сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
========== глава 1 ==========
Благословенна будь, прекрасная Нэкомунда! Ты, своими шпилями возносящаяся едва ли не в стратосферу, а энергетическими шахтами почти достигающая ядра планеты, могущественная цивилизация, где есть те, кто обладает неограниченной властью полубогов и те, кто не стоит и пыли под их ногами. И будь ты проклята!
Нэкомунда, покорившая космические просторы, смеющая дерзко бросать вызов даже Варпу. К голосу её прислушиваются в Совете Империума Разума и Света, с почетом принимая делегатов великой планеты. Большая часть жителей которой даже не смеет мечтать покинуть пределы своего квартала и, более того, боится высунуть даже нос за его границы.
Пленительна ты, Нэкомунда, и жестока! На твоих просторах уживаются Великие и Малые Дома и могущественные гильдии с талантливыми и просвещёнными представителями, и все твердо и непоколебимо стоящие на живой силе нищих мутантов-рабочих и модификантов, пошедших на вживление механических дополнений к своей плоти, чтобы стать более востребованными своим обществом.
Безжалостная мать, определяющая будущее своих детей по силе генов и чистоте крови!
-оОо-
Ну да, я имею право такое говорить. Закончил я юридический и, между прочим, с неплохими выпускными результатами. Что подтверждает мои потенциальные умственные способности. И что? Кому я нужен? Куда в нашем мире без породы? А породы во мне – ноль целых и столько же десятых. Я смотрю на серую унылую дымку, затягивающую нижние кварталы, ожидая решения комиссии по распределению таких, как я, закончивших юридический колледж. Не альфа, и даже не бета, который в перспективе все же мог стать альфой, ну или рассчитывать на покровительство более сильного, в крайнем случае. Я обычный дельта. То есть зачатый искусственно от генетического материала, взятого у двух бет. Ну, или альфы и беты.
Правда, в моем случае все еще хуже. Мои родители были вовсе неизвестны. Меня в младенчестве подобрали на улице, и быть бы мне расходным материалом для медиков нашего благословенного мира, если бы сердобольный дьюк не оттащил меня за шкирку в приют. Моё искусственное происхождение подтверждается татуировкой на щиколотке. Но и она, опять-таки, не обычный номер, свидетельствующий об официальной гильдьерской лаборатории, работающей с государственного разрешения, а лишь трилистник, который, скорее всего, являлся чем-то вроде опознавательного знака подпольного производства. Во многом своей жизнью я обязан именно ему. Ведь меня не передали сразу по нахождению медикам, а оформили как вещдок – улику, свидетельствующую о запрещенной деятельности каких-то отморозков. Я этого не помню, мал был, едва младенческий пух сошел.
В приюте быстро сделали надлежащие анализы… Ну, и кем бы я мог быть? Вариант беты, который на всякий случай вбили медики, хотя и не сомневались в том, что я дельта, комм отверг сразу и безоговорочно.
Облезлые пятнистые уши, почти отсутствующая шерсть на хвосте – сразу видно, что я жил, а скорее всего и был рожден, на нижних уровнях, ожидая модификации, ради которой и разводили там таких, как я. Говорят, для нас порой использовали ворованные генетические материалы, а потом выращивали нелегально в древних катакомбах глубоко под городами. Все это только для того, чтобы потом продать на органы или в бордели нижних уровней. На этом был выстроен целый синдикат. Но вот отчего я оказался на улице в нижних уровнях жилых кварталов, было непонятно. Такие, как я, не имеют шансов сами появиться. Это я услышал от воспитателей и медиков, без стеснения при мне обсуждавших мое вероятное происхождение. Только дьюки были немногословны на сей счет. За что я им благодарен.
Хотя не исключено, что я не был государственным или синдикатским имуществом, а просто был «потерян» своими родителями. В приюте все предпочитали так думать, даже если на их лодыжках были номера. Все до последнего ждали, что их заберут, что найдутся благородные родители и, рыдая от счастья, обнимут свое потерянное дитя. Но за все время моего пребывания в приюте такого не случилось ни разу.
Меня вернули бы на нижние уровни после окончания следствия, конечно, так и не увенчавшегося раскрытием или хотя бы обнаружением следов той тайной лаборатории. Но кто-то обратил внимание в очередном анализе комма на высокий для моего возраста показатель IQ, и меня решили оставить. Так что я рос в приюте и дальше. Причем не в самом худшем, надо сказать, для наших мест. Годам к семи я все же стал куда пригляднее, отъелся. В приюте кормили сносно, хоть и синтетиками. Натуральные продукты тут появлялись, только если меценаты изволили наведываться с инспекциями или благотворительными акциями в честь каких-то мероприятий или праздников. И, как правило, до нас не доходили. Так что мы вроде не голодали, но и полноценно не питались.
Собственно, мы были предоставлены сами себе: хочешь – учись, хочешь – дурака валяй, хочешь – качайся. Стая маленьких зверенышей… Мы дрались между собой за первенство, за вкусный кусок и просто так. Кто бы нами занимался? Воспитатели, в большинстве своем сидящие на «грезах», по крайности – на синтетическом дрюке, заходили только затем, чтобы разогнать нас, если шум поднимался слишком уж сильный, либо чтобы забрать кого-нибудь из старших, кто уже прирабатывал в бандах. Как правило, те промышляли мелким воровством и попрошайничеством. За набор «мяса» воспитатели получали отступные. Это, конечно, были более крепкие дети – будущие альфы. Возвращались они в приют после своих «походов» героями и порой даже приносили сладости своим бетам-любимчикам из младших.
Все стало хуже, когда нас перевели в старшее звено. Тут уже не было малышей, но было полно подростков – неуравновешенных, злых, жаждущих самоутвердиться за счет более слабых. Между старшими воспитанниками приюта постоянно велась борьба за первенство. Лидером, как правило, был кто-то из выпускного класса. Он держал всех остальных в страхе и подчинении, часто уже имея собственную банду и прихлебателей. Среди них была весьма жесткая иерархия, и дельт, естественно, ни во что не ставили.
Едва нас перевели, как тут же старшие занялись нами, доходчиво объясняя, что мы есть никто. Самых ретивых и крепких хорошенько избили, не тронули только тех, кто уже «работал», потому что за такое могли и поплатиться. А вот остальные… пошли в расход. Старшие трахать меня начали лет с десяти, почти сразу после перевода в старшее звено приюта. Им хотелось показать свою альфовость и снять животное напряжение. Я выл, мяукал, но кому до этого было дело? Дельта, значит, всеобщая подстилка. Это нам популярно и объяснили на практике. Благо, даже предохраняться не надо было, дельта не залетит. Хотя тогда о таком было рано думать, потому что мы все мелкие были. Да я и особенно привлекательным никогда не был: нескладный, костистый, почти без волос и шерсти. Так что с такой внешностью даже на покровителя рассчитывать не приходилось. Некоторые дельты как-то пристраивались к лидерам, и им в итоге было не так уж и плохо, а уродцы такие, как я… Кто хотел, тот и пользовался вплоть до того времени, пока я не стал старшим. И тогда ровесники пытались подогнуть, но уже не выходило. Я научился прятаться, да и сдачи мог дать при случае. К тому же были более привлекательные варианты. Но, за время жизни в приюте в старшем звене, натерпелся всего.
- Эй, пятнистый! – и если я не бежал на зов альфы лидера, то меня имели бы всей его группой. Хорошо хоть по воле провидения каждый раз обходилось без травм, потому что если бы еще и это... лучше даже не представлять. Так что надо было поторапливаться. Как же я ненавидел этих уёбков! Большинство из них умом не обладало никаким совершенно, как говорили наши воспитатели, пригодны они были только для работ в цехах. Ну, или все на ту же модификацию. Уроды.
Ну, у них хотя бы масса была. Я же, сколько не качался, оставался все таким же костлявым доходягой. Хорошо хоть вырос более-менее, к хлюпикам уже отнести меня было сложно. Да и расцветка моего хвоста и ушей была странной – пятнистой, серебристо-черной, с размытыми пятнами. Ни хвост, ни уши из-за синтетического питания толком опушиститься не могли. Этим все наши страдали, но на мне это выглядело совсем как-то неприглядно. Точнее странно. Голая серая кожа с темными пятнами смотрелась неприятно. Волосы тоже росли плохо, серыми клочками, как ни старался я их немного отрастить. Поэтому приходилось их сбривать, чтобы не выглядеть больным и плешивым. Да и гигиеничнее это было.
Вот так и прошли мои «счастливые» детские годы. Из чего невольно можно было сделать вывод, что все когда-то кончается. А потом я неожиданно прошел тестирование и поступил в колледж стражи. Официально он именовался юридическим, но на деле готовил кандидатов для пополнения рядов дьюков. Там было не так уж плохо. Я прятался от альф в обучающих бокс-коммах, куда они, как правило, даже не заглядывали. От скуки листал там программы, выполнял какие-никакие задачки и заполнял тесты. Потому и сдал вступительное тестирование не так уж плохо.
Так как в колледже готовили дьюков, то тут были и беты, и альфы, и дельты. И не только приютские. Точнее нашего брата тут как раз почти и не было, все больше поступали с жилых кварталов. Это было не самое престижное учебное заведение, зато бесплатное. По большей части в колледже готовили будущую стражу и охранников для нижних секторов, фабрик, цехов и заводов. Даже выпускники, у кого была протекция, попадали в дежурные подразделения правопорядка и уличного патрулирования. Но для этого, как правило, надо было пройти модификацию: вживить в тело защиту, некоторые приборы и оружие.
По крайней мере, именно тут я впервые попробовал натуральные продукты – будущих дьюков кормили неплохо. На третьем курсе многие дельты пошли на модификацию в кредит, предоставляемый Нэкомундой, но я не прошел по требованиям, хотя был не против.
Чего мне было еще ждать? Я не был крепким физически, чтобы выдержать достаточно сложную операцию по ампутации конечностей и вживлению механических модификаций. Потому и выплатить кредит вряд ли смог бы, если бы издох на медицинском столе.
Медкомм, считывая мои данные, однозначно высказался на мой счет – модификации не подлежит. И даже объяснять причин столь категорического решения не стал. Как говорится, без комментариев. Всего одна фраза. Я и сам знал, что моя система иммунитета, как и регенерация, оставляли желать лучшего. В этом было виновато синтетическое питание. И я бы просто не перенес операции – самая распространенная причина отказов. Синтетики в крови мешали правильному обмену веществ и давали непредсказуемые реакции на медицинские препараты.
Впрочем, медик, проводящий отбор, меня утешил. Он мельком глянул на результат анализа химической составляющей крови и немного удивился.
- Неко, все не так плохо. Просись в охрану тюрем, там хорошее питание и деньги немалые платят. Через года два синтетики окончательно выведутся. Уже начали… Уровень вполне допустим, но, видно, ты сам слабоват. Вот немного окрепнешь, и можно будет оперироваться. А туда дельт в охрану всегда с желанием берут.
Я поблагодарил медика за дельный совет. Это было для меня выходом. Все лучше, чем на завод. Там я точно долго не протяну. Оставалось подналечь на учебу. И я зарылся в программы с головой, полностью забив на то, чем увлекались мои ровесники. Они уже вовсю крутили романы, но я был таким сыт еще по приюту. Спасибо, не надо. Тем более ни на что, кроме как на удовольствие вновь стать подстилкой для разового траха, дельта рассчитывать не мог. А я планировал накопить денег и стать уличным дьюком. Для приютского найденыша это было пределом мечтаний.
========== глава 2 ==========
Я стоял и ожидал решения комиссии. Пара моих одногруппников прошли мимо довольные. Они ободряюще похлопали меня по плечам, дескать, не теряй надежды. Им хорошо, они прошли модификацию и уже получили направления в подразделения охраны нижних ярусов. Такое распределение их не огорчало, модификанты быстро росли в своих должностях. Главное было попасть именно в ту службу, куда надо.
У меня были хорошие показатели на выпускных, лучше многих даже. Конечно, стать адвокатом мне не светило, не стоило и мечтать. Это закрытая гильдия, туда таких, как я, не берут, но вот стать надсмотрщиком шанс был. Эта специальность не считалась престижной. Во-первых, тюрьмы по большей части были на нижних, вредных уже уровнях, и вся обслуга, охрана носили респираторы там, не снимая. Конечно, заключенным такого не полагалось. Но оно и правильно, пошли против закона, значит, должны за это поплатиться.
Я уже узнал, что к нам сегодня на распределение пришли представители набирать охранников в одну из самых больших и зловещих тюрем Нэкомунды – Нокс. Смешно, но это соответствовало моей фамилии, данной мне когда-то нашедшим меня дьюком. Тот проявил фантазию и назвал меня не Нэммо, как обычно в таких случаях, а Нокс, что значит «Начало отсчета». Ноль. Тьма. Мурр Нокс. Даже где-то благородно звучит.
Видно моя фамилия и привлекла внимание тюремного представителя, набирающего в штат новичков. Да и показатели мои были не последними. Так что мне сообщили, что моё прошение удовлетворено. Отныне я был частью Нокса. Так что я собрал вещички, благо их было немного, и отправился на новое место.
И правильно сделал, что поспешил. Меня встретил крупный альфа, главный надсмотрщик, собственно, мой непосредственный начальник. Он окинул меня изучающим взглядом и ткнул ухоженным пальцем в журнал. Я поставил там свою подпись. Он сунул мне ключи с выбитым на брелоке адресом. Это было удачей! Я получил служебное жилье!
- На первое время, – буркнул альфа.
Ха, какое там! Конечно, мечтать не вредно, но я был сейчас счастлив и сразу помчался туда, успев по пути заскочить за формой и респираторами, без которых тут никак. И так побыл всего ничего, а в горле уже неприятно першит. Я был искренне рад тому, что успел занять служебную каморку на жилом уровне из тех, что предоставляла тюрьма своим работникам. Это неплохо, ведь на деньги, что мне выдали в качестве подъемных, можно было только пару дополнительных респираторов купить. Причем весьма скромных.
На следующий день я прошел положенный инструктаж. Холеный альфа, который нас, новичков, инструктировал, с брезгливым пренебрежением взглянул в мою сторону. Ничего удивительного, я совсем не красавчик. Да еще и дельта. Нам, молодым, ни на что особенное рассчитывать не приходилось. Для нас – самые низкие и невостребованные служебные места, там, где больше никто не хочет оставаться. Правда, пара новеньких со смазливыми мордашками были отправлены повыше: один в канцелярию, другой на раздачу на кухню. Но меня это не прельщало. Я понимал, что им не за просто так обломилось.
Особенно меня порадовало, что в этой тюрьме сидели все, не смотря на прежние статусы и положение в обществе. Были и работяги, и состоятельные торговцы, и даже аристократы, осужденные за действия против других Домов, а особенно, правящего.
И вот тут-то я и получил наконец радость отмщения! Едва ли не в первые же дни мне повстречались многие бывшие выпускники нашего приюта, которых я хорошо помнил и от которых мне доставалось в свое время. Так что была возможность отплатить той же монетой. По крайней мере, мне было приятно, что я сейчас смотрю на этих уродов сверху. Да и тогда ясно было, что им ничего, кроме такой карьеры не светило. Ведь многие из них вступили в банды, еще будучи в приюте. Большая часть задержанных, так или иначе, была связана с местными разномастными группировками, торговцами «грезами», разного вида синтетическими наркотиками, далеко не все из которых были безопасны, контрабандой и прочими не приветствуемыми нашим миром деяниями.
Они были молоды, как и я, а значит, были мелкими сошками, с которыми расстались в бандах без сожалений. Никто за них не вносил выкупа. Никто для них не нанимал адвокатов. Это состоятельных «клиентов» сразу провожали в камеры повыше, едва ли не на уровне административных окон, где можно было дышать без опаски. Видно, за это платили, и неплохо. Такие в этом «отстойнике» не оказывались. Видел я пару прибывших «делегаций», а остальных, точно скот, сгоняли сюда.
Первое время я присматривал как раз за этим сбродом в отстойнике, как называли барак новоприбывших, не имеющих особого статуса в этой среде, которые только ждали приговора и последующего определения в камеру. Точнее, они были осуждены, но подали прошения о пересмотре дел судом Высоких Домов. Как вроде не понятно, что никто их не оправдает. Собственно, это был период, когда они все день-два толклись в бараке, потом рассасывались по камерам. Контингент отстойника все время обновлялся.
