Текст книги "Я Алекто Кэрроу! (СИ)"
Автор книги: Заязочка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
========== Пролог, в котором все начинается с невинного спора, а заканчивается пониманием, что попаданцы бывают разные ==========
Взрослые люди иногда развлекаются совершенно по-детски. Хотя это их право, конечно. Малолетки часто морщат носы, а то и бесятся, что тетеньки и дяденьки могут до хрипоты спорить про книгу или сериал, писать фанфики, косплеить героев или отыгрывать ролевки. Как будто, отметив очередной день рождения, человек одномоментно должен забыть все свои увлечения, стать скучным и развлекаться только строго определенным образом. Но это лирика. Собственно, речь о том, что мы с приятельницами под кофеек и коньячок обсуждали фанфики про многочисленных попаданцев. Понятно, что у каждой было свое мнение и свой персонаж, в которого все хотели попасть. Лидировал Гарри Поттер, за ним шла Гермиона Грейнджер. Семейство Уизли котировалось меньше, акции Малфоев же предсказуемо были высоки. Конечно, быть красавицей блондинкой и хозяйкой мэнора намного интереснее, чем толстой нищей многодетной мамашей. То, что хозяек мэнора ни из одной из нас точно не получится, другой вопрос. Помечтать-то можно. Потом разговор плавно перешел на персонажей, в которых попадать не хочется, как говорится, от слова совсем. Лидировала Амбридж. А я вспомнила про Алекто Кэрроу. Ведь персонаж проходной по сути. И на редкость отвратный, как и Амбридж. Тоже некрасивая, да еще и детишек Круцио пытала. Вдобавок провела кучу времени в Азкабане, что вряд ли положительным образом на ней сказалось. И то ли погибла в Битве при Хогвартсе, то ли вернулась в Азкабан. Жуть же.
Мы немного поспорили, что именно такой персонаж может сделать хорошего, будучи попаданцем, но ни к чему конкретному так и не пришли. Да и поздно уже было, пора расходиться. Оставили спор на потом. Но тема меня зацепила.
Так что я шла домой, проветривая голову от коньяка и размышляя, как бы могла изменить канон мерзкая баба, что в совокупности, видимо, и привело меня прямо под колеса мчащегося по мокрому асфальту «Мерседеса». Боль, темнота… тишина…
Ну что ж… Теперь я точно знаю, что именно чувствовала и думала Алекто Кэрроу. Потому что я теперь она. Принцип попаданства я так и не поняла. Не было никакого промежуточного места, со мной не общались всякие сомнительные высшие существа, не предлагали никаких сделок, не давали заданий. Я просто знала, что теперь я – Алекто, и что все теперь зависит только от меня.
При этом память этой женщины никуда не делась. Как и ее боль. Алекто была больна.
В Азкабане, как и в любой тюрьме, за деньги можно получить некоторые поблажки. Нет, вас никто не поместит в камеру класса люкс с трехразовым питанием, как в лучшем ресторане. Но у вас будет сухо, вам дадут лишнее одеяло. Ваша похлебка будет более наваристой и горячей. И хлеб не будет напоминать кусок глины. В тюрьме это уже очень много, поверьте. А Кэрроу были бедны. Деньги быстро кончились, а вместе с ними и поблажки. Другой уровень, сырая и холодная камера, тощее одеяло, отсутствие даже относительно нормальной еды. Волшебники намного выносливее обычных людей, но у всего есть свой предел. Зубы почернели и выкрошились, суставы распухли и постоянно ныли, желудок отказывался принимать пищу. Когда Волдеморт с теми Упивающимися Смертью, что еще оставались на свободе, ворвался в Азкабан, Алекто не могла ходить. Ее пришлось нести на руках.
В Малфой-мэноре был колдомедик, Снейп котлами варил целебные зелья. Ей снова вырастили зубы. Но диету пришлось соблюдать. И боль осталась. Ноющая, противная, постоянная.
Когда у тебя что-то болит, то твоя жизнь очень круто меняется. Так или иначе, ты начинаешь подчиняться этой боли, подстраиваться под нее. Резкие движения не для тебя. Ты постоянно прислушиваешься к себе, отчего выглядишь несколько заторможенной, движения становятся осторожными. И со всем этим ничего нельзя поделать.
Я долго рассматривала лицо и тело Алекто Кэрроу. Она не старая даже по маггловским меркам, но красавицей не была и в юности. Невысокий рост, коренастая фигура, слишком грубые для женщины черты лица. Хриплый голос. Когда-то рыжие волосы припорошила седина. В камере, к счастью, был свет. Но солнце туда почти не заглядывало. Поэтому кожа женщины, которая и так была белой от природы, посветлела еще больше. Каменные стены высосали румянец с ее щек. Теперь это была невыразительная холодная маска. Серо-голубые глаза смотрели на мир жестко и враждебно. Алекто Кэрроу не ждала от него ничего хорошего. И я ее понимала.
Вообще, это была очень странное «попадание» – всего несколько месяцев относительно нормальной жизни. Я попала в Алекто перед самым началом учебного года, когда ее уже назначили профессором маггловедения и заместителем директора Хогвартса. Несколько месяцев бессмысленной и беспощадной борьбы с бравыми сопляками и преподавателями и… Ну уж нет! Мы еще поборемся.
Довольно занятно, что никто не заметил, как тяжело далось Снейпу убийство Дамблдора. Он просто фонтанировал болью и виной. Или дело было в том, что я знала? Еще один смертник. И не он один.
Как бы там ни было, тратить время на бесполезные разборки я не собиралась. И на очередном собрании, посвященном грядущему учебному году, внесла предложение.
– Мой лорд, думаю, будет разумным, если за выходки отдельных студентов будут нести ответственность старосты и деканы их факультетов.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Волдеморт.
– Я думаю, милорд, что отдельные студенты могут устраивать, скажем так, демонстрации. Если их будут наказывать, то они начнут чувствовать себя героями, пострадавшими за «правое дело». Раз уж большинство преподавателей остались прежними, то многие из них заражены идеями Дамблдора. Они будут поддерживать бунтарей. Это выльется в постоянную партизанскую борьбу. А вот если наказание за выходки отдельных идиотов будут получать другие, то поддержки не будет. Мы получим не героев-страдальцев, а мерзавцев, которые подставляют других. В том числе и уважаемых людей.
Волдеморт с интересом смотрел на меня.
– Это разумно, – сказал он, – Северус, ты слышал? Сделаешь так, как скажет Алекто.
– Да, милорд.
Глухо, невыразительно. У меня голос тихий, вкрадчивый, заставляющийся вслушиваться. И я не собираюсь говорить громче, ведь пока я не повышаю громкость – хрипоты как ни бывало. Ничего, прислушаются.
Из-под стола выползла Нагини и скользнула к камину, который был затоплен специально для нее. Как я понимала змею. Внутри меня поселился постоянный холод, мне тоже хотелось сесть поближе к камину, протянуть руки к огню и хотя бы на короткое время почувствовать себя живой. Если бы еще и боль отпустила.
Снейп варит для меня зелья, он для всех варит, но мне они почти не помогают. Я не думаю, что Снейп делает что-то не так. Просто мне нужно уехать в жаркую страну, нежиться на солнце, купаться в целебных источниках. Английский климат вполне способен довершить то, что начал Азкабан. Но Волдеморт меня никуда не отпустит, нечего и пытаться. Может, есть смысл помочь Поттеру, а потом уехать? Нет, не думаю. Не отпустят. На роль козла отпущения я подхожу идеально. И денег нет, чтобы откупиться. Нужно придумать что-нибудь еще.
Собрание заканчивается, и я перебираюсь к камину. Хоть немного тепла. Долохов наливает мне водки из фляжки. Изысканные вина и большинство напитков теперь не для моего больного желудка. Не примет. Только водка, только хардкор. Внутри ненадолго становится тепло.
– Ваше зелье, Алекто, – Снейп ставит передо мной на столик большой флакон, – мазь будет завтра.
– Благодарю вас, Северус.
Беллатрикс смотрит презрительно. Да, руки выглядят ужасно. Хорошо, что еще слушаются. Леди Лестранж повезло больше, но я не завидую, просто констатирую факт. Ей тоже досталось.
– Завтра отправляемся в Хогвартс, – хохотнул Амикус. – Всегда мечтал учить детишек.
Отвечаю ему понимающей ухмылкой. Завтра так завтра. Раз уже меня сюда засунули, то поиграем, дамы и господа. А кто не спрятался, я не виновата.
В Хогвартсе нас ждали, но гостями мы были нежеланными. Причем в этот ранг был, похоже, переведен и Снейп. Смешно, этим людям было важнее, что кто-то может диктовать им условия, чем реальное положение дел. Впрочем, ничего нового для меня в этом нет. На нас с Амикусом смотрят с откровенным презрением. МакГоннагал скользнула взглядом по моим рукам. Гадливость и злорадство. И чему радуется, кошка драная? Да она бы на моем месте давно сдохла. Но это много говорит о ней. Я запомню. У меня память хорошая.
Представление новых коллег длится недолго, педсовета как такового нет, Снейп просто раздает распоряжения. Потом обращается к нам.
– Какие будут пожелания насчет комнат?
– Окна на солнечную сторону и большой камин, – сказала я.
– Конечно, Алекто. Домовика сами выберете?
– Пусть будет любой, мне все равно.
У Амикуса особых пожеланий тоже не обнаружилось. Филч провел нас в комнаты. Ну что, жить можно. Я устроилась у камина, закутавшись в шаль. Сначала стоило согреться. Незаметно я задремала.
Ужин принесли в комнату. Отварные овощи, ломтик отварной же говядины, слабенький бульон. И травяной чай. Изгнала из воображения свиную отбивную и приступила к трапезе. А потом приняла ванну с зельем, намазала больные суставы мазью и легла спать. Завтра будет новый день.
========== Глава первая, в которой Филч радуется возвращению традиций, а остальные узнают много нового ==========
Большой Зал мне понравился, хотя потолок, имитирующий небо, и был затянут тучами. А вот обстановка оставляла желать лучшего. МакГоннагал молча изливала свое презрение и на Снейпа, сидевшего на директорском месте и убравшего с кресла всю позолоту, и на меня. Видимо, я сидела на том месте, которое раньше занимала она. И на Амикуса, который отправился за первогодками и должен был проводить церемонию Распределения. Наверное, Волдеморта эта тетка ненавидела сейчас меньше. Зашибись. Гриффиндорцы злобно косились на стол преподавателей. Слизеринцы наоборот злорадствовали. Хаффлпафф и Райвенкло вели себя тихо. Шляпа ничего особенного не выдала, распределенная малышня испуганно шмыгала по местам. Снейп сказал короткую речь и бросил на меня вопросительный взгляд. Я кивнула и мне предоставили слово. Покашлять, что ли? Так ведь не оценят.
– Добрый вечер! – негромко начала я. – Как уже сказал уважаемый директор, я буду преподавать у вас маггловедение. Кроме того, я являюсь одним из заместителей директора Хогвартса. Ближе мы познакомимся во время уроков. Пока же я хочу сказать следующее. Среди вас есть те, кто прибыл в Хогвартс не учиться. Они вообразили себя борцами с системой и уже планируют некие акции. Так вот, мне плевать, что вы там думаете, но дисциплину нарушать я никому не позволю. А чтобы некоторые не воображали себя героями, имейте в виду, что наказаны будут все. За проступки младшекурсников будут отвечать старосты. За старшие курсы и весь факультет в целом – деканы. Безнаказанно хулиганить не получится. Надеюсь на ваше понимание.
В зале стало оглушительно тихо. Потом студенты отмерли и дружно начали перешептываться. Я ловила на себе удивленные, испуганные и злобные взгляды. Ню-ню… Уверена, что уже в самое ближайшее время нас ждет первое выступление. Сопляки привыкли, что Дамблдор им только грозит. Их ждет сюрприз.
– А что вы имели в виду? – спросила у меня МакГоннагал.
– Скоро узнаете, – ответила я, – а заодно поймете, насколько вас ценят и уважают ваши подопечные. Опытным путем, так сказать.
Снейп смотрел прямо перед собой. Амикус показал мне большой палец. Остальные профессора были в недоумении.
На заднем плане злорадствовал Филч, отныне физические наказания вновь были разрешены официально.
Передо мной появились уже остохорошевшие овощи. МакГоннагал демонстративно положила себе свиную отбивную, картофель фри, карри. И стала есть, поглядывая на меня. Я пожала плечами. Это было мелко. И глупо. Ведь реальная власть все равно у меня. Я вообще не понимала, почему МакГоннагал оставили в школе. Неужели так сложно найти профессора трансфигурации? Скорее всего, Снейп дал слово Дамблдору. Поэтому и Хагрид здесь остался. Все-таки Волдеморт у нас либерал и гуманист. Именно это его в каноне и сгубило. Ничего, я разберусь.
Разумеется, мое выступление все пропустили мимо ушей. То есть, выслушали, конечно, но выводов не сделали. Не успел закончиться ужин, как появились листовки, прославляющие Гарри Поттера. За распространением попались Лонгботтом и Джинни Уизли. Печатали их, скорее всего, на станке Лавгудов, но не пойман – не вор. Ну что ж…
Всех студентов вернули в Большой Зал. Перед столом преподавателей стояли гордые и непокорные нарушители. Я хищно усмехнулась.
– Кое-кто очень плохо слышит, – спокойно сказала я. – Придется привести приговор в исполнение.
Взмах палочкой – и перед столом преподавателей появился топчан. Невилл вскинул голову, а Джинни попятилась. Размечтались…
– Профессор МакГоннагал, прошу! – указала я на топчан.
– Ч-что? – обалдела Минни.
– Снимайте мантию, панталоны и ложитесь. Как оказалось вашим, студентам на вас плевать. Или они слишком глупы, и до них не доходит с первого раза. Учитывая ваш почтенный возраст, по пять ударов за каждого нарушителя. Мистер Филч, розги!
Какое-то время ничего не происходило.
– Не заставляйте меня применять силу, – спокойно проговорила я.
Я четко осознавала, что именно сейчас все решится. Я хотела «сломать» канонный ход событий и собиралась использовать для этого любой повод. Ведь не просто же так я попала в Алекто! Значит, нужно выкручиваться с теми данными, которые есть. Нелогично, странно, жестоко? Попробуем так, ибо лично меня предопределенная каноном судьба Алекто, – а теперь моя судьба, – совершенно не устраивает.
Снейп молчал. Студенты замерли. Но никто не стал спорить или возмущаться. Они знали, с кем имеют дело. Минерва медленно начала расстегивать мантию.
– Нет! – крикнула Джинни. – Не надо! Мы виноваты! Накажите нас!
– Мисс, – презрительно проговорила я, – не орите. Здесь глухих нет. Вам всем было четко сказано, что будет, если начнутся дурацкие выходки. Вы не услышали. Или не пожелали услышать. А я свое слово держу. Минерва, пошевеливайтесь! Детям пора спать.
Наконец, она устроилась на топчане с видом мученицы первых веков христианства. Филч замер. И тут придется все брать в свои руки. О, Амикус не прочь.
– А вы будете считать, – сказала я проштрафившимся. – Каждый удар, который вы не посчитаете, зачтен не будет. Итак!
Розга свистнула в воздухе. На дряблых ягодицах МакГоннагал вспухла ярко-алая полоса. МакГоннагал еле слышно втянула воздух сквозь сжатые зубы, но больше не издала ни звука. Лонгботтом и Уизли вздрогнули. Некоторые студенты вставали, чтобы лучше видеть.
– Вы не считали, – сказала я, – удар не зачтен. Все сначала. Итак!
– Раз! – пискнули Лонгботтом и Уизли. – Два! Три… Десять!
Довольный Амикус опустил розгу. МакГоннагал суетливо натянула панталоны.
– Ну вот, Минерва, – сказала я, – теперь вы точно знаете, как к вам на самом деле относятся ученики вашего факультета. Наказание окончено, все свободны. Надеюсь, что все случившиеся послужит вам уроком на будущее. Старосты, отведите студентов в гостиные. Всем спокойной ночи!
Не думаю, что когда-нибудь еще Большой Зал покидали с такой скоростью. И в такой тишине. Я отпила воды из бокала.
– Это жестоко! – проговорил Флитвик.
– Разумеется, – не стала возражать я, – но я не понимаю, леди и джентльмены, чего вы ждали. Неужели вы настолько глупы, что думали, будто все останется по-прежнему? А что касается этого, – я указала на застегивающую мантию Минерву, – то, как я понимаю, вы думали, что я буду пороть студентов? Или применю к ним пыточные заклинания? А вы будет оказывать им снисходительную поддержку и ходить по замку с видом оскорбленной добродетели? Это у Дамблдора вы привыкли все перекладывать на детей и прятаться за их спинами? Так вот, Дамблдор мертв. Придется брать ответственность на себя. А ответственность – это серьезно.
МакГоннагал смотрела на меня дикими глазами. Ну да, именно это и планировалось. Отважные гриффиндорские партизаны и она – вся гордая и оскорбленная в лучших чувствах. Никакой поддержки, кроме как бы моральной она детям оказать не может, но они должны ее понять. И раскачка конфликта, когда уже и розги с пыточными не помогают. Щаз… Твои герои сейчас не гордятся своими «подвигами», а угрызаются совестью. Так что на какое-то время от особо идиотских выходок мы избавлены.
До Снейпа дошло. А может, ему давно хотелось высечь такую правильную Минерву? Опустить, так сказать, с небес на землю? Посмотрим, что будет завтра. У меня ведь уроки начнутся.
– Доброй ночи, леди и джентльмены!
– Ты здорово придумала, Ал! – сказал Амикус, проводив меня до спальни.
Я затопила камин и выставила бутылку водки. Немного можно.
– Понимаешь, Ам, – сказала я, – они ловко все придумали. Мы будем монстрами, а они все в белом. Не дождутся!
– Не дождутся! – Амикус отсалютовал мне рюмкой и опрокинул ее в рот. Я тоже выпила. Приятное тепло ненадолго помогло расслабиться. Сейчас в ванну с зельем и намажусь мазью.
– Так и не помогает? – спросил Амикус.
– У нас не тот климат, – ответила я. – Все, что дают зелья и мази, сводит на нет сырость. Хорошо, что комната теплая и солнечная.
– Ничего, сестренка, – Амикус налил себе еще рюмку, – милорд нас отблагодарит. Вот поймаем Поттера, наладим тут все, и поедешь на солнышко. Будешь как новенькая.
Я улыбнулась. Амикусу легче. Нет, я точно знаю, что он не зажилил деньги, выторговывая себе лучшие условия. Чистая лотерея, его камера просто оказалась суше моей. Моя была в самом конце чуть наклонного коридора, вся влага скапливалась в ней. Моя камера? Конечно, это была камера Алекто, но теперь я – это она. Или она – это я? Самое интересное, что мне ничего не снится. Дементоры не только забирают все светлые и радостные воспоминания. У человека, который долго с ними контактировал, сильно притупляется восприятие. Никакие впечатления уже не проникают в сны. Ты просто проваливаешься в черную яму. Не так уж и плохо, на самом деле.
К урокам еще надо готовиться. Совсем уж нести чушь не хочется, но ничего хорошего о магглах я сказать не смогу. Лорд не поймет. Но можно сконцентрироваться на негативных моментах. Перенаселение планеты, уничтожение всего живого, оружие массового поражения. Тоталитарные секты, международные преступные синдикаты. Тут, конечно, появятся вопросы, откуда я это знаю. Стоит поискать источник информации. Может, у Амбридж какого магглокровку выпросить? За поблажки он мне любую подборку материала найдет. А моих знаний будет достаточно, чтобы заметить, если начнется саботаж. Вообще, надо будет подкинуть эту идею. Во все века и времена лучше всех справлялись с побежденными выходцы из их же среды. За власть над своими, за небольшие поблажки они были готовы на все. И чаще зверствовали больше, чем победители.
Стоит добавит в мир Роулинг немного Оруэлла. Глядишь, и у меня появится шанс выскочить из грядущей мясорубки. И даже уехать в теплые края.
Еще рюмка водки, теплая ванна, мазь. И в сон, как в яму…
За завтраком Минерва сидела уверенно. Понятно, что ей дали какое-то средство, чтобы смазать задницу. Ну и пусть ее. Моральное унижение сильнее физического. Хотя она и старается высоко держать голову. Но не может же не понимать, что вызвала не только сочувствие, но и злорадство. От стола Гриффиндора просто прёт ненавистью. Но после дементоров мне все это – как слону дробина. С другой стороны, могут попытаться напасть. Это плохо, потому что колдовать я, конечно, колдую, но быстро двигаться не могу.
– Северус, – попросила я, – я могу воспользоваться камином в вашем кабинете? Мне нужно связаться с министерством.
– Конечно, Алекто, когда вам будет удобно.
На меня тут же бросили несколько косых взглядов. А они, похоже, побаиваются моих инициатив. Забавно. Задумчиво продолжаю ковыряться в овсянке на воде.
– У вас проблемы с желудком, мисс Кэрроу? – спрашивает медиковедьма.
Нашла место и время.
– Да, – спокойно отвечаю я, – и с суставами тоже. Азкабан не курорт. Вас еще что-нибудь интересует, мадам Помфри? Вы не стесняйтесь, спрашивайте. Что вам еще рассказать? Насколько у меня регулярный стул?
Встрепенувшийся было Амикус хихикнул. Медиковедьма покраснела. Снейп одобрительно приподнял бровь. Мне проще, чем ему, на самом деле. Минерва стиснула зубы. У нее что, остатки совести проснулись? Вспомнила, как меня вчера дразнила? Как-то не верится. Хотя… Может быть, ее больше волнует, как она выглядит со стороны. А тетка, злорадно и демонстративно пожирающая вкуснятину на глазах у больного человека, не выглядит ни смелой, ни благородной. Мерзко она выглядит. Или она решила, что я ей за это порку устроила? Тогда МакГоннагал еще большая дура, чем я думала раньше.
Урок у меня ближе к обеду, так что сразу после завтрака я вместе со Снейпом отправляюсь в директорский кабинет. Он садится в кресло и кивает мне на камин. Я бросаю порошок в огонь и называю адрес Амбридж.
– Добрый день, Долорес, вы можете уделить мне несколько минут?
Разумеется, меня счастливы видеть. И я шагаю в камин.
Ну, что я могла сказать по результатам беседы: Долли не смогла мне отказать и разрешила подобрать парочку магглорожденных, которым было что терять. Но как она на меня смотрела… Да, хорошо тетка устроилась. И свою дурную натуру тешит, упиваясь властью, и взятки берет, наверняка. Это же что-то вроде комиссий по денацификации*: и прикормленные свидетели есть, и бумажками нужными торгуют. У немцев во времена Рейха, помнится, тоже это процветало, там поддельными аненпасами* торговали. Платишь, сколько скажут, и вот ты уже ариец. Степень чистокровности зависит от толщины кошелька. Не у всех прокатывало, но кое-кто сумел выскочить.
Медальон, кстати, у Амбридж. Лорду, что ли, настучать, что некоторые реликвии Слизерина за свое добро выдают? Ну, это, если что, потом. Сперва надо решить, на чьей я стороне. То есть, понятно, что на своей собственной, осталось определиться, от кого можно больше плюшек получить. Мне нужно не только выкрутиться из всей этой ситуации с противостоянием «бобра с ослом», но и накопить на домик в теплых краях и безбедную жизнь. И принять меры, чтобы незваные и нежеланные гости на пороге не появились. Вот от этого и буду плясать. А сказки про «хорошо и плохо» оставлю детишкам и Роулинг, нам, попаданцам, выживать надо, а не рассуждать.
– Удачно сходили? – спросил Снейп, когда я вернулась.
– Удачно, – кивнула я, – дорогая Долорес пошла мне навстречу. Мне нужны некоторые материалы для уроков, а лучше всего их для меня подберут магглокровки. За право пользоваться палочкой они на все готовы.
Снейп удивленно моргнул. Я еще раз поблагодарила за возможность пользоваться камином. Он меня уверил, что всегда рад помочь. Со стены злобно зыркал Дамблдор. Раму ему подпалить, что ли? Ладно, в другой раз. У меня урок.
Сегодня занимаемся с первыми курсами, так что проблем не было. Я толкнула речь о величии Темного Лорда и о недостойных магглах. Малыши испуганно конспектировали. Они вообще боялись головы поднять. Видимо, тетка, приказавшая выпороть декана Гриффиндора, была для них страшнее Волдеморта. Ну и хорошо. Пусть боятся.
В холле у Большого Зала появился еще один плакат на тему поимки Гарри Поттера. По злющим мордам отдельных гриффиндорцев было видно, что они только выжидают момент, когда смогут его сорвать.
– Глупый бедный ребенок, – заметила я, – недолго ему осталось.
– Это еще никому не известно! – прошипела МакГоннагал.
Мало всыпали, что ли? Я перевела на нее взгляд.
– Я хотела сказать, что неизвестно, когда его поймают, – тут же сказала она, – и поймают ли.
– Он сам придет, – усмехнулась я, – потому что должен умереть. Неужели вы этого еще не поняли? Он жертва.
И направилась в зал. Обед. Те же овощи, отварная курица, подсушенный хлеб. Ненавижу!
– Подожди, Алекто, – Амикусу тоже стало интересно, – что ты имеешь в виду? Конечно, Поттера поймают и казнят.
– Он сам придет, – сказала я, – ибо он – ритуальная жертва. Причем добровольная. В прошлый раз жертвой была его мать. Ты же не думаешь, что младенец мог победить Повелителя? Теперь его очередь. У мальчишки нет ни нужных знаний, ни умений, чтобы действительно сражаться не только с милордом, но и с просто достаточно сильным темным магом. Там что-то другое, Амикус. Что-то гадкое. Это что-то маггловское, когда кто-то берет на себя чужие грехи и умирает за всех. Потом может и воскреснуть, кстати. А пока у него подготовка. Должен, так сказать, закалиться в горниле страданий.
Снейп замер. Минерва поджала губы. Амикус смотрел на меня, широко раскрыв глаза. Студенты старательно грели уши.
– Ты же не думаешь, Амикус, что Избранный в случае Гарри Поттера значит, что он получит некие бонусы? – сказала я. – Тогда вся его жизнь была бы другой с самого начала. Он жертва. И его растили, как свинью на убой.
Снейп вздрогнул, словно от удара. Я спокойно встретила его заполошный взгляд.
– Свинью на убой? – переспросил Амикус. – Забавно звучит! Но это же темнейшая магия. Человеческие жертвоприношения, я имею в виду. И весь из себя светлый и святой Дамблдор решился на такое? Ты уверена?
Я демонстративно пожала плечами.
– А как ты думаешь, почему этим детям запретили изучать темную магию? Именно поэтому. Это мы с тобой точно знаем, что и как. А им наплетут про жертвенность, чистоту помыслов и прочее. И готово: сами пойдут и на плаху, и на алтарь.
Амикус засмеялся.
– Простите, пожалуйста, профессор Кэрроу, – послышалось от стола Райвенкло. Флитвик на мгновение прикрыл глаза. – Вы хотите сказать, что человека могут обмануть? Он будет думать, что участвует в светлом ритуале, а ритуал будет темным?
– Не совсем так, мисс, но примерный смысл вы уловили, – сказала я, и Флитвик выдохнул, – это целая система. Человека убеждают, что это единственный выход. То есть, у него создается иллюзия добровольного выбора, хотя его просто обрабатывают так, что других вариантов он и не видит. А для ритуала важен порыв и внутренний настрой. Это целая наука и тема не одного урока.
– Да-да, – подхватил Амикус, – спасибо, сестра! Я обязательно об этом расскажу. Но, скорее, не на уроке, а на факультативе по Темным Искусствам, который буду вести. Специальная обработка жертвы, чтобы она шла на смерть добровольно и с радостью – это и правда целая наука. У разных народов есть свои специфические приемы. Это очень интересно.
За столами возникло движение.
– А когда начнутся занятия на факультативе, сэр? – посыпались вопросы. – А это только для старших? С какого курса можно будет записываться, сэр? Мисс Кэрроу, вы думаете, что Гарри Поттера тоже так обрабатывали?
Последний вопрос задала невысокая тоненькая девушка со спутанными светлыми волосами, подошедшая к столу преподавателей.
– Я не владею всей информацией, мисс…
– Лавгуд, мэм.
– Так вот, мисс Лавгуд, вы намного лучше меня знаете Гарри Поттера, потому что учились с ним вместе. Я знаю, что он владеет некоторыми боевыми заклинаниями и умеет вызывать телесного патронуса. Но он не может не понимать, что этого очень мало. И со сторонниками у него не густо. Те, кто сидит по домам, ругает правительство и надеется на юного Избранного, сдадут этого героя при первом же признаке опасности. Если мистер Поттер не слабоумный, то он должен понимать, что реальных шансов на победу у него нет. Но, несмотря ни на что, он идет все дальше и дальше. Почему? Вероятнее всего, просто не видит других вариантов. А их всегда очень много. А раз он этих вариантов не видит, то… Я бы посоветовала вам записаться на факультатив. Вы сможете сравнить полученную информацию с тем, что знаете сами. И сделать собственный выбор. Темная магия тем и отличается, что у мага есть выбор и возможность не быть жертвой.
Девушка кивнула.
– Большое спасибо за подробный ответ, профессор. Я обязательно запишусь на факультатив.
Амикус довольно скалился. Еще бы, такая реклама. Да все светлые ломанутся на его лекции в первых рядах. А дальнейшее зависит уже от него. Он далеко не дурак и пугать вначале никого не будет. Постарается заинтересовать, очаровать. Сторонники Дамблдора будут легкой добычей, он сам отучил их критически мыслить. Снейп молча переваривает информацию. МакГоннагал явно не понимает, что еще от меня ждать. Ню-ню… Это вы еще уроков маггловедения от меня не видели. У меня завтра встреча с претендентами на должность помощника. Посмотрим, кто из них лучше справился. Денег мне тратить не придется. Всего лишь штампик в бумагах, что некто является полукровкой. Перефразируя «толстого Германа», кто у меня грязнокровка, а кто нет – решаю я.*
После обеда у меня уроков нет. У меня вообще небольшая нагрузка и дело не только в моих болячках. Я здесь для того, чтобы контролировать «светлых» и давить сопротивление. С этим я справлюсь. Кое-кто из студентов, возможно, и пострадает, но зато останется в живых. Я не дам им геройствовать. Пусть учатся. Сейчас самые опасные – Лонгботтом и Уизли. Лавгуд уже заинтересована. Посмотрим, что еще придется сделать.
Метка полыхнула огнем. Вызов. И стоит поторопиться. В холле встречаюсь с Амикусом и Снейпом. Нас провожают встревоженными и ненавидящими взглядами. Плевать. Антиаппарационный барьер Хогвартса сейчас меньше. Амикус подает мне руку, и мы аппарируем.
Комментарий к Глава первая, в которой Филч радуется возвращению традиций, а остальные узнают много нового
* комиссии по денацификации были созданы на территории Германии, оккупированной войсками западных союзников. Их были обязаны проходить все бывшие члены НСДАП, СС, чиновники и госслужащие. Коррупция там была на чудовищно высоком уровне.
* аненпас – свидетельство о принадлежности к арийцам.
* “Толстый Герман” – Геринг. Есть то ли исторический факт, то ли анекдот, что когда ему сообщили о еврейском происхождении Мильха, заявил, что в своем ведомстве он сам решает, кто еврей, а кто нет.
========== Глава вторая, в которой новые идеи витают в воздухе, а Алекто находит союзников ==========
Лорд уже знает, что произошло в школе, ведь на седьмом курсе есть те, кто принял метку. Они очень хотят выслужиться, так что сообщают все, даже мелочи. Но мне это на руку. С виду мои планы совершенно невинны.
– Как прошел первый день в Хогвартсе? – интересуется Волдеморт. – Я слышал, в Большом Зале было занимательное шоу?
– Да, милорд, – ответила я, – мной были озвучены новые правила об ответственности деканов и старост. Студенты Гриффиндора пропустили все мимо ушей. Так как было важно показать, что у нас слова не расходятся с делом, нам с братом пришлось выпороть профессора МакГоннагал.
