Текст книги "Makalaure: A novel (СИ)"

Автор книги: zabriskie_point

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Да, такой бури, какая в тот вечер разыгралась, Примула и припомнить не могла. Может, и была когда, да не запомнилась ей. А тут, кажется, ветер с цепи сорвался, как взбесившийся пёс совсем! Не видит пёс ничего, несётся, куда лапы повернут, а у тебя мысль только одна, как бы живой остаться, как бы пронесла беда. Видела она однажды такого пса, его, чтобы не навредил никому, пристрелить пришлось. А бурю не пристрелишь, бояться остаётся и под крышей сидеть! Муж постоянно повторял, что дом их и потоп выдержит, и ураган, и даже град с яйцо куриное, а Примула понимала, боится муж, не боялся бы – молчал. Дейзи с Отто уже в спальню ушли, а они сидели, словно ожидали чего-то. Одо то и дело набивал трубку, а она вязала шарф для племянничка Робина, как раз собиравшегося наведаться в гости на днях, если Дейзи ничего не перепутала.

– Надо бы спать пойти, – прокряхтел муж наконец, однако, из кресла не поднялся. – А то сидим мы и будто крышу сторожим, чтоб не унесло.

– Ещё посторожим, значит, – отозвалась Примула, не отрываясь от вязания. Не хотелось ей уходить, будто в самом деле чувствовала что-то.

Залаяли собаки. Примула удивилась. Едва буря началась, все псы по конурам попрятались, специально проверила, чтобы ошалелый Клык под ливнем не носился. Клык как раз не лаял, а остальные лай поднять могли только если бы чужака под носом почуяли. А какой чужак ночью, да ещё и в такую непогоду, к хоббитам на хутор потащится? Может, то не человек, а зверь из леса или собака сбежала от кого-то? Такое может быть, звери частенько дуреют от страха, когда кругом ветер и дождь стеной. Только Примула не слышала ни незнакомого лая, ни ещё каких звуков, которые испуганные звери издают.

И тут раздался стук в дверь.

– Принесла нелёгкая супостата! – охнул муж, моментом подскакивая к печке и хватая кочергу. – Я его! А псы добавят!

– Стой! – сказала Примула, вернее даже приказала. – Подумай, олух ты этакий, какой разбойник явится в бурю на хутор, где собаки такие, как наши, охраной? Разбойники жить хотят и добром завладеть, а не помереть в бурю от псов злых и от ухвата! Покажи остолопа, в такой ураган до нас решившего дойти! Вдруг кому помощь нужна, а ты заладил «ухват, ухват!»?

– А если попрятались псы? – не отступал муж. – Вдруг разбойник думает, что они заперты, а он поживиться сможет? Как хоббиты супротив огромины выстоят? Они же так и думают наверняка огромины-то? Или вдруг он псов того… опоил? Или заворожил? Ничего, ухват Одо Мохнопята живо бандиту крышу починит!

– Да и попрятались, кто знает, вдруг бросятся? – шикнула Примула на него. – Сиди тихо, а лучше за Отто беги, ты меня пошустрее и тебя он быстрее послушается, уж такой он!

Стук повторился. Примула, перехватив у мужа кочергу, подошла к двери и громко-громко спросила:

– Какого злого человека принесло к нашему дому? Если не с добром сюда явился, уходи с миром, наши псы медведя загрызут! Только свистнуть – и поминай как звали!

– Пустите, пожалуйста, пока буря не утихнет, – услышала Примула из-за двери. – Я эльф, я шёл к Гаваням, когда меня настигла непогода. Я не причиню вам вреда. Мне только переждать ночь.

Примула переглянулась с мужем. Чего она не ожидала, так эльфа под дверью. Конечно, они с мужем с расчётом строились здесь, тракт недалеко, кто только не забредает, эльфы в том числе. Выпьют сидра, посмеются – и дальше пошли. Но эльф, решивший у них переждать бурю – вот уж диво так диво!

– А ты точно эльф? – вылез муж. – Может, ты из бандитов каких, а эльфом прикидываешься, раз голос красивый от природы получил?!

Из-за двери раздался смех.

– Могу наклониться к окну и показать вам ухо, если не верите, – услышали они.

– А мы тебе и так не поверим, – заверил муж. – Разве ж мы накладных ухов не видели? То есть это… ушей.

Примула ткнула его в бок.

– Ладно! – крикнула она. – Убедил, пущу тебя! Иди-ка ты направо, до высокого крыльца. Поднимешься – постучи, у нас там как раз для дылд пристройка. Только смотри, если удумал злое – свистнуть успею, собаки тебя моментом загрызут, – и, вернув кочергу мужу, поспешила открывать.

– Ты что! – охнул муж, пытаясь преградить ей дорогу. – А если он с тобой сотворит нечто?

– Иди-ка ты спать, – посоветовала Примула, обходя мужа и открывая вход в пристройку. – Ежели не так пойдёт – собакам свистну, не переживай. Они его живо отделают.

И захлопнула дверь, чтобы муж за ней не пошёл. Не сказать, что Примула не боялась нежданного гостя, но, если уж не повезло на бандита нарваться, пользы от неё будет больше, чем от Одо и, тем более, Дейзи с муженьком, собаки её слушались поболе, чем их всех вместе взятых. А кочергой таких бить опасно. Собаки надрывались, не замолкая. Проснулся даже Клык, Примула отчётливо слышала его хрипловатый лай, время от времени сбивающийся на рычание.

Тут же раздался стук в дверь «для дылд».

– Ты стучишь, накладное ухо? – крикнула она, беря в руки свечу и нащупывая спички в кармане передника. – Погоди минутку, иду! Ноги-то у меня не ваши, хоббичьи у меня ноги!

– Это я, – раздалось из-за двери. – Простите, что потревожил вас, госпожа.

Примула как раз нашарила спички и зажгла свечу. Поставив её на сундук, который Отто привёз от каких-то гномов «для форсу», она подошла к двери и, повозившись с ключами, наконец сняла засов.

За дверью в самом деле оказался эльф, это было видно даже через длинный и мокрый вдрызг плащ с капюшоном. Не бывает у огромин такой стати, вот не бывает – и всё тут. И как-то поняла Примула, что существо на пороге явно древней, чем даже деревья, из которых они эту пристройку соорудили.

– Заходи, – сказала Примула и посторонилась, впуская гостя в дом. – Иди дальше, к печке иди, только разуйся, да сымай свою ветошь тут. Нечего грязь нести в дом, – и снова загремела ключами.

Эльф наконец откинул капюшон и зашуршал плащом. Примула, возясь с засовом, отметила, что плащ нежданный гость повесил на самый высокий крючок, вколоченный Отто шутки ради, все огромины, дескать, любят прихвастнуть ростом. По лбу от неё зятёк конечно получил, но крючок перевешивать ниже они почему-то не стали. Видать хоббичья предусмотрительность сработала.

– Разулся? – спросила Примула сама себя, хоть и видела сапоги эльфа, стоящие как раз под вешалкой с плащом. – Вот и молодец. Сейчас чаем напою.

Взяв свечу с сундука, она заторопилась на кухню, растапливать камин, ставить на печку чайник и разглядывать, кого же принесла буря к их дверям.

Чутьё Примулу не обмануло: у камина сидел эльф. Высокий, очень высокий. Как бы ни пытался сложиться, а рост скрыть не вышло, пусть и скрючился он в три погибели, словно спрятаться хотел. Лица рассмотреть толком Примула не могла: из источников света на огромной кухне была лишь свеча в её руке, а эльф к тому же словно прятал лицо за волосами.

– Полотенце дать? – сказала Примула, доставая лампу с полки и поправляя фитилёк. – Если не надо – садись за стол, там удобней будет, а я огонь разожгу и чайник поставлю. Помогать не надо, сама справлюсь. Хозяйка в доме одна быть должна, а мне и дочки хватает.

– Нет, спасибо, я почти не промок, всё досталось плащу, – ответил эльф наконец, послушно садясь на указанное место. – Вам точно не нужна помощь, госпожа?

– Господа во дворцах, а я Примула Мохнопят, – хмыкнула она. – У вашего народа, может, все благородные, а я простая хоббитянка, – и, поджегши фитиль, наконец внимательно посмотрела на гостя.

Никогда раньше Примула не видела эльфа с настолько чёрными волосами. Конечно, дядюшка Сэмуайз рассказывал, чем народы эльфов отличаются, только она уже забыла всё, много времени с тех пор прошло. Помнила, что чёрными волосами отличался народ, из которого приёмные отцы лорда Элронда произошли, а название народа забыла. Лицо, конечно, у эльфа было красивое, как положено, профиль будто с гравюр в книжках, ресницы длинные, длиннее, чем у любой хоббитянки. Глаза были не старые даже. Пожившие, не знала Примула, как иначе сказать. У многих хоббитов до старости глаза как у детей, светло смотрят. А у некоторых деток, если переживут несчастье, такие глаза и в десять лет бывают. У Лютиции, троюродной племянницы, такие глаза были, когда родители утонули в паводок. Может потому такой взгляд, что жил этот эльф долго, Примула никогда так близко Дивный народ не видела. А тут пришлось невольно. И что-то в нём не отпускало Примулу, какая-то часть то ли одежды, то ли лица, сама понять не могла, что её в эльфе зацепило. Наверное и впрямь картинку из книжки напомнил, вот её и держит так.

– Чай будешь? – спросила Примула. Не знала она, что ещё сказать. А чай после дождя и ветра пронизывающего даже эльфу не помешает, хоть об их здоровье чего только не говорили. Это она знала точно, как-никак мать четырёх детей и тётка бессчётного количества племянников. Какое бы не было здоровье, а прогреться после ливня всем нужно.

Эльф однако помотал головой.

– Нет, добрая хозяйка, не хочу тебя утруждать, – сказал он.

Примула ответила не сразу. Сперва она поставила чайник на огонь, потом достала чашку, одну из тех, что муж прикупил для огромин и поставила аккурат у эльфа под рукой.

– Я, когда ещё мелкой была, часто у тётки гостила, – сказала она, глядя ему в глаза. – Я тогда привередливая была в еде, ужас. Пирожки, например, ела только с грибами, вот так. А тётка однажды, когда я у неё на выходные осталась, пирожков с капустой напекла. Ох, я тогда раскапризничалась! Тётка уговаривать не стала, посмотрела на меня внимательно, вот как я на тебя сейчас смотрю, и сказала, мол, слышала она об обычае, по которому если ты у кого-то в гостях не кушаешь, то, значится, хозяина за врага держишь. Я враг тебе, мистер эльф?

Эльф улыбнулся. Не вымучивая улыбку, не насмешливо, а искренне, радостно, будто бы Примула на него не шикнула, а коржик ему горячий протянула и стакан молока с мёдом впридачу.

– Нет, что ты, госпожа Мохнопят, я не отказываюсь от гостеприимства, не хочу утруждать тебя, – ответил он. – И так столько хлопот от меня , а ты ещё и чаем нежданного гостя хочешь напоить, будто бы я тебе подарок принёс, а не грязь на обуви.

– Плохо ты хоббитов знаешь, – хмыкнула Примула. – Разве ж я откажусь с тобой чаю попить? Нет, тем паче задрыгла, пока тебе дверь открывала и устала порядком. Что поможет хоббиту от усталости лучше чашечки чая? Хочешь – не хочешь, мистер эльф, а чаю придётся со мной выпить. Тебе только на пользу пойдёт, а то обвесишься завтра соплями, а мне совестью мучиться.

Может, Примула и грубовато сказала, знала она, что не всегда сдержаться может. А эльф лишь шире улыбнулся.

– Хозяйке виднее, – сказал он. – Если понадобится помощь…

– Твоя помощь – сидеть и греться, – хмыкнула Примула и, прикрыв дверь, чтобы тепло не упускать, решила в кладовую спуститься за кое-какой едой. Пусть эльфы, по её разумению, и могли питаться чуть ли не пыльцой, а уважаемая хоббитянка чай без коржиков за чай не считает.

У двери в пристройку её поджидал муж. Примула даже устыдилась, что сразу его спать не отправила, когда поняла, что нежданный гость им вреда не причинит. Правда, сейчас его можно пригласить на кухню, пусть с эльфом познакомится и чаю выпьет.

– И кто там? – спросил муж и постучал по стенке топорищем. Только сейчас Примула заметила, что любимый Одо мало того, что прихватил два топора, так и вырядился почти как на бой: вместо шлема на нём был котелок, а вместо лат – два противня. Как муж их закрепил осталось для Примулы загадкой, а спрашивать было как-то неудобно.

– Эльф там, – коротко бросила она. – Не веришь ежели – иди на кухню, чайку попьёте на пару с ним, – и, наконец, ушла к кладовке.

Но едва Примула взяла с полок коржики и корзиночку с пастилой, как сзади раздался треск, стук падающих мешков и шум катящихся клубней. Даже не обернувшись, она поняла, что полки, которые зятёк Отто построил «по новой технологии» для хранения мешков с крупами и грибами, всё-таки не выдержали. Предупреждали его, а этот олух ещё и картошку туда сунул, мол полка и корову выдержать должна.

– Ох, Дейзи, вышла замуж называется, – пробормотала Примула, возвращаясь в коридор и решая, стоит будить зятька, чтоб задать тому трёпку или же можно подождать до утра. Но разобрать продукты надо бы, Примула страсть не любила беспорядка в кладовых. Только эльфа надо предупредить, нехорошо гостей бросать вот так.

Муж будто бы так и простоял на одном месте, карауля то ли её, то ли вход на кухню. «Латы» он, правда, снял, но с котелком и топорами не расстался.

– Полки Отто рухнули? – спросил он. – Даже на кухне слышно было, вот я и пришёл, вдруг тебя подранило.

– Иди-ка ты спать, рыцарь, – буркнула Примула. – Или в кладовке разобраться помоги, я тоже туда сейчас спущусь, только мистера эльфа предупрежу, чтоб не гадал, куда я делась, тем более тебя он видел, в латах-то, – и, представив, как выглядел Одо, когда явился к эльфу в «броне», Примула прыснула. – Ох, стыдоба, полки падают, муж в противни завернулся! А ещё хорошей хозяйкой считаюсь!

– Ты бы, хозяйка, эльфу своему сказала, в хоббичьих домах в перчатках грязных за стол не садятся, – надулся муж и, как был с топорами и в котелке, юркнул в кладовую, оставив Примулу в коридоре чуть ли не с открытым ртом.

Перчатки! Вот за что её взгляд уцепился! Перчатки! Эльф разулся без напоминаний, волосы как-то прибрал, чтобы каплями с них кухню не грязнить, если всё-таки плащ не спас, а перчатки на руках оставил? Почему же? Руки калечные скрывает? Такое может быть. Но что-то Примулу всё равно не отпускало, и даже не чистота домика, нет. Не отпускал облик эльфа. Статный, широкие плечи и сильные руки даже Примула заметила, у огромин все воины похожего сложения, волосы чёрные, как ночь, глаза… Как замёрзшее озеро? Не сказать, что лишь из-за прожитых лет такие, не бывает так, ни у какого народа так не бывает наверняка. Эльфы нешто совсем другие, с каждым годом прожитым у каждого из них в глазах мудрость и боль появляется? Боль же, вот что ещё зацепило Примулу во взгляде эльфа, боль и усталость. На усталость она, может, внимания и не обратила бы, эльфы как-никак тыщи лет живут, попробуй не притомись, а всё вместе… Если она права, а не так совпало. Если совпадение – и не такое бывает, свёкр любит повторять, что жизнь из совпадений состоит.

Эльф обернулся на шаги. Кажется, пока Примулы не было, к чаю он и не прикоснулся, так и сидел, скрестив ноги под столом и смотря в пространство, небось думал о чём-то.

– Сними, пожалуйста, перчатки, мистер Маглор, – мягко попросила Примула. – Постирать их надо, а за столом с грязными руками сидеть – хозяйку не уважать.

Эльф отвернулся, будто Примула его не ласково попросила, а полотенцем мокрым по лицу хлестнула.

– Прости, миссис Мохнопят, – тихо сказал он. – Не подумал, что помешают, – и, стянув перчатки, убрал руки на колени.

Только сейчас Примула поняла, не обмануло её наитие. Боится эльф, что она руку увидит, испугается ожога или ещё чего, взаправду боится, а не пытается Маглором притвориться ради выгоды какой-то, такого «притворщика» скорее прибьют, чем накормят. Понятно, хоббиты, о нём слышавшие – редкость, из живых разве дядя Сэмуайз и те, кому он сказки рассказывал, но эльфу самому откуда это знать? Но Примула старалась все варианты просчитать, недоверие оно недоверием, но жизнь не пряник, ко всему готовой надо быть. Она хотела было ободрить эльфа, про сказки ему поведать, про дядю, но услышала шум и переругивания мужа с зятем.

– Ты подожди пока, я отойду, а то они дом порушат, – будто бы извиняясь сказала Примула и, прихватив веник, помчалась к кладовой.

Муж, конечно, разбудил Отто и, разумеется, притащил тому под нос инструменты, чтобы он «немедленно переколотил полку, а то срам, в хоббичьей кладовой продукты валяются, стыд, а вдруг узнает кто!». Отто пробормотал, что по дождю он за рейками и досками в сарай не побежит, не хочет дерево губить сыростью. И потом какой стук посреди ночи, он не хочет беспокоить Дейзи! Продукты, разумеется, так и валялись на полу, деловые хоббиты даже доски не оттащили в сторонку. Правда, увидев Примулу с веником, оба сразу же смекнули, что вытворяют они что-то неправильное, и притихли.

– Глухой ты у меня нешто, муж? – шикнула она и для солидности погрозила веником. – Что сказала? Запасы разложить, пока полки нет, разобраться, а вы как дикие! Хорошо скалку убрала, а то отлупцевала бы вас пониже спины обоих, веником жалко, веник об ваши зады облысеет быстро!

– А ты бы показала класс, – пробурчал муж, – а то гоняешь с эльфом чаи, как госпожа, а мы трудись!

Примула погрозила мужу веником.

– Трудитесь, трудитесь, – сказала она, – один за руки кривые трудись, второй – за язык тряпичный. А то как выставлю обоих под дождь, а в помощники эльфа возьму, – и добавила для острастки, – ему как раз идти некуда.

– Эльф? – дошло наконец до Отто. – А какой? И откуда?

Тугодумом зять не был. Проблемы обычно шли как раз от чрезмерной шустрости его думалки. Но не сегодня. Наверное, ещё не проснулся несмотря на напор тестя.

– Из-под дождя, – вздохнула Примула. – Вы пока разберитесь тут, тебе Одо всё и расскажет. А я к эльфу. Надо его пристроить куда, в такую ночь всем надо по домам сидеть, – и, прикрыв дверь, пошлёпала на кухню, выяснять, не исчез ли Маглор из их с Одо домика.

Тот, конечно, никуда не делся, даже под стол с таким ростом он залезть не смог бы. Двери с окнами Примула сразу отмела: всё закрыто на замки, а выбить бесшумно даже окно никто не сможет. Но тревожилась она не зря, хоть все замки на месте и остались: Маглор закрыл лицо руками, будто плакать вздумал. Плечи не содрогаются вроде, но кто этих эльфов знает, может они так и плачут, замерев будто статуи. Примула, охнув, пожурила себя. Вот кто её тянул за язык, ну кто? Может, он хотел тихо-спокойно у них отсидеться и дальше идти, а она… А что она, она как хоббитёнок мелкий растрезвонила. Хорошо хоть, в доме никто, кроме неё, не знает, кто Маглор такой есть.

– Не плачь, мистер эльф, не плачь, – ласково забормотала Примула, кладя руку ему на плечо. Она, конечно, представляла, кто он и через что ему пройти пришлось, а вроде бы не эльфа утешала, который живёт даже страшно представить, сколько! – а кого-то из дочек своих. И Поппи, и Мэриголд, и Дейзи, и Пеония точно так лица закрывали, всхлипывая, лёжа в кроватках, до того всласть нажаловавшись матери на разбитые первыми влюблённостями сердца. У эльфа, правда, трещина в сердце, по разумению Примулы, должна быть глубже той ужасной пропасти с рисунка в книге мистера Гэмджи, в которую Гендальфа чудовище уволокло, ежели не глубже. Как, почитай, всех схоронить? Как сотни и сотни лет у моря скитаться? Не представить такое, никакого воображения не хватит. Да и не хотела Примула даже в мыслях оказаться в его шкуре. – Или поплакать хочешь, душу облегчить? У меня-то сыночка нет, не знаю я, как с вами говорить, когда слёзы катятся, девок-то понимаю.

– Я не плачу, госпожа Мохнопят, – эльф отнял руки от лица и, обернувшись, посмотрел на Примулу. – Я…

И замолк, словно не зная, что сказать. Глаза в самом деле были сухими, ни следа слёз, но что-то произошло с ним, после того, как Примула его узнала и пока она в кладовке торчала. Не ожидал, небось, от хоббитянки с хутора, что узнает его, а теперь не представляет, как же ему поступать и куда идти дальше.

– Ты прости меня если что, – сказала Примула. – Не хотела в душу тебе лезть, понимаю, боишься, что вопросами тебя засыплю. Прятался, а тут нашлась любопытная хоббитянка на твою голову. Можешь ничего не говорить, я же не зверь, понимаю, тяжело тебе.

– Если не возражаешь, я надену перчатки, – сказал он. – Но ты расспрашивай о чём хочешь, добрая хозяйка, я отвечу на всё.

– Перчатки надевать не позволю, – Примула даже головой покачала. – Стирать их надо, штопать, а руку твою бедную мазью мазать. Если боишься, что мои тебя узнают, то зря, им до этой истории дела нет, небось не знают даже, что было такое. Если болит рука или ожогом пугать нас не хочешь – перевяжу, дело-то нехитрое. У меня Одо, когда дрова таскает, часто щепы сажает.

Маглор слегка покачал головой.

– Мазь ни к чему, много времени с той поры прошло. Роа эльда сильнее роа адана, да и не в руке дело, – Маглор улыбнулся. – Я где-то потерялся, когда выкинул камень. Причина… не знаю даже. Будто бы с ним я выкинул в море жизнь. Словно бы выпал из мира на века, даже не помню пролетевших эпох, но сейчас я вернулся в мир, вот и всё. Никаких тайн, госпожа Примула.

– Значит, ты сам себе муку назначил получается? – спросила Примула.

Маглор ответил не сразу. Сидел, глаза закрыв, будто уснул прямо тут, за столом и с чашкой чая в руке. Только когда Примула испугалась, жив ли он, некстати вспомнив, что эльфы могут приказать телу умереть, Маглор заговорил.

– Да, получается так… Я думал, моё тело и дух смогут принять это наказание, но ошибся. Я был слаб. Часто я просто сидел на берегу и думал о прошлом снова и снова, будто бы меня уже нет, осталась только память. Но жить с таким настроем нельзя, можно лишь существовать. Наверное, временами я даже не мог двигаться…

– Гм, – протянула Примула. – Что ж ты чувства в себе держал, а? Нужно высвобождать их, всем нужно, особенно когда такое случается, как у тебя, жизнь порушилась считай. А ты? Ты так и сидел? А музыка твоя? Так и оплакивал всё, молча и море слезами присаливая? Не представляю, как можно эпохи целые в сожалении провести, извини, конечно.

Маглор замотал головой.

– Нет, не за что. Может, так и было, но сейчас мне кажется, в сожалении нет смысла. Вчера и завтра не изменить, изменить можно только «сейчас». И теперь я хочу жить в сегодня, а не в воспоминаниях.

– А мы, хоббиты, так и живём, есть сегодня и хорошо, – усмехнулась Примула. – Это вы сложные, сквозь столетия, это самое, видящие. Посмотришь туда, сюда – а жить когда успеваете?

– Может, нам стоит поучиться этому у хоббитов? – Маглор легко улыбнулся, будто луна из-за тучек выглянула.

– А поучитесь, – согласилась Примула. – Хорошая наука, пользительная. Хочешь поучу, а?

Само вырвалось, Примула даже не ожидала. Может, хоббиты эльфов и не понимают, уж она-то точно в знатоки Дивного Народа не рвалась, но понимала, любое создание будет несчастливо, если идти некуда а ты, считай, только-только от болезни оправился. Маглор так точно, по её разумению, нигде мотаться не должен, а то опять на берегу засядет на эпохи долгие.

А Маглор рассмеялся. Не насмехаясь, а легко, радостно, будто весенняя капель зазвенела.

– Хочу, миссис Примула, – сказал он. – Только как же мне у вас уроки брать? Наука такая за один вечер не учится.

– А поживи с нами, – Примула, наконец, взяла перчатки с салфетки и положила их в карман передника. – Как раз перчатки твои до ума доведу, не только науку преподам. Согласишься? Беру недорого.

– И как же мне вам отплатить за это? – Маглор улыбался, может удивляясь словам хоббитянки, а может и радуясь такому предложению, почему нет? Эльфы же тоже живые создания в конце-то концов.

– Петь будешь, – хмыкнула Примула. – А если без шуток, остолопы мои в понедельник в Бри уезжают на три недели, дела у них, а потом я в Шир отбываю, праздник у семьи будет. Не хочу Дейзи одну оставлять. Муженёк мой пока толком не отладил это… для огромин, о чём мечтает, вот и поживёшь там. Уйти, конечно, сможешь в любое время, только предупреди, чтобы я не проклинала тебя. Годится?

Маглор с улыбкой кивнул и протянул руку для пожатия.

Утром за чаем Примула рассказала семейству, что вот решила она эльфа пустить пожить, помогать им будет и песни петь. Зовут эльфа Глирдан, скоро в Гавани отправится, как его срок придёт, а пока Одо и Отто в Бри будут дела улаживать, эльф будет тут работать, сам вызвался дескать за беспокойство отплатить.

– Эльф в хозяйстве скотина полезная! – заржал на это зять и тут же схлопотал за это от Примулы ложкой в лоб.

– Помощь – первая благодарность, – важно заявила она, едва заметно подмигнув эльфу. – Так ведь, мистер Глирдан?

– Совершенно верно, миссис Мохнопят, – ответил Маглор и широко улыбнулся.

Так и потекло. Руку его Примула перевязывала ежедневно, а чтобы никто не догадался – мало ли, Дейзи с Отто и разболтать могут – было сказано, что на ладони эльфа рана, не углубляясь в детали. Перчатки Маглору Примула вернула через день, посоветовав однако особо ими не светить, а то мало ли. Примула сама не понимала, зачем предложила ему пожить у них. Может, ожидала отказа, вернее, была уверена, не переупрямить ей Маглора. Как же, эльф в первые эпохи рождённый, а его хоббитянка погостить пригласила, да не на день, а на месяцы. Но сложилось всё как нельзя лучше. Примула сама от себя не ожидала, что будет относиться к эльфу, рядом с которым она словно одуванчик рядом с дубом вековым, почти как к ребёнку родному. Прав видать отец был, когда говорил, что Примула ту историю слишком близко восприняла. Жалела она Маглора или нет – сама понять не могла. Непривычное это чувство было, когда и восхищаешься, но и хочешь при том вздохнуть глубоко, головой покачать и спросить, что же он с жизнью своей сделал. Бывает такое, рассказывали ей и не раз, но по отношению к эльфу… Наверно никто во всём Средиземье не думает, что так бывает! Она и в Шир на праздник отъезжала, беспокоясь не столько за Дейзи, сколько за Маглора, что полезет к нему кто-нибудь. Какая ещё хоббитянка в родной Шир поедет, беспокоясь, что эльфу в её отсутствие навредят? Не доченьке родной, не дому, а эльфу, воину, из которого десятерых Примул выкроить можно! Дейзи-то дело знает хорошо, многие отмечали, та в мать пошла хваткой, а эти огромины… Вдруг начитается какой умник о страдающем менестреле и решит, что страдание достойно восхищений, или как там было в одной из книжиц Поппи?

И вот, опять не обманула Примулу чуйка. А ведь ни Дейзи, ни муженьков ихних ругать не за что, такие, как этот огромина, даже если рты на замке держать будешь, всё равно найдут куда сунуться. Примула настороженно смотрела на долговязого парня, скинувшего капюшон с головы только у ворот. А если он по дороге Маглора встретил и полез, куда не надо? Только, казалось, всё наладилось, а тут такие ходят. Знает этот парень, кого ищет, как собака охотничья знает, куда мчаться. Чудо решил поймать никак. Примула даже не заметила, как сжала в руке то ли ручку чайника, то ли корзинки для цукатов, сразу и не поняла. Всё лучше, чем в кулак руку сжать и парню под нос сунуть.

– Приветствую вас, миссис Мохнопят! – выдал нежеланный гость, наверняка заметив, как Примула на него смотрит. – Мистер Одо хвалил ваши кулинарные способности! Именно он посоветовал мне посетить этот хуторок! Пироги с грибами, сидр, пиво! Кусочек Шира в людском краю!

Тут Примула заметила, как следом за болтуном в ворота протиснулась девушка, явно вместе шли. Судя по взгляду, та представляла, что у парня на уме, но, кажется, не разделяла его порывов. Хотя кто этих огромин знает, может просто в дороге притомилась или платье порвала, потому такая недовольная.

– И тебе привет! – крикнула Примула. – Если хочешь пирогов – подходи, как раз в печке томятся! А вот если хочешь чего-то другого…

Парень широко улыбнулся. Наверное хотел показать, что поняли его совершенно верно.

– Вы угадали! – воскликнул он. – Ваш муж сказал, у вас сейчас гостит эльф. По сказанному я сделал вывод, что эльф этот – не кто иной, как Канафинвэ Макалаурэ, единственный выживший сын Куруфинвэ Феанаро. Я долго могу рассказывать, что будет значить встреча с ним для легендариума не только Средиземья, но и всей Арды! Но вы, госпожа Мохнопят, как умная хоббитянка поймёте это и без лишних слов!

– Мам, а мне он такого не говорил, – прошептала Дейзи ей в ухо. – Он правда… этот, эльф наш?

Шёпот дочери вывел Примулу из ступора, в котором она не могла делать ничего, разве что свистнуть собакам или обругать наглого парня так, как, пожалуй, никого ещё не ругала. Только вот никакая глупость, даже такая несусветная, не заслуживала собачьих укусов. Примула, чтобы успокоиться, наконец посмотрела на прибор, ручку которого сжимала в кулаке с появления парня. Это оказалась очередная затея Отто – пивная кружка в виде чайника. Зять говорил, гномы и огромины повеселятся, когда увидят, что у хоббитов можно заказать “чайник пива”, Одо его поддержал, шуточка зятька “забавной” показалась видите ли.

– Помолчи! – шикнула на дочь Примула и, покрепче взяв кружку в руку, крикнула. – Ну поняла, дальше? Иди сюда, а то горло сорву с тобой перекрикиваться!

Парень ухмыльнулся, совершенно не таясь. Не любила она такие улыбки ещё с поры, когда за неё старший сынок Понто Барроуза сватался. Тот считал, к нему любая хоббитянка побежит, юбку коленями разрывая. Тоже так лыбился, победитель дескать.

– Иди, иди! – прикрикнула она ещё раз. – У меня время занято, подгорят пироги – собак на тебя спущу, а потом цену всего противня отрабатывать заставлю!

– Я буду рад даже чистить конуры за вашими псами! – парень снова ухмыльнулся, но зашагал пободрее. Краем глаза Примула заметила, что его спутница как стояла,так и стоит, словно не шевельнулась с той поры, как подошла.

Примула промолчала. Не понимала она до конца, что хочет сделать и будет ли это для парня уроком, но как иначе отвадить его от хутора и не покалечить, она не представляла. Рядом удивлённо сопела дочь, не догадываясь даже, зачем мама позвала того, за кого ещё полчаса назад ругала её и мужа с зятем.

– Дейзи, суп поперчи, – скомандовала Примула и, увидев наконец, что парень подошёл к дверям, вышла во двор.

– На кухню тебя не пущу, грязный ты, – сказала она. – Ну-ка, наклонись, чтоб никто не… это самое.

И, едва парень опустил сияющее самодовольством лицо к ней поближе, Примула от души ударила его кружкой по скуле.

***

– Мам, а что он говорил… это правда? – наконец спросила Дейзи. С тех пор, как несчастный искатель эльфов был уложен на телегу гончара и отправлен к костоправу, прошло немало времени. Примула понимала, что погорячилась и даже как-то вправила горемыке челюсть в меру своих познаний, но всё-таки понимала, лекаря она не заменит. Хорошо ещё гончар за пирожками подъехал, а то в хоббичью повозку парень бы не поместился. Потом Примула заметила девчонку, явившуюся с ним и, кажется, впавшую в ступор от увиденного. Велев прийти завтра, Примула выпроводила ту со двора, шепнув заодно, что передаст для её приятеля снадобья от последствий. Вину перед этим остолопом она всё-таки испытывала, не виноват тот, что у Примулы рука тяжёлая. Может, ему на пользу это пойдёт, кто знает.

– А ты ему поверила разве? – хмыкнула Примула. – Нет, конечно. Видно же брехуна за милю, по взгляду видно. И по манерам, как у этих артистов ярмарочных. Небось эльфов видел полтора раза в жизни, такому любой будет если не сын Феанора, так тот эльф, с которым дядюшка Сэмуайз путешествовал, как его зовут забыла уже.