Текст книги "Up to the house (СИ)"
Автор книги: Vavilon V
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Драко, ты… дверь… – сил хватает лишь на то, чтобы схватить твою руку и отлепить от своего изнывающего члена.
– Что? – твой взгляд совершенно безумный, и я представляю твои усилия, приложенные всего для одного слова.
– Дверь… закрой чертову дверь… хотя бы, – я хоть и могу сказать больше слов, но после этого чувствую себя еще грязнее. Потому что я соглашаюсь на все, что произойдет в этой комнате за закрытой дверью.
Ты смотришь мне в глаза и, облизывая пересохшие губы, издаешь: «А-а-а, точно», быстро поднимаешься с кровати, и через секунду раздается щелчок замка.
И вот снова мы обнимаемся, а твои пальчики пробегаются уже по моей почти оголенной груди. Когда ты начал расстегивать мою рубашку? Я ничего не соображаю, меня утягивает в водоворот наслаждения повторно.
Становится прохладно, когда ты отстраняешься чтобы сдернуть мою рубашку и отшвырнуть ее куда-то. Но ты снова приникаешь ко мне, даря ласковый, немного кусающий поцелуй. Я трогаю тебя всего, провожу по пояснице, мну твои бока, поглаживаю плечи, ощущая такие же по жадности ласки. И когда моя рука спускается на твою задницу, твоя подбирается к моему ремню. Звук расстегиваемой пряжки, ширинки, и через совсем уже тонкую ткань я ощущаю ласкающую руку. Мне так хочется кончить, но это же рано, да, Драко?
– Дай… мне раздеть… дай… тебя… раздеть… – говорю меж обрывистыми колкими поцелуями.
Но ты стал совсем шальной, Драко, ты не понимаешь речь, тебя интересует лишь мое тело. Тебе нравится лишь хватать меня везде, трогать там, где до этого не мог, целовать, кусать, оставляя свои метки на каждом участке моей кожи, хотя сам же говорил, что нельзя. Но тебе уже все равно… Черт, ты такой кусачий, Драко. Мне хочется выть, когда ты то зализываешь, то прикусываешь мои соски… Сколько же усилий я прикладываю, чтобы не кончить раньше времени… Ведь сейчас по-прежнему рано, да, Драко? Сколько прошло времени?
Твоей руке нравится двигаться, приближая меня к блаженству, твои пальцы перебираются за влажную ткань, и когда ты прикасаешься к моей оголенной плоти, с моих искусанных губ слетает очередной стон, но этот стон чрезвычайно громкий.
Ты немного отстраняешься, чтобы прижаться только сильнее, и затыкаешь мне рот, как теперь ты можешь – губами. Целуешь, и ко вкусу губ прибавляется нечто соленое, что у нас на языках, через столетия я понимаю, что кровь. А чья, не понимаю и вовсе.
Тебя, видно, это только распаляет, и вот я уже вжат в кровать твоим телом окончательно. Твоя рука уже мягче проводит по моей головке, и ты разрываешь поцелуй, чтобы глянуть вниз, на то, как ты дрочишь мне. Улыбаешься, и наблюдаешь, а я лишь мечусь под тобой и хватаю воздух, как рыба, стараясь не кричать от кайфа. В доме же твоя мама, а ты ласкаешь мои яички, чтобы потом пройтись рукой по стволу снова.
Нет, так нечестно, ты специально доводишь меня, чтобы потом насладиться, забирая себе мое удовольствие и замещая его моим же стыдом.
С некоторой злобой я пользуюсь своей силой и переворачиваю тебя на спину.
Теперь ты подо мной, а я нависаю сверху, Драко. Вот так вот. И это правильно, ты знаешь.
*
Драко
Мне, конечно, хотелось, чтобы этот наш день был не похож на другие, но о таком я смел лишь мечтать!
Ласкать тебя одно удовольствие, и видеть, как ты реагируешь, как тебе приятно… А от мысли, что это все из-за меня, хочется орать на всю округу твое имя, ну или просто кончать раз за разом.
У тебя широкие плечи, под моими руками они просто восхитительны… Меня так сильно ведет, я ничего не слышу, кроме твоих стонов.
И все хорошо, но, когда я оказываюсь под тобой, становится совсем замечательно. Да, Гарри, о таком я думал. Такого хотел.
Ласкать меня тебе так же нравится, как получать прикосновения от меня.
Я могу стонать, лишь когда твои губы позволяют мне. Когда ты перестаешь терзать мой рот, когда спускаешься в бесконечных поцелуях ниже, я смею дотронуться до губ… А как же нежность, Гарри? Почему кровь на моих губах?
Никогда тебя не было так много у меня, никогда не было чувство принадлежности тебе таким полным. Черт, Гарри, трогай меня здесь… грубее…
Когда твоя рука проходится по позвонкам, я выгибаюсь, невольно позволяя тебе, поглаживая мой бок, перебраться к пряжке ремня, который через секунду расстегивается. Темнота… вспышка, и мои штаны спущены до колен.
Ты щупаешь мой член через легкую ткань в таком невинном удивлении, будто не знал, что у меня в штанах. Беру твою руку и жестко кладу себе на поясницу, придавливая… спусти ее ниже, Гарри… ниже… блять… еще ниже, ну!
Ты повинуешься и неловко, но с силой оглаживаешь мое мягкое место. Так хорошо, правильно… Похоже, главная эрогенная зона у меня – это задница. Вот это радость.
Я закусываю губу, ощущая в очередной раз вкус крови, и ты, внимая моему мученическому стону-просьбе, сдергиваешь с меня белье. До колен.
Откидываю голову назад и выгибаюсь, ведь твой язык мокрой дорожкой проходится по внутренней стороне моего бедра. А потом мелкими, влажными полизываниями доходит до паха. Нежно ты обхватываешь мой ствол снизу, и я опускаю голову – я должен это видеть. Видеть, как ты впервые возьмешь у меня в рот.
Твои щеки горят, глаза блестят, ты выглядишь… так невинно, будто обижен или тебе стыдно… Не могу думать, не могу собраться, не могу не кончить.
Моя голова снова откидывается назад, когда ты неумело начинаешь лизать меня там по всей длине и осторожно берешь в рот головку.
– Гарри… пожалуйста… – всхлипываю и беру твою руку, что водит по моему животу, и снова завожу ее назад. Ты понимаешь… о да… ты наконец-то понимаешь меня, Гарри, по-другому и быть не может, ведь ты мнешь мою эрогенную зону, пока пальцы не оказываются у моего входа. Вот так хорошо, вот так правильно.
Я натягиваюсь внутренне, как пружина, но ты убираешь пальцы, и мне становится по-настоящему плохо. Не физически, не морально, а просто разом плохо, но, когда прикосновения там возобновляются, мне становится еще прекраснее, чем было. Что это за власть твоя надо мной? Почему твои пальцы, смазанные слюной, давящие на мою дырочку, имеют такой эффект? Ты просто поглаживаешь меня там, облизываешь мой член, а от счастья я чувствую свое дрожащее тело и руки, сжимающие покрывало, и соленые слезы, что собрались в уголках моих глаз. Плакать от счастья? Понимаю.
Мелкие поцелуи, чередующиеся с прикосновением языка, поглаживание моего живота, и палец, проникший всего на одну фалангу, двигается во мне. Прости, не могу больше… Я кончаю, и мне наплевать, попадет ли сперма тебе в рот или просто испачкает твое лицо… наплевать… я же не могу думать… меня лишь бьет дрожь, и нега волнами растекается по всему расслабленному телу. Пальчик твой, полностью вошедший, немного двигается там, принося мне странное удовлетворение, и выходит.
Я вспоминаю – наверное немного поздновато для хорошего любовника, – что ты тоже должен получить дозу удовольствия, и на негнущихся руках приподнимаюсь.
Твое лицо испачкано, губы опухшие, но взгляд уже расслаблен. Тяну руку, чтобы приласкать тебя, но ты перехватываешь.
– Поздно… я все, – и глупо улыбаешься, прикрывая глаза.
Откидываюсь – я столько держался, что сил совсем не осталось. А ты, вместо того, чтобы лечь рядом со мной, наваливаешься прямо на меня. Какой ты тяжелый, это мешает мне отдышаться, но я обнимаю. Ничего, и с тобой на себе я смогу прийти в норму.
Тук-тук.
Твои влажные плечи вздрагивают, и мне приходится открыть глаза.
Тук-тук.
Не показалось.
– Что? – ну и голос у меня!
Ручка двери дергается, и слышится не очень-то довольный голос матери:
– Чем вы там занимаетесь?
– Химией.
– Хм… Там к тебе девушка пришла.
– Какая девушка еще? – ты смотришь мне в глаза, будто убить готов. Да твой я, твой.
Пожимаю плечами.
– Сползай с меня.
– Вот так значит. Сначала на него залезь, потом слезь… – бурчишь, но скатываешься.
Нахожу в себе силы подтянуть штаны и отодвинуть нижний ящик на прикроватном столике. Кидаю распечатанную прошлой ночью коробку влажных салфеток на кровать.
– Быстро приводим себя в порядок.
Берешь салфетку и брезгливо суешь руку в пах, а я стою и пялюсь на тебя. Чертыхаюсь, поднимаю свою рубашку, которая оказалась на полу (когда раздел?), и кидаю тебе твою. Приглаживаю волосы, застегиваю пуговицы, вытираю живот, натягиваю нижнее белье, застегиваю форменные брюки. Все быстро, без лишних движений.
Я полностью готов, ты тоже… не считая белых разводов на лице. Беру очередную салфетку и аккуратно вытираю твою мордашку. Ты заливаешься краской смущения, и я не удерживаюсь, целую тебя в губы, а потом и в лоб.
– Ты куда? – спрашиваю, ведь ты резко поднимаешься и чуть ли не летишь к окну.
– В окно, спущусь по дереву…
– Идиот… – улыбаюсь, – сиди химию учи.
Ты растерянно киваешь, а я выхожу из комнаты.
– Ты весь горишь, – говорит мама, когда я спускаюсь.
Отвечать не собираюсь, все мое внимание уже на Панси, которая ждет меня в прихожей.
– Ты чего здесь делаешь?
– Помоги с химией, будь другом, – подтягивает лямку портфеля.
– Дьявол… ладно, проходи.
Оставляю Панси и бегом возвращаюсь к тебе.
– Панси, – ты поднимаешь голову, – Панси пришла, с химией у нее всегда плохо было.
– Хм… Ну мне и так пора, – не смотря мне в глаза, пытаешься пройти мимо меня, проскользнув. Не даю – прижимаю тебя к двери, навалившись.
– Может, тебя проводить? – взглядом скольжу по твоим губам – искусанные, все в ранках. И опухшие…
– Не маленький, – легко целуешь меня в лоб и вырываешься – на горизонте уже появляется Панси.
– Пока, Драко.
– Пока, – смотрю, как ты спускаешься по лестнице и пропадаешь из виду.
– М-м-м… – Панси снова поправляет лямку портфеля. – М-м-м…
У меня что-то на душе. Похоже, это счастье…
– Чего встала? Проходи давай!
========== 4-ая глава ==========
Драко
Ты провожаешь меня домой каждый день. Шаркаешь своими кроссовками рядом, рассказывая очередную историю. Ты, Гарри, даже не поднимаешь головы, не отрываешь взгляда от пыльной дороги, чтобы взглянуть на меня. И ведь это устраивает нас обоих.
Устраивает до сих пор…
Мы бредем снова через парк, и мой взгляд устремлен в небо. Знаешь, Гарри, я не боюсь запнуться и упасть – ты меня подхватишь. И, пожалуй, это будет одна из тех самых вольностей, что порой мы позволяем себе на глазах у прохожих.
Лишь коснуться рукой, незаметно и быстро, когда мы проходим мимо друг друга в коридоре, бросить теплый взгляд на тебя, и наконец-то получить светлый твой.
Знаешь, Гарри, это же хорошо вот так жить, когда открыто. Это же классно – знать, о чем ты думаешь, и классно делать то, что тебе хочется. Да, Гарри, нравится делать то, что хочется тебе.
Вот сегодня, например. Ты проводишь меня до дома, но это не главное уже – главное, что ты пройдешь в мой дом. Зайдешь ко мне на пару часов. И как только я закрою дверь в свою комнату на замок, я тебя сразу же поцелую и крепко-крепко обниму. Потому что я думаю об этом с самого утра. Как прижмусь к тебе и не захочу отпускать, а ты и вырываться не подумаешь. Лишь пролепечешь что-то вроде «ну-у подожди-и», хотя сам уже без рубашки стоять будешь. Я подтолкну тебя к кровати, быстро залезу на твои бедра и буду на них извиваться, ведь это тебя заводит, не так ли? Просто поразительно! Прошел месяц с открытия нами сексуальных игр, а я тебя уже настолько изучил! Хотя ты можешь похвастаться тем же – твои руки схватят меня за бедра и поползут вверх. И только сжав мое мягкое место, ты получишь мой первый за сегодня стон, и я сразу же прогнусь. Ты приподнимешься и потянешься за поцелуем. Тебе нравится целоваться, и мы просто тремся друг об друга. А мне нравится брать у тебя в рот и… когда ты трогаешь меня «там». Предпочтения у нас несколько различаются, но в нас слишком сильно развит инстинкт «удовлетвори его, тебе же лучше будет».
Гарри, надеюсь, сегодня ты все-таки меня трахнешь. Помнишь, неделю назад мы пытались наконец все сделать по самому что ни на есть настоящему, но получилось как-то не очень… Ты вдолбил себе в голову, что мне будет очень больно. И хоть я тебе и доказывал, а потом даже вышел из себя, и пытался донести, что это только в самом начале, в первый раз, а потом мне будет очень и очень хорошо… Но мы все равно не продвинулись дальше двух пальцев. А ведь я просил!
Ну и выбесил ты тогда меня!
А сегодня… сегодня обязательно ты меня трахнешь, безо всяких там «надеюсь». Да, для первых дней и подрочить друг другу совсем неплохо, но сейчас… Гарри, бли-и-ин, мне нужно снять с тебя этот блок. Как ты только это себе в голову такое запихнул? По сайтам лазил? Так у нас с тобой все иначе. У нас же вроде как… любовь…
И когда же я перестану просыпаться один? Знаешь, я с удовольствием бы заснул с тобой…
– А Забини разве не играет?
И нет мысли остановиться здесь и попрощаться. Заходим ко мне домой.
– С чего вдруг? Кривоногий да криворукий, – хмыкаю, но меня больше заботит не то, что ты заговорил о моем друге, а напряжение в доме… будто…
– Драко, отец дома, – доносится голос матери с кухни. – Привет, Гарри!
Черт!
– Здравствуйте! – и оглядываешься. Да брось, Гарри, он просто знает, что ты со мной.
Черт. Черт. Черт.
– Здравствуйте, молодой человек, – в дверях застывает фигура моего отца. Ну вот и познакомитесь.
– Отец, это мой… друг, мы дополнительно занимаемся после уроков…
Почему он так рано дома?
– А не пора ли тебе девочек водить? Не думал, что у меня сын тот еще ботаник, ведь и не скажешь…
– Дорогой, – мать обнимает моего папочку со спины, – ты бы радовался, что сын об учебе думает! Вон у соседки Фоук внук скоро будет.
Пока отец удивленно приподнимает брови, я киваю тебе на лестницу, но ты застыл. Страх, Гарри, страх спалиться перед ним.
– Пятнадцать лет дочери, шестнадцать – ее ухажеру… обрюхатил.
– Дурные вещи от дурной крови, всегда говорил…
Эта тема аморальных поступков затянет папу на пару часов, и он прикроет на нас глаза. Ну что может быть безобиднее его сына с парнем, да, Гарри? В запертой комнате.
– Пошли.
Сглатываешь и киваешь. Боже, Гарри, ну даже если бы каким-то чудом он догадался, член бы тебе все равно не отрезал. Он бы себя скорее придушил, ведь как там в его речах – «аморальность только у тех, кто без роду, без племени». Так что причину того, что его сын гей, он бы нашел в себе. Недолюбил… недоласкал… но теперь у меня есть ты, Гарри.
Поднимаемся, и я закрываю дверь.
– Теперь чувствуешь себя в безопасности? – вот тебе и кинулся с поцелуями. Увы, отец.
– Ну-у-у, – кидаешь сумку возле кровати и проводишь рукой по волосам, – он у тебя грозный.
– Не удивил, успокойся, – вот тебе и обнять крепко-крепко.
Садишься на пол, облокачиваясь спиной на кровать.
– А если он когда-нибудь узнает, что… ну, что мы… того…
– Психи? Чего того? Геи, Гарри? Забей на него, я тебя хочу.
Развожу твои руки и сажусь тебе на колени. Поцелуй же меня… Ты целуешь, но отвлеченно, да что ты все об отце думаешь? Как меня это бесит, я же с тобой, я же тут! Я важнее!
Очухиваюсь, когда ты стонешь в мои губы от боли.
– Прости… я просто…
Укоризненно смотришь на меня и проводишь по красным губам языком, собирая кровь… Давай я тебе помогу. Вылизываю ранки, собирая вновь проступившие капельки.
– Ты что, хочешь, чтобы мы и сегодня… ну-у-у…
– Нет, я хочу, чтобы мы сегодня трахнулись.
– Ты что?! – возмущаешься, а я прикрываю тебе рот рукой.
– Чего орешь? – под горящим твоим взглядом убираю руку.
– Твой отец, – начинаешь шепотом, – твой… он же дома!
– Мать тебя раньше не смущала, а отец…
– Но, Драко! Отец, я не смогу…
Ухмыляюсь, и твои щеки розовеют. Не сможет он, ага. Я тебе докажу!
– Давай поспорим, если я тебя возбужу, я на тебя и насажусь.
– Да кто тебе даст! – пытаешься спихнуть меня, но я не такой хрупкий, как ты думаешь. Мало того, что удерживаюсь, так еще через пару мгновений моя рука добирается до твоего не такого уж и мягкого члена. Возбуждаешься уже во время первой стадии игры?
– Драко… черт… – закатываешь глаза, а я, ухмыляясь, смотрю в твое лицо. Простая дрочка, Гарри, просто надрачиваю, чтобы получить желаемое.
– Тихо, Гарри, не стони так громко, внизу мой папочка, моему папочке не понравится, что у тебя стояк от наших дополнительных занятий.
– Драко… ненавижу тебя, зачем ты это делаешь?
Вытаскиваю руку и провожу по ладони языком. Ты пытаешься отвернуться, но кто тебе даст? Утягиваю в пошлый поцелуй и пока ты не соображаешь, стягиваю с тебя штаны, ровно настолько, чтобы удобно было и поласкать, и попрыгать.
Сколько же я об этом думал! Сколько раз я этого хотел! Сегодня я обязательно тебя получу полностью. Навсегда. Что бы ни случилось, в твоей графе под названием «в первый раз» будет все заполнено воспоминаниями со мной. Я упиваюсь пониманием этим, как и самим тобой.
– Потому что я хочу это делать с тобой… – наклоняюсь и облизываю головку, а ты выдыхаешь и прикрываешь лицо руками. Как же мне нравится вот так насиловать тебя. Я ужасен.
– Ненавижу… – всхлипываешь… Эй, ты не плачешь, случаем?
Завожу к краю постели твои руки. Нет, не плачешь, но тебе стыдно до слез в глазах. Перед моими родителями? Или стыдно за предательство собственного тела? Хех, тебе шестнадцать, и ты уже ведешь активную половую жизнь. Смирись и получай удовольствие, к которому привыкло твое тело, но еще не успел осознать разум.
Ты не хочешь смотреть мне в глаза и когда я поднимаюсь, не обращаешь внимания. Ты не думай, что я тебя бросаю на половине пути – я лишь иду за тюбиком смазки из моего нижнего ящика прикроватного столика. Извини, но настал ее настоящий звездный час.
Возвращаюсь к тебе на колени, попутно полностью избавив себя от брюк и нижнего белья.
Беру нежно твой член и охлаждаю смазкой по всей длине. Презервативы нам ни к чему. Черт, кончишь в меня, я так хочу.
Одной рукой не отпускаю тебя, такого покоренного, а другой… уже смазанными пальцами разрабатываю себя. М-м-м, знаешь, у нас было много дней, чтобы подготовить меня к этому, и мы всеми днями воспользовались сполна. Я готов, как никогда, я умею даже быстро расслабиться.
– Пожалуйста… Гарри… – смотрю на тебя самым умоляющим взглядом, что бывает у меня, лишь когда мы занимаемся с тобой обоюдным удовольствием, и ты покоряешься в который раз – кладешь свою руку мне на задницу, а потом и на дырочку. Я хочу вытащить свои пальцы, но ты препятствуешь, и к моим двум добавляется твой указательный. Ощущение полнее, и я жадно сжимаю их внутри себя.
Когда открываю глаза, вижу лишь твои приоткрытые розовые губы. Я целую их, а ты двигаешь пальцем внутри меня, и от этого в животе судорога.
Наконец, мои пальцы могут покинуть мое же тело, и твой пальчик тоже выскальзывает из меня. Ты проводишь пальцем по моему бедру. Там становится холодно.
Обхватываешь меня и легко целуешь и двигаешь на себя. Если я опущусь, то я опущусь на твой член. Это так заманчиво и волнующе!
Обхватываю твое лицо руками и пристально смотрю в глаза. Мне больше ничего не надо, разве что… ты делаешь то, чего я хочу сам – ты опускаешь меня, насаживаешь на себя.
Распирает, но я ни секунды не жалею, что сам напросился на твой член. Может это и больно, как писали, и да, я чувствую дискомфорт и всю странность, но передо мной твои глаза.
Вдох… ниже… зеленые… еще немного… как трава… остановиться и покачаться чуть-чуть… теплые глаза… резко, одним движением опуститься до конца… глаза моего любимого… остановиться, привыкнуть немного, и снова вверх… любимого… вниз… ты, Гарри… вверх…
Обнимаю тебя, цепляюсь, как за жизнь и свободу, и перестаю щадить себя. Это же так легко – двигаться на тебе, получать и доставлять тебе удовольствие. Я вижу, какое наслаждение ты испытываешь, я слышу громкие стоны сквозь лавину моих собственных…
А моментами мне становится совсем хорошо, кажется, я отключаюсь на этот момент. Да… вот этот угол очень хорош, трахай меня, насаживай в таком темпе и касайся вот этой точки во мне.
Кажется, все слишком быстро, толчки слишком глубокие, но это действительно кажется, потому что, когда меня ослепляет, я чувствую потерю способности двигаться. Я измотан, как никогда слаб, и все, что мне кажется, так это лишь слабый отголосок того движения вверх – ты выходишь из меня. Покидаешь.
Мне мокро, слегка неприятно внутри, саднит, когда я на негнущихся ногах пытаюсь привстать. А еще на мне мокрая рубашка, да и ты такой же потный.
– Драко… я… тебя… я…
– И я лю…
Дерг-дерг!
– Драко! Почему дверь заперта? – голос моего отца, как раскат грома в темном небе.
– Чтобы ты не вошел, – язык-то еле ворочается, а сил хватает лишь на то, чтобы снова сесть тебе на колени, чуть изменив позу.
Если он сейчас захочет войти, наплевать. Открою дверь и покажусь ему свежеоттраханным.
– Хм… – мнется под дверью, – закругляйтесь.
Удаляющиеся шаги… А жаль. Я хотел бы видеть его лицо.
– Ты бы открыл? – бубнишь мне в плечо.
– Ты знаешь, как страшен мой отец в гневе? Я бы не хотел его злости…
– И?
– Если бы не открыл, он бы разозлился…
– Ты бы открыл? Но он был бы в еще большем гневе.
– Да, но не открывать отцу – хамство…
– А открывать в таком виде – аморально!
– Ну тогда я лучше буду аморальным.
– А я бы остался хамом.
Ты обнимаешь меня, и я могу лишь выдохнуть. Ничего, у нас впереди еще столько счастливых дней. И количество зависит только от нас. Впрочем, как и качество. Ведь тебе же понравилось… И…
…Господи, Гарри, знаешь, как мне хорошо?
*
Гарри
Снова проводил тебя до дома, Драко.
И, черт, не просто проводил! Что же это делается? Встретились, дошли, потрахались и разбежались. А я так не хочу убегать, но приходится.
Эхх… – пинаю камень, – когда же я смогу остаться с тобой, Драко?
Десять минут ходьбы от твоего дома до моего. Десять минут каждый день. Именно в это время я успеваю спокойно подумать о тебе и обо мне – о смысле жизни.
Мне так хорошо с тобой, даже сегодня, хоть ты и поступил, как полный говнюк. Я не хотел, чтобы первый раз был у нас таким… таким опасным. Трахать тебя и бояться – это, конечно, классно, но совсем уж рискованно.
Мне всегда кажется, что наши стоны слышны не только на весь дом, но и на всю округу. И до той обрюхаченной дочери тоже доносится.
Драко, твоя мама прикрывает нас? Черт, иногда мне кажется, что она знает все. И от этого становится мерзко. Прихожу каждый день в ее дом и… ну ты знаешь, ты же хочешь. А сегодня ты почти изнасиловал меня!
А то, что я не умею держать себя в руках – не новость.
Ладно, Драко, я не злюсь, ведь все действительно хорошо. А произошедшее сегодня окончательно связало нас. Я это чувствую. Чувствую, как из моего сердца вышла нить, и перевязалась с твоей. Такие узлы не развяжешь. Поэтому я не злюсь, и я не ненавижу тебя – зачем я это только ляпнул, я даже… я… тебя… я… ну ты знаешь уже. Ты знаешь все наперед.
Завтра мы пойдем короткой дорогой. Я хочу, чтобы мы зашли к тебе домой и быстро проскочили к тебе в комнату безо всяких встреч до этого. Я хочу, чтобы мы немного поласкались на кровати, и ты бы потерся об меня, а я бы смог тебя везде потрогать и пощупать. Ты так забавно краснеешь, когда я ласкаю тебя долго. И мы не будем трахаться завтра, Драко! Мне очень понравилось, но я хочу понежиться с тобой. Мне так нравится ласкаться, просто не представляешь! А послезавтра, или когда ты захочешь потом, я снова сделаю это с тобой. Тебе было хорошо, и мне… мне тоже.
Завтра я снова пойду провожать тебя до дома. Завтра я снова буду ощущать твою душу и твое тело совсем рядом. Завтра я снова буду любить тебя.
========== Эпилог ==========
О счастье можно говорить минут пять, не больше. Тут ничего не скажешь, кроме того, что ты счастлив. А о несчастье люди рассказывают ночи напролёт. (Э.М.Ремарк)
*
Гарри
Ничего не изменилось. Год за годом, до самого конца мы рядом. До самого конца школы, конечно. И странное дело, именно эта кричащая формулировка «до самого конца рядом» будит меня утром в своей комнате.
Впереди не мрак, не темнота (после стольких светлых дней?), впереди – будущее, и, пожалуй, свою жизнь я уже вижу. Словно рука об руку с твоей, Драко. Не разжимай хватку, не выпускай мои пальцы, и я тебя никогда не оставлю!
Тот первый, по-настоящему близкий для нас, наших тел, день до сих пор вспоминается с нежным трепетом, до сих пор я прикрываю глаза, чтобы унестись в те жаркие мгновения.
И знаешь, Драко, будущее – оно же такое призрачное, мы можем лишь догадываться и строить планы. И да, мне страшно тебя потерять. Впереди новые горизонты, новые вершины…
Я уверен в тебе, милый, я уверен в себе, ласковый ты мой… Я не уверен в судьбе. Судьбы нет. Есть желание и стойкая вера. А стойкости ведь нам не занимать, да?
Так рано я нашел свой берег, и только за это я готов счастливо отдать свою жизнь… М-да, потянуло меня на трагичность, это все наше «завтра» меня беспокоит.
Я не жадный, мне не тяжело подать бедняку, мне не тяжело потерять вещь, но ту тьму, что останется без тебя… Нет, я не хочу об этом думать!
Есть ты, есть я, и у нас впереди мир, целый мир под нашими ногами, мы обойдем землю вместе. Мы молоды, мир не может нам не покориться.
Но я боюсь покорить мир без тебя.
*
Драко
Боишься… Я вижу это в твоих зеленых глазах. Бешеная тревога охватила тебя, когда мы выходили за школьные ворота в последний раз, уже не в качестве учеников.
Что дальше? Не тяжело быть вместе, не тяжело ластиться к тебе каждый день, когда ты вот он… руку протяни – дотронешься.
Еще вчера, когда мы целовались, ты держал меня так, будто я убегаю, растворяюсь… Дурачок. Куда же я от тебя денусь? Да и ты… только попробуй, только посмей сделать шаг в сторону!
Я все давно продумал. Продумал еще год назад, когда мы потные лежали, как семейная пара, под одеялом. Когда моя голова покоилась на твоей груди, когда я испачканными пальцами водил по твоему животу, ощущая каждую судорогу твоего горячего тела… В моих глазах стояла сладкая пелена… Но, поверь, в отличие от тебя, счастье не мешало мне думать .
Наш детский мирок, наполненный жаркими деньками, не зависящими от погоды, может дать трещину в любой момент. Мы выросли, Гарри, под ногами расходятся тысячи путей, каждый день предлагает новую дорогу. И понимание, осознание, что перед тобой выбор – пугает.
Иногда мне хочется схватить твое лицо своими ладонями, и буквально насильно вырвать клятву из твоих губ. Ты не бросишь меня, не уйдешь! Да кто тебе даст вообще…
Уныние. Вот мое состояние. Твоя тревога со смертельной решимостью, а мое уныние – с яркими просветами выходов.
Дни заволокло тучками, мы жаждем двигаться дальше, я знаю. Жизнь для того и дана, чтобы проживать, но… как люди могут быть одиноки? Как люди могут идти, и даже шагать уверенно, когда под сердцем ровно никого? Когда душа ныть ни за кого не может? Если переживать не из-за кого? Если успехи и поражения не с кем облить алкоголем?
И я не о друзьях, врагах да родителях речь веду, и даже не о любовниках. Только человек «твой» может быть для тебя всем одновременно.
Плоть – это одно, это лишь призыв, а чувства… Когда тело и душа соединяются с тобой, я счастлив. Никто и, осмелюсь сказать, никогда не подарит мне то, что уже подарил ты. И прошу тебя, дари дальше! Я возмещу твои ласки своими. Это же так равноценно… а что равноценно, то правильно.
Дано ли жизнь с тобой прожить от края до края?
И я боюсь.
Тысяча походов до дома… огромное множество проводов, заходов ко мне… совместного счастья… Если сложить, то получится бесконечность. Разве бесконечность может остаться в прошлом?
А ведь общая тайна сближает. Мы не скрывались особо, и спроси меня кто-нибудь честно про связь с тобой, я бы не солгал, да и ты тоже. Но люди так слепы… немы… а для них мы – две замкнутые личности. Дураки… Мы же так откровенны друг с другом!
Моего отца кондрашка хватит, если он узнает. Ты верно его уважал в школьные годы… прошлое с дня сегодняшнего.
Да и твоим родителям зачем такая новость?
С отцом я все обсуждал и при поддержке матери (хотя мне кажется, она даже настаивала), я уезжаю, Гарри. Я уезжаю учиться дальше. Удивительно? Да, удивительно… то, что ты поедешь со мной.
Без тебя я не смогу шага сделать, а ты не можешь позволить мне шага сделать без тебя. Вот и уедем. Обязательно уедем, Гарри. И будем жить вместе. Это, конечно, не наш дом, но, даст Бог, мы будем соседями по комнате, вот увидишь! И больше не будет этих провожалок. Оставим их в прошлом… А даже хорошо, что мы будем идти с тобой вместе, но это не будет провожанием – ведь мы будем жить с тобой вместе! Гарри, мы будем идти к одной цели день за днем. И знаешь… будущее – это хорошо, особенно наше, ведь оно такое ясное и общее, мой Гарри…
