в неделю стоит горячая еда и хороший хлеб раз в сутки. Там вообще все цены за неделю, если что. Тюфяк, набитый сухой соломой, в которой нет насекомых, и целое одеяло – пять галлеонов. Второе одеяло – тоже пять галлеонов. Принять горячий душ – десять галлеонов за один раз. Новая роба – пятнадцать. А так их выдают, когда предыдущая сгнила прямо на заключенном. Прогулка – пятьдесят галлеонов за полчаса. Еще есть расценки на свидания и возможность передать посылку. Причем передавать можно далеко не все. Все деликатесы точно конфискуют.
Августа Лонгботтом хлопает глазами. Невилл смотрит на меня с ужасом. Похоже, что до них дошло главное: чего они будут лишены, если не будут платить. И что даже за большие деньги можно получить лишь мизер. А тут еще мои больные руки практически под носом.
– Отвратительно, – пробормотала МакГоннагал.
Я пожала плечами. Нечего было спрашивать. Никто и не говорит, что это хорошо. Но это реальность. Порыв бороться уходит, остается выживание. И надежда, что когда-нибудь ты все-таки увидишь солнце, вдохнешь полной грудью чистый воздух, вытянешься во весь рост на сухой постели. Да просто спокойно откроешь дверь и пойдешь, куда глаза глядят, а не куда прикажут. Это так много, но этого простого счастья не чувствуешь и не понимаешь, пока не лишишься. Но как подобное объяснить тому, кто видит перед собой лишь врага?
Снейп меня не подставил, конечно. У меня железная отмазка в виде того, что все нарушители чистокровные. Я имею полное право позаботиться, чтобы семьи волшебников не остались без наследников. А при допросе присутствовала Беллатрикс. Она и раньше была неуравновешенной, а после того, как столкнула в Арку Смерти своего кузена Сириуса Блэка, частенько срывается. Получи она свободу действий, мы могли получить взамен не просто три пускающих слюни овоща, но и кровавые куски мяса, ранее бывшие учениками. Снейп это отлично знает. Помона, судя по всему, догадывается. Она понимает, что я не хочу войны в школе, именно поэтому давлю конфликты в зародыше. У нее на факультете тоже есть ребята, входившие в Армию Дамблдора. Выбор очевиден – усмирить, пусть даже и жестко, парочку заводил, или конфликт выйдет из-под контроля. К тому же, нас с Амикусом могут и убрать из Хогвартса, если мы не справимся. А вот кто придет на наше место… Странно, что этого в упор не видит МакГоннагал. У нее все просто: перед ней враги, которых нужно уничтожить любой ценой. То, что цена может оказаться чрезмерной, ее не волнует. Кажется, это называется «туннельным зрением».
– Так что будем делать? – спросил Снейп. – Честное слово, даже с Поттером при Дамблдоре столько не возились.
МакГоннагал и Августа Лонгботтом дружно вздрогнули. Ну, конечно, убийца посмел произнести имя своей жертвы. Мерлин, какие дуры!
– Вообще-то, не мешало бы компенсировать Отделу Тайн последствия разгрома, – сказала я, – там было уничтожено множество редких и дорогих приборов, некоторые вообще существовали в единственном экземпляре. Хорошо иметь покровителя во власти, правда, мистер Лонгботтом? Кого-то, кто заткнет рот пострадавшим, переложит всю ответственность на другую сторону, а потом еще и баллами наградит. За преступление. А теперь все, мистер Лонгботтом, теперь придется отвечать. По всей строгости закона. Вы к этому готовы? Мне почему-то кажется, что нет. Вы слишком привыкли к привилегированному положению.
– Невилл, – Помона Спраут тяжело вздохнула, – послушай меня, это единственный выход.
Августа крутится, как уж на сковородке, но даже до нее доходит, что внучка стоит забрать домой. У парня ее стараниями и так полно комплексов, а тут все против него. И она понимает, что я не остановлюсь. Если Невилл останется в Хогвартсе, то он рано или поздно сорвется. И это будет конец. Больше никто не вспомнит о том, что он чистокровный и единственный наследник, никто не пожалеет его родителей. Или убьют, или сломают об колено. И еще неизвестно, что страшнее. И Августа соглашается, что это оптимальный выход, поджимает губы, трогает внука за плечо и вымученно кивает. Лонгботтом произносит слова клятвы, мы свидетельствуем.
