Текст книги "И кулачком грозить небесам бесполезно. Сборник рассказов"

Автор книги: Врединка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Спалился

Бил, пил, гулял. Всю жизнь так. Всю семейную жизнь. На работе держали, потому как неплохой спец в механике был. Но если выходные и праздники – гуляй, душа. До седых волос дожил, а ума не набрался. Все, что зарабатывал – все подчистую спускал.

Ну, точнее, все, что жена не успевала отобрать с боем, и на семейные нужды направить. А они, конечно, были – семейные нужды. Трое детей как никак вырастили. Точнее, она, Анна вырастила. Хотя ведь кроме схваток с муженьком (вот ведь судьба счастьем одарила) и детворы, еще и работа была.

Не в современном офисе. В ГПЗ – это как Государственный Племенной Завод расшифровывается. При коммунизме там коров выращивали. Развалилось все, перебрались в город. Сыновья подросли.

Умные, не в непутящего батю. Учиться пошли, потом работать. Анне бы вздохнуть с облегчением… Водопровод и электричество, и машинка стиральная – дети подарили. Поликлиника рядом, магазины.

Работу нашла – хорошую. В городском цехе озеленения. Там один из односельчан на руководящей должности был. Анну знал, уважал, к достойному месту пристроил.

Живи да радуйся… Одна беда – муж непутевый.

В городе работать он не смог, да и времена не те, никто не нянчится. Явился пьян или с похмелья – выметайся, друг ситный, на твое место во-о-он какая очередь желающих.

Битой Анна оказывалась часто. Рука у муженька тяжелая, а мозги плохонькие, водочкой иссушенные. Куда уж дальше – о вдовстве мечтала… Но – муж родной ведь. Терпеть надо, кормить, отмывать, обихаживать. Мало? Судьбе видно, так подумалось.

Допился муженек не до погоста, а до инсульта. Слег. Вроде врачи и говорили, что оклемается, а – ни в какую.

Лежит, мычит, под себя ходит…

И ведь видит Анна, что ирод специально так делает… Предложит судно – тот башкой отрицательно мотает. А через минут несколько – гляди-ка, обделался, болезный. И глаза такие… Хитро-злые.

Пришел как-то доктор. Осматривает товарища. А у того шрамов много – после того, как выпимши с трактором вместе с небольшого обрыва в речку нырнул. Доктор, сурово эдак:

– Откуда шрамы?

И тут болезный, вперед бабки, бодро так, внятно да громко:

– В танке горел!

Обалдели и Анна, и доктор. Мужик понял, что лишнее сказал. Мычит, описался… А поздно. Назначили обследование, приехали сыновья. Под белы рученьки – да в больницу. Не так уж все печально у мужичка оказалось. И говорить он уже мог, и сидеть, и на горшок ходить. И ложку мог сам держать. С чего он вздумал над старухой-женой изгаляться?

Шут его знает… Привык, однако.

Два «камня на шее»

Злится. Пусть злится. Злость – тоже энергия. Разозлившись как следует, можно горы свернуть. Можно камни, на шее безнадежно и бессрочно повисшие, сбросить.

Татьяна посмотрела в зеркало. Лучше бы не надо… Овал лица уплыл, четкости ни в подбородке, ни в скулах не наблюдается… Пятна какие-то: загар теперь, в 46 лет странно ложится. Сосредоточилась, улыбнулась – нет, не слишком помогло…

С работы – ноги гудят. Лифт не работает, восьмой этаж, пакеты с продуктишками суставы решили вывернуть. Дома они – семья. Сын, 24 лет от роду. И муж – так и не ставший ни надёжей, ни опорой…

Один – всегда дома. К компу прирос. Отхожее место под стул вмонтировать – вообще вставать перестанет. Знакомые спрашивают: «отслужил?» … Куда там – я, говорит, не занимал ничего, чтобы долг отдавать. Работать? Не получается. Неуживчивый он блин, ранимый. Не срабатывается. Всё какие-то проекты онлайн выдумывает.

Второй вообще непонятно, как здесь, в её квартирке, по наследству от папы оставшейся, завёлся. То есть, как завёлся-то, как раз понятно. Она в разводе, он в разводе, годы идут… Думала – вместе легче. Думала – вместе проще. Зря, как оказалось.

Муж… Да какой он, господи, муж – заявление до ЗАГСа так и не донесли тогда. Он засомневался, заартачился. Так остался. Фирму говорил, открою. Строительную. Открыл. Два месяца бурной деятельности и обсуждений – и спилась бригадка шабашников. Разбежалась. Но бизнесменом немуж себя по сей день мнит. А работает – от раза к разу. То на вахту, то подкалымит.

Денежку получит – теряется. По друзьям, по знакомым. Опять же – алименты на своих двоих родных дитёнков платит. Иногда. Зачем он вообще? Для «здоровья»? Да не добавляют здоровья его периодические страстные движения. Не хочется их. Совсем.

Между собой не общаются. Сын про мужа – «алкаш». Муж про сына – «дармоед». Вот так уютные семейные вечера и проходят… Один – за компом, в наушниках. Второй – в загуле или возле орущего на всю квартиру телеящика. Таня – между кухней и ноутбуком – подработать малость…

Почему не помогают? Помогают… Не совсем бессовестные. Вот – мусор иногда выносят. Если Таня что из мебели купит – занесут. Даже в аптеку сбегают, если приболеет.

Но вот устала она. Кормить и обихаживать двух мужиков здоровых устала. А как не кормить? Сын – так сама виновата, недовоспитала. Некогда было – по двум работам бегала, чтобы одет, обут и вообще – не хуже других. Упустила.

Второй – тут понятнее. Гнать в три шеи. Веником. Сил просто нет. Это же – нервы. Это же – выяснения отношений. Это ж слёзы его нетрезвые и полудебоши осторожные.

Татьяна бросила пакеты с продуктами на кухне. Закрылась в ванной – не поплакать. Толку-то реветь? У неё есть план.

С полгода назад она наконец, списалась, созвонилась с роднёй. С той, дальней, из давно почти забытого детства. Из кажущегося сквозь годы сказочным маленького городка. С палисадниками, наполненными ароматом цветущей черёмухи… С тёмным омутом пруда, окружённым корявыми кедрами – сразу за последней трамвайной остановкой.

Они – двоюродные и троюродные бабушки, Танюшку помнят. Рассказывают о её же детстве. О многочисленной родне, с которой она даже не знакома – слишком далеко её судьба занесла. Они говорят – приезжай. Возвращайся, насовсем.

А баба Варя – та, на грядках у которой была самая вкусная клубника, говорит: дом некому оставить. А ты – своя. Приезжай. Твой будет. Просто так.

Таня не халявщица. Он заглянула в Сбербанк онлайн. Отпускные пришли. Домашние не знают – она же все отпуска работает… Хорошо. На переезд, на первое обустройство хватит. Не потратить бы… А то сын намекает, что комп слабый. А немуж говорит, что таксовать бы хотел – машинку бы.

Фиг им. Это на переезд. До осени ещё подкопит, и – прощайте, семья. Там с работой помогут, пообещали.

Без неё – сын немужа быстро за порог выставит, тот даже не прописан. А Таня его нытья не услышит. Как сын без неё? Таня так думает, что это к лучшему. Перестанут тарелки с едой на столе появляться – пойдёт работать. Глядишь, и втянется. Она поможет, конечно. В крайнем случае… В самом крайнем.

Но решила твёрдо: с неё хватит.

Не туда попал

Всю ночь и четверть утра она думала, что сбылась её мечта. К тридцатидвухлетней Кате, обладательнице пышных, воспетых Рубенсом форм, и родительнице двоих милых, послушных детей, вечером пришел ОН.

Катя давно заглядывалась на этого хамоватого красавца, но ходил он не к ней, а к её соседке, живущей этажом ниже. Все, что ей оставалось – изредка втянуть носом маняще-будоражащий аромат его парфюма, полюбоваться крутым разворотом его черного джипа на тесной парковочке возле подъезда и… помечтать перед сном.

Однажды вечером в дверь постучали. Гостей Катя не ждала, но «кто там?» не спросила. Открыла – остолбенела… ОН. Невероятно… Мужчина Катиной мечты чуть покачивался, а запах парфюма терялся на фоне более сильного аромата – пахло спиртным.

– Вы к кому? – едва смогла пискнуть Катя.

ОН не ответил, но покачнулся в её сторону. Шаг вперед он сделал наверняка единственно для того, чтобы сохранить равновесие, но для Кати это значения не имело.

Спустя несколько минут ОН был разут, усажен на диван и Катя хлопотала, собирая на стол все вкусное, что было в холодильнике.

Чаепитие не состоялось. Мужчина уснул. Катя не без труда придала спящему телу лежачее положение, подсунула под голову подушечку, а сверху накрыла самым мягким и пушистым пледом. Сама прикорнула рядом, в кресле. Ей было не до сна. В голове носились и путались самые невероятные мысли и мечты…

«Выпил… Ну говорят же, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке… Он, наверное, давно со мной поближе познакомиться хотел… Не решался просто. Я ж моложе соседки и красивее, ей за сорок, а одевается, как пацанка и курит, как паровоз… У них точно ничего серьезного. У нас все по-другому будет… По любви… Хорошо, что сегодня суббота, целый день впереди, обо всем поговорим. Спи, любимый.»

Катя заботливо поправила пледик и осторожно погладила ЕГО по голове…

Женщина задремала…

А когда открыла глаза – встретилась с крайне недоуменным и растерянным взглядом мужчины…

– Вы кто? Я где?

Катерина не успела даже предложить минералочки… ОН встал, огляделся, подошел к окну… Видимо, пазл сложился – вид-то знакомый. Буркнул «извините» – и к двери. Катя выглянула: – мужчина утопал вниз. А потом открылась и опять закрылась дверь ненавистной соседки.

«Сейчас, наверное, ругаться придет, сцену ревности устроит. А я… я возьму, да скажу, что у нас всё было!»

Катя вышла на балкон, прислушалась… Нет, не ругаются. Ой… смеются. Она чуть не плакала. Соседка пришла через час.

– Катя, вы нас простите, пожалуйста! Обычно Толя себя так не ведет… Ему очень, очень стыдно… Мы можем вам как-то компенсировать неудобство?

Катерина не смогла сказать ничего… Буркнула «ничего страшного» и захлопнула дверь…

Как белую и пушистую с лестницы спустили

– Выставила я её из дома! Пинком – да под жирный зад! Вместе с финтифлюшками ейными! Давно надо было так сделать, прям вот сразу!

Сашка сморщился и отстранил телефон от уха

Мама, когда уставала драматично всхлипывать, переходила на ультразвук. Это несколько… раздражало и чуть-чуть беспокоило.

– Мама, ну так-то зачем? Выгнала… Можно ж было по-хорошему… Спокойно, по-человечески. Обсудить, решить, как лучше!

– По-хорошему? Да я ли не пыталась? Ой, видит бог – пыталась! И по-доброму, и построже. И совсем наглости её не замечать – тоже пыталась! Бесполезно всё! Тебе вообще на мать наплевать…

Причитания Анны Павловны перешли в неразборчивые всхлипывания

Сашка отошёл подальше от заинтересованно прислушивающихся к семейному скандальчику коллег. Набрал в грудь воздуха пополам с решимостью.

– Мама! Конечно, не наплевать! После работы заеду – погово…

– Не о чем! Выкинула и обратно не пущу! Да не переживай ты за неё. Она ж раскрасавица. Быстро приберут. Бедствовать не будет. Ты бы лучше о матери побеспокоился! Я старый человек! Больной! У меня давление, диабет, варикоз и бессонница! А эта…

Бывает, только под утро закимарю – а красавица твоя уже отоспалась. Потянулась, да и пошла по квартире шлындать! Грохочет, шумит, орёт! А волосья ейные белобрысые – везде ж, везде! И дом весь ароматами её пропитался – проветривай, не проветривай – пахнет!

В еде уж какая привереда! Я себе кашки на водичке, с кусочеком маслица да чаёк с сахарком вприкуску, супчик жиденький из окорочка… А эта ж цаца – от такого морду воротит! Пристыжу её, бывало, а она эдак зыркнет глазищами своими зелёными, как на пустое место, и своими делами идет заниматься! Я уж и не хозяйка в собственном-то доме получаюсь!

Ой, а как ты с ней, а как со мной? Нет, чтобы с порога у матери здоровьем поинтересоваться! Нет чтобы по душам поговорить, спросить, не помочь ли, не обижает ли кто? Нет, сын мой единственный! Ты – к ней сразу. Ластитесь, воркуете. А на меня вам наплевать! Вот уж не такую опору к старости я растила, не такого эгоиста, прости господи!

Сашка краснел, шёл пятнами и пытался вставить хоть слово:

– Да я ж думал, вам вдвоём веселее будет! Не скучно… Откуда ж знал-то, что так получится? Ну, не плачь, мама! Мама, ну успокойся…

Наконец Сашка с шумным выдохом облегчения закончил разговор. Коллеги понимающе закивали:

– Да уж, проблема, когда мать с женой не уживаются! Санёк, чуда не жди, компромисса не найдётся – так и будут мозг выносить. Обе! Съезжать надо!

Сашка недоуменно посмотрел на советчиков, потом расхохотался.

– Не, мужики, вы не так поняли! Моя маман Маркизу Ангелов выкинула – кошку я ей подарил месяц назад, ангорскую! Забыл, дурень, что она у меня собачница… Хотя…

Саша призадумался. Вспомнилось:

– Вообще да, она и к Юльке поначалу так же. Потому и живём мы с женой от неё отдельно. Гы… А вы что, подумали, что маман мою Юльку с лестницы спустила?

Остаток рабочего прошёл весело. О судьбе Маркизы Ангелов переживала только сердобольная кошатница из бухгалтерии.

Она тишком вызнала у Сашки адрес матери – может, не прибрали ещё белоснежную изгнанницу?

Королева Вуду

Очень уж Алексей Инне нравился. Так сильно, что при встрече с ним у неё потели ладошки, а слова начинали путаться и выстраиваться в связные предложения отказывались. А он – ничего. Улыбался, был вежлив. Флиртовал – в меру, как любой мужчина с любой мало-мальски привлекательной женщиной. Не больше.

Но Инну такой расклад не устраивал. Женщина она взрослая – чуть за 40. Не критично – Алексей на добрых 6 лет старше. Не глупая. Как принято сейчас говорить – ухоженная и самодостаточная. Инна трезво взвесила свои возможности.

Так… Весь обычный женский арсенал из разряда «Как влюбить в себя мужчину» не сработал. Роковой красавицей она не была и в молодости, богатством тоже не привлечь. Нет его – богатства. Обычный средний достаток, более-менее скромные Иннины «хотелки» покрывающий.

Выход Инна видела только один. А именно – приворожить.

Она помнила свою бабушку. У той явно что-то от ведьмы было. Похвалит цветок – тот завянет. Обругает кого-то походя, а человек – раз, и занедужит. «Может, наследственное? Может, я ведьма хоть маленько? Попробуем, терять-то нечего».

К реализации плана Инна подошла основательно. Изучила литературу, побродила по соответствующим форумам. Узнала про влияние луны, могущую прилететь обратку и вообще – массу интересного и полезного в нелегком колдовском деле.

Начала – с правильного. Надо было «субъекту» защиту ослабить. Все ритуалы с погостами да церквями отмела сразу – во-первых, она агностик, во-вторых – совсем не хотела, чтобы Алексей пострадал.

Дальше – самое важное. Из всех возможных ритуалов приворота Инна выбрала самый доступный и, как ей показалось, эффективный – с восковой фигуркой. Воск купила настоящий, пчелиный. Не бяку парафиновую.

Фигурку лепила в точно просчитанное время… Получилось очень похоже. Что особенно радовало – ей удалось несколько волосков Алексея раздобыть. С благоговением она впечатала их в темечко куклы и, завывая, прочла заученное наизусть заклинание.

Чтобы тёмные силы ей самой не навредили, вместо того чтобы помочь, провела ещё ритуал. «Откуп» называется. Ночью на безлюдном перекрестке через плечо бросила монетки, прочла заговор и ушла, не оборачиваясь.

Теперь предстояло воплотить в жизнь самую рискованную часть плана. Куклу надо было спрятать в непосредственной близости от места, где Алексей часто находился. Дом исключался – в гостях у него Инна не бывала. Работа. Конечно, работа – коллеги же…

Но вот тут Инна и замешкалась… А если кто увидит? А вдруг Алексей найдет? Но – собралась с духом: зачем себя накручивать-то?

А лучше бы «накрутила» … Глядишь, и передумала бы дурью-то маяться. А так – получилось то, что получилось. Корпоратив был через неделю. Междусобойчик по случаю профессионального праздника, ничего особенного…

Накрытый стол, коллеги, смех… Мужчины о чём-то заспорили – Инна не вслушивалась. Алексей что-то доказывал. Остальные – не верили и шумно требовали «пруфы в студию» … Алексей вышел, а когда вернулся – Инна едва в соляной столб не обратилась… В руках мужчина держал именно ту коробку, в которую начинающая ведьма и спрятала восковую куклу… Наполовину аккуратно завернутую в фотоколлаж, распечатанный на рабочем принтере: Инна и Алексей…

Ещё и рунические приворотные письмена поверх подмалевала. Для верности.

Вот прямо, как в замедленном, немом кино…

Алексей переворачивает коробку над столом… Кукла вываливается и немедленно привлекает к себе общее внимание. Алексей поднимает, недоуменно хмурится… Разворачивает фото, смотрит. Потом смотрит на куклу. Потом на Инну. А она же постаралась сделать акцент на пробуждении физического влечения… И часть куклы, обозначающая самый важный в этом смысле орган, гротескно выдаётся. Да ещё обмотана прядкой ярких Инночкиных волос – чтобы вектор влечения не сбился…

Куклу видят все… Всем это нравится. Это весело, это пикантно. Это – тема для обсуждений и хохота надолго. Инна сбежала…

Дома – вышла из рабочей группы ватсапа: там гудело бурное обсуждение. С советами Алексею, Инне, фотографиями куклы в разных ракурсах.

Утром – прокралась на работу. Положила начальнику на стол заявление об увольнении. А на две недели положенной по закону отработки – с помощью подруги-терапевта оформила больничный…

Приворот? Нет, не сработал…

Сказал: «не мой ребёнок» и ушёл. Через 25 лет встретил на улице молодого себя

И как ощущения? Говорит, всё вокруг стало призрачным. Нереальным. В один миг вся жизнь оказалась одной сплошной нелепостью, ошибкой. Осознание слишком резко и слишком непреодолимо ударило в мозг…

Ноги подкашивались, хотелось присесть. Но он шел за парнем, хотел сказать, спросить, попросить, закричать… Не смог. Промолчал… Уже… Да, ему уже 52… Нет ни семьи, ни детей. Всю жизнь считал себя обманутым и преданным.

Упертый – ведь друзья (когда у него еще были друзья), в один голос твердили: «твой сын, одумайся» … Оскорбления, обвинение, которое он швырнул в лицо жене, она тогда не простила. Сказала, что он ошибается. Что его подозрительность – уже паранойя. И не стала ничего доказывать.

Просто – развелась с ним. Судья тогда сказал: «не вижу причин отказывать» …

Он сразу уехал. Далеко – на другой конец страны. Перестал созваниваться с друзьями. Ведь они упорствовали, верили изменнице, а его осуждали. Но он тогда был так уверен, так зол, так непреклонен… Он не интересовался, как они жили. Она – подлая изменница, а ребенок чужой. Так он думал. Злость стала смыслом существования. Другие женщины? Они все одинаковы…

Ребятишечьи радостные визги на улице раздражали, заставляли вспомнить, как он нянчил маленького, чужого (как он думал), сына… Он обходил стороной детские сады, площадки…

Зачем и для кого, для чего жил? Пробовал наладить бизнес – прогорал раз за разом. Замкнулся в себе – новых друзей не появилось. Он был слишком груб, подозрителен, недоверчив… Желающих заводить с ним приятельские отношения не находилось.

Он не окликнул парня, точнее, уже молодого мужчину.

Пришел домой (если съемный угол можно назвать домом), открыл старенький ноут… Что там? Вконтакте, одноклассники… Нашел… Да, его бывшая жена. Да, ребенок, которого он бросил… Вот фото – пацан маленький. Здесь – старше. А вот он уже школьник… Студент. Почему не посмотрел раньше?

Он смотрел и узнавал себя. Себя мальчишку, себя подростка, себя, молодого парня. 25 лет… Именно столько было ему самому, когда он женился на маме этого ребенка. Все еще не до конца веря, нашел свои фото – у себя на странице, конечно, в профилях бывшей семьи такого не было. Сравнил. Сравнил снова.

Потом – заплакал. Спустился вниз – за чем-нибудь оглушающе-крепким. Ему было нужно. Вот так, трезвому – все казалось непереносимым. Непоправимым. А можно ли исправить? Нет. С этим придется жить. Но он написал бывшей жене. Быстрее отправил сообщение, боясь передумать.

Написал коряво, неправильно, не по сути… Но не смог придумать нужных слов. Теперь он ждет ответа.

Не прикармливайте «бедных студентов»

Светлана один раз «прикормила» … Ей было около тридцати – молодой специалист, врач – пусть в маленькой и провинциальной больнице, но очень увлеченный, неравнодушный человек. Попросили в местном медтехникуме прочитать несколько лекций – по этике и деонтологии, если не ошибаюсь – подменить преподавателя.

Прочла. Медсестрички слушали и конспектировали внимательно. В группе фельдшеров – почти одни парни. Шутили, паясничали, пытались флиртовать. Один – влюбился. Остальные завали его Пельмень. Взгляды, записочки…

Света уже забыла о студентах. Но у них началась практика.

Пельмень попал в ее отделение… Простой, не слишком умный… Размазня – говорят о таких. Говорил, что после учебы поедет в родное село – работать фельдшером. Светлана заранее переживала за его пациентов – Пельмень путался в кругах кровообращения и не отличал пиелонефрит от гломерулонефрита.

Но – начали общаться. Парень (ему было 20) был влюблен. В общем, привлекателен – высокий, светловолосый. Тоненький, как подросток – ничего мужественного… И поведение – детское какое-то.

Узнал телефон – начал звонить, писать смс-ки. Чувств своих юношеских не скрывал, наоборот. О себе рассказывал охотно. Мама и папа в деревне. Деньги и продукты ему каждую неделю высылают. Здесь – снимает комнату у алкаша. Шумно, конечно, и плохо пахнет… Зато дешево.