Текст книги "Лимон и малиновое варенье (СИ)"

Автор книги: Ярозор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Часть 1 ==========

Я привык к тому, что безвыходных ситуаций не бывает. Что всегда можно найти решение любой проблемы, нужно просто не сидеть сложа руки и не ныть, а думать и вертеться. Но сегодня я оказался в полной жопе.

Началось с того, что из-за грёбаного ковида меня отправили в длительный и неоплачиваемый отпуск. Весь май и июнь я пытался найти работу или подработку в моём маленьком городе, но нихрена не получалось. Деньги, отложенные на чёрный день, быстро таяли, а у живших в деревне бабушки и деда просить не вариант. В конце июня хозяйка решила накинуть полторашку к оплате за крошечную съемную однушку. Мне было особо нечем платить и по старой цене, а по новой так вообще полный пиздец.

Но я не отчаялся и тогда. На дворе лето, сессия сдана, баба с дедом всегда ждут любимого внука. Поживу у них, найду нехитрые подработки в деревне: прополоть огород, перетаскать мешки с зерном, помочь на какой-нибудь стройке. До сентября и начала учёбы как-нибудь накоплю на съём в городе. Но надрывный, раздирающий горло кашель и внезапно подскочившая температура отправили мои планы к чёртовой матери. И прямо в тот день, когда я должен был съезжать с квартиры.

Я собирал своё малочисленное шмотьё трясущимися руками. Меня дико знобило, несмотря на плюс тридцать на улице. Хозяйка, периодически заглядывающая в комнату в респираторе и с бутылкой хлорки в руке, посматривала на меня с сочувствием. Даже извинилась, мол, знала бы, что заболею, дала бы пожить ещё пару недель. Но поздно – комната сдана новому жильцу, оплата получена, а я даже ничего вякнуть против не мог, потому что жил без договора.

– Вань, я бы оставила тебя, правда. Но пойми, на работе из-за этой пандемии зарплату урезали, а мне двоих детей тянуть одной. Новый жилец уже заплатил за месяц вперёд, а деньги банк списал за кредит, – причитала она.

– Да всё я понимаю, Марья Алексеевна, – хрипло сказал я, поправляя маску, которая, казалось, меня душила.

Сказал и снова зашёлся надрывным кашлем. Похоже, хозяйке после меня придётся тут всю комнату хлоркой полить.

– Может, тебе сиропчику, Вань? И парацетамольчику выпить?

Да до задницы мне твой сиропчик, как сказал бы мой дед.

– Спасибо, Марья Алексеевна, обойдусь.

– Ты хоть в больничку сходи. Как вселишься в новую квартиру, сразу же и иди! – снова запричитала она. – Хорошо бы на дом вызвать, но сам знаешь, хрен у нас доедут. Больных много, врачей мало. У меня подружка хотела тест сдать на ковид, так у неё в местной больнице не взяли. Разнарядка от губернатора – уменьшить число заболевших по региону! Вот они и уменьшают – тупо тесты не берут и ставят всем ОРВИ.

Я натянул свитер, запихал ноут в сумку и подхватил чемодан на колёсиках.

– Может, у тебя всё-таки ОРВИ, Вань? Сейчас всё кричат: «коронавирус, коронавирус», будто бы другие болезни исчезли.

Может, и ОРВИ. Но запах колбасы в холодильнике я перестал чувствовать ещё вчера вечером.

– Вань, я там кулёчек с лекарствами оставила, возьми, пожалуйста.

Я хотел было гордо отказаться, но, чёрт, почему бы и нет. У меня сейчас каждая копейка на счету. Поэтому я подхватил и сунул в чемодан целлофановый пакет с сиропом, таблетками и упаковкой масок.

Спускаясь с пятого этажа по затхлой лестнице и рассматривая ободранные стены подъезда, я ни о чём не думал. Было так хреново, хотелось забиться в какой-нибудь угол и накрыться с головой одеялом. Пусть бабушка, как в детстве, принесёт мне тарелку пирожков с малиной, а дед достанет из погреба банку варенья и нальёт большую кружку горячего чая. Может, ещё своей самодельной самогонки плеснёт – как он говорит, чтобы продезинфицироваться изнутри.

Вчера вечером я думал, что уже через сутки буду сидеть с дедом за столом и смеяться над его грубоватыми шутками.

Я сел на раздолбанную лавку во дворе между пятиэтажками, поставил чемодан прямо в рассыпанный рядом песок и уставился себе под ноги. Раздражало всё – щебетание птиц, скрип ржавых качелей, развешанные посреди двора мокрые простыни и ковры.

И что мне теперь делать? В деревню я вернуться не могу. Бабе с дедом под семьдесят, если заражу их, не выкарабкаются ведь.

Я поёжился, потрогал горячий лоб. Соображалось крайне хреново. Достал из кулька парацетамол. Воды с собой не было, поэтому проглотить пришлось, набрав в рот побольше слюны. Таблетка неприятно царапнула и так болевшее горло.

***

– Вам самоизолироваться надо, молодой человек. Пейте жаропонижающее, если станет хуже, нужно будет колоть уколы. А рентген у нас только послезавтра сделать можно будет, – сказала усталым голосом замученная врачиха местной поликлиники.

На ней, естественно, не было никакого защитного костюма, как показывали в новостях по телеку. Маска и перчатки – вот и вся её защита. И те, небось, пришлось за свои деньги покупать.

– Мне бы в больницу лечь. Самоизолироваться негде, – прохрипел я. Пытался даже не дышать в её сторону, хотя толку?

– Да лечь бы, конечно, – вздохнув, ответила она. – Но коек не осталось вообще. У нас в городе уже в коридорах пациентов кладут – вообще мест нет. Ты полечись дома пока, у тебя не настолько всё плохо. Молодой ещё, выкарабкаешься. Нам тут старикам отказывать в госпитализации приходится…

Я подхватил свои вещи и побрёл на выход. Примостился на скамейке у больницы, сунул под голову чемодан и улёгся прямо на него. Было дико неудобно, но стоять и сидеть ровно я уже не мог.

Может, всё-таки поехать в деревню? Бабушка с дедом меня в любом случае ждут.

Но я не прощу себе, если из-за меня они заразятся грёбаным ковидом. Дед и так словил инсульт два года назад. Кое-как оправился, а корона его добьёт.

Дрожащими руками я достал из кармана телефон и, кое-как сфокусировав взгляд, открыл чат с однокурсниками в ВК.

«Товарищи, у кого-нибудь знакомые сдают хату по дешёвке? На условия похуй, хоть тараканы, хоть тарантулы, главное, чтоб недорого».

«ХЗ, Ванёк, поспрашиваю».

«Не, у меня точно нет».

«У моих знакомых освободится через пару недель».

Пару недель. Я к тому времени загнусь.

Даже временно перекантоваться негде – друзья живут в общаге, родственников здесь нет. Да и кому я нужен с ковидом? Ходячее бактериологическое оружие.

Телефон зазвонил – на экране высветилось улыбающееся лицо бабушки. Она сама запилила селфи и поставила его мне на звонок. Я с трудом прокашлялся и поднял трубку.

– Ванюш, ты выехал уже? Чего не звонишь? – жизнерадостно пропела бабуля.

Я проглотил тугой ком в горле и разлепил подрагивающие губы.

– Ба, я позже приеду, – говорить пытался как можно бодрее. – Работу тут нашёл, с квартирой тоже решил. Останусь пока в городе.

– Что у тебя с голосом, родной? – её, конечно, провести сложно.

– Хорошо всё, ба. Бежал за автобусом, отдышаться теперь не могу.

– Аккуратнее там, Ванюш, не ходи на улицу без необходимости. Тебе деньги выслать?

Да что ж ты мне вышлешь, ба, со своей копеечной пенсии?

– Не надо, у меня есть.

– Ты точно не болеешь?

– Нет, всё хорошо, правда.

Я положил трубку и обхватил себя руками, пытаясь собрать мысли в кучу и не обращать внимания на головную боль. Может, занять у кого-то? Теоретически, я мог бы собрать со своих друзей и знакомых десятку и снять какое-нибудь жильё. Хрен только знает, чем потом отдавать и на какие деньги лечиться.

С тревогой глянув на процент зарядки, я открыл Авито, чтобы прицениться к квартирам. Но в нашем мелком городке особо никаких предложений не было. А если и были, то слишком дорого для меня.

Думай, блять, Иван, думай! Жопа не может быть бесконечной и беспросветной!

Я снова без особой надежды открыл ВК и увидел сообщение в личке от своего однокурсника Жени.

«Ваня, привет! Увидел в чате твоё сообщение. У меня из знакомых никто не сдаёт, но я живу сам в однушке, если хочешь, приезжай».

Я протёр слезящиеся глаза и снова уставился в телефон.

«У меня ковид, Жень», – набрал с трудом.

Он не отвечал секунд тридцать. А потом телефон снова пиликнул оповещением.

«Да ничего. Я всё равно работаю удалённо и особо никуда не хожу».

Я закусил губу, размышляя, с чего вдруг такая доброта. Женя был не особо разговорчивым. В шараге мы общались редко, несмотря на то, что раньше жили в одной деревне и учились в параллельных классах.

«Приезжай, не поедешь ведь ты к бабе с дедом со своим ковидом», – снова написал он.

Было неловко стеснять его, но голова уже настолько сильно раскалывалась от боли, что хотелось заползти на любую мягкую поверхность и забыться.

«Приеду. Спасибо, Жень».

Он скинул адрес – идти пару километров. Я подхватил вещи и на нетвёрдых ногах поплёлся в нужную сторону. Приходилось едва ли не уговаривать себя сделать шаг, и ещё один, и ещё.

Давай же, Иван. Как в детстве – пятьсот шагов, и ты дома. Здесь, конечно, будет больше, чем пятьсот. Но и ты уже не мелкий.

Только бы голова не раскалывалась и кашель не душил так сильно. Моя маска промокла от слюней, пришлось выкинуть её и достать из пакета, который мне любезно сунула Марья, новую.

Упасть и забыться, уже пофиг где. Хоть прямо на разъёбанном тротуаре.

Ещё один шаг и ещё. Досчитать до пятисот.

Я протёр слипающиеся глаза. Хотелось есть и одновременно тошнило. Но больше всего на свете в тот момент я желал сдохнуть.

Невзрачная пятиэтажка, ржавая табличка с – хвала небесам! – нужным мне названием улицы и номером. Какой там этаж? Только бы не последний. Я невидящим взглядом уставился на экран телефона. В глазах потемнело.

***

Бабушкины руки гладили меня по голове, ласково перебирали волосы. От неё пахло лимоном и малиновым вареньем.

Всё хорошо, я в безопасности. И пусть мамы давно нет, а отец уехал и забыл обо мне. Здесь тепло и уютно, здесь обо мне заботятся, здесь пахнет лимоном и вареньем.

Я очнулся на разложенном диване. Ощущал себя каким-то влажным и липким, хотелось срочно пойти искупаться. Слабость никуда не делась, голова всё так же побаливала, но по вспотевшему лбу можно сделать вывод, что температура спала. Свитера, майки и джинсов на мне не было, только трусы.

Я оглядел комнату – небольшая, с новыми обоями, шкафом, просторным компьютерным столом и навороченным геймерским креслом.

– Проснулся? Здорова.

Женя заглянул в комнату и тут же снова скрылся в коридоре. Я продолжал обводить комнату мутным взглядом, цеплялся за плакаты с какими-то мужиками в доспехах, непонятными зубастыми уродцами и красноглазыми чертями.

Мой однокурсник вернулся через несколько минут. Ногой подвинул к дивану табуретку и поставил на неё поднос с тарелкой бульона, кружкой чая и пиалкой с малиновым вареньем.

– На вот, поешь. Давай сесть помогу.

– Бля… Жень, – я вытер ладонью мокрый лоб. Соображалка восстанавливалась с трудом. – Как я тут вообще оказался?

– Так это я тебя затащил. Решил выйти встретить на всякий случай, смотрю, а ты сидишь у стены с закрытыми глазами в обнимку с чемоданом. Хорошо, что на первом этаже живу, на пятый бы тебя не допёр.

Я водил ложкой в тарелке, пока он рассказывал. Чувствовал себя дико некомфортно.

– Уложил тебя на диван, а ты как печка горячий, бредишь чего-то. Я позвонил в скорую, но они вот до сих пор не доехали. Пришлось самому обтирать уксусом. Дал ещё противовирусное, а потом ты отрубился. Я испугался, что температура не спадет, но полчаса назад было уже тридцать шесть и девять.

Я дёрнулся, когда он протянул ко мне руку. Женя явно смутился и спрятал ладонь за спину.

– Да я это, просто потрогать лоб хотел. Ну, температуру, типа… Ладно, давай лучше градусником.

Женя подорвался к столу, схватил градусник и чуть не выронил его из рук.

– Блин… Вот, держи. То есть сейчас, подожди, сбить, наверное, надо.

Мне вдруг стало стыдно и неловко. За то, что сижу у него на диване в одних трусах, и вообще припёрся сюда со своим ковидом. Да, конечно, он сам позвал, а я честно предупредил насчёт болезни. Но эта мысль меня не успокаивала.

– Это, Жень… Прости, что я так ввалился. Хуёво было просто жесть, думал, сдохну где-нибудь в канаве. Мне бы пару недель перекантоваться, я тебе бабло отдам за проживание. И… Ну, за это, – я кивнул на тарелку с супом, а после зашёлся болезненным кашлем.

Женя усмехнулся.

– Да забей. Мы же из одной деревни, типа надо помогать своим.

– Спасибо, Жень, ты меня правда пиздец как выручил.

– Ешь суп давай, – Женя расплылся в улыбке, но тут же отвернулся и выглянул в окно. На улице уже темнело.

Я поднёс ложку ко рту. Вкуса и запаха не ощущал, словно глотал не бульон, а просто горячую воду. В руках чувствовалась слабость, поэтому, как я ни старался есть аккуратно, всё же в комнате у Жени насвинячил, расплескав немного супа на пол, табуретку и себе на голый живот. Виновато глянул на Женю, а он махнул рукой – мол, ничего страшного. Забрал пустую тарелку, а я взял в ладони кружку ещё горячего чая. В нём плавал кусок лимона и ошмётки малинового варенья.

***

Ночью мне опять стало плохо. Я лежал на диване и смотрел сверху вниз на Женю – он постелил себе на полу.

Спорить с ним сил не было. Поэтому пришлось остаться на диване и смотреть, как он бросает на пол плед, подушку и ложится на них, а потом крутится, пытаясь устроиться поудобнее.

«Да ничего. Я с детства привык. Отдыхай, выздоравливай», – хмыкнул он в ответ на предложение поменяться местами.

Я перекатился на бок, попытался в темноте рассмотреть свой пакет с лекарствами. Но вместо этого залип на силуэт Жени.

Он изменился со школы, стал чуть выше меня ростом, хотя раньше на физре стоял последним. Но всё такой же худой, белобрысый и с небольшой россыпью веснушек на носу и под глазами. В строительном колледже, куда мы оба поступили после девятого и где учились вот уже три года, я как-то и не обращал на него внимания – на потоке сорок человек, да и не то чтобы мы с ним часто посещали пары. Я работал в единственном местном кинотеатре, у Жени, как выяснилось, тоже была какая-то подработка.

В голове снова болезненно запульсировало, заставляя вернуться в реальность. Я кое-как встал, одёрнул собравшиеся на бедре в гармошку боксеры и поковылял к своему стоявшему в углу чемодану. Опустился на пол рядом с ним, и мне вдруг показалось, что встать уже не смогу. Снова стало холодно, горло раздирало, и я зашёлся хриплым кашлем.

– Вань, ты чего там лежишь? – Женя поднялся и на четвереньках подполз по мне.

– Да таблетку искал, – прохрипел я сквозь кашель. – Бля, Жень, точно тебя заражу.

– Забей. Как заболею, так и оклемаюсь, – он потрогал мой лоб. Ладонь у него была прохладной и приятной. – Сказал бы мне, я б принёс таблетку.

– Да не хотел будить. И так вот свалился тебе на голову, – прошептал я, пока он поднимал меня с пола. Хватался за его футболку, пытаясь устоять на ватных ногах. Было неловко ещё из-за того, что на мне ничего, кроме трусов, нет. Стоило бы вытащить из чемодана майку и шорты.

– Успокойся. Ты мне помог когда-то, теперь моя очередь.

– Что?.. – но сил удивляться не было. Поэтому я улёгся на диван и устало прикрыл глаза, но из-под полуопущенных век понаблюдал, как Женя роется в шкафу, а затем кладёт передо мной противовирусное.

– Сейчас воды принесу, лежи. Тебе пить надо больше, – изрёк он, после чего скрылся на кухне и вернулся с кружкой.

Я выпил лекарство и откинулся на подушку. Закрыл глаза и снова почувствовал ладонь Жени у себя на лбу.

– Ты противовирусное не забывай пить. Я оставлю на табуретке, если что, напомню, – он убрал прядь волос с моего лба.

Проваливаясь в сон, я чувствовал, как Женя гладит меня по голове, едва касаясь кончиками пальцев.

***

Мне опять снился запах малинового варенья. Бред какой-то, как вообще может сниться запах?

Когда я открыл глаза, Женя сидел в своём навороченном кресле за компьютерным столом. Ноут у него, насколько я мог судить, тоже был какой-то хитровыебанный, ещё и с подсвечивающейся клавой.

– Привет. Ты как?

Я перевёл взгляд с ноута на Женю. Его голос был взволнованным.

– Не знаю. Вроде нормально, – ответил и провёл ладонью по волосам – они были влажными.

– Хорошо. Давай тебе сейчас поесть соображу, потом таблетку выпей.

Мне не хотелось есть, а ещё больше не хотелось доставлять ему неудобства. Чёрт, мне приснилось, как он гладил меня по голове, или это было наяву?

– Да не парься, сам разберусь. Не буду тебе мешать, – проговорил я тихим хрипловатым голосом.

Нужно было, наверное, вчера зайти в магазин и купить что-то поесть с последних денег? Хотя я и так чуть не сдох, пока полз к дому Жени.

– Да ты не мешаешь, у меня видос монтируется, моего участия пока не требуется, – Женя усмехнулся и ушёл на кухню.

Я вылез из-под одеяла, размял руки и спину. Достал из своего чемодана свежую одежду, переоделся, повертел в руках упаковку масок.

– Да брось их. В квартире нет смысла носить, – Женя показался в дверях с подносом.

Я неловко запихнул маски в чемодан.

Женя разговаривал как-то странно живо и дружелюбно. Странно, потому что в школе, насколько я помнил, он таким не был. Наши классы вместе ходили на физру, и Женя всегда тихо стоял где-то с краю, не умел отжиматься и подтягиваться, да и вообще был доходягой. Когда мы делились на две команды и играли в футбол или баскетбол, его обычно выбирали последним.

Интересно, он всегда был таким добрым самаритянином? Мне в очередной раз за последние сутки стало стыдно перед ним – может, стоило ещё в школе наладить с ним общение, тем более что он всегда здоровался со мной? Но мне тогда почему-то такая мысль не приходила в голову. А теперь Женя рискует своим здоровьем из-за меня, кормит и заботится.

Из размышлений вывел его встревоженный голос.

– Вань, тебе плохо опять? У тебя вид такой несчастный.

– Да нормально всё… Спасибо. За всё. Я отплачу за жильё и за еду.

– Да успокойся. Блин, не думай о том, что нужно будет за что-то отплатить. Тебе нужна помощь, я могу помочь и помогаю, – Женя устроился в кресле-вертушке и крутанулся вокруг своей оси. Понаблюдал, как я хлебаю суп и запиваю чаем с ошмётками варенья. – А что у тебя случилось-то, Вань? С квартиры выгнали?

– Плату подняли, а у меня не хватает денег. Работал в кинотеатре, его закрыли, и пиздец. Хотел в деревню к своим поехать, но вчера проснулся с температурой, – я бросил взгляд на экран его ноута. – Я тебе точно не мешаю?

– Да нет. Я видео монтирую за бабло. Хочешь посмотреть?

Он щёлкнул мышкой и открыл вкладку на Ютубе. Я не особо понимал, что происходит. Нарезка из какой-то игры, какие-то мелкие уроды бегают по карте, вот жирный монстр с крюком, вот синекожая девчонка с луком. На фоне – мужской голос, что-то рассказывающий о происходящем.

– Я помогаю видосы по играм делать. Ну ещё занимаюсь их оформлением и сам стримлю.

– Типа на видео записываешь, как играешь? – я был далёк от мира игр, максимум мог иногда погонять в ГТА.

– Ну… Да, в прямом эфире это делаю. У меня, конечно, не лям подписчиков, но довольно немало.

Он набрал что-то в поиске и запустил видео. Я снова увидел ту же самую игру, а в углу экрана – лицо Жени. Он что-то эмоционально рассказывал, ожесточённо клацая мышкой, нервно закусывая губы и встряхивая блондинистыми волосами. Я бы не узнал в этом парне тихого мальчишку из параллельного класса.

– Ну, донаты летят, плюс рекламу в ролики пихаю. Так что жить можно в принципе. Правда, родители говорят, что хернёй страдаю, – последнюю фразу он добавил печальным голосом.

Мне тут же захотелось его поддержать. К тому же его родители были известными на всю деревню пьяницами.

– Главное, что тебе нравится и у тебя получается. Я не шарю в этом всём, конечно, но выглядит круто.

Женя снова как будто расцвёл, взглянул на меня. Глаза у него были прозрачно-серыми, а прямо под ними с каждой стороны – несколько тёмных веснушек.

– Ты первый человек, который мне сказал, что это не херня. Ну, я мог бы конечно, пойти работать продавцом или там ещё куда-нибудь, но тут у меня и так выходит нормально. На жизнь и съём квартиры хватает, родителям вот высылаю ещё.

– Зачем? Они же… – я осёкся, мысленно дав себе леща.

– Пропивают? – Женя грустно улыбнулся. – Ну да, просто если не буду высылать, они вообще от голода загнутся.

***

Женя притащил ещё несколько упаковок противовирусного и пакеты с едой. В ответ на мой вопросительный взгляд сказал, что если изолироваться, так по полной, и этого запаса хватит минимум на неделю. Он внимательно следил за тем, чтобы я вовремя пил таблетки, а я с тревогой следил, не заболел ли он сам.

Мой однокурсник был интересным собеседником. Он с таким воодушевлением рассказывал про свои игры и канал на Ютубе, что даже я, далёкий от всего этого, проникся. Женя говорил, что копит деньги и хочет путешествовать, а ещё переехать куда-нибудь к морю.

– Мне с моим занятием можно работать откуда угодно. Но в большой город не хочу. Лучше в какой-нибудь приморский типа Геленджика, – говорил, лёжа на разложенном диване и чуть свесив макушку с края.

Я лежал на другой стороне дивана, сложив руки на груди.

– А зачем ты в шарагу ходишь? Если тебе и так нормально.

– Просто у меня это всё совсем недавно пошло в гору. В шараге доучусь на всякий случай, там немного осталось. Мне особо не напряжно. Вань, – он вдруг перекатился на бок и повернулся ко мне. – А ты хотел бы отсюда уехать?

– Ну… – я растерялся. – Не знаю. У меня же здесь родичи. Нужно им помогать. Да и не знаю, не задумывался серьёзно над тем, чтобы уехать. Да и не ждут меня нигде больше.

– Какая разница, ждут или нет, – фыркнул Женя. – Главное, чтоб ты сам себя ждал. К родичам сможешь приезжать, или они к тебе. Захочешь работать по специальности, так найдёшь, там на юге постоянно что-то строят. Или, если захочешь, я тебя научу монтировать видео, играть и стримить.

Я усмехнулся, но тут же закашлялся и накинул на плечи одеяло.

– Ну ладно, я шучу, не хочешь – не надо, – поспешно добавил Женя. – А чего бы ты вообще хотел?

Я пожал плечами. Особо не задумывался о том, какой будет моя жизнь через пять-десять лет. Жил сегодняшним днём – сходить на учёбу, поработать в кинотеатре, иногда потусоваться со школьными друзьями, съездить в деревню. Поступил в строительный, потому что больше в этом городе было некуда, а в областном центре жить дорого, к тому же дед тогда только перенёс инсульт, далеко уезжать не хотелось. Я пересказал эти свои мысли Жене.

– Неужели вообще ничего не хочешь? Ну, а кем ты мечтал стать в детстве?

– В детстве я хотел стать ветеринаром, и чтобы у меня была куча котов, собак и лошадей.

– А, знаешь, в Геленджике есть Сафари-парк. Я видел в интернете, там прикольно. Мог бы пойти туда работать, вот тебе и будет куча животных, как ты хотел в детстве.

Боковым зрением я видел, что он продолжает смотреть на меня. Отчего-то это смущало. И ещё этот его мечтательный голос. Хотелось, чтобы он рассказывал дальше.

Женя показывал мне фотки из Сафари-парка, мы играли в карты, потом вместе готовили, пока у меня снова не поднялась температура. Он укутал меня, налил чаю с лимоном и малиновым вареньем. Я помнил запах, хоть и не чувствовал его.

Здесь мне было хорошо и уютно.

========== Часть 2 ==========

Женя заболел через три дня. Сначала я заметил, как он трёт лоб, сидя за ноутом, потом достаёт из шкафа свитер.

– Я тебя заразил, – капитан, блять, очевидность.

– Забей. Я сам тебя позвал. Вылечусь. Тебе вон лучше уже, мне тоже скоро станет.

Он выключил ноут и плюхнулся на расстеленный на полу плед, заменивший ему постель.

– Жень, ты чего, давай меняться. Ложись на диван, а я на пол.

– Да забей, мне нормально здесь.

– Ну, блин… На диване обоим места хватит в принципе.

Ну а что такого? Я несколько раз спал на одном диване с парнями после пьянок. Не то чтобы я часто посещал разные вечеринки и вписки, но иногда такое случалось.

Женя нерешительно и как-то робко взглянул на меня.

– Ну… Хорошо, давай.

Он забрался на диван, укутался в своё одеяло. Я видел, что плечи и губы у него дрожали. Меня и самого знобило. Женя сунул мне под мышку градусник, затем забрал его себе. У обоих – чуть за тридцать восемь, хотя Жене, кажется, было хреновее, чем мне. Я перекинул через него руку, чтобы взять с табурета у дивана таблетки и бутылку воды.

– Давай на брудершафт, – усмехнулся трясущимися губами Женя.

– Что? Зачем?

– Да ты не подумай ничего, брудершафт – это от немецкого слова «братство». Вот и у нас типа коронавирусное братство.

– А… Ну, давай.

Мы взяли по таблетке и неловко переплели локти. Кожа у Жени была, конечно, очень горячей. Я неосознанно сжал его руку в сгибе локтя покрепче, посмотрел в его светло-серые глаза.

– Давай за то, чтобы пандемия быстрее закончилась, – слабым голосом сказал Женя и сунул в рот таблетку.

Пока жаропонижающее не начало действовать, мы продолжали дрожать и неосознанно жаться друг к другу. Или осознанно? Я своей гудящей головой этого не понимал. Но чувствовать рядом Женю было приятно.

– Вань… Давай твоим и моим одеялом одновременно укроемся. Холодно пиздец, – тихо и жалобно хныкнул он.

Я кивнул, пустил его к себе под одеяло и набросил поверх плед. Так и правда было теплее и ещё приятнее. Голова уже болела не так сильно, я почему-то чувствовал расслабленность и в то же время лёгкое волнение.

– Ты как печка горячий, – прошептал Женя, касаясь под одеялом моего локтя.

– Двигайся ближе, чтоб теплее было, – прошептал я, особо ничего не соображая.

И он подвинулся. Перевернулся на бок, наклонил голову к моему плечу, затем робко коснулся под одеялом живота. Я уже засыпал и сквозь сон машинально накрыл его ладонь своею. Не думал о том, что спать в обнимку с парнем, мягко говоря, не совсем нормально, даже если вам обоим хреново.

Когда я проснулся на следующее утро, Женя сидел в кресле у ноута, закутавшись в плед. Он глянул на меня и тут же отвёл глаза, пробормотав что-то вроде приветствия.

Блять… Что это было вчера? Может, мне приснилось?

Я отбросил одеяло и ушёл в душ. Воспоминания о тепле Жениного тела приятно тянули низ живота.

Не то чтобы я ненавидел тех, кого влечёт к парням, просто не задумывался над такими вещами, мне было плевать. Слово «педик» вообще не ассоциировал с этим, так же, как и «блядь» – с проститутками, и употреблял просто как ругательство.

Почему у меня привстаёт член от мыслей о том, как мы с Женей лежали под одним одеялом? Если бы я был геем, наверное, ещё бы в школе втрескался бы в какого-нибудь парня, но ведь за восемнадцать лет ни разу!

Забить и задвинуть эти мысли подальше не представлялось возможным, потому что мы находились в одной квартире и будем находиться рядом ещё непонятно сколько.

Может, моё пропитанное болезнью тело просто не понимает, на кого реагирует? Женя хороший человек, помогает и заботится. По-дружески, потому меня и потянуло к нему. Брудершафт – от слова «братство». А у нас коронавирусное братство.

Весь день мы особо не разговаривали. Женя, завернувшись в плед, сидел за ноутом и что-то монтировал, я валялся на диване и читал первую попавшуюся у него на полке книгу. Обложку и аннотацию рассматривать не стал.

«Я уже пытался, безрезультатно, понравиться ему».¹

Ну… Ладно. Желание нравиться людям – это, в принципе, нормально, почему здесь должен быть какой-то другой подтекст?

«Я высматривал ироничную улыбку, которая вдруг озаряла его лицо каждый раз, когда он угадывал мои мысли, тогда как в действительности я желал его тело, только тело».¹

Стоп, что?

Я захлопнул книгу, взглянул на обложку и увидел двух парней, прильнувших друг к другу на голубом фоне. Поднял глаза и встретился взглядом с Женей. Он тут же отвернулся.

– Интересные у тебя книги, – хрипло сказал я.

– Да это… Друг дал почитать. То есть… – Женя, видимо, понял, что слова про друга компрометировали ещё больше, и запнулся. – Ты не подумай, я не смотрел на тебя в том плане, как персонаж из этой книги, – продолжил уже каким-то несчастным голосом.

Я откинулся на подушку и обнял ногами сбившееся в ком одеяло. Из-за повисшего между мной и Женей чувства неловкости захотелось оказаться как можно дальше отсюда.

Мой лежавший на полу телефон запиликал. Звонил Серёга – друг и бывший одноклассник. Я принял вызов и вышел на кухню.

– Ванёк, ты там не помер ещё от своего ковида?

– Не, живой пока. На поправку иду, надеюсь.

– Ты где именно сейчас вообще? Нормально на новой квартире устроился?

– Да нормально, меня однокурсник пустил пожить.

– Вот оно как. А я чё звоню – мы с родителями до конца лета на юга сваливаем к родственникам, хата в деревне свободной будет стоять. Если хочешь, перекантуйся там пока. Я могу брата попросить тебя привезти, он всё равно переболел уже.

Мне показалось, что Женя в соседней комнате притих, даже мышкой перестал клацать, хотя голос Серёги из динамиков он слышать не мог.

Я постучал по столу, размышляя. Бросить Женьку будет по-свински. Он болеет второй день, хрен знает, как там у него всё пойдёт. Будет лежать один и загибаться от боли и кашля, и некому даже будет ему поесть приготовить.

– Спасибо, Серёг, за участие. Но я у Женьки досижу, мы тут вдвоём болеем.

– Ну смотри. Если чё, ключ у тётки оставлю, надумаешь – приезжай, мои родичи не против.

Вернувшись в комнату, я увидел, что Женя лежит на полу на расстеленном одеяле, свернувшись в комок.

– Жень, ты чего? – я присел рядом и дотронулся до его лба – он снова горел. – Жень, давай на диван, чего ты сюда лёг-то?

Со стороны, наверное, можно было подумать, что это я тут живу, а он просто гость. Женя что-то пробормотал, но с моей помощью перелез на диван и уткнулся носом в подушку. Я укрыл его, сунул под мышку градусник. Через несколько минут он уже показал больше тридцати девяти.

– Твою ж мать, Жень. Я хуёвый медик. Давай как-то сбивать, – я засуетился, дал ему жаропонижающее, притащил из кухни чистое полотенце и уксус.

Женя не реагировал на мои слова и просьбы, но покорно дал перевернуть себя на спину и снять футболку. Его глаза были какими-то мутными. Я торопливо приложил к его лбу смоченное в воде и уксусе полотенце. Достал ещё одно, тоже намочил и растёр пылающую жаром грудь. Случайно коснулся маленького коричневого соска, смутился и тут же провел компрессом ниже – к животу.

– Жень, я, наверное, скорую вызову на всякий случай.

Дрожащими руками набирая номер скорой, я думал, что никто нихрена не приедет. Слишком мало бригад и слишком много больных на этот город. Сознание живо нарисовало картину, как Женя, добрый, веснушчатый и сероглазый Женя, умирает у меня на руках.

Но скорая на удивление приехала уже через полчаса. Замученная молоденькая девчонка измерила Женьке процент кислорода в крови каким-то датчиком, с моей помощью перевернула больного на живот и стянула с него штаны. Я стыдливо отвернулся, пока она делала ему укол.

– Вам нужно антибиотики колоть, – сказала она мне. – Я напишу название.

– Может, его в больницу? – взволнованно спросил я.