Текст книги "Теннесси (СИ)"
Автор книги: Valimka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Kelsea Ballerini – Hole in the bottle (атмосфера бара)
Randy Houser – Boots on (тема Майкла в моей голове)
Ледяная вода острыми иголками протыкала кожу, выбивая остатки дыхания из легких. Чертов бойлер снова не работал. А значит, нужно идти к Аарону.
Сара честно пыталась устранить неполадку самостоятельно. Нашла на чердаке коробку с инструкциями к бытовым приборам в доме, разложила схему электрической цепи и сверила ее с внутренним устройством нагревательного котла, но, как ни старалась, не могла понять, в чем причина сбоя. Может, отчасти дело было в том, что она ни черта не смыслила в электрике.
Не будь в доме ребенка, ей было бы плевать на отсутствие горячей воды. Принимать холодный душ по утрам и вечерам уже почти вошло в привычку, но вот греть по полчаса на допотопной плите две кастрюли, чтобы вымыть дочь, было выше ее сил.
Идти к главарю Драконов со своими проблемами не хотелось, несмотря на то, что он сам дал ей для этого зеленый свет во время их знакомства. Но его прожигающий насквозь взгляд ясно давал понять, что этот мужчина о ней не самого лучшего мнения. Да и откуда оно могло взяться, если он прекрасно осведомлен о ее прошлом. О’Нил готова биться об заклад, что Аарон Хилл мог надумать себе и куда больше той информации, что, по ее сведениям, у него имелась. Особенно после того как она заявилась к нему в первый же рабочий день и попросила научить ее стрелять из пистолета. О звонке бывшего мужа она, конечно же, умолчала. Поэтому неудивительно, что он отказал ей. Да, сослался на то, что учитель из него никакой, да и зрение уже не то. Но она-то прекрасно чувствует, как его недоверие к ней растет просто в геометрической прогрессии.
Брезгливо поморщившись, девушка расчесала мокрые волосы. В небольшом зеркале над умывальником отражалась худая блондинка, но выглядела она уже гораздо лучше, чем когда прибыла в Сентфор. Эти две недели вдали от Нью-Йорка и сильных стрессов явно пошли ей на пользу. Похоже, такими темпами к ней скоро вернутся ее пухлые и румяные щечки. Она усмехнулась своим мыслям, проходясь махровым полотенцем по влажным прядям.
Сара вышла из ванной, кидая взгляд на электронные часы на прикроватной тумбе. До начала рабочего вечера еще час, значит, она успеет сама отвести Эшли к соседке.
Милая девушка по имени Кенди Нельсон жила через дорогу. Она сама постучалась в дверь их нового дома буквально на следующий же день, когда О’Нил привезла дочь из Кентукки.
– Приветик новым соседям! – искренняя улыбка и добродушие, которым лучились огромные голубые глаза блондинки с копной кудрявых волос обезоруживали и заставляли неловко растягивать губы в ответ. – Вот пришла познакомиться и угостить вас яблочным пирогом в честь приезда.
Сара неловко приняла теплый сверток из фольги из рук девушки и посторонилась от прохода, приглашая соседку зайти в дом.
Удивление от того, как быстро та нашла общий язык с Эш быстро развеялось, когда выяснилось, что Кенди работает воспитательницей единственного на весь городок детского сада. Девушка сама предложила помощь сидеть по вечерам с ребенком, пока О’Нил работает в баре, из-за чего Сара сделала вывод, что Нельсон пришла в гости не по своей доброй воле. Однако кудряшка всем своим видом излучала доброту и заботу, поэтому блондинка расслабилась и согласилась, что оставлять пятилетнюю девочку одну на ночь даже в запертом на все замки доме – не самая лучшая идея.
Когда Кэнди открыла им дверь, Эшли буквально кинулась в ее объятия, и Сара почувствовала укол ревности и страха от того, как быстро ее дочь сходилась с незнакомыми людьми. С самого рождения девочки она как могла оберегала ее от той грязи, что творилась вокруг их семьи, но даже спустя два месяца после побега из Нью-Йорка, она продолжала нервно оглядываться по сторонам и вздрагивать от каждого шороха, когда прижимала к себе спящую Эш по ночам.
– Я как обычно, – Сара кивнула улыбающейся соседке и опустившись на корточки перед дочерью, легонько щелкнула ее указательным пальцем по носу. – Веди себя хорошо, пуговка. Мама поработает немножко и вернется.
– Хорошо, мамочка! – тоненькие ручки обвили шею блондинки, снова и снова заставляя сердце тревожно сжиматься.
О’Нил всегда приходила в бар первой, открывая его, расставляя стулья и протирая столы, раскладывая бокалы и пивные кружки в углублении барной стойки, и уходила последней, наводя порядок за посетителями, протирая столы и закидывая на них стулья, отмывая полы и барную стойку. За две недели работы ей удалось отмыть ее от большего количества пятен. Адель заметила, что стойка даже поменяла цвет, а кто-то из клиентов уточнил, не делали они случайно ремонт в помещении.
Саре нравилось погружаться в работу с головой, уделяя внимание даже таким мелочам, как установка нового дозатора для мыла в уборной и ежедневное его пополнение наравне с бумажными полотенцами для рук в специальном диспенсере. Мысль о том, что ее появление в баре стало немного менять это место к лучшему, конечно, грела, но еще больше радовало то, что постоянная занятость не давала ей думать о том, что ее бывший муж скоро окажется на свободе и начнет ее искать. Конечно, она знала, что, даже находясь за решеткой, он может привлечь свои связи для поисков сбежавших жены и дочери, но почему-то ей казалось, что сейчас они в какой-никакой, но безопасности.
Причин не доверять Хиллу у нее не было. Репутация у главаря банды Черных драконов была безупречная. Если этот человек брался за какое-то дело, то можно было быть уверенным, что он все сделает в лучшем виде. Да и тот факт, что Сентфор находился далеко от федеральных трасс и был надежно спрятан от толп туристов и случайных заезжих зевак, не мог не добавлять уверенности.
Однако маленький червячок постоянного страха глубоко засел у нее в душе и неприятно шевелился всякий раз, когда она ловила на себе чей-то косой взгляд. А когда на той неделе к ней домой заявился сам Шериф города, все ее естество буквально забило тревогу.
Молодой мужчина в полицейской форме показал ей фирменный значок, представился Дереком Никсоном и попросил разрешения войти в дом. Она попятилась от двери, всем своим видом показывая, что готова сотрудничать с полицией, однако нервное напряжение не давало ей расслабиться на протяжении всего разговора. И, похоже, это не укрылось от доблестного стража порядка.
Казалось бы, он задавал вполне стандартные вопросы, заинтересовавшись новоприбывшими на его территорию социально уязвимыми членами общества. Не каждый день, знаете ли, в маленький городок заявляются мать-одиночка с несовершеннолетним ребенком и снимают у главаря местной банды заброшенный коттедж. Как хороший полицейский и законопослушный гражданин, шериф Никсон просто обязан был лично удостовериться, что им не требуется никакая помощь или что они не скрываются от закона. О том, что он уже направил ориентировку в офис полиции штата, мужчина тактично умолчал. Долг службы, знаете ли, и Шериф не обязан отчитываться гражданским о каждом своем действии.
Сара протирала пивные кружки, довольно оглядывая готовое к открытию помещение, когда в бар зашла Адель. Игриво виляя бедрами, обтянутыми в невозможно узкие джинсы, рыжая проследовала за стойку, на ходу закидывая на один из столов сумочку и джинсовку.
– Детка, ну, ты просто фея! Как тебе не надоедает наводить тут постоянно чистоту?
– В чистоте работать приятнее. Тем более – это бар, место общепита. По социальным нормам…
– Ну, понеслась душа в рай, – рыжая закатила глаза, прерывая тираду блондинки о необходимости гигиены. – Ладно, не злись, я любя.
И с этими словами она чмокнула О’ Нил в щеку.
– Что, открываем двери для наших любимых выпивошек?
Сара усмехнулась. Как эта девица не растеряла в Сентфорской глуши свой оптимизм и любовь к жизни, ей было непонятно. Но блондинка все время забывала, что у рыжей не было того багажа опыта, что был у нее. Поэтому Адель могла себе позволить смотреть на мир с позиции позитивного мышления и сквозь широко раскрытые голубые глаза, не боясь подвоха.
Моринг повязала фартук поверх джинс, на ходу поправляя обтягивающую черную футболку с логотипом группы Kiss. Сара каждый раз удивлялась, как рыжая ухитряется повязать фартук настолько криво и небрежно, но в конце концов смирилась, что это все-таки какая-то личная фишка девушки.
Та проследовала к главному входу и начала щелкать замками на двери. Затем, схватив со стола свои вещи, она подмигнула Саре и удалилась в подсобку.
Первым, как обычно, пришел Рэнди. Грузный мужчина был немного моложе Аарона Хилла и, казалось, никогда не снимал с головы забавный клетчатый картуз.
– Добрый вечер, Мадмуазель! Плеснете усталому путнику пару капель для поддержания бодрости духа?
– Рэнди! – радостно воскликнула О’Нил. – Конечно же, плесну, милый, ну, как я могу тебе отказать?
Довольный мужчина уселся за барную стойку на свое любимое место поближе ко входу в подсобное помещение. Еще во время их знакомства он хитро подмигнул блондинке и заговорщицким шепотом сообщил, что так ему не приходится делать кучу шагов до уборной и обратно, что в его возрасте и при его комплекции уже не так-то просто.
Адель вернулась в бар и тут же кинулась на шею к толстяку, оставляя на его щеке смачный след от алой губной помады.
– Старина Рэнди! Как поживаешь, милый?
– Все хорошо, малышка. Все идет своим чередом. Не знаешь, кстати, когда возвращается Майкл?
– Вроде должен приехать сегодня, – задумчиво проговорила рыжая, разрывая объятия и делая шаг за стойку.
Сара немного напряглась от упоминания этого имени. Она уже две недели работает в этом баре, но так до сих пор и не встретила того самого таинственного Майкла Тёрнера.
Первый раз это имя прозвучало в ее первый рабочий вечер. Из-за наплыва посетителей, она была вынуждена помогать Адель разносить напитки. В зале были одни мужчины, поэтому сальные взгляды, скользящие по ее хрупкой фигуре, девушку не удивили. Однако ничто не удержало одного из них при заказе бокала виски по-хозяйски положить руку на ягодицы блондинки. Девушка среагировала мгновенно. К удивлению нахала, она жестко схватила его за запястье и неестественно вывернула руку. От неожиданности тот даже не сопротивлялся, а только ошарашенно хлопал глазами.
– Еще раз так сделаешь – отрежу к чертям все то, что свободно болтается на твоем теле, и это будут не только руки и ноги! – прошипела Сара в лицо обидчику.
Откуда-то сбоку возникла Адель и толкнула мужчину в плечо.
– Какого хера, Джексон! Майкла нет, и ты позволяешь себе вести себя как мудак? Помяни мое слово, я не стукачка, но расскажу ему!
Парень промямлил неловкие извинения, и блондинка выпустила его руку, продолжая сверлить его строгим взглядом.
С того дня к ней никто не лез и не отпускал сальные шуточки. И Сара не могла понять, это ее собственная заслуга или то, что рыжая упомянула какого-то таинственного моралиста по имени Майкл. И почему все посетители бара его так боятся?
Постепенно образ этого человека начал складываться из отдельных упоминаний.
Когда сломался старый диспенсер для мыла, Адель махнула рукой, сказав, что приедет Майкл и разберется. Не желая сидеть сложа руки, О’Нил просто выбросила сломанную вещь и на свои деньги купила новый дозатор. Потом, правда, выслушивала ворчание Хилла о том, что Тёрнер прекрасно бы справился с починкой и не пришлось бы тратиться. Но при этом Аарон честно выдал ей потраченную сумму.
Когда пустели пивные кеги, Адель обязательно вздыхала о том, что Майкл обычно прекрасно справляется с перетаскиванием этих огромных бочек из-под стойки в подсобку и обратно, и лучше всего у него получается это делать без футболки.
Если кто-то из посетителей начинал спорить на повышенных тонах, Рэнди обязательно прикрикивал на бузотеров, что Тёрнер бы им с рук не спустил такого безобразия.
Из разговоров Сара примерно понимала, что Майкл в этом баре был на хорошем счету, являлся кем-то вроде вышибалы, но при этом очень часто отсутствовал из-за разных поручений Аарона.
Субботний вечер был богат на посетителей. Постепенно помещение бара наполнялось, Адель сновала туда-сюда от стойки к столикам и в подсобку. О’ Нил наполняла бокалы напитками, перекидываясь репликами с Рэнди. Этот толстячок всегда ее забавлял своими любезностями в духе старого времени, шуточками на грани пошлости и очаровательными комплиментами. Сейчас уже редко можно было встретить такого галантного мужчину, как он. «Старая школа не чета этим соплякам, » – усмехался на это сам Рэнди и подмигивал девушке, заставляя ее кокетливо смеяться.
Кто-то включил видавший виды маленький телевизор, висящий в углу у барной стойки, и бар помимо гула мужских голосов и звона бокалов наполнился фоновыми звуками песен в стиле кантри, которые крутились по местному музыкальному каналу.
Наслаждаясь атмосферой субботнего бара, Сара не заметила, в какой момент отворилась входная дверь и в помещение зашел темноволосый молодой человек в джинсовой куртке и светлой ковбойской шляпе. Девушка обернулась на счастливый визг Адель и увидела, как рыжая повисла на шее новоприбывшего. Тот в свою очередь закружил девушку в объятиях, а затем что-то тихо сказал. Моринг рассмеялась, отпустила парня и, игриво ткнув его кулаком в плечо, ушла к одному из ожидавших ее столиков.
Темноволосый подошел к барной стойке, тепло поздоровался с Рэнди и уселся за стул прямо напротив Сары.
– Привет новичкам, – хитрый прищур пронзительно голубых глаз, казалось, прожигал ее насквозь.
Девушка лукаво улыбнулась:
– Дай-ка угадаю, Майкл?
Рэнди расхохотался так громко и внезапно, что даже закашлялся. Темноволосый мягко похлопал его по спине, продолжая улыбаться, но уже как-то виновато. Сара переводила недоумевающий взгляд с одного мужчины на другого.
Наконец, прокашлявшись, толстяк крепко хлопнул сидящего рядом парня по плечу и хохотнул:
– Так тебе еще никогда не льстили, а, Вишня?
– Вишня? – от неловкости ситуации блондинка покраснела, но имя новоприбывшего и вовсе вводило в ступор.
– Да, – кротко улыбнулся тот. – Вот повезло мне родиться в семье с такой кислой и сочной фамилией. Меня вообще зовут Дениел. Дениел Вишня младший, если быть точнее. Но всем здесь так нравится моя фамилия, что иначе меня никто не называет.
– Интересно, – Сара не могла скрыть своего удивления. О своем недавнем проколе она уже и забыла, теряясь от теплого взгляда своего нового знакомого. В этот момент к ним подошла Адель.
– Вишня, а где Майкл?
– О, мы с ним немного разминулись. Думаю, скоро придет, – пожал плечами тот.
– Да кто такой этот ваш Майкл Тёрнер? – не выдержала О’Нил.
Все трое обернулись на неё, и девушка почувствовала себя не в своей тарелке.
Наконец, Рэнди прервал молчание.
– Ох, детка! Майкл – это тот, кого обычно представляют при упоминании фразы «принц на белом коне», уж помяни мое слово, – и он игриво подмигнул ей. – Такого, как он, хотят даже мужчины, но не в том смысле, в каком ты могла бы подумать, а в роли сына или зятя для любимой дочери.
– Да! – Адель мечтательно закатила глаза, вторя мужчине. – Наш Майкл – мечта любой девушки. Красивый, сильный, заботливый и преданный. Одним словом, рыцарь среди Черных Драконов. Я была безумно влюблена в него в школе. Но он сразу дал мне понять, что у нас ничего не получится. И сделал это так галантно и нежно, что я до сих пор ему благодарна. Люблю его как старшего брата. И безумно переживаю, что он так до сих пор не остепенился. Может, в одну из своих поездок за пределы штата, он, наконец, встретит ту единственную, потому что в нашем захолустье такому парню ловить явно нечего.
И на этих словах девушка даже немного погрустнела.
– Да, и то это вряд ли произойдет, – подал голос Вишня. – Эти поездки обычно не такие продолжительные, чтобы можно было встретить кого-то стоящего.
Переводя взгляд с одного говорящего на другого, Сара не могла удержаться от язвительной улыбки.
– Ну, вы прямо описали мне сейчас ангела во плоти. Никогда не встречала настолько идеальных людей. По-любому в этой бочке меда обязательно найдется ложка дёгтя.
– Нет, – пожала плечами Моринг. – Если, конечно, не портить с ним отношения и не обижать его близких, то он на самом деле идеальный.
Блондинка снова презрительно фыркнула. Взгляд упал на пачку белого Винстона в глубине барной стойки, и она вспомнила, что уже давно не курила. От этой мысли пересохло во рту, и девушка потянулась за сигаретой.
– Адель, я на перекур, – бросила она, натягивая толстовку и нащупывая в кармане зажигалку. – Покарауль бар.
Выйдя в подсобный коридор, О’Нил отметила, что одна из двух лампочек перегорела, и в без того темной комнате царил мягкий полумрак. Решив заменить лампочку на обратном пути, блондинка потянулась было к ручке двери на задний двор, когда та распахнулась, и в нее влетела внушительных размеров фигура. Из-за отсутствия освещения всё, что смогла рассмотреть девушка – это клетчатая рубашка непонятного цвета, то ли зеленого, то ли синего, расстегнутая на пару пуговиц, и небольшой медальон на открытом взору кусочке явно мощной груди.
– Аккуратнее! – взвизгнула девушка.
– Сама смотри под ноги! – хмыкнула фигура хриплым баритоном, даже не оборачиваясь, двинулась по коридору и скрылась в кабинете Хилла.
Пару секунд Сара стояла в ступоре, приходя в себя. Она уже привыкла, что через черный ход к главарю банды приходили разные личности, но чаще всего они вели себя не так по-хозяйски и тем более хамски. Возмущенно хмыкнув, девушка вышла на задний двор бара и закурила.
Даже несмотря на сигаретный дым, в носу у блондинки до сих пор стояла терпкая смесь апельсина, ветивера и ванили вперемешку с еще каким-то притягательным ароматом. И даже несмотря на чувство обиды, она не могла не отметить, что от этого нахала, врезавшегося в нее в узком темном коридоре, очень приятно пахло.
Докурив, Сара погасила окурок о бок большого мусорного контейнера и поспешила вернуться в коридор, чтобы сменить чертову лампочку.
Когда она уже аккуратно наливала очередную кружку пива, умело стараясь избежать большого количества пены, из подсобного помещения показался высокий плечистый мужчина лет 35-ти, с короткими чуть рыжеватыми растрёпанными волосами и тяжелым прищуром зеленых глаз. На нем была клетчатая зеленая рубашка, расстегнутая на пару пуговиц на груди. Оглядев помещение бара, он задержал долгий изучающий взгляд на Саре. Она в свою очередь не стала отводить глаза, а посмотрела в ответ с вызовом.
– Майкл! – Адель с визгом кинулась к шатену через весь зал.
Во взгляде О’ Нил проявилось удивление, и это не укрылось от Рэнди.
– Ну, как тебе наш красавчик? – довольно крякнул мужчина.
– Хам и невежа, – едко бросила девушка, заставляя окружающих застыть с открытыми ртами от удивления.
Но Тёрнера это, похоже, только рассмешило.
– Ну, Аарон, услужил! – выдал он сквозь смех. – Как будто мне больше делать нечего, как помогать по дому неуклюжей истеричке.
========== Часть 4. Ты должна быть послушной девочкой ==========
Noah Cyrus – Ghost
Avril Lavigne – Fell in love with the Devil
And when you’re looking in the mirror
Demons may be closer than they may appear.
Моего мужа зовут Джон Холл.
И первый раз он ударил меня через пару месяцев после свадьбы. Кажется, это произошло случайно. Правда, теперь я уже ни в чем не уверена.
Джон вернулся домой в плохом настроении после какого-то важного совещания. Хмурился, что-то бормотал себе под нос. Ему постоянно кто-то названивал, и он уходил к себе в кабинет, разговаривая на повышенных тонах. Я не вслушивалась в его разговоры, но как любящая жена хотела как-то помочь ему успокоиться. Пошла на кухню и заварила чай, красиво разложила приборы на подносе.
Я зашла в кабинет и вздрогнула от его резкого тона. Джон явно кого-то отчитывал по телефону, стоя спиной ко мне сбоку от рабочего стола. Быстро пересекла кабинет, поставила поднос на стол и хотела положить ему ладонь на плечо, но он резко развернулся, наотмашь ударив меня по лицу рукой. От удара потемнело в глазах, и я завалилась на стол, снося поднос и чашки с горячим чаем.
Джон кинулся ко мне, просил прощения, обнимал, осматривал, не поранилась ли я. Казалось, что он испугался даже сильнее меня. Постоянно извинялся и всю следующую неделю заваливал цветами и маленькими подарочками. Тогда я списала все на случайность и довольно скоро забыла об этом.
Когда я забеременела, он был на седьмом небе от счастья. Буквально носил меня на руках и сдувал пылинки. Родилась Эшли, и мы как-то незаметно погрузились в эту семейную рутину, поджидающую всех молодых родителей. Пеленки, подгузники, бутылочки, соплеотсосы, бессонные ночи и невыносимая нежность к нашему ребенку вперемешку с постепенным отдалением друг от друга.
Я полностью растворилась в материнстве, как-то упуская из виду отношения с мужем. Нет, я не отталкивала его от себя, мы по-прежнему проводили вместе много времени, тем более теперь нас было трое, и я старалась делить свое время поровну, но постепенно между нами как будто бы стала расти ледяная стена отчуждения.
Поначалу я списывала все на его загруженность работой. Он был крупным бизнесменом, постоянно обсуждал по телефону какие-то поставки, отгрузки, сделки, но я никогда особо не вникала в его рабочие процессы, оставляя эту сферу жизни полностью в его руках. Мне казалось, что работа и семейная жизнь должны быть максимально удалены друг от друга. И лучше бы так оно и оставалось.
Эшли росла не по дням, а по часам, радуя и удивляя нас своими успехами в развитии, но вместе с тем росло и недовольство Джона в мою сторону. Сначала я не замечала этого. Мы всегда с ним дурачились, как парочка подростков, но вскоре его шутки и подколы стали приобретать более злой и порой даже безжалостный характер.
Он стал без стеснения обзывать меня, говорить о том, что буквально подобрал меня с улицы, и что, будучи без роду и племени, я должна быть ему благодарна. И если первые подобные заявления были умело облачены в шутливую форму, то чем чаще он говорил об этом, тем сильнее росла моя обида. Я перестала понимать его юмор, когда наконец осознала, что в его словах нет ни грамма веселости и обычной дурашливости. Он бил словами и попадал точно в цель.
Мы начали ругаться. Сначала огрызались друг на друга, но затем всё это постепенно обрело форму неслабых скандалов, во время одного из которых произошло то, что обычно называют точкой невозврата.
После очередной его гнусной реплики в мой адрес я в сердцах воскликнула о своем желании подать на развод, чтобы избавить его наконец от своего, так противного ему, общества. А дальше…
Он налетел на меня коршуном, схватил за волосы и тряхнул. От неожиданности я чуть не потеряла равновесие, но он продолжал меня грубо удерживать. Мне казалось, что я вполне могу остаться без пары-тройки прядей. И я никогда не забуду эти пылающие огнем глаза и яростный шепот: «Ты никуда от меня не денешься, сука. Пока смерть не разлучит нас, помнишь?».
Он отбросил меня в стену, сползая по которой на пол, я давилась слезами обиды и ужаса. В какой момент мой нежный принц смог превратиться в мерзкое чудовище? В тот вечер он ушел и не ночевал дома. Я же вздрагивала от каждого шороха и практически не сомкнула глаз, постоянно прокручивая в голове все наши с ним особые моменты и постоянно задаваясь вопросом, когда мы свернули не туда.
Наутро Джон вернулся домой в бодром расположении духа, никак не выдавая вчерашней ярости. Как будто все, что произошло, было лишь сном. Он потянулся меня поцеловать, но я застыла на месте и едва дернулась, когда его губы коснулись моей щеки. Казалось, он даже не заметил этого. И все вернулось на круги своя. Он был нежен и ласков, играл с малышкой Эшли, оказывал мне знаки внимания, хоть и без привычных цветов и подарков.
В какой-то момент мне начало казаться, что та вспышка ярости мне действительно приснилась. Я снова начала расслабляться, но полностью не теряла бдительности. На каждый его жест реагировала, будто затравленный зверь, встречая в ответ искреннее недоумение, улыбчивую насмешливость и легкие подколы. Каждое его прикосновение вызывало во мне дрожь дурного предчувствия. И, в конце концов, оно меня не обмануло.
Джон как-то снова пришел домой в плохом настроении. И будто вымещая на мне свою злость, начал придираться. Складывалось впечатление, что он буквально напрашивается на скандал. Я же, как могла, сглаживала углы. В конце концов он не выдержал и ударил меня по лицу. От силы удара я упала на диван, заслоняясь от него руками. Обычно после такого в нормальном человеке может проснуться сожаление о содеянном и раскаяние. Но его как будто подстегнула моя беззащитность. Словно дикий зверь он набросился на меня.
Слава богу, что моя память услужливо стирает многие моменты подобных ситуаций. Я плохо помню, что он делал со мной. Помню лишь боль от ударов, ощущения страха, мерзости, грязи, тошнотворно-горькие слезы на своих губах и его дикий взгляд.
А на утро как будто ничего и не было. Легкий поцелуй в щеку, от которого все внутри переворачивается, заставляя застыть на месте и сжаться в маленький комок оголенных нервов. Он будто бы и не заметил всех тех ужасных следов, что оставил на мне. Кажется, он вообще избегал смотреть на меня. А я давилась слезами, осматривая в зеркале синяки и кровоподтеки.
Подобные эпизоды стали повторяться.
Я начала бояться собственного мужа. Вздрагивала, когда он заговаривал со мной, когда пытался меня коснуться, каким бы ласковым ни выглядел его жест. Теперь любое его прикосновение причиняло мне пусть и не физическую, но душевную боль.
Не передать словами, в каком ужасе я пребывала, пока ждала его с работы. В каком настроении он приедет? Будет ли весел и добродушен, или же холоден и раздражен? В какой-то момент я поймала себя на мысли, что боюсь звука шороха шин по гравийной дорожке, ведущей к нашему дому. Это кажется смешным и безумным, но я на самом деле слышала, как Джон приезжает домой. Я чувствовала его приближение каждой клеточкой своего тела. И если он был в плохом настроении, я начинала молиться…
Почему я не уходила от него? Я задавала себе этот вопрос сотни тысяч раз и никак не могла найти ответ.
Поначалу мне казалось все это каким-то недоразумением. Я верила и ждала, что он одумается, придет в себя, и все будет как прежде. В этом меня отчасти уверяли дни после побоев. Он всегда был ласков и обходителен на каждый следующий день
Но чем чаще он возвращался домой в плохом настроении, тем меньше оставалось этой веры.
Затем он внезапно нанял нам с Эшли личного помощника. Но правильнее было бы назвать его охранником. Цербером, что следовал за нами по пятам во время прогулок. И в этот момент я поняла: Джон осознает, что он творит. И он хочет продолжать и дальше жить подобным образом. И помощника он нанял, чтобы следить за мной, препятствуя попыткам уйти.
Да и некуда мне было идти, на самом деле. Родных и близких у меня в Нью-Йорке не было. Он методично оборвал все мои контакты в течение каких-то двух лет после нашей свадьбы. Даже со Стефани я практически не общалась. С Балтимором меня уже ничего не связывало, и заявись я внезапно к матери на порог, она бы только посмеялась надо мной.
Он был прав. Эти мысли крутились в моей голове, как заезженная пластинка. Каким-то непостижимым образом этот ублюдок влез в мою голову и заполнил ее своим ядом. Я поверила в то, что нуждаюсь в нем, что без него я попросту никто и мне некуда идти.
И, наконец, когда он практически подавил мою волю, мне открылась правда о его таинственной работе. Мой муж оказался чёртовым наркобароном. Хладнокровным психом с целым штатом головорезов, подпольными лабораториями по производству смертоносной гадости и складами, наполненными этим дерьмом. Как я об этом узнала? Этот ублюдок решил работать из дома, перенеся большую партию товара в подвал нашего дома. Наша дочь праздновала свои 4 года над складом гребаных наркотиков. И его это ни капли не смущало. А любые мои попытки воспротивиться и призвать его к благоразумию имели один печальный финал.
Кажется, он специально подавлял меня, делая бледной тенью, призраком, отвечающим всем его прихотям и требованиям. Иначе он наказывал меня. Даже сейчас в ушах звенит его мерзкий шепот: «Ты должна быть послушной девочкой, Сара». И я старалась изо всех сил. Даже если в этом не было никакого смысла. Ради Эшли.
Он всегда хорошо относился к дочери. Ни разу даже не повысил на нее голос. Кажется, если она и расстраивала его, то я принимала удар на себя. Но в глубине души, я боялась. Боялась, что он перенесет хоть малую толику своей ярости на нее, а этого допустить я никак не могла. Даже теряя последние крупицы самообладания, я изо всех сил старалась оградить ее от всего того ужаса, что творился в нашем доме.
Последние два года я не жила. Я смутно помню какие-либо события из нашей совместной жизни, кроме постоянной боли и липкого страха. Это был какой-то чертов анабиоз, и я никак не могла проснуться. До одного дня…
Мы гуляли с Эшли в парке, сопровождаемые очередным «помощником». Я даже не знала их имен, настолько часто они менялись. Мы бродили по самым безлюдным местам, хоть я давно привыкла к толстенному слою тоналки на своем лице, наглухо закрытой одежде, большим темным очкам и широкополым шляпам. Но Эш была общительной девочкой и тянула меня на детские площадки, в самую гущу веселья и озабоченных мамаш. В какой-то момент меня окликнул знакомый голос.
Стефани.
Мы тепло поздоровались, и она начала выспрашивать у меня подробности из жизни, а я, постоянно поглядывая на нашего охранника, не спешила с ней делиться.
Стеф всегда была первоклассным психологом. Она чувствовала людей, как никто. Кажется, она была единственной, кто сомневался насчет кандидатуры Джона. Почему я ее не послушала, Господи, почему?
Видимо разглядев что-то во мне, она быстро попрощалась, а вечером я обнаружила записку в кармане кофты.
«Если нужна помощь, позвони по номеру ***-***».
Я помню, как тряслась, сделав этот судьбоносный звонок. Джон уехал на пару дней, а мне каким-то образом удалось отвлечь нашего «помощника» просьбой покачать Эшли на качелях. Все выглядело так, будто мы со Стефани вновь случайно пересеклись. Времени на разговоры было мало. Она снова подложила мне записку, сказав лишь то, что поможет.
Оказалось, что про бизнес Джона она знала уже давно. Ее знакомый работал в полиции, и моя подруга случайно увидела фотографию моего мужа на стенде уголовного розыска в участке. Догадавшись о том, что я могу находиться в опасности, Майерс искала способы связаться со мной и наконец ей повезло столкнуться с нами в парке.
