Текст книги "Космос (СИ)"

Автор книги: Урфин Джюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Космос

Автор: Урфин Джюс

Беты (редакторы): salt-n-pepper

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: м/м

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Ангст, POV

Посвящение:

я верю во внутренний компаc. прости меня.

Примечания автора:

мне очень повезло с бетой. спасибо,salt-n-pepper)

3 параллельные истории:

«Война» ;«Мое безумие»; «Космос»

1

Ночь. Неяркий свет ночника. На кровати, свернувшись уютным комочком, спит Дэн. А я курю и перебираю твои наброски, эскизы, рисунки, сделанные просто на салфетках, тетрадные листы с полетами твоей фантазии. Все эти годы я копил их, как Плюшкин. Завтра вручение диплома. И ты улетаешь в другую страну. И все, что мне останется на память о тебе –вот эти листочки и привычка курить. Я жалею? Нет, я не жалею. Я грущу. Ты – человек, перевернувший мою жизнь. Вернее, даже не так. Ты – человек, который заставил меня жить. И я всегда буду немного любить тебя. А ты помнишь, как все закрутилось? Помнишь третий курс университета, и я, погруженный в созерцание собственного ничтожества и страхов?

Я знал все о своих страхах. Настолько привык к ним, что воспринимал их вполне обыденно. Используя меня, можно было состряпать внушительный научный труд по психологии. «Гей – фаталист и его маленькие фобии». Я боялся замкнутых пространств, толпы, собак, пауков, пчел и ос. Боялся клоунов и восковых фигур, змей, грома и молний. Я паниковал, когда мой телефон вне сети, боялся игл и уколов… Фух. И это только навскидку. Но на первом месте моего личного хит-парада страхов был страх того, что кто-то узнает о моей ориентации. А если быть совсем конкретным, то этот кто-то – отец. Он и так смотрел на меня как на полное ничтожество. Это было бы последней каплей. Я не виню своего отца, я его очень хорошо понимаю. Он высокий мощный мужик с крутым нравом и криминальным прошлым. Сейчас-то он почти святой, а грехи покрыты депутатской неприкосновенностью. А я – его сын, недоразумение, не дотягивающее до 160 см, и весящий меньше, чем его записная книжка. Попытки как-то изменить меня он оставил в прошлом, после того, как я чуть не утонул. Когда он решил преодолеть мою боязнь глубины и выбросил из прогулочного катера. Я даже не трепыхнулся. Страх моментально сковал мое тело, и я благополучно пошел на дно. Очнулся я уже на берегу, под переливы сирены «скорой помощи». Отец посмотрел на меня с презрением и сказал: «Ты даже не барахтался. Не сделал ни одной попытки». С тех пор я перестал существовать для него. И я понимаю его, правда, понимаю; когда ему в спину насмешливо бросают «У горы родилась мышь», я сам себя ненавижу.

Случайности неслучайны? Как бы я жил сейчас, если бы вдруг не опоздал на пару по истории искусств? Я закрываю глаза, вспоминая тот день. Знаменательный день, точка моего личного отсчета жизни.

Я опоздал на пару, а история искусств у нас проходит общим потоком совместно с дизайнерами и рекламистами, так что аудитория забита обычно под завязку. Поэтому я сажусь на ближайшее свободное место и оказываюсь рядом с Виком. Благо он спит. Почему благо? Да потому что я его боюсь. Он абсолютно неадекватный псих. Я вытащил телефон, чтобы хоть как-то скрасить остаток пары. Журнал посещаемости с хлопком, подобным выстрелу, опустился перед моим носом. Я вздрогнул и выронил телефон из рук, боясь поднять глаза. Потом, проглотив комок и покосившись на безмятежно спящего Вика, все таки посмотрел на застывшего передо мной лектора.

– Ваша наглость отнюдь не пропорциональна плате за Ваше обучение. Опоздали на лекцию и теперь с увлечением копаетесь в телефоне? Неужели там больше информации об эпохе раннего Возрождения в Италии? – препод невозмутимо взирал на меня сверху вниз. – Или Вы настолько осведомлены об этом предмете, что не находите нужным узнать что-то новое?

Я скукожился под его холодным сканирующим взглядом. Желая провалиться сквозь землю.

– Надеюсь, что это так, – продолжал прилюдную экзекуцию препод, – потому как на следующую пару вы мне готовите доклад на тему «Возрождение античного реализма в живописи итальянского кватроченто. Линейная и воздушная перспектива, групповой портрет, архитектурные фантазии и введение ордерных деталей. Флорентийская, Умбрийская, Венецианская и Феррарская школы живописи».

Черт! Я это даже повторить не смогу. Что может быть хуже?

– И кстати, возьмите себе в напарники вашего спящего друга.

Да, хуже может быть однозначно.

2

Пара закончилась. Но я сижу в пустой аудитории как идиот и не смею потревожить сон этого монстра. Нет, внешне он красивый парень. Излишне красивый. Но вот его суть – это монстр. И прямая противоположность мне. Мне кажется, что он не боится ничего. Абсолютно. За все время нашей учебы имя Вика не покидало вершину хит-парада скандалов. Он вытворял порой немыслимые вещи, и все сходило ему с рук после очередной победы на каком-нибудь конкурсе. Одна половина наших преподов души в нем не чаяла, другая терпеть его не могла. На курсе, кстати, царила подобная атмосфера. Но возражать ему или открыто конфликтовать не хотел никто. Во-первых, на редкость ядовитый язык не оставлял сопернику шансов, во-вторых, еще на первом курсе все поняли, что в драке он берсерк. И его не остановит ничего. От жертвы его надо оттаскивать. Поэтому врагов открытых и явных у него не было. Если кто и плевал, то в спину. Ну ладно. Надо его будить, пока название темы окончательно не покинуло мой мозг. Я протянул лапку и слегка потряс парня за плечо.

– Вик, – пропищал я. – Вик, просыпайся.

Бесполезно.

– Вик, – сильнее толкнул я его в плечо. Парень протестующе застонал. И я, чтобы закрепить успех, потряс его еще немного. Он даже поднялся, обводя осоловевшим взглядом пустые парты. Я на радостях схватил его за ворот толстовки. Но он пробурчал что-то и опять опустил голову на скрещенные руки. Я, не выпуская ворот его толстовки, раздраженно дернул, и вдруг мой взгляд упал на обнажившуюся шею. Вся шея была в укусах. Я заалел. Никогда столь явно не сталкивался со следами любви. Потихоньку выпустив ткань из рук, я сел рядом.

– Завидую такому сну, – пробурчал я. – Можно было и дома отсыпаться после бурной ночки. Все равно в универе от тебя толку ноль. И дома есть кровать.

– А если до дома дальше, чем до универа? И мне все равно, где спать?

– Ой, – я, подпрыгнув на месте, на всякий случай отодвинулся подальше.

– Зачем будил, Темик?

– Это… – я завис в пространстве. Темик? Он что, знает, как меня зовут, и не убьет за то, что не дал досмотреть сон?

– Рожай уже, – Вик потянулся, как огромный кот, и с любопытством уставился на мою тушку.

– Нам тут доклад написать нужно… – бормотал я, чувствуя себя мышью под веником.

– Нам нужно? – парень недоуменно изогнул бровь. Ух ты, шикарный жест. Как у него это получается?

– Нам, – печально согласился я. – За то, что ты спал, а я опоздал на пару.

– Какая тема?

– Что-то про Возрождение.

– А точнее?

– Раннее Возрождение и что-то про Италию. Перспективу, портреты, Флоренцию и Венецию, – я честно пытался вспомнить тему.

– Ты тоже спал?

– Что? – я растерялся.

– Темик, это набор слов, а не тема…

Договорить Вик не успел, дверь в аудиторию резко распахнулась и грохнулась об стену. На пороге, как сама богиня Немезида, застыла Викуля. Грозно сверкая очами, она, скрестив руки на бурно вздымающейся груди, прожигала Вика взглядом.

– Ты! – ее палец карающим перстом нацелился на Вика. – Где ты был?

– А что такое, солнце мое? Соскучилась? Так вот я, весь здесь, – Вик насмешливо развел в приглашающем жесте руки.

Я тихонько съежился, стараясь стать как можно более незаметным.

– Где ты был, я тебя еще раз спрашиваю? И не ври мне. Дома ты не ночуешь уже неделю!

– Солнце мое, а почему ты меня об этом спрашиваешь? Спроси у того, кто тебя так исправно снабжает информацией, – Вик и не думал оправдываться.

«Значит, те укусы это не Викуля?» – вспыхнуло в моей голове так некстати. И почему-то стало мучительно стыдно, будто это я изменяю своей девушке, а не Вик. Викуля подошла к столу и выдернула сумку Вика. Вытряхнув ее содержимое на стол, она схватила телефон.

– Не смей! – рявкнул Вик.

– Я не позволю делать из себя идиотку! – щелкала трясущимися руками по клавишам девушка.

Вик взвился, схватил ее за плечо и развернул к себе.

– Хочешь ковыряться в моих вещах? На здоровье!

Он швырнул сумку к ногам девушки и, схватив меня за запястье, выволок из аудитории. Потом закрыл дверь и подпер ее огромной кадкой с пальмой, стоявшей рядом.

– Ты что, ошалел! – бесилась Викуля за дверью.

– Это для того, чтобы тебя ничего не отвлекало от столь занимательного дела, – Вик притащил еще одну пальму, укрепив сооружение.

– Вик, пары закончились. Ты что делаешь? Ее же некому будет открыть? – запаниковал я.

– Пффф… – фыркнул мне парень. – Позвонит кому-нибудь. Пошли.

– Куда?

– К преподу, узнавать тему доклада, – посмотрел он на меня как на идиота.

Я, вспыхнув, поплелся за ним. Через полчаса я умирал от желания… умереть. Вик же, с каким-то особым кайфом препираясь с лектором, выторговывал для нас новые сроки сдачи доклада.

– Это нереально, ваша пара завтра, – возмущался он.

– Вот и проведете ночь с пользой, – не сдавал позиции препод.

– Я по ночам предпочитаю иные занятия, – хмыкнул Вик.

– Я заметил по вашему непробудному сну на лекции, что отдаетесь вы этим занятиям со стопроцентным рвением. Похвально. Вот и смените на одну ночь вектор.

– Не договоримся? – опять выгнул бровь Вик. И все-таки, как у него так получается?

– Не договоримся, – спокойно согласился препод.

– У вас тут так кофе обалденно пахнет. Угостите? – от наглости Вика моя челюсть с тяжелым стуком грохнулась об пол.

– С удовольствием, – препод даже не вздрогнул. Налил две чашечки кофе и приглашающим жестом пододвинул одну из них мне: – Угощайтесь, Артем. Вас ждет бессонная ночь. Кофе не повредит.

Я не люблю кофе, но отказаться не рискнул. Вик же с превеликим удовольствием смаковал напиток.

Выбравшись из кабинета, мы спустились вниз. Возле университета кипела жизнь, несмотря на то что пары закончились. Вик не оглядываясь пробирался сквозь толпу, я шел за ним словно на привязи. Куда и зачем мы идем, я не спросил. Смысл? Получить очередную насмешку в свой адрес? Привлеченный шумом, я задрал голову. Окно в аудитории, в которой по моим расчетам Вик запер Викулю, распахнулось. И в проеме показалась девушка.

– Вик, ты сволочь! – и она вышвырнула вниз сумку Вика, а вслед за ней полетели книги, тетради и папка с эскизами и набросками.

– Я надеюсь, чтиво было занимательным! – крикнул в ответ Вик, собирая свои вещи. Тонкие листы с набросками и эскизами разлетелись по всей площади перед университетом. И он, обозрев эту картину, махнул рукой и повернулся ко мне. Я старался собрать те, которые летали рядом.

– Да брось ты их. Пошли.

– Жалко. Куда? – я разглядывал работы. Красиво. Чертовски красиво.

– Куда? Хм. К тебе или ко мне?

– Может, лучше к тебе? – робко предложил я, подумав о том, что не хочу, чтобы Вик встретился с моими родителями.

– Может, и лучше.

Я, запихнув спасенные рисунки в сумку, послушно поплелся за ним.

3

Я с интересом рассматривал квартиру Вика. Вернее, не так. Я пытался изо всех сил отвернуться от огромной кровати, которая и была главным предметом интерьера. Но взгляд упорно застревал на ней, вызывая у меня ненавистный румянец.

– Ты не стой столбом, вот комп, – Вик швырнул на кровать ноутбук, – гугли, ищи материал по теме, а я в душ, потом присоединюсь.

Он, совершенно не стесняясь, стянул с себя одежду, и я почувствовал, что яркость моего румянца возросла в разы. Примостившись на полу рядом с кроватью, я забил тему в поисковик и просматривал полученную информацию. Но буквы на мониторе никак не складывались в слова, а слова в предложения. Единственное, что я воспринимал сейчас крайне остро, это звук льющейся воды. И мое воображение тут же накидало мне пару сотен картинок под названием «Вик и душ». Я запаниковал: сейчас он выйдет, найдет на полу тщедушного, крайне возбужденного идиота, поймет, что идиот по совместительству гей, и не жить мне больше тихо и спокойно. Надо уйти. Потом как-нибудь объяснюсь. Подхватив сумку, я замер, остановленный голосом.

– Нашел что-нибудь любопытное? – Вик стоял в дверях.

Меня окатило волной такого ужаса, что язык прилип к небу, но зато возбуждение испарилось бесследно. И, как ни странно, на смену этим эмоциям вернулось относительное спокойствие. Блин, такого калейдоскопа эмоций я не выдержу. Но к моему удивлению мой страх перед Виком куда-то испарился. С ним было на удивление легко и интересно. Впервые мне было интересно читать что-то, связанное с учебой, притом увязывать это между собой и снабжать суховатый доклад интересными историческими фактами. Я так увлекся, что очнулся только тогда, когда Вик, сладко потянувшись, вытянулся на кровати. Мысли моментально сбились с курса. И мой взгляд прилип к фигуре парня. Я занервничал, неловко собирая в стопку бумаги с набранным текстом доклада.

– Я пойду, – выдавил я из себя, глянув на непроглядную темень за окном.

– Куда ты пойдешь в три ночи? – лениво поинтересовался Вик. – Оставайся, места хватит, – и он красноречиво провел рукой по траходрому.

– Нет, – панически выдавил я из себя. – Мне надо. Меня дома ждут.

– Надо, так надо. Подожди. Провожу.

– Я сам, – бледнея от ужаса, попытался возразить я.

– Провожу, сказал.

Кутаясь в шарф и проклиная холодные ночи, я пританцовывал, ожидая, когда подъедет такси. Вик с удовольствием курил. Не люблю табачный дым, поэтому я вышел из тени подъезда, тут же попал в свет фонарей. По улице шли подростки, увидев меня, они остановились. Переглянувшись, двинулись в мою сторону. Я так и знал. Разве неприятности проходили когда-нибудь мимо меня?

– Бля, я тебе зуб даю – пидарок, – обратился один к другому, как будто меня тут не было. – Слышь, ты, – это уже мне. – Ну-ка иди сюда.

Я разглядывал их, застыв от приступа паники. Вытянувшиеся голенастые подростки. Лет шестнадцать. Пьяные и агрессивные. Ими движет желание доказать друг другу собственную невъебенность, и поэтому договориться у меня с ними не получится.

– Иди сюда, тебе сказано. Отсосешь как надо, и тебе хорошо, и нам приятно, – под пьяный гогот они двинулись ко мне.

Из тени подъезда выходит Вик. Танцующей походкой направляется навстречу подросткам. Не тратя время на разговоры, бьет одного из них наотмашь по лицу. Причем удар раскрытой ладонью, не столько болезненный, сколько унизительный; другого подхватывает под грудки и, фальшиво ласково улыбаясь, притягивает его к себе.

– А ты хорошенький, – хмыкает он ему в лицо. – Это тебя интересуют однополые отношения? Так давай снимай штанишки, всажу по самые помидоры.

Парень, уже растеряв весь свой задор, испугано брыкается. Его друг тихонько сваливает. Мда, а ситуация-то в корне поменялась.

– Темик, как ты думаешь, что можно сделать с этим симпатяшкой? – издеваясь над подростком, тянет Вик.

– Не надо, – вырывается у меня. – Вик, пожалуйста.

– Добрый ты, Темик, а они тебя бы не пожалели.

Но отпускать подростка он не спешит. Тот жалко лепечет что-то в свое оправдание, хмель с него как рукой сняло. Вик жестко перехватывает подбородок и задирает его вверх. Дальше моя челюсть следует проторенным маршрутом на бренную землю. А Вик впивается жестким поцелуем в губы подростка. Потом отстраняется от него и, выпуская из рук, с преувеличенным вниманием оправляет одежду на парне.

– Бойся своих желаний, малыш, в следующий раз они могут сбыться более масштабно.

Подросток пятится назад с перекошенным лицом. Я стою в полнейшем ахуе, а Вик лениво раскуривает еще одну сигарету. После того, как мы остаемся вдвоем, он поворачивается ко мне и улыбаясь говорит:

– Я надеюсь, этот маленький инцидент останется между нами?

Я послушно киваю и кожей чувствую, что за притворной лаской скрывается вполне реальная угроза.

4

Дома, измучив подушку, я так и не смог уснуть. Сцена поцелуя будила самые темные фантазии в моем воспаленном воображении, я почти завидовал тому подростку. Швырнув замученную подушку в стену, я зарылся с головой под одеяло. Пытаясь спрятаться от своих собственных желаний и подальше запихивая мысль о том, что, может быть, Вик… Да нет. У него же красавица Викуля. Девушка, за которую большая половина универа душу продаст. Да, девушка. И укусы на шее. Не Викулины. Черт! Черт! Черт!

Уснуть так и не получилось. Утром, раздраженный и вымотанный ночными метаниями, я ехал в университет. Водитель отца косился на меня в зеркало заднего вида.

– Темик, у тебя проблемы?

– А? – подвис я.

– Ты пришел поздно ночью, сегодня с утра как пыльным мешком прихлопнутый. Если проблемы, скажи.

– Нет. Нет. Это так, мелочи. Доклад. Я вчера допоздна готовил доклад у однокурсника. Не выспался.

– Как знаешь.

Надо вести себя более адекватно. Но как? Если на твоих глазах Вик играя целует парня? А еще и доклад. Для меня целая мука выступать с докладом перед аудиторией. Чаще всего я, упираясь взглядом в писанину, бубню его себе под нос, мечтая провалиться сквозь землю. Меня никто, естественно, не слушает, ни однокурсники, ни препод. Но доклад с Виком не пройдет по этой же схеме. Он обожает быть в центре всеобщего внимания. И превращает свои доклады в настоящее шоу или втягивает в дискуссию курс. Такого количества внимания моя травмированная психика просто не вынесет. Может, сбежать? Что хуже – злой Вик или восемьдесят минут унижения? Злой Вик однозначно хуже. Вздохнув, я поплелся на пару. Забившись в самый дальний конец аудитории, я молил о чуде. Пусть произойдет хоть что, но минует меня этот долбанный доклад. Чуда не случилось. И вот я вынужден стоять на фоне блистающего Вика, он вытянул этот чертов доклад почти сам. Препод остался доволен, но не мной. Поэтому я, залившись румянцем и стараясь спрятаться за челкой, отвечал на дополнительные вопросы.

– Артем, у меня ощущение, что вы идете бонусом к докладу. Вы принимали участие в его подготовке?

– Принимал, – Вик становится за моей спиной. – Равное участие. Вы же будете оценивать работу, а не свойства характера?

– Ну что ж, Артем. У вашего адвоката весомые доводы, и посему ставлю отлично. Но мало сделать работу, надо уметь ее подать, иначе из вас никогда не получится архитектор.

Я с недоверием воззрился на препода. Ни фига себе! Отлично? Я не ослышался? Это приятно, оказывается. И я расцвел счастливой улыбкой, благодарно оглядываясь на Вика. Тот вопросительно изогнул бровь. Черт! Ну как у него так получается? Я потопал на место и до конца пары пребывал просто в восторге. Даже весь ужас выступления перед аудиторией как-то развеялся и оставил после себя приятное чувство удовлетворения.

– Темик,– рядом со мной после звонка с пары пристроился Вик. – У меня к тебе нескромное предложение.

– К-к-какое? – паника опять подхватила меня и закружила. Я до белых костяшек сжал в руках авторучку.

– Темик, почему ты меня боишься? – рука Вика накрыла мои сжатые пальцы, поглаживая.

– Я не боюсь,– выдохнул я, заливаясь румянцем. – Я просто…

Договорить я не смог. Все мысли вымыло из моей головы под действием нехитрых прикосновений Вика. Он мягко подушечками пальцев поглаживал мои пальцы.

– Темик, ты просто что? – Вик забрал из моих рук почти раздавленную ручку.

– Я тебя хочу, – ой, это я сейчас что сказал?

– Неожиданно.

– Извини, – я готов был тут же отдать концы.

– Темик, ты же не любишь кофе?

– Нет, – сбитый с толку, я рискнул посмотреть на Вика. Он что, не собирается меня прям тут же похоронить?

– А чай? Какой чай ты любишь?

– С лимоном и медом, – вконец дезориентированный, прошептал я в ответ.

– Меда у меня нет, а лимон есть. Пошли покупать мед?

Единственное, на что я был способен, это механически выполнять просьбы Вика. Думать? Как это – думать, я забыл вообще. Поэтому молча встал и собрал вещи. Так же молча шел с ним рядом. Молча покивал в магазине, когда он выбрал липовый мед. И вот сейчас молча созерцаю, как Вик заваривает чай. Тоненько нарезает лимон, открывает баночку с ароматным медом. Наконец, он ставит передо мной чашку с горячим чаем, пододвигает тарелочку с лимоном и мед.

– Темик?

– А? – невероятным усилием я преодолеваю ступор.

– Твой чай.

Я обнимаю чашку ладонями и вопросительно поднимаю глаза на Вика. Мне бы вот сейчас так же выгнуть бровь в немом вопросе. Жаль, не умею. Поэтому послушно пью чай, забыв про лимон и мед. Вкуса чая я не чувствую вообще. В голове абсолютная пустота.

– Хм. А для кого я мед купил?

– Ой. Забыл, – я кладу в чашку ломтик лимона и застываю. Глупо, но я не могу вспомнить, сколько ложек меда мне нужно добавить в чай.

– Темик? Я тебя сейчас съем.

– З-зачем? – я во все глаза уставился на Вика.

– Потому что мне жаль денег, бездарно потраченных на ненужный мед. – откровенно ржет Вик.

И я, как ни странно, оживаю. Улыбаюсь ему в ответ, добавляю две ложки меда в чай и с удовольствием облизываю ложку. Пью ароматный чай и слушаю, как Вик беззлобно стебет мою скромную персону. Как-то незаметно для себя самого я шучу в ответ, потом, забыв, что до нервной почесухи боюсь его, рассказываю о себе. И он слушает. Внимательно слушает. Удивительно… И я не могу остановиться, из меня, выхлестывая, выливается абсолютно все. Меня никогда никто вот так не слушал. Даже психологи, к которым меня таскали с раннего детства, слушали меня только для того, чтобы подтвердить свои какие-то догадки обо мне, а не потому что им был интересен я.

– Не думал, что ты скейтер. Покажешь мне? – Вику и правда интересно.

– Конечно, – я просто горю желанием показать ему, что я умею делать на доске. – Приходи в скейт-парк, я тебе обязательно покажу. Хотя я больше люблю слоты-уроды.

– Что? Слоты-уроды? Это как?

– Слот – это место, где можно покататься. Слот-урод – это слот с плохим покрытием и неудобным подъездом. Кататься по мрамору и граниту, конечно, приятнее, но там обычно много охраны. А такие слоты никто не охраняет. Да и трюки отрабатывать на них интереснее. И народ там не тусит.

– Договорились. Когда будешь удивлять?

– Если хочешь… я могу сегодня.

– Хочу.

– Тогда мне нужно домой за скейтом.

Через час мы были в заброшенной части парка. Давно забытый памятник кому-то и был моей демонстрационной площадкой. Для начала я обкатал пару раз мини-рейлину, сделал прокат по стене и ушел на высокое олли, прокрутил кикфлип. Потом добавил хилфлип и бэк-сайд-хилфлип. Рискнуть 360 флип? Эх, зря. И я потираю ушибленное колено и заодно пятую точку. На то он и слот-урод. Не прокатят тут понты. Вик подал мне руку, рывком поднимая с земли.

– Улет. А давно ты катаешься?

– Давно. Так что мне не привыкать к незапланированным свиданиям с землей.

Я отряхнул одежду, проверил скейт, вроде без потерь.

– Пошли? – я вопросительно посмотрел на Вика.

– Хорошо тут, – Вик явно не спешил. Он похлопал по сиденью скамейки рядом с собой.

Я опустился рядом, волна адреналина схлынула, и мне снова стало неловко. Некстати вспомнилось то, что я брякнул ему в университете. Стало стыдно. И вообще чего он вдруг со мной возится?

– Да. Хочу спросить. Чего вдруг такой интерес к моей скромной персоне? – пробубнил я, вдруг обозлившись ни с того ни с сего.

– А мне нравятся необычные люди.

– Необычные? Стебешь?

– Нет.

– Стебешь. Нет во мне ничего необычного.

– Может, это мне решать? – Вик положил руку на спинку скамейки позади моей спины. И я физически почувствовал неоднозначность этого жеста. Предательски задрожали пальцы. И чтобы унять их дрожь, я вцепился в деку.

– Тебе говорили, что ты потрясающе улыбаешься? – продолжал Вик. – Только редко.

– А у меня поводов не так много, – буркнул я в ответ, уходя в глубокую защиту.

Вдруг меня словно пробило током, когда он невесомо пальцами погладил шею под волосами. И я заткнулся, не веря в происходящее. Вик тоже молчал, а его пальцы будто сами по себе слегка поглаживали мою шею. Я понимал, что надо отодвинуться и прекратить это. Но мое тело, предав меня, затрепетало и плавилось от ласки. По нему волнами расходилось удовольствие, и эпицентр этого удовольствия был в точке, которой касались пальцы Вика. Я, наверное, мог бы так сидеть бесконечно. Наслаждаясь этой полулаской. Но Вик убрал руки, и я непроизвольно повернул к нему голову. Догадываюсь, что в моих глазах большими буквами стояла просьба продолжить. Но осмелиться произнести это я бы не смог. Вик мягко обхватил мой подбородок и, лаская подушечками больших пальцев нижнюю губу, наклонился ко мне. Я еще сильнее вцепился в скейт. Неужели? Боже… И его губы мягко накрывают мой рот. Дальше полное затмение. И вкус апельсина. Сердце стучит где-то в горле. Я, всхлипнув, подаюсь ему навстречу. Скейт, выскользнув из рук, откатывается куда-то, но это уже не важно… Я лихорадочно впиваюсь в его пальцы. От волнения и революции в моем сердце фактически выламывая их. Вик в ответ углубляет поцелуй, сжимая мои пальцы. Его язык нежно ласкает нижнюю губу, скользит по зубам и проскальзывает в мой рот. Меня трясет. Я задыхаюсь, сердце бьется так, что больно. А тело прошивают острые болезненные волны удовольствия. Вик разрывает поцелуй и смотрит в мои ошалевшие глаза. Мой первый поцелуй. Он подхватывает мою недееспособную тушку и усаживает меня на колени, лицом к себе. Я, не в состоянии вынести всего происходящего, утыкаюсь ему в грудь лицом и замираю в кольце его теплых рук. Он нежно поглаживает меня по спине.

– Тшшш… – шепчет он, успокаивая меня. – Нежный мальчик. Посмотри на меня.

И я отрываюсь от его тепла, смотрю в его глаза. И понимаю, что сегодня у меня есть шанс. И если я его упущу, то никогда себе не прощу.

– Я хочу тебя, – полузадушенно признаюсь я ему еще раз, уже осознанно.

– Поцелуй меня еще раз – ты потрясающе целуешься, – шепчет он мне в ответ.

Я – потрясающе? Точно я? Но мысли сильно опаздывают от действий моего тела, и я сам уже целую его. Пробую на вкус мягкость его губ, смакуя их легкими прикосновениями. Вкус апельсина. Я теперь люблю апельсины. Навсегда. Неуверенно прикусываю его губу, повторяя поцелуй Вика, и языком слегка трогаю каемку зубов. Его язык сплетается с моим. Он мой мед. Сладкий мед. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Боюсь оторваться, чтобы вдохнуть. Боюсь упустить даже миллисекунду этого момента. Вздрагиваю, когда его руки залезают под мою толстовку и начинают обрисовывать каждый позвонок, и я неожиданно для себя самого разрываю поцелуй, выгибаюсь, и стон вырывается откуда-то из глубины грудной клетки. Болезненно-мучительный стон. Сладкий стон. Я готов на все что угодно. Где угодно. Не замечая резко похолодевшей погоды, забываю про то, что мы в парке.

– Темик, – тянет Вик – поехали ко мне?

– Да. – я редко в чем уверен в своей жизни. Но вот в этом я уверен точно, на все сто процентов. Я хочу, чтобы это был Вик.

5

В такси я лихорадочно сжимаю его пальцы, больше всего я боюсь, что он передумает. Я ерзаю от нетерпения, мысленно подгоняя водителя. Проклинаю светофоры и пробки.

– Не бойся, – Вик неправильно истолковал мое волнение. – Если ты передумаешь, только скажи.

– Нет! – почти в панике шепчу я. – Не передумаю.

Но переступив порог его квартиры, я вдруг растерял весь пыл. Съежившись в прихожей под его взглядом, собираюсь сказать ему, что у меня не получится.

– У тебя потрясающе красивые глаза. Почему ты их прячешь? – Вик нежно отводит мою челку, открывая лицо.

– Я не хочу, чтобы каждый знал о том, что я чувствую, – признаюсь я ему. – Это страшно, когда любой может посмотреть в твою душу.

– Темик, это такая редкость – искренность в глазах. Почти исчезнувшее явление, – Вик мягко берет меня за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. – Ты боишься меня?

– Да, – мне нет смысла лгать ему. В глазах красноречиво плещется страх.

– Может быть, это правильно. Я не умею беречь. А ты такой хрупкий, словно изморозь на стекле. Коснись и разрушишь красоту момента. Хочешь уйти?

– Нет, – решаюсь я.– Помоги мне… – я не знаю, как еще выразить свое желание. Не знаю, как попросить Вика помочь выбраться из скорлупы страха.

Вик продолжает почти невесомо поглаживать мое лицо. Обрисовывая изгиб бровей, линию скул, рисунок губ. Мои страхи медленно тают под этими уверенными, но нежными движениями. И я делаю шаг навстречу. Его ладонь, согревая, задерживается на моей щеке, потом скользит на шею, и пальцы находят то самое местечко под линией волос. Оттуда по телу начинает волной разливаться желание. И он делает шаг мне навстречу. Прижимает меня к себе и утыкается носом в макушку. Я вдыхаю его запах, и он, сладким ядом проникая в меня, заставляет кровь зашуметь в висках. Заставляет закусить губу, чтобы удержать рвущийся стон. Его пальцы перемещаются на поясницу и, отодвигая край толстовки, гуляют по верхнему краю джинсов, вызывая лавину мурашек вдоль позвоночника. Заставляя меня выгнуться и плотнее прижаться к нему, не стесняясь своего желания. И я четко чувствую его возбуждение. Это открытие опаляет меня почти болезненным восторгом. Он тоже хочет меня! Я поднимаю лицо, ловлю его взгляд с немой просьбой. Губы раскрываются, прося поцелуя. И он откликается, все так же неторопливо и нежно. Я раскрываюсь, словно к самой жизни тянусь к его губам и пью его поцелуи, бесконечно сладкие, нежные, погружающие меня в состояния экстаза. Он медленно разрывает поцелуй и делает шаг назад, я непроизвольно тянусь к нему. Не в силах оторваться. Словно за магнитом, шаг за шагом, иду за ним. Вик садится на кровать и тянет меня к себе. Я застываю рядом. Он притягивает меня еще ближе, и я замираю между его ног. Его руки скользят по моим бедрам вверх и поднимают толстовку, оголяя мой живот. Он целует меня, и мышцы живота резко сокращаются, реагируя на эти поцелуи, я вцепляюсь в его волосы, стараясь плотнее прижать его к себе. Воздух со стоном вырывается из моего конвульсивно сжимающегося тела. Он успокаивающе шепчет мне, нежно поглаживая участки оголенной кожи. А меня от этих нехитрых ласк пробивает разрядами тока. Вик усаживает меня на свои колени, так же как в парке, и продолжает целовать. После того как мое возбуждение из нервного и болезненного перерастает в томное, оно делает мое тело расслабленным, льнущим к ласкам, а не отшатывающимся от них. Вик укладывает меня на спину, и я, обнимая его, хочу почувствовать его тяжесть. Мое возбуждение становится пограничным, и я не могу сдержать себя, выгибаюсь от внезапного оргазма. Смежив веки, боюсь открыть глаза и увидеть разочарование во взгляде Вика. Но его поцелуи становятся глубже и настойчивее, заставляя мое тело трепетать снова. Он стягивает с меня толстовку, и я, чуть трезвея от мысли, что ему не понравится, замираю. Но он с такой страстью покрывает поцелуями мои ключицы, прикусывает сосок, и я выгибаюсь от острого удовольствия, шепчу что-то опухшими от поцелуев губами. Страх отступает, и я уже хочу видеть и чувствовать его тело. Непослушными пальцами сдираю его одежду. И прижимаюсь к нему. Кожа к коже. Меня начинает трясти, и я на границе следующего оргазма. Вик замирает, давая мне возможность справиться с подкатившим возбуждением. Он избавляет меня от остатков одежды и влажными салфетками обтирает мое тело, убирая остатки моего первого оргазма. Следом он стаскивает с себя джинсы и белье. Застывает перед моим взглядом. И я не в силах сдвинуться, разметавшись перед ним на постели, абсолютно голый и крайне возбужденный. Мое сердце набатом бьется о ребра. Я впитываю эту картинку. Каждую черточку, каждый изгиб. Жадно облизываю губы и ловлю себя на мысли, что до невозможности хочу прикоснуться к нему, узнать его на вкус и на ощупь. И поднимаясь, протягиваю руки к Вику. Он сплетает мои пальцы со своими и прижимается ко мне. Я чувствую его всей кожей. Это непередаваемое ощущение. Странно прозвучит. Но есть в этом что-то величественное и важное. Я никогда не забуду этот полный контакт с обнаженным Виком. Я жадно, словно голодающий на еду, набрасываюсь на него, целуя, поглаживая каждый кусочек его тела. Лихорадочно и хаотично. Не могу насытиться и не могу остановиться нигде, пытаясь объять все сразу. Он дает метаться мне по его телу, а потом переворачивается на живот, подставляя под мои жадные руки и губы спину. Я припадаю поцелуями к основанию его позвоночника. Он постанывает и изгибается под моими ненасытными ласками. И отзывчивость его тела выкидывает меня за грань реальности. Я уже не могу контролировать себя, поэтому скуля трусь об него. Не понимая, как можно унять эту ломку. Вик подгребает меня под себя, и я замираю, наслаждаясь тяжестью и теплом его тела. Выгибаюсь и развожу ноги, стараясь усилить контакт.