Текст книги "Юбка (СИ)"

Автор книги: tuuli-veter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Ну, пойдем, – сказал он уже мягче. – Нам, и правда, надо… поговорить.

Все так же, не отрывая от него напряженного взгляда, Малфой коротко кивнул и молча зашагал рядом с ним.

Быстро миновав пустынные коридоры, они взбежали наверх по крутой лестнице и выбрались на площадку астрономической башни.

Пронзительный декабрьский ветер задувал в пустые проемы, пробираясь в рукава и за воротник. В это время года на башне было холодно и неуютно, но поэтому здесь можно было поговорить без свидетелей.

Невольно вслушиваясь в шаги за спиной, Гарри остановился у парапета и обернулся. Малфой остановился поодаль, и по его взгляду было сложно что-то прочесть.

– Иди сюда, – Гарри махнул ему рукой, подзывая, и тот неуверенно подошел.

За все это время он так и не произнес ни слова, позволяя Гарри самому принимать все решения, словно вверив ему себя и свою судьбу. И от этого Гарри даже в струях стылого ветра было душно, жарко и страшно.

– Я… тебе нравлюсь? – эти слова прозвучали у него так неуклюже и резко, что Малфой вздрогнул и изумленно уставился на него. А Гарри, наконец-то произнеся это вслух, устремил на него глаза, жадно разглядывая его лицо словно впервые. Драко отвел глаза и кивнул, принимаясь разглядывать сквозь арку тонкие ветви деревьев.

Гарри смутился. Он не представлял, что нужно сказать или сделать.

– Малфой, не молчи, – то ли попросил, то ли потребовал он, и Драко, так и не отводя взгляда от далеких деревьев, дернул плечом и болезненно усмехнулся.

Гарри думал, что он так ничего и не скажет, но он все-таки снизошел до ответа:

– “Нравишься” – неверное слово, – наконец-то выдавил он.

– То есть с-сильно? – от смущения Гарри начал запинаться как Невилл.

Теперь он смутился еще сильней и неловко поежился. Благодаря Джинни, он терпеть не мог такие вот разговоры.

Малфой коротко взглянул на него, холодно усмехнулся, почти становясь прежним собой, и Гарри, словно испугавшись этого превращения, быстро заговорил, пытаясь удержать его настоящего:

– Послушай… не надо… ты просто скажи. Я… в общем… не понимаю. Меня никто никогда не любил ни за что, просто так… И я… я не понимаю, как надо. Я не знаю, как это понять, – Гарри понимал, что говорит не так, и не то, потому что даже такие невнятные слова жглись горечью, опаляли губы, падая вниз, но Гарри так хотел ему объяснить.

Плотно сжатые губы Малфоя чуть шевельнулись:

– Твоя рыжая, – выронил он, и Гарри мотнул головой.

– Это было не то, – тихо ответил он. – Она… не меня… понимаешь? Джинни хорошая. Но она… любит кого-то, кто совсем на меня не похож. Он правильный, он национальный герой… на него молится вся страна. А я – просто я, понимаешь? Поэтому ей во мне постоянно что-то не нравилось, она хотела это исправить. И я сам это знаю… меня сложно любить. Во мне тысяча недостатков, я упертый, я… ору по ночам, не понимаю, когда мне врут и поэтому меня можно использовать, но я… – сердце у него билось часто-часто, он не понимал, зачем говорит это Малфою, но ему важно было сказать ему об этом вот так.

– Я это знаю.

– Что? – Гарри осекся.

Малфой усмехнулся, но теперь в его усмешке была прежняя горечь.

– Поттер, чем ты хочешь меня удивить? Я знаю все твои недостатки. И даже те, о которых ты даже не подозреваешь, – его губ снова коснулась усмешка, и Гарри залип на ней взглядом: сейчас она была не ехидной, она была, скорее, мечтательной.

– Знаешь? – Гарри растерянно взглянул на него. – И все равно… любишь меня? – Гарри смутился: ему было неловко произносить эти слова. Они казались такими чужими.

Малфой сунул руки в карманы и немного ссутулился.

– Это неважно, – сухо ответил он. – Твои недостатки. Все это неважно.

– А что тогда важно? Скажи, – Гарри напряженно смотрел на него, ожидая, что вот сейчас Малфой скажет ему то, что известно всем, кроме Гарри. Поделится с ним откровением и выдаст что-то такое, отчего и Гарри наконец-то поймет, что же такое любовь.

Малфой усмехнулся и бросил на него горький взгляд, наполненный нежностью. Такой, что у Гарри свело все внутри:

– Все это неважно, Поттер. Потому что, даже зная их все, я хочу быть только с тобой. И больше никогда и ни с кем.

У Гарри перехватило дыхание. Этот взгляд, эти слова отозвались внутри него сладким трепетом, заставляя дрожать на ветру еще больше.

Он сделал к Малфою неуверенный шаг и замер, просительно глядя в лицо:

– Еще. Скажи мне еще.

Тот хмуро и недоуменно взглянул на него, но увидев, что Гарри не думает смеяться над ним, немного расслабился и даже позволил себе чуть улыбнуться – печально и грустно.

– Что тебе сказать, гриффиндорский придурок?

Но Гарри не желал принимать предложенного им легкого тона:

– Скажи мне, – выдохнул он, чувствуя, как его тело все сильней и сильней бьет дрожь от незнакомых эмоций. – Почему? Почему только со мной?

Малфой изумленно посмотрел на него, но, видимо, прочитав что-то в глубине умоляющих глаз, опять усмехнулся, и сказал ровно и холодно, словно издеваясь над своими наивными, глупыми чувствами:

– Потому что мне очень больно видеть тебя и не быть рядом с тобой. Это тебя устроит?

Гарри молча кивнул, двигаясь к нему, как зачарованная факиром змея. Подойдя ближе еще на пару шагов, он тихо выдохнул-приказал:

– Еще. Пожалуйста. Драко.

Теперь и Малфой уже не мог отвести от него глаз, словно переставая бояться насмешки и поверив, что Гарри это действительно нужно.

– Потому что это не просто больно. Это невыносимо, – негромко ответил он. Неуверенно трогая пальцами шершавую стену, словно ища в ней опору, он тоже шагнул к Гарри, сокращая между ними дистанцию. – Невыносимо до боли. Смотреть, как все они могут к тебе прикасаться, и не иметь этой возможности самому. И знать, что я не буду иметь ее никогда.

Гарри подошел еще ближе и замер совсем рядом с ним, ловя каждое слово, оседающее в груди прямо на сердце.

– Еще, – он умоляюще смотрел на Малфоя, не позволяя ему замолчать.

Драко качнулся к нему:

– Потому что каждый день, каждую минуту я думаю о тебе, – он медленно поднял руку, осторожно прикасаясь к его волосам, и Гарри, замирая от наслаждения, придвинулся к нему еще ближе, уже почти вжимаясь в него, лишь бы продолжать слышать сбивчивый шепот: – Потому что скоро закончится школа, и я не знаю, что буду делать, когда не смогу тебя больше видеть, мой Гарри Поттер. Потому что я не умею жить без тебя.

Холодный ветер по-прежнему задувал в огромные арки, но Гарри уже было не тепло – ему было жарко от этих слов, от горячего дрожащего тела к которому он почти прижимался своим.

– Еще, Драко. Еще, – он готов был его умолять снова и снова, но теперь и сам Драко не готов был остановиться, распахивая перед Гарри всю свою душу.

– Потому что я с самого первого курса болен тобой, – шептал он уже в самое ухо, и незнакомое чувство мчалось у Гарри по телу, разливаясь горячей щекоткой вниз до самых ступней. – Потому что не умею хотеть никого кроме тебя, – он ласково перебирал длинные пряди, и Гарри больше не чувствовал пронзительный северный ветер, а только жадно подставлялся под теплые облачка его слов и под уже знакомые руки. – Потому что только тебя я хочу любить, только к тебе прикасаться, – малфоевский большой палец ласково поглаживал скулу, спускался по шее, и Гарри уже просто дурел от его близости, от его слов. – Потому что только тебя хочу целовать, – прошептал Малфой, почти касаясь губами его щеки, и Гарри, закрыв глаза, тихо выдохнул ему “да”, и потом так и продолжал зачем-то шептать “да… да… да”, пьянея от того, как по его лицу легко движутся прохладные губы.

Замерев на мгновение, Драко внезапно прижался губами к его губам, и Гарри дернуло словно током. Распахнув глаза, он смотрел, как Малфой, пугающе близкий, закрыв глаза, снова тянется к нему за поцелуем.

Гарри зачарованно замер. Все происходящее здесь и сейчас было так хорошо, так до боли желанно, но вместе с тем очень и очень неправильно.

– Драко… Я… – он растерянно смотрел на него затуманенным взглядом, не зная, что ему делать.

– Не надо. Расслабься. Пожалуйста, – Драко чуть отстранился и, улыбнувшись ему, стянул с его носа очки и сунул к себе в карман. Почему-то этот жест – теплый, почти домашний, снес у Гарри последние тормоза, и он, ни в чем больше не сомневаясь, зажмурился, позволяя Малфою себя целовать.

Значит, вот что такое любовь. Когда он знает все твои недостатки и все равно любит. Когда тебе с ним так хорошо, что невозможно его отпустить. Когда при мысли, что все это всего лишь жестокий розыгрыш, становится по-настоящему больно.

Гарри снова распахнул глаза и отшатнулся:

– Ты… ты ведь не шутишь? – умоляюще выдохнул он.

Малфой, одурманенный им настолько, что, казалось, начал выпадать из реальности, с трудом сфокусировал взгляд:

– Совсем идиот? – выдохнул он, с силой возвращая Гарри за шею обратно к себе, и сейчас эти слова прозвучали мягко и совсем необидно.

И на этот раз Гарри уже сам решился прикоснуться к нему. К коже, холодной от ветра, гладкой и нежной, словно тающей и оживающей под губами, к его точеным скулам и закрытым глазам. И наконец, осмелившись, коснулся его губ своими, чувствуя, что больше не может остановиться. Холодные губы на холодном ветру. Почему же с каждой секундой их хочется все сильней и сильней?

Драко, замерев, словно боясь спугнуть его, позволял Гарри делать с ним все, что он только захочет, и Гарри, пользуясь этим, неуверенно попытался приоткрыть его губы своими, настойчиво проникая все глубже. Контраст опалял: стылый холод снаружи, и жаркая нежность его поцелуев внутри, между губами и сердцем. Задыхаясь от ощущений, Гарри коснулся языком нежного неба, прошелся по гладким зубам, но когда он, наконец, сладко столкнулся с обжигающим его малфоевским языком, Драко вздрогнул, распахнул глаза и чуть отстранился.

Гарри застонав от желания, не открывая глаз, попытался вернуть его обратно себе, но Драко, тяжело дыша, силился ему что-то сказать:

– Поттер, – выдохнул он, намертво вцепляясь в его мантию пальцами, и Гарри испуганно замер. Что он опять сделал не так? Но Малфой смотрел на него так серьезно, что мысли в голове вязли и плавились. – Ты же всё понимаешь? Что я тебя никому не отдам.

В его потемневших глазах разгоралось голодное пламя, вызывающее в Гарри ответный огонь. Драко снова потянул его на себя, не сводя с его губ жадного взгляда, и Гарри почувствовал, как возбуждение захватывает его целиком. Сейчас Малфой предлагал ему новую битву, мужской поединок, и Гарри, разумеется, не мог ему отказать, как никогда не отказывал ни в одном из сражений. Неизвестное прежде чувство топило, пьянило и обжигало. На смену болезненной нежности пришла ярая страсть. Нестерпимо захотелось проникнуть в него как можно дальше и глубже. Почувствовать его любовь на себе, или… в себе. Чтобы больно и горячо, чтобы прямо по нервам, чтобы получить от него все, что он только сможет позволить. Все, что только сможет отдать.

– Гарри… Иди ко мне.

Наверное, так рушится мир, и взрываются звезды. Почему ни Чжоу, ни Джинни не удавалось разжечь в нем ничего даже близко похожего? Их поцелуи были скучной обузой, а то, что происходило с ними теперь, стирало все границы и рамки. Давнее, запретное, запаянное на шестом курсе где-то в груди и после трусливо повернутое на Джинни, теперь лавиной рвалось обратно наружу, заставляя желать Малфоя до полной остановки дыхания, – так, что в глазах стояла полная тьма.

А если он несерьезно? Гарри внезапно напрягся. Если он так целуется с кем-то еще? И Гарри для него всего лишь один из многих… экспериментов. Огнедышащий дракон взметнулся внутри, опаляя и царапая внутренности так, что Гарри аж задохнулся от боли.

– Ты что? – Малфой, неожиданно чуткий, широко распахнув затуманенные глаза, смотрел на Гарри тревожным вопросительным взглядом. – Гарри, ты что?

Гарри сморщился от внутренней боли.

– Не смей кроме меня больше ни с кем. Слышишь? Не смей, – выдохнул он. – Я не выдержу. Не смогу, – непонятно пояснил он, но Малфой его понял. Он притянул Гарри к себе и мотнул головой:

– Ты сдурел.

Но чувствуя, что Гарри пытается отстраниться, тихо сказал ломким от напряжения голосом.

– Идиот. Я же сказал, что люблю. Я не размениваюсь по мелочам. Только ты. Если, конечно, захочешь, – в его голосе неожиданно послышалась сильная горечь.

Тонкие растрепанные пряди выпадали из челки, прилипая к разгорячённому лбу и вискам, щеки пылали румянцем, и он выглядел так открыто и уязвимо, что Гарри снова с силой дернул его на себя, сгребая в кулак его мантию:

– Нет, это ты идиот. Ты что, не видишь… не понимаешь, что из-за тебя со мной происходит?

Малфой неуверенно улыбнулся, и Гарри словно обожгло его беспомощным взглядом. Он его, должен быть только его.

– У тебя уже с кем-то было? – Гарри вглядывался в красивое лицо.

Драко досадливо дернул плечом, отмахиваясь от воспоминаний:

– Почти нет.

Гарри зажмурился, стараясь не думать об этом “почти”, и услышал, как ему в ухо опять вливается горячечный шепот:

– Ну, перестань. Слышишь, Поттер? Я все время… даже тогда о тебе… Постоянно… Даже, когда…

– Просто заткнись! – словно перейдя последний рубеж, Гарри рванул его на себя, сам не понимая, чего он хочет добиться – желая лишь одного: присвоить его себе, прикоснуться везде к гладкой, горячей коже, стереть с нее все чужие прикосновения, доказать и ему, и себе, что теперь только с ним, только с ним… И Малфой, словно не желая ему уступать, так же исступленно шарил руками у него под одеждой, словно пытаясь одновременно коснуться везде.

– Ты теперь только мой, ты меня понял? – Гарри, чувствуя, как его сжирает горячая ревность, крепко держал его, пытаясь раздеть, прижать как можно сильнее к себе, поймать его губы своими.

Малфой, в ответ судорожно дергая его пуговицы на рубахе, смотрел на него требовательно и зло:

– Ненавижу твою Уизлетту. Зааважу ее, если она к тебе еще хоть раз подойдет. Тебе это тоже понятно?

Рванув в стороны мантию и белые полы рубахи, Драко с силой прижался к его голой груди, но не успел Гарри ответить ему, как малфоевская сильная кисть скользнула к нему в штаны и так требовательно и жадно сжала внизу, что мыслей в голове не осталось. Никто, никогда еще… там… и вот так…

– Ты только мой. Ясно тебе?

Задыхаясь, Гарри поспешно кивнул, удивляясь, как тот мог еще сомневаться. Глядя перед собой невидящими глазами, подчиняясь обжигающим движениям сильной руки, Гарри жадно потянулся к его ремню.

– Подожди. Хочу… тебе тоже так…

Драко зажмурился, пытаясь сдержаться, пока Гарри, неловко смущаясь, пробирался рукой ему в брюки, и закусил губу, как всегда в моменты волнения.

– Давай. Я хочу, – Гарри толком не понял, кто из них произнес это вслух, потому что больше не было их по отдельности, были только движения, быстрые, рваные, слаженные, тяжелое сбивчивое дыхание и наслаждение, огромное, бесконечное, надвигающееся на них плотной стеной.

– Поттер, давай, – Гарри, и так подошедший к самому краю, услышал его сбивчивый шепот и, с трудом разлепив тяжелые веки, увидел устремленный на него шалый малфоевский взгляд. – Я хочу видеть, как ты кончаешь.

Гарри с трудом облизнул пересохшие губы:

– Давай. Я тоже. Хочу.

Этих горячечных слов и пульсирующей в кулаке чужой твердой плоти для Гарри оказалось достаточно, чтобы невыносимый по силе оргазм накатил на него как лавина, разбивая все тело на атомы.

Резкий порыв ветра заставил их очнуться, спустя пару минут или лет, и смущенно отпрянуть в разные стороны.

– Ну, и что теперь дальше? – Малфой подчеркнуто не смотрел на него, принимаясь приводить испачканную одежду в порядок.

Теперь он выглядел замкнуто и отстраненно, и Гарри не очень понимал, как ему теперь себя с ним вести.

– Я… не знаю. Я могу сказать нашим, что теперь встречаюсь с тобой. Или ты хочешь, чтобы никто ни о чем не узнал? – Гарри, наскоро накладывал на себя Очищающее и судорожно одевался – на башне был жуткий холод.

Малфой вскинул голову и почти равнодушно посмотрел на него:

– Поттер… А ты вообще в этом уверен? Может быть, завтра ты уже передумаешь, – в его голосе снова звучала насмешка, и сам он в этот момент опять был холодный, далекий, к тому же Гарри так некстати вспомнилось это “почти”.

– А может быть, это ты уже передумал? – он сердито повернулся к Малфою. Кто там у него был до него? Забини? Нотт? Или верная Паркинсон? И кто еще будет после? – Получил, что хотел? Мне можно проваливать?

Малфоевские глаза сузились, превратившись в две злые щели:

– Не зря я всегда был уверен, что ты редкий кретин. Проваливай, если хочешь. Меня уже тошнит от тебя.

Гарри, задохнувшись от ярости, сжал кулаки:

– Я всегда знал, что ты обычная сволочь! – и чтобы ни у кого не оставалось сомнений, добавил привычное: – Ненавижу тебя.

– Ты меня так удивил, – Малфой смотрел на него так равнодушно, что у Гарри рухнула последняя надежда. Неужели все было неправдой? – Не могу поверить, что я вынужден… – прошипел он сквозь зубы.

Гарри резко остановился напротив него:

– Ты вынужден что? Ну, давай, договаривай! – он требовательно уставился на Малфоя, но тот посмотрел ему в лицо с таким откровенным презрением, что Гарри еле сдержался, чтобы не выдернуть палочку из рукава.

– Что я вынужден любить такого кретина, как ты, – высокомерно выплюнул он и отвернулся к проему.

Стараясь сдержаться и не врезать ему, Гарри рванулся к дверям. Внутри все кипело от злости. Слизеринская сволочь. Как Гарри мог ему хоть на минуту поверить? Даже теперь, после всего, что случилось, он остался таким же, как был. Он, видите ли, вынужден любить его … “Любить”. Гарри резко остановился. Он что, и правда, крикнул “любить”? Даже теперь? Даже во время ссоры?

Гарри не выдержал и обернулся. Малфой, засунув руки в карманы, сощурив глаза, смотрел вниз, мрачно и зло, словно больше не замечая его. Но когда Гарри, не двигаясь, замер в дверях, все-таки не выдержал и раздраженно к нему обернулся:

– Поттер, что ты еще здесь забыл? – Драко прожег его ненавидящим взглядом. – Ты хотел свалить, вот и вали!

Но Гарри продолжал недоуменно смотреть на него.

– Я не смогу, – сказал он, с удивлением прислушиваясь к себе.

– Чего ты не сможешь, герой? Я думал, ты у нас можешь всё, – злобно выдохнул Драко.

Но Гарри больше не могла обмануть его показушная злость. Осторожно, словно прислушиваясь к каждому шагу, Гарри подошел ближе к нему и, поймав на себе мрачный подозрительный взгляд, протянул руку к его груди, сжал измятую им же самим мантию в кулаке и осторожно потянул на себя Малфоя. Тот на удивление не сопротивлялся.

– Я больше не смогу без тебя, – тихо выдохнул Гарри в напряженное ухо и уткнулся лбом в худое плечо, сдаваясь ему точно так же, как это недавно сделал Малфой. Оказывается, иногда сдаваться так просто.

Гарри замер, ожидая ответ, и тихо выдохнул от облегчения, когда его виска коснулись теплые губы:

– И я… не смогу, идиот.

Гарри улыбнулся. Какой у Малфоя потрясающий голос. Какой он и сам потрясающий весь, с его сомнениями, страхами и… любовью. Неужели, и правда, с любовью?

– Не смогу уйти, – повторил Гарри тихо. – Даже если прогонишь.

– Не прогоню.

Гарри почувствовал, как его обнимают сильные руки и, решившись, тихо спросил:

– Правда, любишь?

Над ухом послышалось надменное хмыканье, и Гарри услышал сбивчивый шепот куда-то в висок.

– Когда увидел тебя в этой юбке, с этими волосами… чуть с ума не сошел. Нес полную чушь, мозги совсем отключились. Без мантии… это же… почти голый… Только и мог стоять и гадать, есть у тебя что-то под ней или нет. Готов был заавадить любого, кто на тебя будет пялиться. Особенно Нотта.

Гарри вскинул голову, жадно впитывая в себя его влюбленность и ревность, быстро сменяющие друг друга на красивом лице:

– Почему именно Нотта?

Драко сузил глаза.

– Он к тебе клеился.

Гарри недоуменно пожал плечами:

– Ну и что из этого? Он же полный кретин. Просто забудь, – Гарри провел рукой по напряженной спине, утешая его, и неожиданно улыбнулся. – Кстати, чтобы ты знал, Рон разрешил мне оставить трусы. Все-таки он мой друг. Хотя в тот день я в этом был совсем не уверен.

Драко закатил глаза вверх:

– Слава Мерлину. Тогда пусть Уизел еще поживет. Но если ты еще хоть раз при них без меня… эту юбку… – начал он, но Гарри фыркнул, заставляя его замолчать.

– Ни за что, – Гарри было смешно: неужели Малфой думает, что ему захочется повторить этот подвиг? – Не волнуйся, никогда в жизни больше ее не надену! – он клятвенно замотал головой, надеясь, что теперь Малфой совсем успокоится, но, судя по напряженным серым глазам, что-то опять сказал невпопад.

Эпилог

– Уизли, ты нечестно играешь.

– И это говоришь мне ты, слизеринец?

Самоизменяющаяся колода – простая, но действенная штука, – тройка мечей сама собой трансформировалась в руке Рона в нужную карту.

– Конечно, – Драко с ненавистью смотрел на нее какое-то время, а потом швырнул остальные карты на стол, признавая свое поражение.

Забини и толстый Гойл уже маршировали в юбках по коридору под предводительством сердитого Нотта, а Малфой все еще пытался отстоять свою честь.

Гарри хмыкнул. Ему нравилось, что Малфой слишком наивный для слизеринца. Ему все в нем безумно нравилось. Малфой был наивный и честный. Хоть он, разумеется, не желал этого признавать.

Гарри подпер подбородок рукой, не отрывая глаз от раскрасневшегося Малфоя. А может быть, Шляпа тоже предлагала ему выбрать их Гриффиндор? Это было бы ужасно смешно. Но разве ж Малфой в этом сознается?

Гриффиндорская гостиная сияла гирляндами, изредка стреляла петардами и переливалась волшебными огоньками. Уже минуло Рождество, совсем близко подступал Новый год, и все каникулы они с Малфоем целовались взахлеб, не в силах расстаться ни на минуту. Но тот их единственный раз на башне так и остался Тем Самым Разом. Гарри и сам не понимал, почему. Каждый день он влюблялся в Малфоя все больше и больше, и черт его знает, почему не был готов, как это говорится, двигаться дальше. С Малфоем ему было хорошо – и целоваться, и просто дружить, и он ужасно боялся это испортить, снова впуская в их отношения тягучую, мрачную страсть. Хотя хотелось. Иногда очень сильно хотелось, почти нестерпимо. До боли.

К счастью, Малфой, кажется, тоже особо не торопился, и Гарри был благодарен ему, что он тоже готов ограничиваться их безумными, бесчисленными поцелуями, от которых по телу разливался жидкий огонь и потом нестерпимо ломило внизу. И лишь изредка Гарри ловил на себе его горький задумчивый взгляд, но упрямо убеждал себя, что ему показалось.

Рон, которому Гарри полунамеками умудрился признаться в том, что у них в физическом плане ничего нет и в скором времени не предвидится, покрутил палочкой у виска – что, зная его палочку, было с его стороны крайне неосмотрительно – и сердито пробормотал, что Гарри дурит, а Малфой всего лишь обычный парень, а не каменный истукан, но вмешиваться в их отношения больше не стал.

Малфоевские родители, благоволящие к браку сына с национальным героем, звали их погостить на каникулы в мэнор, но Гарри как мог оттягивал этот визит, понимая, что там Драко, скорее всего, снова захочет перешагнуть ту черту, которой Гарри боялся. Было так страшно испортить то, что между ними наконец-то сложилось.

– …Ты хочешь сказать, что Шут выше, чем Император? Иди и расскажи это своей мамочке, Уизел!

Но Рон, нагло усмехаясь, небрежно откинулся на спинку бордового кресла и скрестил руки на груди.

– Шут всегда будет стоять выше любых королей.

– Это еще почему?

– Потому что он дурак. А дуракам вечно везет. Правда, Гарри?

Гарри хмыкнул. Интересно, почему с этим вопросом Рон решил обратиться к нему?

– По-любому, это старший аркан. Симус, скажи? – не дождавшись ответа от Гарри, Рон обернулся к Симусу за подмогой, и тот радостно кивнул, подтверждая его правоту. – Так что давай, Малфой, живо бери свою юбку! Жду не дождусь, когда тебя в ней увижу, – с этими словами Рон запустил в Малфоя красно-зеленый клетчатый ком.

– Никакая это не юбка, – с достоинством сообщил тот, независимо подхватывая яркую ткань. – Это килт – одежда для настоящих мужчин. Надо уточнить у отца, кажется, у нас в роду были шотландские корни.

– Я же тебя предупреждал, чтобы ты не садился с ними играть. – Гарри раздосадовано поднялся со стула и потянул за собой Малфоя. – Пойдем, будешь теперь отдуваться, шотландец.

– Ну, пойдем, если хочешь, – Малфой выскользнул из кресла с той грациозной небрежностью, от которой у Гарри постоянно перехватывало дыхание. – Я надеюсь, ты не будешь меня ревновать? – Драко бросил на него быстрый изучающий взгляд.

– С чего бы? – Гарри радостно фыркнул, представляя себе забавное зрелище: Малфой в юбке, на такое определенно стоит взглянуть!

Но тот снова обжег Гарри странным взглядом из-под длинных ресниц и рассеянно дернул плечом:

– Просто… подумалось.

Он сжал юбку в руке, и Гарри снова уставился на яркую ткань, прикидывая, как Драко будет выглядеть в клетчатой юбке. Вспомнив малфоевские стройные ноги, он одобрительно хмыкнул. Выходило неплохо. Очень и очень неплохо.

– Интересно, как мне больше пойдет? Так или так? – Малфой принялся изучающе прикладывать юбку к коленям, прикидывая длину. – Кстати, Поттер, ты знаешь, что мои шотландские предки носили килт постоянно? Даже дома.

– Нет у тебя никаких шотландских предков, – рассеянно фыркнул Гарри. Ни с того ни с сего ему внезапно привиделось, как в огромном зале мэнора полыхает камин, а Малфой сидит в кресле, широко расставив стройные ноги, и клетчатые тканые складки обтекающие колени и бедра – единственное, что прикрывает на нем то, что… внизу.

Сердце прыгнуло и зашлось гулким стуком.

Хлопнула дверь.

– Малфой, чего ты стоишь? Особое приглашение нужно? Давай вали одеваться! А я пока посмотрю, как там эти твои, – Рон замер в дверях, вытягивая шею в надежде увидеть там Забини, Нотта и Гойла.

Выразительно глянув на юбку, Малфой уставился Гарри в глаза:

– Так что, Поттер, мне его надевать? – его голос понизился, а взгляд потемнел. – Как думаешь, мне стоит под ним хоть что-то оставить? Спросим у рыжего?

Гарри застыл.

В своих мыслях он уже сидел перед креслом, у Малфоя в ногах, вел ладонями по крепким икрам, оглаживал тонкие щиколотки и длинные изящные стопы, прижимался губами к коленям, идеальным, как и все у Малфоя, исцеловывал бедра все выше и выше, пытаясь отодвинуть губами тяжелую тканую шерсть, чтобы увидеть… Гарри сглотнул. …Прикоснуться… В ушах зашумело. Теплое пламя призрачного камина ласкало и гладило его по спине, всполохами выхватывая части обнаженного прекрасного тела.

Гарри выдохнул и шало посмотрел на Малфоя, а тот, словно прочитав его мысли, неожиданно облизнулся.

– Эй, Уизли, как ты считаешь… – начал он, но Гарри поспешно одернул его.

– Подожди!

Что-то во всей этой истории было не так. Очень и очень не так. Он ведь просто хотел посмеяться. Но почему-то теперь ему совсем не смешно… Что вообще происходит?

Малфой решительно взялся рукой за пряжку ремня, и Гарри застыл.

– Я вас жду в коридоре, – появившийся Рон хлопнул Гарри по плечу и насмешливо повернулся к Малфою, указывая глазами на лежащую юбку: – Не терпится тебя в ней увидеть, Хорек. И кстати, не только мне. Паркинсон меня заклинала, чтобы я выбрал тебе наряд покороче, а твой Забини просто сгорает от нетерпения. Только и может твердить, о том, как тебе идет красный цвет. Неужели он тебе и правда идет? А ну-ка, давай, покажись!

Он издевательски махнул рукой, но Малфой вполне миролюбиво приложил юбку к себе и неуверенно посмотрел на него, словно мнение Рона было для него очень важно:

– Так будет нормально?

И Рон вместо привычной насмешки, неожиданно оценивающе оглядел его ноги с приложенной юбкой:

– Да… Так хорошо, – он внезапно сглотнул. – А Гарри не возражает? – почему-то сейчас Рон говорил о Гарри в третьем лице, словно того не было рядом.

Гарри замер. Этот его взгляд на Малфоя… Он не смеет так смотреть на него! Просто не смеет!

Не выдержав, Гарри шагнул между ними, отрезая их друг от друга. Но Рон, вытянув шею, через поттеровское плечо зачем-то продолжал таращиться на Малфоя.

Малфой усмехнулся:

– Нет, Гарри не возражает. В этом вопросе он на редкость лоялен.

– Я… – Гарри замялся, пытаясь ворваться в их диалог и хоть что-то сказать, но в голове было пусто и гулко. Пару секунд Драко и Рон вопросительно смотрели на него, а потом Малфой отвернулся и снова потянулся к ремню.

– Хорошо, что ты не ревнуешь, – бросил Рон, обращаясь к Гарри, но по-прежнему глядя на малфоевские руки излишне внимательным взглядом, затем нехотя развернулся и быстро пошел к дверям.

Пока Малфой ловко выпутывал из брюк свои длинные стройные ноги, Гарри молча и довольно тупо смотрел на него, на Рона, на юбку, пытаясь хоть что-нибудь сообразить. Но когда темные брюки рухнули на пол, и Драко, небрежно переступив через них, взялся пальцами за резинку трусов, Гарри внезапно очнулся.

– Рон, подожди! – выкрикнул он, с трудом отрывая взгляд от полуобнаженного тела.

Краем глаза ему показалось, что Рон, остановившись в дверях, подмигнул Малфою так, словно им было, что друг другу сказать, но, конечно же, ему показалось. И вообще сейчас Гарри было не до того. Малфой потянулся за юбкой, но Гарри рванул ее на себя.

– Рон, постой! Нам надо поговорить! – завопил он, прежде чем за Роном захлопнулась дверь, и что есть сил припустил вслед за другом.

Гарри летел в коридор, понимая, что обязан втолковать Рону очевидную вещь: Малфою нельзя ходить в таком виде! Просто нельзя! Потому что… да просто, потому что ему не идет! Пусть Забини и Нотт сколько влезет бегают по Хогвартсу в юбках, а Малфою это вовсе не нужно! Хочет носить свой дурацкий килт, пусть таскает его дома, в мэноре. Под присмотром родителей и домовиков. Сидит в нем в каком-нибудь зале. Где-нибудь, у камина…

Новая картинка, ярче и отчетливей прежней, накрыла его мягким облаком. Вот Гарри, ведет ладонью по длинной узкой стопе, склоняясь, ласкает губами изящную косточку, переходит на тонкую щиколотку, целуя все выше и выше, осторожно лижет бедро, словно пробуя на вкус сладкий десерт. А Малфой, откинувшись в кресле, расставив ноги как можно шире, тихо стонет от наслаждения. Руки и губы Гарри пробираются вверх, отодвигая ткань, его пальцы, словно сами собой, скользят по внутренней части бедра, едва прикрытой подолом. И Драко подается навстречу его движению, все больше раскрываясь навстречу, позволяя Гарри смотреть, как его возбуждение приподнимает тяжелые складки. Позволяя смотреть прямо… туда… И больше вовсе не страшно, потому что некогда думать об этом, потому что хочется так, что уши закладывает от желания. Потому что Малфой, откинувшись на подголовник, стонет так, что можно свихнуться от одних только стонов. И нужно всего лишь склониться пониже, чтобы коснуться рукой, или… или губами. Накрыть ртом. Вобрать в себя целиком. И узнать, наконец, везде ли он такой сладкий на вкус.