Текст книги "Безгрешная"

Автор книги: Виктория Фёрт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– И ты знаешь, по какой именно причине мы тебя ещё здесь терпим, – всё тем же тоном произнёс 45-й, и я без труда понял, что и он, и 669-й смотрят в одно и то же место – на светящийся значок с номером «25» на моей груди. Чёртова цифра. Проклятая цифра. У всех почётные числа на номерах, и лишь у меня одного, как проклятье, номер складывается в святое число. Я сжал руки в кулаки, но был бессилен хоть что-либо возразить, и продолжал молчать.

– Ты уже получил достаточно оповещений о том, что таких, как ты, здесь не держат, и, однако, несмотря на всё на то, ты ещё здесь.

Дрожь пробирала меня до костей, забираясь своей мерзкой лапой прямо мне под кожу и оставляя неприятные рубцы ужаса, которые с каждым надрывом болели всё больше и больше.

– В общем, – 669-й улыбнулся. Его улыбка стала последним рубцом, который порвал всё внутри меня, и ещё, казалось, мгновение, и я упаду замертво (если это возможно) прямо в этой же комнате с тусклым дребезжащим светом, – мы тут решили, что твоей последней задачей будет искусить Безгрешную. Справишься за месяц, – улыбка ещё шире, – получишь должность назад; нет, – он пожал плечами, продолжая улыбаться и давая мне мысленно закончить фразу самому.

– Кто? – практически без единого звука выдохнул я. Искусить Безгрешного – самоё плёвое на свете дело, какое только мне могли поручить. Мне захотелось улыбнуться так же, как 669-й, ведь всё складывалось так превосходно, как и помыслить вначале нельзя было.

– Та, что ты поймал. Сегодня, – разрывая слова, произнёс босс, и запах крови, который я уже чувствовал нынче, пьяняще заплясал на языке.

Глава 3.

1.

Странная вещь – память. Столь же непостижимая, сколь и невероятная, уносящая далеко, в самые пределы сознания. Особенно во время сна, когда все происходящие реальные события смешиваются с уже произошедшими и желаемыми, образуя из этой огромной смеси сны.

Я мало что помнила. Реальность смешивалась со сном, а сны – с реально происходящим. Голова то и дело шла кругом, как если бы я довольно долгое время провела в задымленном помещении, насыщаясь галлюцинациями. Несколько раз я просыпалась, а перед глазами были всё те же прутья, загораживающие собой светлую комнату впереди. Или же, наоборот, именно это и было сном, а реальностью было совершенно иное.

Тёплое зелёное лето раскинулось надо всем городом, объяв собой и сочные кроны деревьев, и чистое голубое небо, и яркие пестрящие жизнью пейзажи. Такого лета мы не видели уже давно – всё заполонила неясная погода, скорее похожая на осеннюю не только своими дождями и пасмурностью, но и настроением. Тот парк, где у нас проводились тренировки, давно уже не играл такой жизнью и радостью, покрывшись вечной и не сползающей пеленой тумана и хмурости. Но не в тот день.

Яркие живые лучи играли на наших лицах. Все смеялись и были счастливы после удачного и не такого уж сложного дня, и даже Сейлина ничего не предприняла, по своей привычке, такого, что могло испортить моё настроение.

Улыбки светились на наших лицах, вторя лучам солнца и настроению погоды в парке, чёрные метки-звёзды непривычно красовались на левых ладонях, напоминая нам о том, что теперь мы – истинные правители этих пяти частей мира, так внезапно лёгших на наши плечи. Остановившись, Чесс предложил на прощание сплотить все наши метки в знак того, что наш мир никогда не разрушится. Мы образовали круг, поднимая вверх левые руки, безмолвной клятвой скрепляя нашу, как мы считали, нерушимую дружбу, которая должна была закрепиться в тот день между нами на века. На минуту опустив руку, я нашла взглядом Адама, и, хотя он не смотрел на меня, улыбнулась ему.

– До скорого, – махнул рукой Чесс, и все мы в тот же момент распрощались, разбрелись по разным зелёным дорожкам – таким мягким от салатовой и немного влажной травы, когда ступаешь по ней босыми ногами. Остались только мы с Адамом. Он кинул последний взгляд на удаляющихся ребят и повернулся ко мне.

– Прогуляемся? – его лучистые голубые глаза были полны света, как и солнечные лучи в тот день. Я кивнула. Немного застенчиво, потупив взгляд, но всё равно зашагав рядом с ним.

Мы спустились к небольшому озеру, над которыми с радостным пением проносились свободные птицы, сели на берегу, ребячески размахивая над кромкой воды ногами, и мне вдруг вспомнилось, что в детстве мы сидели на берегу точно также, бросая в воду камни «кто дальше».

– Эвелин, – раздался его тихий голос над самым моим ухом, и едва я успела обернуться, как тут же была схвачена врасплох, когда он неожиданно притянул меня к себе и, легонько проведя рукой по лицу, убирая с него волосы, нежным поцелуем коснулся моих губ, так что внутри у меня всё всполошилось от чувств, переполнивших всё моё существо.

Он быстро отстранился с застывшим весёлым смехом на лице и упал в траву. Я упала рядом.

Я не помнила, сколько времени в тот день мы так лежали, нежась в лучах солнца и наслаждаясь теплом и уединением. Слабый ветер доносил до нас прохладу с озера, птицы непрестанно щебетали, а вокруг всё жило. Действительно жило.

Адам поднял руку, развернув её ладонью к себе, и я заметила на ней тёмную звёздочку, которая лишь немногим отличалась от моей. Я подняла свою, и он, не задумываясь, схватил её, сцепив обе левые руки вместе.

– Вместе, – тихо прошептал он, улыбаясь и не отводя взгляда от меток на наших ладонях.

– Всегда? – я бросила быстрый взгляд на него и улыбнулась, получив ответ.

– Всегда, – шепнул он.

2.

Боль в голове пронзила меня с новой силой, выводя из всех сновидений и галлюцинаций, или мне только показалось, что они были и преследовали меня неизвестно сколько времени. Я пыталась открыть глаза несколько раз, но переносилась лишь в свои мысли, а они всё сильнее и сильнее погружали меня в бездну всего со мной произошедшего. И внезапно – снова пульсирующий стук в голове.

И меня буквально выдернуло из воспоминаний, снова отбросив волной чего-то ещё более реального, но всё ещё почти неотличимого ото сна. Жмурясь и пытаясь привыкнуть к темноте, я на ощупь нашла стену прямо за собой, прислонилась к ней, тяжело дыша, словно после кошмара. Последние и совсем ещё недавние события всплыли в голове как ещё один хороший сон, которых я увидела уже, наверное, сотню за последние несколько часов. Адам, Эдди, нападение…

Сумрак напрягал и пугал, но я тут же выпрямилась и даже предприняла попытку подняться – правда, из этого всё равно ничего не вышло. Пускай люди и не видят в темноте, но, если они добиваются от меня страха, они его не получат. В моём воображении тут же всплыли люди в чёрных костюмах, которых я видела сравнительно недавно, ещё когда в светлой комнате напротив решётки горел свет. Воспоминания тут же складываются в ясную картинку, и мне удаётся вспомнить, что когда-то здесь действительно были прутья, но теперь даже ни одного тёмного силуэта, похожего на них, нельзя различить.

Тело сковала необъяснимая слабость, даже скорее усталость, но я поднимаюсь, держась одной рукой за стену у меня за спиной, и тут же я чуть не упала обратно, потому что по руке прокатилась боль, отозвавшись в подкосившихся ногах. На ладони испещрённым рубцом покоится рана от стекла. На другой – точно такая же. Я вздохнула. Как же можно было забыть, что я сама намеренно порезала их!

Я попыталась снова сделать шаг, держась за стену и с удивлением обнаружила, что там, где клетка должна была заканчиваться, решёток действительно не было. Я даже провела рукой, чтобы проверить, не сплю ли я ещё, но почувствовала только пустое пространство, поэтому смело сделала ещё один шаг.

Дышать было трудно. Хотя я поклялась себе, что не поддамся страху, ведь именно этого они от меня и ожидают – а я была полностью уверена, что откуда-то сейчас они наблюдают за мной – темнота пугала. Я совсем не была уверена, что могу находиться в комнате одна, что нет поблизости никого, кто жаждал бы убить меня или просто посмотреть, как я страдаю. Не успела я сделать ни шагу вперёд, как яркий комнатный свет пронзил меня и, в первую очередь, мои глаза, которые потихоньку уже начали привыкать к темноте. Комната. Страх, пробежавший иголками по всему телу. Я вздрогнула от неожиданности, оглядываясь по сторонам и наивно надеясь увидеть хоть кого-то.

– Кто здесь? – сорвался глупый вопрос с моих губ, на который я, разумеется, не получила ответа. Комната была пуста, и никого и ничего кроме мебели в ней не было.

Я лишь напрасно оглядывалась по сторонам, считая, что кому-то нужно было прятаться и следить за мной. Диван. Стол. Шкафы. Откуда всё это здесь? Разве меня не схватили и не должны держать в камере?

Сомнение всё нарастало, зато страх отходил уже на второй план и не так сильно теперь тревожил постепенно успокаивающееся сердце. Я осмотрелась.

Мебели в комнате было немного, но это не мешало выглядеть ей довольно уютной и вполне обычной. Большой диван, прямо напротив него – стол с какими-то предметами, рядом же – несколько небольших шкафов и кровать. Я не поверила своим глазам, когда заметила, что именно находилось на столе. Еда?

Наверное, я всё ещё сплю. Я прислонилась к стене, не без опаски сев на кровать, подогнув под себя колени и сцепив их руками. Тишина в комнате странным образом давила на нервы, сомнения всё возрастали, всё увеличивая и увеличивая внутреннее напряжение. Чьи это шутки? Что здесь происходит?

Наверное, я слишком мало знаю о демонах – и в этом был мой провал и в подготовке к правлению, о которых мне всегда только лишь рассказывали как о одной из причин угрозы надвигающейся Войны. О демонах, которые беспощадно издевались над Грешниками, и для которых истинным наслаждением было искушать Чистых. Столько за свою жизнь я слышала предостережений о том, что Грешником можно стать и не заметить, что демоны сильны и всё время норовят втереться в доверие, чтобы таким образом быстрее захватить чистую душу человека. Но такого уж никак нельзя было ожидать.

Или, может, я что-то путаю? Что, если это – не дело рук демонов, но, напротив, какая-то уловка ангела? Может, Небеса снова проснулись и снова хотят помогать нам? Я зажмурилась что было силы и начала тихонько шептать знакомые, кажущиеся сейчас совершенно родными, слова молитвы, но они лишь тонули в этом тёмном помещении, а иной раз даже как будто и не хотели вовсе срываться с языка. Но кто знает, слышат ли Небеса вообще наши клятвы?

Я растянулась на кровати, положив руку под голову и смотря в потолок, пытаясь лишь думать о чём-то и приводить доводы, потому что мысли о прошлом только вызывали слёзы.

Глава 4.

1.

Я быстрым шагом пересёк несколько коридоров, которые бежали передом мной один за другим, держа в руках всё необходимое на эту пойманную. По крайней мере, всё, что я пока что смог узнать. В дальнейшем этот рапорт вместе с самой уже Грешницей нужно будет передать начальству.

Вообще же, прежде чем переходить к делу, на Безгрешную необходимо было собрать всю информацию, потому что была вероятность, хоть и маленькая, что она может оказаться принцессой; но я ограничился тем, что пока узнал о ней сам (и, хотя информации было немного, но достаточно для того, чтобы начать заполнять её дело). Да и к тому же, судя по её поведению, принцессой она быть не могла, пускай меня немного и напрягали глубокие порезы на её ладонях.

Я сидел перед монитором всю ночь напролёт, сначала пил кофе и отмечал всё то, что узнал про неё, потом следил за её реакцией на всё происходящее (которая, впрочем, так совершенно и не менялась).

По идее, демоны не должны сразу же представляться человеку. Но обычно именно этому методу прекрасно поддаются Безгрешные – втираешься в доверие, выведываешь все тайны, с близкого расстояния читаешь все мысли и страхи своего объекта, а затем подгоняешь их в один из Грехов. Некоторые у нас называют это Профанацией. Кстати, о Грехах. Я раскрыл толстую старую книгу и ещё некоторое время с упоением читал о деяниях Люцифера, Вельзевула и прочих своих кумиров.

А потом ко мне снова вернулась эта проблема. Неужели и вправду стоит показываться ей на глаза? Но от этой Безгрешной меня просто воротило (как можно день напролёт рыдать, всхлипывать и снова рыдать?), и с самого же начала, как только 45-й назначил мне её, я решил не заморачиваться с ней и закончить всё как можно быстрее. Грешность этой девушки стоила мне самого дорогого – моей работы в этом отделе, и этого я уж точно не хотел терять.

К еде девушка так и не притронулась. Аппетитная, вкусная, только что приготовленная. Ну, откуда ж мне знать, какие там деликатесы едят люди, но эта на вид показалась мне вполне съедобной. От этих мыслей у меня самого аж слюнки потекли, и я надкусил оставленный про запас сэндвич. Человеческая еда, конечно, не насыщает, зато может порой разнообразить весь наш рацион питания. Хотя, наверное, точно с таким же успехом мы могли бы глотать камни и жевать ветки, но демоны – мастера ностальгии по своей былой человеческой жизни.

Я смотрел в монитор, не отрываясь. Я видел, как время от времени она переворачивается на небольшом диванчике с боку на бок, свернувшись в клубок; засыпает, снова выпутывается из дремоты со стенаниями и слезами и вновь погружается в свои сновиденческие страдания. Субтильная душонка.

Я закатил глаза, цокнув языком. Девчонка в тот момент снова забилась в истерике. Это бесконечное нытьё стало надоедать мне. И при всём при этом – ни единого движения. Возможно, конечно, она подозревает, что за ней наблюдают или что-то вроде этого, но не может же она пролежать на кровати сутки – без еды, воды, перемещений по камере.

Странный факт, но люди никак не могут прожить без движения. Наверное, даже если бы они очень захотели, у них не получилось бы, в отличие от нас, спокойно затаиться в тихом тёмном уголке без единого движения и шороха, без единого дыхания и звука и простоять так вечность. Вечность… Они получили свою вечность, но что толку, если продолжают суетиться и куда-то бежать?

Я глубоко выдохнул, от скуки уже не зная, куда себя деть. Книгу почитать? Может, этот новый способ – не такой уж эффективный и быстрый, как я решил вначале? Я пододвинул ближе к себе журнал и неторопливо вывел в нём «Эксперимент №1», думая, что ещё можно занести в первую графу, но, должно быть, сильно махнул рукой, потому что кружка с кофе опрокинулась, и всё её содержимое коричневыми крупными каплями растеклось по столу.

– Чёрт! – крикнул я, начиная, как мог, растирать лужу, но кофе уже быстро побежал по приборам. – Не мешкай! – проорал я влетевшему в кабинет мохнатому серому существу, резко поднялся со стула, отряхнулся и начал наблюдать, как чёрт возится с оттиранием клавиатуры. Когда же он полез к моим штанам, я грубо отпихнул его и, уже без прежнего удовольствия, снова взглянул на монитор.

2.

Я корил себя и корил свою рассеянность. Если уж не показываться ей, то надо придумать поскорее что-нибудь! А как же тут приступить к Грехам, когда дело не заходит дальше того, что она просто лежит без движения и ревёт?

Ни еда, ни томление взаперти – ничто не действовало на неё. Да и к тому же, к мыслям её я так и не мог прикоснуться – пока человек не доверится демону, он и в сознание его проникнуть не сможет.

Конечно, имей я иной ранг, уровень повыше, я бы давно уже, наверное, перешёл к пыткам и телесным наказаниям. А между тем девушка истощала себя, не сходя почти с кровати и не переставая рыдать.

Дни тянулись. И я уже потерял всякую надежду закончить это дело «по-быстрому».

Однажды за завтраком пока я пил кофе в своём отсеке, а она, судя по камерам,

наконец решила притронуться к утренней еде, на дисплее уведомителя внезапно

возникло письмо от моего старого наставника 95-го (хотя он и не был таким уж старым), в котором значилось:

«Забегай сегодня.

Поймал интересную информацию, тебе должна понравиться».

Оставив слугу приглядывать – на оставлении кабинета пустым, что демонам категорически запрещено, я уже не раз попадался, я быстрым шагом двинулся по полутёмным коридорам к корпусу 95-го. Как и в обычных других, он делился на несколько отсеков (а те – на несколько кабинетов), разделённых друг от друга глухими бетонными стенами. 95-й уже ждал меня.

Он усмехнулся, заметив мой запыхавшийся вид. Давно мы с ним не пьянствовали, да всё не решались повторить после прошлой моей буйной выходки. Точно прочитав мои мысли, он улыбнулся и, предложив присесть, махнул рукой в сторону монитора.

Я увидел человека, прикованного к стулу, руки крепко связаны за спиной. Глаза его были разинуты от ужаса, а на лице отпечатался немой крик. Если бы звук на камере в тот момент был включен, отсек бы переполнил сладкий человеческий вопль. Рядом со смертным вился чёрт – видно, он и послужил причиной такого ужаса у парня.

– Погляди, – усмехнулся. – Ловок «50-й отряд»! Только сегодня притащили. Греха как в чёрством хлебе.

Я пригляделся. 3-я стадия Греха, самая последняя. А затем отвёл взгляд от бледного человеческого лица и уставился на 95-го.

– Что за интересная информация?

– А, – махнул рукой 95-й. – Так, пустяки. Ну, сам знаешь. Принцев и принцесс ищут по всем округам, где только возможно. Говорят, одна принцесса недавно отделилась от всей стаи.

– Да ну? – брови у меня поползли вверх. – А как же тот Грешный принц?

– Да, – 95-й кивнул. – Говорят, в тот вечер он как раз был с принцессой.

Я на секунду задумался. Затем снова посмотрел на 95-го.

– Но, видно, ей удалось сбежать.

– Удалось, – 95-й кивнул. – Да мы думаем, далеко она всё равно не сбежит. Да и с кем? Вся охрана была перебита в тот вечер.

Я кивнул и только тогда поймал себя на том, что задумчиво тарабаню пальцами по столу. Прекратил. 95-й с интересом смотрел на меня.

– Если совет этих малявок распадётся, мы без труда подчиним себе землю… –

он прервался на мысли и вновь взглянул на меня. – Кофе перестал принимать? Или что? Выглядишь изнурённым.

Я еле заметно кивнул.

– Немного. Нелёгкое задание.

– Задание? – 95-й хлопнул меня по плечу. – Хотели спилить с должности?

Я вновь кивнул. 95-й цокнул языком

– Влип ты, парень. С одним человеком долго не намучаешься. Вот этот, – он

указал на экран, – выдал всё и всех почти сразу. Правда, пришлось, откровенно говоря, потрудиться.

– Потрудиться? – не понял я. 95-й закивал и приблизил изображение. И только тогда я понял, отчего человек выглядел таким ошеломлённым. А ведь люди не умеют скрывать свои чувства. Понял, почему он казался мне таким бесчувственным и неживым. Потому что он и был…

– Куда его теперь? В отдел к Грешникам?

95-й удовлетворённо закивал:

– Именно. Очнётся там с совсем другой жизнью.

Демон. Вот, как ими становятся. А я совсем не помнил ни своей человеческой жизни, ни своего перевоплощения.

Я смотрел на парня. Сложенные замком руки за спиной были уже без кистей, а по спине, по двум сторонам от позвоночника, красовались выжженные ярко-бардовые вырезы.

– Крылышки надо подрезать, – задумчиво продолжал 95-й. – Даже людям.

Круглые безжизненные зрачки парня смотрели вдаль. И я теперь смотрел на них совсем по-другому. Чёрт возился на полу, отмывая, как теперь стало ясно, кровавую лужу под стулом. По спине у меня отчего-то пробежал холод.

– Так что если будет совсем трудно, обращайся, – пожал плечами 95-й. – С

людьми разговор короткий. Не можешь ничего выпытать – прикончи.

– А если они будут всё же о чём-то умалчивать? – я покосился на стоявшего рядом 95-го. Ростом он был сейчас выше, потому что не сидел.

– Ну-у, вряд ли человек будет болтать, если ничего не знает, – протянул он. – Ты уже все меры Грехов над ним испробовал? – он поймал мой взгляд и как будто что-то понял, улыбнулся. – Или это она, сынок?

Я не произносил ни слова. Я поглядел на парня с остекленевшими глазами и застывшим ужасом на раскрытых губах.

– О-о, тогда вообще без вариантов, – улыбнулся 95-й. – Знаешь, какая большая человеческая слабость?

– Какая? – спросил я, поворачиваясь к нему.

– Любовь.

3.

Слово из шести букв жгло язык и мысли одновременно. И я должен это делать?!

– Ну, а какие у тебя есть варианты? – смеялся надо мной 95-й в тот день. – Зато она сразу разболтает тебе обо всём. А потом можно и по старой привычке… Знаешь, я замечал, люди легко ведутся на внешность. Это будет твой главный козырь, – он подмигнул мне. – Да не робей! Прикинься бедным демоном, ожидающим ласки и жалости. Они такое любят.

– Я и не робею, – тихо пробормотал я. Мне вообще такое не знакомо.

***

Я долгое время наблюдал за ней. Субтильная душонка. Только так её и называть. Тошнота подкатывала к горлу от одного воспоминания о девчонке.

Тем временем вечерело. Как и все обычные люди, она должна была поужинать и готовиться ко сну. Но девушка не спешила. Как и всегда, она долго глядела вдаль, куда-то сквозь стены, как будто пыталась прожечь их взглядом; затем поднялась, принялась из всей лежавшей перед ней снеди только за хлеб, но тут же отбросила и его. «Ну и дура, – пронеслось у меня в голове. – Считает, что, если заморочит себя голодом, быстрее подохнет».

Как бы не так. Наша система предусматривает в таком случае небывалые страдания. Но никак не смерть. Неужели люди стали забывать, что бессмертны?

Девушка была моим первым заданием. Я мог бы сказать, что ничего в этом не мыслю, если бы раннее не наблюдал за работой 95-го. Помню, мне нравились самые изощрённые способы пыток, в которых я и сам пытался практиковаться. Нравилось смотреть, как люди пожирают всё подряд, давятся от еды, но не могут остановиться. Когда дело доходит до вещей и мебели, их организм просто не выдерживает. Они выпарывают всё одним махом, не прекращая болтать, а потом захлёбываются в собственной рвоте. Такие даже не становятся демонами, разве что слугами при чистилище. Но обыкновенно просто остаются в пекле.

Девчонка тем временем легла на кровать и, перевернувшись на другой бок, уткнулась лицом в подушку. Наверное, снова ревёт.

Я не смог сдержать вздоха, который сам собой вырвался из моей груди, и, оставив черта в отсеке, направился по длинному коридору к камере.

Камера и отсек находились на приличном расстоянии друг от друга, так что, преодолев коридор, я прошёл ещё несколько лестничных пролётов, прежде чем оказался в нужном месте. Лифт, к сожалению, все эти пролёты между собой не соединял – таков уж отдел для демонов нижнего уровня.

Я осторожно приоткрыл дверь и заглянул в образовавшуюся щёлку. Девушка находилась всё в том же положении и не шевелилась.

Я вошёл. Нда, человеческие вкусы своеобразны. Им нравится всё такое светлое, роскошное. Наверное, именно поэтому большинство наших камер для Безгрешных оборудованы подобным образом. Весьма печально, потому что привыкшим в темноте демонам здесь, в комнате с этим ярким светом, делать нечего. А из Безгрешной информацию выпытывать придётся. Я по-хозяйски присел на диван, осматриваясь по сторонам, а потом взглянул на Безгрешную.

– Почему ты ничего не ела?

Она молчала. «Что ж, довольно очевидная реакция», – пришло мне в голову. Обыкновенно жертвы либо кричали от ужаса и бились в истерике, либо брали на себя обет молчания, который, как они считали, они выдержат несколько месяцев и отгородятся таким образом от демонов. Не выдерживали.

Я вздохнул, поднимаясь, оправляя складки на пиджаке. Была бы моя воля, я бы тут же залепил ей пощёчину, но людей, как известно, либо пугай, либо искушай, – а первый вариант мне явно не подходил.

Субтильная душонка присела на кровати, по-прежнему молча и не отрывая от меня взгляда. Либо она никогда в жизни не видела демонов, либо ищет, чем можно прогнать меня из камеры. Возможно и то, и другое. Но она молчала. Эта тишина уже так начала меня раздражать, что я с тихим рыком раз-другой прошёлся по камере, затем снова обернулся к ней.

– Ты считаешь, можешь напугать меня своим взглядом? – тихо произнёс я, исподлобья наблюдая за изменяющимся выражением её лица. – Как бы не так, – я резко приблизился к ней, чего Безгрешная, очевидно, не ожидала и, едва слышно вскрикнув, отстранилась от меня прямо к спинке дивана. – Я почти физически ощущаю твой страх; чувствую запах пота, струящийся по твоему лицу; слышу, как, чуть ли не выскакивая из груди, колотится твоё сердце, – я прекратил мерное рычание в голосе и медленно перешёл почти на шёпот. Это не помогло. Она продолжала дрожать. Я выдохнул, закрывая глаза и прогоняя от себя минутное раздражение, а потом почти спокойно продолжил: – Если ты совсем не будешь есть, твой организм загнётся, и следующие несколько дней ты будешь испытывать нестерпимые непрекращающиеся боли, – она вперилась в меня как сумасшедшая, в то время как я спокойно продолжал: –Твой повседневный сон превратится в сущий кошмар, а уже совсем скоро ты вообще потеряешь возможность нормально спать и будешь только попеременно впадать в какое-то сонное состояние, которое из-за слабости будет требовать твой организм. Регенерационная функция твоей кожи будет слабеть с каждым днём, а возможность заболеть или получить какую-нибудь заразу даже в условиях хорошо защищённых от вирусов будет всё возрастать и возрастать. Это уже не говоря о воспалениях и прочей ерунде, которая может возникнуть от недостатка витаминов из пищи. И самое в этом главное, – я остановился у двери, но не обернулся к Безгрешной, чтобы одарить её последним, как мне представлялось, зловещим взглядом, – что ты не умрёшь, даже перенеся всё это.

Я резко захлопнул за собой дверь и торопливо повернул ключи в замке. «Эксперимент №1» не удался? Или не всё ещё потеряно? «Что ж, – я ощутил, как ухмылка перекосила моё лицо, – она ещё не знает, с кем ей придётся иметь дело».

Глава 5.

1.

Я не знала, сколько прошло часов, или дней, или, может, время давно перевалило уже за несколько лет. По крайней мере, счёт минут я давно же потеряла, когда пыталась отсчитывать их по палкам, скребя ногтем по стене. Это было итак совершенно бесполезно, потому что стены (в отличие от тёмных и мрачных камер, что мне представлялись вначале) были покрыты обоями из такого материла, который сразу затягивался при малейшей вмятине или разрезе. «Если бы здесь был Эдди, – вдруг пришло мне в голову, – он бы нашёл более правильный и, главное, действенный способ отсчитывать время».

Демон появлялся ещё только один раз, но я тут же забросала это существо подушками и подручными предметами и вновь осталась в камере совершенно одна, наедине с самой собой

Зато с огромной силой и в большом количестве нарастали в голове вопросы. Почему он один? Зачем меня держат в таком странном месте? Что им от меня нужно? «Он не догадывается, что я принцесса», – я оглядела свои ладони, глубокие рубцы на которых когда-нибудь заживут, и тогда… но не сейчас. Сейчас, благодаря им, он не знает, кто я и откуда, а, значит, не может ничего против меня применить. Почти ничего.

Я боялась увидеть во сне Эдди, умирающего где-то под обломками гостиницы или схваченного демонами, и, что ещё хуже, я боялась увидеть Адама. Нашу последнюю встречу, блеск в этих голубых глазах, горящую метку. Я видела Грешников всегда только со стороны, когда их, пойманных, уводили в наручниках. Они почти ничем не отличались от обычных людей, разве что взгляд их менялся до неузнаваемости, а глаза, подобно демоновским, начинали светиться в темноте. Грешников мы всё больше и больше стали оставлять у себя, хотя находились и такие чудаки, которые сдавали их демонам, сами потом попадая к ним. Как я. Наверное, меня заметили ещё и в прошлый раз, а забрать решили в этот.

Призывом демонов мы перестали пользоваться. После облавы, которую эти твари совершили на государство Чесса, когда-то в какой-то ссоре один из друзей в шутку вызвал демона, чтобы тот забрал Безгрешного, а в итоге демоны схватили половину народа, устроив кошмар и хаос на всю ночь, было решено, что пользоваться этим способом опасно. Очень опасно. Хотя теперь это стало главным развлечением Грешников.

Вздох вырвался из меня, когда я подложила руку под голову, продолжая размышлять. Эдди… Лицо моего агента с тёмными волосами, свойственной ему улыбкой – почти что робкой, одними кончиками губ, глаз за очками, которые он не снимал никогда, внезапно появилось у меня перед глазами. Он бы точно придумал, как выбраться отсюда. У Эдди, даже в самой непростой ситуации, всегда был запасной план. Если бы не он, я, мягко говоря, совсем не справилась бы с правлением.

Мы познакомились, когда я была ещё совсем девочкой, но мои тренировки уже начались. Он был старше меня всего на два года, однако, был намного старше своих лет и по уму, и по соображению. У всех советники были, как советники (кроме Элди, которая доверяла только самой себе, а потому законы и обязанности составляла, стоя у зеркала и разговаривая сама с собой), и только я, одна из всех, отказалась от своего, потому что у меня был Эдди. Я думала, он будет мне другом, с которым я могла бы разговаривать о чём угодно – особенно в детстве, когда найти понимающую душу было так важно, но Эдди стал для меня не только другом. Раньше, конечно, мы больше времени проводили вместе, решая проблемы, разруливая все государственные и негосударственные дела, пока не началась Война, и ко мне внезапно не пришло прекрасное чувство облегчения, что моей страны она не коснётся никогда.

Я вздрогнула, услышав, как дверь открывается. Да что ему неймётся сидеть там у себя и молча наблюдать за мной? Демон спокойно проследовал в комнату и остановился напротив дивана, скрестив руки на груди и молча наблюдая за мной. Теперь я могла нормально рассмотреть его, прищуривая глаза и, как могла, притворяясь спящей.

У него были такие же тёмные волосы, как у Эдди. Хотя нет, темнее, намного темнее, точно какие-то смолянистые. Смокинг, как и полагается, сидел на нём идеально – чёрный-чёрный, без единого промелька (не дай боже!) белого или светлого. И карие глаза. Цвет глаз мне удалось определить сразу же, хотя я и не рассматривала его очень уж пристально, словно пытаясь запечатлеть каждую деталь в памяти.

– Ты не спишь, – сухо произнёс он, подходя к столу, и, хотя в голове у меня уже стали крутиться ответные фразы, навроде того, что он мог бы идти куда-нибудь ещё со своей очевидностью, а не находиться здесь, я промолчала, лишь открыв глаза и хмуро уставившись на него.

Я боялась всего в нём. Светящихся в полутьме глаз, непроницаемого лица, на котором не отражалось никаких чувств, отчего оно казалось действительно мертвецки-бледным, вечного спокойствия во всех его движениях и жестах. И даже в голосе. Это было то, каким я его запомнила. И именно таким я и боялась видеть его сейчас. Я не смотрела на него, но ощущала, как в полной тишине и – наполовину – темноте бьются два сердца: живое и мёртвое.