Текст книги "Моя маленькая прелесть (СИ)"

Автор книги: Valkiria Ru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

То чего не ожидаешь

Две недели спустя.

«Нафига я это делаю?» – пронеслось у меня в голове когда я рассматривал стол, заставленный всякими изысками. Кинув еще один взгляд на пищевое изобилие, я просто оседаю на стул.

– Пипец. Я влюбился, – зарываясь пальцами в волосы, чуть ли не с воем констатировал я.

– Урааа! Ты это признал, – хлопая в ладоши, радостно закричала Диана.

– А, черт! Диана, прекрати так тихо подходить, – от ее крика я оказался на полу, точнее не от крика, а от испуга, девчонка просто в зале последние полчаса сидела.

За эти две недели мы как то умудрились с ней подружиться и найти общий язык. Пашка косился и ревновал. Ревновал очень явно, он просто убивал ее взглядом, но той было пофигу она ждала сестер Моего сожителя. Как она однажды выразилась «я не могу выбрать!»

– Прости, зато я могу похвастаться, что первая услышала эти волшебные слова, – улыбаясь яркой и открытой улыбкой, сообщила мне девушка. – А теперь главный вопрос: ты уверен?

Внимательно посмотрев на девчонку, я энергично кивнул. По-другому это просто нельзя назвать. Паша изменил мою жизнь просто в корне, наверное, как и я его. Интересно, с какого момента я начал влюбляться?

Может, все началось с того дня, когда он пришел домой и поцеловал меня в щеку и обнял, а потом еще минуты три извинялся и говорил, что я просто так мило выглядел. Или я начал влюбляться, когда мы начали проводить вечера вместе, а потом и гулять в выходные, а может я влюбился в его взгляд, когда он лечил меня. А может в то, что он беспокоится обо мне, как о маленьком? Насколько бы это банально ни было, но ласку я получал лишь от мамы и то, когда она была дома, а не с папой. Или за то, что он интересуется моим мнением и мягко меняет меня, заставляя забывать обиду на мое прошлое.

– Он почти уговорил меня съездить к родителям, – пробубнил я себе под нос, вставая с пола. – А это дорогого стоит, я даже Илюхе запрещаю о них упоминать. А он переживает, говорит, что мне надо с ними поговорить. И он переживает о том, что я с ними не общаюсь.

Скептичное лицо Дианы было мне ответом.

– Ну что? – не выдержал я.

– Знаешь, я передумала. Я влюбляться не хочу, такая глупая улыбка мне точно не пойдет, – уворачиваясь от летящей в нее мандаринки, рассмеялась девушка. – Где же тот натурал, что врал мне, что он гей.

– Иди в попу.

Смех Дианы дал ясно понять, что я опять ляпнул что то не то.

– Дура, – усмехнулся я и пошел в коридор, из которого донеслась мелодия дверного звонка.

– Ты сегодня рано, – распахивая дверь, даже не взглянув в глазок, проговорил я и застыл.

Отец, такой, каким я его помнил. Большой, в костюме, с вечным телохранителем за спиной и все с тем же безэмоциональным выражением лица. Он ничуть не изменился за прошедшие четыре года.

– Собирайся, – как гром среди ясного неба прозвучал приказ. – Мы уезжаем.

– Нет, – твердо ответил я, все же отступая на шаг назад. – Мне уже не восемнадцать, я живу собственной жизнью.

– Трахаешься с мужиком? Это твоя собственная жизнь? Это позор! Мой единственный сын гомик, – заревел он. Н-да, никаким образом он не изменился, каким был грубым таким и остался, и я еще собирался поехать на новогодних каникулах к ним, да пошло оно все.

– И что? Да, трахаюсь, – вру, конечно, но так хочется его задеть. А вот дальше это уже правда: – И люблю я его, и жизнь хочу с ним прожить. Это мой выбор, ты не можешь мне это запретить, я уже совершеннолетний.

– Ты сопляк, – резкое движение, и он хватает меня за волосы и тянет на себя, ободок слетает, слышится вскрик Дианы, краем взгляда замечаю, как ее впихивает обратно на кухню телохранитель, видимо, чтобы она ничего ненужного не увидела. – Он тебя продал за компанию отца. Я пригрозил, что обанкрочу компанию его отца, и он согласился на мои условия. Хочешь знать условия?

Я его ненавижу, я ненавижу их всех. Сука, я как разменная монета.

– А я все равно скажу, – сжимая мои волосы еще сильнее и почти приподнимая меня над полом, прорычал отец. – Я оставляю компанию его отца в покое, а он должен подвести тебя к тому, что бы ты приехал к нам. Ты же отлично понимаешь, что больше бы ты не уехал, правда, перед этим он должен был с тобой рассориться, но что-то я не вижу, что бы вы конфликтовали, поэтому решил заявиться сам.

Нервный смешок вырвался откуда то из глубины. Две недели счастья, да? Как же я мог так ошибаться, и этот мной пользовался, даже если это было ради его отца, все равно и этот пользовался.

– Что ж ты не дождался, пока я приползу к тебе на коленях?

– Мой сын никогда не будет унижаться, хоть это я в тебе воспитал, а может и вбил. Теперь ты понимаешь, что тебя продали?

– Похрену, я все равно никуда не поеду, – пытаясь вырваться, рявкнул я.– Я не верю, что он хотел со мной расстаться. И, кажется, я тебя уже сказал, я его люблю и думаю, мы с ним сможем разобраться в этом.

– Ну раз не хочешь по-хорошему... Степ, дай наручники, – крик отца, и последнюю фразу он тихо и внятно, смотря мне в глаза, проговаривает: – Ничего, сынок, пара походов к психологу, и он тебе объяснит, что это никакая не любовь.

Я и сам не собирался оставаться в этой квартире, даже мои последние слова были просто отмазкой. Я не знал, верить мне или нет, но отец все решил за меня.

Звук защелкивающихся наручников, машина, самолет, грустная мама в соседнем кресле, и уже через четыре часа я сижу в своей старой комнате, нетронутой старой комнате. Как же мне херово, я даже не знаю, от чего мне хуже от того, что отец опять поступил со мной, как с вещью, или от осознания того, что меня предал Паша. Он же мог сказать, мы бы нашли выход, или мне только казалось, что у него тоже есть чувства ко мне? Дерьмо, как же херово.

– Я был не прав, – тихо доносится позади меня.

– Отец, ты невыносим, выбери уже одну тактику своего воспитания. Либо уже будь жестоким, либо будь заботливым, – разворачиваясь и натыкаясь на виноватое лицо, отца пробурчал я. – Нахрена??? Я звонил вам на каждый праздник, отчитывался о своем здоровье и работе. Я старался сделать все, чтобы вы не волновались.

– Я не могу, когда ты далеко, ты же мой единственный сын. А три недели назад под нас начали рыть. Ну и я в ответ порыл, и выяснилось, что мой сын живет с мужиком, и то, что парень тот гей. Я хочу для тебя лучшего, я хочу внуков, и чтобы ты был счастлив с женщиной.

Отец очень виновато посмотрел на меня. В этом весь он, в нем будто два человека. Как он и сказал, пока меня нет рядом с ним, это тиран. Как только он понимает, что я рядом, он становится спокойнее что ли. Но все равно, придется его огорчить.

– А не получится, – расстегивая штаны, усмехаюсь я и снимаю их с нижним бельем, отца же можно не стесняться. – С этим что делать будем? Пластическую операцию? Я за пять лет со столькими перевстречался, и каждая вторая уже на третьей неделе начинала мне изменять, остальные чуть позже. С ним я уверен хотя бы в том, что его не волнует размер моего члена. И открою тебе секрет, меня всю жизнь гнобит этот размер. И знать, что все они изменяют мне, мерзко.

– Это что за милипуська? – удивленно произнес отец, переводя свой взгляд на мое лицо.

– Это мой член, да-да, вот такой маленький за столько лет вырос, – натягивая джинсы обратно, спокойно произнес я. – Теперь понятно, почему девушки долго со мной не задерживаются?

– А я думал, что мой сын мачо, поэтому меняет девушек как перчатки, – шокированно проговорил отец. А потом просто убивает мою психику: – Это все твои танцы виноваты!

Мое скептичное лицо заставляет папу замолчать. Минут десять сидим и просто пялимся в телевизор, кстати, выключенный. Вот так просто уселись на кровати и сидим, молчим. Я думаю, что мне делать со сложившейся ситуацией, мысли отца читать не умею, поэтому они остаются для меня тайной.

– Что будешь делать? – вопрос отца раздается внезапно, я даже вздрагиваю от неожиданности, и удивленно смотрю на него.

– А что ты предлагаешь? Я не знаю, если честно. Мне пипец, как херово, после твоих слов о продаже меня за компанию.

– Ну, я немного неверно выразился. Я хотел тебя просто так забрать, а он выбил три недели на уговоры тебя. И насчет ссоры это я настоял.

– Я по-прежнему ни хрена не понимаю. Ты сейчас на его защиту, что ли, встал? – удивленно глядя на отца, попытался разобраться я. – А как же твои слова «педик», «гей» и про создание мной семьи?

– Да я и сам не знаю. Короче, дай мне время подумать, десять минут на то, чтобы все понять, даже для меня мало.

Изумленно проследив за отцом, выходящим и все же запирающим за собой дверь, я плюхнулся на кровать. Во как, оказывается, есть еще и положительные новости. Теперь это не очень смахивает на предательство, точнее, теперь это смахивает на какую-то защиту.

***

Pov Паша

Удар, треск, удар, еще одна тарелка, удар, откуда они берутся?

– Диана? Ты что, блять, творишь? – я удивлено смотрю на девушку, которая невинно протягивает мне деревянную тарелку.

Их Лекс на прошлой неделе купил, сказал, что хочет приготовить ужин в старословянском стиле.

– Ну, Лекс недавно сказал, что если я разобью еще хоть одну тарелку, он только из этих будет меня кормить. А ты когда начал швыряться чем ни попадя, я подумала, что деревянные тарелки это лучший выход, – какие мы, блин, невинные. – Что делать будешь? Он сегодня признался, что втюкался в тебя, хотя и по ужину это ясно, у него даже в подливе морковка сердечками порезана.

– Щас остыну, поеду к отцу, мне надо знать, насколько далеко я могу зайти, потом мне нужен план, как извиняться перед Лексом. По твоим словам ясно понятно, что меня выставили не в самом хорошем виде. А потом мне нужно как-то убедить его отца, что я лучший вариант для его сына.

– Да ты либо герой, либо совсем дурак.

– Влюбленный дурак, герой любовник.

Звонок в дверь прервал наш диалог. Кто бы это мог быть? По довольной рожице Дианы быстро допер – сестренки пришли. Ну конечно, стала бы это неугомонная сидеть в нашей с Лексом квартире, если бы не они.

С момента, когда я узнал, что Лекса забрал его отец, прошел час. Зайдя в квартиру, я застал одну рыдающую Диану, которая между всхлипами и обзыванием меня козлом пояснила, что здесь произошло.

Пока громил квартиру и посуду уже сотню раз сам себя мысленно козлом назвал. Его отец не растерялся, преподнес все в самых черных красках. Теперь я сам не уверен, захочет ли Лекс меня когда-нибудь видеть.

Телефон Лекса был ожидаемо выключен черт, я даже не представляю, что он обо мне думает. Хотя, ясно дело, что, скорее всего, что я просто его использовал. Черт, надо было сразу ему все рассказать еще тогда, две недели назад, когда к папе в офис заявился его отец и потребовал, что бы мы отдали его сына. Причем по его разговору я отчетливо понял, что он в курсе, где находится его сын, с кем проживает и в каких он отношениях со мной.

Выторговав для нас с Лексом три недели, я думал, что успею подготовить его к добровольной встрече с родителями, о моменте с ссорой я даже не задумывался, у меня в планах было объяснить ему все и точно так же откровенно поговорить с его отцом. Расставаться со своим парнем я уж точно не собирался. Я еще в тот момент, когда его отец в приказном порядке велел отдать сына, понял, что не отдам это неугомонное чудо, с которым моя жизнь наполнилась радостью и событиями.

– Земля вызывает сына, – усмехнулась мама, а я будто вышел из транса. – Паш, отвисни уже, два часа сидишь и пялишься в одну точку. Я, конечно, понимаю, что это тяжело, но что ты решил делать? Или собираешься отпустить его?

– Нет, конечно. Ты мне поможешь? – смотрю на маму, на женщину, которая постоянно меня поддерживала, была на моей стороне даже против отца.

– Думаю, необходимо подключить отца, но моя поддержка будет однозначно, не забывай, что и мы не последние люди в этом городе.

За составлением плана мы засиделись допоздна. Если честно, чувствую себя сейчас героем какой-то средневековой мелодрамы под названием «Докажи большому человеку, что ты пара его сыну». Вот только Лекс не девушка, а я не натурал, думаю, тогда было бы куда проще.

Ближе к вечеру, а точнее часам к двенадцати ночи, позвонил отец и сказал, что от мамы Лекса пришла смс-ка, которая вселяла надежду: «Муж в раздумьях, шанс есть. Лекс грустит, но пока держится».

***

Pov Лекс.

– Сын, к тебе можно? – тихо спрашивает мама, заходя в мою спальню.

– Да-да, конечно. Да куда вы прете?! Аэтодром А захватывать надо, придурки, а В защищать я же на бомбардировщике, ну что я сделаю. Хотя, может, самому сесть за место этих тупиц?!

– Сынок? – голос мамы уж очень удивленный.

– Мам, щас, три минуты, бой выиграю, – пробубнил я и пошел на снижение, нет, ну а что мне еще делать? Уже неделю от Паши ни слуху не духу, он даже не позвонил мне, единственный пропущенный звонок был в тот злополучный день, когда меня забрал отец, но с тех пор тишина, глухая, убивающая.

Есть мне не хотелось, аппетит совсем пропал, а спать я устал. Два дня меня занимала сестренка, но поняв, что я не в лучшем настроении, принесла мне какой-то диск со стрелялкой и боксерскую грушу. Она прирожденный психолог.

В стрелялку я не играл, зато подсел на War Thunder* и теперь гасил самолеты, там хоть люди реальные, правда, в чате материться нельзя, но когда матерится очень уж хотелось, страдала боксерская груша. Я представлял, что это Паша, и мутузил ее, пока злость не утихомиривалась.

– Сынок, я тебя не понимаю. Отец же дал добро на ваши отношения с этим мальчиком, так почему ты не поедешь и не разберешься с ним?

– А нафига? – еще раз прокручивая в голове разговор, который произошел через три дня моего пребывания в этом доме.

Тогда отец сказал, что он просчитал все возможные варианты и пришел к выводу, что кандидатура в лице Паши вполне подходит нашей семье, только он еще не придумал, как объединить нас. Короче, что-то зрело в его голове, вот только мне это было уже как то пофигу. Паша не объявлялся и не делал никаких попыток связаться со мной. То, что он в другом городе, вообще не тянет на оправдание.

– Выражай свои мысли нормально, – тяжелый вздох позади, и меня в тот же момент сбивают, черт, это был последний самолет.

– Мам, он не приехал ни через день, ни через два, а сейчас я и вовсе сомневаюсь, что я ему нужен. Посижу дома еще с недельку, отработаю хук справа, и если он не приедет, съезжу к нему сам и двину по челюсти за вранье, вот и все, бегать я за ним не собираюсь.

– То есть это он должен за тобой бегать? – голос отца из проема двери заставил развернуться и отвечать уже ему.

– А почему бы нет? Это не я врал две недели и всякими обходными путями пытался свести меня с вами. Он в курсе моих чувств, уверен, что Дианка прожужжала ему все уши, так что я просто не понимаю, чего он ждет, я же знаю, что... Ой, ладно, все. Не хочу об этом говорить, и вообще...

– Господин, простите, но к вам пришел мужчина, которого вы описывали. Он просит разговора с вами и, на несколько минут, с вашим сыном. Но сначала просит именно с сыном.

– Ну, вот твой Пашенька и заявился, что скажешь? – с легкой улыбкой проговорил отец, и я прямо увидел в его глазах азарт. Ой, чувствую, что-то будет.

– Ты же знаешь, я буду в твоем кабинете, по глазам вижу, что-то ты задумал.

Усмешка отца заставляет улыбнуться, теперь я понял, откуда у меня это вечная жажда выгоды. Зайдя в кабинет, я устроился задницей прямо на столе и стал ждать того, на кого был зол почти неделю. Обиды практически не было. Я, как истинный влюбленный, столько хери себе надумал, что мелодрамы уже снимать можно, но горечь за столь долгое его отсутствие, конечно, была и, главное, мучила постоянная неуверенность в том, что он приедет.

– Привет, – тихий голос Паши отрывает меня от размышлений, и я поднимаю глаза.

Ничем не изменился, только напялил хороший костюм, причесался и, кажется, подстригся. Если память мне не изменяет, волосы у него были длиннее.

– Чего надо? – упрямо смотря в его глаза, холодно поинтересовался я.

– Тебя, – спокойно пожимая плечами, отвечает он, и начинает приближаться ко мне. – Единственное, я хочу узнать у тебя, хочешь ли этого ты.

– Мы взрослые люди, не буду ходить вокруг до около, – начал я, но ехидное выражение на лице Паши прервало мой поток красноречия. Поэтому я ответил просто: – Да, хочу. Доволен? И вообще, а ты не хочешь попросить у меня прощения?

– Хочу и попрошу, – подходя совсем вплотную, с улыбкой отвечает он. И, наклонившись ко мне, шепотом продолжает: – Если мой план с твоим отцом провалится, ты сбежишь со мной?

– Главное, яд не заставляй пить, на все остальное согласен, – чувствуя, как в мой карман падает что-то тяжелое, отвечаю я так же шепотом. Глупо, конечно, у отца здесь такие камеры с микрофонами висят, что даже наш шепот отлично слышно. Ладно, будем веселить родителей.

– Если мой план провалится, я уйду не прощаясь. Ночью созвонимся, держи эту сотку при себе, она на беззвучке, я снял квартиру над вами, из нее ночью спустится Илюха на страховке и перетянет тебя в ту квартиру, машина к отьезду уже готова, ты, кстати, знал, что Диана гонщица? Ладно, я пойду, помни про план Б. Эй, ты чего плачешь?

– Это от радости, жди здесь, папа сейчас придет, – чмокнув парня в щеку, я вылетел из кабинета, пытаясь не заржать.

В своей комнате я застал умирающую под кроватью сестру, смеющуюся в голос маму и улыбающегося отца, и только забежав внутрь, я дал и себе волю посмеяться.

– Боюсь, когда он узнает, что мы над ним так посмеялись, тебе придется долго просить прощения. Но то, что он снял квартиру над нами, это умно. Ладно, ушел я слушать его план.

Сев за компьютерный стол, я приготовился слушать, что же там придумал Паша.

А выходило, что готовился он не просто долго, а очень старательно и по всем правилам. Он совершено спокойно и уверенно начал, что для меня он самая лучшая кандидатура, и что он любит меня. А вот потом пошли какие-то бесконечные разговоры про бизнес, бизнес и еще раз бизнес. Они что-то там обсуждали, мама внимательно слушала и изредка ахала вместе с отцом, по лицу которого было ясно, что в какие то моменты ему что-то не нравится.

– Да он конкретно взялся за тебя. Ты вообще понимаешь, о чем они? – отрывая взгляд от экрана, пробормотала она. А получив мой отрицательный ответ, пояснила: – Он чуть ли не просит твоей руки у отца, предлагая обмен акциями в залог того, что это будет равный брак.

– Охренеть! А меня он спросил?

– Поздно, сынок, папа такой шанс не упустит. Теперь хочешь не хочешь, а будешь со своим любимым. Это у вас с отцом в крови, вы выгоду везде найдете.

– То есть меня сейчас продадут за акции?

– Однозначно, – усмехнулась мама, продолжая прислушиваться к их разговору.

***

Двадцать минут спустя.

– Ты купил меня за акции! – возмутился я, поднимаясь вслед за Пашей на девятый этаж.

– Как ты это понял? – поворачиваясь ко мне, изумился он.

– Мама сдала.

– Угу, ясно, заходи. Я сейчас извиняться буду, – открывая дверь в квартиру, улыбнулся он, пропуская меня в темную прихожую.

Шаг, второй и не успеваю я сориентироваться, как меня прижимают спиной к стене.

– Тебе не кажется, что ты торопишься? – сквозь поцелуй пробормотал я.

– Ты согласился уехать со мной неизвестно куда, и я еще должен сомневаться? – покрывая мое лицо поцелуями, возбуждено проговорил он.

– Стоп, – резко прерывая его, рявкнул я. – Пойдем, поговорим.

– Нет, уже не получится, давай поговорим в кровати.

– Я не готов, – мякнул было я, но меня заткнули. Властный поцелуй возбуждает, язык Паши скользит по нижней губе, толкается, раздвигает губы и прорывается внутрь. Горячие руки ныряют под кофту, пальцы находят соски, теребят, оттягивают. Мгновение, и вот уже его рука скользит в мои штаны. – Хорошо, хорошо, я согласен. Только без твоих игрушек, они меня пугают.

– Ммм, нууу хорошо.

Он врет. Нагло и подло, понял я только в тот момент, когда моих запястий касается холодая сталь наручников, секунды, и запястья скованы, а через наручники продета лента и привязана к металлической спинке кровати.

– Паша!

– А вот теперь поговорим, – мгновенно слезая с меня и садясь на край кровати, начинает Паша. – Я прошу прощения у тебя за то, что произошло неделю назад. И вообще за все три прошлые недели. Я хотел сразу рассказать тебе, но подумал, что когда мы поедем к твоим родителям, то я уж постараюсь сделать так, чтобы ты остался со мной. И вообще, я же влюбился в чертова натурала, а ты весь такой язвительный, как по тебе можно было понять, что у тебя на душе.

– По мне ни фига не было видно?

– Да я даже сейчас точно не знаю, что ты чувствуешь. Я опираюсь только на слова Дианы, твою еду, и твое «да, я сбегу с тобой». Ты вообще какой-то неправильный.

– А ты весь такой из себя понятный? Меня забрали из твоей квартиры, а что ты? Ты даже ни разу мне не позвонил! Ты знаешь, какие мысли посещали мою голову?

– Ты меня любишь?

Вот так просто, внезапно, в лоб он задал такой простой и непростой вопрос.

– Развяжи мне руки, я побьюсь головой об стену, – требовательно проговорил я с самой серьезной миной, на которую был способен.

– Зачем?

– За хлебом, развязывай, буду объяснять на пальцах.

Тяжело вздохнув и покачав головой, видимо поняв, что он все равно нифига от меня не добьется, он развязал ленту и достал ключ от наручников. А вот этого не надо, вот это ты зря, хук справа хоть и не отработан, но удар уже чуток поставлен, боюсь, что при первых признаках боли я тебя, мое солнышко, ударю.

Поэтому, пока Паша не успел расстегнуть наручники, я поднял руки, закинул их ему на шею и притянул его к себе. Взгляд глаза в глаза. Из-за отсутствия освещения мне доставалась лишь малая доля света с окон, но даже этого хватило, чтобы понять, насколько он измученно выглядит. И все это из-за меня, он всю неделю готовился к выкупу меня из рук родител,я так неужели мне так тяжело это сказать? Нет, совсем не тяжело.

– Знаешь, если бы я не чувствовал к тебе ничего, я бы послал тебя еще там, в кабинете. Я с Илюхой тогда сбежал, когда ко мне были представлены три телохранителя, поверь мне, я бы нашел способ сбежать и сейчас. Короче, не о том речь опять виду. Да, я тебя люблю. Сказать за что уж точно не смогу, но люблю однозначно.

– Ты знаешь кто?

– Кто?

– Ты моё рыжее счастье.

И вновь поцелуй, который просто кардинально отличается от всех прошлых. За те две недели лечения произошло многое, мы дошли до минета, и однажды я поцеловал его сам по своему желанию и дважды довел его самого до оргазма, но чтобы вот так...

Мои руки скованы наручниками, пальцы поглаживают его затылок и перебирают короткий ежик волос, а поцелуй нежный, именно такой, под которым изгибаешься от ласки, именно такой, когда хочешь просить большего, но не смеешь, боясь спугнуть эту нежность.

– Так и будем только целоваться? – отстраняясь от него минут через пять, возмущено спрашиваю я.

– …

– И где там твои наклонности и игрушки? Ой, не нравится мне твой взгляд.

– …

– Паш, зачем лента?

– …

– Паша, фу, положи нож на место.

– …

– А-а-а! Эти джинсы девять штук стоят, я их сам покупал, майку, майку не трожь, она четыре стоит. Ну все, во мне говорит еврей. Неужели нижнее белье нельзя было ммм... Паш, ты зачем глаза мне завязываешь?

– Замолчи, иначе еще в рот что-нибудь вставлю. Дай мне две минутки полюбоваться.

Наверное, перед ним предстала охрененная картина. Я лежал с закованными в наручники руками, лента иссиня-черного цвета была продета сквозь них и привязана к кровати. Совершено голое тело лежало на идеально черном белье, ноги нервно сжаты, колени соприкасаются. Глаза перевязаны такой же черной лентой. Готичненько, так скажем.

Пару минут я ничего не слышал, потом мне показалось, что он отошел, но, наверное, я ошибся, или он просто сразу вернулся.

Легкий, почти невесомый поцелуй касается щеки, медленно переходит на губы, подбородок, шею, легкий укус за ключицу. Паша, вслушиваясь в мое учащающееся дыхание, спускается ниже. Медленные, просто до невозможности медленные поцелуи, языком обводит ореол соска, захватывает губами, и все по новой. Это просто мучение, тело уже требует большего, невольно двигаю бедрами вверх и понимаю, что он уже голый потому, что с моим телом соприкасается обжигающе горячее тело моего парня.

– Что-то хочешь мне сказать?

– Ниже, – вырывается у меня. – И не заставляй меня умолять себя как девчонку.

Смешок разносится по комнате, но он слушается меня, ноги уже давно раздвинуты, с того самого момента, как он только начал свои действия, но сейчас он заставляет развести их шире. Его голова спускается ниже, руки оглаживают бедра, скользят по внутренней стороне, и его длинные пальцы касаются яичек, поднимаются по стволу и обхватывают член. Мгновения, и губы, которые только что исследовали мой живот, касаются головки, а меня будто током пробивает, когда он, растягивая удовольствие, неспешно вбирает его в свой рот.

Хрип из горла вырывается просто неосознанно, когда я чувствую, как он, приоткрывая рот шире, позволяет собравшийся слюне потечь на яички, а потом и вовсе между ягодиц, жар прошибает тело, когда такие знакомые руки раздвигают ягодицы, а пальцы скользят между ними, задевая плотно сжатый анус.

Хочется что то сказать, но я просто не успеваю, я только вздрагиваю всем телом, когда он толкается внутрь пальцем, в голове сразу вспыхивают ненужные мысли типа душа и туалета, но я посылаю все далеко и надолго, сам виноват надо было предупреждать. Второй палец, становится некомфортно из-за отсутствия смазки, шиплю, меня поняли. Но совсем неожиданно то, что он вытаскивает пальцы и, судя по звукам, вытирает руки.

Запах вишни разносится по комнате, тихо сказанное «это масло», и мне на грудь, живот и пах льется жидкость, которая легкими поглаживаниями начинает втираться в мое тело.

– Паш, – получился даже вскрик, когда он резко заставляет перевернуться и встать на колени. Лента с наручников слетает, позволяя удобно упереться локтями, когда он давит мне на спину своей рукой.

И вновь жидкость льется из флакончика с маслом уже по спине, лопаткам и наконец-то между ягодиц. Уверенные движения растирают масло, его руки скользят между ягодиц, и пальцы вновь

погружаются в глубину. Невозможно сдерживаться, все давно вылечено, теперь его движения приносят только удовольствие. И вновь по схеме один, два, три пальца, разводит, сгибает пальцы, нащупывает и начинает массировать.

Стонать стыдно, хочется сжать ноги, но он не позволяет, он как раз своими коленями раздвигает их. Тихое мычание в подушку, и до меня доносится: «Ты же разрешил мне игрушки». Что-то гладкое и маленькое. Шарики, осознаю я, когда после давления становится спокойно, и первый проникает внутрь, опять давление и второй находит свое место, третий, четвертый. Срываю эту чертову повязку, хочется видеть его лицо, когда он делает это со мной, глаза сразу ловят простой маленький фаллоимитатор в руке Паши.

– Даже не вздумай, – пытаюсь дернуться, но меня хватают за живот и его тело прижимается к моему. Поцелуй в шею, затылок, шеку, губы, сдаюсь, ему очень тяжело противится. Легкий толчок и предмет в его руке плавно погружается в тело.

– Они очень маленькие в диаметре, я просто хочу хорошо тебя растянуть, позволишь?

Я молчу, просто глотаю воздух ртом и пробую не двигаться ему навстречу потому, что он давит и двигает этот чертов имитатор именно по простате. Звук шариков внутри, пошлое хлюпанье, и в какой то момент я фактически перестаю чувствовать дискомфорт И именно в этот момент он плавно начинает вытаскивать обе вещи, все так же прижимаясь к моему телу.

Легкий укус за мочку уха, и он переворачивает меня, вновь удобно укладывая на спину. Взгляд из под ресниц, и он опускает глаза и тянется за презервативом.

– Обязательно это делать с таким лицом? – с трудом переводя дыхание, спрашиваю я.

– На свое посмотри, – легкая улыбка, и он подхватывает меня за бедра, пальцы скользят по коже, но теперь уже я не могу терпеть, протягиваю руки, хватаю этого садиста за волосы и тяну на себя.

Толчок, он все же вошел, тело с легкостью принимает его размер, тело к телу, мои руки на его шее, губами закусываю его нижнюю губу и прикусываю сильнее, когда он начинает двигаться.

– Отпусти, я не смогу сделать тебе приятно в такой позе, – просит он, делая медленные толчки, я даже по нервно сцепленным пальцам вижу, как ему тяжело.

– Похеру, сделаешь потом массаж, хочу свой первый раз именно так, близко-близко, тело к телу.

Толчки короткие сменяются глубокими, тихий рык нарушает тишину комнаты, и он начинает фактически вбиваться, кусает мои губы, грубо мнет тело, отвечаю ему тем же, не даю просто не даю перехватить инициативу. Хватаю его волосы, вторгаюсь в его рот своим языком, грубо, страстно, не знаю, что делаю, но стараюсь двигаться в такт, зажатый между телами член, трется о животы. Толчок, еще один и еще, последний, глубокий, и меня выгибает в спине, когда он насаживает до самого основания.

– Пойдем, – доносится до меня буквально через пару минут после того, как он слез с меня и все же расстегнул эти гребаные наручники своими трясущимися руками.

– Куда? – удивленно спрашиваю я, поглаживая свой все еще стоящий член.

– А без вопросов можно? – даже не дав мне ответить, он хватает меня за руку и ведет в санузел. – В ванну залезай, масло уберем.

– К чему такая срочность? – залезая в ванну и наблюдая за залезающим вслед за мной Пашей, спрашиваю я.

– Мечта номер сорок три – сделать минет своему любимому под душем.

– Ты извращенец, – будучи уже прижатым к стене и наблюдая за тем, как он настраивает воду шокированно произношу я. – Ты серьезно?

– Конечно, нет, – закрепляя душ так, чтобы вода лилась чуть в сторону от меня, отвечает он и начинает намыливать мое тело. –Хотя, с тобой все возможно.

И опять эти возбуждающие движения, буквально несколько минут, и вот уже теплые струи воды стекают по телу смывая пену. Как в немом кино наблюдаю за тем, как парень встает передо мной на колени и, смыв последние остатки пены с моего члена, полностью вбирает его в свой рот.

Горячо, гораздо горячее, чем даже вода, что обжигает тело. Уверенные движения головой, легкие прикосновения пальцев к мошонке, оттягивает, гладит, поднимает лишь на доли секунд свой взгляд на меня, и я не сдерживаюсь, кончаю даже не успев оттолкнуть его.

Ноги плохо слушаются, как завороженный наблюдаю, как он слизывает с моего члена последние капли спермы, которые не успела смыть вода, и просто опускаюсь в ванную не в силах больше стоять.

Вода постепенно набирается, удивляюсь, когда он успел закрыть сток, но еще больше удивляюсь, когда он встает, двигает мое тело и ложится позади меня, заставляя тем самым спиной лечь на него.

– Таймаут, передышка, – с усмешкой проговариваю я, удобно расположившись на Паше. И почему-то в этот момент в голове всплывает мой недавний спор с парнями. – Хм, Паш, а ты знаешь, что я из-за тебя проиграл пять штук и ящик пива?