Текст книги "Его серая кружевная стая (СИ)"

Автор книги: WinterBell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Перрон почти опустел, и последний вагон поезда давно скрылся за поворотом, когда Скабиор сказал себе, что нет толку дольше отрицать очевидное. Он развернулся и поплелся к Грейнджер и Уизли. Их физиономии явно служили зеркальным отражением его собственного уныния.

Скабиор подошел к ним, вздохнул и, не вынимая рук из карманов, обратил страдальческий взгляд на Грейнджер.

– Как я понимаю, кузина Мими?

К середине пути машина была раскалена не столько от солнца, пригревавшего сверху, сколько от страстей, кипевших внутри. Особенно усердствовал Рон.

– Я вообще надеялся, что его пришибли у Хогвартса! – бушевал он.

– Рон… – Кажется, Гермиона, поначалу шипевшая на пару с женихом, переходила на отдельный фронт.

– Да у меня ребер было поломано больше, чем у тебя извилин в мозгу! – разозлился Скабиор.

Рон открыл рот, чтобы что-то ответить, но Гермиона яростно стукнула кулаком по спинке сиденья.

– Хватит! Рон, это мой брат, в конце концов!

Рон с шумом втянул в себя воздух и умолк. Машина затормозила у поворота на улицу, где жила Дульсибелла.

– Значит, так, – сказал Скабиор. – Сейчас все заткнулись. К тетушке явимся, мило улыбаясь. Поняли?

– Ты о ней так заботишься? – хмуро спросил Рон. – Можно узнать, с каких пор?

Скабиор стиснул зубы и некоторое время молчал, чтобы не выдать вслух всего, что вертелось на языке.

– Если тебе плевать на мою тетушку, будь любезен считаться с тетушкой Гермионы, – сказал он наконец. – Мы раньше знакомы не были, ясно?

– И друг другу не грубим, – подхватила Гермиона. – Тебе, надеюсь, это тоже ясно?

– Конечно… Мими.

– Умница, Эви. Тогда поехали.

Вся троица пригладила иголки, только вылезая из машины во дворе дома. Тетя Дульсибелла встречала их у крыльца, радостно сжимая сухонькие пальцы. Скабиор, направляясь к гаражу, чтобы открыть ворота, подошел к ней.

– Рональд, – шепнул он ей на ухо, и Дульсибелла с благодарностью подмигнула ему в ответ.

Из гаража выходить не хотелось. Здесь царили привычные для оборотня прохлада и полумрак, и Скабиор сказал себе, что, оказывается, какие-то представления о домашнем уюте у него были, пусть даже они очень резко отличались от общепринятых. Здесь не водилось сверкающих тарелок и мягких подушек, зато ничто не мешало усесться на перевернутый ящик, вытянуть ноги во всю длину и запрокинуть голову к потолку, давая слабой дрожи, предшественнице волчьего воя, пощекотать пересохшее горло.

– Эв? – Голос был тихий, будто кто-то тихонько скребся в дверь.

“Эв”. Наверное, лучший выход из положения. В последний раз его так называл Грейбек, когда решил, что Скабиора насмерть зашибли скамейкой в драке. Стоило, однако, открыть глаза, как встревоженное “Эв” сменилось яростным “мать твою, хрен ты разлегся?”.

Скабиор оглянулся. Гермиона переступила порог гаража.

– Ты в порядке? – спросила она.

Она еще о нем беспокоилась?

– Вполне, – сказал Скабиор. – А ты?

– Тоже вполне.

Без кипящего от гнева Рона стало гораздо спокойнее. Гермиона подошла ближе, отодвинула от стены второй ящик и села рядом.

– Все это, конечно, очень внезапно, – сказала она.

– Не говори, – фыркнул Скабиор.

– Я вообще не знала, что у меня есть родня среди магов. Твоя мать…

– Она не была магом, – сказал Скабиор. – Просто отцу понравилась обычная маггловская девушка. Я полукровка.

– Тогда понятно, почему все это было неизвестно, – вздохнула Гермиона. Она секунду помолчала, а потом продолжила: – Не держи зла на Рона. Он так сорвался, потому что… Видишь, я в ходе войны нашла брата, а он потерял.

– Ясно, – сказал Скабиор. – Которого?

– Фред. Один из близнецов.

– Тот, которому принадлежал такой занятный магазин? – вспомнил Скабиор. – Жаль. Я слышал, толковый был парень.

Гермиона кивнула. Некоторое время они молчали. Когда не высказано очень многое, слова напоминают огромный клубок, где кончик нитки затолкан в глубину.

– Пойдем, а? – сказала наконец Гермиона. – Тетя удивится, куда мы делись.

Они поднялись с ящиков, отряхнули с себя пыль и направились в дом, где на кухне призывно свистел чайник.

Как и предвидел Скабиор, открытки нашла Гермиона. Она принесла их, спустившись на кухню к вечернему чаю, и тетушка Дульсибелла подпрыгнула от радости.

– Это же твои рождественские открытки, Эви!

Скабиор чуть не поперхнулся. “Эви” в комплекте с рождественскими открытками, да еще при этих двоих. Это он дал маху, надо было спрятать получше.

– И как я их туда положила? – удивлялась тетушка, убирая стопку разноцветных карточек в ящик комода.

Рон вытаращил глаза, но ничего не сказал. Гермиона сохраняла полную невозмутимость. Про открытки она спросила позже, когда Скабиор, не зная, куда сбежать из дома, напросился полить из шланга цветы на клумбе. Там его кузина и настигла.

– А откуда взялись открытки? – спросила она.

– В министерстве сделали. Чтобы тетушка думала, будто мы все время поддерживали контакт.

– Ясно. А твоя родня среди магов? Они кто?

– Кучка напыщенных чистокровок, пришедших в ярость из-за выбора отца. Я их никогда и не видел.

– Напыщенных чистокровок, говоришь?

Скабиор и Гермиона обернулись, вздрогнув от неожиданности. Рон стоял в паре шагов от них, меряя будущего родственника хмурым взглядом.

– Что ж тогда бегал по приказу этих чистокровок по лесам, гоняясь за магглорожденными?

Гермиона вздохнула.

– Извини, конечно, но мне как-то без разницы, за кем бегать, чтобы пожрать, – ответил Скабиор. И продолжал, распаляясь при виде презрительной улыбки Рона: – Не так много возможностей нам оставили чистоплюи вроде тебя.

– Ты мне жаловаться вздумал?

Скабиор развернулся к нему, но Гермиона тут же встала между ними.

– Хватит припоминать! Все кончилось.

– Для вас кончилось, а в байки про то, что министерство что-то сделает для оборотней, я не верю, – огрызнулся Скабиор.

– А байкам Волдеморта поверил?

– ХВАТИТ!

Рон раздраженно отмахнулся и, отвернувшись, наступил на декоративный заборчик у клумбы.

– Тьфу ты!

– Репаро, – буркнула Гермиона, еле заметно качнув палочкой, спрятанной под курткой.

Заборчик встал на прежнее место. Пострадавшая штакетина снова оказалась целой.

– Эв, меры будут приняты, точно, – сказала Гермиона. – Прежнее отношение к оборотням было одно из важнейших ошибок, это уже официально признали. Просто нужна толковая организация.

Скабиор пожал плечами.

– Поглядим. Мне без разницы, если честно. Я и так справляться привык.

– Эвандер!

В голосе, разнесшемся над сумеречным садом, звучало столько страдания, что все трое подскочили от неожиданности. От калитки по гравиевой дорожке мчался Нед Джонсон, и его лицо искажала гримаса отчаяния.

– Нед? – изумился Скабиор. – А что…

– Спятил ты, что ли?

Джонсон подбежал к нему, схватил за рукав и потащил в сторону.

– Простите, важный разговор, – бросил он Рону и Гермионе и вдруг замер и уставился на них с открытым ртом. – Мисс Грейнджер? Мистер Уизли?

– Ты еще не знаком с моей кузиной, Нед? Познакомься, это моя маленькая сестричка, – сказал Скабиор, аккуратно высвобождая руку. – А это ее жених… Арнольд, или как там его. А это Нед, приятное исключение в мире аврората.

– Кузина?! – Нед переводил взгляд с него на Гермиону и обратно. – Но… Вы о чем тут?

– Вы не проверили родственные связи? – спросила Гермиона.

– Чьи? Скабиора? – Нед все еще был растерян, но уже начинал догадываться, что произошло. – Почему же, проверили… Только самые близкие. Вы что, и правда…

– Да, только ради Мерлина, не спрашивай, кто именно кому кем приходится, – сказал Скабиор. – Я до сих пор еще не выяснил, кто такие Шарлотта и Дэви.

– Заклинание, – вырвалось у Неда. – Кто из вас применил репаро?

– Я применила, – ответила Гермиона. – Но магглы не видели.

– Уфф. – Нед с шумом выдохнул. – Поступил сигнал, что здесь использовали магию. Я уж думал – Эвандер все-таки решил попасть в Азкабан.

Никто не успел ответить. На крыльце вспыхнула лампочка и в пятне света появилась худенькая фигурка в сиреневой кофте.

– О, вы коллега Эви! – Тетя Дульсибелла замахала рукой. – Но ведь теперь вы не торопитесь и выпьете с нами чаю?

На следующий день Скабиор проснулся с первыми лучами. Раннее пробуждение не оставило вялой сонливости – наоборот. В крови закипал голод. Хотелось движения, хотелось дать выход нарастающей силе. И солнце здесь было совсем ни при чем.

Скабиор вытащил из сумки тренировочный костюм, засунутый туда Недом. Это сейчас подходило больше всего. Затем бесшумно выбрался из дома, вышел на дорогу и побежал.

Это не был размеренный спортивный бег, каким борцы за здоровую жизнь занимаются с ответственным, сосредоточенным видом. Это была яростная гонка за летящим впереди горизонтом, с перемахиванием через живые изгороди и через колодцы, с нырянием под низко нависшие ветви деревьев. Это был бег освободившегося зверя. Единственное средство измотать себя до того, как нарастающая лунная сила сделается неконтролируемой.

Деревня и окружавшее ее поле быстро остались позади, и Скабиор вбежал в лес. Из-за солнечных пятен на сосновых стволах и редких крон здесь было светлее, чем обычно в чаще. Скабиор свернул с тропинки и побежал по густому хвойному ковру; под ногами потрескивали шишки.

И все было бы хорошо, только это оказался не лес. Просто небольшая полоса деревьев, отделявших поле от озера.

Оно появилось перед Скабиором внезапно, и он остановился. Широкая серебристая гладь сверкала под солнечными лучами. На мгновение к горлу потянулась мохнатая лапа – но тут же отпустила.

Скабиор не видел, как утонул отец, но видел озеро. Точнее, два озера. Первое было накануне. Светлое, подмигивающее голубоватыми бликами, доброе и озорное. На следующий день оно уже было другое и походило на огромный безгубый рот, готовый втянуть в себя не только отца, но и Алкесту, и его самого, и качалку-лошадку, умеющую вставать на дыбы, и вообще все, что вокруг было хорошего и любимого. Он видел его несколько раз в самых неожиданных местах. Например, в заброшенном доме, где Скабиор сдуру заглянул в старый шкаф. Озеро хлынуло на него, разевая бездонную пасть-воронку, и он орал, корчась на полу, пока Грейбек не выволок его из комнаты. Потом Скабиор разузнал, что надо делать, и когда очередное озеро напало на него из выброшенного шкафа на свалке, он развеял его в стайку мыльных пузырей.

Настоящее озеро не нападало. Оно было спокойным, мирным, возможно, даже благожелательным. Но Скабиор все равно сник и повернул обратно.

Из комнаты он выходил только к завтраку и обеду. Тетушка явно посчитала, что Эви стесняется в новой компании и тактично ни о чем не спрашивала, Рон не спрашивал, потому что ему было наплевать, а Гермиона поглядывала на него с тревогой и после обеда все-таки постучалась в дверь.

Скабиор развлекался тем, что читал вчерашнюю маггловскую газету, в которой половину не понимал. Имена политиков и их разборки ничего ему не говорили, но разглядывать снимки с вертолетами и подъемными кранами оказалось занятно. При виде Гермионы он отложил свое чтиво.

– Полнолуние? – без обиняков спросила Гермиона.

Скабиор кивнул.

– Да, завтра.

– Тебе плохо?

Скабиор удивленно посмотрел на нее.

– Нет, с чего ты взяла?

Гермиона села рядом с ним на кровать.

– Профессор Люпин хуже чувствовал себя перед наступлением полнолуния. И я читала…

– Люпин был нытиком, который так и не принял себя самого, – перебил Скабиор. – А то, что ты читала в книгах…

– Не говори так о Люпине, – в свою очередь перебила Гермиона, и в голосе у нее прозвучала злость. – Хотя бы мертвых уважай.

– Прости. Но главного это не отменяет. Он болел потому что считал волчью сущность проклятием. И книги об оборотнях писали люди, которые думали точно так же.

– Ты хочешь сказать… – Гермиона внимательно вглядывалась в его лицо. – …что хорошо себя чувствуешь?

– Именно, – кивнул Скабиор. – У меня сейчас прилив сил. Просто в такое время мне нужно держаться подальше от всего, что может разозлить. Например, от Рона.

Гермиона прыснула.

– Понятно. А я-то хотела позвать тебя с нами в паб.

– Не лучшая идея, – честно сказал Скабиор. – Мне сейчас спиртное даже лучше не нюхать.

– Хорошо, что ты это сказал, – хмыкнула Гермиона. – Отличный повод не дать Рону ничего выпить.

И она вышла из комнаты, оставив Скабиора в заметно улучшившемся настроении.

Тревогу забила тетушка Дульсибелла. После ухода Гермионы и Рона прошла пара часов, когда Скабиор услышал телефонный звонок. Телефон пару раз при нем уже трезвонил, и он больше не подскакивал при этом пронзительном требовательном дребезжании, но в этот раз возникло смутное предчувствие чего-то неладного. Интуиция у оборотней – такое же необходимое для выживания чувство, как обоняние или зрение, и ей следовало доверять.

Через минуту после звонка тетушка стучалась к племяннику в дверь.

– Эви, – жалобно произнесла она. – Мне звонила миссис Торнвуд из паба. Ей очень неспокойно из-за каких-то ребят, которые обращают слишком много внимания на Мими…

Ощущение, пробежавшее по телу Скабиора, неприятно напомнило случай с перегоревшей лампочкой.

– Она, конечно, в первую очередь позвонила в полицейский участок, – продолжала тетушка Дульсибелла, зябко кутаясь в кофту. – Но там только посмеялись и сказали, что не могут приезжать каждый раз, когда молодым людям нравятся девушки. Эви, мне очень неспокойно. Она, конечно, с Рональдом, но…

Она умолкла, когда Скабиор, протиснувшись мимо нее, побежал вниз по лестнице.

– Где паб? – крикнул он через плечо.

– Как выйдешь на дорогу – направо, и через два перекрестка сразу увидишь… Эви, осторожнее, дорогой!..

За Скабиором захлопнулась дверь.

Местному полицейскому участку пора было на пенсию или на курсы по ловле мышей. Скабиор пробежал мимо целого табуна мотоциклов, припаркованных возле жизнерадостно освещенного паба, мимо кучки взволнованно переговаривающихся людей, нетерпеливо смотревших на дорогу, и распахнул дверь. В уши сразу ударила мешанина из ритмично грохочущей музыки, негодующих воплей дамы в белом фартучке и пьяной брани пяти-шести парней в кожаных куртках. Человек средних лет в заляпанной кровью синей рубашке кое-как поднимался с пола, ощупывая разбитую губу. Рон с обритым наголо, лобастым, как бычок, амбалом держали друг друга за грудки. Уизли явно не желал сдаваться, но шансы против такой компании у него были небольшие. Гермиона прижималась к стене, напуганная, конечно, но еще больше рассерженная. Один из парней, обойдя своего приятеля, сцепившегося с Роном, подошел к ней и схватил ее за руку. Скабиор двинулся вперед.

– Пардон муа?

Он вежливо взял непрошенного собеседника Гермионы за плечо и, когда тот обернулся, хрястнул его кулаком в переносицу. Тот отлетел к стене, стукнувшись об нее затылком.

– Э, это что за пидор тут выискался?

На “пидора” Скабиор отзываться не любил, но иногда приходилось. На этот раз в ход пошли ноги, а потом и перевернутый стол. Первый противник, опомнившись от удара, кинулся было своим на выручку и немного не рассчитал разбега. Не то чтобы Скабиор совсем ему не помогал, но в полицейском протоколе окно записали бы на счет того, кто через него пролетел. Один из оставшихся на долю Скабиора двоих парней попятился к дверям, а второй, с глазами, мутными от выпитого пива, все-таки пошел в атаку. Удушающий перегар ударил и в ноздри, и в стремительно налившиеся кровью глаза.

Когда Скабиор снова стал четко различать предметы, на полу, вяло подергивая руками и ногами, валялось четверо парней. В том числе и бритый, с которым обнимался Рон. Сам Рон сидел на полу, мотая головой и хлопая глазами, а над его противником стояла белая, как мел, Гермиона с бутылкой в руках. В разбитое окно влетали свежий вечерний ветерок и паническое мигание полицейского “ведерка”.

Попытки полицейских обвинить в чем-то его самого Скабиор пресек на корню: орал на весь паб, что он не для того платит налоги (ухватил емкую фразу в сериале, который вчера смотрела тетушка), чтобы охранники порядка позволяли каким-то бандитам нападать на его сестру. Дама в фартучке, видимо, та самая бдительная миссис Торнвуд, вопила еще громче и куда пронзительнее и кричала, что подаст жалобу за игнорирование вызова. Гермиона поднимала Рона с пола и требовала, чтобы блюстители немедленно приняли меры, пусть даже задним числом. Из паба Скабиор выходил безусловным королем сегодняшнего вечера.

Рядом с полицейской машиной уже сверкала мигалкой скорая помощь. Народу собралась целая толпа, и вперед протолкалась стайка мальчишек во главе с Джо.

– Эвандер! Это же Эвандер! – Он смотрел на Скабиора такими глазами, будто только что уверовал в существование бога на земле.

Скабиор шел, поддерживая слегка пошатывающегося Рона, но на этот крик обернулся и помахал рукой.

– Привет, Джо.

Теперь остальные мальчишки смотрели на Джо как на наместника этого самого бога.

Наверное, по долгу службы Неду положено было ругаться, но все равно убедительно бы не получилось: Скабиор, спустившись в гостиную, застал его в тот самый миг, когда он с горящими глазами слушал Рона, пытавшегося в лицах изобразить вчерашнюю баталию. Формальности он, все-таки, соблюсти попытался:

– Через окно-то зачем кидать было?

Скабиор развел руками.

– Извини, Нед, в другой раз попрошу, чтобы он прыгал на меня возле двери.

Нед ухмыльнулся и махнул рукой.

– Проехали. Я здесь не за этим. Ты помнишь?..

Еще бы Скабиор не помнил. Он с утра был словно в веселом похмелье. Глаза блестели так, что бедная тетушка Дульсибелла забеспокоилась, не температурит ли внучатый племянник после вчерашних переживаний.

Нед поднялся с дивана.

– Поехали. Нам час туда добираться.

– Что, опять маггловским транспортом? – спросил Скабиор.

– Да, чтобы ты на всякий случай дорогу запомнил. Час дороги, полчаса, чтобы ты там обустроился, полчаса запасных.

– Вы уезжаете?

На пороге гостиной стояла тетушка Дульсибелла. Она печально смотрела то на Скабиора, то на Неда.

– Тетя, я же вам рассказывал про стоматолога… – начал Скабиор.

– Я помню, Эви, но почему ты не обратишься к родителям Мими? Они тоже стоматологи.

Скабиор и Нед, не ожидавшие такой засады, в растерянности переглянулись. Выручила Гермиона.

– Курс уже начат, тетя Дульсибелла, – пояснила она. – Это значит, что его должен продолжать тот же врач, иначе могут возникнуть проблемы.

– Понимаю, – закивала головой тетушка. – То есть, ничего не понимаю, если честно, но доверяю тебе. Ты же росла среди стоматологов.

Она засеменила к Скабиору и остановилась возле него, запрокинув голову.

– Береги себя, Эви, – попросила она. – Все-таки, мне кажется, что тебя лихорадит.

Бетонный куб с литой дверью, стоявший посреди пустыря, казался совсем небольшим и мог легко сойти за какую-нибудь техническую постройку.

– Лестница ведет вниз на три метра, – говорил Нед. – И там еще одна дверь плюс решетка. Между второй дверью и решеткой – душевая и кухня с холодильником. Это когда ты уже оклемаешься. На решетке замок защелкивается снаружи. Зайдешь внутрь, запрешься и снова открыть дверь сможешь сам, но только в человеческом обличье. Окон нет. Звукоизоляция – как в студии звукозаписи.

– Что-что?

– Слышно тебя не будет, – пояснил Нед. – Наверняка ведь выть будешь.

– Буду, – согласился Скабиор, припоминая, как после некоторых превращений саднило горло. Во всяком случае, он надеялся, что саднило именно от воя.

– Ну, тогда, пожалуй, все. А, еще вот.

Нед вытащил из багажника машины пластиковую бутылку.

– Пей. Прямо сейчас нужно выпить.

Скабиор с сомнением вертел бутылку в руках.

– Это то, что я подумал?

– Оно самое, – ухмыльнулся Нед. – Будешь упрямиться – в следующий раз молоко привезу.

– Убедил, – согласился Скабиор, обдумав перспективу.

Он откупорил бутылку и осторожно сделал глоток.

– До дна, – предупредил Нед, внимательно наблюдая за ним.

Волчье зелье оказалось вовсе не такой гадостью, как представлял себе Скабиор. В основном чувствовались травы, и ему это нравилось. Он допил бутылку и протянул ее Джонсону.

– Вот и отлично. Эвандер?

Нед с тревогой посмотрел на Скабиора. Тот стоял, пристально глядя через его плечо.

Нед обернулся и проводил глазами огни от фар, скользившие по дороге в отдалении.

– Что там такое? – спросил он.

– Кто-то останавливался прямо напротив нас, а теперь снова поехал, – пояснил Скабиор.

Нед пожал плечами.

– Мало ли.

– Ну да. Ты сейчас назад в деревню?

– Нет, зачем мне туда, – удивился Нед. – Я же сейчас везу тебя к стоматологу, ты что, забыл? Я в другую сторону, к городу.

– Забыл, – сказал Скабиор.

Слова Неда устраивали его как нельзя больше. Потому что огни фар, остановившись и померцав немного на дороге напротив бункера, повернули и полетели сквозь сгущающуюся темноту в обратную сторону, к деревне.

В холодильнике на самом видном месте стояла бутылка с этикеткой “Молоко”. Скабиор не успел мысленно послать вслед Джонсону много бодрых пожеланий, как заметил возле бутылки записку: “Шутка. Травяной чай”. Скабиор хмыкнул и закрыл холодильник. Такая полезная штука будет особенно хороша не сейчас, а после. Он сбросил одежду, оставив ее валяться прямо на полу, вошел в крайнюю комнату и затворил решетчатую дверь. Щелкнул замок. Скабиор подошел к накрытому шерстяным пледом топчану и вытянулся на нем во весь рост. Теплая ткань приятно покалывала тело. Он прикрыл глаза, но ощущение света, пробивающегося сквозь ресницы, не исчезало, а наоборот, нарастало с каждой секундой. Сердце билось размеренно, но все сильнее и сильнее, будто готовясь к прыжку. Далекие шумы лесов и полей, неуловимые для слуха, но живущие в воздухе, становились отчетливее. Уголки губ Скабиора дрогнули в улыбке. Пальцы согнулись, упираясь заостряющимися ногтями в материю, и переполненная силой луна хлынула в его кровь.

Скабиор бодро пел в душе. Обычно с ним такого не случалось. Во-первых, душ ему вообще попадался нечасто, а во-вторых, насчет своих вокальных данных он не обольщался. Но тут Нед, вроде, пообещал, что снаружи слышно ничего не будет. Спев пару жизнеутверждающих песенок, Скабиор вытер полотенцем волосы и с сомнением посмотрел на фен, лежавший на полке. Подумал и решил не трогать. Ко всему, у чего были провода, он относился так же, как иные люди относятся к тому, у чего восемь ног. К тому же, в брошюре долго пугали сочетанием воды и электричества… Словом, да ну его.

Травяной чай оказался не розыгрышем, и Скабиор взбодрился еще больше. Наружную дверь он открывал в приподнятом настроении, необычном после метаморфоз даже у Грейбека.

Перед бункером стояла машина, возле которой выстроились Нед, Рон и Гермиона.

– А где оркестр? – спросил Скабиор, обводя их взглядом.

– Если ты про тот, что с мигалками, то он укатил еще вчера, – хмыкнул Нед.

Скабиор побледнел.

– Не говорите, что я отсюда выбрался, – с тревогой произнес он.

– Не скажем, – успокоил его Нед. – Зато кое-кто хотел к тебе забраться.

Скабиор присвистнул.

– А подробнее?

– Садись в машину, – сказал Нед, распахивая дверцу. – По дороге расскажем. А то там тетушка Дульсибелла одна, без присмотра.

По пути в деревню Скабиор узнал много интересного. Про то, как к их дому примчался запыхавшийся Джо, рассказавший, что те из парней в пабе, которые не попали под арест и могли удержаться на мотоциклах, поехали следом за Эвандером и его другом, а потом вернулись за своими дружками. Про то, как всю компанию, вооруженную ломами и арматурой, застали возле бункера авроры. Про то, как приехала вызванная кем-то из проезжавших водителей полиция.

– Полицейским внушили, что там какой-то склад электроприборов, или еще чего-то… Словом, такое, что открывать нельзя, – рассказывал Рон. После приключения в пабе его враждебность к Скабиору точно сдуло. – А одному пришлось часть воспоминаний стирать, потому что он видел, как Гермиона приложила кого-то из тех типов петрификусом тоталусом…

– Ты что, тоже там была? – поразился Скабиор, взглянув на кузину.

– Конечно. – Та как будто даже обиделась.

– Сейчас вся эта компания в участке, и явно надолго, – проговорил Нед, не отрывая взгляда от дороги. – У двоих нашли наркотики, а это у магглов очень серьезно.

– Вот и хорошо, – проворчал Рон. – Теперь им точно не до нас будет.

Машина нырнула с дороги на затененную улочку и затормозила у коттеджа, окруженного сиренью.

– Эви! – Тетя Дульсибелла распахнула калитку. – Ох, я так и знала. Вы поглядите, какой он бледный! Мими, надо было отвезти его к твоим папе с мамой!

Всю следующую неделю Гермиона куда-то исчезала. На вопросы Скабиора и тетушки Дульсибеллы Рон ответил, что она в библиотеке. Тетя изумилась: в здешней библиотеке работала одна из ее многочисленных подруг, и она никакой кузины Мими не видела. Рон пояснил, что Гермиона ездит на электричке в соседний городок, потому что там “больше материалов”. Дульсибелла, знавшая, что ее племянницу не оторвать от книжек, такое объяснение не приняла. Скабиор не поверил, но донимать Рона допросами не стал. Единственная его попытка разведать из чистого любопытства, чем занимается кузина, свелась к тому, что он заглянул в книгу, оставленную ею на скамейке в саду. На странице, заложенной закладкой, было окончание главы, всего одна фраза: “…главной отличительной чертой волка можно смело назвать его преданность своей стае – преданность семье”. Скабиор долго бродил задумчивый и больше к книгам Гермионы не приближался.

Если не считать этих отлучек, Гермиона больше всего времени проводила с тетушкой. Пока Скабиор и Рон орудовали лопатами в саду, она листала вместе с ней фамильные альбомы, сравнивала фотографии, о чем-то расспрашивала. А на другой день снова куда-то уезжала.

Сова прилетела, когда Скабиор пытался покрасить садовый столик. Трава вокруг изменила цвет вполне успешно, и только после этого возникла идея постелить газету. Краска все равно не ложилась ровно, и Скабиор заподозрил, что здесь кроется какая-то хитрость. Возможно, столик сначала надо было сделать гладким, вопрос только, как. В любом случае, теперь лучше всего помогла бы магия, и при этой мысли Скабиор машинально посмотрел на окно кузины. Туда как раз влетала сова, и он чуть было не почесал в затылке, но в последнюю секунду спохватился, что синие пряди вдобавок к уже имеющимся красным в его волосах будут смотреться чересчур вызывающе даже по его меркам.

Гермиона спустилась в сад через несколько минут. У нее был какой-то странный вид, и Скабиор решил выбрать подходящий момент, чтобы попросить о помощи с краской. Пока ей явно было не до того.

Она подошла к нему, не обращая внимания ни на синие пятна на траве, ни на столик в необструганных проплешинах. В руке она держала сложенный листок бумаги.

– Знаешь, – сказала она и посмотрела на лист бумаги так, словно это была шпаргалка. – Знаешь, ты только не волнуйся. Алкеста нашлась.

Приди Скабиор в Сент-Мунго по любому другому поводу, ему было бы страшно. Больницы его всегда пугали, и дни, проведенные в тюремном лазарете после падения с моста, он вспоминал с большим содроганием, чем время в камере. Но сейчас он не обращал внимания ни на врачей, ни на больных, слоняющихся по коридорам, ни на сотрудников министерства, шагавших с ним рядом. Ему что-то говорили, но слова долетали как будто издалека, и уж совсем с трудом доходил их смысл. “Маггловская психиатрическая клиника… Конечно, если бы был запрос, ее отыскали бы раньше…” Скабиор замотал головой, словно это могло привести путающиеся мысли в порядок. Запрос. Откуда такие слова и такие порядки мог знать оборотень, с малолетства шатающийся где угодно, лишь бы от властей подальше.

Врач с седой заостренной бородкой распахнул перед ним дверь, и он увидел Алкесту, съежившуюся на стуле у окна. Ее нельзя было не узнать, пусть даже каштановые волосы стали почти совсем седыми. И рост. Она же была такой высокой… А теперь она сама поднимала голову, чтобы заглянуть в лицо поджарого мускулистого мужчины с синевой щетины и гривой жестких волос.

– Если надежда есть, то только сейчас… – проговорил чей-то голос у двери, и еще кто-то сразу же шикнул.

Алкеста покачивалась на стуле, и в серых глазах искрились ироничные огоньки.

– Эвандер. – Голос был точно такой, каким она спрашивала: “Думаешь, я верю, что ты спишь?”. – Ты что, опять сломал расческу?

День был осенний, но еще достаточно теплый, чтобы сидеть за уличным столиком в кафе Флориана Фортескью.

– Ты сломал расческу или потерял? – полюбопытствовала Алкеста.

Скабиор похлопал себя по нагрудному карману пальто.

– Она здесь, – заверил он.

Как он ее в первый раз туда положил, так она там с тех пор и оставалась. Если бы мать не спросила, он бы о ней и не вспомнил.

– Попробуйте фисташковое, – сказал Рон.

– Следующим номером, – пообещала Алкеста. – В маггловской психушке я пообещала себе, что если выберусь из этого кошмара, съем все мороженое, до которого дотянусь. Там, как вы понимаете, ничего подобного не давали.

Гермиона, до этого с наслаждением уплетавшая свое мороженое, нахмурилась.

– Все-таки, – произнесла она, – вы уверены, что та женщина, которая вас туда упрятала, действовала одна?

– Из магов – да, одна, – кивнула Алкеста. – А двое типов, которые увезли меня в машине, были из магглов. Так что, к ответу теперь привлекать некого: моя свекровь преставилась, а те бедолаги-магглы действовали под империусом. Глаза у них были такие, знаете… Как будто без зрачков.

Рон усмехнулся.

– Если остальные родственники и участвовали в этом, теперь ни за что не признаются. За такое светит года три в Азкабане. Вон, даже дом вам без звука вернули.

“Дом”. Скабиор все еще учился называть его так. И поймал себя на том, что это стало легче делать, когда обстановка внутри стала немного походить на тихий деревенский уют тетушки Дульсибеллы.

– Пока еще это дом Гринграссов, – поморщилась Алкеста, и Скабиор в который раз поразился тому, как одинаково они мыслят. – Моя покойная свекровь как-то сказала, что аннулировала бы брак своего сына, если бы не носила фамилию второго мужа – чтобы не иметь одного имени с женщиной-магглом. Так вот, теперь я радуюсь, что принадлежу к Скабиорам, а не Гринграссам.

– Я сегодня снова к тете Дульсибелле поеду, – ввернул Скабиор.

– Тоже не хочешь идти в этот дом? – спросила Алкеста. – Смотри, тебя ведь амнистировали.

– Да нет, – соврал Скабиор. – Просто там еще надо починить лестницу.

Он умолчал о том, что теперь, с возвращенной волшебной палочкой в рукаве, сделать это будет гораздо быстрее и проще.

– Кстати! – вспомнил Рон. – Грейбека же тоже амнистируют, Гарри вчера говорил!

Гермиона и Скабиор подскочили на месте, но каждый по своим причинам.

– Это чудовище? – возмутилась Гермиона.

– Ура! – просиял Скабиор.

И оба тотчас обменялись сердитыми взглядами.

– Гарри сказал, что среди родственников, к которым его отправили, оказалось три маленьких внучатых племянника, – продолжал Рон.