Текст книги "Ключ в руке, никого на чердаке (СИ)"

Автор книги: zabriskie_point

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Подъехал автобус. Не нужный мне, а идущий совершенно в другую сторону. На этот раз с табличкой “до СНТ”, то есть, до садового товарищества. Я, конечно, понятия не имела, где жил бомж, разговор о котором слышала. Быстренько рассудив, что там, где была дача бабушки и дедушки, я тех женщин ни разу не видела, значит, бомж живёт в том товариществе, до которого и идёт этот автобус. Конечно, это глупость, ещё одна глупость, случившаяся со мной за короткое время, но я села в автобус, сама не зная, зачем мне это надо. Там я, конечно, была, прошлым летом мы с Катей и Ксюшкой ездили в это товарищество на день рождения ксюхиного двоюродного брата (Катя плела венки и готовила какой-то необычный салат, мы с Ксю и с девушкой её брата бегали в магазин за чипсами и минералкой, потом все ушли гулять по улицам до леса, жарили шашлыки на огороде, хохотали, было весело). Никаких бомжей я конечно, не видела, может потому, что ещё не знала о них.

Автобус был почти пустым, но через две остановки стали заходить люди, в том числе и едущие до дач. Я сидела у окна, слушая музыку. О ней я бы могла рассказать даже Ларе, хоть всё, что у меня на телефоне было, вряд ли как-то относилось к её зайчику Нику, будь он трижды счастлив. Музыка была музыкой, а не чудом.

Быть может, мне стоило доехать до остановки, зайти в магазин, купить мороженое и, немножко погуляв по лесу около дач, ждать автобус обратно, но я, конечно, решила дождаться какого-то знака. Любого. Песни из машины, крика петуха, собачьего лая, чьего-то смеха, какого-то запаха, упавшего на меня листочка, не знаю, чего я ждала, но тогда казалось, что знак я не пропущу. Вот бы раскрыть зонт Лиды, попросить его помочь, и полететь, куда он унесёт, но это было невозможно. А никакого знака, кроме тропинок, разделённых старым, почти разрушенным зданием, не нашлось. Когда-то это был фельдшерский пункт, папа рассказывал об этом. Кажется, оттуда до сих пор чуть пахло лекарством, когда я подошла ближе, я это почему-то почуяла. Может, показалось.

Правую тропинку я представляла ещё с того дня рождения, по ней мы шли до магазина и обратно. Левая казалась короче, хоть и вела через опушку леса. Там мы не ходили, об этом мне сказала Ксю. Правая тропка была недавно заасфальтированной, но шла мимо какого-то здания за забором, кажется, какого-то диспансера или дома престарелых и мне почему-то очень не хотелось идти рядом с таким зданием. Хотя какое “почему-то”, мне до сих пор было противно после той книжки и не думать, что за этим забором может быть неизвестно как оказавшийся в нашем городе Мейлир, я ещё не могла. Именно тот, полуовощной Мейлир с поседевшими волосами и “поехавшим”, “сгнившим” от старости и пластических операций лицом, в которого я верить не хотела и не могла!

Левая тропинка была проходимой, только грязной, и шла в сторону от здания. Это было важно, а отчистить кроссовки, когда вернусь домой, будет легко. Поправив сумку, я пошла вперёд по этой тропинке. Мимо диспансера идти ну очень не хотелось! Заблудиться тут всё равно было трудно: я слышала гул машин на шоссе, лай собак и крики петухов, видела электропровода и большие рогатые столбы, кажется, называющиеся опорами. Если ориентироваться по проводам между ними, всегда можно куда-то прийти? Наверное, можно. К тому же было понятно, что люди недалеко, по мусору, шуму, всему такому. И я всегда могла позвонить и позвать на помощь, если бы захотела.

Только я не хотела этого. Может, пока не хотела. Я уже не понимала, зачем потащилась сюда, но бросать всё на полпути не собиралась. Скоро пошёл дождь. Открыв зонт, я вновь ненадолго подумала о полёте, даже, дурачась, выставила зонт по ветру, словно надеясь, что он меня подхватит и понесёт. Далеко-далеко, к сказке, к Королю, к Мейлиру, к красивым городам из его песен…

Дождь усилился и, ойкнув от угодивших на руки капель, я прикрылась зонтом, как полагается…

И вдруг увидела избушку! Нет, она не выросла посреди дороги, я, наверное, просто дошла до неё, пока представляла, что лечу, но это было ещё не садовое товарищество. Это… была просто избушка. Не заброшенная, как медпункт со слабым лекарственным запахом. Ничего необычного в доме чуть на отшибе от поселения вроде нет, но рассказы, что где-то в лесу стоит странная избушка, я слышала не раз! Хоть не особо верила, что это правда, а не городской миф, кажется, так оно называется… Нет, пока была совсем маленькой, я верила в эту избушку, построенную неизвестно кем, непонятно, где и неизвестно, когда, но только до девяти лет. Потом мне уже было не до этого, а тут, пожалуйста, избушка в лесочке, то есть, на опушке! Не избушка даже, а нормальный жилой дом, с крыльцом под деревянным навесом и с резными рамами. Кажется, это называлось наличниками? Ухоженная тропинка, ни луж, ни грязи, если бы мне нужно было в избушку зайти, я бы, скорее всего…

Тут меня бросило в жар, точно как тогда, когда я услышала разговор о бомже. Не от страха, что там живут маньяки и меня будут убивать. Когда слушала песню Мейлира о дожде, я представляла тот дом снаружи именно таким, как эта избушка или что это такое было…

Задуматься, не поехала ли у меня от нервов крыша, я не успела. Дверь распахнулась и на крыльцо вышел мужчина, чем-то напомнивший Андрея Антоновича, учителя физкультуры из моей старой школы. Он, до того как пришёл к нам, учился в каком-то тренерском техникуме, кажется, и прыгал в высоту. Мы не раз видели, как он выпендривался перед старшеклассницами. Загар, модная причёска, полёт над планкой, что ещё нужно. Мужчина на крыльце явно был старше, но таким же высоким, худым и широкоплечим, как Андрей Антонович, только он был бледным и лохматым.

– Пришла, – без удивления сказал он. – Пришла – и дождь!

Я удивлённо посмотрела на мужчину. Говорил он так, будто знал меня, или когда-то видел. Наверное, он знакомый мамы или папы. Может, работал с ними когда-то. Или работал у Лиды на фирме. Если он работал там же, где Лида, он вполне мог быть грузчиком или водителем например, она постоянно жаловалась, что эти работники надолго не задерживаются. Я-то видела его впервые. Или не видела давно и уже забыла?

– Я… иду… ещё, – осторожно сказала я, – меня ждут… там, на пикник, – нужно было что-то сказать, а я когда-то была на празднике в этом товариществе. Не хотелось говорить, что ни к кому я не иду. И мужчина немножко пугал. Бледностью, худобой, словно запылёнными рыжими волосами до плеч, чёрной одеждой… Почти всем, короче.

Мужчина взглянул на меня. Примерно как учителя на ученика, на встреченного в очереди к кассе.

– Каникулы, понимаю. Четверг – великолепный день для пикника, – согласился он со мной. – Жалко, дождь идёт и костёр не развести, – тут мужчина открыл дверь в избушку и, глядя туда, крикнул, – Радагаст! Дождь на улице!

Я удивилась. Разве этот Радагаст, которому кричал мужчина, не видел капли на окнах и не слышал шум дождя? Может, они оба маньяки или какие-нибудь сбежавшие преступники или психи? Или Радагаст – какой-то нездоровый человек? Слепой, например. Но откуда этот мужчина меня знает?

– Вы на заводе работали, да? – глупо спросила я, не дожидаясь ответа из избушки. – Или с дедушкой? Завод… фабрика…

Нужна была какая-то ясность!

Мужчина, не прикрывая дверь, пожевал губами.

– Нет, нет. Я… я сам от техники далёк. Всегда был далёк от неё. Я больше к поверьям, легендам, потусторонней силе, нежити…

– А! – всё сразу стало понятно. Ну конечно, он же наверняка приятель того коллеги Ольги, которая лучшая подруга Лиды. Он что-то преподавал в университете соседнего города и был важным элементом околокультурной, как, хихикая, говорила Ольга, жизни того города. Я видела его дважды: когда он со своими сотрудниками устраивал выставку в нашем музее и позже, года через полтора, когда они всей компанией пришли на наш День города, помогать. Ольга рассказывала им легенду о химерах и особняке, ну и остальное, а они смеялись и обещали тоже что-то нам рассказать о фольклоре и нечисти. Этот мужчина наверное тоже там присутствовал. – Вы по фольклору…

– Далёк ты от техники, как же, – послышалось из избушки и на крыльцо вышел невысокий бородатый мужчина в кепке. Мне он кивнул. Кажется, это и был Радагаст? Или их было не двое, а больше?

– Здравствуйте, – пробормотала я, чувствуя себя ужасно глупо. Мне стало холодно. И зонтик всё же от дождя не совсем спасал. Но я не знала, что делать. Просто уйти от них было бы невежливо. И я боялась, что сейчас не смогу найти дорогу обратно.

Радагаст или не Радагаст (но я решила звать его так, раз не представился) посмотрел на меня чуть внимательнее и кивнул ещё раз.

– Заходи, пока дождь, – предложил он, – переждёшь и пойдёшь на свой пикник. Не бойся, мы вреда не причиним.

Он почему-то меня не пугал, его я, кажется, точно знала и видела, но не могла вспомнить, где. И боялась я не их, они же знали Ольгу.

Я боялась, что избушка и изнутри будет выглядеть так, как тот том, что я видела, когда слушала песню Мейлира о дожде и мне снова станет больно. Живот опять свело от того же ощущения, что на больничной остановке.

– Если хочешь обратно, иди прямо, выйдешь к проходимой дороге, – сказал кто-то из них, я не расслышала. И не заметила, кто говорил, Радагаст или его приятель. – И ботинки не испачкаешь. Автобус через двадцать минут, успеешь.

Дождь немного успокоился. Солнце, правда, не вышло, но уже не лило стеной, я даже как будто немножко согрелась. Но что-то в этом было не то чтобы не так… не знаю.

– Подожду – сказала я. – Оно… ну…

И, не договорив, поднялась на крыльцо и вместе с “пыльным” зашла в дом.

Дай мне знак если распустился мак

Под грибным дождём если всё идёт путём

И усыпан путь цветами.

Дай мне знак если что-нибудь не так

Если дым столбом в синем небе голубом

И горит чердак над нами.

Сплин – Чердак

Внутри всё оказалось другим и на дом из виденного после песни совсем не похожим. Просто дом, без оттенка сказки. Деревьев рядом с окнами не росло (я почувствовала себя идиоткой, когда поняла это только внутри), да и остальное, если подумать, напоминало сразу и дачу, и квартиру, и избушку из детских книг. Поставив зонт сушиться, я присела на табуретку недалеко от входа и осмотрелась. Надо же было чем-то заняться. В углу стоял телевизор с проигрывателем, на стене висел какой-то инструмент, похожий на круглую балалайку и маленькую гитару одновременно, на полу валялись странные круглые ковры. С потолка свисали сушёные грибы и пучки то ли трав, то ли цветов. На столе почему-то стоит лампа-подсвечник, как будто только из магазина принесённая, свеча ещё не успела оплыть. Наверняка её не зажигали, спичек рядом не было. Напротив двери висело небольшое круглое зеркальце, под которым почему-то стоял диванчик. Справа от меня стоял топчан, стена над которым была увешана картинками и плакатами. Сам топчан был прикрыт плюшевым одеялом с оленями. Это была не вся обстановка, но рассматривать остальное не хотелось. Понятнее, что это такое, мне не стало.

Конечно, там были другие комнаты, но мне не было интересно заглядывать туда. Я сидела на табуретке и ждала, пока дождь кончится. “Пыльный” куда-то ушёл, кажется, вернулся на крыльцо к Радагасту, я слышала их перебранку о курении, дыме, табаке. Быть может, один из них бросал, но не сдержался, этого я не понимала. Зонт мой, то есть, Лидин, стоял у топчана и спокойно сох. Почему-то не хотелось включать музыку и копаться в телефоне, девчонки сейчас наверняка загорают и гуляют, может, я бы увидела в сети Лару, но её видеть не хотелось, никак. Потому что… не хотелось.

От скуки я встала с табуретки и, подойдя к топчану, начала рассматривать развешанные над ним картинки. Набор был… любопытный. Колибри в цветке, красивая рыжая девушка с собакой, девять чёрных кошек и одна белая, может, кот, кролики с листками капусты, кактус в пустыне, орёл, почему-то парящий над дубом, памятник женщине с крыльями, красивое здание, Мейлир…

Я вздрогнула и зажмурилась. Меня словно ударили по голове. Конечно, я не дралась и так меня не били, но, наверное, именно то, что я почувствовала, описывается этим странным термином. Оглушили, ударили коленом в живот, ткнули носом в землю. Глаза открывать не хотелось. Мне было страшно, что я спятила и мне уже видится то, чего нет. Может, там картина, мой любимый актёр или Ник Сторк, любимый Лорин “зайка”…. И мне было страшно, что это не глюк, сразу. Вот так.

Я всё же открыла глаза. Не показалось. Мейлир. Мой Мейлир. Улыбающийся, счастливый. Стоящий на фоне моря. Мне он тут очень нравился. Не думала даже, что с этой фотографией когда-то выпускали плакаты. Я выдохнула.

– Никому не интересный древний певец, понимаю, удивилась, зачем он тут, – услышала я сзади голос “пыльного”. – Скучно, безусловно. Только и умел, что вопить громко. Лучшее, что с его, так сказать, творчеством могли сделать – качественно перепеть, красивенько. Понимаю. Очень тебя понимаю.

Меня снова будто ударили в живот. Этот пыльный мужик, сам того не зная, почти дословно повторил сказанное Ларой. То, на что я сказала “ну да”, устроив себе конец магии Мейлира. Мне стало немного страшно. И тоскливо.

– Ннет, – пробормотала я, не оборачиваясь, – мне… мне так не кажется.

Мне правда не казалось так. Никогда! Но я сейчас сама себе не верила.

– А вы, обычно, только это и видите, – сказал “пыльный” со странной интонацией, кажется, удивлённо.

По спине пробежали мурашки. Немного подождав, я обернулась, чтобы посмотреть на него и, наконец, ответить, как не ответила Ларе, но “пыльный” успел исчезнуть, но куда, я не поняла.

Хлопнула дверь. Пришёл не он, а Радагаст. Или не Радагаст? Может, их тут трое? Но рядом был Радагаст, не “пыльный”. Заметив, что я в смятении, он улыбнулся, растерянно даже, как показалось.

– На улице дождь, подожди немного, – посоветовал Радагаст, – скучно, понимаю, невесело у нас, что ж поделаешь-то. Ничего, дождь кончится – на пикник пойдёшь свой, заждались тебя небось.

Я кивнула. Не говорить же им, что никто меня не ждёт и пикника никакого нет? То есть, быть может, кто-то пикник и устроил, но я об этом не знала и меня туда не приглашали. Радагаст, словно потеряв ко мне интерес, подошёл к стоящему на окне проигрывателю, который я не заметила, пока осматривалась, и нажал на кнопку. Что-то заиграло, быть может, когда-то я слышала эту песню. Радагаст тут же ушёл, наверное на кухню, может, ставить чайник. От него почему-то пахло как в зоомагазине, точнее, как от птичьего корма и вообще уголка, где торгуют птицами. От “пыльного” не пахло ничем, или я не обратила внимания. Дождь продолжал лить. Я вернулась на табуретку. Что ещё оставалось делать? Радагаст, или кто он был, чем-то громыхал в другой комнате, а может, то был не он. Дождь шумел, половицы скрипели. Не происходило ничего. Со скуки я уже хотела залезть в телефон…

И тут я услышала Мейлира. Ту песню, с которой всё и началось. Тот дождь, который я видела, если можно так сказать…И тут я не выдержала.

Я расплакалась. Даже разрыдалась. Разревелась, заистерила, не знаю, как назвать это! Можно подумать, что я чуть ли не какая-то припадочная, но это не так. У меня очень, как говорят, крепкие нервы, высокая стрессоустойчивость и какая-то там железная психика, правда. И богатое воображение, но не от него же у меня потекли слёзы? А они лились так, словно прорвало водопроводную трубу! Я выла и рыдала как настоящая истеричка. Было стыдно, жутко стыдно, но успокоиться я не могла! Сама не знаю, почему. Быть может, мне было жалко исчезнувшую сказку. Или так выходила та отвратительная книга в изысканной красно-чёрной обложке. Меня прорвало.

– Эй, что такое? – услышала я голос “пыльного” и почувствовала, как он подошёл. Опять не услышав шагов. Почему-то повеяло холодом, наверное, пока я не заревела, он стоял на улице и испугался, что я разбила вазу и порезалась, например.

А потом я почувствовала запах зоомагазина и услышала голос Радагаста.

– Ну что ты? – спросил он даже с какой-то заботой. – Боишься, что заперли тебя? Так нет же, иди, если хочешь…

– Не могу, – пробормотала я и меня прорвало… совсем прорвало, хотя я думала, больше уже невозможно! Я бормотала что-то о правде в той красно-чёрной книжке, вдруг это не ложь, может, написал это видевший такого Мейлир человек. Вдруг это написано по реальным событиям, кроме убийства, конечно, но то, во что превратился Мейлир было таким ужасным, что убийство могло бы стать лучшим выходом? Вдруг он не мог петь, а ведь он – голос, как воплощению голоса жить без этого, ну как? Я в общем не понимала, что несу, думая, что они меня тоже не понимают. “Пыльный”, может, успел уйти, Радагаст стоял рядом, я чувствовала по запаху, но я скоро уйду, они вернутся в свой город, быть может, расскажут тому знакомому Ольги о странной девочке, но этого может и не быть, ведь так?

– Мда, – внезапно услышала я голос “пыльного”. – Макалаурэ и через великое море влияет на неокрепшие умы.

– Помолчал бы, – вздохнул Радагаст. – Не понимаешь что ли, она о другом рыдает…

Не успела я удивиться, что за “Макалаурэ” о котором я, якобы, рыдаю, как “пыльный” спросил примерно это же.

– А что меняет, если его помнят под этим именем, какой другой? Пора бы запомнить, что имя то же, только язык другой, любитель птиц, это не имеет значения. Как было… что значит имя? Роза пахнет розой…

Тут я, наконец проморгавшись от слёз, обернулась и посмотрела на них. “Пыльный”, явно собиравшийся продолжать свои речи, застыл с открытым ртом. Радагаст, сердито посмотрев на него, вздохнул.

– Что с вас, нелюдей, взять-то, а, ещё мудрецом был.

– Начнём с того, что я как раз людь, к нелюди ближе ты, посланец высших сил, – слегка сердито возразил “пыльный”. – Если до оскорблений дошло, то я нежить.

От неожиданности я кашлянула. Кашель, конечно, считается лучшим способом привлечь внимание, но у меня правда запершило. Возможно, от большой потери влаги после рыданий, а может, от того, что они начали нести. Кто знает, вдруг они что-то, не знаю, съели или выпили?

Но мой кашель, кажется, привёл их в себя. Радагаст улыбнулся и покачал головой.

– Прости, отвлеклись, – и, кивнув на топчан, сказал. – Вот, садись сюда, долго рассказывать… нет, можешь, конечно, остаться тут… просто… понимаешь, это долго, а в какие-то легенды вы не верите… сложно это, понимаешь…

Он говорил, говорил, о прошлом, давних днях, ушедшем волшебстве, обеднившим эту часть мира, о тайнах, пропавших без следа от перемен мироздания… Я не отвечала. Потому что не понимала, что он имеет в виду и зачем мне пересаживаться на топчан! Глупая мысль, конечно, но я уже мало соображала, что здесь происходит.

Внезапно вмешался “пыльный”.

– Ты в эльфов веришь? – спросил он, перебив Радагаста, кажется, не обратив на него внимания.

От неожиданности я кивнула. В эльфов я правда верила, всё-таки это наукой немножко доказано, папина двоюродная сестра вообще их влияние на какую-то культуру изучает, у неё и грант какой-то был вроде.

– Мейлир эльф, – сообщил “пыльный”. – И не абы какой, запомни! Канафинвэ Макалаурэ, великий певец. Маглор тоже он, это язык другой. А Мейлир… тоже его имя на каком-то из ваших языков. Он бессмертен. Относительно, конечно, пырни его ножиком в подворотне…

– Не пугай девочку! – Радагаст даже слегка на “пыльного” прикрикнул. – Она сказку искала, которую сама же и потеряла, а тут ты с подворотнями, бледная фигура. Никто его не убивал, он там… Может, увидимся ещё, кто ж знает, путь-то туда не всем закрыли…

– Некоторым его не открывали, – будто с обидой сказал “пыльный”. – Да, о чём я. Живой твой Маглор, слышишь? Тебе нужно ещё что-то, девочка? Живой твоя сказка. Там не убивают из пистолета в лоб. Кажется, там и пистолетов нет.

Радагаст что-то ему ответил, кажется, опять возразил, что разговор вообще-то о сказке, а не об её грубом осмыслении, но я, пожалуй, уже не слышала этого. Они продолжали болтать, а меня уносило… я сама не понимала, куда! Почему-то стало ясно, ни “пыльный”, ни Радагаст не лгут, не шутят. Они серьёзны, оба. И Мейлир эльф. И зовут его Маглор…

One love. One truth

One day from youth

One call you feel

And it’s for real

– Девочка, девочка, проснись! – услышала я откуда-то и открыла глаза. Передо мной стояла женщина, которую я, наверное, видела в больнице, она, кажется, ходила ещё и на уколы. Ойкнув, я полезла в карман за телефоном. Чувствовала я себя препогано. Сон, конечно, мне приснился хороший, но хотелось бы, чтобы это всё произошло наяву. Хотелось знать, что сказанное “пыльным” и Радагастом о Мейлире – правда, а не плод моего богатого воображения. Всегда богатого, и во сне, и наяву, угу. Приехала и заснула, вот и всё. Идти на разведку не хотелось, чтобы не разочароваться окончательно, я и мороженое купить не успела, какие-то нервы некрепкие уже у меня!

– Дождь пережидала, – сказала я, будто оправдываясь. – И… вот…

– Наверное, наверное, – согласилась женщина. – Поменьше вам надо у компьютеров до утра сидеть, а то у всех у вас компьютеры сутками, а потом на остановках спите. Да что, я, ваши дожди не знаю! Скоро на ходу спать будете, компьютеры потому что.

Я кивнула и, наконец, посмотрела время. Прошло всего полчаса. Что я уснула в избушке, а “пыльный” или Радагаст довезли меня сюда, исключалось, я даже посмотрела, не проспала ли почти сутки. Нет, конечно нет, всё было тем же. Значит, надо возвращаться и рыдать дома, если прорвёт так, как прорвало во сне (я потрогала щёки и глаза, слёзы успели высохнуть). Автобус должен повернуть. Осталось только перейти дорогу… Но я решила попытаться удержать сказку хоть чуточку.

– А вы не знаете, что за дом, если от интерната налево пойти? – спросила я женщину. – Такой… деревянный…

– Развалины? – переспросила она. – А, так никто не знает, девочка. Эти приезжали, как их, археологи не археологи, что-то болтали, мне дочка рассказывала, да я забыла уже всё. Ты в город? Пойдём туда, а то автобус уже ехать должен, а мы тут торчим, – и, подхватив сумки, отправилась на остановку напротив.

Я, глубоко вздохнув, отправилась следом за ней. Не забыв зонт, телефон и прочее. Наушники я тоже не забыла, хотя к чему они мне теперь? С какой-то даже злостью я всё-таки вставила их в гнездо. Лёгкая, ровная музыка. Ничего такого. Никакой сказки и никаких эльфов. Всё, что было волшебным, я удалила, надеясь, что сказка вернётся или меня отпустит. Ну не глупо ли я поступила?

Подъехал автобус. Мы с женщиной и ещё с двумя старушками, может, и теми, что беседовали о бомже, зашли в него. Я, не глядя, обновила список воспроизведения и нажала на кнопку.

…и услышала Мейлира! Этот, чудесный, неописуемый голос! Я не могла, просто не могла оставить его песни здесь, я, наверное, триста раз удаляла всё, что на телефоне было! Значит, это знак, что мне не снилось и Мейлир – на самом деле эльф, на самом деле – Маглор, Макалаурэ? Может, “пыльный” и Радагаст вот так сказали его имя не мне одной, но я от этого не расстроилась, правда! Ведь он – всегда он и под любым именем! И он бессмертный эльф…

Я улыбнулась своему отражению в окне автобуса. Лицо в отражении, пожалуй, выглядело слегка идиотским, но это меня ну совсем не беспокоило!