Текст книги "Долог путь к свободе (ЛП)"

Автор книги: yunmin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Глава 1. Расследование начинается ==========

Комментарий к Глава 1. Расследование начинается

В которой изучаются дела Кэролайн Джулиан, Рид берется за новое дело, Морган пьет кофе, а Хотч подумывает, что, наверное, и вовсе не стоило в это ввязываться.

Вот блин.

Кости этому совсем не обрадуется. И Бут тоже.

Свитс уставился на бланк, лежавший перед ним на столе. Его предупреждали, что кто-то разнюхивает насчет старых дел Кэролайн Джулиан, но Свитс и правда надеялся, что это дело они обойдут стороной. Видимо, не повезло.

Видимо, одной из причин, почему на дело Гормогона обратили внимание, было то, что по нему проходило слишком мало документации. Ну, или у ОПА выдалась слишком свободная неделя. Что, учитывая случившееся недавно в Квантико, казалось маловероятным.

Несмотря на все это, Свитс не слишком-то хотел бросать все свои дела ради одного – дела Закарии Эдди. Отчасти потому, что по нему действительно проходило слишком мало записей, и Свитсу совершенно не улыбалось разгребать последствия некорректно выполненной работы, а отчасти – потому, что никто не обрадуется, если он станет слишком пристально изучать это дело. Особенно учитывая, что Зак на самом деле никого не убивал, только вряд ли такие мелочи волнуют того, кто раскопал это дело. Если бы Свитсу хоть немного повезло, он бы заглянул в файл с любопытством, закрыл, и жизнь бы продолжалась как раньше.

Застонав и втайне надеясь, что вот-вот позвонит кто-нибудь насчет последнего из дел, и тогда будет повод бросить все это, Свитс развернулся вместе с креслом и начал копаться в ящике с папками. Должно быть хоть что-то. И, может, рано или поздно придется заскочить в «МакКинли» и предупредить Зака, что, вероятно, что сотрудничать более чем в его интересах.

***

– Видел, какой запрос нам направила Штраусс?

Дэвид Росси, который удобно устроился на диване в кабинете Хотча, бросил взгляд на начальника отдела.

– Насчет паренька, замешанного в деле Гормогона?

Хотч кивнул.

– Отправь Рида. Только у него выйдет хоть что-то вытянуть из этого парня.

– Это было бы моим первым вариантом, – кивнул Хотч, но Росси не сомневался, что тот собирается добавить что-то еще.

– Но?

– Он напоминает мне, чем Рид мог бы стать. Если бы что-то пошло не так.

– Без сомнения, у них довольно много общих черт. Но, думаю, стоит упомянуть, что Рид ни разу не делал попыток ни подорвать себя, ни скооперироваться с серийным каннибалом. Этот Эдди – гений. И нам необходимо поговорить с ним. И, судя по тому, насколько тонкую папку прислал нам психолог, он вряд ли этим активно занимался.

– В ней также говорится, что Эдди хорошо реагирует на тех, кто более опытен. Он прекрасно относился к руководителю, доктору Бреннан, и ее напарнику, агенту Буту.

– Реагировал, пока не начал сотрудничать с серийным убийцей, которого преследовала команда, – перебил Росси. – В любом случае, у тебя и здесь работы полно. Рид – лучший вариант.

– Ладно, согласен, хотя мне все равно это не нравится. Отдай дело Риду и передай им, чтобы ждали его завтра утром.

Росси кивнул, собрал документы со стола и вышел из кабинета.

***

Стоя у входа в «МакКинли», со стаканом кофе в одной руке и делом Гормогона в другой, Рид думал о деле и о том молодом человеке, с которым вот-вот встретится. Раздражало и то, что это не было обычным допросом заключенного. Хотя спорить по этому поводу со Штраусс казалось неблагоразумным: фактически неделя в кои-то веки выдалась тихой, бог весть, как долго это продлится.

Рид давно привык к обычным тюремно-больничным делам типа «распишитесь здесь по поводу оружия», но здесь все было по-серьезному. Сумку пронести не разрешили, вывернули карманы – и даже попросили вынуть булавку из галстука. Один из сотрудников собрался уже вынимать из папки скрепки и зажимы.

– Мне не нужно брать с собой дело.

Вопросительно поднялась бровь.

– Эйдетическая память, – добавил Рид.

Они кивнули, кладя папку к остальным вещам.

– Боюсь, записывающее оборудование тоже нельзя проносить, доктор Рид, – сообщил другой сотрудник. – Но мы дадим вам ручку и бумагу.

Странно.

– Можно спросить, почему такие строгие требования к тому, что можно вносить к нему в камеру?

– Множественные попытки сбежать. Однажды он умудрился превратить библиотечную карту в пропуск. Его психолог советовал не давать ему свободного доступа к вещам.

– Психолог?

– Доктор Лэнс Свитс. Я думал, вы знаете, раз уж вы оба из ФБР.

Да, решил Рид, именно это и значилось в деле, но на практике далеко не всегда именно указанный в документах психолог занимался пациентом.

– Кто еще с ним регулярно видится?

– Чаще всего – доктор Франклин. Он работает в этом учреждении и ведет сеансы, когда не может доктор Свитс. А это случается все чаще и чаще.

Именно этого Рид и боялся. Судя по тому, к чему все идет, можно по уши погрязнуть во всякой ерунде, прежде чем удастся закончить рапорт для Штраусс.

– Сюда, доктор Рид, – сказала одна из служащих, вытаскивая его из задумчивости.

Комната, в которую она его привела, выглядела, как обычно, скромно. Рид окинул взглядом молодого человека – который, как он помнил по документам в деле, был его ровесником, – сидевшего привязанным к стулу, без сомнения, из-за многочисленных попыток сбежать, о которых говорили сотрудники.

– Я могу приступать, – сказал он служащей, и та кивнула.

Зак никак не отреагировал на то, что Рид открыл дверь и вошел в комнату. И на то, что сел. Некоторое время Рид молчал: хотел убедиться, будет ли Зак реагировать на его присутствие, но молодой человек упорно молчал.

– Привет! Я доктор Спенсер Рид, – начал он. Ничего. – Я из Отдела поведенческого анализа ФБР.

Пальцы Зака дернулись, но вряд ли из-за присутствия Рида.

– Меня просили поговорить с тобой о твоем участии в деле Гормогона.

– Я все рассказал Свитсу.

Ну хоть что-то для начала. Пусть и немного: говоря, Зак даже не поднял головы, – но что-то.

– К несчастью, документы доктора Свитса по данному вопросу весьма скудны, и меня попросили их дополнить. Мне бы также хотелось более детально обсудить дело с тобой. – Отчасти потому, что само это дело его немало увлекло, а еще Рид не мог понять, почему к этому расследованию не привлекли ОПА. – Кроме того, я не психолог. И не врач. Моя команда изучает поведение людей.

Неприязнь – или, скорее, недоверие – доктора Бреннан к психологам, в конце концов, было хорошо известно. Неудивительно, если оно передалось и ее ученику.

Зак поднял голову: карие глаза уставились на Рида. Поражала невинность в его взгляде.

– Я только хочу начать с подтверждения кое-каких мелочей. Ваше имя…

– Доктор Закария Юрая Эдди. Родился четырнадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят первого года в Мичигане. У меня четверо сестер и трое братьев. Имею степени по судебной антропологии и инженерному делу.

– Да. – Вся эта информация, конечно, значилась в деле. – Как насчет твоего детства?

– В семье меня любили. Мама до сих пор шлет мне к каждому Рождеству вязаный шарф. Чтобы лучше интегрироваться в группу сверстников, меня зачислили на курсы пения. – Тот факт, что это очевидно не сработало, остался невысказанным. – Старшие классы я завершил экстерном, и, как мне сказали, это большое везение.

Как странно, решил Рид, что у Зака действительно было такое счастливое прошлое. Никаких признаков лжи – в деле ни разу не упоминались негативные случаи из детства, хотя Рид знал: раны, полученные в детстве, часто остаются незамеченными, – и, хотя от упоминания матери и сквозило легким теплом, вряд ли Зак отзывался тепло о ком-либо еще. Все же из дела следовало: с этим парнем что-то случилось, и он стал помощником серийного убийцы.

Рид рад был бы услышать о похожем на него человеке, который смог вырасти хоть в слегка нормальных условиях, но факт оставался фактом: Зак признался в убийстве имиджмейкера, а об остальном сообщили вещественные доказательства.

– Я ходил в обычную школу в старших классах. Уверяю, тебе и правда повезло, – ответил Рид. – Пока ты учился, случалось что-нибудь примечательное?

Зак молчал. Или случалось, и он не был готов поделиться этим сейчас, или на самом деле все было нормально. Никаких признаков, что Зак что-то скрывает, Рид не заметил, так что спустил это на тормозах. Может, удача улыбнется с более поздними событиями?

– Итак, почему ты решил присоединиться к команде Джефферсона?

– Я подал заявку в магистратуру к доктору Бреннан, и меня выбрали среди сотен претендентов. – Рид отметил, что Зак, кажется, гордится этим. – Поначалу я помогал ей в идентификации останков из археологических раскопов, массовых захоронений и архива института Джефферсона.

– А затем? – спросил Рид.

– Мы с доктором Бреннан разгадали убийство трехсотлетней давности, и она связалась с агентом Бутом по поводу глухого дела, которое мы помогли раскрыть. Двенадцать месяцев спустя агент Бут снова обратился к доктору Бреннан за поддержкой, и с того момента мы начали регулярно помогать с расследованием убийств на федеральном уровне. – Зак помолчал. – Разумеется, в деле это есть, или, может, вам рассказал об этом доктор Свитс?

– Я не говорил о твоем деле с доктором Свитсом; он давно не обновлял данные по делу, и мне хотелось бы взглянуть на него другим, более свежим взглядом. – Рид знал, что в конечном счете придется поговорить и с молодым доктором Свитсом, но у него не хватало на это ни терпения, ни времени. – Мне хотелось бы услышать твою версию этого дела – и затруднительной ситуации, в которой ты оказался.

О чем в деле говорилось удручающе туманно, так это о том, почему Зака поместили в клинику. Рид выяснил – читая между строк, – что существовала сделка: Зак выдает информацию в обмен на «Non compos mentis» и отсутствие суда. Не говоря уж о том, что человек, сидевший перед ним, казался вполне вменяемым.

– Я отлично понимаю, почему нахожусь здесь. Из-за огреха в моей логике. Я выбрал служение Повелителю. Я навлек опасность на своих друзей и убил человека.

Все это, судя по материалам дела, было правдой. И Рид отметил термин «Повелитель», который Зак использовал в отношении убийцы. Пускай Рид и ненавидел «титулы», которые придумывали преступники или же пресса, учитывая, что никто не знал истинной сущности этого убийцы, в этом случае «Гормогон» казался лучше самоназвания. Стоит попытаться отучить Зака от этой дурной привычки.

– И ты согласился на сделку с Кэролайн Джулиан – выдать место, где скрывается Гормогон, в обмен на признание невменяемым.

– Именно так. Доктор Свитс считает, что я в тот момент был неадекватен.

– А ты считаешь, что был неадекватен?

– Не был. Я сделал определенное количество попыток следовать его логике, но позднее выяснилось, что это неправильно. Поначалу я считал, что человеческий опыт в целом стоит чужой жизни, но потом осознал, что не в этом случае.

Кажется, это классическое доминантно-сабмиссивное партнерство. Оставался ли Зак Эдди в здравом рассудке или нет, было ясно: Гормогон своими словами полностью одурачил его.

– И что стало толчком к осознанию?

– Доктор Бреннан отметила противоречивость моих аргументов. Я был готов рисковать всем, чтобы спасти моего коллегу, доктора Джека Ходжинса.

Который был гораздо больше, чем просто коллегой, Рид это знал. Кажется, Ходжинс относился к тем немногим, которые приходили к Заку в «МакКинли», а до того Зак жил в помещении, которое ему принадлежало. Рид мог зайти даже дальше и назвать этих двоих лучшими друзьями.

– А чего именно ты доктор? – Рид замолчал, удивленный неожиданным интересом Зака. – Ты не доктор медицины, а раньше ты упоминал, что и психологией не занимаешься.

– У меня есть степень по математике, химии и инженерному делу, включая бакалаврат по психологии и социологии. И сейчас прохожу бакалаврат по философии.

По крайней мере, пытался. Получалось не слишком хорошо.

– А чем именно ты занимаешься в ОПА?

– Профилирую серийных преступников, чтобы предугадать поведенческий паттерн и поймать их, – начал Рид.

– Но на чем ты специализируешься?

– Географическое профилирование, лингвистический анализ и изучение почерка, интерпретация данных судебной экспертизы. – И приложение к делу энциклопедических знаний. – А ты?

– Поначалу я занимался очищением костей от плоти и подготовкой для анализа, который проводила доктор Бреннан. Тема моей диссертации – травмы костей, я стал экспертом по заключениям, какое именно оружие использовалось, судя по отметкам, оставленным на костях. – Польза в этом была. Рид навскидку вспомнил несколько дел, где они бы смогли быстрее поймать подозреваемого, если бы сумели увязать его личность и оружие, которым он пользовался. А в работе Зака это казалось еще важнее, раз уж дела, над которыми они работали, чаще всего были куда более старыми. – Моя способность вычислять закономерности, фотографическая память и различные знания также оказывались полезны.

Очень похоже на него самого, решил Рид. На самом деле, в каких-то деталях они были похожи почти до безумия. До настоящего замешательства. Рид отдавал себе отчет, как легко он мог бы стать молодым человеком, сидевшим перед ним.

– Ясно. – Наверное, будет интересно покопаться в их раскрытых делах, когда выпадет свободная минута. – А теперь, если можно, давай вернемся к нашему разговору о Гормогоне.

***

– Гарсия, можешь достать мне дела по расследованию всех убийств, в которых принимали участие доктор Темперанс Бреннан и ее команда, с две тысячи пятого по две тысячи восьмой?

– Дел очень много, мой юный доктор, ты уверен?

– Ага. Это для того допроса, который нужен Штраусс, но все в нем удивляет меня своей нелепостью. Можешь еще добавить что-нибудь, связанное с делом Гормогона в две тысячи восьмом, и впридачу оценки работы доктора Свитса?

– Когда вернешься, дорогой, на твоем столе вырастет небольшой лес, о котором ты просишь.

– Спасибо, Гарсия.

– Всегда пожалуйста.

Спенсер Рид с щелчком захлопнул телефон, затянул лямку на рюкзаке и направился туда, где припарковал внедорожник. И, хотя он и не сомневался, что тот, кто запросил анализ дела доктора Закарии Эдди, всего лишь хотел удостовериться, что тот остается на месте и не способен устроить вскоре какие-либо неприятности, что-то совсем неладное было с этим делом.

***

– Эй, детка, для кого, черт побери, все эти коробки?

Гарсия фыркнула, и Морган, который как раз держал в руке стаканчик с кофе, слегка поднял его, чтобы она заметила.

– Здорово, просто замечательно, но ты мне должен еще и пошлый анекдот. А эти все папки, которые запросил наш прелестный юный доктор в качестве поддержки для своего последнего отчета.

– Над чем он вообще, блин, работает? – спросил Морган, направляясь за Гарсией в оперзал.

– Над чем-то по приказу Штраусс. Связанным с делом Гормогона в восьмом году, если это что-либо для тебя значит. – Морган поднял бровь. – Слышишь, ты и его можешь спросить, потому что эта папка вся в липучей писанине.

– Спрошу, не волнуйся, – засмеялся Морган.

– А теперь извини, ему нужно еще две таких коробки, а они сами себя не принесут.

Морган знал, к чему клонит Гарсия.

– Не могу. Во-первых, кофе остынет. – Взгляд, которым Гарсия одарила его, ясно дал понять, что это недостаточное оправдание. – А во-вторых, у меня и своя работа есть.

***

Уходя домой в десять, Хотч честно воспринимал это как победу. По крайней мере, остальные уже разошлись по домам. Или ему так казалось до того, как он, проходя мимо стола Рида, заметил, что самый младший из группы до сих пор на месте.

– Рид?

Юный доктор поднял голову.

– О, привет, Хотч.

Хотч едва смог охватить взглядом огромную кипу коробок и папок, захламлявших стол Рида. Раньше он видел, как Гарсия вносила их сюда.

– Я думал, ты уже ушел домой.

– О, нет, я увлекся, разбираясь с этим, – он указал на груду бумаг. – Потрясающая штука, кстати.

Зная, что именно Рид считал потрясающим, Хотч решил не уточнять.

– Как прошел допрос мистера Эдди?

– На самом деле он доктор Эдди. Весьма интригующий человек, если не загадочный. Сомневаюсь, что работа в этом институте пошла ему на пользу, а его психолог удручающе некомпетентен для того, чтобы общаться с ним. В этом все и дело. Я решил, что смогу понять лучше, с кем имею дело, если изучу его старые дела.

– Рид, – сказал Хотч так, как умел только он. – Доктора Эдди посадили за участие в серии ритуальных убийств. От тебя всего лишь требовалось дать оценку, отвечает ли требованиям экспертиза доктора Свитса или нет.

– Хотч, в том и дело, что нет! Что-то не сходится в этом деле, и я еще не знаю, что именно.

– Рид, ни я, ни бюро не можем тратить твое время на работу над давно решенным и закрытым делом. – А уж толщина слоя пыли на некоторых папках это только подтверждала. – Знаю, это дело могло задеть кое-что сугубо личное.

– Что, потому что он тоже вундеркинд с IQ выше 180 и возможно эйдетической памятью, отлично подготовленный к должности специалиста, которую мог занять только лучший? Ты прав, сходство есть, и, учитывая, что в детстве с этим парнем обращались внимательно и уж точно без насилия, мне весьма трудно поверить, что он взял и на ровном месте кого-то убил.

– Рид, с вещественными доказательствами относительно его участия трудно спорить.

– Да, но есть кое-что, о чем доктор Эдди умалчивает. Я уверен.

– Если будешь заниматься этим делом в свободное время – я не против. Но не думаю, что Штраусс останется довольна, если об этом узнает. А тебе бы лучше закончить рапорт о том допросе.

– Конечно, Хотч.

========== Глава 2. Мало-помалу ==========

Комментарий к Глава 2. Мало-помалу

В которой Рид возвращается в лечебницу, посол Прентисс, быть может, скоро откроет читательский клуб, а Росси начинает беспокоиться вместе с Хотчем.

– Я не ожидал, что вы вернетесь, доктор Рид.

Закария Эдди, который, как обычно во время этих визитов, сидел привязанный к стулу, окинул вошедшего взглядом. На самом деле он ждал, что это окажется Свитс, но уже прошло три недели с тех пор, как он находил время зайти.

Рид, слегка ошарашенный, быстро подошел к стулу, стоявшему напротив Зака. В конце концов, это был скорее личный визит. Нужды возвращаться сюда у него не было.

– Надеюсь, ты не возражаешь?

– Как бы то ни было, у меня нет особых предпочтений по данному вопросу. Когда ты приходил в прошлый раз, время пролетело быстрее.

– Рад был помочь, – ответил Рид. – На днях я просмотрел несколько твоих дел. Нужно сказать, ты работал над интересными делами!

– Над теми, которые нам давали; их отбирал агент Бут.

– Вместе с доктором Бреннан, – сказал Рид. Слегка смущенный, Зак поднял голову. – Их сотрудничество строилось на ее помощи и полном допуске к делам, над которыми они работали.

– Думаю, да. – Разглядывая Зака, Рид отметил задумчивость. – Хотя я чаще работал в лаборатории, к полевым выходам меня не привлекали. После того, как я умудрился едва не подорвать себя, Бут не особо стремился снова меня видеть.

– А когда это случилось? – спросил Рид. Ясно, что Зак упоминал не о том случае, когда сам подстроил взрыв в лаборатории Джефферсона.

– Мы работали над делом Говарда Эппса.

Теперь Рид вспомнил. Человек, которому отсрочили казнь в последнюю минуту, потому что обнаружили еще несколько жертв, и который затем сбежал из тюрьмы и пустился во все тяжкие.

– Доктора Сэроен отравили, когда она проводила аутопсию жены Эппса, Кэролайн, и нужно было определить яд, чтобы найти противоядие. Эппс оставил нам сумку, которую я схватил, но, сделав это, я, сам того не зная, запустил взрыватель. Агент Бут удостоверился, что со мной все в порядке. Но в новостях сообщили, что я мертв – чтобы ввести Эппса в заблуждение.

– И что ты чувствовал по этому поводу? – Должно быть, новости о собственной смерти как-то задели его.

– Мне не следовало этого делать. Желая спасти доктора Сэроен, я сделал глупость и поставил под угрозу собственную жизнь и жизни других.

И тут Рида начали раздирать противоречия. Был молодой человек, который однозначно развил крепкую личную связь со своими сокомандниками – и готов был рискнуть собой, чтобы защитить их; и было еще кое-что – то, что он совершил по делу Гормогона. Это не вязалось с убийцей, смотивированным заговором – убийцей, ставящим свою миссию превыше всего. Хотя Зак и сказал, что именно там скрывается изъян в его логике.

– Ты просто хотел спасти жизнь друга, все мы ведем себя опрометчиво в подобных ситуациях. – Этому было полным-полно свидетельств, Рид видел такое каждый день. – Из-за чего тебя привлекли к делу Эппса?

– Его адвокат вызвал доктора Бреннан и агента Бута за тридцать часов до казни. Бут вел расследование убийства первой из девушек. Мы обнаружили нестыковки в доказательствах обвинения, представленных с самого начала, и эксгумировали останки девушки, чтобы найти следовые улики. Выяснилось, что первоначальное место преступления – это болото, где было похоронено еще несколько жертв. Пока Эппса обвиняли в новых преступлениях, казнь отложили. Несколько месяцев спустя мы обнаружили еще несколько тел, подходящих под модус операнди Эппса, а он стал посылать нам подсказки, где найти следующую жертву. Он говорил, что у него IQ 180, но мне кажется, он переоценивал свой интеллект.

Рид согласился бы с этим суждением, если бы заглянул в дело.

– Он привлек помощника, который копировал его образ действия и виктимологию почти идеально, но тот пытал жертв, а Эппс никогда такого не делал и не выказывал интереса к пыткам, так что это привело нас к помощнику, которого была вынуждена застрелить доктор Бреннан. Эппс объяснил, что все это было частью его плана: доказать, что все женщины – скверна. Позже он сбежал из тюрьмы во время пожара – напав на пожарника, – а потом насмехался над нами, присылая зашифрованные письма и зациклившись на докторе Бреннан.

– Что с ним произошло?

– Спрыгнул с балкона в квартире Бреннан, а потом выпустил руку агента Бута.

Рид был в курсе, что Эппс погиб, пытаясь ускользнуть от преследования, но эта конкретная деталь не упоминалась в рапорте, и, судя по легкой печали во взгляде Зака, этот груз тяготил команду еще долго.

***

Рид закончил рапорт для Штраусс вскоре после второй встречи с Заком; прошло полторы недели после первоначального допроса. Он знал, что нравится начальству, а подогнать рапорт под их стандартные требования было совсем нетрудно. Не стоило упоминать, что доктор Эдди совершенно вменяем и нет никакой необходимости держать его в лечебнице – не считая вопиюще очевидного факта, что выжить в тюрьме он не сможет никак, – пока Риду не удастся чем-либо подкрепить подозрения, что в этом деле скрывается гораздо больше, чем кажется.

Взгляд на психолога Зака – блестящего и юного, даже более юного, чем Рид, – демонстрировал уравновешенного, умного молодого человека, чьи отчеты по делу Гормогона, если не считать тех обрывков, которые касались Зака, были великолепны. И, если Рид и мог не соглашаться с ранними описаниями Свитса как «блестящего молодого профайлера», нельзя было не считать его вполне компетентным психологом. Даже если его книга о докторе Бреннан и агенте Буте – рукопись оказалась у Рида благодаря Гарсии и тому факту, что Свитс не слишком-то заботился о компьютерной безопасности, – ошибалась просто вопиюще.

Лично он считал, что доступ в хранилище Гормогона мог бы отчасти пролить свет на ситуацию, но вскоре после закрытия дела хранилище разобрали: ценные и исторически значимые предметы отправились в коллекцию Джефферсона, а остальное хранилось в недрах судебно-медицинской лаборатории, и, чтобы получить туда доступ, Риду пришлось бы обращаться к доктору Бреннан – а делать это у него не было ни малейшего желания в обозримой перспективе.

Кроме того, вряд ли теперь, когда все хранится разрозненно, в этом будет какая-то польза.

Интересное бы вышло расследование, не будь ОПА в то время целиком поглощена своими собственными проблемами; большую часть того года они провели, оправляясь после ухода Гидеона и пытаясь привыкнуть к присутствию в команде Росси. Зак очутился в больнице как раз тогда, когда Рид только вышел оттуда после неудачи с сибирской язвой. Учитывая, насколько хорошо судмедлаборатория отбивалась от попыток вмешаться извне, неудивительно, что ОПА так и не привлекли, но Рид не мог понять: почему, когда стало известно, что это внутреннее дело, с ними по крайней мере не связались? Конечно, к тому моменту в любом случае было поздно.

Хотя они все равно схватили главного виновника – Зака.

***

– Эй, милашка, что читаешь?

Рид оторвал взгляд от страницы и посмотрел на Моргана.

– Последнюю книгу Темперанс Бреннан.

– Той душной тетки из Джефферсона, которая все никак не признает, что профилирование и правда помогает раскрыть преступления и что это не волшебное гадание по кофейной гуще?

Услышав это определение, он с трудом сдержался и не захохотал – решил запомнить его до следующей встречи с Заком.

– Думаю, она предпочитает, чтобы ее называли судебным антропологом.

– Она и книжки пишет?

– И несомненно имеет в этом успех.

– Еще бы. Я встречала ее пару лет назад на одном из тех ужасных приемов, которые устраивала моя мать. Все только и говорили, что об ее книгах и об ее блестящей работе с ФБР. – Эмили присоединилась к ним по пути. – И да, она знаменита тем, что совершенно против профилирования.

– Нужно сказать, мне трудно представить посла Прентисс и ее друзей, с удовольствием читающих жесткий детектив.

– Думаю, ее друзьям он нравился скорее по другой причине, – со вздохом предположила Эмили. – Ее книги славятся довольно-таки горячими сценами между Кейти и агентом Энди.

Морган приподнял бровь, глядя на Рида, а тот едва заметно покраснел.

– Все равно странно. Эти сцены сильно отличаются от остального в книге. Я бы даже сказал, что их написал другой человек. Совершенно другие лексические маркеры.

Судя по тому, как Зак описывал сокомандников, вероятнее всего это Энджела, которая помогала подруге.

– Дай тебе волю, и ты все испортишь, – сказал Морган.

– Не испорчу, я просто сказал, что ей наверняка помогали.

– Да без разницы, милашка.

***

– Я уже начал было думать, что ты обо мне забыл. – Когда вошел Свитс, Зак приподнял брови. – Полагаю, череда дел слишком длинная?

– Можно и так сказать, – ответил Свитс, устраиваясь на стуле. – Здесь все в порядке?

Свитс мог бы поклясться, что Зака этот вопрос вывел из себя, хотя выражение его лица ничуть не изменилось.

– Все как всегда. На прошлой неделе Ходжинс купил мне сборник математических задач – более интересных, чем обычно. Начальство избегает говорить со мной без особой нужды. Правда, доктор Рид уговорил их разрешить нам поиграть в шахматы, когда он появится в следующий раз. Он очень хороший.

Ага, вот и новая деталь.

– Доктор Рид? Шахматы?

– Он из ФБР, я думал, вы всегда приглядываете друг за другом. Хотя он тоже не особо интересовался твоим существованием. – Ах-х. Скорее всего, агент, которого прислали проверить Зака в рамках пересмотра дела. – Он спрашивал меня о старых делах. Изначально его интересовало только мое участие в плане Повелителя, но сейчас ему, кажется, просто любопытно.

– Он часто приходит?

– Уже четыре раза был. Он старается приходить раз в месяц. Насколько позволяет расписание: кажется, он весьма загружен погоней за преступниками по всей стране.

Ну, если раньше по лицу Зака не было заметно, что он вышел из себя, то сейчас – да.

Хотя Свитс все еще был в легком замешательстве.

– Из какого он отдела?

– Из ОПА.

Ага, это кое-что объясняло. Какое-то время Свитс тешил себя мыслью о том, чтобы вступить в ОПА – первую лекцию, настроившую его на мысль о том, чтобы пойти в ФБР, читал как раз участник той команды, – но быстро понял, что ему нужно кое-что постабильнее. Новости о том, что шесть агентов погибли в результате взрыва, потому что профайлер неправильно интерпретировал реакцию, твердо убедили его, что этот путь не для него. Это и еще тот факт, что Джейсон Гидеон, кажется, уже нашел себе гениального подчиненного.

– Команда профайлеров. Конечно. – Секундное молчание повисло в комнате. – Тебе нравится, когда он тебя навещает?

– Он очень интересный. Приятно иметь возможность поговорить с кем-то, кто оценивает мир тем же образом, что и я. У него степень по математике, химии и инженерному делу, так что нам есть что обсудить. Он рассказывает мне о новейших достижениях науки. – Закончив фразу, Зак почти улыбнулся.

– Рад слышать. – Свитс и правда был искренне рад. Скука, на самом деле, была проблемой номер один, с которой столкнулся Зак, очутившись в дурдоме.

– Ты пришел ко мне с какой-то целью, – спросил Зак, – учитывая, что теперь ты заходишь редко?

– О. – Это получилось непроизвольно, и Свитс откашлялся, прежде чем продолжить. – Бут отправляется в Афганистан. Кости собирается на остров Малуку. А Ходжинс с Энджелой решили, что поедут во Францию.

– Что? – Зак выглядел искренне удивленным. – Почему? А кто присмотрит за лабораторией?

– Кэм остается. Она приведет в порядок дела. А на Малуку археологи нашли что-то важное и хотят, чтобы Кости возглавила экспедицию. Армии нужен Бут: они уверены, что он может спасти солдатам жизнь.

– А Ходжинс и Энджела?

– Они не хотят работать под руководством кого-то другого, не Бреннан.

– Это можно понять. Она лучшая в своей области.

– Мне кажется, Ходжинс и Энджела могут заскочить к тебе: сообщить, что уезжают, но, думаю, об остальных ты тоже должен знать.

– Вряд ли они придут. – Свитс знал: несмотря на то, что Зак ни слова не говорил о все более редких визитах старого друга, это его расстраивало. Хотя и удачной возможности поговорить с командой на эту тему тоже не выпадало. – Я шесть месяцев не видел доктора Бреннан, и тогда она зашла только потому, что она хотела спросить меня про рентгеновский набор, о котором поспорила с антропологом из Монреаля.

– Уверен, что она собиралась прийти и увидеться с тобой. Мы были заняты.

Едва заметно Зак кивнул и замер с опущенной головой.

– Понимаю. В этом суть работы.

***

– Над чем он, черт побери, работает?

Хотч, стоявший рядом с Росси возле дверей в кабинет, окинул взглядом оперзал. Все медленно собирались и покидали здание; те же, кто оставался на месте, казалось, на сегодня уже забросили работу. Все, кроме Рида, который с головой закопался в какие-то папки.

– Он еще здесь? – спросил Хотч.

– И это странно, потому что я точно помню, как Эмили и Морган обсуждали, что он справился со всеми делами раньше. И не думаю, что у Джей Джей дошли руки вывалить ему на стол новую порцию, – добавил Росси. – И собственно, это возвращает нас к первому вопросу: чем он занят?

Хотч на минуту задумался, а потом догадался.

– Гормогон! – произнес он негромко.

Росси бросил на Хотча острый взгляд.