Текст книги "Превратности судьбы (СИ)"
Автор книги: Загадка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Раб молчал, внимательно рассматривая хозяина.
– Странное поручение. Ты своим людям вообще не доверяешь? – спросил Эвиан наконец. – Провезти знатную девицу через всю страну, да так, чтоб никто об этом не догадался. Стесняюсь спросить, она хоть живая будет?
– Ты только со мной такой хам? – устало спросил Ивон.
Пленник не ответил, но и глаз не опустил.
– Я бы мог поручить это слугам, но только ты выполнишь все как нужно. Потому что тебе нужна свобода. А остальных можно купить или запугать. Мало кто будет верен до конца. К тому же я не хочу, чтобы слуги знали о том, куда уедет сестра.
– Как ты меня освободишь, если это, – Эвиан тронул руку с печатью, – может снять только маг?
– Если ты забыл, то сестра как раз и есть маг. Я дам клятву, она её активирует.
Эвиан молча кивнул головой, а Ивон продолжил.
– Мне прислали вестника, что супруга герцога Остергама скоропостижно скончалась. После обряда прощания он настоятельно приглашает нас с сестрой к себе в замок. Боюсь, герцог найдет способ, чтобы сестра "добровольно" согласилась на брак с ним, раз уж заполучить дракона не вышло.
Пленник пристально посмотрел на барона.
– Дракон – это я? Выходит, ты меня спас? – иронично спросил Эвиан. – Только странный способ, тебе не кажется?
– Сплошная импровизация, – в тон ему ответил Ивон. – Я дам вам лучших лошадей, чтобы дорога до Шебея заняла поменьше времени. И как только Горлина окажется в безопасности, ты обретешь свободу.
Эвиан задумался, а потом начал размышлять вслух.
– Если мы будем только вдвоём, то правильнее дать не лучших лошадей, а кляч попроще, таких, какие мало кому понадобятся…
– Ты думаешь, я позволю сестре ехать на старой кляче? – возмутился Ивон.
Эвиан сел на свободный стул и принялся объяснять.
– Знатная дама в сопровождении одного человека, на хорошем коне, привлечет ненужное внимание и вряд ли без приключений приедет в Шебей. Правильнее переодеться в крестьянское платье и взять коней проще, деньги в дорогу взять медные, может пару-тройку серебрушек. Будет дольше, но безопасней.
Кошка, до этого сидевшая у двери, прыгнула ему на колени и по-хозяйски улеглась, пленник машинально погладил её.
Барон подумал, потом согласно кивнул.
– Или бричку дать? Как думаешь?
– Ты свою сестру лучше знаешь… – Эвиан пожал плечами.
– Тогда небольшая повозка, с лошадью.
– Мне – одежду наемника и оружие, которое сам выберу, – твёрдо добавил пленник.
Глава 5
Ивон смотрел как телега, запряженная пегой лошадкой, катит прочь от замка. Горлина растерянно оглянулась на него. Сестра верила ему безоговорочно, но не могла понять причин тайной и спешной поездки под охраной всего одного человека. Ничего, так надо.
Когда телега скрылась за поворотом лесной дороги, он собрал дорожное платье сестры, одежду Эвиана, все, в чем они покинули замок, развел огонь и сжег. И только после того, как костер прогорел, тщательно затоптал угли, присыпал и перемешал с землёй. Возможно предосторожность излишняя, но лучше так. Затем отправился домой. С отъездом сестры Ивон считал, что одной проблемой стало меньше.
С чего началось неприятие герцога Остергама? Возможно, смерть отца на охоте у герцога стала причиной тому? Когда привезли израненное тело, он не поверил в историю о падении с лошади в овраг. Отец был отличным наездником и не мог просто так свалиться. Не было ни ссадин от падения, ни переломов, только свернутая шея и несколько глубоких порезов на руках и теле. Мать не надолго пережила его, заболела и слегла почти сразу после визита посланника герцога. Это также усилило неприязнь юного барона к роду Остергам.
Благодаря бабушке Изборе, герцог не назначил опекунов из своих людей. Графиня Брайт прожила почти год в замке Омура. Увидев, что нелюбимый старший внук вполне справляется с управлением, к огромному облегчению вернулась к себе. В то время Ивону было пятнадцать, а Горлине – всего шесть. Он сумел убедить старую графиню не забирать её к себе, в Шебей. Таким образом, он стал полноправным правителем и заменил отца сестре.
В начале было трудно заставить дворовых слушаться и выполнять свои распоряжения. Некоторые даже думали, что молодой хозяин не заметит открытого воровства или безобразного поведения. Но они ошибались. Молодой человек почувствовал ответственность и быстро повзрослел. Быстрые и строгие меры позволили вернуть всё на свои места. Он – хозяин, они – слуги.
Далее он выживал как мог, разбирал хозяйственные записи отца, советуясь с управляющим. Он учился и совершал свои ошибки, иногда дорого стоившие.
Он интуитивно сторонился герцога и старался избегать встреч с ним, что было несложно, учитывая малозначимость и провинциальность его имения. Однако проигнорировать прямой приказ, не присоединиться к осаде замка Древ, было равносильно открытому неповиновению, поэтому Ивон, скрепя сердце, подчинился.
Осада замка не вызывала у Ивона ни восторга, ни радости. Наблюдение за умирающими от голода людьми не приносило ему удовольствия. Когда он обнаружил раненого князя Древ, то спас его не столько из благородства, сколько из стремления досадить Остергаму, жаждавшему завладеть драконами.
Так, незаметно за невеселыми мыслями, он добрался до дома. Родовое гнездо встретило размеренной жизнью, от кухни доносился стук топора и громкий голос кухарки Аглаи, выговаривающей кому-то. Ивон отвел лошадь на конюшню. Ядгар напомнил, что теперь нужно еще одного помощника, вместо Аска.
– Раньше без него справлялись? И сейчас справитесь, – оборвал конюха Ивон, отдал ему поводья и поднялся в свой кабинет. Необходимо было привести все свои дела в порядок, пришла пора. Среди бумаг лежало давнее письмо, решение по которому он все время откладывал, но тянуть дальше уже было просто нельзя. Поэтому, взяв с собой для сопровождения нескольких дружинников, ранним утром он отправился в город.
Здание банка, выкрашенное в оранжевый цвет, выделялось на фоне остальных городских построек. В просторном холле, разделенном высокой перегородкой, посетителей было мало. Почти напротив входа полный, обильно потеющий мужчина что-то быстро объяснял служащему, тот пытался вежливо отстраниться, но мужчина нервно ухватил его за пуговицу форменного оранжевого сюртука и не отпускал. Дальше почтенная дама терпеливо ждала, когда заполнят её бумаги. Ивон подошел к свободному служащему и протянул свое письмо.
– Мне нужно подтвердить разрешение единолично распоряжаться всеми финансами Омура моей сестре, Горлине Омура, без назначения опекунов и доверенных лиц, без её согласия.
Мужчина попытался что-то возразить, но, встретившись взглядом с бароном, передумал и принялся молча заполнять бумаги.
Уладив дела, Ивон отправился в ювелирные ряды. Хотя они со Стасией официально были абсолютно чужими людьми, ему хотелось оставить добрую память о себе.
Дверной колокольчик мелодично прозвенел, стоило ему толкнуть дверь. Ступив внутрь лавки, барон неспешно огляделся. Стеклянные витрины заманчиво блестели разноцветными переливами камней и драгоценных металлов. Хозяин лавки дал ему время посмотреть самому, и только когда Ивон поднял на него глаза, вежливо спросил:
– Молодой господин выбирает что-то определенное?
– Мне нужен подарок, – нерешительно начал он.
– Подарок – это прекрасно! – радостно отозвался ювелир, сухопарый мужчина с редкими светлыми волосами, одно плечо которого было заметно выше другого. – Вы хотите подарить женщине, мужчине, любимой или кому-то из родственников?
– Женщине. Молодой женщине… – уточнил Ивон.
– Молодые женщины любят внимание и украшения. Смотрите, господин, вот здесь всевозможные кулоны и подвески, здесь – кольца и серьги. Есть браслеты и диадемы, есть все, что душе угодно, а если такого нет, то вы только скажите, и я все сделаю в самом лучшем виде.
Барон неспешно рассматривал содержимое витрин. От блеска и разнообразия камней у него начало рябить в глазах, он уже собирался сдаться и просить о помощи в выборе, когда взгляд невольно остановился на скромном цветке из сиреневого камня. От ювелира, зорко наблюдавшего за ним, этот интерес не остался безо внимания, тот мигом оказался рядом.
– Молодой господин что-нибудь выбрал? – поинтересовался он.
Ивон указал на цветок. Ювелир достал его и, выложив на черную бархатную подушечку, принялся расхваливать товар.
– Замечательный выбор! Кулон из аметиста чистейшей воды, добытого в Драконьих скалах, оправа – из белого золота, этот подарок достоин самой королевы, не меньше. Второго такого вы не сыщете во всем королевстве. Видите, как камень меняет оттенок от края лепестка к середине?..
– Сколько это стоит? – прервал его Ивон.
Ювелир обиженно назвал цену. Барон не стал спорить и отсчитал названную сумму. Ювелир бережно упаковал покупку в бархатный мешочек и вручил покупателю.
Покинув лавку, Ивон вспомнил слова старосты о лошадях и отправился в сторону ярмарки, но дорогу перегородила черно-белая процессия, сопровождающая глашатая.
Герцог Остергам искал князя Древ, он обещал деньги за донос или плети за укрывательство. Ну что же, в своей провинции Ивон – царь и бог, если его бывшему пленнику хватит ума не возвращаться сюда какое-то время, возможно, его никто и никогда не найдет.
После возвращения домой Ивон отправился к Стасии. Замок Блай находился всего лишь в паре часов пути, выехав утром, к обеду он уже увидел такие же высокие серые стены, как и дома. Ворота были открыты, Ивон беспрепятственно въехал на широкий внешний двор. Разыскав среди дворовой челяди управляющего, поинтересовался, дома ли баронесса и, получив утвердительный ответ, просил доложить о нем. Управляющий, прекрасно знавший молодого барона, кликнул проходившую мимо служанку, велел той разыскать хозяйку и доложить о госте. Вскоре служанка вернулась и, присев в реверансе, пригласила следовать за ней.
Стасия ожидала Ивона в зале возле камина, на ней было простое сиреневое платье, на коленях лежала раскрытая книга. При появлении гостя она отложила чтение и поднялась ему на встречу.
– Барон… Что привело вас ко мне? – вежливо и холодно спросила она.
После того, как Стасия официально отказалась выйти за него, они не виделись.
– Я не задержу вас надолго. У вас недавно был день рождения, прошу меня извинить, что поздно вспомнил об этом… – сбивчиво заговорил он и достал свой подарок.
Стасия нерешительно протянула руку. Открыв коробочку, она долго рассматривала цветок, потом подняла полные слез глаза и спросила.
– Ты куда-то уезжаешь? Что происходит?
– Ничего не происходит, я поздно вспомнил, извини…
Женщина опустилась в кресло и закрыла глаза, пытаясь спрятать слезы.
– Мой день рождения летом, – наконец сказала она. – И ты это хорошо знаешь. Ивон, объясни, что происходит? Почему нужно было, чтобы я отказала тебе? Теперь ты приезжаешь и говоришь, что ненадолго. Вручаешь это… Я не понимаю…
Женщина подняла взгляд и посмотрела в его глаза, надеясь получить ответ.
– Извините, баронесса, я больше не побеспокою вас.
Ивон почти бежал по знакомым коридорам. Плохая была идея являться в замок Блай. Всю дорогу домой он безжалостно гнал лошадь, да так, что в ворота замка въезжал на уставшем, взмыленном животным. Оставив коня и не слушая ворчания старого Ядкара, он поднялся в свою комнату, захватив по пути бутылку вина.
Спустя несколько дней во дворе замка он натолкнулся на Пако. Мальчишка больше не был тощим, но и довольным не выглядел. Барон мысленно упрекнул себя, что приводил в порядок свои дела и бумаги, а о рабе даже не вспомнил. Вернувшись к себе, разыскал среди бумаг гербовый бланк, свидетельствующий, что мальчишка является его рабом. Осталось сделать запись о том, что он дарует ему свободу и распорядиться снять ошейник.
Так, в житейских делах и заботах незаметно закончился месяц официального траура у Остергама. Буквально на следующий день прилетел вестник с требованием явиться к герцогу вместе с сестрой. Ну что же, другого Ивон не ожидал. С управляющим все было обговорено, распоряжения он давно сделал. Барон неспешно вышел из замка. Возле казармы одни дружинники упражнялись между собой, другие просто валяли дурака, развалившись на весеннем солнышке. Начальник стражи, Саул, не мешкая подошел к барону.
– Я просил подобрать мне троих дружинников. Возможно, поездка будет долгой.
– Из бессемейных семеро, ваша светлость. Двое из них совсем зеленые мальчишки, остальных вы знаете еще с прошлого года, – принялся обстоятельно рассказывать старший. Ивон не раз удивлялся его многословию в обычной жизни и взаимопониманию между ним и остальными дружинниками без слов, одними знаками и взглядами, в походах.
– Мне нужны трое из них, по твоему усмотрению.
– Тогда Андо, Торух и Ниат.
Барон кивну, соглашаясь с выбором.
– Завтра утром они должны быть готовы сопровождать меня в Фагос. В остальном – как обычно, следи за порядком. Возможно, приедет графиня Избора Брайт.
Саул пристально посмотрел в глаза Ивону.
– Что-то вы собираетесь так, будто не рассчитываете вернуться обратно…
– Ты ошибаешься, – улыбнулся барон. – Мне еще сестру замуж выдавать!
– Мальчик мой, – перебил его старый солдат. – Я учил тебя правильно держать меч, отбивать удары и обманывать противника. Меня ты ни разу не смог обмануть, не обманешь и сейчас.
Ивон поднял руку, прекращая разговор.
– Все будет хорошо, я вернусь. Передай своим людям, чтобы завтра были готовы.
В личных покоях старый Улран, ворча, собирал ему вещи.
– Вот так на лошади и поедете? Даже карету не возьмете? Вещи просто к седлу привяжете? Не гоже так-то, помнется все, или, не приведи Светлые, испачкается. Где вы в Фагосе будет прачку да белошвейку искать?
Аккуратно укладывая его вещи в объемные сумки, Улран неустанно бубнил.
– Вот как хотите, а я поеду с вами. Вот кто там о вас позаботится кроме меня?
Ивон закатил глаза и терпеливо ответил:
– Мы с тобой не первый раз говорим. Я поеду сам. А ты останешься дома.
В тепле, чуть не добавил он, но вовремя прикусил язык, только старик и сам все понял. Губы его затряслись от обиды.
– Со счетов меня списываешь, думаешь не гожусь больше ни на что?
Он отодвинул сумку и вышел прочь. Ивон вздохнул. Нехорошо получилось, не собирался он спорить с дядькой, который, по сути, вырастил его. Нужно будет обязательно помириться с ним. Однако ни в течении дня, ни вечером он Улрана так нигде и не нашел. Даже рано утром его комната пустовала. Он дал распоряжение управляющему разыскать дядьку и позаботиться о нем.
Весна давно вступила в свои права. Дороги просохли, деревья украшала густая листва, было уже тепло, но не жарко. Четыре лошади с четырьмя всадниками неспешно шли по дороге, путники изредка переговариваясь между собой. Так же спокойно и без происшествий они к вечеру добрались до постоялого двора. Какого же было изумление и даже злость Ивона, когда на этом дворе они встретили довольного Улрана, добравшегося сюда немного раньше их.
Старый дядька радовался как мальчишка от того, что сумел перехитрить молодого хозяина. Барон, скрепя сердце, не стал отсылать упрямого слугу домой.
До этого Ивон бывал в Фагосе всего один раз, на свое совершеннолетие, для формального подтверждения права владения своими же землями. Город запомнился ему пестрой суетливостью, шумом и ощущением суетного праздника. Но, пробыв тут десять дней, он отчаянно захотел вернуться назад, к спокойной размеренности деревенской жизни. Несмотря ни на что, ему было интересно сравнить свои впечатления тогда и сейчас, поэтому молодой барон с каким-то детским нетерпением ехал в город.
Дорога, как он и предполагал, заняла неделю. Погода, баловавшая их до этого, с появлением на горизонте высоких стен Фагоса, начала портиться. Подул холодный ветер, нагнавший полное небо туч, грозящих пролиться дождем. Путники пришпорили лошадей, торопясь поскорее оказаться где-либо в тепле и сухости.
Пятеро всадников торопливо приближались к городу, их лошади тяжело ступали по вымощенной камнями дороге. Стены Фагоса мрачно вырисовывались на фоне быстро наливающихся непролитым дождем туч. Ворота еще были открыты, путники беспрепятственно въехали в город. Стук копыт гулко разносился по узким мощеным улицам, немногочисленные прохожие спешили по своим домам. В окнах светился тусклый свет, порой можно было услышать смех или грубые голоса.
Путники устало бродили в поисках места для отдыха. Ветер с шумом качал масляные фонари возле роскошных домов, а редкие уличные факела лишь кое-где освещали участки дороги и небольшие участки зданий. По мере удаления от ворот, улицы становились шире и ярче от разнообразных вывесок, указывающих на булочные, аптеки, мастерские. Наконец, впереди, в тупике между двумя домами, замаячила привлекательно нарисованная пивная кружка. В этом месте можно было поужинать и отдохнуть в теплой обстановке, если не переночевать. Путники привязали уставших лошадей под навесом, передали несколько монет слуге, чтобы он присмотрел за ними, и направились ко входу.
Посетителей в таверне оказалось не особо много, они без труда нашли для себя свободные места. Опрятно одетые работницы поспешили к новым посетителям. И очень скоро Ивон и его спутники с аппетитом ужинали горячей мясной похлебкой с фасолью и перцем, запивая ее свежим пивом. В зал неспешно спустился хозяин, высокий, нескладно-костлявый мужчина, с черными как смоль волосами и круглой серьгой в ухе. Ниат, как самый опытный, сразу направился к нему. Хозяин хмуро выслушал его, потом оценил взглядом их компанию, что-то произнес, и пошел вверх по ступеням. Дружинник направился следом и, спустя короткое время, вернулся с довольным видом.
– Есть комнаты, не дорого. Я расспросил хозяина: можно остаться на любое время, за нас всех полновесная серебрушка в день, с едой и ночлегом.
Ивону с Улраном досталась комната побольше, троим дружинникам выделили маленькую комнату. Устав за день, дядька быстро уснул и захрапел, в его возрасте следовало сидеть дома, а не ездить верхом с выросшим воспитанником. Дружинники пили пиво с соленой рыбой внизу, им было достаточно того, что есть крыша над головой, оплаченная хозяином еда и возможность расслабиться. Ивон же долго не мог заснуть, он лежал, глядя в темный потолок, и пытался представить себе завтрашний день, придумывал вероятные события и разговоры. Но усталость незаметно сморила и его.
Глава 6
Ветер ожесточенно гнал тучи по небу, будто решая, где лучше пролить их дождем. Ивон медленно поднялся и посмотрел в окно. На узкой улице, мощеной серым камнем, под серым небом стояли серые дома, такое же беспросветное настроение было на его душе. Улран, заметив, что Ивон проснулся, принес сумки с вещами и начал разбирать их, раскладывая одежду на несколько разных стопок. Тем временем Ивон умылся из таза и спустился завтракать.
Утром в харчевне было совсем малолюдно, и барон выбрал стол у окна. Он завтракал вареными яйцами и сыром, при этом невольно следя за суетой на улице. Одни готовились к отъезду, седлали коней, прикрепляли вещи к седлу, лениво переругиваясь со слугами. Другие просто стояли в стороне, лениво разглядывая происходящее на улице.
– Какие будут приказания на сегодня?
Ивон поднял глаза. Рядом с ним стоял Андо, вид у него был достаточно бодрый, хоть и слегка помятый.
– Отдыхайте. Вряд ли вы мне сегодня понадобитесь. Только не напиваться.
Он показал дружиннику кулак и тот расплылся в довольной улыбке.
– Не извольте беспокоиться, все будет тихо и спокойно.
Барон недоверчиво усмехнулся.
– Ну-ну, я посмотрю.
В комнате верный Улран уже приготовил ему парадный камзол, брюки и новые сапоги из мягкой кожи.
– Нет, чтобы новый камзол заказать, – бормотал слуга, – да вышить его побогаче, будто нищий какой старое, батюшкино перешить велел. И ежели бы средства не позволяли…
– Не ворчи, старый, – отмахнулся Ивон, – спустись поешь лучше. А то так до моего возвращения и просидишь голодный.
– А и посижу. Что мне, старику, сделается?
Ивон не стал спорить с упрямым старым слугой, быстро переоделся в подготовленные вещи. Дядька несколько раз обошел вокруг, внимательно разглядывая и поправляя складки, потом отошел, осмотрел еще раз и довольно цокнул языком.
– Вылитый батюшка ваш, – сказал дрогнувшим голосом. – Пусть Светлые будут с ним все время рядом.
Ивон несколько раз прошелся по комнате, потом достал из багажа длинный тонкий стилет и закрепил его в рукаве, прикрыв пышным кружевом.
– Это зачем ещё? – забеспокоился Улран. – Неужто драться с кем собрались?
– Не могу безоружным пойти, – уклончиво ответил Ивон.
Дядька снова недовольно посмотрел на него, но ничего не сказал, только тяжко вздохнул. Ивон накинул на плечи расшитый бархатный плащ и, непривычно нарядный, вышел из таверны. Ветер подхватил полы плаща и принялся радостно трепать их, барон невольно поежился, запахнулся поплотнее и направился прочь от таверны. Лошадь брать не стал. Он примерно представлял, где они находятся, поэтому уверенно двигался по оживленным городским улицам, с жадностью рассматривая прохожих, уличных торговцев, бегущую по делам прислугу и ремесленников. Очень скоро дома расступились, Ивон вышел на широкую площадь с фонтаном и античными скульптурами, здесь прогуливалась богато одетая публика, он увидел знакомых офицеров герцога и раскланялся. Насколько он помнил, резиденция находилась немного в стороне, и не ошибся.
Роскошный особняк за кованным забором, в глубине зеленого двора, был именно таким, каким он его и запомнил. Возле калитки стоял караульный в черно-белом форменном камзоле.
– Доложи герцогу, что барон Ивон Омура явился по его вызову, – велел Ивон.
Караульный зазвонил в колокольчик, появился еще один служивый, заняв место у калитки, пока первый недостаточно расторопно отправился в дом. Вскоре он вернулся и открыл калитку перед Ивоном.
– Вам велено идти прямо к дому, там вас встретят, – грубовато сообщил он.
Барон глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду, и решительно вошел. У входной двери его ожидал лакей, одетый в ливрею, расшитую богаче его парадного камзола. От Ивона не укрылась презрительная усмешка слуги. Сжав зубы, он шагнул в открытую дверь и оказался в огромном холле с высокими потолками, фамильными портретами вдоль широкой мраморной лестницы, ведущей наверх, большими окнами с мозаикой и натертым до блеска паркетом.
– Господин герцог ожидает в своем кабинете. Пожалуйста, следуйте за мной… – сказал слуга и повел гостя по роскошно убранному коридору.
Остергам явно стремился произвести впечатление своим домом, и у него это отлично получалось. Великолепные картины с изображением битв чередовались с портретами знаменитых полководцев и предков самого герцога. Предки высокомерно взирали на недостаточно богатого и знатного барона. Двери и стенные панели были выполнены из дорогих пород дерева, а на стенах висели позолоченные подсвечники, придающие интерьеру особо изысканную атмосферу.
Комната, куда привели Ивона, была небольшой и, по сравнению с холлом, что он видел, достаточно скромной. Посредине лежал мягчайший ковер. У камина лежала горка дров, там же стоял небольшой стеллаж с книгами, пара кресел и низкий столик между ними. Слуга оставил барона одного и вышел, бесшумно закрыв дверь за собой. Ивон неспешно огляделся и подошел к книжным полкам.
– Интересуетесь? – Неожиданно раздалось за спиной.
Барон медленно обернулся. Перед ним стоял герцог Остергам собственной персоной. Хозяин был высоким и статным, темноволосым с проседью, он внимательно посмотрел на Ивона синими глазами, и тот с достоинством поклонился.
– Почему вы один? Я велел вам явиться с сестрой, – недовольно произнес герцог.
– Сестра изъявила желание посетить Город Женщин, – Ивон развел руками, – прежде чем решит, будет ли выходить замуж. Как вы знаете, Поцелованной Солнцем я не могу препятствовать…
Лицо герцога потемнело, он нахмурился.
– Вы могли просить сестру отложить поездку, это было в ваших силах! – резко ответил он.
Ивон промолчал, отводя взгляд. Повисла неловкая пауза.
– Понимаю, нужно было соблюсти традиции и явиться самому к вам в дом, но дела провинции не позволили совершить столь долгую поездку, – заговорил герцог после недолгого молчания. – Вы же видите, что такой дом не может надолго оставаться без хозяйки. Я очень уважал вашего отца, Тирона, и надеюсь, что смогу ценить и вас. Не только как верного человека, но и родственника…
Ивон посмотрел на сюзерена, поражаясь его беспринципности и цинизму. Его жена только умерла, траур едва закончился, а он уже, будто лошадь, выбирает новую жену.
– Расскажите, как погиб отец? – вместо ответа попросил он, вновь отводя взгляд.
Остергам на мгновенье растерялся, но быстро взял себя в руки. Он медленно прошелся по комнате.
– Разве вспомнишь сейчас, ведь прошло столько лет… – лицемерно вздохнул он.
– Десять лет, – вздохнул Ивон.
– Вот видите, – улыбнулся Остергам. – Целых десять лет. Я иногда не могу вспомнить, куда вчера положил запонки, а тут целое десятилетие прошло.
Лицо Ивона вспыхнуло от гнева.
– Отец – не запонка! – резко ответил он. – За что вы приказали убить его?
Ненависть поднялась в сердце с новой силой и ощутимо жгла.
– Это был несчастный случай, – холодно отчеканил герцог. – Вы смеете меня обвинять?
– А мама? Она так странно умерла после визита вашего посланника. По чьему приказу убили её?
Остергам подошел к Ивону и, со злостью глядя ему в глаза, прошипел:
– Ты что себе позволяешь? Мальчишка! Твоя мать сама виновата во всем. Сначала она выбрала твоего отца. Затем отвергла меня еще раз, после его смерти…
– И за это вы приказали её отравить?
Лицо сюзерена исказилось от бешенства, он занес руку для удара, но, натолкнувшись на полный боли и ненависти взгляд барона, с силой толкнул его.
– Пошел вон, – бросил, будто плюнул. – И без сестры не возвращайся.
Между ними было всё сказано. Герцог отвернулся и направился к выходу из комнаты.
– А то что? – запальчиво произнес Ивон. – Убьете меня, как и родителей? А Горлина? Если она откажется выйти за вас, что будет с ней?
Остергам, не оборачиваясь, с презрением бросил:
– Она сама явится ко мне! Ты отдохнешь в темнице, подумаешь о собственном непочтительном поведении, а сестра добровольно приедет, выручать братца. И тут у неё уже просто не будет выбора.
– Выбор есть всегда! – крикнул Ивон.
Он выхватил из рукава стилет и кинулся на герцога, но из-за тяжелых портьер выскочили крепкие охранники герцога. Барона свалили на пол, заломили руки, отняли нож.
– Я никогда не остаюсь один, даже с такими сопляками как ты, – с ненавистью произнес герцог, зависая над ним. – В подвал его. Я позже решу, что с ним делать.
Ивона потащили из комнаты в роскошный коридор и вниз по лестнице. Он не сопротивлялся, понимая бесполезность этого.
Подвал оказался настоящей тюрьмой, с массивными дверями на входе, толстыми решетками и крепкими замками. Барона грубо обыскали, втолкнули в крохотную полутемную камеру и захлопнули за ним дверь. Он огляделся: крохотное, забранное решеткой окошко слабо поблескивало светом под самым потолком, в углу виднелся ворох сырой соломы, сырые холодные стены завершали обстановку.
Ивон с досадой стукнул кулаком по стене. Вся его затея с покушением на герцога изначально была глупым ребячеством. Давняя ненависть и желание любой ценой отомстить за смерть родителей привели к тому, что враг жив, а он, скорее всего, уже труп. Молодой человек сгреб солому в кучу и обессиленно опустился на неё.
Прошло много времени. Окно потемнело сумерками, со двора доносились отдаленные голоса прислуги, где-то далеко процокала подковами лошадь, глашатай снова что-то объявлял горожанам. Про него, казалось, все забыли – ни еды, ни воды тюремщики не принесли. От каменных стен тянуло холодом, мешала и скребущаяся мышь. Промаявшись ночь без сна, Ивон, как только в окошке начало светлеть, попытался дотянуться до решетки, но тяжелая дверь со скрипом открылась: охранник внес и поставил у входа кувшин с водой и ломоть хлеба.
В течение следующих дней никто не общался с Ивоном. Утром ему молча приносили хлеб и воду, забирали пустые кувшины. Балон не пытался начать разговор или напасть на охранников. Ему оставалось лишь подтягиваться на прутьях и смотреть на жалкий кусок двора, который был виден из окна темницы. Иногда он мог разглядеть чьи-то ноги. От скуки он занимался подсчетом камней в стене, пытаясь занять себя, да привязывал корочку хлеба на нитку, играя с мышью. Та тянула хлеб к себе – Ивон к себе. Наконец, на третий день заключения, вместо обычного завтрака из воды и хлеба, в камеру вошли сразу трое стражей. Они молча и мрачно смотрели на него.
– Бить будете? – произнес барон, чтобы разбить тягостное молчание, и горько усмехнулся.
– Если господин герцог прикажет, – ответил один из вошедших.
– Тогда в чем дело? Просто посмотреть пришли? Так я не диковина какая-то! – раздраженно заметил Ивон.
– Выходи, хозяин хочет с тобой поговорить.
– И только? – Барон не двинулся с места. – А почему же он только троих прислал? Не боится, что сбегу?
Злость с новой силой поднималась в его душе.
– Наглый, – произнес один стражник. – Люблю таких. А сейчас иди и не дергайся. Понятно?
Ивон пожал плечами и вышел из камеры.
– Ничего, что я не побрился и камзол мятый? – издевательски спросил он, но, получив ощутимый тычок под ребра, больше не проронил ни слова.
Его провели в знакомый кабинет, но на этот раз его не оставили одного, и не предложили сесть. Пришлось долго ждать, и ноги начали затекать. Наконец, дверь тихо открылась, и в проеме появился герцог. Он казался чрезвычайно довольным, не скрывая своих чувств. Остергам уселся в одно из кресел и вольготно раскинулся в нем.
– Присаживайтесь, дорогой барон, – радушно предложил он. указав на второе кресло.
Ивон криво усмехнулся.
– Не боитесь, что испачкаю после подвала?
Герцог махнул рукой.
– Право, пустяки какие. Вас это не должно беспокоить.
Ивон пожал плечами и сел, в его положении лучше было поберечь силы на будущее.
Снова открылась дверь, вошли двое слуг с подносами, уставленными исходящими ароматным паром блюдами: рыба, жаркое, изысканные сладости и вина. Они ловко расставили тарелки на столике между креслами.
– Угощайтесь, дорогой барон, в нашу прошлую встречу я был так раздосадован вашими импульсивными действиями, что напрочь забыл об элементарном гостеприимстве, – тоном радушного хозяина произнес герцог.
В животе Ивона громко забурчало, герцог улыбнулся, подал знак, и вышколенный слуга налил вина в бокалы. Другой слуга принялся накладывать барону жаркое. Взмахом руки остановив слугу, он принялся за еду, справедливо полагая, что эта доброта неспроста и ненадолго. Ивона дико бесил Остергам, внимательно следящий за ним, но он старался не подавать вида.
