Текст книги "Принц и чудовище (СИ)"

Автор книги: Valkiria Ru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Принц и чудовище

https://ficbook.net/readfic/2876758

Автор:

Valkiria Ru (https://ficbook.net/authors/638000)

Беты (редакторы):

salvira (https://ficbook.net/authors/722249)

Фэндом:

Ориджиналы

Рейтинг:

NC-17

Жанры:

Романтика, Юмор, Флафф, Омегаверс, Учебные заведения

Предупреждения:

Underage

Размер:

Мини, 17 страниц

Кол-во частей:

1

Статус:

закончен

Описание:

Яблоня от яблони не далеко падает. Школьный принц и местное чудовище. У нас принцы вообще умом не блещут, но вызвать своего истинного сообщением «После уроков на лестнице около спорт зала, буду ждать один час. Холодный Принц вызывает на смертный бой» Так мог только я.

Посвящение:

Всем кто читает)))

Публикация на других ресурсах:

ОБЯЗАТЕЛЬНО МНЕ ССЫЛКУ.

Примечания автора:

13 февраля 2014, 09:15 я зарегистрировалась. А в 11:11 я кинула первую главу своего первого фанфа.

21 марта 2014, 13:34 я выложила работу Чудовище и впервые плакала потому что на меня навалилось столько критики что просто не хотелось больше писать. Тогда меня подержал стих *Кроли_не_знают_жалости и моя бета. Именно с этой работы пришло осознание, что критику надо принимать, учитывать, но не забирать ее к себе в душу. И поэтому я на годовщину написала продолжение именно к фанфу Чудовище.

http://ficbook.net/readfic/1795965

P.S Не дождалась я 13 выкидываю 10))))

P.S.2 Спасибо моей новой бете))))

Примечание к части ПБ, отключила на два дня. Мы с бетой проверку сделаем, потом опять включу. (одинаковые правки на одно и тоже слово бесят) Принц и чудовище

      На улице еще слишком темно, часы только недавно пикнули, что время шесть тридцать утра, а я только в этот момент осознал, что я ни на грамм не продвинулся в своих потугах в написании банальной валентинки.

      «Я тебя люблю» – вот именно эта банальщина была написана на очередной, из десяти купленных мной, валентинок. Хотя чего я хочу от куска картона. Остается только решиться...

      – Подписаться или вручить самому? Подписаться или вручить самому? Подписаться или...

      – Вручить анонимно, как и три года подряд, – мое бормотание нагло прервал папа омега, что зашел в мою спальню со стаканом воды и таблеткой. – Прекрати нервничать и грызть ногти, ты три года их анонимно посылаешь, навряд ли что-то изменится в этом году.

      – Я в одиннадцатом, это мой последний шанс, – возмущено взвился я, подскакивая со стула. – И вообще, по жанру ты должен хотеть, чтобы я соединился со своим истинным.

      – Он страшный, и он пугает, – беря двумя пальцами рамку, в которой стояло тайно снятое фото моего истинного.

      – Он красивый и добрый, а еще вежливый, сильный и мужественный. А еще он великолепно пахнет нежностью, не знаю, как это объяснить, но пахнет он именно так. Прекрати смотреть на внешность, это не главное, – вырывая фото и только в этот момент понимая, что я фактически накричал на папу. – Прости, я не специально.

      – Специально, но хоть в этот раз ты смог мне доказать, что это реально твой истинный. А то: «не знаю, возможно, но мне нравится его запах, а он такой, такой, что прям ах». А тут вон, высказал все без соплей, подавитель выпей, не дело будет, если у тебя течка от близкого общения с ним пойдет, и признайся ему уже, в конце концов. Вот именно теми словами, что только что сказал мне.

      Он просто меня запутал. Взорвал мозг, переехал катком все мои мысли. Поэтому я решил поступить проще, я пошел чистить зубы и умываться. Не люблю свое отражение в зеркале, и не потому, что я некрасивый, а потому, что все ровно наоборот. Идеальный омега с кукольным личиком, красивой и тонкокостной фигурой, идеальными бедрами и узкой талией. Черт возьми, у меня даже запястья тонкие, а личико будто с обложки, «слишком красивый» – это я постоянно слышал. Насколько бы смешно это не звучало, но красоту тоже боятся. Боятся, что их отвергнут, поэтому у меня фактически нет друзей.

      – Слушай, Ром, если ты продолжишь чистить зубы в таком темпе, всю эмаль себе сотрешь, это я тебе как дантист говорю, – раздался голос папы, прерывая мое задумчивое рассматривание самого себя.

      – Да-да, – на выдохе пробормотал я и выскочил из ванной, натыкаясь на отца. – О, папа.

      – Денег не дам, – с опаской отвечает отец, делая шаг назад.

      – Сегодня праздник, а я в обмен на пару тысяч скажу, на чем папа завис буквально три дня назад в магазине, – самая выигрышная тактика, у отца всегда были проблемы с подарками.

      – Согласен, – пожимая мне руку и взглядом зовя в зал, согласился отец.

      Денюшка была получена за раскрытие сверхважного секрета в виде классной весенней куртки. Я даже был благосклонен и написал размер куртки. За что был удостоен подозрительным взглядом и вопросительным кивком головы снизу верх.

      – Спрашивай.

      – Это правда, что ты избегал папу потому, что ты, ну, очень крупный? – поднимая взгляд на папу, поинтересовался я. – Я просто, ну, просто... Короче, я своего истинного нашел, я говорил тебе уже, и он тоже, а, черт, мне проще показать.

      Достав сотку из кармана, я с опаской вручил чудо техники, на котором точно также тайком был снят Глеб. Довольно-таки хорошо снят, между прочим, я вообще гордился этой фоткой, потому что он на ней получился просто лапочкой.

      – Ахренеть, это у вас с папой наследственное, да? Он даже хуже чем я, это же натуральное чудовище.

      – Он красивый.

      – У него глаза нет, и шрам на пол-лица, – внимательно рассматривая фото, перебил меня отец.

      – Он милый, прекратите смотреть на внешность. А какой он нежный с первоклассниками и, вообще, с детьми, он хороший, он за три года даже ни с кем не пререкался и никому ни разу не нагрубил. Как можно судить вот так, лишь взглянув. Вы же даже не видели, как он улыбается.

      По тому как отца передернуло, я понял, что он и не хотел бы это увидеть. А у меня на глазах чуть ли не выступили слезы. Да, мой альфа необычен, он такой же по комплекции, как и отец. Всего одиннадцатый класс, а его рост уже был под два метра, такой же широкий в плечах и суровый в лице, вот только его лицо это отдельная тайна. На лице действительно был шрам, который шел от закрытого повязкой глаза до уголка губ. Откуда шрам и почему глаз перевязан, никто не знал, но факт остается фактом, Глеба побаивались с того момента, как он зашел в наш класс на девятом году обучения.

      – Стоп, стоп, стоп, отставить истерику, – хватая меня за плечи и легонько встряхивая, отчаянно произносит отец и прижимает меня к своей груди. – У тебя течка?

      – Начнется завтра, наверно, не меняй тему.

      – А давай ты приведешь его познакомиться с нами? – после слов отца, смешок ожидаемо вырвался из меня. – Ясно, ты у нас не такой смелый, как папа, я должен был догадаться.

      – Так, большое и маленькое чудовища, марш на кухню, а тебе, Ром, совет: просто поговори и признайся ему, – прервал нас папа, заглядывая в зал.

      Голубые джинсы, белая футболка, черный джемпер и тонкая, два раза оплетенная вокруг шеи, серебряная цепочка, люблю субботу – день свободной формы. Может потому, что я был уверен в своем внешнем виде, или потому, что в классе было слишком мало народа, но, зайдя в класс, я сразу же нашел взглядом Глеба и улыбнулся ему. Что именно я сделал, дошло до меня только в тот момент, когда он вопросительно поднял бровь над единственным голубым глазом и ухмыльнулся уголком губ.

      – Вот черт, – бормотание было негромкое, но оно описывало все мое состояние. – Надо признаться.

      После первого урока пришло волнение. После второго я осознал, что я трус. На третьем уроке в животе порхали бабочки от волнения. На четвертом сердце рухнуло вниз, когда до меня дошло, что я так и не положил валентинку для Глеба в коробку для валентинок, это я осознал, когда в класс вошли несколько учеников и понесли по партам эти долбаные куски картона. Пятый урок – каляка маляка в моей тетради процветает, я так же посчитал, что сорок две валентинки адресованные мне, это ни много ни мало, а где-то пятьсот рублей. Шестой урок – полная апатия, я так и не поговорил с ним.

      – Роман, с тобой все хорошо? – из задумчивости меня вывел голос нашей классной, которая объясняла в десятый раз, как мы должны себя вести на дискотеке, что проводилась сегодня в школе.

      – Нет, простите, вы можете вычеркнуть мое имя из списков, – ответил я усталым голосом.

      «Трус», – одно смс от папы, и меня будто молнией пробивает, и это я трус, да? Я? Ну отлично.

      «Если он твой истинный, поверь мне, он тоже об этом знает», – а вот это сообщение уже от отца.

      «Трус, трус, трус», – опять папа омега.

      «Если бы не твой папа, не факт, что мы с ним были бы вместе», – смс от отца, они что рядышком там сидят?

      «Вызови свое чудовище на смертный бой. Ты же принц, это твое предназначение», – очередное смс от папы, и это смс первое, что вызывает во мне улыбку и смешок.

      «Напиши ему записку, позови поговорить. Не позорь своего папу», – опять отец.

      «Я все понял, и я на уроке, хватит мне строчить, работайте», – написав смс, я быстро разослал его папе и отцу и убрал телефон в карман.

      Еще пять минут на обдумывание ситуации, и я вырываю листок из тетради и пишу одно короткое сообщение. «После уроков на лестнице около спортзала, буду ждать один час. Холодный Принц вызывает на смертный бой».

      Пройти мимо Глеба и кинуть ему записку в пиджак – проще простого, а вот просидеть еще один урок – смерти подобно. Я просто уверен, что он поймет, что это я прислал ему записку, так скажем, это мое прозвище в школе. Принц, потому что красив и недоступен, холодный, потому что за одиннадцать лет школы я ни с кем не встречался. До восьмого меня это не интересовало, а после пришел Глеб, и мне тем более на всех фиолетово.

***

      Всего тридцать минут спустя, лестничная площадка около спорт зала.

      – И это я трус? Я? Да что же это за такое, впервые в жизни решил признаться в любви, и меня так банально кинули.

      Очень хорошая зарядка, очень хорошая зарядка ходить по лестнице с первого по третий этаж. Превосходно отвлекает от того, что вот уже как полчаса прошло, а никто так и не пришел. И прекрасно отвлекает от злости и ноющего живота. А с другой стороны, я три года молчал в тряпочку и только мысленно облизывался на Глеба, так чего я хочу. Вот же тупая записка, принц вызывает на бой. О, дурак, план я составил, надо было банальную смс написать, тогда бы он точно ее прочитал.

      Мысли скакали, как сумасшедшие, и только сейчас до меня доходило, что, в принципе, можно было понять, что я к нему что-то да чувствую. Я, к примеру, садился рядом с ним во время школьных поездок, и часто он ловил мой взгляд, и именно я приносил ему домашку домой, когда он, аж два раза, болел, непонятно что ли, что он мне нравится?

      – Ну что за тормоз, – лбом прислоняясь к стене, бормочу я себе под нос.

      – Я за семь минут до школы добежал, – возмущение так и плескалось в запыхавшемся дыхании моего личного чудовища, который стоял за моей спиной, как понял я, когда повернулся к нему лицом. – И что это значит: «Вызываю на смертный бой».

      – Ну это, я... – приплыли, я опять язык от волнения проглотил, когда увидел его лицо. – Отвернись, я так думать не могу.

      – Не понял? – а вот теперь в его голосе искреннее недоумение. – Ты, как я понял, поговорить со мной хотел с глазу на глаз.

      – Да, хотел, но я не могу с тобой разговаривать, когда ты на меня смотришь.

      – Противно? – нет, ну как он может так усмехаться, когда я так волнуюсь.

      – Нет, конечно, нет, а, короче, вот, – жутко краснея и мямля, я пихаю в его руки смятую валентинку.

      Пару секунд он рассматривает картонку у себя в руке, а потом все же разворачивает смятую бумагу, и в его глазах мелькает злость, а губы сжимаются в узкую полоску.

      – Ну и куда улыбаться? Где стоят твои дружки, с которыми вы решили надо мной прикольнуться? А не суть, если это все, то я пошел.

      Вот и все, моя валентинка брошена на пол, а я, как стоял, так и стою, вдыхая его неповторимый запах. Черт возьми, ну не может же он его не чувствовать. Я же видел, как он глубоко дышал, когда стоял надо мною.

      Еще один вздох, и я, потерев лицо ладонями, набираю папу и выхожу, направляясь к спорт залу, а там и до раздевалки недолго. Школа пустынна, вторая смена уже на уроках.

      – Ну, как дела? Признался? – воодушевлено раздается папин голос в трубке, как только я захожу в раздевалку.

      – Ага, признался. Без изменений, только он подумал, что это шутка. Подавители купи, чувствую к вечеру, папочка, я буду вешаться, нанюхался его так, что до сих пор голова кружится. Он не поверил, просто прочитал мою валентинку, пап, и выкинул ее, вот и все.

      – Никогда не понимал их смысл.

      – Па, поддержки от тебя никакой, – честно признался я, включая сотку на громкий режим и одевая куртку. – Мог бы сказать: «Не переживай сынок, все образумится, он поймет, что ты хочешь с ним не из-за внешности встречаться, а потому что любишь».

      – Фу, никогда не понимал этих соплей, надо тебе его завоевать, вон, заставь ревновать, как я твоего папочку. Что за романтические сопли, чем больше соплей, тем больше драмы, запомни сынок. Ну и что, что он у тебя не красавчик, ты ему расскажи, как спишь с его фото, может он поймет, на что ты готов ради него.

      – Он красивый, – застегивая куртку, громко, чтобы папа услышал через громкую связь, возмутился я.

      – У него шрам на пол-лица.

      – А папа у нас бугай, военный и голос у него страшный. А молчанием он заставляет поджилки трястись, – ехидно отметил я, и, после некоторого молчания, отец все же ответил.

      – Ну, у каждого свои вкусы, вон, у тебя одноглазый бугай, у меня молчаливый бугай, ты мне лучше скажи, течка началась?

      – С минуты на минуту, уже между ног тепло, сейчас спреем напрыскаюсь и домой. Вы домой сегодня во сколько? Или мне опять до ночи одному.

      – Как одному? А твой этот друг омега, который крашеный?

      – У него не получится, – припоминая сегодняшний разговор и щебетание своего мнимого друга, что у него сегодня свидание, ответил я и в тот же момент почувствовал, как по ногам потекла смазка. – Па, закругляемся, а то до дома не доеду.

      – Приедешь – позвони, пока.

      Быстро завязав шарф на шее, подумал, одевать шапку или нет, и сунул ее в рюкзак, не хочу, пусть голова остынет. Два шага по направлению к выходу из раздевалки, случайно кинутый взгляд вправо, и я натыкаюсь на внимательно меня рассматривающего Глеба, что прислонился к подоконнику. И тишина, я даже не представляю, что сказать.

      – Ты мог себя конкретно сдать, если бы, к примеру, здесь был не я, – продолжая облокачиваться, спокойно проговорил альфа.

      – В чем? – искренне недоумевая, поинтересовался я и уже более утвердительно продолжил: – У нас все в классе знают, когда у того или иного омеги течка. А насчет моих чувств к тебе, ну что ж, тогда бы все наконец-таки поняли, почему я отказываю всем альфам в школе. Я очень верный, заметь это.

      Вот так с улыбкой я признался ему, пожал плечами и вышел из раздевалки. Секунда, две, три и я слышу, как позади меня пристраиваются и идут в шаг со мной. Надеюсь моих красных ушей не видно, катастрофа, я признался, да и как, в раздевалке.

      Подозрительно, очень и очень подозрительно, он вот уже пять минут идет за мной и молчит, но вот задницей чувствую, меня разглядывают со спины.

      – Ты меня пугаешь, – честно признался я, даже не поворачивая головы.

      – А по-моему, я тебя больше смущаю, у тебя даже шея красная, и вообще, где твоя шапка, и почему ты не сел в такси? – как скачет с тему на тему, плюс, не я один волнуюсь.

      – Пфф, – единственное, на что хватило меня.

      – Пфф? Окей, пойдем домой пешком, мне не привыкать, у тебя вообще какая-то мания в течки ходить именно пешком, я тебя в девятом классе убить был готов. Восемь вечера, а он пешком три квартала идет.

      – Ааа? – удивлено восклицаю я и резко разворачиваюсь, утыкаясь носом в куртку альфы.

      – Бе, я тебя уже три года провожаю во время твоих течек, это же надо думать, что твой запах и тело никого не привлекают, – качая головой и вновь разворачивая меня лицом к дороге, отвечает он.

      – А зачем провожаешь?

      – Не задавай вопросов, на которые сам знаешь ответы.

      На этом весь разговор и прервался. Нет, он все также шел за мной, но весь путь проходил в молчании и слабо слышимом скрипе зубов. Так и хотелось сказать ему: «эмаль сотрешь, будешь так скрипеть», но я держался, я еще не дантист, как папа. В голове звучали его последние слова, интересно, их можно рассматривать как признание того, что он признает, что я его пара?

      Еще двести метров, и я буду дома. Черт, вот и что мне делать? Позвать его к себе на чай или просто попрощаться. А как он это расценит, да что ж за фигня, и в голове кавардак.

      – Зайдешь? Я тебя чаем напою, – резко разворачиваясь и опять утыкаясь носом в свою пару, как можно уверенней произношу я.

      – Теперь это так называется, да? Чай с афродизиаком, – смех так и сквозил от него.

      – Почему с афродизиаком? Нет, обычный черный, ну или зеленый, если ты черный не пьешь.

      – Чай это одно, ты другое, а запах твоей течки – это третье. Вот второе и третье – это как афродизиак, вроде сдержатся и можно, но больно. Ты на подавителях же сейчас? – беря меня за руку и заводя в подъезд, интересуется он, а потом отвечает на свой же вопрос: – Вот и меня сбивает и не дает сорваться спрей, которым ты себя напрыскал. Давай сейчас по домам, а? Ничего хорошего в том, что я сорвусь, не будет. Если все, что ты мне сказал, и тот разговор по телефону, правда, то я приглашаю через неделю тебя на свидание.

      Короткий поцелуй в щеку, и мне кажется, что у меня сейчас будет самовозгорание. Папочки, как же это мило и невинно, он поцеловал меня в щеку и отправил верх по лестнице. Нда, веселая у меня течка будет, буду удовлетворять себя и думать об этом невинном поцелуе.

***

      Четыре дня спустя.

      – Стас, ты белье развесил? – слышу я голос отца сквозь сон.

      – Да, – затяжное молчание и папа продолжает: – Игорь, мне кажется, что это уже его пик, я не помню, чтобы у него так тяжко течки проходили. Да даже у меня они легче проходят, когда у тебя командировки.

      – Предлагаешь сына положить под альфу?

      – Предлагаю познакомится с его истинным и, если он нам понравится, на следующую течку уехать куда-нибудь.

      – Намек понят, уйдите от двери, мне и так фигово, – подавая голос, крикнул я этим сводникам. – И вообще, это неправильно, родители должны оберегать честь своего сына омеги.

      – Я тебе говорил, – ехидно проговорил отец.

      – Я тебе говорил. Бу-бу-бу, – не менее ехидно передразнил его папа.

      – Детский сад, у меня с ним свидание через три дня, так что к вечеру ждите нас, – это были последние умные слова, после них меня опять скрутило от возбуждения, и я опять простонал. – Черт, ну где этот альфа, когда он так нужен.

      Еще два дня ада, и я почти в строю, по крайней мере я вновь поставил фото Глеба на сотку и поднял рамку, которая лежала отражением вниз. Теперь я мог мыслить более здраво, и теперь я прокручивал в голове, что бы мне сделать.

      – Пошлю ему смску, точно, так он точно должен мне ответить, – бубня себе под нос, сосредоточено проговорил я, беря сотку в руки.

      «Свидание еще в силе?» – это единственное умное, что пришло в мою голову за 20 минут, вот именно это гениальное сообщение я написал и отправил на номер Глеба. Кто бы знал, как я этот номер нашел.

      «Ну, если ты серьезно, то да, в силе, завтра после уроков свободен?» – почти сразу ответили мне.

      «Да, конечно», – быстро настрочил я.

      «Хорошо, тогда после уроков на стадионе за школой, прости, мне надо бежать».

      Обалдено пообщались, я просто в шоке, и это все?

***

      Не знаю, что я ожидал, но мои ожидания не оправдались, Глеб себя вел как ни в чем не бывало, он даже не смотрел на меня. Нет, я все понимаю, в школьной форме я выгляжу не ахти, но все же мог хотя бы иногда смотреть в мою сторону.

      «Все нормально? У нас сегодня все в силе?» – послал я сообщение уже на пятом уроке и, увидев, что Глеб начал читать, уткнулся в тетрадь по биологии, смотря в нее настолько усердно, будто меня реально интересует эта клетка растительного происхождения.

      «Конечно, встретимся за стадионом».

      Вот именно с этой смс в моей душе начал зарождаться червячок сомнения. Пятый, шестой, седьмой урок, еле как отвязавшись от Кристина, моего, так скажем, друга, я бегом понеся на стадион.

      – Я, блин, так стометровки не сдаю, прости что опоздал, Кристин задержал, – все еще пытаясь отдышатся, проговорил я.

      – Да не страшно, я бы подождал, ты давай иди вперед, мне позвонить надо. Наш путь лежит в музей в квартале от нас, помнишь, где он? – вот так просто меня развернули и, придав ускорения, подтолкнули к задним воротам школы.

      Десять минут пешком, раз пять я оборачивался и смотрел, как Глеб, до сих пор, разговаривает по телефону, и после еще десяти минут меня останавливают, вручают билет в музей и показывают глазами, чтобы я заходил первый. Ну ладно, первый так первый.

      Преодолев аллею перед музеем и поднявшись по лестнице, я зашел в пустынное помещение. Тишина просто гробовая, касса на против входа, за которой сидит пожилой омега. Отдать билет, получить карту музея и под одобрительный кивок пойти в каменный век.

      – Я неуч, – зарывая пальцы в волосах, обречено констатирую я шепотом через некоторое время.

      – Почему?

      – Папочки, ну зачем же так меня пугать, – театрально хватаясь за сердце, произношу я. – Глеб, никогда, никогда не подкрадывайся ко мне так тихо, спецназ блин.

      – Прости, не хотел пугать, – с мягкой улыбкой отвечает он, а я понимаю, прощаю за все на свете.

      – Ой, ладно тебе. Вот ты знал, что раньше, в каменном веке, фактически не было истинных пар? Зато, когда они находили друг друга, альфа должен был принести выкуп отцу омеги, а самого омегу выкрасть так, чтобы никто не заметил. Смотри, вот здесь даже сохранились парные браслеты истинных. А почему «неуч»: оказывается, что в том же веке и чуть ли не до средневековья, из-за малой рождаемости омега имел право менять партнера и заниматься сексом со столькими, со сколькими захочет, пока не найдет того, с кем бы захотел соединить свою жизнь. Но...

      – Но? – уточнил Глеб, отрываясь от браслетов, которые я ему показывал.

      – Но свою течку, будь она первая или десятая, омега должен был отдать только любимому и никому более, считалось, что чем сильнее любовь, тем больше будет потомства. Мило да?

      – Очень, пойдем в средневековье? Тебе здесь нравится?

      – Каюсь, я думал, что здесь будет скучно, а оказывается, что это даже лучше, когда так тихо и никого нет, и вообще, я в восторге.

      Весь мой восторг утихомирился через пару часов, но вот только когда я предложил пойти где-нибудь посидеть, мне показалось что Глеб заволновался. Не показалось!

      Он отправил меня на такси в кинотеатр одного, вот так просто вручил мне деньги за такси, дал три билета на разные сеансы и отправил со словами, что у него дела, и он на пять минут опоздает, но зато возьмет поесть.

***

      «И это было самое дерьмово-милое свидание. Музей, кино, ночной парк и вкусные булочки возле него, прогулки и разговоры. Вот только он ни разу не дошел до места со мной, всегда отправлял меня вперед, а сам подходил с опозданием, я вот даже не пойму, чего он добивается?» – именно эти мысли посещали мой мозг, когда мы уже подходили к моему дому, ну, как подходили, я шел, а он за моей спиной в метре от меня.

      – На чай зайдешь? – ехидно проговорил я, зная ответ.

      – Нет, прости, но я не смогу. Мне это...

      – Бежать надо, да?

      – Точно, очень срочное дело, – сбивчиво отвечает Глеб, осматриваясь по сторонам.

      – Даже не завершишь свидание, как положено? – скептично улыбаясь, поинтересовался я.

      – Ром, блин. Ладно, давай хотя бы в подъезд зайдем? – после его слов до меня наконец-таки дошло, почему он весь день себя так ведет, дело не во мне, дело в нем.

      – Отлично, просто супер, Глеб, нет, в подъезд я не пойду. Иди домой, спасибо за день, свидание было бы просто супер, если бы ты присутствовал со мной всегда. А так, на семерку из десяти, прости. Ладно, я пошел.

      – Ром, – меня очень аккуратно берут за руку и, еще раз оглянувшись, приобнимают за талию и склоняются надо мною. Ласковое касание его чуть холодных губ к моим, и мне кажется, что у меня земля из под ног уходит. Очень нежно и уже через секунду безумно горяче, когда он чуть поворачивает голову и, чуть приоткрыв губы, целует нижнюю губу, захватывает ее губами, и, черт возьми, меня подводят ноги, я обмяк в его руках.

      – Ром? – сколько шока в его голосе, мне даже кажется, что я слышал за своей спиной вскрик и «Аххх».

      – Ну все, теперь ты точно должен отвести меня до квартиры, – переводя дыхание и пытаясь оклематься, проговорил я.

      Отчаянное выражение лица умиляет, но я непреклонен, и со словами «давай веди» показываю глазами на подъезд. Ура, он сдался, а теперь главное, чтобы папа правильно понял смысл моих действий и уже стоял с открытой дверью, когда меня дотащат до третьего этажа.

      – Заноси эту неженку в зал на диван, – после таких нужных мне слов от папы я мысленно пообещал ему, что буду наводить генералку в своей комнате каждые три дня, а после следующих слов добавил, что посуда и полы во всей квартире тоже на мне. – А сам проходи на кухню, я тебя чаем напою. Отказ не обсуждается.

      Выждав от силы пять минут, чтобы не спалиться, я на цыпочках пошел на кухню. Картина, что предстала перед моими глазами, пугала. Глеб сидит на стуле спиной ко мне, папа сидит напротив него и спокойно пьет чай, отец же навис над ними двумя и пристально смотрит на моего альфу.

      – Игорь, хватит на него смотреть, как на своих бойцов, – осаждает отца папа.

      – А что я поделать могу, он на моего зама похож, как две капли воды, убрать шрам и прибавить возраст, и чистый Вовка, ты что, не заметил? – беря в руки подбородок Глеба и вертя его из стороны в сторону, задумчиво произносит отец. – Стас, не точно копия. Это же сын Вовки, если это так, то и понятно почему он его истинный и почему у него тот запах, который не может определить наш сын.

      С последними словами он срывает с моего истинного повязку для глаза и поворачивает его лицом к моему папе. Тишина угнетает, папа задумчиво чешет затылок и все же кивает и соглашается.

      – Ну и? Владимир Нирсанов твой отец? – с интересом спрашивает папа и, на кивок Глеба, продолжает: – Слушай, Вова говорил, что сейчас его сын живет с ним, но не хочет ни с кем знакомится. Но ты же, вроде как, четыре года живешь с ним, а с Ромой учишься всего три. Что-то я недопонимаю.

      – Четыре года назад, после того как отчим набросился на меня с ножом, папа отправил меня к отцу, чтобы побыстрей замять дело. Год я на язык и лечение потратил. Лечение, как видите, плодов не принесло, глазное яблоко поставить можно, но это трудно, требует очень больших денег и еще не факт, что приживется. Я собираюсь все равно идти по стопам отца, красота в военном деле не столь важное, так, как говорит отец, я еще угрожающе смотрюсь. Шрам на лице сросся неправильно, чтобы убрать, надо резать вновь всю щеку, а я не хочу.

      – Мне нравится этот парень, – задумчиво проговорил отец.

      – Игорь, ты утверждаешь, или спрашиваешь? – усмехнулся папа, забирая у него повязку и отдавая ее Глебу.

      – Утверждаю, теперь ясно за что наш сын выбрал именно его, – хлопая Глеба по спине, с улыбкой произносит отец, пока Глеб уже повторно одевает повязку на глаз. – Он же на меня похож, только осталось вот этот комплекс убрать, что мы видели, и они будут просто идеальной парой!

      – Какой комплекс? – подозрительно спрашивает Глеб, уже внимательно смотря на отца.

      – Думать, что раз Рома у нас красивый, поэтому ты ему не пара. На нас со Стасом посмотри, – вытягивая папу за руку из-за стола, искренне улыбается отец. – Вот у вас та же фигня, только шрам на своем лице и повязку прибавь, и прям копия нас.

      Месяц спустя

      – Чай? – невинно интересуюсь я, когда мы после очередного свидания стоим возле двери в мою квартиру.

      – Ты выйдешь за меня?

      Все, если он планировал меня шокировать, то он это сделал. Я просто стоял и хлопал глазами, а он серьёзно смотрел на меня, не отрывая взгляда. Нет, он что, серьёзно это?

      – Эм, да, конечно, а можно я ответ завтра дам?

      Так быстро я никогда в жизни не сбегал, слишком неожиданный вопрос, я сбежал, как только получил кивок головы и сочувственную улыбку. Сомневаюсь, что это была месть на мой чай, с родителями он подружился в первый же день.

      Вообще, очень многое изменилось за этот месяц. Свидания стали лучше: после второго такого, когда он убегал, на третье я сам сбежал и поставил ультиматум, либо он ходит везде со мной рядом, либо он может ходить и думать, что не соответствует мне, с кем-нибудь другим. Теперь на свиданиях мы ходили рядом, и не только в закрытых, пустынных и тёмных местах, теперь мы гуляли в парках и в светлое время суток. В школе ничего не изменилось, мы так и не подавали виду, что встречаемся.

      Зато он с опаской привёл меня к себе домой, и я все же увидел его фото без повязки и шрама. Не знаю как другим, а мне сейчас он нравится больше. Я вообще осознавал, что влюбился в него безвозвратно. Одни поцелуи и мило обнимающая меня рука, чтобы я не мерз, чего стоит.

      – Сколько соплей, ты ещё расплачься, – прервал мои метания папа и сам заревел. – Моему сыну сделали предложение, а я об этом узнаю из его бормотаний.

      Поток слез, и я, подозрительно косясь на папу, отступаю на шаг, он меня такой пугает. Вмиг появившийся на пороге комнаты отец кидает взгляд на меня, кивком головы спрашивает, что случилось, а я лишь шокировано пожимаю плечами.

      – Я не знаю, он просто заревел, когда узнал, что я, возможно, выхожу замуж, – отчаянный папин всхлип, и я тут же исправляюсь: – Узнал, что я точно-точно выхожу замуж за моего милого альфу!

      Уже более тихие всхлипы, и папа разворачивается и выходит из моей комнаты, а отец протягивает мне деньги.

      – Сынок, будь взрослым омегой, сходи в аптеку, купи тест на беременность, штук десять, и переночуй сегодня у Глеба. Твой папа очень тяжко переносит известие о своей беременности.