Текст книги "Превратности судьбы (СИ)"
Автор книги: Загадка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Глава 8
Утро встретило ярким светом и чистым небом, о вчерашнем дожде напоминала мокрая земля и капли на траве и ветках. Горлина проснулась первой и с неохотой выбралась из-под теплого плаща. Поежившись от охватившей её свежести, девушка отошла от их временного убежища. Кошка, верная спутница, увязалась за ней, грациозно перепрыгивая через небольшие лужицы и аккуратно отряхивая меховые лапки от холодной росы. Эвиан проводил их взглядом и поднялся сам. Плечо, на котором лежала девушка затекло и немного болело. Помахав рукой, разминая мышцы, он достал остатки съестного, взятого в дорогу. Сыра и мяса должно было хватить еще на пару дней, хорошо бы еще сегодня добраться до города, второй раз найти удобное место для ночлега будет сложно.
Девушка не боялась заблудиться. Еще вчера, перед самым дождем, она видела неподалеку россыпь мелких лиловых цветов – именно к ним и лежал путь. Цветы никуда не делись, они приветливо кивали девушке под легким утренним ветерком.
Горлина достала из-за пояса небольшой нож с широким лезвием, она всегда брала его с собой, когда покидала родной замок. Наклонилась над цветами и принялась осторожно отбрасывать мокрую землю, освобождая то, за чем пришла – небольшие, размером с куриное яйцо, клубни. Когда-то Урсула показала их и дала попробовать. Клубни имели сладковатый вкус, хорошо утоляли голод и долго хранились. Горлина не стала выкапывать все, что нашла. Несколько штук вполне достаточно. Тщательно вымыла свою добычу в небольшой лужице, оставшейся после дождя, и поспешила к их временному убежищу.
– Смотри, что я нашла, – девушка протянула Эвиану один из клубней. – Возьми, попробуй.
Тот взял предложенное, недоверчиво покрутил в пальцах.
– Что это?
– Первоцветка, это можно есть, – с этими словами Горлина взяла другой клубень и откусила кусочек.
Эвиан глядя на неё, тоже попробовал свой клубень. Сладковатая мякоть была хрустящей и приятной на вкус. Прожевав угощение, одобрительно произнес:
– Не думал, что баронесса знает, как не умереть в лесу с голода.
Девушка просияла.
– Я же не только магией лечу, я еще и травница, правда не такая хорошая, как Урсула. – Она протянула руку, на которой лежало еще два клубня. – Хочешь еще? Первоцветка часто в лесу встречается.
Эвиан не стал отказываться.
Идти по размокшей дороге было намного труднее чем вчера, приходилось чаще останавливаться на отдых. Кошка, проспавшая с ними всю ночь, не отставала и сейчас, тихо семеня рядом. Под яркими солнечными лучами земля парила, а отсутствие хоть какого-нибудь ветра снова обещало дождь. Когда после полудня им впервые за два дня встретилась крестьянская повозка, катившая навстречу, Горлина радостно перевела дух.
– Добрый человек, далеко ли до города? – поинтересовался у возницы Эвиан. – Вы же из Малина возвращаетесь?
Мужичок настороженно посмотрел на них, потом неохотно ответил:
– Ежели пёхом идти, аккурат к ночи доберетесь, только ворота вам не откроють. До утра ждать будете. Ежели есть чем заплатить, то на постоялом дворе можно заночевать. Там много кто ночует, бывает и лихие люди останавливаются, а бывает и спокойно все. Ты, я вижу, при оружии, значит сможешь, если что, жинку свою защитить, только ежели много их будет, одному не справиться.
– Легкой дороги тебе, добрый человек, – поблагодарил его Эвиан, подхватил Горлину под руку и продолжил путь.
Какое-то время шли молча, потом девушка не выдержала и рассмеялась:
– Жинка! Может всем так и говорить, что я твоя жинка?
– Возможно, так будет даже лучше, – ответил ее спутник. – Меньше вопросов.
Горлина хотела что-то сказать, но позади послышалось поскрипывание и размеренный топот копыт. Очень скоро из-за изгиба лесной дороги появилась груженая мешками телега, которую резво катили пара мохнатых лошадок. Увидев путников, возница придержал лошадей и первым спросил:
– Куда путь держите?
– Нам бы в Майлин попасть, – ответил Эвиан. – Не возьмете в попутчики?
– Возьму за грош, как не взять? Залезайте не телегу.
Эвиан подсадил Горлину и уселся сам, кошка, коротко мяукнув, запрыгнула девушке на руки.
– Верная животинка какая! – одобрительно цокнул языком возница, потом взмахнул вожжами, и лошади тронулись с места.
– То не ваша повозка на дороге? И рядом лошадка мертвая? Волки её знатно обглодали, – поинтересовался мужчина.
– Наша, – печально ответил Эвиан.
– Эээхх… – горестно протянул мужчина. – Как же без лошади-то, вон герцог наш, говорят войско снова собирает, неужто он тебя, безлошадного, к себе возьмет?
– Я свое отвоевал, вот женился, хочу в Майлине осесть.
– Женился – эт хорошо, эт правильно, – одобрительно протянул возница.
Девушка удобно устроилась на мешках. Она смотрела, как по небу плывут облака, как проплывают мимо ветки деревьев, и чувствовала, что усталость отпускает натруженные ноги. Кошка теплым клубком свернулась рядом и мирно спала. Мерное покачивание и усталость сморили девушку, она не заметила, как задремала. Разбудил её громкий топот копыт и лязг оружия: мимо проскакали вооруженные всадники.
– Хвала Солнцеликой, не тронули нас, торопятся видать. На днях мой сосед в Майлин ездил, так у него два мешка зерна забрали. Вот так же скакали мимо, остановились и забрали, – со страхом поведал мужик.
– Далеко еще до города? – спросила Горлина.
– Близко уже, сейчас из леса выедем, там и до места рукой подать, скоро сама увидишь.
Они расстались со словоохотливым возницей сразу за городскими воротами.
– Я поеду место на торгу занимать, там же и останусь. Вам дальше надо, найдете, где на ночь стать.
Расплатившись мелкой монеткой и распрощавшись с возницей, они пошли по мощеным городским улицам. Уже вечерело, прохожие спешили по своим делам. Поплутав по узким улицам, путники, наконец, обрели пристанище: деревянная вывеска с нарисованным пучком соломы и пивной кружкой указала, что они нашли то, что искали.
Внутри им открылся просторный зал с добротными тяжелыми столами и скамьями, сколоченными из цельных досок. Пол, засыпанный соломой, создавал уютную атмосферу. В центре заведения висел необычный светильник из трех металлических обручей, уставленных свечами, в углу был каменный очаг с ярким пламенем, аппетитные запахи из кухни наполняли воздух.
Дородный хозяин в фартуке на необъятном животе, встретил их не особо приветливо. Однако, увидев монеты в руках Эвиана, смягчился. Махнув рукой в сторону свободных столов, он уселся на стул с высокой спинкой неподалеку от очага.
Подошла тощая девица с уставшим лицом, равнодушно поставила перед ними по тарелке с горячей яичницей, хлеб, две кружки и кувшин с пивом. Горлина заглянула в кувшин и попросила принести травяного отвара.
После ужина хозяин велел мальчишке, прислуживавшему на кухне, отвести их в комнату. Им досталась уютная комната с цветными стеклами в металлической раме окна, широкой постелью и волчьей шкурой на полу.
– Если будет угодно, то есть купальня за кухней, помыться с дороги. Монету заплатите – ваши вещи постирают, завтра утром сухое заберете, – кланяясь, рассказал мальчишка.
– Купальня общая? – поинтересовался Эвиан.
– Бабы поутру моются, мужики ввечеру, а ежели семейные, есть отдельная комната. Тама только для двоих место. Ежели хотите, я зараз сбегаю узнаю…
И, не дождавшись ответа, мальчишка убежал.
Горлина нерешительно посмотрела на Эвиана.
– Я очень хочу искупаться. Давай по очереди в отдельной купальне вымоемся? – предложила она.
Отдельная купальня представляла собой всего лишь огороженный угол в общей, поэтому идея мыться по очереди потерпела фиаско. Пришлось идти вместе. В углу были две деревянные лавки, ведра с горячей и холодной водой, несколько лоханок, деревянный ковш и кувшинчик с каким-то отваром. Девушка понюхала его.
– Это мыльный корень, для волос хорошо. Отвернись, – потребовала Горлина.
Эвиан послушно отвернулся.
– Я не буду смотреть на тебя, а ты на меня, – с этими словами девушка медленно развязала пояс и сняла с себя сначала юбку, потом рубашку.
Она услышала, как Эвиан шуршит одеждой, потом плеск воды. Горлина украдкой обернулась, он стоял к ней спиной и поливал себя водой из ковша. Она поспешно расплела косу и намочила волосы, зачерпнула отвара, вспенила на голове, набрала в ковш воды и полила на себя.
– Протяни руку, я дам мыло, – тихо сказала она. – Только не смотри.
Девушка сделала шаг в сторону, чтобы краем глаз видеть Эвиана и осторожно протянула горшочек. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, она стыдливо отдернула руку.
– Извини, – буркнул он.
Горлина не ответила.
Эвиан слушал, как она возится у своей лавки, плещет водой, выбрав минутку, оглянулся на мгновение: она стояла, укутанная потемневшими от воды длинными волосами, впрочем, не скрывавшими ни тонкой талии, ни круглого девичьего зада, нежно белевшего в полумраке купальни. Поспешно отвел глаза. Она была такой тонкой и хрупкой и, в то же время, упрямой и сильной. По раскисшей дороге девушка шла на одном упрямстве, хоть и устала без меры, но только изредка просила остановиться.
Девушка снова украдкой посмотрела на мужчину, будто увидела впервые широкие плечи, узкие бедра и сильные ноги. Она же лечила его, но тогда, кроме кровавых рубцов, не видела ничего, желая помочь. Сейчас же перед ней стоял высокий, привлекательный мужчина. Девушке стало стыдно, она отвела глаза. Быстро смыв с себя остатки мыла и вытерев капли сухим куском ткани, она надела чистую одежду.
Утром Эвиан приготовил деньги для покупки лошади. Он ссыпал их в кожаный кошель и повесил себе на пояс. При свете дня город Малин оказался не таким мрачным, каким был вечером.
Окна в богатых домах переливались разноцветными витражами, в бедных – блестели слюдой. Красочные вывески над мастерскими ювелиров, булочников, шорников добавляли пестроты и разнообразили серые стены домов. Горлина с радостным любопытством смотрела вокруг, ей, выросшей в замке, почти не покидавшей его, небольшой Малин казался огромным и необычайно интересным. Эвиан уже хотел идти в дальние ряды ярмарки, откуда слышалось лошадиное ржание, как их внимание привлек звук медного рожка и барабанный бой.
На ярмарочную площадь вышел горнист в черно-белых одеждах, за ним следовали четыре барабанщика, одетые так же, между ними шел высокий глашатай в дорогом синем камзоле и черных бриджах, заправленных в высокие сапоги. Процессия остановилась посреди площади и глашатай закричал, без видимого напряжения заглушая голосом весь гул ярмарочного люда:
– Слушайте, жители и гости города Майлина, и не говорите, что не слышали! Господин наш герцог Остергам объявляет награду в тысячу полновесных золотых монет за голову князя Эвиана Древ, позорно бежавшего во время битвы и подло бросившего своих людей на растерзание врагам! Если отыщется человек, который предоставит еду и кров подлому трусу и предателю, он будет бит плетьми на площади и отправлен на каторжные работы до самой своей смерти. Если кто знает где он и не сообщит герцогу, будет бит плетьми на площади и отправится на каторжные работы до самой своей смерти. Князь Эвиан Древ из себя роста высокого, телом крепок, волосы темны и коротки, глаз синий.
Закончив говорить, глашатай обвел притихших людей пристальным взглядом и, под звуки рожка и барабанный бой, величественно удалился.
Во время всех этой речи Эвиан не пошевелился и, казалось, даже не дышал, только кулаки стиснул так, что пальцы побелели. Горлина легко коснулась его плеча.
– Успокойся, пожалуйста. Ты же не предатель, – тихо сказала она, взяла его за руку и потянула с площади. – Пойдем, пойдем отсюда, пожалуйста!
– А что это за молодчик тут столбом застыл? – Прервал девушку чужой грубый голос.
К ним неспешно приближались два городских стражника. Эвиан немного пришел в себя, расслабил плечи и склонил голову.
– Ты кто такой? Откуда? Почему людей своим видом пугаешь? – Грозно наступал на него один, второй тем временем обшарил его цепким взглядом и остановился на кошельке, висевшем у Эвиана на поясе.
– Почему молчишь? – продолжал первый.
– Простите, господин хороший, молчун он у меня, это муж мой, он конюхом работает у господина Таама, – она назвала первого пришедшего на ум соседа. – Сюда меня на ярмарку привез, показать, я давно просила. – Горлина тараторила не переставая. – Город большой, столько людей тут, и господин этот, что про преступника рассказывал такой важный, такой солидный. Вот, поди, и растерялся муж мой.
– Чего он сам это не скажет? – наконец смог вставить слово стражник.
– Так я же говорю, молчун он у меня, слова не вытянешь. Я у него спрашиваю, любит ли он меня, а он молчит и только головой кивает. И отец у него молчун, и брат, и дед, люди говорят, молчуном был…
Эвиан тоже молчал, озадаченный потом слов. Стражники еще раз внимательно посмотрели на него, решили, что он не похож на князя, теперь нужно было чтобы последнее слово осталось все-таки за ними.
– Скажи своему молчуну, чтобы глазами так не сверкал повсюду. В следующий раз так просто не отделается. – С этими словами они срезали кошелек с пояса и медленно удалились.
Как только они пропали в толпе, девушка уткнулась лицом в грудь Эвиана и расплакалась, он бережно обнял девушку за плечи.
– Не плачь, не надо, придумаем что-нибудь с лошадью…
– Я за тебя испугалась, – прошептала она.
– Теперь в Шебей сложно будет попасть, – вздохнул Эвиан.
– Но, ты же придумаешь как? – глядя на него, с надеждой спросила девушка.
– Конечно придумаю.
На постоялом дворе они пересчитали оставшиеся деньги. Осталось не так много, как хотелось бы, на лошадь, даже на маленького ослика их не хватило бы. Оставив девушку в номере, мужчина отправился в город один.
Горлина не находила себе места, меряя комнату шагами из угла в угол. Ей все время казалось, что Эвиана опознали как князя, увели к герцогу, казнили, а она осталась одна, и теперь ей придется пешком возвращаться домой. Постепенно стемнело, из трапезной послышались людские разговоры, кто-то затянул похабную песню, её подхватили пьяными голосами. Девушка затаилась в углу комнаты. Она боялась, что появятся такие же, как те трое, которые пристали к ней пару дней назад. Боялась, что осталась одна. Она даже немного поплакала, но вытерев слезы, попыталась уговорить себя, что с ней ничего страшного не случилось и не случится. Нужно будет лишь раздобыть мужскую одежду, обрезать волосы, никому не говорить, что она девушка, и идти домой. Если её не съедят волки, то как только она вернется, выскажет Ивону все, что о нем думает, а потом возьмет людей и поедет в Майлин искать Эвиана. А когда найдет, тоже выскажет ему, все что о нем думает, а сама поедет в Шебей, к бабушке, и больше никогда и слова не скажет этим двоим.
В дверь тихо постучали.
– Горлина, открой, пожалуйста, – послышался знакомый голос.
Сердце забилось в груди от радости и облегчения, девушка распахнула дверь. Зашел Эвиан довольный и усталый.
– Я нашел, как добраться до Фагоса, а оттуда на корабле – в Шебей, – сообщил он, едва зайдя в номер.
– Рассказывай, – с улыбкой попросила Горлина.
– Я нанялся конюхом в цирк, они как раз завтра выезжают в Фагос. С ними и доберемся.
Глава 9
Айла злилась на весь белый свет. Мало того, что Даввед напился и поругался с хозяином, и тот прогнал его, а она об этом узнала только утром, когда последний фургон покинул Майлин. Так еще хозяин вместо него нанял нового конюха. Филпа, её партнерша по номеру, болтала о нем все утро.
– Ах, он такой душка, прям бы обняла и не отпускала, только, жаль, женат. Говорят, он только до Фагоса нанялся. Мы туда за семь дней дойдем, времени мало совсем.
– На что тебе времени мало? – зло поинтересовалась Айла.
– Попробовать его в постели! – не смущаясь, ответила Филпа.
– Ох и подлая же у тебя натура! – возмутилась третья акробатка, Леона. – Сама же сказала, что женат он
– С таким мужиком грех одной спать, нужно и с другими делиться! – бойко ответила Филпа и засмеялась.
Чтобы больше не слушать болтовни подруг, Айла перебралась поближе к вознице, старому Клаусу. Тот охотно подвинулся, освобождая ей место. Лошади неспешно трусили по лесной дороге, из переднего фургона доносилось пение Борко, ослепшего после неудачного падения во время выступления, но оставшегося в труппе из-за прекрасноо голоса.
– Ты голубка бе-елая-а,
Сердце мне откро-о-ой! – выводил певец, перебирая струны лютни.
– Хорошо поет, шельмец, – возница покачал головой. – Ты чего сердитая такая? Что Даввед ушел? Так радуйся. Зачем он нужен, дурак и пьяница? И кони его не любили, даром что конюхом звался.
– А нового полюбили уже? – зло спросила циркачка.
– Так а я откудова знаю? – простодушно удивился Клаус. – Я его не видал пока.
– Говорят он с женой.
– Говорят. Вот остановимся в ближайшей деревне, все увидишь.
– Разве мы не в Фагос едем? – удивилась Айла.
– В него, только хозяин распорядился в каждом селе останавливаться, сказал, мало в Майлине заработали.
Девушка вздохнула. Хозяин даже нескольких дней не давал циркачам отдохнуть, скотина жадная, мало того, что в Малине по два представления в день давали, так еще и по деревням колесить придется. Клаус ободряюще похлопал её по плечу.
– Ничего, девочка, это хорошо, когда есть, где выступить, да на кусок хлеба заработать.
К ближайшей деревне подъезжали уже в сумерках, хозяин сразу направился к старосте, пока остальные устраивались на ночлег. Наконец Айла увидала нового конюха. Первым делом обратила внимание на то, как он двигался: легко, мягко, будто кот. Сам высокий, молодой, а волосы седые. Смотрел настороженно, а глаза такие – утонуть в них хотелось. Он споро распряг и стреножил лошадей, задал им овса, сразу видно было – хорошо дело знал. Под рубашкой угадывались красивые перекаты мышц. Она поняла, почему Филпа на него запала. Интересно было бы на его жену посмотреть, какая она из себя, раз такого мужика заполучила? Глядишь, при возможности они с Филпой на пару её отодвинут.
Следующим утром на поляне с самой рани принялись устанавливать помост и столбы, натягивать канат между ними. Клаус пошел на речку, выкупал и расчесал своего медведя. Бьёрн мотал мохнатой головой, разбрызгивая воду с шерсти и недовольно ревел, потом затих, только вздыхал, смирившись. Она латала свое яркое трико для выступления, когда прибежала Филпа.
– Хозяин сказал, что мы не будем торопиться в Фагос до середины весны. Герцог Остергам запретил веселиться, пока у него траур по жене. Почти месяц будем по сёлам колесить! – радостно сообщила она.
– Не радуйся, новенький на тебя и не глянет! Мой будет! – осадила её Айла.
– Это мы еще посмотрим! – весело ответила подруга.
Вечером, во время выступления, они впервые увидели жену нового конюха. Молоденькая, совсем девчонка, за нею по пятам ходила кошка, как приклеенная. Она с каким-то детским восторгом смотрела на их нехитрое представление, наивно веря во все, что говорил, объявляя номера, хозяин. Такую потеснить на супружеском ложе пара пустяков, даже и не интересно совсем. Осталось только посмотреть, кто первой это сделает, Айла или Филпа.
Заранее разузнав, в каком фургоне они едут, девушки бросили между собой жребий, Айла осталась женой нового конюха, Филпа же увлекла его за собой, под предлогом, что конь захромал.
– Правда, что все цирковые рождаются на манеже и на манеже умирают? – спросила девчонка, как только они остались в фургоне одни.
– В основном чаще умирают, – нехотя ответила Айла.
– Почему? Среди вас мало стариков…
– Потому, что не доживают до старости.
Айла не любила говорить об этом.
Девушка это поняла и перевела разговор.
– Как тебя зовут? Мы так и не познакомились. Меня Урсула зовут, а тебя я уже знаю. – Она улыбнулась искренне и открыто, будто солнце выглянуло. – Скажи, сложно предметы разные подкидывать и ловить?
Айла невольно улыбнулась в ответ и неожиданно для себя предложила:
– Хочешь научу?
Девушка с радостью согласилась. Циркачка принесла мягкие тряпичные шарики, на которых начинают учиться дети, и показала, с чего начинать. Она оказалась способной ученицей и к концу дня довольно бойко подкидывала сразу три шарика. Пришел конюх, Урсула радостно улыбнулась ему.
– Аск, смотри, как я умею! Меня Айла научила.
Он с легкой улыбкой посмотрел на её умение, и в этом взгляде было столько тепла, что Айле стало понятно: ни Филпе, ни ей даже не стоит пытаться затащить его к себе. Она тихо удалилась в свой фургон. Напарница уже была там.
– Можешь злорадствовать, ничего не получилось. Пока. – Сердито произнесла она. – Завтра твоя очередь.
– Я не буду соревноваться, – ответила Айла. – У них без нас все решено.
– На тебя не похоже. – Филпа недоверчиво посмотрела на неё. – Я тебе не верю, ты что-то задумала.
– Думай, что хочешь.
Полог фургона резко отдернули.
– Вы еще здесь? – злобно рыкнул хозяин. – Мерзавки! Бездельницы! Живо одевайтесь и на площадь! Представление ждать не будет!
Его маленькие, свинячьи глазки зло сверкали из-под кустистых бровей.
– Дождетесь, выгоню вас к темным, будете знать!
Буркнул он напоследок и опустил полог. Девушки тихо выругались и принялись переодеваться в свои яркие трико и кружевные короткие – только до колена – юбочки.
Представление шло своим ходом, спел Борко, повеселил присутствующих Клаус со своим медведем, настала их очередь – жонглирование кольцами и мячами. Номер подходил к концу под радостный свист деревенщины, когда Айла неудачно ступила на канат, нога соскользнула, и она рухнула вниз с высоты роста человека. Падая, она отчетливо услышала хруст кости, дикую боль и, проваливаясь в небытие, только и успела подумать, что теперь хозяин ее точно выгонит и она закончит свои дни в каком-нибудь кабаке, шлюхой.
Пришла Айла в себя на матрасе, в своем фургоне. Было слышно, как рядом хозяин костерит за какие-то провинности труппу. Полог откинулся и в фургон забралась Урсула, следом за ней, вопросительно мурлыкнув, появилась кошка. Девушка с улыбкой почесала её за ухом.
– Ты как? – спросила она.
Циркачка не ответила, только вздохнула и отвернулась. Непрошеная слеза скатилась по щеке.
– Дай я твою ногу посмотрю, – предложила Урсула.
– Что её смотреть? Сломала, теперь долго буду ни на что не годна. Выгонит он меня, как пить дать, выгонит, – простонала Айла и тихо, беззвучно заплакала.
Тем временем девчонка наклонилась над её ногой, придавила, что-то снова хрустнуло и циркачка вскрикнула от неожиданности.
– Тише, ничего страшного с тобой не случилось, – успокаивающе промолвила девушка. – Просто вывихнула, полежишь несколько дней и все пройдет. Ваш хозяин сказал, завтра в другую деревню поедем, как раз нога и перестанет болеть.
Боль в ноге, действительно, стала утихать, она была уже не такой сильной как в начале. Айла лежала, не в силах поверить в вывих.
– Что же тогда хрустнуло? – спросила она.
– Наверное, ветка какая-нибудь, – девушка улыбнулась.
Айла осторожно поднялась и села на своем матрасе, аккуратно пошевелила ногой. Та ощутимо болела, но не острой болью перелома. Возможно – растяжение, да и вывих был. Но все это было не страшно и циркачка заметно повеселела.
– Ты где научилась вывихи вправлять? – поинтересовалась она.
– Бабушка учила, говорила, в жизни все может пригодиться.
– Хозяин чего ругался? – спросила циркачка.
Девушка махнула рукой.
– Крестьяне, вместо денег, кто яиц, кто сыра давать начали, – легко ответила она. – Приказал сворачивать все, завтра на рассвете дальше поедем.
– Ты меня еще поучишь жонглировать? – спросила Урсула.
– Если твой муж не заругает! – усмехнулась Айла.
С каждым днём весна все увереннее вступала в свои права, прекратились ночные заморозки, а дни становились длиннее и теплее. Цирк кочевал вокруг Фагоса, выжидая положенный срок. Крестьяне все менее охотно шли на представления – весной им было просто недосуг. Хозяин злился на это. Наконец, решил остановиться неподалеку от столицы провинции Остергам и дать артистам несколько дней отдыха. Все обрадовались, ведь в Фагосе предстояло выступать каждый день, а то и по нескольку раз.
Цирковые фургоны оставили на опушке леса, возле небольшого озера. До ближайшей деревни было рукой подать и цирковые этим охотно пользовались: веселили детвору да ухитрялись разжалобить баб, а те делились нехитрой снедью. Некоторые даже ночевали в деревне, возможно, у какой-то вдовы или молодухи к зиме родится ребенок, не похожий ни на кого из односельчан.
Айла любила гулять в лесу и собирать первые цветы и съедобные травы. Она не боялась заблудиться, поэтому уходила далеко от стоянки. Вот и сегодня она пошла на знакомую уже небольшую поляну у скалы, из-под которой пробивался родник, впадающий в озеро. У озера и остановился цирковой обоз. Она уже почти дошла, кода с неудовольствием заметила сквозь листву и ветки, что на поляне кто-то уже есть. Циркачка хотела развернуться и уйти, но узнала конюха, Аска. Держа в руке длинный шест, он оттачивал свое мастерство в боевых искусствах. Его движения были как танец – точные, изящные и при этом смертоносные. Айла не могла оторвать взгляда от этой опасной пляски. Его голый торс блестел от пота, а легкий ветерок иногда приносил едва уловимый, на грани восприятия, запах свежего пота. Но этого хватило. Она почувствовала сладкую тяжесть внизу живота, дыхание участилось, и она застыла, не в состоянии оторвать взгляд.
Айла сделала шаг назад, еще один, под ее ногой хрустнула ветка. Женщина замерла на месте, Аск тоже. Он прислушался к окружающим звукам и, неуловимый как тень, исчез из виду за рядом деревьев. Женщина задержала дыхание, осторожно отступила еще немного, и уперлась спиной в разгоряченное тренировкой тело. Сильные руки обхватили её, повернули к себе. Она подняла глаза и встретилась с насмешливым взглядом конюха.
– Я бы не удивился, встретив тут Филпу, но не тебя. Все еще не оставили своё пари?
– Я просто гуляла, – дрогнувшим голосом ответила циркачка и непроизвольно облизала пересохшие губы. – Мне нравится эта поляна, здесь красиво.
– Красиво…
Неожиданно лицо Аска оказалось совсем рядом. Он властно притянул её к себе и накрыл губы своими, заставив сердце Айлы бешено биться. Ноги ее ослабели, а руки, словно сами по себе, нащупали завязки его штанов.
Конюх отстранился и, перехватив ее пальцы крепкой рукой, сжал их до боли. Циркачка всхлипнула от неожиданности и посмотрела на него затуманенным от страсти взглядом. Аск провел рукой вверх по её ноге. Отметая все сомнения, Айла быстро справилась с завязками и, задрав платье, сама бесстыдно прижалась к мужчине. Конюх легко поднял её за бедра, Айла с готовностью развела ноги и оседлала его.
Почувствовав его внутри себя, она непроизвольно застонала и крепко обвила Аска ногами. На какое-то время для них двоих мир вокруг перестал существовать. Аск оказался отменным любовником, а у неё давно не было мужчины.
Позже, когда наступила разрядка и страсть улеглась, на поляне повисло неловкое молчание. Оба поправляли одежду, не глядя друг на друга.
– Уходи, – наконец сказала Айла. – Мы взрослые люди, так бывает. Не стоит говорить Урсуле.
Циркачка осталась на поляне одна. Она долго сидела у ручья, обратно вернулась затемно.
