Текст книги "Времена осени"

Автор книги: Ян Утесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

3.

Первая половина дня прошла похоже на вчерашний день. Я продолжил осматривать город в более спокойном темпе, следуя «куда глаза глядят». Что-то особенное было в каждом из узких переулков старого города, и повороты манили то, казалось бы, знакомым скатом заржавевшей крыши, то замеченным боковым зрением граффити в следующей подворотне.

После полудня я зашел в кафе. Оно стояло на углу двух улиц, по одной из которых я шел в свой отель в первый день. Из окна я увидел, что в этом кафе в центре зала был уединенный столик с двумя круглыми сиденьями-подушками, отгороженный по бокам зелеными перегородками от пола до потолка. На них же можно было облокотиться вместо спинки. Я подумал, что, если сяду здесь, никому в голову не придет ко мне подсесть.

У кассы стояло пять посетителей, кафе пользовалось успехом. Дождавшись своей очереди, я попросил капучино, и стал ожидать заказ. Я не ошибся с выбором – большинство людей передо мной и за мной брали капучино. Дождавшись своего, я взял его и занял подмеченный центровой «закрытый» стол.

– Вы взяли мой капучино, – взволновано обратилась ко мне по-русски одна из посетительниц азиатской внешности лет двадцати семи-восьми. Тушь под ее карими глазами с большими ресницами потекла, длиннополый светлый плащ скрывал рваные джинсы и помятый свитер. Меня будто слегка ударило током, когда я понял, что свитер у нее был такой же, как у девушки из аэропорта, с надписью “WASTE OF TIME”, но это была не она. За спиной у девушки виднелся небольшой кожаный рюкзак.

– Здесь многие заказывают капучино, вы уверены? – спросил я.

– Да. Я полностью уверена, это мой кофе! – решительным и немного надломленном голосом ответила она.

Тут бариста, заметивший наш разговор, подошел к ней и вручил ее напиток. Она с недоумением приняла его и без лишних слов села с другой стороны занятого мною столика. Ее вид создавал впечатление «немного не в себе», но я не мог до конца понять, произошло ли с ней что-то или это просто был ее стиль. Она поджала губы и закинула одну ногу на другую. Я бы не назвал ее красивой, но от нее было сложно оторвать глаз, столько загадок таилось во всем, что с ней было связано. Тонкий запах хороших духов и ее одежда исключали вариант городской сумасшедшей. Не была она похожа и на кокеток, знакомящихся с молодыми людьми в кафе.

– Я прошу прощения, – наконец выговорила она, не глядя на меня. – Как Вас зовут?

– Ян, – ответил я. – А Вас?

Она посмотрела на меня и криво усмехнулась. Обвела глазами зал кафе и ответила:

– Инь. Меня зовут Инь. И можно на «ты», кстати.

Конечно, это была шутка и игра. Но я был не против присоединиться к игре.

– Хорошо, Инь, – сказал я. – Как твои дела?

– Плохо, – выговорила она и сделала глоток капучино.

– А что так?

– Ян, а чем ты занимаешься? – неожиданно поинтересовалась она, переводя взгляд на мои глаза. – Какая у тебя профессия?

– Я… я работаю в издательстве. Точнее работал.

– О! То есть ты писатель?

– Нет, я работаю в издательстве. Это другое.

– Нет, Ян, ты писатель, – вынесла приговор она. – Иначе ты бы туда не пошел. Ты писатель, или в тебе живет писатель, которого ты забил в угол и заставил заткнуться.

Я немного опешил и не спешил пить кофе, который я всегда стараюсь сразу прикончить, пока он не остыл. Инь продолжила удивлять:

– Знаешь, Ян, давай так. Ты не сильно куда-то спешишь?

– Ну как сказать…

– Вот и отлично. Я попрошу тебя об одном одолжении. Это будет и тебе полезно, и мне. У меня с собой есть блокнот и карандаш. Чистый блокнот. – Она достала из рюкзака и положила на стол блокнот с серой обложкой и карандаш. – Ян, ты писатель, и я попрошу тебя написать мою биографию.

Я посмотрел на блокнот и перевел на нее долгий вопросительный взгляд.

– Я заплачу деньги, – решительно заявила она. И добавила: – Если нужно.

Ладно, подумал я, если решился играть в эту игру, надо идти до конца. Все равно я не знал, куда еще идти сегодня, и у меня было сейчас много свободного времени.

– Хорошо, – медленно ответил я. – Мне нужны деньги, я только что остался без работы.

– Вот и отлично! Тогда бери и записывай, – и она пододвинула мне блокнот с карандашом. Ее глаза засверкали, и она начала еле-заметно качаться на сиденье. Я открыл блокнот и приготовился записывать.

– Ох, с чего бы начать? Обычно начинают с детства, но ведь это необязательно?

– Нет. Можете – точнее, можешь – начинать, откуда считаешь нужным. Можно с недавних событий, они обычно свежи в памяти.

– Не знаю, стоит ли с недавних. Они у меня не очень приятные. Впрочем да, давай с недавних, – решила она и сделала еще один глоток остывшего кофе. – В общем, недавно умер мой муж. Вернее, не так, не так. Ой. Короче, я буду не по порядку, хорошо?

– Да, как скажешь.

– Я, знаешь, никогда не любила своего мужа. Сейчас это странно говорить. Он у меня был прекрасный человек, очень добрый и любил меня. Но я никогда не могла испытать что-то сильное к нему. Мы прожили вместе три года. А познакомились, кстати тоже в кафе. Вернее, ну, мы познакомились в кафе. Он был у меня богатый такой. Знаешь, он работал в крутой фирме. Я никогда не могла до конца понять, чем он там занимался. У них офис на Белой Площади. Ян, ты, кстати, из Москвы же, да?

– Да. Если офис там, то, наверное, он был юристом, аудитором или консультантом?

– Да. Кажется, консалтинг, да. И мы там познакомились в кафе на этой площади, он спускался туда на обед, а я там часто сидела. И он пригласил меня на ужин, ну и знаешь, как бывает. Он очень в меня влюбился. И меня не это затянуло, его обращение со мной как с леди, знаешь, дорогие рестораны, его друзья и знакомые, очень образованные, интересные, мне все это было раньше не знакомо. Но я никогда к нему ничего не испытывала сильного. Но мы стали жить вместе, и он предложил мне выйти за него. Я не хотела, но меня заинтриговала вся эта свадебная суета, приготовления, приглашение, торжество. Сейчас я понимаю, как это глупо. Как все это глупо. Но тогда я повелась на это. Я не знаю, зачем я так обманула и себя, и его. Когда мы с ним спали, я ничего даже знаешь, не чувствовала особенного. Ничего. Я была с другими мужчинами, и я знаю, о чем говорю, да. Но это не важно. Не пиши это, Ян, пожалуйста. Зачеркни!

Инь настаивала, чтобы я зачеркнул что-нибудь в блокноте, даже не зная, что я записывал, а что нет. Я сделал между строк уверенную черту, и только после этого она продолжила.

– Мы жили с ним, знаешь, так. Он очень много работал, и я его редко на самом деле видела, даже на выходных. Наверное, в этом и был секрет нашего семейного счастья, – она усмехнулась, сделала еще глоток и продолжила. – Он был на работе или не знаю где, а я сидела дома или шаталась по городу, делала покупки, какие хочу. Он часто пропадал с друзьями, у него было два-три хороших друга с работы. Покупать одежду мне скоро надоело. Я заказала виниловый проигрыватель, и стала покупать пластинки моих любимых групп. Но это, знаешь, тоже надоело. Я тебе потом еще расскажу про эти времена моего брака, но потом. И недавно, в общем, месяц назад, мы пошли с мужем в ресторан. Очень дорогой ресторан, очень пафосный. У нас приняли заказ, я выбрала семгу под клюквенным соусом. Все очень хорошо шло, он был такой веселый – он, кстати, редко был веселым после того, как мы поженились. Наверное, он понимал, что я не люблю его. И у него было слишком много работы, чтобы успевать жить. Он весь был в работе. Мне так казалось. Люди вообще слишком серьезно относятся к работе, тебе не кажется? Подумаешь, ты ходишь куда-то пять дней из семи с девяти до шести и получаешь за это деньги. Разве это повод переставать жить? Чувствовать, творить, узнавать новое?… И вот, мы сидим в ресторане, почти одни, – Инь стала говорить тише. – Пьем сухое белое вино. И он пошел в туалет, я жду его. Но он не возвращается. Пять минут, десять. Я начала беспокоиться. Встала и пошла в туалет. Там у них были мужские и женские без разделения, в одном помещении. В очень большом помещении, я думаю, они сделали отдельную наценку в меню за то, что у них большое помещение туалета. В общем, я захожу, поворачиваю там за угол, а он там лежит на полу и не двигается. И никого вокруг. И что меня поразило, никто не обратил внимание. Ну не могло быть так, что никто не увидел его за эти десять минут. Мне кажется, эти люди в таких ресторанах, им просто столько платят за то, чтобы они не задавали лишних вопросов, не совали нос в чужие дела и были неестественно вежливыми. Это бред. Я запаниковала, конечно, вызвала менеджера, мой муж почти не дышал. За ним приехала скорая, и его повезли в больницу. Мне сказали, что это сердце, и они попытаются что-то сделать, но надежды почти нет. И через два часа его не стало.

Я перестал записывать и перевел на нее серьезный взгляд. Она смотрела перед собой на стол грустными не моргающими глазами, но не плакала. Люди вокруг вообще не обращали на нас никакого внимания, приходили, сидели, говорили, уходили. А в этом странном огражденном с двух сторон пространстве посреди кофейни время, казалось, остановилось, и пошло раскручиваться спиралями назад.

Либо она гениальная актриса, либо совершенно сумасшедшая. «… либо она говорит правду», – застряло в моих мыслях, но даже про себя я не решился признаться в последнем. До этого момента я был уверен, что все, что говорила и делала эта девушка напротив меня – нездоровый бред, прихоть странного настроения и, конечно, история ее жизни – выдумка. У меня было тоже сегодня необычное настроение, и я был готов это слушать и даже записывать – почему бы и нет? Моя жизнь последние годы была похоже на быстро несущийся черно-белый фильм, дни которого можно было объединять в большие пачки и без страха кидать в мусор. Необычное приключение в кафе другого города с незнакомой девушкой было очень кстати. Но после ее рассказа о смерти мужа мне стало не по себе. Это переходило грань шутки. У меня не вязалось, как человек, пусть и не вполне здоровый, будет в подробностях придумывать и рассказывать историю смерти своего супруга.

– Ты, наверное, не веришь, да? – печально спросила Инь.

– Да нет, почему, – собрался с мыслями я. – Я очень соболезную, мне жаль. Вы – то есть, ты – ты специально не называешь в своей истории имен? Биографии пишутся по-разному, но, если в книге нет имен героев, она теряет достоверность.

– Я могу назвать имена, мне все равно, – равнодушно отозвалась Инь. – Моего мужа звали Боря, Борис Невзоров. Его сестру – Лейла. Мать и отца – Евгения и Алексей. Его друзей с работы – Иван Маркин, Владимир Тортоев, Алексей Давтян…

Тут меня уже второй раз снова будто стукнуло током, но на этот раз сильнее.

– Алексей Давтян? – переспросил я.

– Да, я видела его несколько раз. Очень веселый и умный армянин такой, – безучастно поведала Инь, будто это было наиболее скучное место ее биографии. Я перестал писать и перевел на нее круглые глаза.

Какого… черта… происходит?

– У него была родинка на правой щеке, и он картавит? – быстро спросил я.

Инь задумалась ненадолго и, приподнимая брови, утвердительно закивала головой.

– Правда? – вырвалось у меня.

– Да, так и есть. У него вообще много родинок на лице, очень большая на шее.

Кажется, мы говорили об одном человеке, том самом, который еще недавно поздравлял меня с днем рождения. Как советовали в учебниках по осознанным сновидениям, чтобы убедиться, что это не сон, я ущипнул сначала свою руку, потом предмет передо мной – это был стол. Ничто не исчезло, все казалось происходящим здесь и сейчас. Но в принципе это могло быть совпадение.

Факт того, что в ее истории появился человек, которого мы, кажется, оба знали, не произвел на Инь такого же сильного впечатления. Она только слегка повела бровями, отпила еще кофе и кивнула.

– Вот видишь, ты тоже его знаешь, Ян, – только и сказала она. – Так вот, где мы остановились?… А, да, смерть моего мужа. Медики сказали, что там были замешаны наркотики. Я никогда бы не подумала, но они по своим анализам установили, что он употреблял кокаин. Я никогда не видела. Но, как я уже говорила, я вообще мало его видела. Теперь понимаю, что у него была своя параллельная жизнь, о которой я даже не догадывалась. Он не чувствовал себя со мной счастливым, и искал счастье где-то еще. Я узнала потом еще некоторые вещи, но я не буду рассказывать. Сейчас точно. Это в данный момент ни к чему, – Инь поджала губы и обвела их языком. – В момент, когда я побежала за ним к туалету в ресторане – мне действительно стало за него страшно, я никогда такого не испытывала к нему. И весь этот вечер с больницей и его смертью меня очень трясло, я была вне себя, я сходила с ума. Но потом, знаешь, меня как отпустило, причем очень конкретно. Я как выдохнула, и, хотя понимаю, что это морально ужасно, но ко мне пришло большое облегчение после того, как он умер. Было много возни с документами, с оформлением бумажек, но в итоге я получила приличную сумму денег. В деньгах я нуждалась, но это было не самым важным… Его родственники всегда меня не любили. Они как бы платили мне той же монетой. Знаешь, это такая история… я не очень много их видела вообще, до свадьбы я была на трех-четырех обедах с его семьей, они всегда мне улыбались и были такие добрые, и мне показалось, очень благородные и воспитанные люди. И на нашей свадьбе они очень радовались за нас, обнимали, дарили подарки, кричали «горько!», знаешь. Потом, когда муж умер, я разбирала его вещи и наткнулась на дневники. Я не буду сейчас все рассказывать, но что касается его родителей – они закатывали скандалы ему, они делали все, чтобы он не женился на мне. Они видели меня насквозь и знали, что он не будет счастлив со мной. Он, как я прочитала в дневниках, спорил с ними, защищал меня, пытался их переубедить. Это была его невидимая война, о которой он мне ничего не рассказывал, о которой я ничего не знала. Я стала его очень уважать за это, хоть и посмертно. Так вот, родители после смерти Бори про себя решили, что это все из-за меня. Они винили во всем меня, и когда мы два раза встречались после его смерти они уже не скрывали своей ненависти ко мне. Они хотели оставить меня без гроша после всего этого, но у Бори было завещание уже готово, где он все прописал, и мне полагалась большая сумма. Я не знаю, зачем он сделал это завещание, как это пришло ему в голову – я не хочу верить, что случай в ресторане был самоубийством, я была с ним за десять минут до этого, он был в прекрасном расположении духа. Но Боря был такой правильный во всяких формальностях, знаешь, он закончил школу с медалью, институт с красным дипломом, я не знаю, зачем я это говорю… Но, в общем, у него было готово завещание, и оно было профессионально сделано, заверено – он же все-таки был консультантом-юристом. Он сделал его так, что его родители не смогли оставить меня без причитавшегося мне согласно этому документу. Но на встречах с ними мне было невыносимо больно. Никто еще так не оскорблял меня…

Инь впервые за последний час замолчала более, чем на три минуты и откинулась в кресле, погрузившись в себя. Все это время я записывал, даже не стараясь осмысливать все то, что записывал – так было проще. Я не хотел вдумываться в то, что она говорила. Мне было проще считать это выдумкой, хотя Алекс не мог выйти у меня из головы.

Внезапно она вернулась из своей задумчивости и спросила:

– Ян, ты устал? Может, прогуляемся? Тут душно, а на улице так хорошо! – это было сказано так просто и без надрывов в голосе. Сказано, будто мы знакомы уже сто лет.

– Давай, – согласился я, и мы вышли из кафе.

4.

– Прости, я как-то вывалила на тебя весь этот мусор своих историй, – сказала Инь и достала пачку сигарет. Мы шли вдоль набережной и любовались силуэтами церквей и черепичных крыш на противоположном берегу. – Ты куришь?

– Нет, – неуверенно отозвался я.

– Я тоже бросала, но потом снова закурила. Причем самое большое удовольствие именно в том, чтобы снова начать курить после того, что оказалось попыткой бросить.

Приятный теплый ветер доносил до нас запахи жареных сосисок и прощальные песни еще зеленых листьев. Инь остановилась и подняла опавший лист с дороги.

– А вот и первые жертвы, – констатировала она. – Его век закончился. Если, конечно, рассматривать появление, рост и падение этого листа как жизнь. Люди любят делить что-то на составные части: рождение, рост, старение, смерть… Никто много не говорит о жизни листьев. Совсем никто не говорит о жизни воды, которую наливают в чайник и ее смерти при превращении в пар. Это просто изменения. Я иногда не вижу в своем существовании сильного отличия от кипения воды. Или замерзания воды. А ты?

– Я вижу.

– Правда?

– Да…

– Может ты и прав, – загадочно сказала Инь, не дав мне договорить. – А про себя даже и не знаю. Вот мы решили с тобой писать биографию. Мне сейчас 29 лет, но я уже вижу всю свою жизнь на годы вперед и вижу ее конец. У всех людей одно и то же. Рождение, родители, детство. Дальше школа – средняя, высшая, или просто школа жизни – тут уже как кому повезет. Работа. Семья или одиночество. Попытки убежать от одиночества и заполнить свои дни каким-то смыслом. Где ты его найдешь? Где хочешь. Иногда побеги от одной семьи к другой, от друзей к семье, от семьи на работу, от работы к друзьям. Цикл. Эй, не найдется ли у вас немного смысла для моей жизни? Я очень хороший клиент, я кредитоспособна, я жизнерадостна и готова тратить время креативно. Кино, литература, живопись, бисероплетение, кулинария, спорт, отмывание денег, путешествия, коллекционирование монет, мужчин, кредитов – любые соревнования в способности накопить наибольшее количество ненужных вещей перед смертью приветствуются. И вот ты заболеваешь. Твоим близким ты становишься балластом. Ты уже плохо соображаешь и даже поесть самостоятельно не можешь. Ты начинаешь мочиться в штаны. Ты снова ребенок. Но только уже дряхлый, окостеневший и заплесневевший изнутри и снаружи. Таких больше не тискают, не целуют во все места, не покупают им новые игрушки. Таких кладут в больницу, сжигают и закапывают. Привет. Цикл.

– Это все конечно понятно, но ведь ты можешь прожить свою жизнь, как хочешь, разве это не прекрасно?

– Я, знаешь, не уверена, что все прямо как ты говоришь «как хочешь». Выбор есть очень редко, и, чаще всего, в эти моменты у нас в голове бурлит черт-и-что, и мы выбираем не то. Выбираем, как нам проще, как выбирают все вокруг, что приносит иллюзорное счастье сейчас и боль впоследствии.

Я и не заметил, как наступили сумерки. Теплый ветер обдувал звуками сгущающегося вечера. Мимо прошли две хорошо одетые пожилые женщины, окинув меня осторожным взглядом. Снова послышались звуки сирен где-то неподалеку.

Инь не было рядом. Я не заметил ее исчезновение. Оглядевшись, я не нашел ее нигде вокруг. Я медленно стал перебирать в голове все ее реплики, вспоминать маршрут нашей прогулки после кафе. Во время этой прогулки я почти не смотрел на Инь…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Времена осени"