Текст книги "Стрит Арти (СИ)"

Автор книги: wayerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

– Диана, через десять минут буду на позиции, – смеётся в наушнике голос Шакала.

Зараза, ведь помнит, что я не Диана!

– Принято, – откликаюсь я холодным тоном.

– Арти? С тобой всё в порядке? – в голосе Шакала слышится тревога.

– Да, Гадес тебя подери! – рычу я. – Ты хоть сейчас можешь не прикалываться?

– О, извини, Диана, – хихикает Шакал. – Да рассла-абься ты! Ну да, сегодня кто-нибудь отправится к Плутону. Но это же не повод ходить с кислой миной?

Чтоб его блохи Цербера загрызли! Но, пожалуйста, не сегодня… и не завтра.

Гоню разговор и раздражение прочь из головы. Ложусь на прохладный пластик пожелтевшей крыши, закрываю глаза, сосредотачиваюсь на изображении с моего фалкона, который парит высоко в небе.

Небо скрыто свинцовыми тучами, на западе блестит металлом башня Мерка. На юге у самого горизонта возвышается непроглядно-чёрная стена – Край Мира. Под фалконом давно уже не белая крыша: у вентиляционных труб сидят три человеческие фигурки в сером пятнистом камуфляже, на спине лежит четвёртая – это я и моя команда. Через дорогу огороженный периметр базы спаинтеров. Надо ждать, когда Шакал отвлечёт внимание охраны, тогда я смогу завести туда фалкона и увидеть ракурс, нужный для портала.

Смешно. За годы борьбы я научилась почти что фотографировать эти унылые картины серой реальности. Хотелось бы думать, что это опыт, но скорее всего это из-за металла, который давно уже меня заразил. Сейчас я всё делаю быстрее и точнее, меньше раздумываю, я всё ближе к врагам – демонам Мерка.

Много лет назад я беззаботно жила в своём мире, который сама и нарисовала. Сначала я изображала луга, леса, горы, потом узнала, что если в краску добавить немного своей крови, то рисунок оживёт – так я создала кота и единорога. Но со временем мне всё чаще стала снится реальность. Ночами одолевали кошмары про бесконечный город-промзону, где на дне улиц бродят толпы людей и металлических демонов. Чтобы избавится от этих кошмаров, я начала рисовать реальность. Однажды я замешала краску на крови и рисунок реальности ожил – стал порталом.

Я смотрела через порталы на реальный мир, а он меня пугал своей серостью и зеркальноглазыми демонами. Они могли нести золотые рога на человеческой голове и греметь стальными копытами по тротуару, могли скалить серебряные клыки из волчьей пасти, а могли выглядеть почти как обычные люди. Только металлические глаза без зрачков всегда выдавали их суть. Некоторые демоны, будто бы стесняясь, носили черные очки, иные же неумело рисовали мертвые зрачки, которые пугающе бездушно глядели на мир.

Потом я решилась на вылазку. Прихватила сумку с красками и кисточками – создать портал домой, нарисовала белую тунику – в моём мире одежда была не нужна, а в реальности одни люди ходили в туниках до пола, иные – надев рубашку и штаны или юбки.

Поначалу я жутко боялась, но быстро заметила, что внимания на меня не обращают – все или привыкли к иномирцам, или принимают меня за местную. Расслабилась.

Зря. За мной следили демоны Мерка. Обычно они маскировались под простых людей, иногда в очках, иногда прятали стальные глаза в тени капюшонов. Когда в городе раздавался протяжный механический вой сирены, от которого становилось жутко, эти демоны перетекали в ртуть, а через мгновение обращались в хаундов – поджарых волков с серебристой шерстью и зеркальными глазами, которые быстро убегали к источнику воя.

Помню, лунной ночью сидела на заводской крыше и смотрела, как внизу какой-то стритартер в капюшоне рисовал баллончиком на бетоне забора свой мир – горы с блестящим на солнце снегом. Артер дорисовал, полоснул ножом по пальцу и щелчком брызнул кровь на рисунок. Стоило рисунку стать порталом – засветится иномирным светом, как гулявший на противоположной стороне улицы человек замер, извиваясь, перетёк в хаунда и в пару прыжков забрался на крышу ангара. Задрав голову, хаунд завыл той самой сиреной. Через минуту со всех сторон послышался ответный многоголосый вой.

Стритартер испуганно скрылся в портале. Хаунды стекались с округи, подкрадывались к светящемуся прямоугольнику рисунка. Они что-то обсуждали отрывистыми металлическими звуками. Самый большой из них встал на задние лапы и перетёк в двуногого волкочеловека. Ударами когтистых лап он разрывал портал, оставляя глубокие борозды в бетоне забора.

Наконец истерзанный рисунок умер, его свет потух и остались только пятна краски на сером бетоне. Хаунд, тяжело дыша, оглядел своих товарищей и неожиданно задрал морду вверх, на меня. Я поёжилась – взгляд серебристой морды с глазами без зрачков, казалось, меня предупреждал.

Но несколько вылазок в реальность ничего не происходило – я освоилась, привыкла, потеряла бдительность и… попалась.

На стене проулка между заводскими корпусами я заканчивала портал в свой мир. Краска, смешанная с кровью, уже нетерпеливо дрожала под кистью, растворяя границу между мирами. Оставался последний штрих – над зелёным лугом в голубом небе на один мазок зияло пятно серого бетона. Неясный шорох за спиной должен был насторожить меня, но очнуться от погружения в рисунок было не легко, и я укрыла пятно краской. Картина ожила, вспыхнула светом нездешнего солнца, на мгновение ослепила меня, и со всех сторон донеслось механическое рычание.

Надо было прыгнуть в портал, но я оглянулась на рык. После яркого света увидела лишь зеркальное отражение портала в глазах.

Что-то толкнуло меня в бок, сбило на землю. Я испуганно пыталась отползти прочь – ко мне приближалась оскаленная стальная морда хаунда, а недосягаемый теперь портал освещал серебристый мех на холке твари.

Откуда-то издалека позади меня раздался сухой щелчок, похожий на звук кнута, и невидимая сила ударила хаунда в плечо, отбросила прочь. Следующий выстрел поразил второго хаунда, пока тот подбирался ко мне сбоку – кувыркаясь и скуля, тварь пронеслась мимо.

В страхе я забилась в щель между мусорными баками. Руки дрожали. Белая туника испачкалась, пропиталась потом и теперь липла к спине. Сумка с кисточками и красками предательски сползала с плеча.

Отброшенные выстрелами хаунды вставали на лапы и, прячась от пуль, отступали. Спасение!

На мгновение я выглянула осмотреться. В ящик за моей головой звонко влипла гуманная пуля, словно брезгливый плевок жидкого серебра. Я шмыгнула носом и теснее вжалась в угол.

От моего убежища до портала было всего два шага и пуля, гуманная.

Гадес их всех подери! Я рванула с себя тунику, швырнула её вперёд и бросилась следом. Белая ткань расправилась будто крылья, получила пулю – затрепетала подбитой птицей и отлетела в сторону. Меня что-то ударило в левый бок, бросило на край портала, но я успела извернуться и втолкнуть себя внутрь на траву.

Я лежала возле скалы с порталом, пытаясь отдышаться. Подставляла обнажённое тело солнцу и ветру своего мира. Бок немел и будто бы тяжелел, дышать становилось всё труднее. Я скосила глаза – серебристые ниточки металла прорастали на левой груди.

Это меркуриоз.

Люди на улицах города со страхом шептались о нём. Мэр города – господин Мерк – с улыбкой на пухлом лице отчитывался, что это новый способ борьбы с бегством в иные миры.

Попадёт такая пуля в тело или хаунд укусит и всё – останешься жив, но это будешь уже не ты. Тяжёлая мертвая ртуть заменит горячую живую кровь. Несовершенное тело станет идеальным металлом. Новые глаза смогут наслаждаться реальностью и перестанут искать красоту в другом мире. А душа… душа там будет уже не нужна.

В онемевшем боку кольнуло. Я чувствовала, как меркуриоз уродует меня, оплетая груди свои серебром, прорастая в тело. Боли почти не было – только страх и желание скрыться побыстрее, чтобы никто меня не увидел.

Я ковыляла к шалашу, покрытому зеленью живых листьев и пёстрым ковром цветов, и раздумывала – кого я боялась? Животные явно чувствовали, что со мной что-то не так, и не выходили из леса, даже птицы стали петь тише. Чёрный кот – второй житель этого мира – всё равно явится прямо в шалаш и неизменно попытается помочь мне. Значит я не хотела встречать белого единорога.

В его рисунок я вложила больше всего сил и крови. Когда кисть довершила последний штрих, и единорог ожил, в его карих глазах мне почудился некий укор. Тогда я этого не понимала. Я была маленькой девочкой, играла с единорогом, рассказывала ему свои сны, показывала рисунки, и он радовался со мной, вроде бы. Когда мне стала снится реальность, пришли кошмары города, населённого живыми и стальными людьми, тогда я не решилась рассказать эти сны единорогу. Только посмотрела на него и отчего-то вспомнила тот взгляд.

Да, я не хотела встречать единорога. Когда я добралась до лежанки, прикрытый полог шалаша колыхнулся, и ко мне прыгнул зеленоглазый чёрный кот. Увидев следы меркуриоза, уже сковавшего мою грудь, он выгнулся, вздыбил шерсть и зашипел. Я невесело ухмыльнулась – будто бы это могло вылечить заразу.

Но отчего-то стало легче. Мысли вернулись к нападению. Интересно, зачем стрелок сначала отогнал гончих, а потом сам же и ранил? Так бы они меня удержали, и я бы превратилась в реальности, а не спряталась в своём мире. Может это и была цель? Чтобы узнать, мне нужно сначала пережить трансформацию, и не стать одним из этих демонов, хотя бы внутри.

В последний раз я была собой, в последний раз попыталась всё рассмотреть и запомнить.

Надо мной сплетались изящные побеги шалаша. Их зелёные листья светились в мягких лучах солнца. Ароматы травы, леса, благоухание цветов ласкали ноздри. Слух радовало далекое пение птиц. Под рукой урчал чёрный кот.

Тяжесть подобралась к сердцу со всех сторон, сдавила грудь, и я утонула в темноте.

Проснулась.

Вместо ровного потолка надо мной висели кривые пыльные ветки шалаша. Их грязные листья, гнойно желтели в жарких лучах. Вместо чистого воздуха в нос лезла вонь травы, леса и духота цветов. Вместо ровного гула машин слух истязали похотливые крики птиц. Вместо белой простыни под рукой извивался черный комок грязной шерсти. Он с шипением выскочил, прыгнул в тёмный угол и уставился на меня слизистыми зелёными глазами.

Меня передёрнуло от отвращения к этому миру, во рту стало вязко, появился металлический привкус. Я попыталась закрыться руками, но увидела серебристые ладони и замерла.

Выглядели они так, будто кожу рук кто-то покрыл тонким матовым слоем металла. Я пыталась содрать эту краску стальными ногтями. Тщетно. Схватила нож, ударила в ладонь – он изогнулся и отскочил.

Хотела заплакать, но и слёз не было. Моим металлические руки прикасались к сухим холодным глазам. Но глаза были пусты и не чувствовали касаний. Только видели.

– Мяу! – мерзко проорал кот. Он вился на столе у корявой керамической плошки, в которой раньше я готовила краску.

Мне захотелось схватить его и затолкать в эту плошку, а потом долго растирать в чёрно-красное месиво. Но я ещё помнила себя до превращения, и это меня держало.

Кот потёрся о глиняный стаканчик с кистями, а потом внимательно уставился на меня. Мне показалось, что глаза его вспыхнули зелёным огнём. Он аккуратно опрокинул стакан и когтём подцепил особую кисть, которой я рисовала глаза животным.

– Рисовать? – спросила я.

– Мяу, – согласился кот, а затем ступил в плошку, свернулся калачиком и… растворился в чёрную краску с двумя зелёными разводами.

Я бросилась к плошке, хотела его остановить, но уже ничего нельзя было сделать. Он родился из краски и крови, и он снова стал ею.

Я задумчиво покрутила плошку в руках. Чёрная краска с кровью. Если такой нарисовать животное, то оно бы ожило, но после превращения, я чувствовала, что животное нарисовать бы не смогла. В реальности я помнила парочку тёмных мест, куда можно было изобразить порталы чёрной краской, но куда же деть зелёные разводы? Не зря же кот указал на кисть для глаз?

Точно, глаза! В зеркале я увидела своё серебристое лицо и ровные сферы металла вместо глаз. Макнула кисть в зелёный сгусток посреди черноты, он шевельнулся будто живой и уцепился за пучок. Коснулась глаза – ещё тёплая краска растеклась ярко-зелёной радужкой с чёрным вертикальным зрачком.

Я нарисовала себе изумрудные кошачьи глаза, чтобы вновь радоваться изящному переплетению побегов. Покрасила кончик носа чёрным, чтобы обонять аромат цветов. На макушке вывела чёрные кошачьи уши, чтобы слышать пение птиц. Всё стало почти как и прежде, но под рукой никто не урчал. Тогда я дорисовала чёрный кошачий хвост, чтобы ходить по краю, чтобы заметать следы. Мне было нужно хоть что-то изменить в реальности.

Тогда я ещё не представляла, что надо сделать. Просто понимала – нужно и всё. Хотела вернуться в реальность и на улицах рисовать двери в свой мир. Как протест, как символ, чтобы другие люди могли узнать о нём, войти в него.

Проход, через который я сюда вернулась, оказался разрушен, а черной краски с кровью хватало минимум на два портала. Если бы я сразу отправилась в реальность, то у меня остался бы один портал, на возвращение. Потому мне пришлось тренироваться в своём мире.

Обращаться в металлического человека, в нечто с рогами, в большую кошку с серебристым мехом – получалось легко и даже пугающе естественно. Обратиться в обычного человека оказалось непросто, лишь спустя неделю попыток, я почти вернула себе былой облик, но хвост, уши и глаза – так и остались кошачьими, хоть и легко скрывались в металлическом облике.

В реальности мне повезло устроиться на работу, где приходилось долго и упорно рисовать одинаковые вывески и скучную рекламу. Иногда – портреты демонов.

Оказалось, что большинство демонов не умеют обращаться в кого захотят, им нужно либо очень долго тренироваться, либо увидеть себя на портрете в новом облике. Клиент смотрел каталог модных обликов, выбирал там, например, с рогами, раздвоенными копытами и змеиным хвостом – обычно всё это блестело золотом. Я рисовала его выбор в профиль, в фас, вполоборота. Увидев этот рисунок, клиент получал возможность обращаться. Потом я завела свой каталог, где изобразила всевозможные звериные уши и хвосты. Демонам это пришлось по вкусу, а мне позволило ходить в более человеческом облике.

Как-то ко мне пришёл черноволосый художник и сказал, что хочет стать демоном и обращаться в стрижа. Художник умел рисовать свой мир, но его портал всегда открывался в синее небо, где внизу клубились белые облака, что скрывали землю, а может, в том мире земли и вовсе не было. Я предупреждала, что после превращения мир ему будет не нужен, но художник всё уговаривал. В его чёрных глазах отражалась неба синь и облаков перья, и я сдалась, но попросила одну услугу.

Месяц он пытался нарисовать мой мир, добавлял в краску свою кровь, повторял один в один мой рисунок, но ничего не получалось – картина чуточку отличалась и не оживала. Не сдержавшись, я поправила её своей рукой, нанесла несколько мазков, и портал открылся, пролил свет иного мира на наши удивлённые лица.

Значит я могла рисовать свой мир и чужой кровью, значит не всё было потеряно. Художника я сделала Стрижом, но свой мир стал ему больше не интересен. Стрижу хватало неба в реальности и в моём мире.

Тех, кто хотел уйти из реальности, я находила и переправляла в свой мир. Некоторые из них стали помогать мне. В человеческом облике мне приходилось носить длиннополый плащ с капюшоном и прятать глаза. Остальные в моей команде могли выглядеть как угодно, но мне нужно было быть символом, человеком.

Благодаря нечеловеческой памяти и точности движений порталы я рисовала за минуты, а кровь давали беженцы.

Похоже, Мерк быстро заподозрил неладное – хаунды перестали щадить граждан, да и гуманные пули никто больше не применял. И люди начали бояться покидать реальность.

Сражаться из нас никто не умел, но однажды ко мне пришёл рыжий демон с хитрой улыбочкой, заказал себе шакальи уши и хвост. Рисуя портрет, я рассматривала его сухощавое довольное лицо, печальные зеркальные глаза. Он болтал о погоде, о назойливых хаундах, что всю прошлую ночь выли под окнами, загоняя кого-то, о том, что всё про нас знает, что он увяз в реальности и единственный выход для него – помочь нам. Я вздрогнула, увидела себя в зеркале его глаз и поддалась.

Он раздобыл нам оружие и научил им пользоваться. Побеги в мой мир всё чаще стали походить на боевые операции, но благодаря Шакалу нам удавалось почти всегда уходить без жертв. А если кто из беженцев погибал, то завещал свою кровь на порталы.

Мерк ответил появлением спаинтеров – летающих металлических пауков размером с мяч, брюшко которых было заполнено краской. Они сбегались на запах крови и свет открытого портала, чтобы закрасить его, пока мы отбиваемся от хаундов.

Судя по осколкам спаинтеров, они были подозрительно сложные для своих задач, и Енот – наш специалист по технике – просил изловить парочку, чтобы разобраться в их устройстве.

К тому времени, хаундов стало сложнее отличить от человека, они научились как-то имитировать человеческие глаза и пользовались этим, чтобы подобраться к нам. А мне приходилось всё также прятать кошачьи хвост и уши под чёрным плащом, только зрачки я всё же научилась делать по человечески круглыми.

В тот день мы собрали больше десятка беженцев, на стене меж двух заводских корпусов я рисовала портал.

Он вспыхнул зеленоватым светом моего мира, осветил тревожные лица беженцев. Придерживая капюшон плаща, я выглянула за грань – ко мне через поляну шли врачи в светлой одежде, а в тени крытых травой навесов ждали техники, которых прислал Енот. В моём мире всё было хорошо.

А в реальности? Высоко над порталом на фоне красноватых туч ночного неба виднелась хвостатая тень Шакала с винтовкой, на мой вопрошающий взгляд он горизонтально покачал ладонью – пока чисто, но подозрительно. Залёгший на двухметровом контейнере позади толпы Стриж, поднял голову с парой торчащих из волос перьев, огляделся и повторил жест Шакала.

– По одному, – скомандовала я беженцам.

Бородатый мужчина, бледный в свете портала, осторожно подошел, мельком глянул на меня, и нерешительно уставился в другой мир, боясь ступить за грань. Беженцы почти всегда так делали, будто не видели всего этого на фото и видео, и, как обычно, я терпеливо ждала, краем глаза посматривая на остальных.

Нервничали всё, но худой блондин делал это как-то иначе – он глядел на портал, на меня и даже посматривал на крышу. Похоже, это хаунд. Мне всегда хотелось посмотреть, как они себя поведут, если залезут в мой мир. Но ни один из них до сих пор так и не решился рискнуть.

Бородач собрался с духом, занёс ногу, чтобы шагнуть в портал. Блондин выхватил из толпы девушку с длинными каштановыми волосами. Рука его вытянулась в лезвие и уткнулась девушке в горло.

Я толкнула бородача в портал и рванулась к блондину.

– Стоять! – рявкнул он. – Если кто сунется в портал, я убью её!

Но я, словно по инерции, сделала ещё шаг.

– Не двигайся! – крикнул он, прижимая лезвие.

Под плащом я начала из тела выращивать катану, чуть отвела локоть, чтобы не было видно её рукоятку. Стриж в это время незаметно отводил беженцев от блондина.

– Ну убивай давай, коли взялся, – сказала я.

Блондин словно и не слышал. Неужели ему нужно было потянуть время?

– Не надо, – всхлипнула девушка.

– Хочешь жить, несмотря ни на что? – спросила я.

– Да!

– Она тебя не спасёт. Ей пофигу на вас всех, ей нужна только ваша кровь на стенах, – прорычал блондин.

Я сделала два шага вбок – теперь блондин не мог разом видеть и портал и меня.

– Замри! – крикнул блондин, поворачиваясь к стене спиной. Вдоль стены Стриж повёл людей.

– А что ты сделаешь? Убить ты уже обещал. – Я сделала ещё шаг вбок, держась на расстоянии вытянутой руки.

– Убью!

– Пожалуйста! – хныкала девушка.

– Да убивай уже. Чего трясёшься, как человек? – сказала я.

За углом сиреной взвыл хаунд, где-то вдали ему ответило ещё двое. Я только выхватила катану, а блондин испуганно вонзил лезвие в шею заложницы. Девушка падала, и бледная шея её чернела кровью.

Он поднимал удивлённые глаза на меня, когда катана рассекла его металлический череп вдоль бровей. Брызги ртути заискрились в свете портала. Катана вернулась и отсекла голову от тела.

Две части металлической головы упали на землю, истекая ртутью, только глаза в них были настоящие – человеческие. Трясущимися руками я вытирала катану – хотелось верить, что это были его глаза, а не чужие.

Хаунды выли совсем рядом. Испуганные беженцы оглядывались на меня и ныряли в портал. Стриж что-то говорил им, ободряюще похлопывал, а сам посматривал по сторонам, сжимая ремень винтовки. На крыше бесшумно вспыхивал огонёк снайперки Шакала.

Я с тоской поглядела на труп девушки. Значит, хотела жить. Чтож. Повернувшись спиной к беженцам, я когтём распорола низ своей ладони. Сдержала заживление, сжала в кулак – из пореза выступила ртуть. Занесла руку над перерезанной шеей девушки и выдавила несколько капель ртути в кровь.

Меркуриоз тут же распустился металлической грибницей. Надо было спешить, пока в девушке ещё оставалась живая кровь, я когтём поддела жилу и вскрыла – подставила руку под алый поток. Жаль, он быстро иссяк – блондин выпустил слишком много крови, но на несколько порталов этого хватит.

– Стриж, оттащи болезную, – крикнула я через плечо.

Вой стих. Беженцы уже покинули этот мир. Стриж, перекинув девушку через плечо, тоже уходил за ними. Шакал свистнул, показал растопыренную пятерню. Значит рядом спаинтеры – вот их то нам и надо.

В проулке бесшумно показался серебристый хаунд. Хлопок. Хаунд дёрнул мордой и завалился на бок. Сверху посыпались камни. Испуганно глянула – на краю, балансируя хвостом, Шакал бился врукопашную с огромным хаундом. Я вскинула винтовку. В прицеле мелькала то серебристая туша хаунда, то чёрная куртка Шакала. Руки всё ещё тряслись, я пыталась прицелится в голову хаунда чуть ниже прижатого уха.