Текст книги "Охватить Все. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Виктор-Яросвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Казалось иногда в некоторых деревнях, особенно, что человека современного нет совсем, а только эхо – отзвук прошлого, его самых плотных и эмоциональных правил. Василиса часто меняла место жительства из-за работы её отца. Так попала и в эту небольшую деревеньку в конце шестидесятых.

Запомнился их дикий образ жизни – безответственность, запущенность и образ буйного похмелья. На трассу выходили девки и заманивали в деревню какого-либо простачка. Конечно, этот простачок всем друг до гроба. Такое отношение обязывало к дружбе и действиям ответным, и эти действия только одни, надо за знакомство и за дружбу выпить… в итоге простачок оставался «голым». Муж её был из такой компании… Почему?.. она и сама не понимала, ведь знала…

Однажды помогла одному хорошему молодому человеку, доверчивому простачку. Его так же заманили в блатную хату, всё готово было, схема развода начала крутиться. Вот в этот момент Василиса появилась, пришла узнать, где муж её, увидела в доме разврата, так называла, молодого человека, всё поняла, и так жалко стало, что сердце защемило.

– Ты кто?.. – его спросила.

Не ответил юноша, только посмотрел по-детски. Он, действительно, не знал, ответить что, но эта женщина, которая появилась так неожиданно, была не похожа на компанию, в которую попал, она светом чистым в дом зашла, даже не просто светом, а огнём… Василиса ответа и не ждала, ей было абсолютно всё равно, кто он, поняла, что здесь очередной развод на деньги.

– Шёл бы ты отсюда, юноша, да поскорее, пока не оставили в трусах…

Но, договорить Виталий не позволил, к ней подошёл и грубо матом оборвал, это не испугало Василису. Тогда у неё только одна дочка маленькая была, и пьянство мужа и его измены надоели, они даже не пугали, уничтожали душу. Весёлая и чистая девчонка превращалась в бабу, бегающую собачкой за вечно пьяным мужем. Для любой женщины всего страшнее одиночество, но тогда она ещё не понимала, что страшнее одиночества только одиночество вдвоём. Вроде и кто-то рядом есть, но только для того, чтобы одиночество усилить.

Дочка у неё!.. она уже не одинока. Решила, что возьмёт её, и вместе с ней куда-нибудь уедет… туда, чтобы не нашли…

Видя, что из-за разборок Василисы пойманная «рыбка» может и уплыть, постояльцы дома блуда зашумели, оскорбляя Василису, даже просто выталкивали грубо, но эта грубость, маты, распущенность, наконец, отрезвила юношу, выбросила из гипноза оргии разврата. Он стал быстро одеваться, чтобы выскользнуть и убежать, куда подальше под шумок.

– А где пижон?.. – опомнился вдруг кто-то.

Все оглянулись… юноши не было нигде. Поняли, что уплыла «рыбка»… Наступила тишина, но она была зловещей. Не стала Василиса финала дожидаться, повернулась и со слезами убежала.

На улице уже темнело. Василиса шла домой, из глаз катились слёзы. Она считала себя сильной, но сейчас ей не хотелось сдерживать ту боль, что разрывала сердце, хотелось умереть, но!.. как можно?.. ведь дочка у неё. Поняла, что сейчас придёт домой и упадёт в холодную постель или зажмётся в угол… жизнь будто кончилась, а она ещё такая молодая.

Вдруг кто-то её окликнул. Повернулась, увидела юношу, что в доме был, которому она глаза открыла… Смутилась почему-то, быстро смахнула слёзы рукавом. Юноша робко подошёл:

– Спасибо вам.

– За что?..

– За то, что остерегли, глаза открыли, а то у меня какое-то затмение, ничего не понимал, – оправдывался парень.

– Как тебя зовут, юноша?.. – спросила Василиса.

– Игорь.

– Вот что, Игорь, иди на трассу, там остановка есть, может ещё успеешь на автобус.

– Хорошо-о… – замешкался, не зная, как к ней обратиться.

– Василиса меня зовут – грустно проговорила Василиса.

– Хорошо, Василиса. Ещё раз вам спасибо, – повернулся, но что-то удерживало, и он замешкался опять.

– Иди, Игорь, иди.

Но он опять к ней повернулся, видно было, что терзает его что-то.

– Вы простите, пожалуйста, меня.

– За что?.. – удивилась Василиса.

– За то, что убежал… как-то неудобно получилось… стыдно мне. Вы заступились, а я сбежал.

Улыбнулась Василиса, давно не встречала таких совестливых.

– И правильно сбежал, а то бы всё напрасно было, я ведь уже потом специально оттягивала вниманье на себя, а краем глаза наблюдала за тобой. Ты Игорь просто молодец. Я ведь здесь живу, ничего не сделают, разве что отматерят, так не привыкать – помолчала чуть, – а знаешь что, давай, я провожу тебя немного, дочка у мамы, а муж?.. знаешь где, и мне домой не к спеху.

– Как-то неудобно мне, Василиса, да и не хочу, чтобы у вас неприятности возникли, – ответил Игорь.

– Хуже мне уже всё равно не будет, пошли, здесь недалеко, метров двести.

Игорь пошёл несмело. Он будто приблизиться боялся, оставался где-то рядом, но всегда на расстоянии, оглядывался часто.

– Не оглядывайся, Игорь. Для мужа я уже стала проституткой, раз заступилась за тебя, да и видела у них на столе бутылки водки… пока не выпьют, не передерутся, не появятся. Водку то не ты им купил?..

– Я.

– Ну вот, что и говорила, значит, успели развести… Выходит, вовремя пришла – улыбнулась Василиса, довольная собой.

Игорь сменил тему.

– У вас имя сказочное, а живёте…

– Давай на ты, а то мне неудобно как-то. А имя?.. сказочное!.. только вот в жизни что-то сказки мало, – но опомнилась, чё жаловаться незнакомому человеку, – расскажи лучше, Игорь, о себе.

– Что?.. – растерялся юноша, – я студент, в Политехническом учусь, – помолчал немного… – только не спрашивай, как я сюда попал.

– Не буду – согласилась Василиса.

И завязался разговор, как интересно, разговор был обо всём, юноша весьма начитан, и не о чём, он был просто разговором обо всём и ни о чём. Юноша ни разу к ней не прикоснулся, но всю дорогу она чувствовала его присутствие, будто не было его, было только одно присутствие, он заполнял пространство, и поэтому было легко общаться и просто, просто.

 Сердце застучало часто, не от присутствия мужчины рядом, а от того, что почувствовало сердце, что оно свободно, вспомнило. В душе начал робко расцветать цветок того далёкого и самого близкого образа чистого мгновенья жизни, которое, как казалось, навсегда утеряно…

«Я есть!.. Я есть!.. Я есть!..» – радовалась сама любовь, закованная в цепи.

В голову пришла шальная мысль, когда увидела маленький поздний цветок на обочине дороги. Он, будто светлячок, светился в полумраке.

– Игорь!.. подари мне в благодарность что-нибудь.

– Что?.. – растерялся Игорь.

– Вон тот цветок, – Василиса показала.

Он удивился такой просьбе необычной, но подошёл и наклонился, чтобы сорвать. Она с замиранием следила за каждым его движением. Замер Игорь, будто что-то ему мешает сорвать цветок, а он понять не может. Прикоснулся пальцем, сел на корточки и, казалось, бесконечно долго на него смотрел, вдруг встал, цветок остался там, где был, повернулся к ней:

– Ты хочешь, чтобы я подарил тебе мёртвый цветок?..

Василиса смотрела на него широко открытыми глазами, по щекам катились две слезинки, как две росинки в преддверии рассвета.

– Не хочу, – ответила она, – как же ты отблагодаришь?.. если не цветок, то что?..

Парень растерялся, он не знал, не понимал… стал неуклюже шариться в карманах. Взгрустнула Василиса, из-за поворота автобус появился, времени осталось всего пару минут.

– Скажи, а ты мог девушке всю вселенную в дар преподнести?..

Совсем Игорь растерялся, было ощущение, что он рад появлению автобуса…

– Ты такая интересная!.. чудная и хорошая!..

– И ты… хороший собеседник, Игорь. Спасибо за хороший вечер, пусть этот вечер будет твоим даром и благодарностью твоей.

– Мы встретимся?..

– Нет, Игорь, не надо это не тебе и не мене, пусть останется, как чистое мгновенье жизни и у тебя, и у меня. Поцелуй меня и я пойду, вон твой автобус.

Он прикоснулся нежно губами к её щеке, слезинка мгновенно растаяла в его губах горячих… Повернулась Василиса и пошла. Она не оглядывалась, а просто уходила, чувствовала его всем сердцем, всей душой!.. нет, не Игоря, а своего возлюбленного из своей мечты. Он будто тихо наблюдал за ней, благодарил её за то, что вспомнила, освободила, опять пустила в сердце.

 –

С тех пор прошло не много и не мало, а всего-то десять лет, но всё осталось неизменно, кроме того, что Василиса родила ещё двоих детей, сменили место жительства, думала, что всё изменится на новом месте… но, груз, который на себя взвалила, всё равно несла сама. Важно было то, что не отбрасывала больше те чистые мгновенья жизни, из которых создала в себе свой мир, и если было слишком тяжко, уходила в мир своей мечты, прочищала душу, набиралась силы, и меняла, строила и создавала прекрасными стихами, образами, фантазией, мечтой.

Это как отдушина, как родничок живой водицы, что утоляла жажду, наполняла сердце благом и теплом, которое она в мир выводила. В случай она не верила уже, да и в счастье, как говорится: с милым в шалаше. Решила, что в юности запросы нереальные для жизни были у неё.

Наступали годы застоя, жизнь улучшалась в социальном плане, но исчезал порыв, который на подвиг вдохновляет, а значит, жизни смысл терялся. Те, кто искали смысл, находили только в прошлом. Было время подвига для дедов – это революция, гражданская война, восстановление хозяйства, для отцов опять война, опять восстановленье, целина, духовные порывы имели поле деятельности для реализации, как в социальном, творческом, патриотическом поле проявленья. Дело было у поколений и было оно общественным, которое сплачивало и наполняло… наполняло подвигом свершений.

К восьмидесятым казалось, что всё уже построено, создано и определено, чувствовалась незыблемость. Часть молодёжи ударилась в науку, к знаниям и многое, и многое познали, но только единицы могли реализовать свой творческий потенциал в науке, в искусстве, творчестве, в постройке блага жизни. Хватало единиц, остальные прозябали на заводах, на фабриках, всяких НИИ, Главках и других конторах всех мастей… были знания, не было дела для реализации… государство не знало, что молодёжи предложить для реализации кипения энергий. Можно было, может и надо было, модернизацию затеять производства, но хлопотно, и никто в правительстве не шёл на это, а чистку партии боялись сделать.

Конечно, предложили БАМ, но для такой страны огромной это капля в море, да и подвиг этот был в прошлом Комсомольских строек, но молодости свой подвиг нужен. Росла бюрократическая система дармоедов. Получилось, что знания, которые доступны стали всем без исключения, в ловушку превратились для миллионов человек, знания требовали реализации и дел больших, просто огромных. Василиса оказалась одной из тех, кто угодил в ловушку много знаний…

 «Хочу себя отдать я людям,

      Любовь рассыпать, как цветы,

      Хочу сама подняться к небу,

      Взглянуть на Землю с высоты», – в душе слова звучали болью, прекрасные порывы реализации способностей своих и силы.

«Уйти в себя… уйти – не возвращаться, но дети?.. Они и радость, и страданье!.. как светлячки – любовь и счастье, как смысл единственный и непреложный. Она ещё находила силы, чтобы жить, но отказалась полностью от счастья с милым в шалаше… пусть он останется в мечте навеки.

Звонок в дверь мгновенно вывел Василису из грёз воспоминаний, это девочки её, они на улице гуляли, сегодня выходной, она им обещала в поход сводить, или в парк поиграть… Мелькнула мысль: как бы было хорошо устроить семейный праздник – мама, папа, дети, свежий воздух, запахи лесные, пенье птиц и игры… Но нереально это, устраивать семейный праздник, муж с утра ушёл и только к вечеру вернётся пьяный… хорошо, если скандала не устроит… но думать об этом не хотелось.

Пошла, открыла дверь, дети весёлые и радостные в дом ввалились. Конечно же, они были не одни, узнали, что папы дома нет, подружек пригласили.

– Тише вы, испугаете Алёшу – попыталась Василиса успокоить детвору.

– Мама, а мы пойдём в поход?.. – спросила Оля.

Василиса поняла, что они все собираются в поход. Конечно, с ней родители отпустят, но хлопотно, хотя… она загорелась и сама детской энергией…

– Пойдём, только не в поход, а в парк, на берег. Вы вот что, собирайтесь, я сейчас накормлю Алёшу и пойдём.

Любила Василиса с детьми возиться, их непосредственность притягивала, порою удивляла. Через общение с детьми познала мудрость – Устами младенца истина глаголет… Вот и сейчас дочка спросила:

– Мама, а мне скоро будет сорок пять?..

– Зачем тебе?..– улыбнулась Василиса.

– Потому что в сорок пять – баба ягодка опять!.. – заявила Оля. Сказала это многозначительно и гордо.

Улыбнулась Василиса:

– Долго ещё, дочка.

– А тебе?.. не унималась Оля.

– Мне?.. – тень в глазах мелькнула, как облако закрыло солнце на минутку, – мне-е… скоро, но ты к тому времени уже совсем большая станешь. Ты откуда это взяла?

– Так тётя Валя говорила… – подумала и заявила твёрдо, – я всё равно дождусь.

– Конечно же, дождёшься.

«Сорок пять!.. сорок пять!.. что-то сердце взволновалось… может рано я хороню надежду?.. ведь даже в сорок пять жизнь только начинается?.. или нет»?..

Василиса накормила трёхлетнего Алёшу и стала собираться. Девчонки игрушки собирали, вместе выбирали, что с собою взять, а что оставить. Мяч решили взять, куклы брать не стали… вдруг заблудятся в лесу… да в лесу и так всё интересно. Оля торопыжка, мяч отложила и забыла про него через минуту, но младшая Катюша основательной была, ходила следом и молча собирала всё в пакет, прежде выбирала, что нужней. Складывала только то, что считала нужным.

И вот они гурьбой бегут на берег, выбирают место, где веселее будет и привольней. Парк был недалеко от дома, чуть больше километра. Костёр, конечно, разводить не будут, да это и не надо, день тёплый, сердце греет. Главное, чтобы людей поменьше, поэтому немного углубились в лес, на берегу всегда больше народу.

Она умела вокруг себя пространство света создавать… может не света даже, а прозрачности какой-то лёгкой. К этому пространству если кто-то подходил с каким-то умыслом недобрым, то чувствовал себя довольно некомфортно. Для детей же это пространство было сказочно прекрасным. И дома у неё было такое же пространство. Что интересно, но эта разрежённость бесила мужа, ему было тяжело от чистоты душевной. Она это пространство никак не называла, не задумывалась даже.

На опушке небольшой полянки одеяло расстелили. Дети, а их было не мало, весело играли на полянке. Надо было только чуть направить, и их веселью не было предела. Смекалка проявлялась, любопытство, Алёша любил рассматривать букашек, Катюша могла часами сидеть и слушать птичек, шелест листвы и звон солнечных лучей, заблудших в кроне небольших деревьев.

На этот раз Василиса им устроила соревнование и игры. Взяла с собою два мешка пустых, в которых надо прыгать с одного конца полянки на другой. Заранее закупила всяких конфет, кто вперёд допрыгает, конфетку получает. Сначала прыгали наперебой, но после конфеты стали не нужны, важен сам факт игры, веселья и единенья в пространстве Василисы. Она и сама не отставала от детей, то затевала волейбол, или иную игру с мячом, её поддерживали, то устраивали кучу, которая всегда была мала, иногда ходили искупнуться, но недолго.

Наигравшись, лежали на траве и слушали, как земля поёт. Она говорила детям:

– Слышите, как радуется матушка земля!..

Все падали на землю и слушали. Она, действительно гудела… или пела, каждый слышал что-то своё, а кто-то, вообще, ничего не слышал. Тогда успокаивала Василиса:

– Ничего, земля, видать, тебе во сне расскажет и песенку споёт.

Так незаметно время пролетело. Все, уставшие немного, раскрасневшиеся, сидели, отдыхали. Кто-то ел, что было, кто-то… Где-то вдали гром лёгкими раскатами пророкотал. Василиса поняла, что гроза не будет долгой, прикинула… до дома добежать не успевают, придётся здесь встречать, на берегу в лесу, ребятишек приготовить и найти укрытие. Вдруг поднялся ветер сильный, правда, в лесу не сильно ощущался, но качание деревьев, вой ветра создавали ощущенье сказочного мира.

Дети, как цыплята к ней прижались, надо бы куда-нибудь под дерево, чтобы укрыться, но гром гремел и молнии сверкали. Стало темно, и туча накрывала землю, Было красиво, туча шла, не закрывая небо всё от горизонта и до горизонта, шла прямо на них, сверкая молниями, будто искала жертву, но прежде очищая воздух от затхлости и зноя. Струи дождя стеною шли и вот-вот обрушатся на них. Укрыться возможности не представлялось. Просто собрались под небольшим деревцем, затихли, прижимаясь к ней. Это потом будет много разговоров, а сейчас!.. жуть, как страшно.

Василиса всё ещё выискивала место, хоть для частичного укрытия. Увидела, что ближе к берегу между двумя берёзками навесик небольшой, туда решила перебраться, конечно, не укроет полностью, но всё же лучше. Взяла Алёшу на руки и крикнула ребятам, пытаясь шум грозы перекричать:

– Побежали под навес ребята… дружненько, не отставайте.

Ребята с шумом побежали, её не дожидаясь, но!.. вот этого никто не ожидал – навес навесом не был, одно название и обломки досок, ещё хуже, может и осколок доски на голову упасть. Василиса поняла, что теперь уже не скрыться, осталось сесть там, где стоят и хоть как-то прикрыться одеялом, что и сделали.

Первые капли на землю падать стали, крупные, как горошины, но тёплые, что успокоило немного. Присели дружно и прикрылись одеялом. Через минуту хлынул ливень, казалось, что волна воды сметает всё, что на пути встаёт, но странно?.. шум дождя?.. не достигает одеяла, а будто бьет по крыше. Василиса выглянула из-под одеяла, увидела, что кто-то их укрыл лодкой надувной и держал её руками, другой конец которой на земле лежал. По днищу этой лодки дождь хлестал и скатывался по уклону в землю.

«Кто же это»?.. поднялась, уже не прикрываясь, в следующее мгновение стала мокрая насквозь. Перед нею молодой человек стоял и аккуратно лодкой прикрывал детей, сам не прикрывался. Одежда прилипла к телу у него, как и у неё в следующее мгновенье, выделяя все части тела.

Взгляд заметила его, смутилась…

– Вижу, ищите укрытие… вот, решил помочь. Куда же вы с такой оравой?

– Отдыхали – ответила просто Василиса.

– Далеко живёте?

– Нет, но всё равно не успевали.

От мужчины пар валил, казалось, что вода испарялась, не достигнув тела. Струи преломлялись в свете молний, сверкали радугой цветов. При сверкании молний, которые, казалось, были непрерывны, их тела, напитанные влагой, испускали свет. При встрече электрических разрядов зарницам играло всё пространство, создавая плотность света, которая чувствовалась каждой клеткой тела в виде трепетания клеток, как внутренний массаж.

– Открывайте ребятишек, пусть посмотрят, интересно же им будет.

– Им и так интересно. Домой придём, каждый по-своему расскажет.

– Понятно. Ведь у каждого из них своя вселенная, в которой тысячи миров сказочных и чистых.

– Вселенная?.. – Василиса замолчала, грусть в глазах мелькнула, – они про вселенную ещё не знают.

– Не знают!.. значит, и не разделяют.

– А вы как здесь оказались?.. – сменила Василиса тему разговора.

– На лодке плавал, загорал, вижу, гроза идёт, решил на берег выйти, здесь вас увидел.

– И что?.. сам хотел укрыться, нас увидел, решил пожертвовать?..

– Нет. Я укрываться не хотел, но, говорят, в воде не следует грозу встречать. Признаюсь честно, что не ожидал, конечно, фею встретить, такую милую… – посмотрел в упор на груди, которые выделялись в прилипшем платье.

Смутилась Василиса, даже покраснела, как девчонка:

– Не фея я, так что тебя разочарую, – перебила парня Василиса. Не любила, и не хотела мимолётных встреч… да и любая помощь обязывает только.

– Как не фея?.. – теперь он перебил её, – как солнышко сияешь, вон дождь до тела не доходит. Так с человеком не бывает.

«С человеком не бывает?.. не бывает… с человеком», но ведь он о себе ей говорит?.. и, именно, то, что она недавно подумала о нём.

– Удивлена?..

– В чём?..

– Что те же мысли приходили по отношению ко мне?

– Удивлена… хотя не очень, если точно.

– Почему?.. веришь в чудеса?

– То, что элементарно, чудом не бывает.

– Как знать, как знать!.. всё объясненья требует. Вот и сегодня, придёшь домой и будешь думать, а был ли я, вообще, была ли гроза, эта лодка, этот разговор. Всё будет чётко вспоминаться, но вперемешку с невысказанными мыслями.

– И какие же невысказанные мысли у меня?..

– Ты думаешь, а мог ли я в дар тебе вселенную преподнести…

Василиса обомлела.

– Ты не думай, нет здесь чудес, простая наблюдательность, ты сама уже не раз, как бы между строк этот вопрос задала.

– И что ещё я между строк сказала?.. – уже тихо, с замираньем сердца промолвила она.

– Ещё ты думаешь, что все такие же, как ты, так живут, так мыслят, любят так, работают и отдыхают… иначе бы признала себя феей.

– А разве не так?

– Нет. Только те, кто летать может, кто имеет крылья, как ты!.. Тебе ведь вселенная нужна для полётов дальних, даль бесконечная…

– Остановись, – у Василисы всё тело онемело, бил лёгкий озноб… она не хотела больше слушать, не могла позволить более в душе своей копаться. Хотела удивиться, но!.. не удивлялось, она сама такая же, так что странного здесь ничего. Не подумала, открылась как-то незаметно, вот он и воспользовался…

Ощущение было неприятное, будто он её раздел… она тоже так могла, но из-за скромности своей не желала просто в его душе копаться. После стыдно станет перед собой, она женщина, нельзя ей быть такой бесцеремонной.

– Нельзя, – как эхо отозвался парень, – ты прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть, просто показал, что вселенная в человеке все грани открывает, как у ребёнка…

– Дядя, дядя!.. – теребила его девочка лет десяти, – мама, вы чё застыли?.. дождик кончился уже.

Василиса встрепенулась, оглянулась… действительно, дождь кончился уже. Воздух, наполненный озоном, разрывает грудь, вся природа свежестью сияет.

– И правда кончился, – улыбнулась Василиса, встрепенулась, платье поправила, которое плотно прилипало к телу, на корточки присела и стала осматривать детей, пряча глаза зачем-то, бубня себе под нос:

– Вселенная… вселенная… в дар преподнести, – вдруг резко поднялась, чтобы сказать ему… оглянулась, но парня не было нигде.

Растерялась Василиса, высматривая его между деревьев, но ничто не напоминало о случайной встрече, даже некого поблагодарить. Вот тут то она больше сдерживаться не могла, заплакала… не мог же он так быстро испариться?.. Дети собрались вокруг, решив, что мама Василиса испугалась страшной грозы, успокаивали дружно… вот они так совсем не испугались.

– А ещё о вселенной говорил!.. сбежал, не попрощавшись… – упрекала Василиса неведомо кого.

Услышала в себе.

– Вселенную надо уметь освоить прежде, но не прощаюсь я, приду, когда сильно нуждаться будешь, позовёшь когда…

Понимала Василиса, что это она уже себе придумывает, чтобы успокоить душу, и свои вопросы и его ответы. После такого внутреннего разговора, действительно, легче становилось. Дети галдели, рассказывали все наперебой о своих мирах, вселенных, о грозе, о молниях и без всякой связи, но с великим смыслом для себя. И она их понимала, и сама включалась во всеобщий гвалт. За это её и любила детвора… свой человек, одним словом, ребёнок, как они.

Когда шли домой, из головы не выходили мысли, а был ли этот парень с лодкой?.. ведь он ей об этом же сказал. Выходит, все события, будто мираж, который только сначала более или менее реальный и в то же время, нет. Не прошло и часа, а всё воспринимается иначе. То, что в мыслях было, воспринимается, как чёткая реальность, а то, что было!.. было ли?..

Когда к дому подходили, увидела пьяного Виталия, сама остановилась, детей остановила, размышляя, делать что… Мысли о насущном стали закрывать прекрасные воспоминания, только где-то глубоко слова звучали, как ниточка спасения души. Это слова стихотворения, которое слышала давно-давно…

«Любовь ведёт через пустыни

И через снежные хребты»…

Но на передний план сознания выделялись строки:

Куда б ни ехал, куда б ни шёл ты,

Всегда с тобою она в пути!..

Не та, которую нашёл ты,

А та, которой не найти.

Гроза, которая была и парень с лодкой и разговор остались где-то там, за горизонтом.

 –

Глава третья

Елисей работал главным кондуктором грузовых и пассажирских поездов. Тихая неторопливая жизнь устраивала тем, что не мешала жить одновременно в каком-то своём мире. Важно было то, чтоб не мешал никто, но он умел держать дистанцию, понимал, что как только эта дистанция между его миром и миром очевидности сблизится, то… что будет, даже думать не хотелось. Каким-то шестым чувством он понимал, что дистанция всё сокращается. Элементарные физиологические потребности организма требовали проявления. Нет, это не блуд, что для него проблемой не считалось, это потребность возраста иметь детей, ему уже было почти двадцать восемь. Неправильно это.

Были в деревне одинокие женщины, которые с радостью принять его готовы были в свои объятия тепла… Любовь?.. да ерунда всё это… она только в мечте бывает, а жизнь всё по-своему решает. Не зря говорят: слюбится – стерпится, но сердце не желало, оно сопротивлялось. Выбор?.. предать свою мечту?.. ну почему же он такой убогий?.. какая тут мечта, ему ведь двадцать восемь?.. и это последний шанс найти достойный вариант… Вариант?.. слово то какое страшное.

И он выбрал!.. решил уехать куда-нибудь подальше, в Сибирь к Байкалу, там есть знакомые, звали его. Надо попробовать ещё разок… а что попробовать и сам не знал. Твёрдо решил, что доработает до отпуска и уедет. На работе за хорошую работу предложили профсоюзную путёвку… вот съездит в круиз, отдохнёт и в путь дорожку. Но, как обычно в таких случаях бывает, как только принято решение, возникает альтернатива.

Он решил, понимая, что если не уедет, то пойдёт в разнос, как два года тому назад. Тогда он смог остановиться, бросить всё и через пару лет, имея острый ум, смекалку, напористость и смелость, создал себе авторитет. Жители деревни уже по-доброму вспоминали то для него шальное время, с юмором и пониманьем. Людмила налеталась, вышла замуж за Фёдора, Галка успокоилась, стала женой примерной, да и остальные, ведь он и тогда всё понимал, что это только порыв сиюминутный.

Рождённый ползать, летать не может, это только иллюзия полёта, как лягушка в небе. Пока гуси несут, она на юг летит, как только упала, остаются одни воспоминания и тоже болото, ближе и роднее которого нет во всём белом свете. Остаётся только куликом хвалить своё болото, вроде и крылья есть, но для полётов дальних не годятся.

 –

Но!.. альтернатива…

Мария никогда не задумывалась о смысле жизни, да и о чём-нибудь, вообще. И в этой голове идея зрела, она вынашивалась долго, может быть сразу, как замуж вышла и вот только начала созревать. Идея была такая: уехать, убежать от мужа, который ей не то, чтоб опостылел, но и дальше жить с таким было опасно даже. Если пьяный, то ночью выгонял её из дома искать бутылку водки… но где она возьмёт?.. часто бил и издевался, это, как образ жизни был и у него и у неё… Она не задумывалась о том, почему так происходит. Родом с юга, но рано уехала из дома к старшей сестре сначала, которая поспешила её выдать замуж, чтобы избавиться… Тогда ей было всего шестнадцать лет, она не понимала, что такое жизнь, поэтому всё принимала так, как есть, но если сказать, что принимала, то и это было не так, просто она ещё ничему не научилась, да и могла ли?..

Жизнь ставила вопросы перед ней, но отвечать на них?.. вот и сейчас решила домой уехать, но кто бы ей помог… С недавних пор устроилась проводником на пассажирский поезд. Работа простая, один раз в сутки поезд ходил в соседнюю деревню и обратно. На всё это уходило пять часов. Ещё в её задачу входило содержание чистоты вагона.

Вот и сейчас поезд стоял на перегоне в лесу, ждал встречный поезд для разъезда. Был август месяц, погода прекрасная стояла, на любителя, конечно. Земля, насыщенная влагой, вечерами зарницами играла, вспышки света освещали всё пространство временами, но без грома, воздух всегда был насыщен свежестью, и электрическим разрядом. Ожидая, когда двинутся дальше, она вышла из вагона и стояла в тамбуре, наблюдая за тем, что происходит возле поезда, просто так, от нечего делать…

Возле поезда увидела Елисея, он был начальником поезда, или называли ещё главным кондуктором. Хотела окликнуть его, чтобы спросить, долго ли стоять, но увидела, как он наклоняется и рвёт цветы… Она не понимала этого… не первый раз видит его, да и слышала немало и по разговорам знает, но!.. Елисей, который… и цветы?.. вот это было непонятно.

Мария приехала сюда недавно, про него слышала только разговоры, и что понятно было, лучше не связываться с ним, он, конечно же, не был идеалом, но что такое идеал, она не знала. Многое о нём плохое говорили, но ей казался добрым Елисей, внимательным и… грустным… грустные глаза, глубокие, но всегда печальные. Знает, что когда-то был женат, где-то учился, и сейчас ещё друзья студентом называют, когда-то пил, дебоширил, гулял и совращал, но всё когда-то, почему то… Она его знала другим или ей так хотелось думать.

Он ей нравился, но только как мужчина, и в то же время, она его боялась и боялась как-то странно, не так, как своего мужа… Заговорить хотелось с ним, она боялась, а он обмолвится обычно какой-нибудь рабочей фразой, типа – поехали… и всё. Вот и сейчас всё так же было… по рации, которая висела на плече, вызвали его:

– Тридцать второй ответь Калине.

Елисей встрепенулся и ответил:

– Тридцать второй слушает.

– С сорок первого до седьмого разрешаю…

– Понял до седьмого Калина.

Непосвященному мало что понятно, но Мария поняла, что больше не будет остановок и это, конечно, хорошо.

Елисей недалеко стоял и какой-то растерянный… он не знал, что с букетом делать, даже не понимал, как этот букет в его руках возник… Увидел Марию, улыбнулся как-то радостно, подошёл и протянул букет. Мария растерялась даже, но букет взяла.

– Поехали… – просто сказал. Чуть подумал и запрыгнул в тамбур к ней, по рации команду машинисту дал:

– Тридцать второй поехали до конца.

– Понял! – откликнулся машинист, и поезд тронулся.

Елисей стоял так близко, что Марию начало трясти, она ничего не понимала, не первый раз в вагоне едет он, но всё обходилось рабочими разговорами… Что изменилось?.. букет цветов, который подарил лишь потому, что выбрасывать не захотел?..

– Ты кому букет то рвал?.. – спросила, чтобы паузу заполнить.

– Тебе, – улыбнулся Елисей, – или есть здесь кто-то ещё?..

В его глазах мелькнули искорки огня, и шло какое-то тепло. Ей надо было дверь закрыть, по инструкции положено, но Елисей стоял, а тамбур узкий, чтобы пройти, надо будет протиснуться, если не уйдёт… но он не уходил.