Текст книги "Вместе (СИ)"
Автор книги: Vladarg
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Мистер Поттер… – гоблин неверяще уставился в пергамент. – Вы знаете, что ваши родители живы?
Одно дело, когда тебе рассказывает пусть любимая, но девочка из другого мира, совсем другое – когда сообщают именно так. Мальчик побледнел и упал в обморок. Как ни готовь себя к чему-то, но когда ты просто ребенок… А быть готовым к тому, что родители тебя предали, не может быть никто. Пожалуй, только после этого мальчик полностью принял рассказ Гермионы. Принял и почувствовал до самых глубин своего существа.
Гоблин же был шокирован. Дети у гоблинов рождались крайне редко – таково было последствие старинного проклятья. Именно поэтому дети были величайшей ценностью, и отказ от них считался преступлением гораздо более страшным, чем поедание собрата. Одна строчка, оставленная артефактом на пергаменте, изменила расклад сил в Магической Британии. Гоблины уже не могли остаться в стороне. Так же, как люди не смогли бы спокойно смотреть на медленное убийство ребенка. Психически нормальные люди, конечно.
Гермиона прижимала к себе Гарри. Когда тот потерял сознание, она почувствовала боль в сердце и чуть не умерла от страха за него. Дикого, всепоглощающего. Теперь она поняла, что хотел сказать гоблин. Остановиться ему она показала просто интуитивно, но вот теперь… Мальчик был ей роднее всех. Может быть, это из-за родственности душ, может быть, из-за чего-то другого. У нее еще будет время разобраться.
У мальчика начался приступ. Хорошо, что с ними были телохранители. Хорошо, что они знали, что делать. Хорошо, что Гермиона не свалилась вместе с ним – кардиореанимации в банке не было. Повезло.
Гермиона прижимала к себе Гарри и тихо плакала, а мальчик смотрел на нее и умолял не плакать, ведь для нее это опасно. От сильных эмоций может проснуться страшный синдром, и тогда… А Гарри мучительно не хотел ее терять. Ведь она была самым близким и родным человеком в мире.
– Скажите, а то, что вы там прочли… Можем ли мы как-нибудь избавиться от опеки Поттеров?
– В этом нет необходимости. Они передали опеку над вами, полностью отказавшись от ребенка, Альбусу Дамблдору, а он мертв.
– Это точно?
– Абсолютно.
Гоблин смотрел на девочку, видя, как слезы уступают место пониманию, медленно заменяющемуся чистым детским счастьем. Сильным и ярким, будто осветившим его кабинет. Это она еще не знает, что от старой кошки остался только хвост. Как было установлено, в момент взрыва верная последовательница «великого Светлого», полуобратившись, занималась непотребством в его кабинете.
«Ф-ф-фу, мерзость какая», – гоблина передернуло.
– У вас есть бумаги об этом? – Гермиона снова была деловита и собрана.
– В этом нет необходимости. По праву духа и магии вы являетесь сюзереном Поттеров.
И в этот момент гоблин окончательно поверил в то, что завещание не врало – перед ним воплощенная Тьма, ибо от предвкушающей улыбки девочки стало страшно даже ему.
– Сдох, сдох, сдо-о-ох, – счастливо напевала Гермиона на обратной дороге.
Да, самый страшный враг был убит маггловским истребителем. И вот теперь посмотрим. Теперь узнаем. Будущее перестало быть беспросветным.
А старый гоблин утирал пот, смотря, как в его кабинете весело танцуют скелеты крыс, дети были действительно счастливы, а с контролем у них пока, по-видимому, не очень. Впрочем, пусть танцуют, ему это не мешало. Следовало известить Совет об открывшемся ему сегодня. Да, немедля.
– Ну что? – от нетерпения взрослых воздух почти искрил.
– Сдох! – выкрикнула Гермиона и счастливо рассмеялась.
– Еще новости?
– Мне… Мои… – Гарри заикался и не мог рассказать самые страшные новости.
– Родители Гарри живы и полностью отказались от него, продав Дамблдору, – тихо сказала Гермиона.
Взрослые, не поверившие изначально в эту часть истории, потеряли дар речи, а Петунья зарыдала. Это было действительно страшно. Действительно жутко и абсолютно невозможно для них. Для их чести и совести.
***
Несмотря на смерть главного врага, оставались другие. Злые, алчные и самые страшные – равнодушные. И готовиться было надо, потому что времени оставалось все меньше. Детей старались максимально защитить, снабдив пневматическим оружием с разрывными шариками – на крайний случай, легким бронежилетом, экспресс-лабораторией, носовыми фильтрами класса FFP2A2B1 – от большей части отравляющих веществ. Но мало все это вручить и молиться, надо еще научить всем этим пользоваться. И дети учились, по десять-двенадцать часов в день. Почти падая от усталости, они истово учились, ибо от этого зависела жизнь. Хорошо еще, что Гермионе в свое время не имплантировали кардиовертер-дефибриллятор, потому что тогда это поставило бы под угрозу саму ее жизнь в Хогвартсе, где, как известно, не работает электроника.
Бегать и прыгать детям было запрещено, однако ничего не мешало им учиться метать сякены и иглы, обращаться с ножом, стрелять до посинения. Их готовили настоящие профессионалы, которым было больно отправлять детей, как они думали, на войну…
Самым странным было то, что отсутствовало как нашествие сов, так и сопровождающий от Хогвартса, хотя время давно уже пошло. Время подходило к середине августа, когда к Гарри и Гермионе в один и тот же день пришел сопровождающий из Министерства. На самом деле это был выходной день, и Гарри с Гермионой находились в саду, играя в шахматы. Сопровождающий оказался таковым от Министерства, а не от школы, и сразу же, не вступая в переговоры, попытался наложить заклинание на родителей Гермионы. Секундой позже, находясь в странной позе, не дающей пошевелиться, чиновник с ужасом смотрел на мистера Грейнджера, который рассуждал о том, куда бы пристроить палочку и какие эффекты это принесет, показывая недюжинное для стоматолога знания нормальной анатомии и патологической физиологии.
Сильно испугал чиновника мистер Грейнджер. Сильно. А еще сильнее его испугал маггловский спецназ, который и принял это тело с целью допроса. Право же, это было очень глупо – нападать на родителей юной волшебницы. Потому через час Гермиона объясняла мужчинам в красных мантиях это именно так:
«Дяденька наставил палочку на папу и злобно усмехнулся, я испугалась, произошел бум, и дяденька пропал».
Дело ясное – детская магия, стихийный выброс… где теперь искать незадачливого и очень глупого чиновника – один Мерлин знает… Впрочем, это не их дело. Их дело – проводить детей за покупками и вернуть домой.
========== Часть 4 ==========
Комментарий к Часть 4
Осторожно – романтика! Всем, не понимающим разницы между сексом и любовью, читать категорически запрещено.
Поезд лязгнул буферами и медленно потянулся с вокзала. Начиналась новая жизнь, какой она будет? Что ждет юных волшебников в будущем? Гермиона и Гарри сидели в обнимку, а дверь была намертво заклинена палкой, которую можно было издали принять за кость. В принципе, это и была большая берцовая кость, но замаскированная, чтобы никого не пугать. Хотя, учитывая полное подчинение мертвой материи юным некромантам, вряд ли кто-нибудь смог бы найти путь в их купе. Прозрачные окна и двери со стороны коридора были укрыты молочно-белой дымкой, оба ворона, так как совы детей просто боялись, давно улетели по направлению к замку… У них было восемь часов пути. Восемь часов только для них двоих. Восемь часов – и ни друзей, ни врагов. Только они вдвоем, только ее глаза, только его взгляд.
Нет, они не задумывались о физической близости, рано еще, но уже чувствовали друг друга, как будто были единым целым. Как будто не существовало в мире ничего больше – только они. Ни Гермионе, ни Гарри не нужны были слова, чтобы выразить свои чувства и эмоции. Они просто были.
Прошло полдня, и Гермиона сервировала стол для себя и Гарри. За это время кто-то пытался ломиться в купе, возможно, стучал, возможно, нет. Гермиона никого не хотела видеть, кроме Гарри. И Гарри никого не хотел видеть, кроме Гермионы. Ведь очень скоро их заставят расстаться, и нужно будет прятаться… Или не нужно будет, но все равно, так просто посидеть не дадут.
Будут отвратительные Уизли – подлые, грязные, завидущие. Будет склизкий, как улитка, Малфой. Будет злобный Снейп, остро ненавидящий Гарри. Будет МакГонагал, мать ее за хвост и на кол. Будут все те, без которых Гермиона вполне бы обошлась. Но им нужно продержаться. Всего лишь год. Один-единственный год продержаться, и потом их примет в личное ученичество Мастер. Всего лишь год. Целый год. Бесконечный год…
Очень не хотелось даже на секунду расставаться друг с другом. Но они все равно были вместе. Навсегда.
Стемнело, поезд снизил скорость и остановился. Дети медленно вышли на перрон, но Хагрида не было. Были авроры в красных мантиях, которые посадили детей в кареты вместо лодок на озере. На логичный вопрос Гермионы один из них ответил: «Было решено, что это небезопасно», и девочка задумалась. Неужели у нового директора проросли мозги?
Фестралы радостно фыркнули детям, потянувшись за угощением, и получили по маленькой косточке, которую легко было спрятать в рукаве. Как ни странно, кроме Гарри и Гермионы, никто в карету не забрался. И у них было еще полчаса наедине…
Большой зал ничуть не изменился в памяти Гермионы, лишь для Гарри он был чем-то новым, но мальчик не смотрел по сторонам, он готовился в любой момент защитить свою… любимую? Вокруг одни враги. Теперь об этом будет не забыть.
Читала зачарованный пергамент профессор Вектор, выходили дети, растерянные, с надеждой, со страхом, с решимостью… Шляпа распределяла каждого. Кто-то был доволен, кто-то плакал, кто-то обещал всем проблемы… Отправился на Слизерин Уизли, попал на Гриффиндор истеричный Малфой, и вот наконец…
– Гермиона и Гарри Певерелл.
Весь зал зашептался, зашевелился. Это было вдвойне непонятно. Певерелл – исчезнувший род. Во-вторых, сразу двое… Брат и сестра? Не очень-то они и похожи.
Шляпа нависла над держащимися за руки детьми…
– Хаффлпафф! – громко крикнула шляпа и добавила: – Не сметь разлучать супругов по воле Магии!
Дети в зале не совсем поняли, о чем речь. Да что там дети, даже Гермиона не совсем поняла, хотя сердце затрепыхалось радостно и сразу же откликнулось болью. Мгновенно отреагировавший Гарри обнял девочку, успокаивая.
«Мы потом разберемся»
Мадам Спраут как раз, в отличие от той же Гермионы, хорошо поняла, о чем прокричала Шляпа, и теперь с нескрываемым уважением смотрела на детей. Быть обрученными самой Магией в таком возрасте означало родственность душ и, самое главное, редчайшее даже в магическом мире чувство любви. Не той любви, которая заставляет творить безумства ради завоевания самки или самца, а той, которая означает взаимопонимание, поддержку, общность душ. Разлучать детей действительно было нельзя. За такое святотатство Магия могла наказать. И наказать страшно. Потому, в отличие от других барсуков, Гермиона и Гарри были отправлены в отдельную комнату, где стояли кровать, стол, наличествовал диван, пара стульев и, самое главное, отдельная от всех душевая.
– Герми, скажи, ты поняла, что случилось?
– Кажется, да, Гарри… Нас… Мы… Ну… – девочка засмущалась, неожиданно потеряв способность связно выражать свои мысли.
– Ты хочешь сказать, что мы теперь супруги, как родители? – спокойно поинтересовался мальчик.
– Да… Скажи… Ты… Ты против? – глаза в глаза, надежда и ожидание боли, неверие и…
– Конечно нет, родная моя… Любимая, – Гарри сам не понял, как у него выскочило это слово. Но оно было правильным, он чувствовал это.
– Любимый… – эхом откликнулась Гермиона.
К доводам разума души глухи,
Пусть воспоют их поэтов стихи,
В мире сием, полном зла и кликуш,
Свет озарит чудо слившихся душ.
«Так не бывает» – и разум молчит,
«Так не бывает» – и сердце кричит,
«Так не бывает» – единство двоих,
«Так не бывает» – и мир лишь для них.
Да, так нельзя, так неправильно, но
Души двух смертных уж слились в одно,
Разума голос не слышен уж им,
Чувством живут они только одним.
«Любимая» – песней в ночи для нее,
«Любимый» – пусть слышит он голос ее,
«Как жить я посмел?» и «Сумела как я?»,
«Навеки ты мой» – «навсегда ты моя»…*
***
Директора Снейпа волновал только один вопрос: куда делся Поттер? Среди поступивших его точно не было. Морду ненавистного Джеймса, чтоб ему котел погорячее выбрали, он не забудет никогда. Но при поступлении не было никого. От Альбуса даже портрета не осталось – упавший маггловский самолет разнес башню на мелкие камни. Теперь узнать, куда этот маразматик спрятал Поттера, невозможно. Еще и эта пара Певереллов. Откуда они вообще взялись? Эта семья вымерла за тысячу лет до его рождения, и вот – «нарисовались, хрен сотрешь», как говорил Долохов. Мало того, они еще и магические супруги по воле Магии, чего не было… Северус и не помнил даже, когда такое в последний раз случалось. И как будто мало этого! Только что Министр его уведомил, что если с этими детьми что-то случится, то Азкабан Северусу раем покажется. Впрочем, Министра можно понять, все-таки герцогская фамилия…
Ах да, еще вопрос – зельеварение и трансфигурация. И братья Уизли. Ввести, что ли, телесные наказания? Хорошая мысль, надо подумать. Хотя бы для Гриффиндора… так, хорошо, для Гриффиндора приглашаем аврора… Как его там, Дженнингс, что ли? Для зельеварения… Слагхорн? Северус скривился. Нет, лучше еще одного аврора, а ему оставить старшие курсы для души. А еще надо возвращать ритуалистику, обязательно этикет и для девочек – домоводство. А занятия уже начались… И самый главный вопрос – что происходит с меткой? Такого никогда не было!
Так, педсовет. Собирайтесь, коллеги, ко мне вы на чай поскорее… Да, сложно это. И непонятно, за что меня сделали директором. Люциус? Флитвик отказался, Помона отказалась, все остальные тоже быстро отказались, и вот – отдувайся, Северус, за всех. Тьфу.
– Уважаемые коллеги, нам необходимо решить с расписанием, кроме того, у меня для вас объявление. Нам пообещали Азкабан, если с юными герцогами что-то случится.
Прониклись ли? А нет, вижу, прониклись. Флитвик явно что-то знает, вон как мерзко улыбается…
– Кроме того, исчез Поттер. Его невозможно найти совершенно, и все ритуалы поиска говорят лишь о том, что такого существа на свете нет. Кстати, о существах. Кто будет вести Домоводство? Никто не хочет?
Нарциссу, что ли, пригласить? А Люц меня не прибьет? Тем более у нее сын на Гриффиндоре, хоть присмотрит. Истеричка у меня крестник, истеричка, не смог его Люциус правильно воспитать. Не аристократ, а избалованный ребенок. Фу, смотреть противно. Может, все-таки ввести розги для Гриффиндора? Если мозгов нет, может, через задницу дойдет? Нет, нельзя… Издам-ка я распоряжение, что розги можно, но по моему прямому распоряжению, может, хоть это их слегка примирит со здравым смыслом? Хотя, о чем это я… О, камин.
– Да, Поппи? Уже? Так быстро? Хорошо, сейчас подойду.
То, что младший Уизли огреб на Слизерине, меня совсем не удивляет, но Драко… Видимо, не смог промолчать и, видимо, получил. Надо посоветовать Люциусу перевести Малфоя куда-нибудь… Или сразу пол сменить? Девочка из него прекрасная получится, характер как раз.
Ох, и нужно мне было это директорство – одни сплошные проблемы. После Альбуса такой бардак, что я уже и не удивлюсь, если узнаю, чем они с Минервой тут занимались, пока на них падал самолет. О, самолет! Почему щиты не сработали? Они вообще есть? Эльф! Какая клятва? Клятва директора? Ну пойдем, посмотрим на твою клятву…
***
Утро началось с нежного перезвона колокольчиков – так звучал барсучий будильник. Отлично выспавшаяся Гермиона разбудила Гарри, и они занялись тем, чем занимаются культурные люди с утра – личной гигиеной, после чего все барсучата, спустившиеся в гостиную, были собраны в строй, более всего походящий на длинного дождевого червяка, и пошли кушать. Потому что кушать – это святое.
После «кушать» были уроки. Мадам Спраут сразу же заметила, как Певереллы страхуют друг друга. Тут была не только нежность возлюбленных, но еще что-то другое, потому она решила поговорить с детьми после урока. На Историю Магии все равно можно не спешить, Биннс цербера на уроке не заметит, не то что отсутствия учеников.
Осторожно расспросив детей, она поняла, что не все так просто, и пригласила Поппи, но и та не понимала, чем болеют дети. И хотя про эпилепсию Гарри удалось рассказать своими словами, то Гермионе пришлось доставать справочник: «…редкое заболевание сердца, характеризующееся желудочковой тахиаритмией и повышенным риском внезапной сердечной смерти. Для этого синдрома характерны такие проявления, как затруднение дыхания, обмороки, фибрилляция желудочков и снижение коронарного кровоснабжения. Обычно клинические проявления возникают в покое – во время сна или отдыха – и включают затруднение дыхания, обмороки, судороги, желудочковую тахиаритмию и остановку сердца. В случае серьезных эмоциональных потрясений вероятность внезапной остановки сердца резко повышается…»
Мадам Помфри была в ужасе. О существовании таких болезней она даже и не подозревала, потому немедленно переправила детей в Мунго – в надежде, что хотя бы там смогут помочь. Допускать детей с подобной патологией к урокам она не рискнула.
Поэтому сразу после консультации Гарри и Гермиона камином отправились в больницу Св. Мунго. Их немедленно принял сам Гиппократ Сметвик и долго расспрашивал, потом накладывал диагностические чары, а потом уже обратился к своему коллеге, сквибу Виллингтону, работающему в клинике Роял Бромптон энд Харфилд**.
Комментарий к Часть 4
* Стихотворение принадлежит перу автора.
** Ведущий кардиоторакальный центр Англии.
========== Часть 5 ==========
Комментарий к Часть 5
Осторожно, возможен юмор и, в чем-то, даже стеб.
«Магическими методами неизлечимо»
Три слова, долженствующие убить надежду. Да, вполне возможно, что для кого-нибудь другого это и было бы проблемой, но, по факту, ничего нового или страшного для Гермионы не произошло. Эпилепсия Гарри оказалась вполне излечимой, потому что эпилепсией, по сути, не была – кто-то наложил на мальчика сложное проклятье в очень раннем возрасте. Гарри, как и Гермиона, понимали, кто. Однако проклятие удалось снять, и мальчик смог забыть, наконец, об эпилепсии. К сожалению, с Гермионой все было не так просто, но и магическая медицина бывает бессильна. Впрочем, по порядку.
Явившись в больницу, дети мгновенно попали в водоворот событий, характерных для больницы. Регистрация, переодевание, первичное обследование, «да, трусы тоже», диагностика состояния, диагностика магии, «мы все здесь под клятвой, не надо меня убивать!», диагностика души, «что значит хрен вам?» и палата. Одна на двоих. Нет, конечно, поначалу целительница, считавшая себя жутко важной, попыталась разлучить детей. Очень сильно пробовала надавить своей властью, как она ее понимала. Потом передумала. Трудно упорствовать в своем заблуждении, когда все вокруг ломается и падает. Гарри очень расстроился, первый этаж теперь можно использовать после вдумчивого ремонта. Хорошо, хоть больные не пострадали. После этого действа к ним пришел сам главврач и сильно удивился, глядя на Гарри:
– Молодой человек, как вы успели? Откуда у вас это?
– Что «это»? – поинтересовался Гарри, обняв занервничавшую Гермиону.
– Да вот же, проклятие крови! Какое интересное! – засуетился Гиппократ, рассматривая получше. – Такое ощущение, что светлое даже. А давайте вы у нас полежите, мы вас изу…
Мгновенно озверевшая Гермиона закрыла Гарри собой. В руках ее начало формироваться что-то темное.
– Не надо нервничать, не надо. Сейчас проклятие снимем, и вы свободны, – целитель Сметвик дураком не был, некромантов на своем веку перевидал достаточно и опыты над собой ставить не спешил.
– А как же Гермиона?
А с Гермионой оказалось все не понятно. Приехал сквиб, объяснил Гиппократу…
– И что, магглы это лечат?
– Не до выздоровления, но опасность для жизни исчезает.
– Как много мы о них не знаем…
Как много маги не знали о болезнях… Гиппократ Сметвик упросил Гермиону оставить ему справочник и отпустил детей. Маги такое лечить не умеют. Маги о таком даже не знают… Так сказать, «умерла так умерла»… А проклятье да, сняли. А эпилепсию после этого не нашли. Вот.
Возвращение прошло буднично и для большинства учеников школы совершенно неприметно. Как-то совершенно незаметно Гарри с Гермионой появились на уроках. На них смотрели с интересом, но глупых вопросов не задавали. Все-таки вороны уважали личное пространство, а барсуки решили потерпеть до гостиной. Со змейками и львятами дети пока никак не пересекались.
Директором Хогвартса неожиданно оказался… Снейп! Тогда только Гермиона узнала о незавидной судьбе Маккошки. «Туда ей и дорога», – мстительно подумала девочка, и Гарри с ней молчаливо согласился. Гермиона, мягко говоря, очень не любила Минерву МакГонагал – за равнодушие, за отсутствие поддержки, за пристрастность. Гарри же было все равно – он знал эту женщину только по рассказам Гермионы и потому также относился к покойнице без теплых мыслей.
Уроки шли достаточно мирно и спокойно, дети старались не выделяться, пока, наконец, не наступила пора идти на урок Истории Магии. Надо сказать, что все призраки замка старательно облетали детей стороной, но этот факт никого ни на какие мысли не натолкнул. Однако у Биннса выбора не было. Он медленно вылетел к кафедре и внезапно резко остановился. На него смотрели глаза двух некромантов огромной силы, как ему показалось. Призрак никогда не видел некромантов, потому ему не с чем было сравнивать, но он отчетливо понимал, что с ним будет, если он… Поэтому он принялся читать привычную лекцию о гоблинских восстаниях. Однако сразу после лекции он подлетел к юным Певереллам и низко поклонился:
– Могу ли я попросить вас остаться после урока?
С огромным интересом глядя на юных Певереллов, вороны и барсуки покидали класс. Когда последний ученик вышел, Гермиона, догадавшаяся, в чем дело, наложила на класс сложные чары против подслушивания и поинтересовалась:
– Уйти?
– Да, претемная госпожа. Сил моих нет, – отвечал ей призрак.
– Будет подарочек Снейпу, – ухмыльнулся Гарри.
Гермиона назначила день и час, и дети ушли. А призрак улетел, чтобы принести благую весть остальным. Ведь им всем давно пора уйти, только злокозненные чары держат их в этом замке, обязуя век за веком шпионить за детьми. Никто не мог бы поверить, что светлые чары могут нанести столько вреда… «Светлые» чары времен Инквизиции. Инквизиция ведь именовала себя «светом»…
***
Все-таки, где Поттер? Где этот наглый мальчишка, который должен быть весь в отца, кочергу ему в задницу? С самолетом ничего выяснить не удалось – обычная катастрофа в пустынной местности. Магглам же Хогвартс кажется пустынным… А если они бомбы испытывать начнут или еще чего похуже? А абсолютной защиты, как оказалось, не существует. Значит… если бы Альбус добился своего, нас бы просто уничтожили… Хорошо, что сдох!
Что все-таки делать с Гриффиндором? Уизли опять отличились, но их новый декан убедил меня в том, что разберется сам. Ладно, посмотрим. Вот так начинаешь понимать Аргуса… Весь факультет бы цепями к потолку и плетьми их, плетьми, тупоголовых баранов! Ай! Что это со мной?
– Директор, вы дали клятву быть беспристрастным. Боритесь с собой, за такие мысли может последовать наказание.
Дожил, эльфы уже нотации читают. Чем я думал, давая клятву? Где был мой прекрасный, мудрейший мозг? И где, кстати, универсальный антидот? Ага, нашел.
Ой, как мне плохо!
Какая макака во время случки подлила мне это зелье и, главное, когда? Почему я, Мастер, не заметил? Тупею, похоже… надо срочно обнаружить «шутника» и сделать ему такое… Такое… Чтобы все навсегда запомнили! Да!
– Эльф! Сегодня мне подлили зелье! Выяснить! И! Доложить! Бегом!
Ох, как я зол! Ух, как я зол! Ых… Нет, это уже где-то было. Ничего, от эльфов не спрячешься, все выяснят, а пока надо умиротвориться. Зельем или коньяком? Коньяком или зельем? О, виски! Ф-ф-фух… Жизнь хороша…
Итак, подведем итоги. Поттера я не нашел. Ну и Альбус с ним! Певереллов отправили в Мунго, ну и хорошо. Зельевар… зельевар… зельевар… Ладно, на экзаменах посмотрим. Использовать линейку я ему разрешил, но без фанатизма. Фанатизм, как показал Альбус, – это зло. Самолет упасть может. На голову.
– Ваше распоряжение выполнено, директор. Вам зелье никто не подливал… Его распылил Фред Уизли, пока Джордж задавал вам вопросы.
Поубиваю этих домовиков за артистические паузы. Да, помню, пристал ко мне рыжий с идиотскими вопросами… Но про воздушный путь я бы не догадался. Талантливые поганцы, талантливые. Но надо поганцев наказать. А как? Дать бы им плетей, чтобы на всю жизнь запомнили, но так я младших напугаю. Может, не перед школой, а перед факультетом? Бить или не бить, вот в чем вопрос…
***
Чинно, под ручку, идя на обед, Гермиона с Гарри встретились с Главной Истеричкой Гриффиндора. Так прозвали Драко Малфоя, что неудивительно. И вот этот самый Малфой вдруг толкнул Гермиону, выкрикнув: «В сторону, грязнокровки!» Что на него нашло, непонятно, но слово было сказано. Волна магии мгновенно распространилась по коридору, буквально вымораживая его, и тут Драко понял, что сделал что-то не то, но было поздно.
– Дозволь, дорогая, я вырву ему сердце, и мы пойдем кушать? – тактично обратился Гарри к Гермионе, признавая за ней право принимать решения здесь и сейчас.
– Невместно герцогу снисходить до дуэли с графом, это во-первых, а во-вторых, Гарри, ты посмотри на него! Ты бы еще с крестьянами начал дуэлировать, – брезгливо сморщившись, ответила девочка, внутри хохоча от вида Малфоя.
– Да ты… Да я… Я папе расскажу! – Драко чуть не плакал от унижения.
– О чем я и говорила, мы поступим иначе… – девочка улыбнулась, портреты, ставшие свидетелями, поспешили удалиться. – Именем Магии! – замок вздрогнул. – Я, герцогиня Певерелл, перед Магией, правом Сюзерена, требую от тебя, сын моего вассала!
Магия начала сгущаться вокруг ошеломленного Драко, готовясь… Растерзать? Уничтожить? Поставить на колени?
А Гермиона буднично закончила:
– Накажи себя сам адекватно своему проступку, сын моего вассала. Пошли, Гарри!
И дети двинулись к Большому залу, тихо переговариваясь и даже, кажется, хихикая. Драко Люциус Малфой стоял посреди коридора, с ужасом в глазах глядя на браслет магического обязательства, возникший у него на руке. Он медленно осознавал сотворенное: мало того, что он оскорбил стоящего выше него, так еще и проделал это дважды одновременно. Теперь, если не выполнить обязательство, он станет сквибом. А как выполнить? Он не может даже посоветоваться! Не потому, что стыдно, а потому что ему не разрешили… Гермиона, скорее всего, об этом просто не подумала, Гарри сам был в ярости… А Драко теперь был обречен на муку…
***
Настал день, обещанный Биннсу. Спустившись в так называемую «Тайную Комнату», то есть бывший ритуальный зал замка, Гермиона вместе с Гарри подготовили обращение к Смерти и пригласили Призрака. Каково же было их удивление, когда в зал влетели абсолютно все призраки.
– Отпустите нас всех, пожалуйста!
– Сил наших больше нет!
– Привязаны мы к этому месту!
– Молим, спасите!
Гарри просительно посмотрел на Гермиону, а девочка только вздохнула. Мальчику просто стало жалко призраков. Ну вот по-человечески жалко. И полились катрены, и зазвучала ниоткуда музыка, и открылись вра… Круглое, как зеркало, открылось посреди зала, в которое начали поспешно влетать призраки. Единственное, что некоторые из них говорили, было: «отдаем свое право добровольно». Странные, в общем-то слова, странные действия. Ритуал завершился, и уставшие дети уселись прямо на пол. Вдруг раздался голос, который звучал будто бы повсюду и нигде:
– Вы молодцы, вернули много душ, за это вы будете вознаграждены.
– А как? – поинтересовался Гарри, улыбнувшись.
– Сюрприз будет.
Освещение померкло, зал был пуст.
***
Уизлям я наказание придумал, лупить не буду, я их учиться заставлю. Страшно?
– Пиши, значит. Приказ. Джорджу и Фреду Уизли запрещаются: походы в Хогсмид, игра в квиддич, участие в любых командах. Им надлежит сдавать проверочные работы каждую неделю. В случае падения успеваемости они будут исключены с волчьим билетом! Ха-ха-ха. Так, «ха-ха-ха» не пиши.
Хе-хе, я злой. Я очень злой, не даром же я подземный Ужас… Или не подземный, но где-то рядом. Что? Еще раз, медленно, Малфой что сделал? Странно, в идиотизме он раньше замечен не был. Ах, тоже зелье… Того же авторства?
– Зелье то же, но подлил Рональд Уизли.
Этого я бы вообще в жертву принес… Ай! Все, не буду, не буду. И что Певереллы? Ха-ха-ха! Какое дивное чувство юмора, почти как у меня. Рыжий Уизли… Пусть его декан с ним разбирается. Уизли на Слизерине, непостижимо… Шляпу пора в ремонт…
========== Часть 6 ==========
Драко приснился сон. В нем он, голый, бегал с плетью за грязнокровками и просил применить ее по назначению. Грязнокровки брезгливо отворачивались и комментировали его тело. Он плакал и пытался высечь себя самостоятельно.
Мальчик проснулся в холодном поту и понял, что, если не придумать себе наказание поскорее, он может сойти с ума. Вариант с поркой Драко отмел сразу. Что это такое, мальчик не знал, а потому очень боялся. Да и кто будет пороть, если никому нельзя сказать, ведь эта с-с-с-с…. Жжется как! Герцогиня Певерелл сказала «сам», а значит, он не может никого просить о помощи. Остается только одно… Темной ночью коленопреклоненный мальчик взывал к Магии, прося назначить ему наказание. И Магия откликнулась… Детское тело медленно воспарило и опустилось на кровать, глаза закрылись и наказание началось.
…Он – маленькая девочка, работающая служанкой у знатной Леди. Она должна работать, потому что ее милостиво взяли в дом, стерев родителям память о ней. Девочка была очень благодарна Леди за то, что та не убила ее родителей, потому что она очень любила маму и папу, пусть даже они о ней уже и не помнят. Девочка старалась угодить Леди, но та вечно была чем-то недовольна, и девочке доставалось. Ее имя было Луиза, но звали ее «грязнокровная дрянь».
Драко поначалу пытался взбрыкнуть, рассказать, что он наследник… Но его, точнее, ее, не стали даже слушать, а очень жестоко наказали Круциатусом. Леди с видимым наслаждением применяла наказание к девочке, причем держала секунду, давала отдышаться и опять… Казалось, это длилось вечно. Драко не смел снова злить Леди, чтобы не повторилось наказание, он быстро учился… На фоне этого «обычные» розги уже воспринимались как что-то легкое, хотя леди секла до крови. Она обожала наказывать Луизу самостоятельно, не передоверяя конюху или кузнецу.
Жизнь девочки, которой стал Драко, была страшной. Он даже представить себе не мог… Горько плакал по вечерам, стараясь, чтобы никто не услышал, ведь наказание за такое – боль. Снова и снова.
