Текст книги "Запах вереска (СИ)"
Автор книги: Яросса
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– А вот за что я борюсь в настоящем, – серьезно продолжал он, – так это за то, чтобы оградить магический мир от разрушительного воздействия маггловского мировоззрения и… с позволения сказать, морали.
– И ради этой цели вы намерены очистить магическое общество от магглорожденных, – повысить голос она, конечно, не посмела, но негодование в нем звенело. Что значит – затронута больная тема! Тонизирует не хуже зелий бодрости и храбрости, вместе взятых. И спину выпрямила, и плечи развернула. Даже оттененная ехидством усмешка наметилась на губах. – И чем же так опасно маггловское влияние?
– Во-первых, мисс Эванс, – он слегка поморщился, – давайте будем точнее в выражениях. Не очистить общество от магглорожденных, а оградить от их дисгармоничного влияния. Во-вторых, попробую пояснить его опасность, – Волдеморт, откинувшись назад, уперся локтями в подлокотники и сцепил пальцы на уровне груди. – Я, как вы могли заметить, не чужд маггловской культуре. Полагаю, я неплохо разбираюсь в их философии и искусстве, – нет, он не красовался, а всего лишь подчеркивал, что при всей осведомленности не претендует на то, чтобы перекраивать жизнь магглов по своим лекалам. И нужно это было для контраста с последовавшим описанием бестактного поведения выходцев из маггловского мира в волшебном: – Пренебрегают этикетом. Хуже того, оголтело рвутся этот мир усовершенствовать.
Он увлекся. Говорил о тлетворности гедонистического мировоззрения, привнесенного из мира магглов и уже пустившего ростки в магическом. И об уродливости политических отношений, рождающихся от попыток бездумного переноса демократических принципов на сословное общество волшебников. Приводил примеры. Таким образом незаметно для себя Волдеморт избавился наконец от чувства легкого опьянения в голове и томительного напряжения в теле, с которыми тщетно боролся с начала разговора.
Лили слушала, и ее лицо выражало то ошеломление, то задумчивость, то протест. Время от времени открывала рот, но перебить ни разу не решилась. Только когда Волдеморт закончил и, склонив голову набок, дал понять, что готов выслушать возражения, она осмелилась задать, по-видимому, один из главных своих вопросов:
– Но что мешает волшебникам возражать? Магглорожденных не так много, чтобы диктовать свою волю.
– С учетом полукровок не так уж и мало, на самом деле. И потом, я уже говорил, демократические принципы работают не всегда. Инновации нередко выглядят привлекательными на первый взгляд. Особенно для молодежи. А людей, способных трезво оценивать перспективы, в любом обществе мало.
– И поэтому нужно…
– Натурализация, – перебил он. – Магглы называют это так. Прежде, чем новый член общества получит всю полноту прав, он должен полностью сжиться с ним, прочувствовать и понять.
– Но ведь вы и убиваете! – было похоже, что она сама испугалась собственной дерзости, но взгляд не опустила. Решила идти до конца.
– Идет война, мисс Эванс, – резко подаваясь вперед и невольно переходя на интонации, напоминающие парселтанг, парировал он. – Убивающие проклятия летят с обеих сторон.
– Но начали эту войну вы, – почти шепотом ответила Лили и с нескрываемым ужасом воззрилась на срывающегося со своего места Волдеморта.
– Когда исчерпал все иные средства! – он завис над пленницей, схватившись за углы высокой спинки кресла. Полы черной мантии сомкнулись, как черные крылья. – Ситуация зашла слишком далеко, чтобы ее можно было исправить легальными способами. Но все разрешилось бы быстро и малыми жертвами, если бы у прогнившего министерства не нашлись преданные сторонники.
В зеленых глазах отразилось искаженное яростью лицо. Волдеморт замолчал и медленно отстранился. На мгновение он прикрыл веки и выдохнул. Потянул плотный ворот мантии.
– Кажется, я напугал вас, – негромко сказал он. – Мне жаль. Не беспокойтесь, у меня не было и нет цели причинить вам вред.
Мысленно усмехнувшись тому, что и сам почти поверил в только что сказанное, он скользнул рукой в складки широкой мантии.
– Вы не пленница и не заложница. В доказательство – вот ваша палочка.
Положив палочку перед совершенно растерявшейся владелицей, он отошел к раскрытому окну. Солнце уже чиркало по верхушкам далеких холмов. Ветер стал заметно прохладнее. Он помог унять жар, но дышать легче не становилось.
Напасть, сотканная из лучей зеленого света, за время разговора разрослась так, что давила на грудь.
Темный лорд тяжело вздохнул. Вложив в руки враждебно настроенной ведьмы оружие, он стоял, повернувшись спиной, и с болезненным вниманием ждал ее дальнейших действий.
Опасности эксперимент не представлял. Ментальную защиту применить Лили не попыталась ни разу, из чего Волдеморт сделал вывод об отсутствии у визави даже минимальных навыков окклюменции. Он без труда установил ментальную связь и ценой небольших усилий сохранял ее даже без зрительного контакта. Все мысли и порывы «гостьи» были ему открыты.
Использовать шанс и уничтожить потерявшего бдительность врага – такая идея промелькнула по краю ее сознания, но не успела оформиться в намерение. Внутренне содрогнувшись, Лили ее отмела. А самое интересное заключалось в том, что не жестокость расплаты, неизбежной в случае неудачи, остановила ее. И не предосудительность подлого и трусливого удара в спину. Нет. Кажется, она просто не желала смерти Темного лорда. Забавно. Только и всего. И никакого трепета за грудиной нет, это лишь… Он не додумал.
– Но для чего я здесь? – «гостья», трезво оценив шансы на успех в случае попытки бегства, решилась о себе напомнить. – Зачем вы говорили мне… все это? – не дождавшись скорого ответа, она поднялась с кресла и принялась строить предположения. – Вы хотите, чтобы я передала кому-то ваши слова? Журналистам? Дамблдору?
Усмехнувшись, он покачал головой.
– Такого рода планы, если бы в них был смысл, я осуществил бы и без вашей помощи, – он резко обернулся и порадовался тому, что, стоя спиной к свету, представляет для собеседницы черный силуэт с практически не различимым выражением лица. С отблесками заходящего солнца в волосах грязнокровка, Мордред бы ее побрал, выглядела чертовски привлекательно. А ее вопросы звучали весьма уместно. Спектакль нужно было заканчивать. – Я хочу, чтобы вы перешли на мою сторону и вошли в ближний круг, – слова прозвучали намного жестче, чем следовало.
Девушка, попятившись, мелко замотала головой, залепетала невнятно:
– Н-нет. Я не могу. Я… – натолкнувшись на стол, она остановилась. – Я магглорожденная! Ваши…
– Это не имеет значения, – отчеканил Волдеморт. – Я могу лично составить вам родословную, и никто не посмеет в ней усомниться.
– Не понимаю, – вцепившись пальцами в массивную столешницу, она, сгибаясь в поясе, подалась вперед. – Зачем я вам?! Мне удается самолевитация… и беспалочковая магия… Но как баловство – не более. Я не сильна в боевой магии!.. Я…
– Довольно! – властный тон сработал и пресек начинающуюся истерику на корню. А дальше Темный лорд добавил очень мягко: – Подойдите ко мне, Лили.
Издевательски пристально наблюдая за каждым нетвердым шагом приближающейся добычи, он испытывал целый букет острых, болезненно-противоречивых чувств.
Ее внутренняя борьба. Этот ощущаемый даже через густую пелену страха и видимость осторожного подчинения стержень. Его так и тянуло опробовать на прочность, трансформировать жесткость в податливость. Хотелось и дальше с тягуче сладостным предвкушением наслаждаться смятением в зеленых глазах, не спеша, шаг за шагом приближая момент осознания ею всей полноты его власти. Это удовольствие так хорошо знакомо.
Но вместе с тем до дрожи, до остановки дыхания хотелось обнять, утешить, заверить в своей готовности защитить ее от любой угрозы. Даже в лице самого себя. Что за Мордредово наваждение?
– Прекрасный вид, не правда ли? – вновь поворачиваясь лицом к пустоши, с улыбкой заметил он. – А запах! Вам нравится, как пахнет вереск? – полностью сбитая с толку пленница ответила потерянным взглядом. Он и сам слышал себя словно со стороны и поражался. Дальше – больше: – Вам знакома сказка про Красавицу и Чудовище?
– Ваш интерес к маггловской литературе простирается до сказок? – севшим голосом попыталась иронизировать «гостья», а в глазах, кажется, мелькнуло понимание.
– В этой части моя осведомленность имеет вполне прозаическое объяснение. Нам читали эти сказки в приюте, – теперь его потянуло на откровенности.
– В приюте? – она вскинула брови домиком.
«Еще пожалуйся на обездоленное сиротское детство».
– Да, я вырос в приюте. Впрочем, это неважно. Так что вы думаете о той сказке?
Лили невидящим взглядом уставилась в пространство прямо перед собой, грудь ее тяжело вздымалась, а пальцы судорожно цеплялись за оконную раму. Главную партию в мелодии ее чувств играл страх, но все же это не было соло.
– У Чудовища было доброе сердце, – сипло выдавила она.
– Разве? – игнорируя подкатившую к горлу горечь, он вопросительно повел бровью. – Насколько я помню, оно было холодным и злым, пока любовь Красавицы не растопила его.
Резко обернувшись, она впилась в него затравленным взглядом.
– Да, вы все правильно поняли, – слова, как удары молота о наковальню. – Вы мне нравитесь, Лили. Больше, чем какая-либо другая женщина, – либо так, либо он, гриндилоу дери, еще падет до просьб и обещаний. – Остальное не имеет значения.
Ответа ждать он не хотел, предпочел все узнать, как есть, без лжи и недомолвок.
Незамедлительно вторгся в сознание и наткнулся на собственный взгляд. Ее чем-то впечатлили его глаза. «Выразительные» и «умные» – мило. Новый памятный след: он сощурился от яркого света, упавшего на лицо, а она разглядела: «глубокие… прозрачные». Акцент на ресницах, подсвеченных солнцем, и вдруг… «Добрые?..» Вот это точно неожиданно, но, черт его возьми, приятно. Другие пусть боятся и трепещут, а ей можно. И прикоснуться к волосам он бы позволил, хоть она и самой себе не призналась, но он-то видел не только мысли. Да все, что ей хотелось, было б можно. Ради нее он и чертову программу бы, наверное, пересмотрел, если бы только… Нет, недопустимо так смягчаться, тем более, не получив еще ответа. Он пока слишком мало посмотрел. Он двинулся дальше.
Да, представления о персоне Темного лорда в сознании «гостьи» явно заиграли новыми красками. В почти однотонное доселе полотно, сотканное из страха и ненависти, теперь вплетались элементы удивления, уважения, сочувствия, мерцающей нитью вилось восхищение и даже стежки сексуального влечения мелькали в причудливом узоре. Но все меркло на фоне того, что девчонка была без памяти влюблена в вихрастое недоразумение в круглых очках и намеревалась хранить ему верность.
Отказ закономерно привел в ярость.
– О, я вижу, у вас уже есть избранник, – окидывая вжимающуюся в стену девушку высокомерно-презрительным взглядом и растягивая губы в кривой ухмылке, медленно проговорил Волдеморт и неспешно двинулся в сторону жертвы. – Что ж, надеюсь, родители научили его делиться? – поинтересовался он, не спеша расстегивая мантию и упиваясь отчаянием, которое вперемежку со стыдом заполняло зеленые глаза. – Впрочем, если умный, то сочтет за честь.
Петля магического лассо швырнула пленницу, из последних сил пытающуюся не поддаваться панике, в объятия монстра.
– Нет! – сдавленно взвизгнула Лили и, когда жалкая попытка оказать сопротивление с помощью магии потерпела крах, уперлась локтями в его грудь.
– Нет? – рассмеялся он, презирая себя за ноющую боль, стеснившую дыхание, обнял дрожащую девушку одной рукой, а другой приподнял подбородок. – Куда же подевалось ваше благоразумие, мисс Эванс? Или вы уже не думаете, что находитесь полностью в моей власти?
– Это не одно и то же! – она отчаянно старалась сдержать слезы. – С моим телом вы можете сделать, что угодно. И даже волю подчините при желании. Но душа моя никогда вам принадлежать не будет.
Он сдавил ей горло. Он должен был добиться покорности. И добился бы, если б не предательская слабость и тошнота. Глаза застили мерцающие пятна. И тело, которое и так в самый ответственный момент начало стремительно терять необходимый настрой, наконец, окончательно отказалось принимать положенный трофей.
Волдеморт оттолкнул свою жертву, так что она не удержалась на ногах и упала. Оставляя вытертый след на пыльном полу, кинулась быстро отползать спиной вперед, не рискуя выпустить мучителя из вида. Но, когда в его руках появилась палочка, остановилась. Омертвевшую тишину нарушало только ее рваное дыхание и слабый писк мышей в подполье. Сухие глаза заблестели надеждой на скорый конец. Вряд ли она в тот момент сполна осознавала, что такое смерть, но боялась ее точно меньше, чем поругания.
– Сейчас я на одну минуту сниму антиаппарационный купол, и за это время следа твоего здесь не останется.
Несмотря на то, что при звуках его необычно глухого голоса, лицо пленницы выражало только полное непонимание, указание она выполнила четко. И минуты не прошло, как он остался один в сгущающихся сумерках, в поднятом аппарацией облаке пыли, забившей ноздри, с тяжело бухающим сердцем и вопросом. Какого Мордреда он ее отпустил? Хорошо хоть Обливиэйтом окатить успел.
Комментарий к Часть 3
========== Часть 4 ==========
В тот полный разочарования – прежде всего, в собственных действиях – вечер Темный лорд подчистил память еще и Гойлу. Так, на всякий случай. Потом несколько дней промучился в попытках извести или хотя бы уменьшить беспокойный сгусток кристаллизованного зеленого света в душе.
Конечно, меры он предпринимал и раньше – сразу, как обнаружил непорядок. Он знал многие способы очищения души и разума от всего лишнего. Зелья. Ритуалы. Но против крохотного поначалу уголька все оказалось бессильно. Даже консультации с иноземными колдунами-знахарями – хранителями секретов древней колдомедицины – ничего не дали. Проклятий нет. Болезней нет. Магический фон неспокоен из-за внутреннего конфликта. «Душу твою тревожит очаг непривычной для нее светлой силы». Да, глаза просто открыли. Спасибо. Тогда, в семьдесят пятом, он в итоге решил отпустить проблему. А что еще оставалось? К тому же дискомфорта уголек не доставлял. Были основания надеяться, что как появился внезапно, так сам собой и рассосется.
Не рассосался. А после каждой встречи с объектом одержимости вырастал и причинял все больше беспокойства. Новый виток борьбы с частью самого себя, начатый с большим энтузиазмом, закончился ничем. Волдеморт опробовал массу новых рецептов, лишился волос. Все без толку. Кристалл продолжал безжалостно слепить его внутреннее око сверкающими гранями и посылать лишающие покоя мысли о Лили Эванс.
Нашлось одно единственное спасение – ментальная магия. Проведя сеанс глубинной автолегилименции, спрятав кристалл в глубинах подсознания и укрыв его прочной окклюментной ширмой, тщательно зачистив все воспоминания о роковой грязнокровке, Темный лорд вернулся в рабочее состояние. И пребывал в нем, пока в воспоминаниях зельевара снова не увидел ее.
«Мать Избранного, – думал Волдеморт, тяжело опираясь на края думосброса. – Что ж, это многое объясняет».
Провидение вступило с Темным лордом в игру задолго до рождения Избранного. Провидению, а не грязнокровой девчонке, он обязан бессонными ночами и сомнениями в собственных силах. Но теперь он узнал, кто враг.
А вызовы бросала все же она. Причем ровно три. У Провидения четкая бухгалтерия.
Гарри Поттера, а, если понадобится, и его мать – орудие Рока против Темного лорда – предстояло уничтожить. Иначе никак.
*
– Только не Гарри, не Гарри, пожалуйста, не Гарри! – от ее криков грудь разрывало ослепляющей болью.
– Пощадите… пощадите… Не Гарри! Пожалуйста – я все сделаю… – ему показалось, что она помнит.
Не удержался. Скользнул в ее память. Не помнила. Но действительно готова была на все. Только теперь это уже ничего не меняло.
Единственное, что он мог для нее сделать – позволить умереть раньше сына.
Она в самом деле горячо любила свое дитя. Жестокая насмешка судьбы. Волдеморт завидовал годовалому младенцу, доживавшему последние минуты недолгой жизни.
Авада далась тяжело. Палочка плясала в руках. И все же зеленый луч достиг цели.
Вначале перехватило дыхание. И просто опалило веки, оставив горящие борозды на замерзших щеках. Он не понял, как осел на пол, и чего добивался, когда над безжизненным телом шептал:
– Реннервейт, Финита… – и много чего еще.
А потом остался лишь крик. Его крик. Крик боли душевной и физической.
Кристалл наполнялся магией. Он сам намеренно насыщал его ею, пока не зазмеились пылающие трещины и не вырвался свет. Свет пронзил его тысячей игл и выжег плоть. Тело Темного лорда обратилось в прах.
*
За окнами стояла непроглядная тьма. Желтый свет обычной свечи выхватывал только маленький круг света, в котором, рассматривая собственные руки, сидел директор Хогвартса.
– Смотрю, невеселый пришел, – Аберфорт тяжело посмотрел из-под кустистых бровей. – Что, опять кто-то умер из-за твоей в очередной раз не оправдавшей себя веры в лучшее в людях?
– А ты, как всегда, умеешь понять и поддержать, – грустно усмехнулся Альбус и, сняв очки, потер переносицу.
– Ну, за этим не ко мне, – младший брат хмыкнул и отвернулся к стойке.
– Выпить нальешь?
Аберфорт вернулся с пузатой бутылкой и двумя мутными стаканами. С мрачным видом впечатал их в стол. Пока он возился с пробкой, Альбус очистил посуду заклинанием.
– Знаешь, я бы не сказал, что вера в лучшее в людях себя не оправдала, – заговорил он, глядя на закручивающуюся в стакане янтарную жидкость. Запахло крепким алкоголем. – Оправдала. Хоть и не так, как я предполагал, – он вздохнул.
Аберфорт сел напротив и залпом осушил свой стакан.
– Ну, договаривай, раз начал. О чем вообще речь?
– Помнишь про зелье Пробуждения света?
– Это для которого нужна добровольно отданная кровь Фестрога(1)?
– Оно самое.
– Дай вспомню, по чью душу ты его варил… – Аберфорт хлопнул заскорузлой рукой по колену. – Тома Реддла! Точно. Тогда еще Пивз с его шарфа перхоть собирал.
– Все верно.
– И что пошло не так с темной душой Темного лорда?
– Я распылил зелье в зале, где Том выступал перед Визенгамотом. И в тот же день цвет контрольного образца поменялся, из чего следовало, что оно сработало. Но я все гадал, как. Том продолжал двигаться ровно тем путем, что и раньше. Убийств, нападений даже больше стало. А он, оказывается, полюбил. Кто бы мог подумать? Это зелье ведь не имитирует чувства, не внушает их, а только пробуждает то светлое, что в человеке было, но по каким-то причинам не могло себя проявить раньше. От Тома я ожидал чего угодно, только не любви.
– Так, темный волшебник оказался способным по-настоящему полюбить. Повод для печали где?
– Видишь ли, я надеялся, что когда в душе человека пробуждается Свет, то удерживает его от дурных поступков. В случае с Томом я делал ставку на склонность к познанию и саморазвитию. Надеялся, что зелье откроет ему глаза на возможности светлой магии и уведет с дороги зла. Однако я ошибался. Свет не остановил его, даже когда Том пришел убивать девочку, которую любил. Тьма оказалась сильнее.
Они некоторое время молчали. В окно бился мотылек.
– Значит, единственный результат твоего эксперимента в том, что погибла очередная девочка, – глухо пророкотал Аберфорт.
– Аб, – покачал головой Альбус, не на долго прикрыв глаза. – Это не совсем так. Том Реддл тоже исчез. Я не знаю точно, как все произошло. Зелье Пробуждения не накладывает обязательств, следовательно дело не в нем. Больше склоняюсь к мысли, что Волдеморта победила сила материнской любви. Лили заслонила собой ребенка и принесла свою жизнь в жертву. Это сработало как защитный ритуал. И когда Том попытался убить мальчика то, от отката пострадал сам. Не исключаю, что здесь сыграли роль и его чувства к убитой, сделав более уязвимым.
*
Аберфорт потушил свечу и вгляделся в темную пустынную улицу. Пока тихо. Но скоро дойдут новости и начнется веселье. Он хорошо помнил народные гуляния по случаю победы над Гриндевальдом. Эти обещали пройти с еще большим размахом. Следовало поспать. Потом возможность представится не скоро.
Он ушел в свою комнату, а из угла выскользнула бесплотная тень – дух, в котором не осталось ни искры света. Только память. Память о нестерпимой боли и о незавершенном деле.
