Текст книги "Мой офицер Джонс (СИ)"

Автор книги: Traum von Katrin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Бетти чуть отстраняется, чтобы поймать мой взгляд. Личико словно светится изнутри таинственным, мягким сиянием. Расплывается в широкой улыбке:

– Я люблю тебя, мой офицер Джонс.

____________________________________________________________

*правило Миранды – юридическое требование в Соединённых Штатах Америки, то самое «Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы понимаете свои права?»

========== Ночной патруль ==========

На свете было всего три вещи, о которых я сейчас мечтал:

– Бетти Купер (просто потому, что скучаю по ней всегда, когда она вне поля зрения);

– Горячий чай (или кофе. Да в общем-то, и просто кипяток бы сошёл, чтобы растопить комок льда внутри);

– Окончание смены.

По идее, в мои обязанности не входило стоять среди ночи у заезда в Саутсайд и ловить превышающих скорость южан. Но шерифу пришла ориентировка на какого-то беглого заключённого из тюрьмы в Атланте, весь штат подняли на уши. Досматривать приходилось каждую машину, и Келлер задействовал резервы. Теперь, уже третью ночь подряд, мне приходилось морозить задницу в ожидании редких проезжих. Идиотизм полнейший, и ещё больше бесило, что этот патруль лишал возможности спокойно спать в обнимку с любимым телом.

Ха, ну как – в обнимку. Скорее, Бетти устраивалась прямо на мне, по-хозяйски складывая ножки на пах. Или откатывалась к краю кровати, перетягивая на себя одеяло. Что поделаешь, если девиз моей Змейки: «Наглость – второе счастье. Первое – я». И она не отступала от своей жизненной позиции ни на секунду. Как бы я не пытался её перевоспитать.

Блядь, что ж так холодно?! Форменная куртка не грела ни черта, надетая на тонкую рубашку. Всё, как положено: даже фуражка, чтобы пьяные водилы не проморгали патрульного. Только тепла от этого официоза никакого. А в машине лежит толстый свитер… Сука, ещё немного и точно забью на устав, пойду греться. Даже пальцы уже онемели от холода. И стиснутые в карманах куртки кулаки не помогают.

Вдалеке мелькнули фары, вынуждая меня взять с капота радар. Глухая ночь, кому там не спится? Даже обычные южные гуляки давно расползлись по норам. Вздохнул: гул мотоцикла, это явно Змей. Чем ближе приближается байк, оглушая рёвом, тем больше крепнет подозрение. Слишком знакомо развеваются длинные волосы водителя, слишком дерзок стиль и высока скорость. Это же моя сучка выбралась покутить в Саутсайд к дружкам! Что, дождалась, пока я снова уйду на смену… Змея. Какая же ты змея, Купер – в самом прямом смысле.

Негнущимися от холода пальцами подношу к губам свисток и выхожу с обочины на дорогу, тормозя байк. Мельком смотрю на радар: это залёт, детка. 115 – охеренный штраф с тебя.

– Мисс, предъявите Ваши документы, – окидываю Змейку оценивающим взглядом. Никакого шлема (по-моему, она не имеет понятия, зачем он нужен); неизменная чёрная кожанка с нашивкой, растрёпанные ветром волосы и любимая бордовая помада на пухлых губах.

Для кого нарядилась, куколка моя?!

– Джонс, ты же в курсе, что у меня их нет и не было никогда, – она слезает с байка, и мой взгляд невольно цепляется за её ровные длинные ножки в плотных чёрных чулках, короткая кожаная юбка в складку не прикрывает нихера. Тяжёлые ботинки с заклёпками, лишь придающие сексуальности. Сглатываю комок в горле, встрявший от этого чертовски горячего вида. Моментально захотелось отыметь её прямо тут, на этом байке. А то моя сучка, кажется, забыла, кому принадлежит. Кот из дома, мыши в пляс…

Ну, что ж. Я готов преподать очередной урок – дрожь пронеслась по телу, и она точно была не от ночной прохлады. Злость и желание – неизменные чувства, которые вызывает Бетти, когда начинает вести себя, как стерва. Например, когда сбегает тайком в Саутсайд на байке, который я запретил использовать; в виде, в котором только трахаться; на скорости, позволительной лишь для самоубийцы; в одних чулках, словно желая простудиться (тебе же ещё моих детей рожать, дура!).

– В таком случае, мисс, я вынужден задержать Вас. Пройдём в машину для составления протокола, – сухо, строго и на полном серьёзе. Легко сдерживая свои яростные порывы – не привыкать. Когда живёшь рядом с пороховой бочкой, быстро учишься тушить искры. Которые, наверняка, сыпались из моих глаз.

– Оу, кто-то включил плохого копа? – слишком, слишком, чёрт возьми, довольно, промурлыкала моя девочка, ставя байк на подножку. Поправила свою ультракороткую юбку (будто это могло скрыть её манящие бёдра) и развернулась ко мне, прикусывая вульгарно накрашенные губки.

Беттс вообще в таком виде нельзя из дома выпускать – серьёзно, в этом кричаще блядском образе я давно её не видел. К счастью или к сожалению? Хм.

– Мисс Купер, попрошу Вас шевелиться быстрей. В машину. Живо. Не вынуждайте меня применять силу, – я с усилием оторвал взгляд от её коленей и, сделав пару шагов, положил радар на капот. Приглашающе открыл дверцу пассажирского сиденья рядом с водителем и приподнял бровь в ожидании.

– Офицер Джонс, Вы же знаете, что силой меня не испугать, – коварно блеснули в темноте ночи изумруды её глаз. Быстрым движением расстегнула свою змеиную курточку, демонстрируя, что под ней только чёрная маечка с угрожающим вырезом. А затем скользнула на предложенное место, обдав по пути ароматом клубники, бензина и чего-то ещё, присущего только ей. Безумно притягательного, излучающего феромоны и заставляющего вдохнуть поглубже.

Мотнув головой, стряхиваю наваждение и обхожу машину. Бетти сегодня нарвалась, и сдаваться так быстро я не собираюсь. Устраиваюсь рядом с ней и первым делом включаю обогрев – да чёрт с ним, что сам замёрз, змеюка наверняка продрогла не меньше. Вот кто ей мешал надеть тёплую одежду? Кто вообще тащил её ночью в Саутсайд?

– Так что там Вы пытаетесь мне предъявить, офицер? – Бетти расслабленно развалилась на сиденье, до ужаса неприлично расставляя ноги. Буквально приказываю себе не смотреть на них, не покрываться мурашками, представляя свои руки на упругих бёдрах. Девочка вела себя очень, очень плохо. Не заслужила.

– Итак, начнём, – невозмутимо беру с приборной панели блокнот с формами для протоколов, – Полное имя, фамилия и год рождения?

– Будто не знаешь, – раздражённо фыркает, складывая ручки на груди.

– Я жду. Или хотите продолжить разговор в участке?

– Элизабет Мари Купер, 15 июня 1998 года. Адрес проживания спишете из своего паспорта, Джонс, – кривая улыбочка и словно нечаянный жест: тонкая ручка с алыми ноготками проходится по бедру, забирая всё моё внимание. Чёрт, она умеет играть до победного. Послушно записываю информацию в соответствующую графу, быстрей, чем она говорит.

– Итак, мисс Купер. За превышение скорости в жилом районе Вам назначен штраф в размере трехсот долларов. За отсутствие прав на вождение – пятнадцать суток ареста. За неподобающий вид и обман… жду Ваших объяснений, – откидываю блокнот обратно на панель, уже чуть потеплевшими пальцами расстёгиваю куртку.

– Оу. Простите, офицер, – певучим голоском начала Бетти, откидывая волосы назад, обнажая бледную шейку, – Но, во-первых, мне абсолютно нечем платить. А во-вторых, я согласна на пятнадцать суток только, если буду привязана к Вашей постели, – она подаётся вперед, облизывает алые губки хищным жестом. В глазах – ведьминский огонь, плавящий мои мысли. Проворная ручка быстрым жестом сдёргивает с меня фуражку и тут же пристраивает на белокурой головке Бетти. Чёрт. Так она выглядит ещё горячей.

– Что ж, надеюсь, у Вас есть, что мне предложить в уплату штрафа и в качестве оправданий своей сексуальности, – порыв накинуться на неё и зацеловать до изнеможения клокочет в груди, и нереальным усилием воли остаётся шипеть под кожей. Только руки сжимаю в кулак, чтобы не дрожали.

Бетти решительно стягивает со своих хрупких плечиков курточку и швыряет на заднее сиденье.

– Только натурой, офицер. Увы, в карманах ни цента, – бордовые губки с ароматом вишнёвых сигарет так чертовски близко, что невозможно устоять. Впиваюсь в них жадным поцелуем, в который раз пытаясь закрепить свою территорию.

Она – моя. Не Змея, не байкерша, не стерва. Просто. Моя. С кончиков пальчиков до каждой светлой волосинки. Убью за неё любого саутсайдовца, к которому она рванула средь ночи. Разорву на куски и сожгу.

Поцелуй требовательный, глубокий и развязный. Обжигающий плавящиеся струнки нервов. Которые моя девочка так любит трепать. Мои руки на её талии, пробираются под маечку абсолютно автоматически. Наплевав на всё, попросту задираю её вверх, к ключицам. Обнажая грудь в кружевном красном лифчике; белоснежную кожу, моментально покрывшуюся мурашками. Сучка, да куда же ты мчалась в таком виде?! Злой, нетерпеливый хрип вырывается из груди, и Бетти чуть отстраняется, улыбаясь просто выбешивающе довольно.

– С меня оплата штрафа, мой офицер, – выдыхает она мне в шею, и горячая волна воздуха скользит вдоль всего тела до самого паха. В брюках становится жутко неудобно. А невыносимая блондиночка уже вовсю пользуется своим положением и моей неспособностью ей отказать.

Холодные пальчики не утруждаются расстёгиванием пуговок рубашки, а просто хватаются за ворот и двумя резкими рывками оголяют мой торс. Пуговицы отлетают в разные стороны с лёгким стуком, но я слишком глубоко увяз в горящих изумрудах своей коварной змейки, чтобы видеть что-то, кроме неё.

– Вам придётся ооочень постараться, мисс Купер, – с усмешкой предупреждаю её, непроизвольно поглаживая нежную кожу талии. Такая мягкая, бархатистая – невозможно оторваться.

– О, у меня большой опыт удовлетворения копов-извращенцев, – новая пошлость, скользящие к поясу брюк ручки. Дрожь прошибает от уверенности и смелости её касаний, от слегка царапающих кожу коготков.

– На то и надежда, – притворно сожалеюще вздыхаю и откидываюсь на сиденье. Я прекрасно понял её намерения, они буквально читались на вдохновлённо светящемся личике.

Бетти не колеблется ни секунды. Вполне привычным движением освобождает мой член от оков ткани, вызывая облегчённое шипение. Стискиваю зубы от напряжения, когда маленькая ручка обхватывает его, обнажая головку от крайней плоти. Все нервы скрутило в мелкие тугие узелки, а в груди засел комок, не дающий дышать. Чёрт, только не смотреть на неё. Не смотреть, как белокурая бестия в моей полицейской фуражке опускает голову, предвкушающе облизывая бордово-алые губки. Как она смыкает их на головке члена, нежно обводя дьявольски горячим язычком…

– Беттс…

Стон, который невозможно сдержать. Зажмуриваю глаза, откидываю голову – смиряюсь. Пусть делает всё, что хочет. Уж слишком восхитительно ощущать себя в плену влажного жадного ротика и хрупких, но таких целеустремленных ручек. Язычок вытворяет что-то совершенно невообразимое, то невесомо порхая вдоль дёргающейся от приливающей крови плоти, то посасывая, как карамель на палочке. Сжимаю кулаки, пытаясь дышать – не выходит, слишком горячо. Чёрт возьми. Чёрт. Возьми.

– Боже, детка, дааа! – шиплю сквозь зубы, но Бетти и не собирается замедлять темп, вбирая в себя столько, сколько может – до середины. Чувствую её горло и самообладание рушится с треском, – Сука!

Она приподнимает голову, демонстрируя размазавшуюся по щёчкам помаду:

– Мне продолжить, офицер?

Вместо ответа рывком притягиваю её к себе, впиваясь влажным поцелуем в эти блядские губки, только что так идеально смотрящиеся на моем члене. Я не дам ей отделаться так легко, пусть даже не рассчитывает! Её ладошки гуляют по моему торсу, поглаживая и чуть цепляя ногтями. Распаляя такой жар в груди, который не даёт себя контролировать. Сжимаю её грудь под тонким кружевом, вызывая тихое скуление своей малышки прямо в поцелуй. Посасываю язычок, и нетерпение потихоньку превращает кровь в бензин. Готовый вспыхнуть от одной искры.

И моя змейка даёт её. Перекидывает ножку, садясь на меня верхом. Её подобие юбки не создаёт никаких препятствий для моих грубых шершавых рук, тут же оказывающихся на её бёдрах. Моё ходячее совершенство. Она прижимается промежностью к колом стоящему члену, и я чувствую её влагу даже сквозь трусики. Перед глазами полнейший туман, последняя спичка брошена, и кровь в артериях взрывается с громким «бум!».

– Трахни меня, моя девочка. Отработай свой штраф, как следует, – я знаю, как она любит использовать моё служебное положение в наших играх. И сегодня как раз один из таких случаев. Но чтобы вот так, дать ей полную волю… Хотя, пусть почувствует себя главной. Это не надолго, уж точно. Наказание ещё впереди.

– Да! – торжествующе восклицает Бетти, явно почувствовав запах победы. Прогибается в спинке, когда я проскальзываю рукой по внутренней стороне бедра к центру её желания, прохожусь пальцами по набухшей плоти сквозь атласную ткань – Джаааг…

– Детка? – невинный вопрос горячим выдохом на её шейку. Тут же припадаю к ней губами, оставляя смазанный мокрый след.

– Моя очередь! – сверкнув глазами-изумрудами, она прижимает меня к сиденью неожиданно сильной ручкой, упираясь в грудь. Сердце бешено рвётся, пытаясь проломить рёбра и оказаться в её ладошке – оно всё равно её. Помогаю своей малышке, собирая в кулак трусики и рывком, с треском, разрывая их на кусочки.

Иллюзия власти надо мной явно не слабо даёт Бетти в голову, она набрасывается на меня с каким-то остервенением, покусывая губы своими остренькими зубками. Ручки в моих волосах, до лёгкой боли оттягивая пряди. Её увлечённость играет в мою пользу: одним быстрым движением впиваюсь пальцами в ягодицы и насаживаю змейку на свой член сразу и до основания, резко и неожиданно.

– Блядь! – опомнившись, стонет Бетти, задохнувшись грубым словом, словно застрявшем в горле, – Слишком много… – зажмуривает глазки, и я даю ей несколько мгновений, наслаждаясь ощущением себя внутри. Хочется двигаться до подворачивающихся на ногах пальцев, но сегодня трахают меня.

– Давай, детка, покажи, как ты любишь своего офицера Джонса, – моё нетерпение говорит само, когда я сжимаю её упругую задницу своими руками так сильно, что синяков не избежать.

Сдавленно ахнув, она начинает плавные движения, упираясь коленями в сиденье. Приподнимается и вновь опускается на меня, вышибая молекулы кислорода из душного салона автомобиля. Чёрт. Она слишком медленная. Мне нужно больше. Мне нужно, чтобы она стонала от каждого вдоха. Мягко перехватываю инициативу, контролируя руками её движения. Ускоряю темп, постепенно и неизбежно. Снова сплетаемся языками, играя и упиваясь каждым мгновением этого потрясающего каждую клетку тела единения.

Ах, да. Наказание. Чуть не забыл, увлёкшись извивающимся на мне горячим телом и тесно сжимающимися вокруг члена мышцами. Пальцы на её клиторе, поглаживая чувствительный комочек нервов. Громкий стон Бетти разливается эхом в машине, отдаёт в грудь. Как же ты хороша, моя девочка.

– Да, Джаг, чуть-чуть… – наконец, срывает у неё какие-то глупые барьеры, и она ловит свой, быстрый и необузданный темп, насаживаясь на мой член с необычайным рвением. Так-то лучше. Блядь. Гораздо. Лучше.

– Ох, да, ещё, малышка! – мои зубы сами вгрызаются в её шейку, чтобы заглушить эти слова, подливающие бензина в пожар внутри меня. Напряжение стремительно несётся к своему пику, но чёрт, да, Купер, давай!

Чувствую медленно накатывающую дрожь моей бестии и резко убираю руки с её клитора. Смахиваю свою фуражку с белокурых волос и наматываю прядь на кулак, оттягивая вниз, чтобы Бетти вновь прогнулась в спине.

– Джаг! – хнычет, пытаясь вновь перехватить контроль. Поздно. Прохожусь языком по ключицам, поднимаясь всё выше, к ушку.

– Ты снова меня не слушаешься, Бетти Купер. Снова гоняешь на злоебучем байке, снова летишь в грёбанный Саутсайд. Думаешь, заслужила того, чтобы кончить?

Она ахает, хватая ротиком воздух. Да, сучка, думала, достаточно сладкого минета, чтобы я забыл, что ты натворила? Или – что собиралась натворить. А главное, блядь, с кем?!

– Джонс, сволочь! Ну же!

Не даю ей снова поймать ритм, ладонь скользит по спинке, считая позвонки. И пусть самого рвёт на части возбуждение – Змея понимает только так, и придётся мне преподать ей очередной урок.

– Ответ неверный, – вместо новых рывков в её истекающее влагой лоно накрываю ртом торчащий сквозь лёгкое кружево сосок груди, прикусывая вместе с тканью. Дыхание хриплое, тяжёлое – адски трудно не трахать Бетти, когда она сидит на члене, потираясь бёдрами в кружевных чулочках в очевидной потребности.

– Блядь, Джаг! Всё, никакого байка! Только пожалуйста… – скулит, скользя ладошками по торсу. Идеальная картинка: умоляющая и готовая на всё. Ради меня.

Удовлетворённо выдыхаю и разжимаю руки, позволяя ей продолжить. Она с глухими стонами пытается сделать это, но малышку сильно трясёт от перевозбуждения и я снова делаю всё сам. Насаживаю её на себя, всё быстрей и резче, пока мир вокруг не начинает рябить, уплывая в нирвану.

– Ещё, Джонс, ещё! – роняет головку мне на плечо, вцепляясь со скрипом ноготков в ткань сиденья за мной. От её аромата кружится вихрь перед глазами, а от жара тела ноги сводит судорогой подступающей разрядки.

– Бетти, ох, чёрт…

Врываюсь в податливое тельце с рвущим лёгкие рыком. Темп беспорядочный, рваный и абсолютно бешеный. Моя девочка не выдерживает и кричит, так отчаянно и сладко, что сопротивляться бесполезно. Её ладошка упирается в запотевшее стекло, не находит опоры и соскальзывает, обоюдная дрожь уносит в полнейшую эйфорию. Хрип, и я кончаю внутри её горячего лона, обжимающего член так туго, что искры готовы сыпаться с тела.

– Люблю… тебя, – с придыханием шепчет Бетти, обессиленно падая мне на грудь. Подрагивает ещё не схлынувшей с нас обоих волной, утыкаясь носиком в шею, – Идиот.

Улыбаюсь, как полный псих – она моя, и я снова это доказал. Это ли не счастье?

– Почему это – идиот?..

– Потому, что надо сумку забрать с байка. Там термос с чаем, который я везла своему замёрзшему офицеру Джонсу. Но, кажется, ты уже согрелся.

========== Незванный гость ==========

Я люблю свою работу. Да, она непредсказуема и порой опасна. Но это лучше, чем быть тупым офисным планктоном. Охранять покой жителей родного города – верх альтруизма…

Так я себя уговаривал, пока не спеша заполнял протоколы и подшивал их в текущие дела за своим рабочим столом. Уже довольно поздно, и надо ехать домой. Малышка наверняка уже спит и видит третий сон: я опять не предупредил, что задержусь. Забегался с этими гребаными отчётами перед завтрашней проверкой и совсем забыл позвонить. Ох, и устроит же мне Змейка…

Рабочий телефон на столе разразился трелью, не давая мне погрузиться в мечты о тёплом, мягком теле, греющем сейчас мою постель. Вздохнув, снимаю трубку: я же не дежурный, к тому же, собирался ехать домой. Какого дьявола надо?!

– Офицер Джонс, у нас сработавшая сигнализация, – сухо отчитался оставленный на пульте стажёр.

– А я при чём? – блядь, и где этих придурков набирают… – Высылай патруль.

– Литтл-драйв, 43. Мне всё ещё вы…

Я не дал ему договорить, уже кинув трубку и резко соскакивая со стула. Варианта два: Змейка взбесилась, что я не позвонил, и теперь показывает свой неукротимый нрав. Либо… чёрт, либо в дом кто-то забрался. И моя девочка может быть в реальной опасности.

Из душного кабинета я вылетел, не чуя пола под ботинками и едва не забыв про снятый пояс с табельным оружием. Хорошо, что полицейские машины не штрафуют за убийственное превышение скорости.

***

Сирена уже не надрывается, когда я захожу в дом, подмечая грубо вскрытый замок. Значит, хватило ума вырубить сигналку, правда, слишком поздно. По венам проносится неприятный холодок – лишь бы не добрались до Беттс. Отработанными бесшумными шагами проскальзываю в гостиную, по пути доставая пистолет из кобуры.

У шкафа стоит тёмная фигура, бесцеремонно открывая ящики и обшаривая их содержимое. Вот же ублюдок – совсем уже обнаглели, пора, однако, менять райончик на более благополучный. Не церемонясь, включаю свет, громко оглашая своё присутствие: бежать всё равно некуда, выход из гостиной один, и занят мной.

– Руки вверх, это полиция Ривердэйла! Вы арестованы!

Преступник, высокий щуплый парнишка с белобрысыми волосами, резко разворачивается и моментально оценивает обстановку, чуть щурясь от неожиданного света. Его руки заняты большим рюкзаком и, пока он не вытащил из него какую-нибудь огнестрельную ерунду (чем черти не шутят), я в два шага преодолеваю разделяющее нас расстояние, наводя на него пистолет.

– Эй, третий раз не повторяю! Руки вверх, лицом к стене, ноги на ширине плеч! – рявкаю уже со злостью: до чего тупые пошли воры! Парень чертыхается и роняет рюкзак, в котором грохнуло что-то знакомое. Блядь, капут моей приставке. И нашим со Змейкой гоночкам на раздевание.

– Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против Вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если Вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы понимаете свои права? – заученный до автоматизма текст, пока я опускаю пистолет и быстро защёлкиваю на худых запястьях наручники. Благо, они всегда в кармане брюк.

– Да, офицер, – глухо бормочет воришка, не оказывая сопротивления – всё равно это глупо. Ну и отлично.

– Ты один? – толкаю его в сторону двери, а сам потихоньку начинаю волноваться: Бетти, наверняка, всё слышала. А значит, давно должна была хоть как-то отреагировать. Или она не дома?

– Я имею право хранить молчание, – съехидничал парнишка, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы только не надавать придурку затрещин. Но он прав. А значит, в доме может быть кто-то ещё. И опасность нихера не миновала.

Отвожу вора в патрульную машину, для верности пристёгиваю к дверце и запираю его. Никуда не денется. Возвращаюсь в дом, прислушиваюсь. Звенящая тишина. Держа пистолет наготове, обхожу первый этаж – пусто. А у двери на вешалке мирно пылится куртка моей Змейки, значит, она должна быть тут. Поднимаюсь по лестнице, ногой толкаю дверь в нашу спальню. Шаг.

Громкий девчачий всхлип, и пролетевшая в миллиметре от моего носа тяжёлая бейсбольная бита – я даже ветерок почувствовал, вовремя замерев от шока. Твою мать!!!

– Джаг? – истончавший тихий голосок, так сильно дрожащий, что у самого от страха холодеют пальцы, – Это ты…

– Нет, блядь, это Санта пришёл пораньше, – оборачиваюсь к Бетти, и ошеломлённо застываю на месте, разом растеряв все ехидные слова, что собирался произнести, – Малышка?

Такой Змейку я ещё никогда не видел. В моей старой чёрной майке явно на голое тело, чуть влажные волосы растрёпаны и с них капает вода. Тонкие ручки трясутся, вцепившись в биту так, словно она – единственное спасение. Хрупкое тельце едва не подбрасывает от дрожи, и даже в полумраке комнаты видно, как побелели обычно розовые пухлые губки и какой откровенный испуг отражается в зелёных глазках. Чёрт.

– Хэй, детка, всё хорошо. Просто мелкий воришка, который уже сидит в моей машине, – осторожно начинаю я, понимая, что она явно не в себе. Бита до сих пор в её пальчиках, а люди в таком состоянии способны и родную бабулю прибить, не заметив. Блядь, как же повезло, что она не попала мне по башке, – Это я, Беттс, всё в порядке…

Вытягиваю руки вперёд, демонстрируя пустые ладони – уроки психологии не прошли зря. Да уж, такого от обычно кричаще смелой и развязной девочки я не ожидал. Чего же она так испугалась?

– Не говори со мной, как с ебанутой, Джонс, – она хмурится, но поза до сих пор напряжённая, защищающаяся, – В доме, точно, больше никого нет?

Ловлю её взгляд, пытаясь передать свою уверенность и спокойствие. Кажется, это действует: Бетти даёт приблизиться к себе, и я осторожно, по одному, разжимаю её пальчики, забирая грозное оружие. Сглатываю внезапный комок в горле: чёрт возьми, её оголённые бёдра слишком плохо прикрыты. А уж ничего сексуальней Змейки в одной майке и с битой в руке придумать невозможно.

– Что случилось? – не отрывая взгляда от её глаз, отбрасываю чуть не ставшую причиной моей безвременной кончины биту со стуком об пол, и Бетти снова вздрагивает, вцепляясь в моё предплечье крепкой хваткой.

– Я ждала тебя, но ты так и не приехал, – обиженный всхлип, а в глазках отчётливо видно влагу. Ну я и мудила, вот сложно было позвонить? – А потом заорала сигналка, буквально на минуту. Я вскочила, прислушалась, а внизу кто-то ходит, и… и…

Голосочек сорвался, а по бледным щёчкам потекли дорожки слёз, и все мысли в моей голове смыло одним махом от этого душещипательного зрелища. Как же часто я забываю, что она – всего лишь девушка, которая вполне может запаниковать, если в дом кто-то пробрался. Рывок, тесно прижимая Бетти к себе, собираю солёную влагу с её личика губами, торопливыми беспорядочными поцелуями – не смей плакать, не надо, это же невозможно видеть без содрогания… Её ручки вдруг расстёгивают мою куртку, обвивают торс, и она придвигается ещё ближе, словно пытаясь согреться. И правда, такая холодная, бедная моя девочка, испугалась, маленькая…

– Очень, – неожиданно отвечает она, и я понимаю, что сказал последние слова вслух. Бетти ловит очередной мой поцелуй своими сухими губами, так отчаянно и страстно, что её вкус начинает кружить голову. Аромат сладкого ванильного шампуня от ещё влажных волос опускается в лёгкие, дразня и распаляя буйную фантазию. Ох, чёрт, я уже её хочу. Что же ты творишь своим язычком, хитрая Змея…

Так чертовски вкусно, что я углубляюсь в её горячий ротик, моментально забыв про всё, что произошло. Она в порядке, хоть и напугана. А это я легко могу исправить: отвлечь Бетти от плохих мыслей мне всегда удавалось мастерски. Опускаю руки вдоль её податливо выгибающейся спинки всё ниже, пока не дохожу до ягодиц, едва прикрытых майкой. Слегка сжимаю, но кожа такая нежная и упругая, что сила увеличивается сама собой, как и напор нашего поцелуя. Становящегося всё голодней, и волна жара окатывает внутренности кипятком, когда я понимаю: да моя девочка вообще без трусиков. Ждала, ждала меня, грея постель собой для уставшего офицера: тёплая, нежная, мягкая, волшебная с головки до пальчиков ножек. Ох, чёрт побери. Теперь оторваться вовсе нереально.

– Джооонс, – слабый зов Бетти, когда мои руки уже совершенно бесконтрольно пробираются под майку, поглаживают бёдра, коварно прижимающиеся к моему паху в совершенно очевидном желании. Распаляя, дразня, практически издеваясь над моими натянутыми нервами.

– Я с тобой, детка, – довольно ухмыляюсь её реакции: она загорается так быстро, что кажется, вот-вот превратится в полыхающего рождественского ангела, – И готов отвлечь от любых переживаний.

– Больше дела, офицер, – изумрудные глазки вспыхивают уже знакомо, когда пальчики Бетти быстро и абсолютно отработанно расстёгивают пуговицы моей рубашки. Конечно, она её не рвёт: сама же будет зашивать. Вот только, терпение сгорает, я уже оставляю мокрые жадные поцелуи на её фарфоровой шейке, чувствуя, как она дрожит от каждого моего жеста, от уверенно стискивающих бёдра рук. В голове туманится от дикой жажды этого хрупкого, нежного, но так легко и благодарно принимающего грубости тела. Хочу её, так, что дышать становится всё трудней: аромат ванили сражает все клеточки моего существа наповал, обезоруживает меня, превращая в готового на всё раба: ох, я уже готов на всё, моя королева… Только позволь наслаждаться этим ярким вкусом на языке, смаковать его, как дорогое коллекционное вино, впитывать каждый оттенок, как путник в пустыне поглощает долгожданную влагу. В брюках слишком тесно, и Бетти только умело усугубляет эту ситуацию, когда вновь прижимается бедрами к паху, посылая высокочастотный импульс желания в кровь.

Её нестерпимо горячая жадная ладошка на моём торсе, кошечка выпускает коготки и проводит ими до самого пояса брюк, оставляя белые полосы. Кожу покалывает, как от мороза, а на самом деле – от резкого притока крови в низ живота, вслед за тонкими пальчиками моей девочки. Кажется, кто-то уже достаточно отвлёкся? А вот я уже чертовски сильно возбуждён, чтобы, как хорошему копу, отстраниться и заняться своими прямыми обязанностями: отвезти преступника в участок. Да ну его, на мелкого воришку откровенно похуй, когда Бетти прикусывает мою нижнюю губу с неожиданной остротой, посылая импульс жара к так сильно упирающемуся в её бедро члену.

– Кто-то возомнил себя ведущей, детка? – отрываюсь, чтобы помочь ей скинуть мешающую куртку и рубашку с моих плеч, но тут же возвращаю руки на её сексуальную задницу, стискивая так сильно, что у Змейки срывается вскрик. О да, кричи, малышка, это всегда так охренительно заводит! – Ты чуть не вышибла мне мозги битой, так что, жди расплаты.

– Да, мой офицер, накажи свою паникующую дурочку, – чуть хрипловато выдыхает она мне в шею, тут же прикусывая и оттягивая кожу – больно и приятно одновременно. Любит оставлять следы на самом видном месте, чтобы я опять неделю ловил на себе снисходительно-понимающие взгляды коллег. Сучка, какая же ты сучка, детка… Моя, моя горячая сучка! А Бетти не колеблется – уверенно обхватывает получившую новый засос шею и лёгким движением запрыгивает на меня, скрещивая свои идеальные ножки на пояснице. Я помогаю ей, поддерживая за попку, и снова требовательно впиваюсь в губы. Так пьяняще сладко, что сердце подозрительно щемит – люблю тебя, Бетти Купер, люблю до пропадающего дыхания, углубляясь в так отчаянно отвечающий мне ротик.

Не глядя преодолеваю пару шагов до кровати – моя ноша приятна, но трахать я хочу её подольше, до крика, пока она не растворится подо мной, улетая в оргазм. Бетти же так великолепно умеет кричать и стонать – потребность услышать эту музыку уже потихоньку испепеляет нервы, пожаром прокатывается по телу. Абсолютно небрежным жестом бросаю свою девочку на постель, и она тут же садится, стягивая с себя мою майку. О да, я был прав: ничего больше на ней не было.

– Готовилась, малышка? – приподнимаю бровь с очевидным намёком, медленно расстёгиваю пряжку ремня, не сводя со Змейки хищного взгляда. Её изумруды сверкают в полумраке комнаты, так дьявольски прекрасно, словно гипнотизируя: ведьма, по которой плачет инквизиция. Манит. Приглашает. Горло сжимается, заставляя проглотить очередную колкую фразочку – они уже стали традиционной прелюдией перед новым раундом. Каждый секс – как схватка, игра без победителей; наши отношения – ринг, бой на котором заканчивается обоюдным нокаутом.

– Я всегда готова для твоего члена, малыш, – мурлыкает моя искусительница, прикусывая губу – так невозможно сексуально, что хочется стонать от желания. Всё, хватит медлить, я должен оказаться в ней, сейчас же. Пока не пал к ногам своей богини в бесстыдном проигрыше, моля о снисхождении. Оу, только о спине нужно позаботиться – старые царапины лишь недавно покрылись корочкой, и заляпать завтра кровью рубашку не хочется совершенно. А потому я с тихим шелестом вытягиваю ремень из брюк, и Бетти провожает этот жест довольным взглядом, облизываясь, как оголодавшая хищница перед тем, как наброситься на жертву. Хочет меня, я вижу это столь отчётливо, что кислород со свистом покидает лёгкие.