Текст книги "Стрит Арти (СИ)"

Автор книги: wayerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

В окуляре мигнула вспышка.

Хаунд исчез. Шакал улыбнулся и показал большой палец, но хвост его всё ещё нервно подёргивался, а на руке через разорванную куртку блестела ртуть.

Поблизости зацокотали спаинтеры. Оглянулась – они сгрудились у края противоположной крыши. Шакал присел и сгруппировался. Я испуганно рванулась к стене, сжимая винтовку.

Спаинтеры чёрной тучей прыгнули через проулок в стену над порталом. Шакал, раскрыв в руках сеть, оттолкнулся с крыши в самую их гущу.

Мгновение – на ноги и руку мягко приземлился Шакал, рядом шлёпнулась сеть, полная спаинтеров. Шакал гордо выпрямился и залихватски подмигнул мне. Только сейчас я заметила, что сжимала винтовку, выпустив когти – на воронёном металле остались углубления. Гадес побери, кажется я втюрилась, а ведь даже не знаю его настоящего имени!

Шакал бросил сеть в портал. Позади меня клацнули когти – так приземляются хаунды. Я обернулась и, не целясь, пальнула от бедра. У хаунда блестящей воронкой расплескалось плечо – промах. Прыгнув, я выхватила катану и рубанула – рассекла голову вдоль. Капли ртути просияли вниз. Ударила по шее – металл черепа упал на землю, серебристая туша рухнула.

Позади раздался хлопок винтовки – Шакал прикрывал. А должен был уйти!

Спаинтеры на стене подбирались к порталу, в проулке показались ещё два хаунда. Шакал схватил меня за плечи и толкнул в портал, в яркий день и зелёную траву.

Я лежала на спине. Рядом, подобрав ноги, сидел Шакал с винтовкой за спиной. Через разрывы его куртки виднелась кожа – хотелось коснуться пальцем, посмотреть, как он вздрогнет и удивлённо глянет зеркалом нечеловеческих глаз. Я одёрнула себя.

На серой скале темнел портал в реальность, он сужался – спаинтеры спешно ползали по той стороне и закрашивали края. Где ложилась краска – начинал просвечивать серый камень.

От портала уже оставалось маленькое окошко, когда поблизости раздался истошный нечеловеческий крик. Оживлённая девушка в забрызганной кровью светлой кофточке блестела ртутью перекошенного лица, прижимала к груди металлические руки и истошно вопила.

Стриж недовольно прижал перья на голове и повёл людей прочь. Им это видеть не стоило. Под навесом Енот с помощниками уже разбирали добытую сеть. Шакал протянул руку, помог мне встать.

– Заткнись, – тихо сказала я девушке, приблизившись вплотную.

– Трава! – истерила девушка и пыталась поджать ногу.

Я осмотрелась – беженцев поблизости не было, они меня не увидят. Откинула капюшон, расправила кошачьи уши и злобно ухмыльнулась, сделав глаза зеркальными.

– Ты тоже демон! – Девушка забыла о траве и попятилась.

– Но не ору. – Я глянула через плечо. – Шакал, ты не орёшь?

– Ну-у, иногда… ночами. Нам, шакалам это свойственно, – ухмыльнулся подлец. Но на девушку это, кажется, подействовало.

Девушка трепетала в страхе будто лань. Шарахалась от земли, от насекомых, от дуновения ветра.

Я нарисовала ей чуткие оленьи уши и глаза испуганной лани, лишь тогда она успокоилась. Или звериные части позволяли демону иначе взглянуть на мир, или прикосновения моей кисти что-то меняли внутри – я не знала. Девушке мы дали новое имя – Лань.

– Арти, я на позиции, – вырывает из воспоминаний голос Шакала. Хм, назвал правильно, знать даже ему не до шуток.

– Приняла. Начинай! – отзываюсь я.

Справа от заводского корпуса, на опутанной проводами крыше электростанции, беззвучно расцветает огненный шар с чёрными прожилками. Через мгновение приходит гулкий звук взрыва. Поднимаются угольные клубы дыма, под ними танцуют красные языки пламени.

– Отлично! Постарайся уцелеть сегодня, – шепчу в рацию.

– Плутон мной брезгует, так что не волнуйся, – отзывается Шакал.

Я улыбаюсь и качаю головой. Что ему сделается? Всегда выбирался, и сегодня справится. Направляю фалкона за периметр, к белой стене фабрики. Мгновение тревоги – вдруг охрана не отключилась? Но нет, фалкон не сбит, с лёту впечатывается в стену. Надеюсь, серебристую кляксу с парой глаз никто не заметит.

Так, слева ребристый красный контейнер. Справа одноэтажная пристройка. Впереди асфальт до бетонного забора. Возле забора белый фургон, из-за которого виднеется башенка с турелью охраны.

Переворачиваюсь на живот, и рисую на желтоватой крыше – палец превращается в распылитель, по сосудам руки течёт краска и чужая кровь.

Полминуты, и подо мной оживает портал. Посреди него висит серебристая клякса фалкона. Собираю его рукой, будто лист с поверхности воды. Он расплывается и впитывается в ладонь.

– Готовсь! – Оглядываюсь, Стриж, Енот и Лань выжидательно смотрят на меня. – Пошли!

Ныряю в портал. На выходе меня переворачивает в стоячее положение, и чуточку мутит, но я отскакиваю в сторону, чтобы пропустить остальных.

Прислушиваюсь, поводя ушами, но рядом никого. у электростанции что-то взрывается. Как там Шакал? Вдали слышен вой пожарных машин.

Крадучись мы подходим к двери запасного хода. Для человека за ней темно – электричества пока нет. С минуты на минуту восстановят питание, а в этот момент нам нужно уже быть у заправочных баков, которые неизвестно где. У нас есть раздобытый Шакалом набросок фабрики, но никто не знает, правильный ли он.

После улицы здесь тишина, кроме нас в корпусе никого и быть не должно – всё автоматическое. Глаза быстро привыкают к темноте. На схеме фабрика разделена на два длинных помещения – цех и склад, сейчас мы в левом конце склада. В цех ведут внутренние ворота, которые нам не открыть, и стальной люк, чуть левее них. Пол заставлен железными тяжеленными контейнерами высотой по грудь – будет чем заблокировать дверь. За ними открытое пространство с парой фургонов, а ещё дальше, в дальнем конце белеют ворота и дверь проходной. Над ними блестят окна комнаты, судя по плану – управления и охраны. В центре желтеет балка крана, и где-то на потолке притаились турели охраны, но их не разглядеть в такой темноте. По периметру помещения под потолком второй уровень – металлическая дорожка, только с неё можно попасть в комнату охраны и в цех, где цистерны и автоматика заправки спаинтеров.

– Енот, – командую я, – займись турелями. Стриж, помогаешь. Лань, фургоном заблокируй ворота. Пошли!

Енот на втором уровне ждёт Стрижа, а тот ещё взбирается по лестнице, Лань завела фургон и разворачивает…

Зажигается ослепительно белый свет. Тут же сменяется красным. Вой сирены разрывает воздух. Падаю за контейнер. Расчерченные ломаными тенями отсветы выстрелов ложатся на красные стены, через вой сирены прорывается грохот турелей.

Осторожно выглядываю. Енот распластался на решётке – камуфляж на боку вспорот блестящими воронками попаданий, хвост безвольно лежит. Не видно, целая голова или нет. Проклятье! Лань затаилась в кабине грузовика. Стрижа не видно. Выцеливаю бронированный купол. Не стреляю. Бесполезно! Кричу в рацию:

– Лань, отвлеки их грузовиком.

– Принято.

– Стриж, влететь к охране сможешь? – спрашиваю я.

– Стекло бронированное?

Это вопрос. Прицеливаюсь в освещённое окно – вспышка и грохот выстрела. Тут же по кошачьи отпрыгиваю.

Очередь из турели прошивает ящик, за которым я только что была.

Выглядываю – в окне лишь маленькое отверстие от пули. Проклятье!

Фургон взрыкивает мотором и несётся к воротам. Турели судорожно полощут его огнём. А я, опёршись на ящик, всаживаю пулю за пулей в проклятое окно, мутнеющее сеточкой трещин, зияющее мелкими отверстиями. Стриж взлетает огромной стальной птицей.

Он не пробьёт окно!

Грохот сотрясает помещение – фургон достиг ворот. Пули турели выбивают у меня винтовку, разрывают руки и плечи, пронзают болью всё тело. Стриж под огнём другой турели кувыркается в полёте, словно бы натыкается на невидимую преграду и камнем падает.

Сознание возвращается. Лежу на боку с развороченной полыхающей болью грудью, турель чёрным стволом пристально глядит на меня. Пара выстрелов в голову, и я отправлюсь к Гадесу – нельзя и шелохнуться.

Что делать?

На фоне освещённого окна комнаты охраны пролетает мелкая почти чёрная птица со стреловидным хвостом. Неужели Стриж?!

Стриж выписывает круги напротив окна, а турель всаживает пулю за пулей целясь в него, но лишь разносит стекло. Он залетает внутрь. Турель бестолково вертится, никого не находит и замирает.

Сирена выключается, гаснет красный свет. Молодчина, Стриж! Сливаюсь, восстанавливаю себя, заращиваю грудь, руки. Бегу, схватив винтовку. Времени мало – из-за сигнализации, к нам уже должны нестись отряды хаундов.

Мы с Ланью и Енотом баррикадируем двери – подталкиваем к ним контейнеры, ставим их друг на друга. Стриж отдыхает: прямо в воздухе он отделил голову, обратил её в птицу – так спасся сам и нас вытащил, теперь ему нужно время, чтобы воссоединиться с телом.

Стоя на решётчатой дорожке второго уровня, пытаюсь отворить люк в цех: завожу свою ртуть через замочную скважину, и на ощупь изучаю механизм замка, чтобы открыть его. Справа от меня Енот и Стриж ломом корёжат привод у внутренних ворот, если у них получится, то нам нужно будет оборонять только люк. Снаружи тоже доносятся удары по металлу – хаунды пытаются выбить двери. Лань с пулемётом прикрывает нас, но, если я не успею открыть дверь, это не сильно поможет – спрятаться тут негде.

– Интересно, как там Шакал? – задумчиво говорит Лань.

Она склонилась над пулемётом, но уши над каштановыми волосами развёрнуты ко мне.

– В смысле? – спрашиваю я. Хочет сказать, что он предал?

– Ну-у дело своё он сделал, сидит теперь где-то у себя в комфорте. У него же вроде всё есть, зачем он с нами связался?

В замке что-то сдвигается и дверь наконец поддаётся. Ребята бросают искорёженный привод и громыхают по дорожке к нам.

– Не может он сидеть в комфорте, – отвечаю я. – Вообще, сидеть на месте, не его.

Енот забегает в цех первым – ему нужна здешняя консоль управления, чтобы перепрошить спаинтеров на новую программу, это не быстро.

– А я бы на его месте сидела.

– Но ты же не сидишь? – Мне уже надоедают эти намёки.

– Так я же на своём месте. Мне есть за что мстить.

Лань стреляет по двери у проходной. Там из серебристой лужи растёт хаунд – они не смогли полностью открыть дверь и стали протекать через щель. Пули взрывают аморфное тело, расплёскивают ртуть. Хаунд корчится, раскрывает тающую металлом пасть, роняет челюсть и распадается.

– Подожди пока он вырастет и в бошку, – подсказывает Стриж.

– Пристрелить я его всегда успею, пусть помучается.

Качаю головой: маньячка, Гадес её подери.

– Патроны береги, – только и говорю я.

Мне тоже надо идти в цех. Пол скрыт переплетением труб и механизмов, над которыми проложены решётчатые дорожки. Слева возвышается белая цистерна с краской, справа нависают стеллажи хранилища спаинтеров. Посередине скопище застывших манипуляторов. Возле них белый прямоугольник с наклонным экраном – управляющая консоль, на которой Енот что-то торопливо набирает.

Сейчас художники в моём мире начинают рисовать порталы в разные места реальности. Цех оживёт, тревожно выпуская спаинтеров, чтобы те закрасили порталы и подавили прорыв.

Я подбегаю к цистерне, отвинчиваю крышку выходящего сбоку патрубка и накрываю его рукой.

Слышна пальба – Стриж и Лань отстреливают просачивающихся хаундов. А у меня из контейнера в теле истекает краска с моей кровью.

Спайнтеры были созданы чтобы закрашивать порталы, но Енот обнаружил, что если их перепрограммировать, то можно заставить рисовать огромный портал в мой мир. Тогда больше не придётся с боем эвакуировать людей. Но спаинтеры тупые автоматы, они не смогут нарисовать портал любой кровью, им нужна именно моя кровь, я думала, что её уже давно нет.

Я просто забыла. Мой мир поглощали дома, посёлки беженцев. Вокруг низких камней, на которых мы рисовали порталы, уже вырос чуть ли не город. Низенький, деревянный, но в нём уже не было места лесу, лес для него был пищей. Город поедал лес и рос, а лес отступал. Среди леса у высокой скалы оставалась моя хижина, и где-то прятался единорог, созданный из краски и крови наивной художницы.

Я не звала его, не искала – пришла ранним утром, села в одиночестве у хижины и закрыла лицо руками. Вскоре послышалась его величавая поступь. Дыхание единорога коснулось моих рук, я отняла их от лица. Он стоял передо мной с тем же печальным укором в глазах, что давным давно запомнила художница, его создавшая.

Он меня не боялся, чувствовал и знал, что мне нужно. Наверное, он с самого начала это знал, слишком много я в него вложила. Рукой я коснулась его белой шеи, провела пальцами по удивительно мягкой шерсти.

Зажмурилась на мгновение.

На правой руке пальцы обратились стальными когтями. Левая рука стала бездонной чашей. Коготь вонзился в белую шею, чаша жадно нырнула под набухающий разрез. Единорог вздрогнул и начал истекать живой красной краской в алчущую чашу. Краска текла по моим жилам, согревала, заполняла моё тело. Казалось, ещё чуть чуть и я снова стану той наивной девочкой, но белый единорог опустел раньше, затрепетал и растворился утренним туманом.

Я ещё долго сидела возле хижины – в этом мире больше не осталось моей крови, этот мир был полон людей, полон их крови. Мне оставалось только распахнуть его двери, так чтобы никто, даже проклятый Мерк не смог их закрыть, и тогда я смогу уйти. Только куда, если я даже не могу нарисовать ничего нового? Я уже давно копирующая машина, а не художник.

По руке истекают последние капли единорога, моей крови. Тело кажется пустым и истощённым, хочется лечь и закрыть глаза, но нельзя.

Не сейчас.

Возле люка гремят выстрелы, пули пролетают сюда в цех и вязнут в стенах, выбив облако пыли. Моим кошачьим ушам чудятся звуки боя с улицы. Странно, наверное эхо. Енот сосредоточенно возится у консоли. Нужно держаться. Завинчиваю крышку и бегу к люку.

Стриж слева от проёма прикрывается стеной и простреливает дверь запасного хода. Лань справа – выцеливает хаундов у проходной.

– Они перестали лезть, – удивлённо говорит Лань.

– Будут взрывать, – цедит Стриж и выпускает короткую очередь.

Вспышка. Грохот. Взрывная волна бьёт меня в грудь и отшвыривает на металл настила.

Открываю глаза. В ушах звон. Пригнувшись, Стриж высовывается в проём и тянет откинутый вправо люк на себя. Лань оскалившись и прижав уши, бесшумно поливает из пулемёта куда-то в сторону проходной.

Когда я встаю и возвращается слух, Стриж и Лань уже заворачивают рукоятку люка и ломают его механизм. Теперь у нас несколько минут отдыха, пока хаунды не вскроют его. Плохо, что консоль, где всё ещё возится Енот, простреливается от самого проёма и прикрыться нечем.

За люком тихо, лишь какой-то неприятный шорох и постукивание. С улицы слышны редкие автоматные очереди. Неужели Шакала нашли и пытаются поймать? Что-то внутри меня неприятно холодеет.

Лучше отвлечься думать о путях отхода. У меня есть запас краски с кровью беженцев, её хватит на несколько порталов в мой мир, но… Я озираюсь по сторонам. Пол в переплетении труб, стены закрыты кабелями, механизмами, стеллажами. Только на потолке есть ровные места, но туда не добраться. Гадес! Можно же было взять с собой холст.

– Мы в западне, – хрипло говорю я.

Енот лишь пожимает плечами, ему не до того – спаинтеры уже просыпаются. Стриж внимательно осматривается.

– Хаундам же хуже, – ухмыляется Лань.

– Прорвёмся. На потолке ворота для спаинтеров, – улыбается Стриж.

На металле люка возле верхней петли с шорохом отваливается кусок краски, под ним, вместо ржавой стали, блестят нити живой ртути. У нижней петли тоже начинает отваливаться краска, и у замка.

Я вскидываю винтовку:

– Надо закрыть собой Енота.

Стриж становится передо мной. Лань присаживается на колено справа от него.

– Всего минуту, – бормочет Енот.

Дверь с грохотом срывается, разбрызгивая металл, и улетает куда-то вниз. Лань даёт короткую очередь, но я сдерживаюсь – за дверью никого нет.

На решётке настила падают и катятся две гранаты. Стриж бросается вперёд. Одну выталкивает. Другая взрывается под ним.

Лань с рёвом стреляет в проём. Хаунды лезут, падают, корчатся и воют от боли. На решётке в позе эмбриона корчится Стриж. Я стреляю в серебристые головы тварей, в зеркальные глаза, в пасти блестящих клыков. Они лезут, лезут, дохнут и лезут. Пулемёт Лани затыкается.

Она хватает его за раскалённый ствол, бросается в гущу хаундов, крошит их головы. Она блестит от брызг чужой ртути. Я стреляю. Стриж лёжа на спине выпускает пулю за пулей. Лань достаёт катану, отсекает целые головы от шей. Они превращаются в серебристых испуганных волчат, я стреляю в них, они смешно кувыркаются, падают и растекаются ртутью.

Атака захлёбывается. В звенящей тишине, только грохот – Лань ногой добивает волчонка.

– Почему ты им бошки не рассекаешь надвое? – хрипло спрашивает Стриж.

– Так у них остаётся надежда спастись, так им больнее. – Лань поднимает на меня хищное безумное лицо с зеркальными глазами.

Это не хаунды сделали её такой, это мы все. Гадес! Чем же мы от хаундов отличаемся? Я гляжу на заляпанную чужой ртутью Лань, на её хищный оскал. Это хорошо, что у нас глаза без зрачков, что они всё отражают – не так заметно нутро.

Оборачиваюсь, глянуть на Стрижа, но тот, напевая что-то про небо, один за другим вщёлкивает патроны в магазин. Он же был на волосок от смерти, но ему всё безразлично! Выжил и ладно, напеваем дальше, словно механизм.

А я сама?

Поворачиваюсь к Лани. В проёме люка за её спиной стоит человек с шестиствольным пулемётом.

Стволы раскручиваются и почему-то очень медленно исторгают огонь и свинец. Тянусь за винтовкой, но рука удивительно тяжела и непослушна, будто я в чём-то вязком. Лань вздрагивает и плавно склоняет голову, в её лбу раскрывается маленькое ртутное отверстие, ещё одно рядом, другое. Она тягуче заваливается в мою сторону и, как стояла, неспешно падает на решётку пола. Пулемёт всё ещё безумно медленно вращается и я чувствую, как пули роем движутся куда-то мимо меня.

Винтовка наконец в моей руке. Спуск нажимается ужасно медленно. Пули с тупым усердием вонзаются мне в живот. Наконец из ствола винтовки лениво выползает огонь.

И тут время разгоняется. Боль терзает, грохот оглушает, вспышки слепят, но я остервенело жму спуск.

Мгновение, и прекрасными ртутными цветами раскрывается лоб стрелка.

Пулемётчик лежит, ни я ни Стриж уже не стреляем. Из меня вытекает краска для портала. Лань мертва. Оглядываюсь – ртутные потёки на консоли управления, под ними лежит Енот с развороченной головой.

Всё пропало. Некому перепрошить спаинтеров.

Стриж ловит мой взгляд:

– Ну что, до последнего или прорываемся?

Для меня то уже без разницы. Крови больше нет, надежды тоже. Я даже портал нарисовать теперь не смогу.

– Я остаюсь. Решай сам.

Стриж задумчиво смотрит на потолок со следами пуль:

– Ну, в Аиде, говорят, тоже можно летать – улыбается Стриж.

Я тоже улыбаюсь, там, наверное, и рисовать можно.

Возле трупа Лани на решетку звякает граната. Я падаю на пол.

Взрыв.

Грохот перестрелки в разгрузочной.

Что?! Поднимаю голову – Стриж лежит поодаль и удивлённо глядит на меня. В проёме видны отсветы выстрелов, слышны крики. Выпускаю с ладони фалкона – поглядеть.