Текст книги "Сгорая в синем пламени любви, я прошу тебя стать моим на веки (СИ)"

Автор книги: vesta veber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Я просыпаюсь и вижу лишь темноту, видимо уже ночь. Медленно сажусь на кровати и сильно щурюсь пытаясь разглядеть в этой темноте хоть что-то и вскоре мне удается это сделать. По середине моей кровати лежал мой отец и видимо заснул, так как он не поднял свою голову когда я поднялся, видимо очень устал.

Я прислушался к его чувствам и почувствовал, как на меня словно слон наступил, настолько Широ устал, а я еще и чуть не поругался с ним. Наверное, он винит себя за это. Хотя виноват именно я. Но, как ему объяснить, то, что когда он рядом, мне становиться так радостно на душе и хочется быть к нему ближе и быть только его. У меня сердце ноет от того, что я могу не дождаться его ответа, но ведь у Широ тоже была причина оттолкнуть меня так? Ведь если бы ему было безразличны наши с ним отношения мы бы не поссорились и он бы не оттолкнул бы меня. Значит и обижаться на него нельзя, ведь он не хочет причинять мне боль.

– Прости отец, я был полным идиотом.

Широ зашевелился с приподнял свое лицо на один уровень с моим и долго смотрел мне в лицо своими серыми с едва видными голубыми пятнами и видимо широко улыбнулся. Нет, я это не увидел, почувствовал это.

А потом, большие теплые ладони прижали меня к родному телу и зарылись пальцами в мои немного сырые волосы. Я чувствовал как отец счастлив, словно у него камень с души упал, а потом меня ждал долгий поцелуй и наконец такое долгое и желанное.

– Люблю. Я люблю тебя Рин.

Сколько я плакал и целовал отца, я не помню, но когда мы упали на кровать и прижались друг другу, я понял, что это еще не все трудности нашей неправильной любви.

А в кабинете ректора, Мефисто и наш знакомы песнопевец, о чем-то говорили, а затем беловолосый человек внезапно пропал из кабинета, а Фель широко улыбаясь, потер свои руки в ожидании интересного шоу.

Чем ближе мы друг другу, тем опасней становиться дорога по которой мы идем.

====== Чтоб понять все уравнения любви, нужно взвесить все свои знания. ======

Мефисто сидел в кабинете и ждал когда к нему в кабинет придет Фудзимото, так как нужно было о кое– чем поговорить. Ждать долго Широ себя не заставил и буквально через пару минут постучал в кабинет ректора.

– Войди.

– Ты хотел меня видеть Фель?

– Да. И еще поговорить! Как бы нам нужно заполнить бланки и удостовериться, что ты не забыл историю людей и демонов. Ведь мне это потом аукниться. Хочешь чаю?

– Перестань играть на публику, которой нет Мефисто. Что тебе от меня конкретно нужно.

– Значит, чаю не будешь. Жаль, у меня как раз новый сорт из Индии приве…

– Мефисто!

–Лад, ладно, не сердись Широ-кун. Если быть более мение честным, то у тебя появились большие проблемы и в этот раз я ничем тебе не смогу помочь. Это даже не в моей компетенции.

– А более короче никак нельзя?

– Нуууу… Можно, я даже могу сказать это все одним словом…

– Каким?

– Са-та-на!

– Что? Он в Ассии!

– В точку и как мне нажаловался Амаймон, он явно не в хорошем расположении духа. В общем, жди от него неприятностей. И связь свою укрепите, а то и вправду меньше года вместе проживете.

Широ ничего не ответил и просто вышел из кабинета. Он не попрощался с Фелем и не хлопнул громко дверью, в его голове поселились мысли о предстоящих препятствиях, что устроит им Сатана. Может все же имеет смысл, укрепить связь с Рином?

(POV Широ)

Услышать новость от Феля про Сатану, я никак не ожидал, хотя это естественно, что он попытается нам помешать, однако меня беспокоит не столько мысль о стычках с этим демоном, сколько наша с Рином связь. Прошло три дня с того признания, а мы ведем себя как вели до этого, словно ничего этого и не произошло. Я очень сильно тогда перепугался за сына и осознал, что полюбил его не как сына, а как человека. Если тогда мою некую отстраненность можно было списать на нежелание быть ближе, то теперь что мне мешает?

Я вижу, что Рин ждет от меня решительных действий и неплохо намекает на это, однако, я не могу, не могу и все. Было бы проще, если бы Рин взял все в свои руки, однако это было бы не честно по отношению к нему. Ведь так? Все же я слишком часто остаюсь в стороне, и сына это раздражает, это всегда видно по его хвосту, что мечется из стороны в сторону. Вот что он во мне нашел? Вопрос, на который я никогда не услышу ответ. Как показала практика, это дохлый номер. И откуда у меня все эти словечки взялись. Нужно поменьше смотреть с Рином молодежные комедии, да и Рин тоже еще тот ходячий словарный запас.

Через два дня приедет Юкио и нам придется быть поаккуратнее с ним, ведь он не в курсе наших отношений, да и объясняться потом не сильно хочется, ведь, скорее всего Юкио просто, что нибудь придумает себе в уме и обвинит во всем Рина. У этих двоих сложные взаимоотношения. Вот и как спрашивается нам быть? Рано или поздно нам придется все рассказать Юкио или в противном случае он нас застукает. Почему-то я склоняюсь ко второму варианту. Для демонов такие отношения норма, вон например черныш был даже рад за нас, а Мефисто и вовсе рассказал о том, что давно помолвлен со своим братом Амаймоном.

Мда… Демоны и люди в моральных устоях совершено, не похожи. С одной стороны у демонов все проще, а у нас порой из-за всех этих правил порой людей сжигают. Это до сих пор где-то даже осталось. Все же демоны не живут среди людей, демоны живут в их сердцах. Говоря о тех хвостатых существ, что подчиняются приказам экзорцистов. Мы сами того не заметили как стали зависеть от этих демонов. Так, где же, правда, о даманах, а где ложь?

Я сам не смогу найти на это вопрос ответа, но у меня есть Рин, который поможет мне в этом.

Чтоб понять все уравнения любви, нужно взвесить все свои знания.

====== Наша первая ночь была полна наслаждения и боли. ======

Я сижу у окна и смотрю на свет фонарей. На улице идет дождь и его звук меня погружает в некую сонливость, хотя сейчас всего девять вечера. Ты как всегда в кабинете у Мефисто заполняешь бланки на поступление учителем в академию, и я слегка грущу о том, что противным бумажкам ты уделяешь времени больше чем мне.

Отец. Почему ты не хочешь идти мне на встречу? Мы ведь уже разобрались в своих отношениях. Так ведь? А ты все еще меня избегаешь. Неужели ждешь, что я это сделаю? Видимо это так. Обидно, но хотя бы мы вместе.

Я слышу, как ручка входной двери характерно щелкает, и ты кричишь о том, что пришел домой. Я вскакиваю со стула, и тот падает на пол, но мне не до него и бегу в прихожую, где ты уже снимаешь с себя промокшие ботинки. Ты видишь меня бегущего к себе и раскрываешь свои руки в приглашающем жесте, и я буквально прыгаю на тебя и целую твои холодные губы. Я чувствую вкус дождя на них и углубляю поцелуй, а ты подхватываешь меня под ягодицы и несешь в спальню.

Я не сразу понял, что оказался на кровати ведь ты так осторожно меня положил на нее. А затем стал снимать с меня домашнюю синюю футболку, тем самым оголяя мой слабо накаченный торс. Он целует мою шею, оставляя на ней красные засосы, а затем проводит по ней языком и спускается к ключицам, кусая за выступающие косточки. Я тихо застонал и запустил свои руки в мокрые пряди волос, а зубами снял с чужой переносицы его очки, что упали мне на нос и я лукаво улыбнувшись, одел их на свой нос. Послышался довольный смешок, и я сильнее вцепился в пепельные волосы, стараясь не стонать от удовольствия, как будто нас кто-то может услышать.

– Не сдерживайся, я хочу слышать как тебе хорошо.

Я покраснел как спелый помидор от этих слов и кивнул в ответ, чувствуя как горячий язык отца снова провел по затвердевшим соскам, а затем его губы вобрали в себя левый сосок. Я застонал громче и обвил ногами его талию, чувствую, как намокают мои домашние черные шорты от соприкосновения с мокрым плащом отца. Я выпустил из плена своих пальцев волосы Широ и стал дрожащими руками расстегивать его одежду. Отец на мгновенье оторвался от своего занятия и выпрямившись стянул с себя через голову темную, мокрую ткань и оголил себя по пояс.

Я жадно облизнулся и протянул свои ручки к змею искусителю, на что мне ответили хитрым оскалом. Тело отца полностью меня накрыло собой, и я покрылся мурашками, от того, что Широ был холодный мокрый. Я неловко дернулся от резкого контраста, теплого и холодного и застонал, так как я случайно потерся о торс отца своим возбуждением, а подлило масло в огонь его игры с моим чувствительным ушком.

Широ его вылизывал и местами покусывал, а затем неожиданно подул на него и я вновь дернулся и потерся своим членом о чужое тело. Наконец, отец оставил мое ушко в покое и поцеловав меня стал снимать с меня шорты вместе с нижним бельем. Когда ненужное белье полетело на пол, я почувствовал долгожданное облегчение и вместе с ним жгучий стыд. Мой колом стоящий член был в миллиметре от губ отца и в мою голову лезли картинки о том как он делает мне минет.

Я отвернулся и устремил свой взор на подушку и стал смотреть на нее через желтоватые линзы папиных очков, а затем меня заставили повернуть голову обратно и сняли с меня очки, что упали с тихим звоном. Широ смотрел мне прямо в глаза и, проведя языком по пересохшим губам, сказал: ты ведь хочешь, чтоб я сделал тебе минет. Это был не вопрос, а утверждение. Я сглотнул и кивнул.

Отец еще раз оскалился и подхватил меня под талию, заставил сесть так, что я сидел на краю кровати, а он слез с нее и устроился рядышком между моих ног. Я снова залился румянцем, а Широ не обращая на это внимания, высунул свой язык и провел им по всей длине моего члена. Я громко застонал и скомкал лежащее рядом одеяло в кулаки, а отец повторил действие, а затем и вовсе вобрал его в себя почти целиком.

Я задыхался в ощущениях и просил Широ не останавливаться. Внутри его рта было горячо и мокро, а еще головка моего члена упиралась в его глотку, и я просто сходил с ума. Движения отца были неторопливыми и я, отпустив одеяло, вцепился в его волосы и заставил двигать головой быстрее. Он меня послушался и вскоре медленные движения его головы стали быстрее. Я стонал в голос, мой хвост бешено метался из стороны в сторону, а затем отец прекратил свои действия и я жалобно заскулил.

– Тише, скоро тебе будет еще приятней.

Я смотрел на то как отец полностью избавился от своей одежды и показал, что и он возбужден. Я предвкушающее облизнулся и вновь забрался на кровать, вставая на четвереньки, совсем позабыв, что нужно стесняться. Широ широко оскалился и подполз ко мне, протянув свою руку в засунув три своих пальца мне в рот. Я стал их облизывать, а затем отец их вынул и преподнес их к моему анусу. Ощущения, когда меня растягивали, были не из самых приятных, но от сознания того, что это делает со мной отец, я возбуждался еще сильнее и подавался навстречу пальцам.

Когда отец закончил с растяжкой он уперся своими накаченными руками в подушку по обе стороны от моей головы и резко в меня вошел. Я закричал от боли и почувствовал, как между бедер потекло что-то вязкое. Это был признак лишения меня девственности. Я готов был рыдать от счастья и, несмотря на боль, стал двигать бедрами, насаживаясь на член отца, что замер и напрягся как натянутая пружина.

Он видел, что мне больно, а затем, подхватив меня, заставил поменять позу, в итоге я и он сидели на кровати и смотрели друг другу в глаза.

– Двигайся.

Я послушался и стал потихоньку двигать бедрами, ощущая, насколько член отца глубоко в меня входит, а затем Широ схватив меня за ягодицы, слегка подбросил и резко заставил опуститься вниз и у меня чуть искры из глаз не посыпались от крышесносящего удовольствия. Я вцепился в его плечи и вновь повторил это движение, и снова по телу пробежалась волна наслаждения. Отец, видя это, притянул меня к себе и поцеловал, а затем повалил на кровать и стал в меня, резко входить, заставляя меня стонать от удовольствия и редко моментами от боли. Я стонал во весь голос, даже не боясь, что завтра не смогу даже шептать, а затем меня забило словно в приступе от подкатившего оргазма.

Когда я пришел в себя, то почувствовал как по бедрам что-то течет, а Широ тяжело дышит на моей груди. Я же не смог сдержать слез счастья притянул его к себе и поцеловал. Так мы и заснули.

Наша первая ночь была полна наслаждения и боли.

====== В каждой бочке меда есть своя ложка дегтя. ======

Я просыпаюсь от громкого шума и явно криков. Я не понимаю, что происходит, все вокруг плывет и звуки слышатся как помехи в радио. Я провожу рукой по постели и чувствую тепло от места, где лежал отец и приподнимаюсь. Вся комната похожа не калейдоскоп и низ живота скрутила боль, а затем кто-то меня ударил в целюсь, и я безвольной тушкой ударяюсь о стену возле кровати и перевожу свой расплывчатый взор на источник удара.

Передо мной стоит человек ростом меня по выше в черном плаще с темными волосами и если я правильно разглядел еще и в очках и тут меня осенило.

– Юкио!

Когда я собрался с силами, то контуры фигур стали четче, а все звуки стали более мение улавливаться по смыслу. То, что я увидел, заставило меня вжаться в эту же стенку и жалеть о том, что я вообще родился. Юкио направил на меня дуло пистолета, и спасала меня только рука отца, что не давал Юкио выстрелить. Я впервые в жизни видел брата в таком невменяемом состоянии. Его глаза был расширенны и зрачок полостью закрыл собой радужку, губы сложены в дикий оскал. Если бы не Широ то в моей голове сейчас сияла бы пуля. Я чувствовал как Широ боится за меня, а я боюсь за отца, ведь Юкио может и его захотеть застрелить.

Я слез с кровати и глубоко вздохнув подошел к младшему брату, я старался не смотреть на дуло пистолета и нагнув свою голову так чтоб пуля точно меня не задела, достал валяющийся на полу меч и освободил его из плена ножен. Комната полыхнула, синим пламенем, и Юкио закричав как раненый зверь, схватился за слегка обожженную кисть руки. Пистолет с глухим ударом упал на пол.

Я рассеянно проводил его взглядом, а затем кинулся в объятья отца. Тот крепко обнял в ответ и шепнул мне, чтоб я оделся. Я кивнул и нацепил на себя простынь, а затем, подобрав свои вещи, пошел в ванную, смотря в глаза очень злого, но адекватного Юкио.

Когда я уже одетым вернулся в комнату, то отец тоже уже был одет в свой черный плащ, а Юкио сверлил в нем дырку. Я присел на краюшек письменного стола и стал ждать когда мне предъявят все претензии и вскоре я их получил, только не те, что я ожидал.

– Вы соврали мне насчет той истории.

– У нас не было другого выхода Юкио, Рина могли убить, а я бы вернулся в мир духов.

– Почему? Почему ты мне не рассказал отец? Неужели ты считаешь, что я рассказал бы все Ватикану?

– Они следили за тобой. Только вчера Мефисто сказал мне, что за тобой прекращена слежка.

– Но почему именно за мной?

– Ни я, ни Рин не стали бы болтаться о всей этой заварушки с кем-нибудь, а ты мог.

– Что за бред?

– Я тоже так считаю, но Ватикан при своем мнении.

– Пожалуйста. Скажи мне что ты и Рин вместе только из-за ЭТОГО ГРЕБАНОГО РИТУАЛА!!!

– Нет, ритуал тут не причем. Это наши чувства.

– КАКИЕ ЕЩЕ ЧУВСТВА! ТЫ СОВСЕМ ГОЛОВУ ПОТЕРЯЛ! ОН ЖЕ ТВОЙ СЫН И МОЙ СТАРШИЙ БРАТ!

– ЮКИО!

А Юкио ничего не сказал, он просто выбежал из комнаты. Я хотел побежать за ним вслед, но рука отца, схватившая меня за локоть, не дала это сделать. Я не знаю почему, но остался на месте, а затем и вовсе прижался к Широ. Было безумно больно на душе, но такова моя судьба. Дарить счастье и причинять боль.

В каждой бочке меда есть своя ложка дегтя.

====== Наши узы не разрушит воля мира. ======

Я смотрел в след за убегающим Юкио и мысленно просил у него прощения, за все. Я понимал, что все обвинения младшего сына чистая, правда. Да, Рин мой сын и он мужчина, но как объяснить то, что чувствуешь сердцем? Юкио не любил, так как люблю я. Любовь бывает разная и порой распознать это чувство, очень тяжело и лишь увидев, что с твоим любимым человеком что-то случилось, ты понимаешь, насколько он тебе дорог.

Когда я почувствовал, как Рин страдал из-за моего отказа и убежал ванную, я еще терпел, хоть сердце и обливалось кровью, но когда я увидел его лежащим на дне душевой кабинки, под бьющими струями ледяной воды, я так сильно за него испугался. В голову полезли самые страшные мысли, и одна была хуже другой. Когда я достал его из кабинки он был бледный как мел, тяжело дышал и был очень холодный, настолько холодный что кончики моих пальцев слегка щипало от прикосновения с его ледяной кожей.

Я положил сына на кровать и вызвал скорую помощь. Минуты тянулись в часы, в трещащую от боли голову, лезли страшные мысли о том, что Рин может серьезно заболеть и внутреннее я, гадко смеясь, говорило о том, что это я во всем виноват. Я это и не отрицал. Я надел на себя своею одежду и тут же в нос ударил знакомый запах мяты и пряностей. Так пах только Рин. Мое и без того плохое настроение упало еще ниже. Я был готов на стенку лезть от беспокойства и внимательно следил за чужим прерывистым дыханием. Внутренняя связь между мной и сыном ослабла, но я все еще ее чувствовал, и это заставило меня задуматься, о том, насколько сильно я ранил чувства собственного сына.

Я присел на краюшек кровати и наклонился к родному до боли в глазах лицу. В нем ничего почти не изменилось, лишь клыки появились и заострились уши, а еще где-то под одеялом еле-еле двигался черный хвост. На моем лице появилась горькая улыбка. Рин был очень красивым, и я частенько задавал себе вопрос о том, почему толпы девушек гоняются за Юкио, а не за ним. Старший был намного привлекательней. У него правильные черты лица, длинноватые волосы, красивые голубые глаза, задорная улыбка и веселый характер. Он может за себя постоять и других в обиду не даст, Юкио же, тихий и спокойный и не настолько красивый. Может это лишь мое мнение?

Вскоре приходит врач и после недолгого осмотра говорит о том, что у Рина переохлаждение и что его здоровью ничего не угрожает. У меня камень с души слетает, и я готов рыдать от счастья и тут меня словно ударила молния. Я понял, что полюбил Рина. От этого мне стало и легче, но мораль что я воспитывал в себе все эти годы, словно змея травила меня своим ядом. Я не могу быть с сыном, это неправильно, нас не поймут, нас могут за это убить. Я видел, как убивали священников за связь с демонами и нас может постигнуть та же участь. Я не боюсь своей смерти, но не хочу чтоб умер Рин. Я был на грани. Я метался между двумя сложными выборами, и это казалось мне самой страшной пыткой.

Здравый рассудок говорил не принимать чувства сына, а сердце молило ответить в замен. Что выбрать? И тут же мне вспомнились слова Рина «если я и ты в течение года крупно поссоримся и разрушим нашу связь… Ты умрешь, а я помогу ему захватить Ассию.» Так есть ли смысл в словах рассудка? Мы лишь сделаем хуже. Я буду причинять ему боль и рано или поздно мы разрушим и без того хрупкую связь и я умру, а он попадет в лапы Сатаны. Мы обрекаем мир на полное уничтожение и сами так и не станем счастливыми. Значит, я выберу зов сердца. Так будет лучше для всех нас.

Когда я признался Рину в своих чувствах, мы стали очень близки друг другу, но именно после той ночи мы стали единым целым. И сейчас я чувствую, как Рин рвется догонять Юкио, но ему сейчас нужно побыть одному. Юкио умный и добрый он поймет, пусть и не сейчас, но поймет. Он желает нам счастья, он не раз захочет нас разлучить, он будет нас обвинять, но смириться и поймет. Просто нужно чуть-чуть подождать, как когда-то я пытался понять Юри, я понял тогда, а значит, поймет и Юкио.

Наши узы не разрушит воля мира.

====== Игра, которую мы начали, невозможно закончить без потерь. ======

(POV Юкио)

Я справился с заданием немного быстрее и приехал домой не вечером как планировал, а утром. Сидя в поезде, я хотел предупредить отца с Рином, что приеду пораньше, однако меня что-то останавливало. Всю дорогу у меня было плохое предчувствие и как оказалось не зря.

Когда я переступил порог мужского общежития, я открыл дверь в мою с Рином комнату с замиранием сердца, а затем мои глаза расширились от удивления, а к горлу подступил противный комок, что не давал нормально говорить. На узкой кровати моего брата лежал отец и Рин и если бы они лежали одетыми, а не обнаженными я смог бы придумать им оправдания, но такому нет отговорки. Рин во сне уткнулся отцу в живот, а его хвост обвился возле левой ноги Широ, а он сам приобнял брата за шею и сгорбившись спал на краюшке сбитой подушки. В комнате ощутимо пахло сексом, хотя почему я так решил я сам не знаю, просто моя интуиция вопила об этом.

Я постоял так пару минут, а затем резко подошел к кровати и схватив отца за руку, повалил его на пол. Отец проснулся и сонным взглядом смотрел на меня, а когда понял, кто пред ним стал что-то говорить про то, что все то что я увидел, неправда. Я хотел бы поверить отцу, но мои глаза мне не врали, а в голове мельтешили разные мысли. Голова стала сильно болеть, на глазах наворачивались слезы. Я смотрел на спящего брата и ощутил сильнейшую вспышку гнева по отношению к нему.

Почему? Почему этому бесполезному существу все достается даром, а мне всю жизнь пришлось трудиться не покладая рук, что бы доказать что я важен? Ему всегда все сходило с рук, на него всегда обращали внимание, он жил припеваючи, а я? Я рано решился детства из-за него, потерял отца, сражался с демонами, прохожу проклятые экспертизы, учусь, день и ночь, за что его ценят больше чем меня?

За глупость и смазливое личико? Он не достоин все этого! Почему отец, ты выбрал этого демона, а не кого-то другого? Почему ты его оправдываешь, почему заставляешь меня кричать на тебя. Мне больно, всю жизнь было больно и одиноко, и вот брат снова сделал мне брешь на сердце. Я всегда считал отца правильным и понимающим человекам, но сегодня я понял, что сильно ошибся. Рин. Это он во всем виноват во всех моих бедах. Если бы не он, я бы не стал экзорцистом, не пытался доказать всем что я не маленький мальчик. Если бы не этот демон я бы стал любимым сыном Широ… Не хочу чтоб Рин жил на этом свете.

– Ненавижу, его!

Я выхватываю свой пистолет и направляю его прямо в сторону проснувшегося брата. Тот смотрин на меня со страхом и мне нравиться этот взгляд. Я пытаюсь нажать на курок, но папина рука не дает мне это сделать, я прилагаю больше усилий, но сильный пальцы паладина вцепились в мой указательный палец и не давали ему нажать на спусковой курок. Рин подошел ко мне и сверкая своей ногатой и загнанным выражение лица, нагнулся и вытащив свой меч из ножен натравил свой огонь на меня.

Руки обдало мимолетным теплом, а затем я закричал от жалящего мои ладони боли синего огня. Кожа покрылась красными отметинами и кое– где появились волдыри. Я выпустил пистолет из руки и словно очнулся ото сна. Я чуть не убил собственного брата. Я держался за обожженную руки и медленно сел на письменный стол и задал отцу мучавший мою болевшую голову вопрос.

Ответ, как и ожидалось, был положительным, а затем был самый неприятный разговор в моей жизни. Меня все еще не ставят выше ребенка с игрушечным пистолетом в руках. Мерзко, очень мерзко на душе. Я слышу как отец говорит что-то о чувствах к Рину и я сказав что-то в ответ выбегаю из комнаты и бегу по узким переулкам города. Меня никто не догоняет и от этого легче. Я не хочу никого видеть тем более этих двоих. У них были такие лица, а ж тошно рядом находиться. Злость постепенно отходила, и я замедлил бег, затем и вовсе перешел на медленный шаг.

Небо было серое от туч, и вскоре послышались первые раскаты грома. Я зажал уши и зажмурил глаза, что б не слышать и не видеть ничего. Это столь детский жест меня немного успокоил и я сгорбившись пошел дальше по тротуару. Я шел, не разбирая дороги и не обращая внимания на прохожих, что словно муравьи бежали в муравейник каким для них были однокомнатные квартиры или же двухкомнатные с семьей и детьми. Не мне знать, что у них за жизнь.

Через минут пятнадцать пошел мелкий дождик, а затем и полноценный холодный ливень. Одежда полностью промокла, а асфальт стал скользким и я пару раз успел упасть. Настроение упало ниже плинтуса и я, шипя проклятья на весь мир, не заметил, что на перекрестке, что я переходил, светофор горел красным. Из поворота выехал огромный КАМАЗ и гудя, чтоб я отошел, пытался затормозить. Я, услышав истеричный вой камаза обратил на него внимание и мои глаза расширились от понимания, что я не смогу отскочить. Я приготовился к своей гибели как почувствовал мощный толчок в спину, а затем мир закружился и я потерял сознание.

Я проснулся от того, что кто-то сильно бил меня по щекам. Я медленно приоткрыл глаза и увидел странного человека в черном водонепроницаемом плаще. Меня еще раз ударили на отмажь по левой щеке, и я полностью оклемался. Голова болела очень сильно, но больше всего ныл затылок. Все что меня окружало, было не ясным, словно я смотрел через матовое прозрачное стекло. Незнакомец, что по видимому меня спас, громко рассмеялся и с стянув с себя черный капюшон, показал миру длинные белые волосы и пронзительные голубые глаза, а затем ,я потерял сознание, ощутив раздирающую боль в области шеи.

Когда я проснулся, то лежал в чьей-то кровати, и явно не в моей комнате. Я схватился за шею, но, то было целой, а вот моя голова была перевязана бинтами. Я попытался встать, но тут же упал вновь на подушку от сильного приступа тошноты и головокружения. Я догадался, что у меня легкое сотрясение мозга и как врач я сам себе прописал постельный режим в незнакомом мне месте.

Как в дальнейшем оказалась, то я лежал в комнате Рюдзи Сугуро, что нашел меня на том же перекрестке. Дальше был допрос моего же ученика, на что я внутренне орал матом, а внешне с милой улыбкой отвечал ему откровенной ложью, мол «вышел прогуляться из-за ссоры с братом, а когда попал под ливень, поскользнулся на пешеходном переходе и неудачно приложился затылком и потерял сознание». Бон мне поверил, на что я внутренне перевел дух и стал досаждать другими вопросами.

– Юкио-сенсей, а, правда, ваш отец паладин?

– Правда и если хочешь задать вопрос о том правда ли, что Фудзимото Широ был воскрешен помощью моего брата, то я говорю, что да, это правда.

– Вы рады этому?

– Нет. Я и отец, хорошо ладим между собой, но теперь я увидел, что мой отец сильно изменился. Нельзя играть с судьбой и чужими судьбами. Это к добру не приводит, особенно если не хочешь в ком-то разочароваться.

Юкио еще долго разговаривал Боном и не догадывался, что за ним все это время наблюдали.

– Что ж Юкио. Играть с судьбой и чужими судьбами нельзя, но очень интересно.

Игра, которую мы начали невозможно закончить без потерь.

====== Давай заснем под общий сон. ======

Я лежал на груди отца и смотрел в потолок, наслаждаясь приятными ощущениями от пальцев Широ, что перебирали мои черные пряди волос. На письменном столе стоял будильник и показывал, что на дворе уже ровно семь часов вечера, а Юкио все еще не вернулся. В голову лезли мысли о том, что я опять во всем виноват, только вот скандалить я не хотел, а внутренние переживания таяли на фоне отцовской любви.

Поясница все еще немного ныла от неосторожных движений, и когда мое лицо слегка кривилось от небольшого дискомфорта, Широ гладил меня по спине и целовал в висок. Я мурчал от удовольствия и продолжал смотреть то на потолок, то на циферблат синего будильника. Так прошло еще полчаса, отец немного поерзал на кровати устраиваясь поудобней, а я положил свою голову ему на левое плечо и зарылся носом в седые волосы, что пахли шоколадом и терпким табаком.

Смотреть в потолок больнее не хотелось, на часы тоже, сонливость подбиралась к уплывающему сознанию, и я сквозь дремоту услышал, как кто-то что-то говорит. Я невольно прислушался.

– Юкио как всегда делает все по своему, видимо это у него от Юри досталось, та тоже было своенравная и порой непослушная. Как тяжело быть отцом и еще тяжелей быть любимым человекам для собственного сына. Рин сильно переживает за близнеца и я тоже, но нельзя пока, что подаваться эмоциям, это может плохо закончиться. Рин уже заснул. Какой он милый во сне, прям так и хочется его поцеловать.

Я затаил дыхание и с восхищением понял, что слышу собственные мысли отца! Я на радостях резко подскочил и вовсю уставился на удивленное лицо отца, а затем вспомнив последние мысли отца…

– Значит, хочешь поцеловать?

– Как ты…

– Просто прочитал твои мысли… Отец… Юкио ведь сегодня не придет, это мы оба хорошо понимаем, так почему бы не посвятить себя более приятным мыслям и действиям?

Ответить отцу я не дал, слишком сильно хотелась вновь почувствовать тепло чужих губ и ощутить себя нужным кому-то. Широ не сопротивлялся и вскоре стал активно участвовать в столь интересном деле. Теплые и наглые руки уже бродили по моему телу, забравшись под серую футболку с длинным руковом, а я помогал отцу избавиться от его клетчатой рубашки бежевого цвета, что никак не хотела расстегиваться. Я бы давно разорвал бы эту тряпку на лоскутки, если бы это, как на зло, был мой подарок отцу на рождество. Утробно зарычав на бесполезные попытки расквитаться с чужой одеждой и на довольное выражение чего-то лица, я решил кое кому напомнить, что заниматься стриптизом я не намерен.

– Попочка. А одежда сама с меня слезет? Или ты все же ей в этом поможешь?

Лицо отца, что было до этого довольное сменилась на еще более довольное и через несколько секунд, я был по пояс раздет. Я разозлился еще сильнее и с удвоенной силой стал расстегивать маленькие пуговки на треклятой рубашке. Подливали масла в огонь еще и обнаглевшие руки Широ на моих бедрах, что так развратно мяли мои ягодицы. Мое лицо покрылось румянцем, а в штанах стало тесно, хвост метался из стороны в сторону, а руки дрожали и пытались выиграть неравную войну с папиной рубашкой. И вот случилось чудо, и я снял с отца часть его гардероба. Моему взору предстала прекрасная картина. Накаченная грудь с кубиками пресса и еле заметными белыми росчерками старых шрамов. Я склонился над лицом притихшего отца и хитро сверкнул своими синими глазами, слегка укусил правый сосок отца. Послышалось болезненное шипение. Я же, довольно улыбаясь, высунул свой язык и стал водить ими по напрягшемуся соску, слегка царапая его кончиками своих острых клыков. Широ слегка выгибался в пояснице и стал еще сильнее сжимать мою задницу, порой раздвигая мои ягодицы в разные стороны и проводя пользами по заветному месту между складками мешающей одежды.

Хотелось забросить свое дело, и поскорее избавившись от одежды, наконец, почувствовать отца внутри себя, но я упорно откидывал эти соблазнительные мысли и продолжал мучить отца. Я получал какое-то необъяснимое удовольствие от того, что ласкаю отца, и вижу, как тот жмурится от удовольствия и выгибается дугой, прося не останавливаться. Собственное возбуждение уже болезненно напоминало о себе, как только я делал какое-нибудь движение. Я прекратил мучить правый сосок и перешел на левый, видя как отец закрыл глаза, а его ноги обвили мою талию. По мне прошелся табун мурашек, когда мое возбуждение соприкоснулось с возбуждением отца.