Текст книги "Правило многих (СИ)"

Автор книги: Волкоголик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Занна сняла шлем и тряхнула волосами. Изображает, что доверяет, потому и шлем сняла, чтобы лицо видели. Но вообще-то джедаи и так по ауре видели, что перед ними девушка, но неодарённые, а Занна играла сейчас таковую, могли этого не знать. Так что, типа жест доверия.

Никогда не училась на актерских курсах, а играет вполне себе неплохо. Наверное, у женщин это врожденное.

Помедлив, будто решаясь, она выдала:

– С нами связались лидеры повстанцев. Они предлагают объединить усилия. Их около тридцати тысяч, оружие и желание сражаться у них есть. Кроме того, по их утверждению, к ним готовы присоединиться еще около ста тысяч, но у них нет оружия.

Альма заметила:

– У нас его тоже нет.

Занна улыбнулась:

– У нас есть. Когда наша основная эскадра выдвигалась сюда, я приказала дополнительно погрузить полмиллиона бластерных винтовок и много боеприпасов.

Джедаи посветлели лицами. Дебилы.

Вооруженные люди не становятся армией. Армией их делает обучение, мотивация, дисциплина. Как говорил товарищ Сталин, «Надо быть очень храбрым человеком, чтобы быть трусом в Красной Армии».

Два часа спустя.

В импровизированном штабе было достаточно многолюдно, вернее, многоразумно. Связисты, сидя за пультами, координировали маневры отрядов, кораблей на орбите, перемещения грузов.

Сюда стекались данные со спутников, разведки «в поле», отчеты командиров. Находящиеся тут же направленцы анализировали каждый своё и передавали в оперативную работу. Операторы, (те, кто работает в Оперативном отделе), тут же сводили всё в кучу, поднимали карту (наносили обстановку), вырабатывали варианты решения для Начальника Штаба.

Я так понял, что сейчас все колёса штаба крутились сейчас почти в холостую. Не хватало главного – того, что в моей прошлой жизни называлось «Принципиальное решение Командующего на операцию».

Все-таки искусство побеждать – это, прежде всего, способность передумать противника.

Возле большого тактического стола стояли пятеро разумных с петлицами майора на воротниках.

Да-да, практически бесполезную Республиканскую систему я в ЧВК отменил, заменив на привычные изучающему историю русскому человеку знаки различия. Петлицы несли обозначения, как в РККА до ввода погон – кубики, шпалы, треугольники, звездочки.

В войне надо ценить каждое мгновение и сразу определять звание военнослужащего, а не терять время, пытаясь посчитать красные и синие прямоугольники.

Когда же военослужащие носили броню, то знаки различия располагались на наплечниках.

Кроме майоров, вокруг стола стояли джедаи с падаванами, присутствовала Занна, Рихард с парой своих повстанцев, ну и я до кучи. Рихард, уже в роли руководителя повстанцев выглядел неплохо, солидно. Только удивленно покосился на меня, когда увидел петлицы офицеров.

В общем, совещание началось.

Хорошо, что традиции джедаев позволяют падаванам открывать пасть на подобного рода сборищах.

Этим и воспользуемся.

Пока все представлялись, я осмотрелся и остался доволен увиденным. Похоже, ученице удалось снять сливки с оставшихся без дела ветеранов Армии Света.

Все деловитые, собранные, говорят мало, но по делу.

Раскритиковали к ситхам Фарфеллу, который хотел с шашками наперевес лететь громить трандошанцев. Всё правильно, товарищи офицеры, играть надо от обороны. Так потери меньше.

Впрочем, несколько мобильных отрядов из батальона спецназначения, который был у черногвардейцев, решили выделить под команду джедаев, чтобы навести шухер, истребляя отряды противника.

Седовласый полковник, Соломон Вайрн, являющийся начальником штаба, закончил доклад, и стал выжидающе смотреть на джедаев.

Тем сказать явно было нечего. Им, как и любым нормальным разумным, не хотелось нести ответственность за неверные решения, которые могут привести к гибели соратников.

Им бы шашку, да коня, да на линию огня…

Наконец, Фарфелла, глубокомысленно пожевав губами, изрёк:

– Мы можем уничтожить их орбитальную корабельную группу?

Ох, тыж, ёж твою медь!

Стратег!

Интересно, он сам догадался до принципа, сформулированного на Земле Ямамото Исороку – «Наступление – это перенос действия авиации вперёд»?

Хотя явно нет, тут, в ДДГ, захват низких орбит – это азы. Фарфелла наверняка читал про это.

Да-да, я сам лично видел, что он, когда читает, губами не шевелит.

Соломон кивнул:

– Да, сейчас, когда прибыло подкрепление, наша ударная корабельная группа насчитывает шесть «Молотоглавов». На них размещены сто сорок четыре истребителя «Аурек». Целесообразно нанести удар линейными силами – по корветам и фрегатам. Расчеты показывают, что при ударе совмещенными залпами корвет продержится тридцать секунд, фрегат – сорок пять.

Полковник щелкнул переключателем, на тактстоле отобразилась обстановка на орбите.

– Вот, – продолжил он, – на орбите в данный момент находится сорок шесть кораблей типа «фрегат» и семьдесят один – типа «корвет». Самая большая группировка – вот она, обратите внимание. Восемь фрегатов и четырнадцать корветов. Они прикрывают двадцать три транспорта.

Молодец, толково. Если он сейчас начнет про схему огневого маневрирования, то за космос я спокоен.

Полковник, (или капразом его сделать, что ли?), продолжил:

– Мы расчитали вектора подхода к этой группе, чтобы наши крейсера имели минимальную лобовую проекцию по отношению к противнику. При этом всю энергию, необходимую для работы эмиттеров, можно переключить на лобовые щиты. Заднюю полусферу прикрываем истребителями от возможных атак москитных сил, чтобы не насторожить противника, запуск наших МЛА начинаем только после открытия огня.

Джедаи слушали, раскрыв рты. Да, товарищи альтернативно одарённые, вот это и есть планирование. Тщательная, кропотливая работа.

– На парковочных орбитах корабли не включают защитное поле, чтобы сэкономить ресурс эмиттеров, поэтому первый удар нанесем разрозненно, каждый по своей цели. Потом, после активации защитных полей, начинаем совмещение огня.

Воррор прогудел:

– Я думаю, что мои навыки Боевой Медитации могут помочь вашему плану, полковник. Когда мне отправляться?

Полковник Вайрн чуть повернул голову, тут же за плечом возник адьютант.

– Распорядитесь, чтобы мастера Воррора доставили на «Нестор Махно».

Воррор поклонился присутствующим и направился на выход, поманив за собой своего падавана, Хавьера Доу.

И если по космосу джедаи испытали явное облегчение от того, что всё решили за них, то по бою на поверхности они опять явно ждали подсказок.

Соломон начал подталкивать их хоть к какому-то решению:

– На поверхности противник превосходит нас численно, но это не главное. Главное – это то, что отряды численностью от пятисот до тысячи бластеров действуют на огромной территории, причем они мобильнее. Мы можем создать кое-где локальное численное превосходство, но тогда оголим другие направления.

Рихард вступил в беседу:

– Мои люди готовы сражаться, но им надо знать, что их семьи в безопасности. Сейчас наши базы полны беженцев, и мы не собираемся бросать их без защиты. Это противоречит нашим принципам.

Уныние вокруг стола загустело. Ладно, прорвёмся.

Я осторожно потянул Раскту за рукав и громким театральным шепотом начал:

– Мастер, а давайте как генерал Хот сделаем…

– Что ты сказал, падаван? – При начале моей импровизации Фарфелла ожидаемо навострил уши.

А уж при упоминании героя Руусана, так вообще возбудился.

Да и все уставились на меня. Ладно, что в той жизни был проктологом, то есть все залазили в сраку, а Олежек вытаскивай, что в этой.

Разжевываю:

– Ну, я, когда читал про Руусан, посмотрел, что вначале ситхи побеждали, потому что были по всей Галактике. А потом генералу Хоту удалось их всех собрать на Руусане и джедаи победили.

Джедаи молчали, переваривая.

Я обратился к полковнику:

– Скажите, Соломон, у вас есть на примете такое место, где легко держать оборону? Ну, если укрепить посильнее?

Тот задумался, потом щелкнул клавишами. На карте планеты засветились еще несколько участков.

Я всмотрелся, вот этот участок. Да и Сила кричит: «оно»!

Когда я ткнул в него указкой, изображение увеличилось, я понял, что угадал.

Раскта согласно прикрыла глаза. Тоже, наверное, почувствовала, что оно. А что? Место хорошее, узкие дефиле, можно построить оборонительное предполье, дальше холмы, прекрасно подходящие для установки фланкирующих дотов.

Да, то, что надо.

Фарфелла заценил, потом задумчиво пробормотал:

– Место практически идеальное для обороны…

Здоровяк Ксаж прогудел:

– Ну и как мы заставим их атаковать нас именно там? А, падаван?

Виновато опускаю голову:

– Есть способ, но он вам не понравится.

========== Глава 3-2 ==========

Планета Локаст.

Сорок третий день после начала вторжения трандошанцев.

Не знаю, как кому, а мне не нравится запах гниющих трупов. Даже если это трупы врагов. Наверное, это дело вкуса.

На позиции устало опустилась ночь.

Бойцы закемарили в комфортабельных бункерах, лишь дежурная смена часовых внимательно наблюдала за показаниями датчиков слежения.

За нашими позициями – лагерь гражданских, почти три миллиона разумных, которых мы успели эвакуировать до начала штурма.

Трандошаны и так собрались давить “Джека-петушителя”, но штурмовали позиции предполья без особого огонька, не вкладывая душу. Я это предполагал, но для меня главным было то, что максимально возможное число отрядов отвлеклось от ловли гражданских и стало активно охотиться за “Джеком”.

Но потом…

Информацию о месте скопления беженцев мы слили Конкордату, а те, вполне ожидаемо, поделились ей с трандошанами. А у работорговцев нет другого выхода, кроме как пытаться прорваться к гражданским, заиметь кучу заложников и требовать корабли для эвакуации.

Пять километров оборонительного предполья трандошаны прошли за сутки времени и полсотни тысяч трупов. А всё потому, что наши неделю, как проклятые, укрепляли и маскировали основные, запасные, отсечные позиции, составляли карточки огня для фланкирующих ДОТов, пристреливали артиллерию. И это стало неприятным сюрпризом для трандошан.

В Галактике практически непрерывно велись войны, но они носили, в основном, маневренный характер.

И действительно, зачем штурмовать линию ДОТов, защищённую оборонительным предпольем, если можно просто облететь её сверху?

Но трандошанам такого счастья не предоставили. Корабли их, в виде обломков, неторопливо вращались на орбите, потихоньку снижаясь к высоте, когда гравитационный колодец планеты переведет их траекторию в последний маршрут, который закончится где-нибудь на поверхности.

Поэтому сейчас все шесть наших крейсеров были заняты тем, что перетаскивали наиболее близкие к падению обломки на орбиту, которая гарантирует, что падение в ближайшую пару лет не произойдет. Мы не могли позволить себе падать на планету потенциальным источникам дорогих, в такой-то глуши, металлов. Но истребители-то оставались, и они поддерживали поверхность.

В итоге, небо было нашим.

Что сразу сказалось на качестве боевых действий. Отсутствие крупных скоплений противника и давно забытые принципы ведения позиционной войны давно выбросило на помойку истории такие замечательные штуки, как ОДАБ, например. Но формулы веществ были, а в мастерских “Чёрной Стражи” можно было сделать буквально всё.

Пока Занна была моей ученицей в, так сказать, очном порядке, то я ей много чего рассказывал, в промежутках между занятиями. И вместо сказок на ночь.

И вот теперь вижу плоды своих, можно сказать, трудов.

За те годы, пока ученица командовала “Черной Стражей”, а потом и “Черной Гвардией”, она сделала запасы различных полезных штуковин, вроде шпрингмин или ОДАБ, которые выполнялись в планирующем варианте, позволяющем забрасывать их из-за горизонта.

Здесь это было особенно актуально, потому что лучевые зенитки агрессоров били только в пределах прямой видимости.

И миномёты… Я любовно погладил ствол, стоящий в орудийном дворике.

Всё-таки, это оружие – продукт позиционной войны. И именно здесь он оказался ой как к месту. Огневая производительность – колоссальная, могущество местных зарядов потрясающее, мины просто выкашивали противника.

Почувствовав касание к ауре, обернулся.

Занна стояла рядом, появившись неслышной тенью.

– Скучаешь, учитель? – Голос ученицы звучал устало.

– Нет, – я усмехнулся, вспоминая момент, когда я рассказывал ей про миномёты. – Просто я думал, что ты тогда слишком увлеклась своим двойным вибратором и не слушала меня.

– Ну, увлеклась, конечно. – Занна чуть оживилась, в голосе послышался сдержанный смех, – но про миномёты запомнила. Техника Глубокого Воспоминания.

Мы помолчали.

Да, сутки прошли… Интенсивно.

В ушах до сих пор грохотали взрывы, звучало пиу-пиу бластерных выстрелов, хлюпали раздавливаемые ногами внутренности.

Помыться бы.

– Занночка, тут душ есть?

Она оценивающе посмотрела на меня:

– Да, есть. Когда строили укрепрайон, предусмотрели. Твоя шалава уже помылась.

На мой укоризненный взгляд она лишь похлопала ресницами. Типа, она-то тут причем?

Ну да, конечно. Надо было самому думать. Как говорили в моей прошлой жизни, собак и женщин ласкать нельзя.

Потом не отвяжутся.

Чуть позже.

Душ мы, по нашей давней традиции, принимали вместе.

Я чуть не стонал от наслаждения, когда ученица тёрла меня мочалкой. Ощущение смываемых пота, грязи и копоти было непередаваемым. Потом тёр её, причем она не сдерживалась. Постанывала.

А затем…

Затем, товарищи, мы прошли в самую настоящую парну́ю!

Конечно, на Серенно я построил для себя парную и регулярно затаскивал туда ученицу, но не знал, что ей это понравится, и она даже решит сделать её здесь, в укрепрайоне.

Конечно, местная строительная техника творит чудеса, но чтобы так…

Стены парной и предбанника обшиты деревом, пятиметровый бассейн, комната отдыха с длинным столом и скамейками, красота! И всё это метрах в пятнадцати под поверхностью.

Вдоволь нахлеставшись вениками и нанырявшись в ледяной бассейн, мы перешли к главной теме беседы.

К пиву.

Организм одарённого, напитаный Силой, без труда справляется с алкоголем, значительно уменьшая его воздействие, так что напиться нам сложно. Но ссать приходится бегать, как обыкновенным разумным.

– Мы никогда не говорили с тобой, учитель, – задумчиво произнесла Занна, расслабленно полулёжа на скамейке, – но меня давно интересует один вопрос. Понятно, что у меня самой не было выбора, ты воспитывал меня с такими убеждениями. А как ты сам стал анархистом?

Я неторопливо отхлебнул из кружки.

Перед глазами промелькнули моменты прошлой жизни. Школа, военное училище, недолгая служба, увольнение по причине того, что корабли распилили или продали, а офицеров слишком много, поиски работы для совершенно неприспособленного к гражданке человека, работа, семья…

Пренебрежение в глазах наворовавшихся богатеев, глядящих на простого работягу, презрение в глазах чиновников, которым ты со своим обращением мешаешь бездельничать, пустоту в глазах “золотой молодёжи”, которые от нефиг делать тратили за вечер такие средства, которых хватило бы год кормить пару сотен полунищих пенсионеров, всю жизнь строивших страну, верхушка которой их предала и ограбила.

На миг, лишь на краткий миг, от ненависти почернело в глазах. Но привычка взяла своё, буря в душе успокоилась, так и не поднявшись.

– Знаешь, ученица, нельзя стать анархистом. Никак. – Я еще раз отхлебнул из кружки.

Потом, внимательно глядя в глаза удивленно поднявшей брови Занне, раздельно произнёс:

– Им можно только быть.

Попили еще пивка, помолчали.

В предбаннике началось какое – то шевеление, хлопнула дверь. Автоматически просканировав, я увидел знакомую ауру. Раскта.

Палево, конечно, но мои странности в глазах мастера явно зашкаливают. И, значит, пришлось бы рано или поздно объясниться.

Так почему бы не сейчас?

На лице зашедшей мастера Лсу отразилось искреннее удивление.

Ну еще бы!

На скамейке сидит, в чём мать родила, её любимый, во многих смыслах ученик. Напротив него, через низкий столик, уставленный запотевшими пивными кружками, возлежит голая девка, бесстыдно закинув одну ногу на спинку лавочки. Учитывая, что девка командир ЧВК, проще говоря, наемников, а репутация наемников в сфере интима, мягко говоря, как весьма активных разумных, то картина маслом, “Совращение юного падавана развратной командиром наёмников”, выглядела весьма достоверно.

Я театрально осмотрел мастера, потом показал рукой:

– Мастер Лсу, раздевалка вон там.

Закладка, вложенная во время “ментально-сексуальных сеансов”, сработала, Раскта прошла в раздевалку. А что вы хотите?

Женщина в таких случаях, качаясь на волнах наслаждения, совершенно открыта для воздействия на подсознание, а хитроумный ученичок на него и воздействует.

Так что, безопасность и стабильнось в жизни у мастера Лсу теперь прочно увязаны со мной.

Поэтому она сперва попытается разобраться, а не рубить сплеча.

Раздевание не заняло много времени, и вот мы, уже втроем, потягиваем пивко. Занна и не подумала сменить позу, мастер, очевидно, хотела видеть наши лица, поэтому подтащила плетеное кресло и умостила аппетитный зад в нем.

Хорошо сидим, молчание не тягостное.

Но все-таки надо его прерывать.

– Мастер Лсу, это все сложно объяснить, но перед вами моя ученица, Занна.

Хорошо, что Раскта успела проглотить пиво, иначе бы точно поперхнулась. Она изумленно переводила взгляд с меня на ученицу некоторое время, потом схватила кружку, сделала глоток, и наконец, выдавила:

– Давно?

Я поднялся, обошел столик и спросил:

– А можно я покажу?

Раскта некоторе время рассматривала меня, потом кивнула. Откинулась в кресле, расслабилась и прикрыла глаза.

Зайдя мастеру за спину, я приложил ладони к её вискам, сосредоточился и начал передавать информацию. Всю, без утайки. Мою прошлую жизнь, мою жизнь здесь, в Далекой-Далекой.

Варианты несвершившегося здесь будущего, мои планы и эмоции. И только некоторые манипуляции с сознанием самой Лсу придержал. Женщины такое не прощают.

Пятнадцать минут передачи всего, что было во мне, пролетели как миг, отозвавшись болью в висках. Вновь усевшись на своё место, я пил пиво, наблюдая как Раскта сидит с закрытыми глазами, из которых текут влажные дорожки слёз.

Полчаса мастер сидела, усваивая переданную мной информацию, потом встряхнулась, утерла салфеткой следы слез, взяла кружку и уже поверх нее хитро прищурилась на меня:

– А я все никак не понимала, откуда взялся настолько бойкий карапуз!

– Бойкий? – “удивилась” ученица.

– Ты не представляешь, Занна. Соблазнил меня, четыре года назад. А я-то думала, что за умелец языка и пальцев?

– Ого! – Занна аж приподнялась на локте, – силён!

Потом снова откинулась и пробурчала, поднимая кружку:

– А ко мне все годы, пока жили вместе, даже не подкатывал.

Посидели, поговорили. Как выяснилось, вместе со всеми знаниями, я и русскому мастера обучил. Подкорректировали планы с учетом того, что Лсу теперь была, как минимум, дружественно нейтральна к ним.

Сходили, попарились, поныряли в бассейн.

Неплохо провели время, одним словом. Но я постоянно ловил на себе взгляд Раскты. Задумчивый и грустный.

Когда же, наконец, мы оказались в выделенной нам с мастером комнате, она, порывисто обняв меня, прошептала на манер нормальной русской бабы:

– Через что же тебе пришлось пройти, Олежек..

========== Глава 3-3 ==========

На следующий день.

Утро выдалось… Обычным.

Бойцы занимали позиции, готовясь выполнять наш, а вернее, мой, «план Шлиффена». Незнающие люди не понимают всей красоты замысла немецкого стратега. Его долбанутые на всю голову эпигоны просто просрали весь гений старины Альфреда.

Ведь замысел был таков, что войска центральных фронтов будут отступать, связывая основные силы противника. Противник, развивая успех, наращивает ударную группировку, а в это время правый фланг производит глубокий обходной маневр.

В итоге, вся армия противника – в жопе, в смысле, в котле.

То есть, терпеть поражение во всех сражениях, кроме последнего.

А недалекие последователи, почувствовав вкус первых побед, ломанулись за медальками, ломая гениальность плана. Так и пролюбили единственный шанс победить.

По крайней мере, Францию. С Россией всегда было тяжело в исполнении планов.

Уж больно мы, русские, непредсказуемы.

Но сейчас Сол Вайрн не отступал от плана ни на йоту. Все-таки в этом и отличие тактики от стратегии. Он – великолепный тактик. Но не стратег.

Накрученный Занной, он выполнял мои указания. И выполнял здорово. Сегодня, по плану, мы должны были оставить первую линию ДОТов.

Два механизированных батальона выжидали, оставаясь нависать над правым флангом потивника, воплощая последнюю волю Шлиффена.

К слову сказать, вся «Чёрная гвардия», говорила на русском. Ученица подсуетилась.

В итоге, все команды, отдаваемые на русском матерном, проходили быстрее, скорость управления, по сравнении с бейсиком, возросла втрое.

Вместо, «приказываю перенести огонь на цель номер четырнадцать», говорили, «ёбните этого пидара», и всё получалось.

В общем, сражение началось.

Спидеры у трандошан ещё оставались, они за ночь ухитрились навесить на них что-то вроде брони из листов металла, оторванных от разбитой вчера техники. Ну что же, иллюзию защищенности это дает.

Плазма – это дело такое, бронепробиваемость у нее никакая. Встречаясь с любым препятствием, она теряет стабильность, и происходит микровзрыв. Теоретически, можно даже листом бумаги прикрыться от выстрела из бластера.

На практике, это не совсем так.

Впрочем, неважно.

Важно сейчас то, что колонна эрзац-бронеспидеров начала втягиваться в довольно узкое, меньше километра шириной, дефиле.

Командиры минометных расчетов, внимательно следящие за дистанцией, отдали команды, минометы захлопали, посылая первые гостинцы. Я читал, что во время Второй Мировой Войны некоторые опытные расчеты могли работать с такой скоростью, что выпускали семь мин, пока первая летит в цель. Тут это маловероятно, опыта у расчетов маловато, но три – четыре вполне себе делали.

Хотелось, конечно, сотворить что-то вроде «Василька», но его схему, как и схему КПВТ, я не помнил.

В штабном бункере – спокойная, деловая обстановка.

Вернувшийся с орбиты мастер Воррор вместе со своим падаваном, впал в транс Боевой Медитации. Специально для него смонтировали небольшой помост в углу.

Остальные джедаи, кроме Раскты, сейчас охотятся за отбившимися от основной массы трандошанами. Нельзя позволить им терроризировать мирняк.

Вообще-то, «Черная Гвардия» занимала в этом сражении нишу войск качественного усиления. Расчеты орудий, минометов, снайперы и операторы боевых машин. Пехотное наполнение позиций выполняли ополченцы и повстанцы Рихарда.

Сам он, после совещания «в узком кругу» – он, я, Занна и Раскта – при поддержке групы своих агитаторов, находился в лагере беженцев, занимаясь оказанием всей возможной помощи и занимаясь разъяснительной работой.

Дело в том, что исход сражения ни у кого не вызывал сомнений, но самое главное сражение велось сейчас за умы тех, кто, спасаясь от трандошан, пребывал сейчас под нашей защитой.

Здесь, на поле боя, шла схватка за настоящее, нас же интересовало будущее. Что будет, когда вторжение закончится? Не случится ли так, что нами, анархистами, как всегда, воспользуются, а потом просто ототрут в сторону? Такое уже бывало, и не раз.

И вот сейчас, Рихард Феррата, защитник обездоленных и угнетённых, делал всё, чтобы жертвы не были напрасными.

Обстановка, отражаемая на тактическом столе, накалялась. Трандошаны давили, не считаясь с потерями. Всё-таки бойцы они знатные, хоть и с расизмом в бестолковках. Наша задача на данном этапе – не допустить рукопашной. Иначе потери превысят допустимые пределы.

Полковник Вайрн, выслушав доклады, взглянул на меня. Получив согласный кивок, он объявил:

– Готовность к общему отходу пять минут. МЛА на подлёте.

Наступать очень сложно, но провести удачное отступление – не менее сложный манёвр. Провести его так, чтобы противник не ворвался на плечах отступающих на следующую линию обороны, провести его так, чтобы отступление не переросло в бегство.

Отметки артиллерии на тактстоле начали перемещение в тыл. По зигзагам ходов сообщения потянулись цепочки солдат, а их товарищи начали частый, на расплав стволов, огонь на подавление.

Мастер Воррор шумно задышал – ему сейчас приходилось контролировать несколько различных уровней Боевой Медитации.

Уровень первый – волна МЛА. Пилоты уже закончили селекцию целей, надо помочь им нажать кнопку сброса фугасных бомб вовремя.

Так, чтобы бомбы упали как раз перед позициями, создавая огневой вал. Это станет командой для частей прикрытия на отступление.

Второй уровень – дать возможность ведущим сейчас огонь на подавление бойцам стрелять не только часто, но и метко.

Третий уровень – отступающие бойцы вовремя пригибаются, останавливаются, или же делают резкий бросок вперед, избегая бластерных болтов или пуль трандошан.

Направляя своей волей более, чем сто тысяч разумных!

Я покачал головой. Да, мастерство иторианина просто поражало. Надо иметь такого кадра на своей стороне. Но как? Привыкший манипулировать волей разумных, он точно заметит даже мельчайшее воздействие на своё сознание. Наверное, придется применить «лобовую дипломатию», прямо высказав, что и как.

Заодно, подготовить «несчастный случай», если вдруг он не согласится. Такой разумный на другой стороне мушки нам точно не нужен.

И вот, наконец, наступил решающий момент. Трандошаны занимают первую линию ДОТов. Хочется, конечно, отдать приказ на активацию зарядов, заложеных в них ещё на стадии строительства, поэтому не обнаружимые стандартными методами.

Но рано.

Будет и здесь свой Сталинград. Когда немцам казалось, что еще чуть-чуть, ещё один батальон, и всё. Город будет взят. Но батальоны исчезали в пламени ожесточенной мясорубки, покрошенные огнем и саперными лопатками в рукопашных схватках, а город все держался. Германское командование кидало новые батальоны, ведь чуть дожать, и всё.

Вот и нам, надо дождаться, когда командование трандошан переместится в уютные бункеры ДОТов, и только после этого рассматривать возможность подрыва.

Наверное, завтра под вечер, когда силы трандошан посильнее сточатся о вторую линию обороны. Их потери сегодня зашкаливают, более тридцати тысяч осталось гнить на гостеприимной почве Локаста. Блин горелый, где ж мы их всех хоронить будем?

А ведь на сегодня сражение ещё не закончилось. Трандошаны полезли на вторую линию. Настырные, бляха-муха.

Хотя, их можно понять. Регулярно выпускаемые ими беспилотники, которые мы не торопились сбивать, давали им информацию о том, что лагерь беженцев находится уже в полутора километрах от захваченных ими позиций. То есть, чуть дожать, и всё.

Я обернулся. Чувак лет тридцати, заинтересованно глядящий на карту, был командиром наших бронетанковых сил.

И вы не поверите, как его зовут.

Наверное, предок.

Или совпадение.

Галактика большая.

Так вот, подполковник Максимилиан Вирс командовал двумя батальонами танков и четырьмя полками пехоты, приданными ему в усиление.

Именно ему предстояло замкнуть кольцо окружения, сформировав внутренний периметр. Послушав его беседу с Занной, я убедился, что, по крайней мере, в теории, мужик рубит.

Осталось проверить его знания в бою. Практика есть критерий истины.

Трандошаны, потеряв, наконец, свой последний броневик, попёрли буром. Я взглянул на моё солнышко. Раскта согласно кивнула. Чуть кашлянув, я привлек внимание Вейрна:

– Мы с учителем прогуляемся на позиции. Вы тут продолжайте без нас.

Чуть позже.

Легкое гудение клинков, рассекающих плоть. Выверенные шаги, повороты и прыжки.

Вот уже полчаса мы с мастером Лсу перемещаемся по полю схватки, навязывая трандошанам ближний бой. Поддержка Воррора течёт по жилам, не позволяя делать фатальных ошибок.

Клинки описывают замысловатые кривые, выпекая «нарезку по-трандошански».

Танец. Смертельный, но завораживающий своей отточенностью.

Полчаса. Тысяча восемьсот секунд.

И около трех сотен трупов ублюдков, решивших, что их благополучие состоит из страданий других.

В голове звучит песня группы «Монгол Шуудан»:

Кровь, если черного цвета,

И черного цвета стяг,

И воздух Свободы снова зовёт тебя в бой.

Правая победа,

Зажата в стальной кулак,

И кто тут против нас, мы на них войной.

Танец продолжался, клинки рассекали плоть, но мои потуги не стоили ничего, по сравнению с мастером Лсу.

Та положила уже под тысячу.

И вот, наконец, финал нашей эскапады. Трандошаны начинают пятиться, а в их рядах замелькали типы с пусковыми установками. Их немного, всё, что осталось у охотников за рабами. И весь этот град сейчас готовится обрушиться на нас с учителем.

Последний козырь, который враги могли бы использовать против наших бронесил, будет выложен здесь и сейчас.

Интерлюдия.

Максимилиан Вирс.

Стоя возле тактстола, Макс отмечал многие странности. Сражением командовал почему-то какой-то левый пацан, но командовал пока толково. Нет, конечно, команды отдавал полковник, но на совещании перед началом штурма, Сид сказала, что приказы пацаненка имеют высший приоритет.

Что, джедаи научились в этой своей таинственной Силе видеть действия противника? Хрен их поймет.

По крайней мере, в последних Войнах Ситхов, которые краешком застал Макс, полководческими талантами они не блистали.

Герои, да. Подвиги совершали, да.

Но героизм какой-то театрально-пафосный, а подвиги зачастую бестолковые.

И потом, уже служа в «Черной Гвардии», он изучал материалы по многим войнам.

Везде, везде одарённые полагались на какую-то таинственную хрень, притом тактика их не отличалась изыском – вырезать верхушку противника, а там, глядишь, остальные разбегутся. Причем тактику и стратегию джедаи и их извечные противники высокомерно игнорировали. Потери среди неодаренных их, как правило, беспокоили мало.

Здесь же – четкий план по перемалыванию массы войск противника, минимизации потерь. Ситх побери, пацан во время перерыва на обед распорядился принести еды из солдатского котла! «Надо же попробовать, хорошо ли кормят бойцов», сказал он.

Притом, в общении оказался прост, со всеми сразу перешел на «ты», но без панибратства.

А сегодня, так вообще. Когда собрались в штабе, пацан подтшел к нему и, твердо глядя в глаза, сказал:

– Я верю в тебя, Макс. Сделай их.

И отошел.

А Макс почувствовал какую-то теплую волну в душе́.

И вот сейчас, глядя на тактстол, где увеличили изображение, крупно показывая сражающихся джедаев, которые пошли на огромный риск, подставляясь под ракеты и гранаты, подполковник ощущал тревогу.

Тревогу за тех, кто сейчас собирал на себя все те ракеты, которые должны были лететь в его парней.

Забыв об осторожности, исходившие на говно трандошаны выставили пусковые установки на прямую наводку и закономерно подставились под огонь минометов, артиллерии и снайперов.