Текст книги "Немой (СИ)"

Автор книги: Тютю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

3

3

Школа изменилась до неузнаваемости: новый линолеум, красивая плитка, яркие обои. Ну и, слава Богу, а то привыкли, что стены либо зеленые, либо синие. Разнообразие всегда помогало нерадивым ученикам вовремя очнуться и начать учиться. Хотя, о чём я говорю, очнуться – вот же загнул! Подростки как были лентяями, так ими и остаются.

Ученики. Да, они тоже изменились, чего не скажешь об учителях. Высокие мальчишки с разнообразными пестрыми прическами кидались Тому в глаза. От выкрашенных волос рябило в глазах, а запахи, которые тянулись за прохожими, заставляли чуть ли не закрывать нос и рот ладошкой. Вот так изменения. Он ушел из школы три года назад. Тогда его маленькие одноклассники были пузатыми мальками, которые играли в приставки и втихую крали порно-журналы родителей. Теперь же родители крадут похожие журналы у них. В этом он был прав.

Том поднимался на третий этаж. Сейчас там должен быть урок у 11Б, его родного класса. Он столько пропустил. Как его примут? Что скажут? Тихо ступая по ступенькам, он теребил лямку портфеля и смотрел по сторонам. Парочки зажимались где угодно, развратно целуясь и громко смеясь. Веселые компании что-то громко обсуждали. Среди них были парни, которые ловко махали руками, доказывая свое мнение. Немые – несчастные люди, но все относятся к ним хорошо, почти все.

– Смотрите, какой красавчик, – громко крикнул высокий парень, – новенький?

Резкий жест: «нет».

Все внимание обратилось на Тома. Он растерялся, но виду не подал – просто шел дальше. Дети шептались так громко, что, кажется, и глухие слышат этот рев. Новость, что в школе появился красивый омега быстро разлетелась. Как обычно.

Том стоял возле кабинета и ждал появления хоть кого-то живого. Даже муха не пролетела. Зима – какие мухи? Ха, точно. Он долго рассматривал плакаты на стене: грибы, венерические заболевания, правила дорожного движения…

Плакат с рекламой учебных заведений начал расплываться, и Том почувствовал, как бешено стучит сердце. В чем дело? Резкие вдохи и трясущиеся руки. Что случилось? Мальчик резко дернул прядь волос – не помогло.

Противный запах гари вызывал тошноту. Парень прикрыл нос рукой. Запах персиков, запах тухлых яиц, запах порошка для стирки, запах горелой резины, запах сандалового дерева, запах малины… Что происходит? Мальчик резко кашлянул, и маленькая струйка крови побежала по подбородку. Только не это! Ещё только понедельник, а симптомы на лицо. Где же этот чертов Мартин?! Где пунктуальный Роберт? Что можно делать столько времени? До урока полчаса, а их до сих пор нет.

Перед глазами все кружилось. От разнообразных запахов болела голова, значит, организм настраивается на поиск альфы. На поиск запаха. Живот ломит, ноги трясутся, и как он теперь будет сидеть на занятиях? Был бы у него голос, он бы обязательно кого-то позвал, ведь он совершенно не знает, что делать в таких случаях. Ему, конечно, рассказывал папа, врач, да и половое воспитание он проходил год назад, в теории он силен, а вот на практике... Но его организм – это загадочная штука даже для врачей. Что выкинет на этот раз – непонятно. Нужно просто успокоиться и подумать о чем-то хорошем. О море и красивых рыбках, о сладкой вате, о музыке… Черт, да о чем угодно, лишь бы не сосредоточиваться на этих запахах.

Том сполз по стене, казалось бы, еще минута, и он потеряет сознание. Хвост растрепался, и длинные прядки упали на пол. Нет сил даже встать. Где же Мартин? Глаза закрываются и хочется спать.

Одиннадцатый класс был одним из самых шумных и непослушных. Сорок крикливых, возбужденных подростков постоянно решают свои проблемы, постоянно обжимаются, постоянно кричат, что-то ломают и попадают в милицию. Что ни говори, а этот учебный год один из самых сложных в истории школы. Главное выпустить этих извращенцев, и гуляй душа. А в чем проблема, собственно говоря? Наверное, все началось тогда, когда в школу поступил Кристиан Лиар. Его взяли на место болезненного Томаса Майера, который как раз уезжал на операцию.

Кристиан Лиар – потомственный альфа, грязнокровка, подающий огромные надежды в точных науках и большом спорте. Рослый, мускулистый, черноволосый подросток смог тронуть сердца не только одноклассников, но и некоторых учителей. Ходили слухи, что преподаватель химии ушел из школы именно из-за него. На его запах велись многие, но он до сих пор не признал свою пару среди обыкновенных смертных. И не имел постоянного партнера. Он вообще не имел партнера. Молодым омегам на радость… и на беду.

Горький запах коньяка смешивался с запахом фиалки.

Сладкий запах ванили дурманил всем альфам голову. Так пахнет новичок. Запах чистого омеги, запах невинности, запах приближающейся течки. Одинокие альфы и беты тяжело втягивали воздух, поднимаясь на третий этаж.

*******

Начало семестра для Кристиана Лиара началось как всегда ужасно. Дотошные причитания отца, вечные крики матери. Этот старик до их пор не привык, что Крис называет его «мама». Ну и пусть сердится, тоже мне, быстрее сдохнет.

Он переехал в этот маленький город из столицы три года назад, а его деловой папаша уже успел снюхаться с местной омегой. Длинноволосый, стройный, но до ужаса противный, новый «мама» успел хорошенько потрепать нервы Кристиану. За что и получил новый позывной «старик». Этот «мачеха» такой наивный, раз думал, что после рождения ребенка Крис будет его нянчить. И этот придурок угадал. Кристиан души не чает в братике: постоянно играет с малышом, гуляет в парке, читает сказки на ночь. Иногда он напоминает себе свою маму – Лин Лоу, что значит «голубая фиалка». Имя у Светлого народа дается по цвету глаз, а фамилия от чистого запаха. Старые обычаи сейчас чтит только этот народ. Лин Лоу был мужчиной из Восточных поселений. Как говорят в народе – с Конца Света. Только этот народ называет омег словом «мама». Он был беловолосым и голубоглазым красавцем, приехавшим покорять Темную Землю, где встретил любовь, родил сына и умер.

Густые брови, запах фиалок и раскосый разрез глаз Кристиан получил от мамы, а все остальное, в том числе и горький запах коньяка, – от папы. Теперь, когда после смерти мамы прошло почти восемь лет, он часто вспоминает свое второе имя – Кин Лоу. Да, именно так. Никакой он не Кристиан Лиар, он – Кин Лоу , «синяя фиалка». И пусть он пахнет коньяком, это всего лишь глупая генетика, которая не признает смешивание крови. Запах фиалки все равно сильнее. Любовь не выбирает кровь, она выбирает душу.

Братишка плакал всю ночь, а этот прихвостень даже не проснулся. Кристиану пришлось всю ночь качать двухлетнего бету и петь колыбельную. Ту, что пел ему в детстве Лин Лоу. Песню о зимах, вечных снегах и диких волках. Песня о большой любви, песня о Востоке.

Он еле встал сегодня, в отличие от свежего и бодрого старика. Быстро собравшись в школу и посмотрев, не проснулся ли малыш, Крис со спокойной душой вышел из квартиры.

Родная компания уже стояла возле входа. Все обсуждали фееричное появление новенького.

– Представляешь, я такой спрашиваю: ты новенький? А он такой, бровки нахмурил, ручками взмахнул и ушел, – ржал Тимофей. Этот дотошный бета вечно с чего-то ржал. Ему всегда смешно, даже когда ручка чиркает об бумагу.

– И что тут такого, мальчик немой, подумаешь, – почти самый нормальный из них – омега Льюис. Ему было все пофигу, он интересовался только компьютерами и сексом. Больше ничем. Только Тимофеем. И больше никем. Не считая любви к групповухе. Но у каждого свои недостатки.

– Он пахнет ванилью. Представляете? – вставил свое слово Рокки – кто-кто, а он представляет собой самого адекватного и разумного с этой компании. – Это так чудесно! Он такой чистый и красивый, не то, что некоторые, – и косо взглянул на Льюиса.

– И что, Кристиан – он тоже целка. Сколько на него не вешайся – он дает отворот-поворот. Как его ещё наши омеги не изнасиловали? – продолжал смеяться Тим.

– Он бережет свой запах. Ты же знаешь! – дав ему подзатыльник, сказал Рокки.

– Ой, кто таким сейчас занимается? – пафосно фыркнул Льюис в защиту Тима. – Это бред.

– Не бред. У него смешанная кровь, тебе ли не знать, – грозно зыркнул Рокки на Льюиса. – Если он переспит с нелюбимым человеком, запах фиалок пропадет. Вот как определяют чувства в поселениях на Конце Света.

Льюис картинно закатил глаза и, обняв Тима, мягко намекнул, что пора уже удалиться в туалет. Рокки пафосно фыркнул, всей душой пожелав, чтобы их застукал директор, или хотя бы учитель. Так хотелось, чтобы эти придурки уже укатили отсюда. Вон из этой школы. Из их компании. Хотя, он точно знал, что Кристиан будет против, да и остальные заступятся за них. Льюис давал всем во время течки, потому что безразличному бете Тиму было пофигу, с кем трахается его омега. А вообще, бета любил групповухи, когда кучерявый, гламурный омега разрешал трахать себя почти всей компанией. Это не друзья и даже не собутыльники, а какие-то шлюхи, знакомы только по постели и списыванию. В таких скачках не участвовал только он и Кристиан. То ли совесть не позволяла, то ли просто было противно. Ну а с Крисом все ясно – он дитя другого народа. Для него Льюис вообще не существовал как омега. Как программист – да, как друг – возможно. Для всех народов с Конца Света, омега – это символ жизни и чистоты. За такие связи как у Льюиса, их с позором выгоняют из клана, выжигая клеймо на лбу, чтобы они не могли найти пристанище в любом другом клане. Шлюхи – позор семьи, переносчики всякой заразы, тем более, что на их континенте действуют другие правила, другие обязанности, законы. Их природа жизни отличается от природы Темных Земель, и то, что позволительно здесь – смертная кара там.

– Что ты такой невеселый? – тихо спросил Кристиан. Он все время стоял за спиной Тима, слушая разговор. А бета даже не заметил, как всегда. Конечно, прослушал начало, но о своей девственности узнал.

– Я? – с ответной усталостью спросил Рокки. – Я в порядке, просто брата вчера забрали рожать, а его ненаглядный муж такую истерику поднял, что пришлось всем домом успокаивать.

– Да? Поздравляю, с племяшкой. Дети – это плоды любви… – мечтательно улыбнулся Кристиан, вспоминая своего светловолосого братишку.

– Ага, цветы, плоды. Если бы и родители их были цветами. Бурьян один… да отрава, – сказал Рокки и рассмеялся. – Нет, ну честно, как будто ему рожать! Достал, олень.

– Ладно, не сердись ты на него, – успокаивал Крис. – Этих двоих ждать не будем. Если они в туалете, значит, до начала урока мы их не дождемся. Идем, – позвал он Рокки и пошел к главному входу.

Кристиану было все равно, что думают о нем его «друзья». В последнее время он вообще отдалился от них, прикрываясь маленьким братом и олимпиадами. На самом деле, он просто не хотел быть рядом с этими людьми. Когда они успели так вырасти и измениться? Еще недавно они гоняли всей компанией мяч и рассказывали страшные истории ночью. Они были вместе. А теперь что? Днем – школа, ночью – секс. Тоже вместе. От одной мысли об этом Кристиан вздрогнул – ужасно.

Мысли о том, что скоро очередные соревнования, а брату нужно сделать прививку, ставили Кристиана в тупик. Он мог сказать старику о записи к врачу, но тот все равно не пойдет в среду, у него запись на маникюр. Ребенок ему совершенно не нужен. Маленький веселый малыш называет Криса не братик, а мама. От этого первого слова он даже расплакался, так был рад; и, конечно, очень скучал по своему маме, которого уже никогда не вернуть.

Первый этаж шумел. Ученики громко перешептывались и сбивались в кучки, чтобы полакомиться первыми сплетнями, похвастаться и просто обсудить планы на вечер. Перед Кристианом все расступались. Самый эффектный альфа. Грязнокровка. К таким всегда было уважение, ведь они не только смогли родиться от смешанной крови, они были по-своему красивы и очаровательны. Тем более смесь такой крови, как у Кристиана Лиара. Этот чудесный запах, тянувшийся за ним, сводил с ума не только омег и бет. Многие одинокие альфы тоже засматривались на его раскосые глаза и растрепанные волосы. Каждая его частичка говорила о том, что он – чудо природы. В нем был запах альфы и омеги. Безусловно, терпкий запах коньяка перебивал нежный сладкий запах фиалки, но лишь когда Крис сердился. Спокоен – запах цветка, омежий запах, запах другой крови. Зол – горьковатый запах коньяка, иногда заставляющий чихать и закрывать нос. Кристиан – универсальное оружие, отлично управляющий собой, умный и чистый. От него веяло девственностью и силой. Именно это привлекало к нему не только детей и подростков, но и взрослых мужчин.

Остановившись напротив лестницы, он нахмурился: возбуждение альф перебивало все остальные запахи, лишая возможности сосредоточиться на главном запахе. Запахе нежной ванили. Запахе верности и открытости. На запахе чистоты. Кристиан удивленно поднял брови: чистота в этой школе? Разве это возможно? Может, об этом говорили друзья в начале разговора, ведь он подошел только к концу?

Кристиан чихнул. Запах становился сильнее, въедаясь в легкие. Да что это такое? Раньше он думал, что один такой ядерный, а оказалось – нет. Ни у одного него запах способен пробиваться так сильно, пагубно влияя на окружающих. Грязнокровка?

Поднимаясь в толпе, он пихал всех локтями. Ему было интересно посмотреть, кто имеет такой запах. Увидеть чистого и нетронутого омегу, чей запах сводит с ума и заставляет прикрыть глаза от наслаждения даже на расстоянии.

Кучка альф стояла и смотрела. Облизывая губы и учащенно дыша, они смотрели на длинноволосого блондина на полу. Светлые волосы лежали на грязном полу, заворачиваясь в локоны, голова на коленках, руки безвольно свисают на пол. Поджатые пальчики и раскрытая сумка. Чудовищное зрелище для подростков.

Крис поморщился, сладкий запах действовал возбуждающе. Черт, у этого парня даже не течка, а он так пахнет. Длинные волосы карамельного цвета напомнили о маме. У него были такие же, немножко светлее, ближе к белому. Посмотрев по сторонам, он понял, что никто не подойдет к мальчику. Все пришли на запах, а не на человека. А вдруг ему плохо? Он даже голову не поднимает. Немного подумав, Кристиан решил подойти. Может, нужна помощь?

– Тебе плохо? – спросил он, наклоняясь к омеге. Сладкий запах ударил сильнее. Крис вдохнул воздух и прикрыл глаза: то, что нужно. Это он, тот единственный. Чистый и непорочный. Хотя, в этот момент значение чистоты и непорочности было для Кристиана одним и тем же. Парень не отвечал. Что делать? Крис боялся прикоснуться к нему, такой он весь хрупкий и нежный с виду. Положив руку на голову, он отодвинул выбившиеся пряди из высокого хвоста и прикоснулся ко лбу. Горячий. У него жар и, кажется, он без сознания. Нужно отнести его к врачу, вдруг это серьезно?

Альфы и беты зашептались: никогда Кристиан Лиар не прикасался к школьным омегам, а тут, на тебе! Когда он поднял бессознательного парня на руки, все ахнули. Вот это да! Надо скорее всем рассказать. Вот это новость! Кажется, кто-то потерял шанс затянуть в свою постель ребенка восточной крови. А новенький обрел не только нового защитника и прекрасного любовника, он обрел своего альфу, пусть об этом и не догадывался. Но ничего, скоро придет его время и, возможно, он пожалеет, что пришел в школьные стены непорочным.

4

4

Перед глазами Томаса оказался острый подбородок. В глаза сразу кинулись две маленькие коричневые родинки, ближе к левой щеке. Кожа странного молочно-кофейного цвета, мускулистая шея и короткие пряди черных волос. Резко вдохнув воздух, Том закашлялся, горло заболело сильнее. Его куда-то несут? Сильные руки держали его под коленками и за спину. Длинные волосы были перекинуты через чужое плечо и заверчены за шею. Том улыбнулся: этот человек не хотел, чтобы его волосы волочились по полу. От одной такой странной мысли хотелось смеяться.

Его нашли в бессознательном состоянии и теперь несут на руках, как принцессу. Том сжал край чужой рубашки, чтобы привлечь внимание. Парень резко остановился. Опустил голову и улыбнулся.

– Тихо. Я несу тебя к врачу. Ты был без сознания, – сказал парень и, посмотрев на искусанные бледные губы, продолжил идти.

Томас был удивлен. Кто это такой? Разве в его классе был такой парень? Такой необычный: синие раскосые глаза, яркие губы, странный цвет кожи… Он что, не с Темных Земель? Том всматривался в красивый профиль и не мог отвести взгляд. Как жаль, что он сейчас не может дышать носом. Этот человек, наверное, хорошо пахнет. Том смотрел и пытался вспомнить, где же он видел таких людей? Наверное, на картинках в книгах по географии. Да, неделю назад он дошел до раздела о Восточных поселениях. Конец Света.… Неужели в их маленьком городке живет такая семья? Невозможно, это просто невозможно. Закон запрещает народам переселяться в это время, так как назревает война с Южным континентом. А восточники никогда не сражаются, закон всех континентов защищает их, вот и получается, что лучше им жить возле своих гор среди снегов, не влезая в дела воинов. Может, он просто очень похож? Игра света, или…?

Томас прикрыл глаза. Медкабинет в другом корпусе, неужели он будет нести его через всю школу? Громко хлопнула дверь, на голову падали огромные снежинки. Они в одной форме, а на улице холодно, зима. Да ладно, что только потом делать с таким положением? Почти вся школа стоит, курит, а его несут на руках у них на глазах. Сплетни задушат его. В этом он был уверен.

– Пришли, – сказал парень и открыл дверь ногой, – доктор, можно к вам?

Они зашли в белый кабинет. Том дернул парня за рукав: «отпускай». Кристиан подошел к кушетке и, бережно опустив блондина, сел рядом. Немного помолчав, Крис начал:

– Доктор, я нашел его возле кабинета. Он был без сознания. И, вот, – положив руку на бледную щеку, Крис повернул лицо Тома к врачу, проводя пальцем по розовому следу от крови.

– Кровь? – спросил доктор, перебирая стопки бумажек и не обращая внимания. – Ладно, сейчас посмотрю.

Томас не дышал. К нему прикоснулись не спросив. Провели пальцами по лицу, обращаясь как…, как с ребенком?

– Почему ты сразу не пришел к врачу? – спросил Кристиан, поворачиваясь туловищем к Тому.

Томас молчал. Что делать? Похоже, этот парень не знает, что он немой. Том, не поворачиваясь, шевельнул плечами: не знаю.

– Почему ты молчишь? – спросил парень. – У тебя болит горло? – взволнованный голос немного напряг Тома. Махнув руками и сложив пару жестов, Том повернул голову к парню, глубоко вдыхая воздух ртом.

Синие глаза были широко раскрыты. По лицу пробежала нервная улыбка. Кристиан покраснел: он опозорился и наверняка обидел этого мальчика. Он немой. Какой ужас!

– Прости-прости, я не знал. Не хотел тебя обидеть, просто, ты, ты эм… – Кристиан замялся, заерзал. – Вообще, я – Кристиан Лиар, приятно познакомиться. Сейчас, подожди, я не понимаю жестов.

Резко соскочив с кушетки, Кристиан подошел к столу доктора и вытянул из кучки пару листов, взял ручку и направился обратно. Томас был расстроен, зол и вообще, у него, и правда, болело горло. Глубоко втянув воздух и прокашлявшись, он попытался дышать носом. Запах ужасных таблеток и микстур напомнил, что он до сих пор в медкабинете.

– Напишешь свое имя? – спросил парень, подходя к Тому и приседая возле его колен, протягивая бумажку с ручкой. Том кивнул головой: «да». Взяв листочек и ручку, он аккуратно вывел: «Томас Майер, приятно познакомиться. Спасибо что не оставил меня там.»

Кристиан быстро прочитав, улыбнулся:

– Не за что, – и усаживаясь рядом, вытянул из кармана резинку Тома. – Она спала, когда я тебя поднимал. Давай, я перевяжу.

Том словно не слышал его вопроса и вообще, смотрел как сквозь туман на это лицо, в эти глаза. Он уже целую минуту дышал носом и чуял запах альфы. Нежный, сладкий, и вместе с тем горький и опьяняющий. Запах дикой фиалки, запах коньяка. Ассоциация с полем и жгучим напитком дурманила омеге голову. Он кивнул и повернулся спиной к альфе, откидывая длинные волосы за шею.

– У тебя красивые волосы, у мамы были похожие, – тихо шепнул Кристиан и начал заплетать косу. – Я, конечно, не мастер, но косички плести умею.

Том прикрыл глаза. Пусть будет косичка, лишь бы он продолжил эти прикосновения. Холодные пальцы проходились по белому воротнику формы и проскальзывали по бледной горячей коже. Том дышал носом, наслаждаясь сладким запахом, запахом грязной крови. Теперь он уверен, Кристиан не чистокровен, это не только видно, но и запах выдает его. «Мама»? Что это такое? Том взял ручку в руку: «Ты с Востока? Что такое «мама»?». Положив листочек на коленку Криса, он ждал ответ.

– Да. Но был я там только два раза. «Мама» – это папа-омега у восточников, – ответил Крис и начал завязывать косу черной резинкой. От прикосновений к омеге у него срывало крышу, но он контролировал себя. Никаких лишних прикосновений. Почти никаких. Эти светлые волосы, такие мягкие и так хорошо пахнут…

Том забрал листочек и быстро надряпал: «Классно. Ты говорил о волосах. Почему были? Твоя мама перекрасился?»

– Нет, – тихо ответил Крис, перебрасывая длинную косу через плечо Тому, и нежно провел по затылку, надеясь, что мальчик не заметит этого. – Он умер восемь лет назад.

Том повернулся к Кристиану и поддерживающая улыбка говорила: «Прости. Мои соболезнования.»

– Ничего. Пойду, посмотрю, что там доктор делает, – и, встав с кушетки, глубоко втянув ванильный воздух, пошел к мужчине.

Том грустно улыбнулся и тихо застонал. Так тяжело держать слезы в себе. Так сильно хочется плакать, как никогда раньше. Даже после операции он так не расстроился как сейчас. У него нет шансов. Такого альфу как Крис ещё поискать, он чистый и нежный. Не такой все остальные, встречающиеся на его пути. Томас ему не нужен. Ну и ладно. Значит, и Тому никто не нужен.

Кристиан о чем-то говорил с доктором и быстро махал в сторону омеги. Он был обеспокоен и зол: кого они взяли на место доктора? Мужчина долго что-то объяснял, а потом, швырнув белую папку Кристиану в лицо, прогнал, сказав, что таких хамов, как они, ещё надо поискать!

Томас сидел на кушетке и наблюдал, как альфа воюет с мужчиной. Опустив голову и взяв кончик косы в руку, он принюхался: волосы пахнут Кристианом. Он весь пахнет альфой. Прикрыв глаза, он задумался: что было бы, если бы он мог говорить? Голос Кристиана грубый, но такой приятный и немножко бархатный. А какой голос у него, у немого Томаса Майера?

Кристиан потрепав себе нервы, понял, что доктор не собирается смотреть Тома. Им здесь делать нечего. Сколько минут они потеряли зря. Повернувшись к кушетке, он увидел, как Том с прикрытыми глазами прижимает к себе длинную косичку. Длинные светлые ресницы прикрывают светлые голубые глаза, щеки красные – он красив как никогда. Сладкий запах обволакивал Кристиана, пробуждая инстинкты. Но он не может напасть на немого мальчика. Он будет его защищать и любить втихую. Если кто-то узнает, что Кристиану понравился этот Том, то парню не дожить до конца года.

Морозный воздух и огромные белые снежинки напомнили ученикам, что, как не крути, сейчас зима. Кучки курящих подростков стояли в зимней форме и, выпуская клубы дыма, обсуждали новость: Кристиан Лиар и Томас Майер вместе! Как так? Когда успели? Что делать?

Трое омег стояли под большим деревом и, натянув вязаные шапки, решали, что делать дальше. Значит, грязнокровка обратил внимание на новенького? Нес его на руках?

-Ты представляешь? Он был без сознания, – запричитал омега и, сделав затяжку, выкинул скуренную сигарету. – Он его волосы вокруг шеи обмотал. А к остальным омегам он даже не прикасается. Да что там не прикасается, он даже на НАС не смотрит!

– Да, это странно. Думаю, что мальчику нужно рассказать и, быть может, показать, каким образом у нас распределены альфы, – высказался второй омега, делая снежок. – Кристиан Лиар уже давно занят. Да?

– Конечно. Он давным-давно занят, пусть об этом и не догадывается, – ответил третий и, посмотрев на экран телефона, вытянул длинную сигарету из пачки.

******

Томас и Кристиан шли по школьному двору как по минному полю. С разных сторон на них таращились ученики и, злобно сверкая в сторону омеги, громко переговаривались. Том был напряжен и обижен: в чем он виноват? Он шел сзади Кристиана и видел, как тают взгляды остальных, останавливаясь на восточнике. Понятно, они думают, что он теперь с этим альфой. Какой кошмар… ему не выжить. Среди омег всегда были потасовки насчет свободных альф. И это не просто «милые разговоры», это драки и глупые споры, после которых слабые остаются вне игры калеками с изуродованным лицом. В бою все средства хороши. А что будет делать он? Он даже разговаривать не может. Тяжелее книжки ничего в жизни не поднимал. Тем более, никого никогда не бил и не оскорблял. Минимум – синяки и царапины. Максимум – изуродованное тело и больничная койка. Томас вздрогнул – ни за что на свете. Хотя, если бы у него был шанс, он бы подрался с этими шлюшками. А так, за кого биться? Альфа его все равно не хочет. Кристиан остановился и Томас вышел вперед посмотреть, что же случилось. Трое накрашенных омег преградили им путь.

– Куда идешь, сладенький? А кто это с тобой? – спросил низенький омега в красной шапочке и, посмотрев на вышедшего вперед Тома, брезгливо сморщил носик. – Это кто такой, светленький?

– Не твое дело. Отойди, – сказал Кристиан и начал обходить троицу.

– Ах, это же наш новенький. Какая странная косичка, – крикнул второй и, дернув Тома за кончик косы, рассмеялся.

Крис повернулся на громкий вздох. Томас нахмурил брови и попытался обойти их вслед за альфой.

– Стоять! – крикнул тот, что в красной шапке. – Тебе никто не разрешал уходить.

– Неужели? – громко спросил Кристиан, возвращаясь к Тому. – Это ты ему, что ли, запретил, а, шлюшка? Твое дело ноги раздвигать, а не приказывать!

Омеги закрыли рты. На Кристиана Лиара невозможно не обратить внимания. Его невозможно не послушаться. Они кинулись на Тома. Тот, не ожидавший такой наглости, тихо пискнул и хотел было сбежать, но Кристиан стал перед его лицом, трогая рукой холодную ладонь.

– Чтобы тронуть его, тебе придется оттолкнуть меня, – грозно сказал Кристиан, вставая в боевую позицию. Левой рукой он сжимал холодные дрожащие пальцы Томаса. – Давай, что, струсил, потаскушка?

– Что ты меня обижаешь? Почему это я потаскушка? – обиженным голосом спросил второй омега, опуская голову. – Это вот этот блондинчик – настоящая дрянь. Наверное, вы там трахались в кабинете доктора. Вот и защищаешь его…

– Закрой рот. Пока я тебе его не разорвал! – злился Кристиан. Такого он не ожидал. И дня не прошло, а они уже на них налетели. – Будь моя воля, я бы тебя ударил. Но, как не крути, ты – омега. Пусть и такая, но омега.

– Что это значит «такая омега»? Ты вообще офигел, Лиар?

– Пошли вон, – тихо сказал Кристиан, поворачиваясь к Тому. – Пойдем, Том. Они отбирают драгоценное время. На них внимания нормальные люди не обращают.

Том кивнул головой и, смущенно опуская взгляд на сплетенные пальцы, мотнул головой: «отпусти». Кристиан улыбнулся и, отпустив руку, пошел к школе.

– Зачем тебе немой? – крикнул омега. – Он не для тебя!

Томас пораженно застыл. Никогда его так не унижали. При всей школе, при альфе. Кристиан опять остановился, и, подходя к Тому, взял косу в руку.

– Все видели? И попытайтесь только что-то сделать. Я с вас шкуру спущу! – громко крикнув, встал перед омегой, защищая. Запах коньяка стал сильнее. Том приложил свободную ладонь к носу.

– Да? – с наигранной возмущенностью спросил парень в шапке. – Я знаю, что дети восточников засыпают только во время колыбельной. У всех из твоего народа красивые голоса… – остановился омега. – А как этот будет петь вашим детям колыбельную? Он же немой…

Кристиан задохнулся от возмущения. Терпение давало сбой. А почувствовав, как горячий лоб тыкается в спину, он понял, насколько эти слова задели Тома. Сильнее сжимая холодную ладонь, Кристиан понял, что смолчать не сможет.

– Если понадобится, я стану его голосом. И никакие шлюхи не будут мне указывать, пока я этого не захочу. Поверь, от твоего противного голоса меня тошнит не меньше чем от твоего запаха. Просто молчи…

Томас был в шоке. Столько эмоций он не испытывал за всю свою жизнь. Его ткнули носом в собственную болезнь. Его уже поженили с Кристианом и расписали всю жизнь. Его унизили и ударили ниже пояса. Колыбельная для детей восточников, какой ужас, говорить о таком при всех! Не может петь. Не может петь. НЕ МОЖЕТ ПЕТЬ!

Майер глотал соленые слезы и опустил голову, ударившись об спину альфы. Какой позор. Позор…Что он теперь подумает о нем? Боже, он даже заступается за него.

«Стану его голосом». Какой пафос. Какой бред. Какая ложь. Какая боль.

Кристиан смотрел, как уходят оскорбленные омеги. Так им и нужно. Самое обидное – услышать от альфы, что индивидуальный запах омеги противный или, что хуже, вонючий. Это высшее оскорбление, которое ранит глубоко и надолго.

Альфа сжал пальцы и повернулся. Низко опустив голову, блондин плакал, тихо всхлипывая и прикрывая рот ладошкой. Кажется, слова о голосе сильно его задели. Кристиан положил ладошку на мокрую щеку, поднимая голову. Том отвернулся, мазнув мокрыми губами по пальцам.

– Не обижайся на них. Они ничего не понимают, – тихо сказал альфа, прижимая омегу к себе. – Эти шлюхи просто ничего не понимают, Томас.

Омега поднял красные глаза, и отрицательно покивав головой, выпутался из объятий.

– Ты куда? – крикнул вслед удаляющему парню Крис.

Том махнул в сторону школы: «на занятия».

Мечты закончились, началась суровая жизнь. Ему теперь после этого представления точно жизни не дадут. Его выживут любыми силами и способами. Кристиан Лиар такая шишка? Понятно, немому с ним не место.

Том поднимался в кабинет и, стирая капавшие слезы, настраивался на лучшее. Подумаешь, сказали какие-то овцы о нем пару ласковых. Ну и пусть. Ошибся Бог, раз дал голоса не тем людям.

Роберт заметил красные глаза и лез с расспросами. А ещё он обратил внимание на брачную косу. Так умеют заплетать волосы только восточники. А прическа такого плетения – признание в любви и приглашение разделить ложе. Это призыв к браку, но Майер, наверное, этого не знает. Он даже не видит, какая красота у него на голове.

Том отнекивался и обещал рассказать позже. Мартин лишь обижено сопел и смотрел на зашедшего Лиара. Неужели этот, мог обидеть Тома? И вообще, что случилось? Он был уверен, что Томас плакал именно из-за него. Также, он видел как Крис нес того на руках через весь двор.

Стреляя взглядами на севшего за последнюю парту Лиара, Роберт зло хмурился и параллельно успевал следить за Томасом, который листал книгу по этнографии. И вообще делал все возможное, чтобы ни с кем не говорить. А Кристиан… вот же говнюк, первый день в школе испоганил!