Текст книги "Времена года. Хозяин близости (СИ)"

Автор книги: Under Queer Sky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Алексу тридцать пять лет, Тони – сорок.

Я в свое время насочиняла им «сбычи мечт», но мечты мечтами, а художнику (и писателю) приходится быть честным, если он хочет развиваться.

Я долго и мучительно писала альтернативу «Ich will», затем был «Пернатый змей», происходящее в котором раскрыло и фамилию Алекса, и некоторые моменты из его детства, и даже имя их «зверушки», до того бывшей безымянным духом.

И только написав эти уже больше ста сорока страниц текста, я смогла «докопаться» до, если так можно выразиться, «реального» развития событий. Мечты пришлось убрать в черновик, потом наверное вынесу их в альтернативы. А история, как и жизнь, продолжается. Такая, какая есть.

Ин тлокэ ин нагуакэ

Алекс сидел на берегу реки и кидал камушки в воду. Он пытался предаваться безделью, но получалось у него плохо. Он подумал, а не пойти ли на курсы рыбной ловли, чтоб получить лицензию? В реке плавали рыбки… А Тони наверняка и это вкусно приготовит…

Кетцаль пытался развлечь Алекса. Шутил, превращался то в птичку, то в крокодила, но ничто не могло утешить охотника. Как вдруг…

– Алекс! Алекс, смотри!

– Что, где? – без энтузиазма отозвался Алекс.

– Да вон же, в кустах! Какой классный!

Алекс присмотрелся. Кусты шевелились едва заметно, как будто всего лишь от ветра. Он изменил свое восприятие. В кустах обнаружился дух. Небольшого роста, невзрачный и субтильный, выглядящий как тролль. Он деловито выковыривал корешки из земли, пробовал их, время от времени плевался. Иногда ему все же удавалось найти что-то съедобное, и тогда он горестно вздыхал.

– Лови его! – выдал Кетцаль. – У него крылья есть, как у феи! Улетит!

Алекс глянул на Кетцаля.

– Только не говори, что он тебе понравился!

– А может и понравился, – надулся дух. – Сбежит же, идем знакомиться!

– Сам иди, – буркнул Алекс.

– Я… Я стесняюсь, – пробормотал Кетцаль.

Алекс только глаза закатил. Встал, отряхнулся и пошел к кустам. Занятый добыванием пропитания дух не обратил на них внимания.

– Привет! – обратился к нему охотник.

– Ты меня видишь? – удивился тролль, ошеломленно уставившись на Алекса. – Много лет со мной никто из людей не заговаривал.

– Вижу, – кивнул Алекс. – Я маг.

– А я думал, вы все вымерли давным-давно, – усмехнулся тролль.

– Как видишь, не вымерли, – хмыкнул Алекс.

– И что тебе нужно? Вот люди пошли! Мало того, что сожрать себя больше не дают, так еще и здороваются.

Кетцаль, спрятавшийся было за спину Алекса, выпорхнул птичкой и сел на плечо охотнику.

– Да вот, союзник мой на тебя глаз положил, – улыбнулся Алекс.

Кажется, настроение у охотника хоть немного улучшилось.

Тролль прищурился, разглядывая Кетцаля.

– Ты?! Домашняя зверушка!

– Дикарь! – парировал Кетцаль.

– На привязи живешь, а я свободен!

Кетцаль очень удивился.

– На привязи? Они мои друзья, я их люблю и они меня тоже.

– Еще и они?! – возмутился тролль. – Люди – это еда! Только хрен сожрешь теперь, – вздохнул он и глянул на пучок корешков, собранный им сегодня.

– Не все люди еда, – ответил Кетцаль. – Я, между прочим, Кетцаль. А тебя как зовут?

– Еще и имя?! Ужас, ужас! – сокрушался тролль.

Алекс, стараясь не отсвечивать, наблюдал за знакомством духов. Настроение у него улучшалось с каждой репликой.

– Можем и тебя назвать, – сдерживаясь, чтоб не рассмеяться, обратился охотник к троллю.

– Тарабарщиной, – буркнул тролль. – Что это за имя? «Кетцаль». Иностранщина какая-то.

Тролль внезапно выпустил собранные корешки из руки.

– А ведь у меня тоже было когда-то имя, – грустно сказал он. – Но я его забыл.

Кетцаль подлетел к троллю.

– Как насчет прогуляться?

Тролль взмахнул крыльями. Недовольно покосился на них.

– Видишь, до чего я докатился?! Крылья отросли! Как у феи! Фу!

– Они такие симпатичные. Всеми цветами радуги отливают, – чирикнул Кетцаль. – Совсем как мой хвост!

Тролль глянул на явно подкатывающего к нему с комплиментами духа.

– Ладно, летим.

– Алекс, я вернусь к вечеру – дом охранять.

Алекс улыбнулся.

– Ти меня прибьет. Опять будет ворчать, что я всех подбираю. Лети.

Охотник вернулся на место, где он сидел. Посмотрел на речку, на невысокий мост неподалеку. Жизнь шла своим чередом. Он глянул на часы. Пора было ехать домой и садиться за ненавистные, осточертевшие учебники.

***

Несколькими месяцами ранее…

***

Родители Алекса приехали к ним перед операцией. Тони сидел бледный как смерть, пока ждал её окончания. Владислав спросил у него:

– Куришь?

Тони глянул на него и отрицательно покачал головой.

– Нет. И не пью. Магам нельзя злоупотреблять, – объяснил он. – Особенно, когда плохо, нельзя.

Владислав только горестно вздохнул и вытащил пачку сигарет из кармана.

– Вы…

– Ты, – махнул рукой Владислав.

– Ты ж не куришь?

– Давно бросил, а сейчас не могу.

Он поднялся и вышел.

Ирина тоже сидела и дрожащей рукой пыталась что-то набрать в телефоне.

– Все будет хорошо, – тихо сказал ей Тони, пытаясь утешить.

– Ох, Тоша! Ты сам белый как мел.

– Я люблю Алекса больше жизни. Вот уже почти двенадцать лет. И всегда буду любить. Только его. Я все сделаю, чтоб он жил. Я уже работу другую подыскал. Там климат получше, ему там будет хорошо.

Ирина глянула на него, едва сдерживая слезы.

– Ты… Ты такой заботливый!

– А как же иначе? – удивился Тони.

Ирина усмехнулась.

– По-разному бывает.

Вернулся Владислав. Обнял жену.

Тони тяжко вздохнул.

– Я уговорю его переехать. Приедете потом, поможете нам с переездом? Я найму фирму, но ему с вами легче будет это пережить. Он так любит наш дом. Но мы не потянем все содержать на заработок одного. Мы деток усыновить хотели… А теперь… Хорошо, если я его вытяну. Для него это огромный удар, что он больше работать так интенсивно не сможет, по крайней мере пока.

Ирина только тихо заплакала.

– Мы приедем, – сказал Владислав. – Только скажешь нам.

– Хорошо, – кивнул Тони.

– Ты уже все продумал, – вздохнула Ирина.

– А что делать, – вздохнул и Тони.

Когда Алекс пришел в себя, он поцеловал любимого.

– Лешенька!

– Ти, – шепнул Алекс.

Когда Тони привез родителей Алекса домой, он открыл дверь, пропустил их войти. А затем вошел сам. Не выдержал и разрыдался, закрыв лицо руками.

– Тоша, – обняла его Ирина.

– Ирина Алексеевна, простите, – только и смог сказать Тони сквозь всхлипывания. – Не могу, не могу больше.

– Лучше на «ты», – тихо сказала ему Ирина.

– Спасибо… Спасибо! Идемте, я ужин разогрею.

– Можно я на вашей кухне похозяйничаю? – спросила его Ирина.

– Конечно, конечно можно.

Владислав подошел к Тони, обнял его.

– Идем в гостиную пока. Ира все сделает. А я с тобой побуду. Тебе тоже отдохнуть нужно.

Тони опустился на диван. Владислав сел рядом. Слезы застилали глаза Тони. Он продолжал плакать, пока словно не очнулся. Он обнаружил, что уткнулся Владиславу в плечо. Совсем как Алекс утыкался ему, когда искал утешения и любви. Тони все же смог отстраниться и посмотреть на Владислава. Тихо сказал, вытирая слезы:

– Извини, я совсем расклеился. Рубашку тебе слезами залил.

– Не за что тебе извиняться. Моему сыну очень повезло, что у него есть ты. И мне тоже.

– Ты… Ты что… До сих пор?!

– Ты всегда будешь в моем сердце, – ответил Владислав.

Тони ничего не ответил, только вздохнул. Шмыгнул носом, встал и пошел накрывать на стол.

После ужина они разбрелись по спальням. Тони переживал, ничего ли он не забыл дать гостям. А Ирина снова обняла его и скомандовала идти спать. Как родному, как сыну. И Тони послушался. Очень много лет ему никто не говорил из старших, что пора идти спать.

Тони взял себе подушку Алекса, пахнущую мужем, нашел его футболку, сжал её в руках как игрушку и представлял себе, что целует любимого перед сном, что говорит ему «спокойной ночи» (написав перед этим в чате ему лично, конечно же, как сильно он его любит, целует и обнимает). С этими мыслями он все же смог уснуть.

Вскоре Алекса выписали из больницы. Тони трясся над ним, а потом опять ревел на кухне. Хорошо, что Алекс туда пока не забрел. Ирина сидела с Алексом и развлекала его как могла.

– А как же наш дом?! – в отчаянии почти закричал Алекс, когда Тони рассказал ему о своем плане.

– Новое жилье купим, – ответил созерцатель.

– А жить мы на что будем?!

– Мы не бедствуем, – возразил Тони, – я недаром столько в университете впахивал, а не только на Тедди спину гнул. И новую работу уже присмотрел. Там красиво, – улыбнулся он.

– Ну да, книжек с красивыми иллюстрациями и ценой как самолет тебе уже мало, – буркнул Алекс, а затем уткнулся мужу в плечо.

– Наша семья такая маленькая, – заплакал он.

– Это намного лучше, чем никакой, – сказал Тони. – На родине нам бы уже пиздец был. А деньги… Сколько там нам двоим надо? Я пока достаточно зарабатываю. Проживем.

– Ты прав, родной мой, – вздохнул Алекс, – Что же мне теперь делать?!

– У тебя отличная студия, столько всего! И способности есть. Да и нравится оно ведь тебе тоже, правда?

– Правда, – вздохнул Алекс. Вспомнил о новых «кругах ада»: – Тут учиться надо, «бумажку» получать.

– У Алисы ты обучение закончил, теперь мы с тобой от них больше не зависим. Выучишься, – сказал Тони.

– Сколько ж можно! Не хочу! – скривился Алекс и мрачно добавил: – Это еще если возьмут. Тут все совсем другое.

– А жить хочешь? – спросил Тони, все так же обнимая любимого.

Крыть было нечем.

– Хочу, – тяжко вздохнул Алекс.

Поздно вечером Тони уже не держался за футболку любимого, всю пропитанную его слезами.

– Лёшенька, я все сделаю, чтоб ты жил. Что угодно!

– Радость моя, – тихо ответил Алекс.

Алекс нащупал под подушкой у себя эту самую футболку.

– Я с ней спал, – вздохнул Тони, когда Алекс удивленно уставился на мятую и местами все еще влажную вещь.

– А почему она влажная?

– Ревел я много, – признался Тони. – Но больше не буду.

– Ти… Ох, Ти.

Тони поцеловал Алекса. Как всегда, как обычно они целовались на ночь перед тем, как пожелать друг другу спокойной ночи вот уже почти двенадцать лет. А сейчас он особенно остро ощутил, насколько для него важны их маленькие ритуалы и привычки и как легко можно все это потерять.

***

Возвращаясь к хронологическому повествованию…

***

Духи гуляли в окрестностях старого города, пока не вернулись под мост, возле которого Кетцаль заметил тролля. Кетцалю не терпелось побольше разузнать о своем новом знакомом и он расспрашивал его до тех пор, пока не услышал долгожданный рассказ. Кетцаль очень любил истории.

– Я был не от мира сего, – сказал тролль духу.

– Так нас люди духами и называют, – фыркнул Кетцаль. – Хотя я просто из другого мира. Я был как все там, откуда я родом. Но мне там было скучно, и я отправился сюда.

– А я не был духом, – ответил тролль. – Я был человеком. Как тот, которого ты своим другом назвал.

– Мы уже двенадцать лет друзья, – с гордостью ответил Кетцаль.

Тролль хмуро посмотрел на Кетцаля.

– Удивительно, как это его до смерти не забили, как меня.

– Как?! – Кетцаль ошарашенно посмотрел на своего нового приятеля.

– А вот так. Я тоже был таким, как он. Видел невидимых существ и все такое. Думал, таких как я перебили уже давно. Мага я лет сто назад последний раз встречал.

– Как… Перебили… Как это – до смерти забили?! – Кетцаль был в шоке.

Тролль пожал плечами.

– Люди всегда боятся неизвестного. Магов в мое время боялись настолько, что забивали до смерти или сжигали на костре, если узнавали о способностях. Вот и обо мне узнали. Я был совсем молоденьким, мне и шестнадцати не было, когда я на глупости попался: похвастался девчонке, которая мне очень понравилась. Ну и все. Она рассказала родителям, а те остальным в деревне. Моя участь была решена. Я когда умер, не исчез совсем. С горя и от отчаяния смог уже будучи духом толкнуть одного из убийц в костер, возле которого меня убивали в лесу. Когда дух этого убийцы отделился от тела, я его съел. Все же я был магом, а он – нет, и я мог дольше без тела жить. Так я смог продлить свое существование. Часто мне энергия была не нужна, поэтому убивал я изредка. Нашел этот мост, прижился. А потом люди пошли такие, что прикончить сложно. Но душа есть у всех. Поэтому я стал есть растения, – тролль тяжко вздохнул. – Крылья вот отрастил.

– Я тебе так сочувствую! – огорченно сказал Кетцаль и коснулся тролля крылом.

– Спасибо, – вздохнул тролль. – Я несколько сотен лет никому не рассказывал об этом. Да и вообще разговаривал нечасто, но речь не забыл. Я иногда хожу среди людей, слушаю, запоминаю. Они ведь меня все равно не видят. Какое-никакое, а развлечение. Мой знакомый маг, с которым мы иногда общались, сто лет назад умер. Своей смертью – он был умнее меня и прожил долгую жизнь. А когда стал как и я духом, то улетел на поиски приключений. И я опять остался один.

– Давай дружить! Ты мне очень понравился, – снова коснулся крылом тролля Кетцаль. – Только я не знаю, как тебя зовут. Ты сказал, что забыл свое имя. Это так грустно.

– Я солгал, – тихо сказал тролль. – Я ничего не забыл. Пытался забыть все, что произошло, пока я был жив, но так и не смог. Меня звали Бастианом.

– Ты из этих мест, да?

– Да. Мне очень приятно, когда ты прикасаешься ко мне. Ты не такой теплый как человек, но пушистый и искристый.

– Ты тоже приятный на ощупь… Бастиан.

– Неужели?! – изумился тролль.

– Да, – чирикнул Кетцаль и уселся Бастиану на плечо.

Тот не возражал.

Они сидели под мостом еще долго, пока не стемнело.

– Ой! Мне пора, —встревожился Кетцаль.

– А ты еще прилетишь? – тихо спросил Бастиан.

– Конечно! А ты здесь часто бываешь?

– Я здесь вроде как живу, – хмыкнул Бастиан. – Собираю еду в окрестностях, иногда в город выбираюсь.

– Тогда я прилечу к тебе завтра утром, хорошо?

– Хорошо…

– До встречи, Бастиан!

– До встречи… Кетцаль. Странное у тебя все же имя.

– Мои друзья любят индейские сказки, – сказал Кетцаль. – Мне нравится, что теперь меня зовут как одну свободолюбивую птичку. А еще она зеленая!

Бастиан улыбнулся. Много лет он не улыбался, не рассказывал никому ничего о себе, а тут разоткровенничался и растаял, как снег по весне. Кетцаль улетел, а он почувствовал, что уже по нему скучает. Наверное, он очень долго был совсем один. Одиночество плохо влияет на психику, как он однажды узнал из разговора людей. И хотя он уже давно не был человеком, знакомству со смешной птичкой был очень рад.

***

Алекс уже засыпал с кошкой в обнимку, когда его разбудило громыхание чем-то на кухне в их новой квартире, почти такой же небольшой, как когда-то была на родине. Грохот сопровождался матерными, довольно громкими комментариями. Тони никак не мог привыкнуть к тому, что теперь все слышно было везде, а не как раньше в их доме можно было шуметь даже тогда, когда один из них спал. Охотник встал и пошел посмотреть, что происходит. Встревоженная кошка побежала за ним.

– Тошик, ты чего там бродишь на ночь глядя, как злобный дух? Спать пора. – проворчал он, глядя на тоже уже сонного Тони, сосредоточенно роющегося в шкафчиках.

– Травы ищу и найти никак не могу. У меня сегодня с Тедди ночью трудная работа, а я про все чуть не забыл. Ты не видел?

– Не-а.

Наконец, травы нашлись в дальнем углу шкафчика. Кошка улеглась спать. И Алекс тоже. Тони сидел на кухне и ждал, пока заваренное питье настоится.

– А меня возьмешь с собой? – спросил Кетцаль.

– Возьму, – кивнул Тони.

Когда созерцатель пробудился в сновидении, они с духом переместились к оговоренному месту встречи с Тедди. Тот уже ждал Тони.

– Ты сегодня что-то долго, – неодобрительно сказал Тедди.

– Чуть не забыл про все, – огорченно ответил Тони.

На земле был заметен след. Они потянулись к нему чувствами и через какое-то время очутились на опушке леса.

– Видишь источник? – указал Тедди на место неподалеку.

Тони присмотрелся. Источник был забросан всякой рухлядью и опутан какими-то непонятными то ли ветками, то ли еще чем-то.

– Вижу, – ответил он.

Тони присел возле источника, рассматривая его и прикидывая, с чего начать расчищать место. Тедди стоял, тоже высматривая, за что ему лучше взяться.

– Ёбнет так, что мало не покажется, – прокомментировал Кетцаль.

– Все-то ты знаешь, – улыбнулся Тедди.

– Конечно, я же идеален! – гордо ответил дух.

Тедди, еле сдерживая смех, встряхнулся и присоединился к созерцателю.

Время от времени Кетцаль, который то улетал, то возвращался с чем-то в пасти, давал им советы, похрустывая добычей. Они провозились до самого утра, но расчистили и источник, и место вокруг.

Тони проснулся, дрожа от холода. Алекс спал, тихо посапывая и повернувшись к нему. Созерцатель погладил мужа по лицу и пошатываясь побрел в ванную. Включил душ и больше получаса отогревался под струями проточной горячей воды.

Сонный Алекс щелкнул выключателем ванной. По возмущенному воплю понял, что оставил Тони в темноте. Включил свет и вошел в комнату.

– Что, так трудно было? – сочувственно посмотрел он на постепенно возвращающегося «с того света» любимого.

– Угу, – кивнул тот.

Алекс улыбнулся, глядя на временами по-прежнему трясущегося от холода Тони. Глаза созерцателя все еще горели странным огнем.

Постепенно приходя в себя и ощущая, как возвращаются во всей полноте чувства, Тони выключил воду и выбрался из душа. Алекс даже не собирался выходить из ванной и видеть его утром, заспанного и родного, как ни в чем не бывало занимающегося своими делами, было настолько приятно, что в глазах уже начинало темнеть от накатывающих волн желания.

Алекс тем временем привел себя в порядок и повернулся к мужу. Непроизвольно улыбнулся, глядя на мокрого и взъерошенного Тони. Прошло уже столько времени, а он все так же млел, когда смотрел на возлюбленного. Он погладил Тони по начинающим седеть волосам.

– Ал, – простонал Тони.

– Любимый, – шепнул Алекс.

– Я же сейчас тебя отдеру… А ты нездоров!

– Хочу тебя, – приблизился Алекс вплотную к мужу и обнял его за шею.

– Лешик… Что ж ты творишь?! Я так соскучился по тебе!

Тони обнял Алекса, прижал его к себе так крепко, как только смог, ощущал под руками похудевшее тело любимого, смотрел ему в глаза – прекраснейшие на свете, несмотря на все еще не сошедшие синяки под ними, – и нежность, боль, страх и любовь переполняли его.

– Я тоже соскучился… Люблю тебя… – тихо сказал Алекс.

– Заинька! – Тони больше не мог себя сдерживать. – Люблю! Боже мой, каждый раз как последний тебя целую…

– Ти… Мой Ти… Я живой, все уже хорошо, родной мой, все хорошо.

========== И жили они долго и счастливо ==========

– Алекс! Алекс!

– Кетцаль, ты чего орешь, отвлекаешь меня?!

– Алекс, мне нужна твоя помощь! – сказал Кетцаль.

Алекс очень удивился.

– Еще тебя с кем-то познакомить? – хмыкнул он.

– Нет. Ты меня когда-то из крокодила превратил в птичку.

– Ага, ты на скворца похож в птичьем виде.

– Алекс, а ты можешь меня в еще одну птичку превратить, а? Пожалуйста… Очень надо.

Кетцаль приземлился на письменный стол прямо на книгу, которую читал Алекс, переминался с ноги на ногу и косился на своего человеческого приятеля.

– Зачем тебе? – еще больше удивился Алекс.

– Ну, понимаешь…

Если бы духи умели краснеть, Кетцаль бы непременно зарделся как маковый цвет. Он помолчал, а затем продолжил:

– Я такого маленького роста… А Бастиан большой.

– Бастиан? Это еще кто?

– Ну, тролль, с которым ты меня познакомил.

Алекс чуть не заржал.

– А что, размер имеет значение? – не удержался от ехидства он. – Даже у духов?

– Будь я одного размера с ним, я бы мог его обнять, – вздохнул Кетцаль, – а так могу только потрогать крылом.

Дух развернул крылья. Размах был небольшой, конечно. Скворечий.

– И увеличиться у меня не получается. Да и скворец размером с большую птицу – это же некрасиво! Я тут видел очень интересных птиц, – продолжил дух. – Они такие… С длинными ногами и крыльями, серые с белым. И клюв у них длинный.

– Цапля, что ли? – Алекс веселился от души.

Он открыл ноутбук и нашел картинку цапли. Показал Кетцалю.

– Таких птиц видел?

– Да! – радостно чирикнул Кетцаль.

– Хорошо. Превращу тебя. Но ты после того, как первый раз превратишься, побудь в этой форме подольше, не обращайся в крокодила или в скворца. Чтоб не забыть ее. Все-таки третья уже.

– Да, Алекс, я все сделаю, как ты говоришь!

– Тогда идем в спальню. Надеюсь, успеем до того времени как Ти с работы придет. Я еще ужин приготовить должен.

Алекс вошел в сновидение и поманил к себе духа. Тот вспорхнул ему в раскрытую ладонь. Алекс взял Кетцаля за крыло и начал вспоминать цапель.

– Закрой глаза, – скомандовал он духу.

– Зачем? Мне интересно!

– Ты меня отвлекаешь. И не чирикай!

Через полчаса охотник удовлетворился результатом. Теперь дух выглядел как самая настоящая цапля. И тут Кетцаль все-таки заговорил.

– И лапки! Чтоб можно было хватать ими что-то.

– Ты с ума сошел?! Какие лапки?!

– Чтоб они появлялись и исчезали, когда я захочу, – мечтательно сказал дух.

– Лапки! Рехнуться можно! Мне просыпаться пора! У меня муж голодный придет. И так я ему обуза теперь, хоть пожрать сготовлю.

– Ну пожалуйста, ну сделай мне лапки! Я все могу, только превращаться не умею, – канючил Кетцаль.

– Ладно, будут тебе лапки.

Вскоре Алекс проснулся весь в поту. Он тяжело дышал, постель была мокрая. А довольный дух гордо вышагивал по комнате. Затем запрыгнул на подоконник. Чуть не рухнул на пол – помещался он теперь на нем с трудом. Стукнул клювом по стеклу.

– Окна не побей, чудовище с лапками! – хрюкнул со смеху Алекс.

– А еще я хочу вечером историю. На ночь. У меня новое хобби: я собираю интересные истории и сказки. Бастиан мне про себя рассказал.

– К Тони иди, он тебе свои стихи почитает.

– Нет, я хочу историю. А стихи его я уже все слышал. Он их тебе рассказывает.

– Ага, и если не похвалить, то он потом два дня на меня дуется. Ти иногда так пишет, что думаешь, то ли ты идиот, то ли он до ручки досновиделся, – улыбнулся Алекс.

– Спасибо, Алекс, я тогда полечу, поохочусь.

– Лети, – вздохнул Алекс.

– А невидимым хоть становиться можно?

– Думаю, да.

Охотник встал, принял душ и пошел на кухню. Она была такой маленькой, но делать было нечего. Он достал из холодильника продукты и взялся готовить. Что ж, котлеты он все-таки научился делать не хуже, чем его мать. Тони сначала сопротивлялся, но потом махнул рукой и смирился с очень нездоровой едой.

Вечером Кетцаль устало шмякнулся на лист бумаги перед Алексом. Тот как раз сел рисовать. Тони уже улегся с кошкой под боком, с книжкой и с блокнотом в кровать и на сытый желудок предавался чтению стихов и сочинению своих новых опусов. Котлеты весьма способствовали вдохновению.

– Ты мне бумагу помял! Ты большая птица теперь! – возмутился Алекс.

– Ой, извини, – смутился Кетцаль.

– Хорошо, что ты дух, хоть на пол не гадишь, – хохотнул Алекс.

– История, – захлопал глазами и крыльями Кетцаль.

– Ох…

Алекс задумчиво водил карандашом по бумаге.

– Жили-были два мелких оболтуса, – начал он. – Один был похож на Тони. Он был умником и жил с матерью. И звали его… Как-нибудь на «Т». Мне нравится, когда имя на «Т» начинается.

– А где мама Тони? – спросил Кетцаль. – Твоих родителей я знаю, а его где?

– Не знаю, Кетцаль. Тони не любит говорить о них. Знаю только, что когда ему было шестнадцать, они развелись и разъехались по разным странам. А он остался с бабушкой, умершей через несколько лет. Ти их до сих пор ищет, но без особого успеха.

– Может быть я смогу ему помочь?

– Спроси у него, он ничью помощь принимать не хочет, но может с тобой поговорит.

– Я поговорю с ним, – кивнул Кетцаль. – Пусть этого умника зовут Марком.

– Это местное имя, – заметил Алекс, – и не на «Т».

– Ой, можно подумать, вас смутило меня Кетцалем назвать, – заявил дух.

– Н-да… Это все Ти от индейских сказок балдеет. Марк, значит… Ладно, пусть будет Марк. А второй мелкий раздолбай жил с мамой и папой. Он был похож на меня в юности. Мама с папой его любили и баловали, и звали его… Кетцаль, как мы его назовем?

Кетцаль пару раз открыл и закрыл клюв. Имя на ум никак не шло. Наконец его осенило:

– Пусть его зовут Фил!

Алекс поморщился.

– Ну что ж тебя все на странности тянет! Фил – это что, «Филипп»? Так у нас давным-давно никто детей не называет.

– Ну и что! А имя красивое, мне нравится!

– Ладно, уговорил. Пусть будет Фил.

– Я хочу, чтоб в ней все было хорошо! – заявил дух.

Алекс усмехнулся:

– Так только в сказках бывает.

– Значит, расскажи мне сказку, – Кетцаль был непреклонен.

– Что ж, слушай сказку, в которой «все хорошо», вымогатель потусторонний, – хмыкнул Алекс и начал рассказ.

***

Каминг-аут

***

К своим девятнадцати годам Фил успел поступить (не без помощи родителей) в университет и влюбиться. Обычная судьба обычного вчерашнего подростка. Вот только с одним исключением. Влюбился он не в девушку, а в парня, казавшегося ему самым красивым на свете. Он даже умудрился подружиться с ним. Вернее, темноглазый и темноволосый, худощавый и скромный предмет его воздыханий сам познакомился с Филом и всячески поддерживал отношения. Однокурсницы оказывали Филу немало знаков внимания, ему повезло и с внешностью, и с происхождением, но все его мысли занимал он – наверняка будущий «рассеянный профессор», вечно забывающее вовремя постричься чудо – его Марк.

Чем дольше Фил скрывал свое чувство, тем сильней оно разгоралось. Он шалел, когда незаметно для всех – о, он умел скрываться – рассматривал своего друга. Однажды… Да, пусть это «не так», «неправильно», но однажды он будет любить его… Как мужчина… И это… Для него это тоже будет «так»! И плевать на предрассудки! Он позволит Марку… Позволит все, стоит лишь тому глянуть своими темными глазищами на него и приоткрыть свои губы… Впрочем, все это были только мечты.

Не раз после пар Фил шел следом за Марком в библиотеку. На втором курсе он даже учиться стал лучше, хотя в школе не очень-то любил учебу и не ожидал от себя больших успехов в университете. Он любил практические занятия и часто представлял себя «полевым агентом», а Марк… Тот всегда был рядом, даже когда забивался в дальний угол в читальном зале с тяжеленным фолиантом в обнимку.

Вот и сегодня, в свой восемнадцатый день рождения Марк после пар собрался в библиотеку. Фил подозревал, что у друга не было денег, чтоб отметить совершеннолетие, но он тактично не стал настаивать на походе в кафе за его счет.

– Я с тобой. Ты не против? – только спросил Фил.

Ему показалось, что Марк посмотрел на него как-то странно.

– Нет, Фил, не против.

Марк старательно отмечал страницы книги, которые он хотел скопировать. Кое-что конспектировал и время от времени хмурился. Фил сидел рядом, взяв и себе книгу, но больше для видимости, смотрел на любимого и почему-то представлял себе, что Марк, как средневековый алхимик, переписывает заклинания из манускрипта. Давно стемнело – ведь поздней осенью темнеет совсем рано, и в библиотеке горел уютный свет. Стулья с высокими спинками и старые столы создавали почти средневековую атмосферу. Фил и сам не заметил, как начал рисовать в тетради.

– Что это?! – изумленный возглас Марка, обычно старающегося не шуметь, вывел его из состояния транса.

Фил глянул на рисунок. Так и есть, он воссоздал свою грезу на бумаге. Средневековый скрипторий и Марк в образе то ли монаха, то ли ученого, то ли мага.

– О, всего лишь фантазия, – пробормотал Фил.

– Ты меня нарисовал, – тихо сказал Марк.

Фил осмотрелся. В читальном зале уже почти никого не было. Только еще одна девушка в дальнем углу.

– Я часто тебя рисую, – так же тихо ответил он, прикрывая рисунок рукой, словно стесняясь показать его, но не в силах больше лгать и делать вид, что ничего особенного не происходит.

Время будто замедлилось. Все еще пребывая «одной ногой» в состоянии, в котором он рисовал, Фил не контролировал себя так же хорошо, как обычно.

– Я впервые вижу, – удивленно произнес Марк.

– Я по памяти, дома. Никто не знает об этом.

Зачем, зачем он раскрывается еще больше?! Фил не знал ответа.

– Фил…

– Да, Марк?

– Друзья не прячут друг от друга рисунки.

Марк накрыл руку Фил своей рукой. Фил невольно вздрогнул, но не отдернул ее. Сердце у него заколотилось как бешеное. Марк отодвинул руку Фила так, чтоб рисунок был виден, но не отпустил ее. Фил сглотнул и судорожно вздохнул. Он уже ничего не замечал, кроме глаз любимого и его руки, теплой, почти ласкающей его.

– Фил, я тебе нравлюсь не как друг, да? – Марк глянул на рисунок. Затем в глаза Филу. – Друзья не рисуют тайно и красивее, чем на самом деле.

Филу хотелось сказать, что его каракули не отражают и сотой доли того, каким он видит Марка! Он долго молчал. Марк так и не отпускал его. Разум Фила повелевал ему молчать или соврать, или сбежать в конце концов, но он не смог не сказать правду.

– Да, – тихо ответил наконец Фил.

– Я подозревал это последние пару месяцев.

У Фила что-то оборвалось в душе. Наверное, это были надежды на продолжение их отношений.

– Нашей дружбе конец? – обреченно спросил он.

На напускную улыбку больше не было сил. Потерять самое прекрасное случившееся в его коротенькой жизни – что может быть серьезнее и больнее?

Но Марк не отнял руки. Только крепче сжал ее, а потом… Тот, от кого он не мог отвести глаз, погладил его по руке. Мягко, нежно. Почти незаметно для посторонних.

– Ты мне тоже, Фил.

– Что «тоже»? – Фил чувствовал, что губы его онемели от ужаса происходящего.

– Ты мне тоже нравишься. Очень. Я не говорил никому, никогда, что мне нравятся парни. Я так боялся тебя потерять!

В голосе Марка было столько отчаяния! Фил не верил своим ушам.

– Я не хочу теряться, Марк! Я не могу! Ты – самое ценное в моей жизни! – чуть не закричал Фил.

Вспомнив, где он, Фил снова испуганно оглянулся. Но вроде бы никто не обратил на него внимание. Вернее, уже было просто некому. Все разошлись по домам.

– Правда?!

– Угу. Давно, – Фил смог сказать это тихо.

Он опустил голову. Взгляд его наткнулся на руку Марка, по-прежнему лежащую поверх его запястья.

– Ты мне тоже давно, – шепнул Марк.

– Правда?! – Фил снова посмотрел в глаза Марку.

– Угу.

Эти короткое «угу» значило сейчас для Фила больше, чем все красивейшие слова на свете вместе взятые.

Они сидели и пытались прийти в себя. Марк наконец отпустил руку Фила, чтоб их ни в чем не заподозрили.

– После такого обычно целуются, – наконец произнес Марк.

– Прямо здесь? – нервно хохотнул Фил.

– Идем ко мне, а? Мать сегодня поздно придет, у нее дела какие-то. Хотя, думаю, что она к любовнику своему пошла. Мерзкий тип, – Марка передернуло. – Хорошо, что он с нами не живет.

– Идем.

Фил не мог прийти в себя. Каминг-аут перед тем, кого любишь, в реальности оказался совсем не таким, как он себе иногда представлял. Это было больно, страшно и стыдно. У него подгибались колени, а услышанное в ответ почему-то пока не радовало. Будто кто-то (наверняка защитные механизмы его психики – он увлекался психологией и догадывался, что происходит с ним, но от этого было не легче) щелкнул невидимым тумблером в его теле и в голове и отправил в нокаут бесчувствия. Каминг-аут, нокаут – почти небытие, когда от старой маски остались бесполезные обломки, уничтоженные одним рисунком и точным вопросом того, кто дорог тебе и кому, как оказалось, дорог и ты.