Текст книги "Тот, кто достоин (СИ)"
Автор книги: Яра000
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Буря стихла, и на смену завыванию ветра навалилась звенящая, тяжелая тишина. Тор попытался встать, но заледеневшие мышцы не хотели шевелиться. Изо рта вырывались облачка пара, рассеиваясь в промозглом воздухе. Он отпустил рукоять молота и медленно, опираясь на Гунгнир, поднялся на ноги, хромая, пошел к Гарри.
Шаг.
Еще шаг.
В голове было пусто, чувства будто заморозила Ётунхеймская стужа. По рукам, лицу, по синеющей, обмороженной коже потекла кровь. Слишком горячо. И больно-больно-больно. Колено подломилось, и Тор, пошатнувшись, лишь титаническим усилием заставил себя устоять на ногах, зная, что потом вряд ли найдет силы, чтобы подняться вновь.
Шаг.
Шаг.
Он приближался к месту, где был разбит Каскет, и взор застилали непрошенные слезы. Было страшно. Гарри лежал среди льда и снега, совершенно белый, словно прекрасное мраморное изваяние, покрытый инеем. Тор отстраненно, сквозь нарастающий в ушах гул собственной крови, почувствовал, как по щекам потекло, прочерчивая жгучие дорожки. Он тяжело рухнул на колени рядом с магом, копье со звоном упало на обледеневший мост, покатилось прочь. Бог протянул дрожащие пальцы к щеке чародея, не решаясь дотронуться.
– Гарри…
Трясущейся рукой он огладил застывшие в вечном беспорядке волосы, стирая с них иней. Непослушные пряди не поменяли цвет, седина выбелила волосы колдуна за считанные минуты, пока на мосту бушевал магический мороз. Тор закусил губу до крови, изо всех сил. Он положил прочерченную трещинами ладонь на грудь мага. Сердце не билось.
Гарри умер.
Бог захлебнулся беззвучными рыданиями, закусив кулак. По подбородку, по обледеневшей щетине струилась кровь.
– Гарри…нет…нет! Ты не мог… ты не можешь…
Тяжело дыша, хватая ртом воздух, он осторожно взял в свои ладони тонкую руку Гарри, прижался губами к ранкам с застывшей кровью. На хрупкую кисть капали горячие соленые слезы. Сердце в груди громовержца истекало болью, голова кружилась, воздуха не хватало. Он неуклюже повалился прямо в снег, рядом со своим чародеем, прижимая его холодную ладошку к груди, вжался лицом в белые морозные волосы. Не уберег. Как приговор самому себе. Не сумел спасти самое необыкновенное, самое прекрасное существо во всем Иггдрасиле. От собственной же семьи.
Тор чувствовал, как смертельный холод сковывает его мышцы, выпивает оставшиеся силы. Пусть так. Для него больше нет жизни. Он последует за любимым чародеем к Хель – это милосердно.
Разум мутился, наваливалась апатия, сердце бога стучало все реже. Будто сквозь вату, бог услышал тяжелую торопливую поступь и испуганный возглас:
– Тор!
А потом сознание померкло.
Комментарий к
Интернет починили только сегодня утром, мне меняли проводку, так что извиняюсь за долгое отсутствие.
========== Часть 39 ==========
Больно было везде. Не сказать, чтобы сильно, но такая тянущая, тупая боль в каждой клеточке организма выматывала хуже мучений от вскрытой грудной клетки. Определенно, хуже. Гарри было с чем сравнить, ведь лет семь назад случайно потревоженный сфинкс разворотил ему все ребра и превратил легкие в фарш.
В голове царила блаженная пустота, изредка разбавляемая ленивыми мыслями. Шевелиться не хотелось, да и сил на это не было. Гарри только что проснулся, и теперь медленно, не открывая глаз, соображал, где он находится и как оказался в таком плачевном состоянии. Кровать совершенно точно не его. Хотя, такую приятную на ощупь шкуру он не прочь и себе прикупить. Слева раздается мерное сопение. Неужели Тед в очередной раз подлатал непутевого крестного после неудачной экспедиции, и теперь не отходит от его постели? Маг тяжело вздохнул и разлепил тяжелые веки. Перед его затуманенным взглядом предстал высокий сводчатый потолок. Кажется, золотой… Может, его помяли в каком-нибудь богом забытом храме или что-то вроде того? Просто повернуть голову оказалось почти непосильной задачей, но он справился. Гарри увидел пшеничную растрепанную гриву и облегченно перевел дух. Тор. Воспоминания медленно всплывали из подсознания, рисуя картину произошедшего. И в ней определенно было мало хорошего.
Маг неловко повернулся и застонал от прошившей затылок резкой боли. Тор тут же встрепенулся, ясным, встревоженным взглядом всматриваясь в мага, будто и не спал только что.
– Ты очнулся, – губы растянулись в неуверенной улыбке, – Как ты?
– Бывало и лучше, – Гарри скривился от звука собственного охрипшего голоса, – Очки мои не подашь?
– Сейчас, – Тор встал и отошел куда-то из поля зрения мага, – Ты должен выпить это, эликсир поможет тебе вернуть силы.
Бог помог ему приподняться, приставил к губам кубок с кисловатой жидкостью. Только сейчас маг понял, насколько он на самом деле хочет пить. Он жадно глотал прохладный напиток, шумно дыша, и чувствовал, как силы мало-помалу возвращаются к нему. Наконец, кубок опустел, и Гарри устало откинулся на подушки, переводя дух. Он почувствовал, как осторожные пальцы Тора надевают на него очки. Гарри благодарно улыбнулся и тут же нахмурился, рассмотрев своего бога по-хорошему.
Тор совершенно точно был нездоров. Запекшиеся, потрескавшиеся губы, темные круги под покрасневшими от недосыпа глазами, ввалившиеся щеки, заострившиеся скулы, сеточка тонких, едва заметных шрамов на руках и лице и седина на виске. Гарри протянул ослабшую руку к его щеке и заметил на своей ладони такие же шрамы.
– Это от мороза. Потом Эйр вылечит, – ответил громовержец на невысказанный вопрос и с нежностью прижался к ладони мага, прикрыв глаза.
– Сколько я валяюсь?
– Пятая декада пошла, – Тор жалко улыбнулся и глубоко вздохнул, явно сдерживая заблестевшие на глазах слезы, – Ты живой, это главное.
– Расскажи, – попросил Гарри, – Что случилось?
Бог взял его ладонь в свои руки, поцеловав напоследок, принялся нежно поглаживать пальцы, прослеживать дорожки шрамов.
– Каскет разбился у тебя в руках. Я разбил, – Тор явно чувствовал себя виноватым, но Гарри успокаивающе улыбнулся ему, безмолвно прося продолжить.
– На Бифресте разыгралась выпущенная Ётунхеймская стужа, а ты оказался в самом центре. Я не смог к тебе пробиться.
– А Локи?
Прежде, чем Тор собрался с силами, чтобы ответить, Гарри уже догадался.
– Его больше нет. Он упал в бездну. Там не выживают.
Тор сжал кулак в бессильном отчаянии, но, опомнившись, ласково погладил запястье мага, большим пальцем прослеживая голубые венки под кожей.
– Нас нашел отец. Меня вылечили довольно быстро, но ты… Твое сердце не билось четыре дня, Один уже готовил для тебя погребальную ладью, – Гарри почувствовал, как задрожали руки бога, с трудом справляющегося со своими эмоциями, – Гарри, прошу, молю тебя – не делай так больше. Я почти свихнулся. Собирался за тобой в Хельхейм. Отказывался верить Эйр, когда она сказала, что ты вдруг ожил, и теперь лежишь без сознания.
Гарри осторожно, чтобы не потревожить ноющие мышцы, сел в постели и положил ладонь на лихорадочно шепчущие губы, принуждая замолчать. Сердце заполошно билось, перед глазами поплыли цветные круги, но он упрямо сидел, пережидая приступ головокружения. Наконец, он открыл глаза и потянул обезумевшего бога к себе. Тот послушно сел рядом, преданно заглядывая в глаза, и Гарри умиротворенно вздохнул, оказавшись в кольце сильных рук, негромко заговорил в ответ:
– Я не буду тебе обещать больше не попадать в потенциально-опасные ситуации, потому что это глупо. Но ты стал мне дорог, Тор, и я не хочу еще раз увидеть тебя в таком ужасном состоянии. Я постараюсь не рисковать понапрасну, но и ты не забывай, что я бессмертен, договорились?
Гарри легко улыбнулся, откидываясь громовержцу на грудь, и несильно дернул его за прядь волос:
– У тебя седина.
Тор лишь горько усмехнулся, покачивая в своих объятиях расслабленного мага:
– Ты весь поседел. Прости меня.
Гарри удивленно приподнял брови, напрягшись, но тут же вновь обмяк. Поседел – как забавно. Может, теперь его волосы перестанут вечно торчать? Маг чувствовал, что начинает уставать. Тело, после каждого его предсмертного состояния, восстанавливалось всегда довольно тяжело. Он завозился, тяжело вздыхая и поудобнее устраиваясь на груди бога.
– Забудь. Лучше скажи, сильных разрушений не было, когда ты разбил ларец?
Маг почувствовал, как Тор буквально окаменел, замерев, а потом ответил глухим голосом:
– Ётунхейм рассыпался снежной пылью, все, кто там был, погибли, етуны, которые находились на других планетах, пали замертво.
Гарри скорбно пожал губы и успокаивающе погладил громовержца по плечу:
– Не вини себя. Душа планеты, что была в ларце, все равно умирала. И очень страдала вдали от своих детей. Столько смертей – это ужасно, но для них это было скорее избавлением. Лишь бы этим случаем не прорвало грани между отражениями.
Под конец своих слов Гарри сладко зевнул, потерев ладонью глаза под очками. Тор заботливо уложил его на подушку, погладив по голове:
– Тебе нужно отдохнуть.
Гарри вцепился в его ладонь, сонно заглядывая в глаза:
– Ты ведь не уйдешь?
Он прекрасно понимал, насколько по-детски сейчас звучат его слова, но оставаться одному в незнакомом месте совершенно не хотелось. А Тору он доверяет.
– Никогда, – ласково улыбнулся мужчина. Он снял наручи, отцепил нагрудник, плащ, и, оставшись в легкой, плотно облегающей тело рубахе из необычного серебристо-серого материала, аккуратно лег рядом с волшебником, осторожно прижимая его к себе. Гарри снова протяжно зевнул. Мерный стук сердца под ухом убаюкивал. Он чувствовал, что Тор тоже засыпает. Вот и хорошо, он явно уже давно нормально не отдыхал. Глаза закрылись уже сами по себе, и сон принял его в свои объятия.
Комментарий к
Не вычитывала, так что отмечайте ошибки.
Следующая глава будет последней)))
Приятного прочтения!
========== Часть 40 ==========
Фригг мягкой поступью вошла в чертог сына, неслышно притворив за собой дверь. Она подошла к ложу, на котором спал ее ребенок, прижимающий к себе в защитном жесте мидгардское дитя. Богиня поправила на них меховую накидку, сняла с лица мидгардца мешающее приспособление и пригладила Тору волосы.
Она осторожно, чтобы не потревожить их сон, прикоснулась к щеке мальчика и успокоено вздохнула, поправив на плечах траурную накидку. От рождения у Фригг открылся дар видеть любовь в сердцах живых существ. Поэтому она никогда не сомневалась в чувствах супруга. И, не колеблясь, сбежала от отца – Верховного правителя Ванахейма – с неизвестным ей, отчаянным, голубоглазым воином, назвавшимся именем Вотан. Потому что знала, видела в его сердце – любит. И пусть эта ее выходка привела к первой войне между двумя планетами – она никогда не жалела о своем выборе. И сейчас она видела в сердце земного мальчика ровное уверенное пламя, такое будет гореть тысячелетиями и не остынет.
Тор. Ее храбрый безрассудный ребенок, так похожий на отца в молодости. Фригг даже не нужно заглядывать в его сердце, чтобы знать, что оно полно любви к этому отроку. Достаточно просто вспомнить, как он встал против Всеотца с мечом, когда тот велел переправить дитя в Мидгард и сказал, что смертному здесь делать нечего. Любит, без сомнения любит, и пронесет свою любовь через всю жизнь. А уж она поможет им. И пусть Один против, пусть ему категорически не нравится маленький чародей, Фригг не позволит ему больше делать несчастным ее ребенка! И так из-за его гордости и страха, из-за глупой предвзятости она потеряла своего малыша, своего Локи.
Едва взяв младенца впервые на руки, она уже его полюбила. Локи рос очень любознательным и открытым ребенком. И, как любой чародей, неосознанно чувствовал тщательно скрываемые неприязнь и опасение отца, потому и стал неуверенным, замкнулся в себе, как ни пыталась Фригг компенсировать ему нелюбовь Одина. А теперь его нет… нет ее ласкового отзывчивого малыша… Больше Фригг никому не позволит отнять у нее и второго сына! Она слишком долго уступала мужу, потакала ему, но теперь пора всем напомнить, что она не просто супруга Одина, но законная царица Асгарда, и никто не смеет перечить ее слову!
***
Ник ожидал своего визитера в одной из подземных баз Щ.И.Т.а в Техасе. Со дня непонятного происшествия в Нью-Мексико прошло уже почти три месяца, а он так и не узнал ничего путного. У всех очевидцев и его бойцов поголовно случилась потеря памяти, даже Фил не избежал этой участи, ученые как воды в рот набрали, только и твердят, что просто физически не могут рассказать, что же случилось на самом деле. Начальство в верхах посоветовало не лезть в это дело, оно, мол, не в его компетенции, с Поттером связаться не получилось, а Шелкбот только посмеялся в трубку и сказал, что Гарри сменил место жительства, и там сотовая связь не берет. Даже сверхсовременный спутник ничего не зафиксировал! Ник даже примерно не мог предложить, что там произошло – нашествие ли инопланетян, или дождь из падающих кувалд, но одно он знал точно – пока есть вероятность, что на их планету могут вот так просто заявиться гости, нужно готовиться. И в этом ему помогут уже знакомые ученые. Джейн Фостер уже подписала с Щ,И.Т.ом контракт, и теперь она официально занимается изучением моста Энштейна-Розена, имеет свою лабораторию и получает солидное финансирование. Все возможные результаты, конечно же, будут засекречены.
В коридоре раздались гулкие шаги, и Фьюри, наконец, увидел своего гостя, с любопытством осматривающегося по сторонам.
– Доктор Селвиг!
Селвиг повернулся на голос и нервно хохотнул, приближаясь:
– Так, значит, это вы за всем этим стоите? Шикарная лаборатория! А я уж подумал, что меня ведут сюда вниз, чтобы убить.
Доктор храбрился, но Ник прекрасно видел, что он нервничает, что ему неуютно находиться в этом месте. Такой человек, как Эрик Селвиг, ни за что не согласиться работать на правительство сам, значит, придется заинтересовывать. Что ж, это было ожидаемо. Ученый напряженно ждал его реакции, Ник же молчал, нагнетая обстановку. Наконец, он пошел доктору навстречу:
– Я наслышан об этом эпизоде в Нью-Мексико. Ваша работа произвела большое впечатление на массу людей.
Дозированное количество лести тут же подействовало – ученый расслабился, почувствовал симпатию.
– Там еще столько всего: теория Фостер, переход в другое измерение – все это беспрецедентно!
Ник молчал, многозначительно гладя на Селвига единственным глазом. Тот закончил уже куда менее уверенно:
– Не так ли?
Ник молча развернулся и повел собеседника к ожидающему своего часа кейсу:
–Легенды рассказывают нам об одном, история совсем о другом, но время от времени мы находим нечто, относящееся и к тому, и к другому.
Фьюри откинул металлическую крышку, и взору заинтригованного ученого предстал светящийся голубой куб.
– Что это? – недоуменно спросил Селвиг.
– Энергия, доктор, – веско ответил Ник, – Научимся ее извлекать, и, возможно, она станет неиссякаемой.
О, да! Ник знал, на что давить. Неиссякаемый источник энергии, вечный двигатель – недостижимая мечта, философский камень любого физика. Директор Щ.И.Т.а видел, как загорелись предвкушением и исследовательским азартом глаза доктора, он уже знал, каков будет ответ.
– Что ж, я думаю, на это стоит взглянуть.
***
Кевин проснулся от настойчивого стука в окно. Он протер кулачком заспанные глаза и посмотрел на источник шума – на окне, на фоне утреннего неба сидела весьма сердитая незнакомая сова, барабаня клювом в стекло. Наверняка кто-то из друзей спешит поздравить его с днем рождения! Одиннадцать – важная дата в жизни каждого волшебника, и через несколько месяцев он сможет, наконец, пойти в школу магии. Мальчик поспешил выбраться из постели и впустить птицу, которая с царственным видом протянула ему лапу, чтобы он смог отвязать посылку, после чего с шумом удалилась, проигнорировав предложенное угощение. Кевин уселся прямо на пол, нетерпеливо распечатывая письмо, но, чем дольше он читал, тем круглее становились его глаза. Откинув бумагу, мальчик, дрожа от нетерпения, открыл тонкий продолговатый футляр, с благоговением вытащил волшебную палочку светлого дерева. Все его существо мгновенно затопило тепло, палочка приветственно выстрелила в воздух золотистыми искрами. Непривычное чувство схлынуло, оставляя после себя ощущение чего-то родного. Счастливый ребенок с восторженными криками вылетел из своей комнаты и повис на шее старшей сестры, не выпуская приобретение из рук.
– Спасибо, спасибо, спасибо! Дарси, ты самая лучшая сестра на свете! Я тебя больше всех люблю! Это самый лучший подарок в мире! Спасибо! Мама, мамочка, смотри, что…
И пока Дарси Льюис пыталась придти в себя и понять, что к чему, а ее маленький братик благодарно расцеловывал сестру в щеки и хвастался подарком родителям, на полу детской комнаты легкий утренний ветерок играл с полученным мальчиком письмом.
«С днем рождения тебя, Кевин Льюис!
Как мне рассказала твоя старшая сестра Дарси, тебе сегодня исполняется одиннадцать, и скоро перед тобой откроется увлекательный и завораживающий мир волшебства. А это значит, что тебе пора обзавестись своей собственной волшебной палочкой. Палочка, которую ты получил вместе с этим письмом, уникальна. Я сделал ее из ветки самой необычной в галактике яблони, а сердцевиной ей служит перо очень древнего ворона. И она совершенно точно тебе подойдет, уж поверь мне, как артефактору. Береги ее, и помни, что палочка учится волшебству вместе с тобой. Постарайся научить ее правильным вещам, и она станет твоей верной спутницей, частью тебя. И никогда не забывай, что магия – это, прежде всего, чудо, а уже потом наука.
Гарри Поттер.»
***
Один стоял на вершине смотровой башни дворца и созерцал великолепие Асгарда в закатном сиянии. Мрачные думы одолевали его, тяжелили сердце.
Фригг. Его прекрасная, теплая Фригг враз постарела, да не лицом – сердцем. Не разговаривает с ним больше необходимого, только смотрит горящим волчьим взглядом. Один старается теперь ей не перечить, в надежде, что время излечит душевные раны, нанесенные смертью Локи, и она вновь станет прежней – его светом.
Сын Лафея оправдал самые худшие ожидания Одина – стал таким же кровожадным и властолюбивым, как и его отец – Лафей. Когда Всеотец забрал из храма невинного младенца-етуна с вырезанными по телу ритуальными шрамами, лежавшего рядом с Каскетом, подпитывающегося его силой, то сразу понял, что перед ним наследник Лафея, будущий правитель Ётунхейма, хоть и явный полукровка, что удивительно, ведь смески обычно не выживали. Хотя да, до Одина доходили слухи о любви между Лафеем и пленной асиньей. Всеотец оставил ребенку жизнь, забрал в Асгард вместе с Каскетом, мечтая, что однажды маленький Локи займет трон Ётунхейма не с унаследованной ненавистью, а с воспитанной сыновей любовью к нему. Вот только одного не учел – сам он полюбить и принять чужого ребенка так и не смог. Пока тот был младенцем, все казалось не так плохо, но чем старше Локи становился, тем сильнее в нем угадывались черты Лафея, и это наполняло сердце царя Асгарда малодушным постыдным страхом и, впоследствии, бессильной злостью. Он никогда, ни словом, ни делом не позволял себе выплеснуть их на ребенка, но тот всегда тонко чувствовал настроения окружающих.
Теперь же Локи мертв, он унес с собой к Хель и Ётунхейм, и доброту Фригг. И все это – вина Одина. С самого начала он знал, что уносить из Ётунхейма Каскет – средоточие жизни планеты – не имеет права. Но и поступить по-другому не мог. Когда Лафей повел своих воинов захватывать Мидгард, Один мог не вмешиваться и позволить им сделать это. В конце концов, у етунов действительно не было выхода. Их мир медленно умирал от старости, а они, как представители одного из первых народов, появившихся в Иггдрасиле, наряду с альвами и муспеллами, напрямую зависели от жизни своей планеты, являлись ее продолжением. Лафей же решил унести искру сути своего мира и подарить ей новое тело – Мидгард. Это дало бы ему слишком большие силы, лишь поэтому Один вмешался. На мидгардцев – бабочек-однодневок, ему, по большому счету, было все равно. Когда он забирал Каскет и маленького наследника – он знал, что творит непотребство. Сколько младенцев-етунов умерло, лишившись поддержки их реликвии, и ни одного больше не появилось на свет. Всеотец знал, что однажды должен вернуть реликвию на место, чтобы не допустить вымирания целого мира, но оттягивал этот момент, как мог. У Лафея не должно было остаться иного выбора, кроме как принять обратно и посадить на престол единственного украденного наследника, выращенного в семье врага. А своему приемному сыну можно было бы и Каскет поручить, не опасаясь новой войны. Увы, все сложилось не так, как он рассчитывал.
Теперь же и его собственный сын не желает слушать Одина ни как родителя, ни как царя. Подумать только, Тор посмел обнажить против него оружие, и был тверд в своем решении до последнего защищать этого живучего мидгардца, а если потребуется, то и последовать за ним. Назревающую ссору пресекла Фригг единственной фразой:
– Ты не посмеешь.
Она смотрела на него колючим взглядом, и говорила тихо, но в ее голосе было столько готовности стоять до конца, что Один отступил. Конечно, он не посмеет. Не посмеет снова причинять ей боль, как причинил уже. Теперь же он вынужден терпеть в своем дворце мидгардского мальчишку-чародея, зная, что Тор делит с ним ложе, или собирается это сделать. И, принимая во внимание характер собственного сына, эта связь затянется на века, а то и вовсе у будущего царя Асгарда не будет ни жены, ни детей.
Один еще раз посмотрел в темнеющее небо и, шумно вздохнув, медленной тяжелой поступью направился в свой чертог.
***
Луна лежала на траве в саду у собственного дома и безразлично смотрела в вечернее небо. Последние месяцы она жила по инерции, бездумно, не интересуясь окружающим. Когда от Гарри она узнала о смерти Локи, то лишь чудом сумела удержать лицо, не подать вида, что эта новость так много для нее значит. Луна искренне порадовалась за друга, окончательно перебравшегося в Асгард, но обещавшего часто навещать родную Землю, но, когда он ушел, женщина дала волю чувствам. После спонтанного выброса магии в доме не осталось ни единого целого стекла, но Луна ничего не замечала, только оплакивала, сидя прямо на полу, свою несложившуюся любовь. Позже она, конечно, успокоилась, даже нашла в себе силы прибраться. На людях ее горе успешно скрывала маска мечтательной отстраненности, на работе она взяла отпуск.
Луну одолевала усталость, но идти в дом не хотелось, она давно уже не могла нормально спать, просыпалась в холодном поту от самых обычных кошмаров. Теперь же дремота смежила ее веки, женщина сама не заметила, как заснула. Образы очередного видения наполнили ее сознание, показывая самые далекие реальности. Луна резко распахнула глаза, вырываясь из сна-видения. Сердце лихорадочно стучало, дыхание перехватило, мир вокруг расплывался от выступивших на глазах слез облегчения, дрожащие губы беззвучно выдохнули:
– Жив…
