Текст книги "Мой офицер Джонс (СИ)"

Автор книги: Traum von Katrin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Змейка ==========

Как же она заебала.

Меня бесили её вульгарно накрашенные тёмной бордовой помадой губы, эти пережжёные химией блондинистые волосы и особенно – насмешка в больших зелёных глазах. Эта блядская ухмылочка и чёрная кожанка на хрупких плечиках.

Разодранные на коленях и ляжках кожаные леггинсы, до одури неприлично обтягивающие бёдра. Снова. Заебала просто до трясучки. Третий раз за неделю.

– Купер, я кажется, ясно выразился ещё в пятницу. Какого хуя ты снова здесь?

Встаю со стула, обхожу абсолютно расслабленно развалившуюся на привычном месте девушку. Блядь, девушку?! Нет, это просто адская демоница. Ей словно плевать, что она влетела на байке в чужую машину, отхерачила возмутившегося водителя своими тяжёлыми армейскими ботинками по яйцам, а потом разбила ему лобовое стекло битой.

Чокнутая. Определённо. А мне снова расхлёбывай. Конечно, папуля её отмажет. А как быть с заявлением от пострадавшего – решать будет Джонс.

– А что, офицер, у Вас надо бронировать места в обезьяннике заранее? – Элизабет небрежно выплёвывает в сторону жвачку и складывает ноги на столик для допросов. Дьявольские зелёные глаза полыхают азартом. Сглатываю комок в горле, чтобы говорить, не выдавая, как она на меня действует.

Как чёрт возьми натягиваются все нервы и плавятся от кипятка артерии при одном взгляде на изгибы её тела.

– Не харкайся, как продажная девка, Купер. У меня до хера дел, и разбираться с твоими очередными выходками вообще не в планах. Подписывай чистосердечное и вали в камеру. Папаше позвони, жду залог к утру или сядешь со шлюхами. Может, это заставит тебя поумнеть.

Я грозился этим каждый раз. И сучка уже явно перестала верить моим словам. По крайней мере, ни капли страха она не показала, лишь открытая насмешка. Бесит. Ебучая Змея. Сексуальная до испарины на моей спине, до влажной капли между лопатками.

– Джонс, да брось. Ты знаешь, я знаю. Нихуя мне не будет. И подписывать я тоже ничего не буду: тот гавнюк сам меня подрезал. Пусть радуется, что я не отшибла ему битой то, что он по недоразумению называет мозгами.

Девушка пренебрежительно передернула плечами. Изогнутая змейка на её спине колыхнулась, напоминая, что за этой стервой стоит не только богатенький папочка, но и весь Саутсайд. Неприкосновенна. Сука!

Встаю сбоку неё, упираю руки в стол. С каждым разом всё хуже, всё тупей её поводы попадания в участок и всё сложней держаться. И если первые наши разговоры были сухие и официальные, то теперь, увидев её в неизменной комнате для допросов в ожидании очередного протокола, я хотел просто придушить назойливую блондинку. Послав к чёрту все официозы и приличия. Также, как и сама Купер.

– Ты так уверена в своей безнаказанности? – сдерживать свою злость нереально сложно, когда девушка отбрасывает длинную волнистую прядку волос на спину, оголяя тонкую шейку. Под моим немигающим взглядом словно специально тянет ручку в карман куртки, достаёт тонкую сигаретку и зажигалку.

– Блядь, тебя что, даже не обыскали?! – контроль потерян окончательно, ладонь с бешенством хлопает по столу до боли в пальцах. Под кожей клокочет ярость: этой суке позволено всё?!

Купер ухмыляется своими кроваво-бордовыми губами и небрежным движением поджигает сигаретку. Отбрасывает зажигалку на стол, и она скользит до моей руки. Случайно или чтобы довести меня ещё больше?

– Я никому не позволю себя лапать, офицер Джонс, – она глубоко затягивается, и до моих рецепторов доносится сладковатый дымок. Совсем охренела?!

– Если думаешь, что можешь курить траву во время моего допроса, то глубоко ошибаешься, – шиплю, резким движением вырывая из хрупких холодных пальчиков косяк.

Её взгляд искрит весельем и чуть расширившимися зрачками. Золотой ободок вокруг зелёной радужки становится чётче. Бетти чуть разводит плечи, явно намеренно демонстрируя, что под кожанкой только короткий красный топ, не закрывающий плоский бледный животик. Нужно зажмуриться, отвернуться, но нет сил, когда её пальчики скользят по шейке, словно приглашая. Косяк ещё дымится в моей руке, и я абсолютно необдуманно подношу к губам испачканную помадой сигарету. Затягиваюсь, скуривая всё, что осталось, до самого конца. Мне нужно что угодно, лишь бы не прикончить эту суку на месте.

– Наконец-то, Джонс. Я знала, что под этой голубенькой рубашечкой далеко не пай-мальчик, – и она звонко смеётся, словно празднуя победу.

– Думаешь, что неприкосновенна, Купер? – кидаю косяк под ноги, растирая ботинком. Решимость медленно наполняет кровь вместе с туманом в голове и желанием, мучащим меня два месяца. С тех пор, как эту Змейку впервые привез в участок патруль. С тех пор, как она впервые произнесла своим грязным ротиком мою фамилию, моментально поселив мысль зацеловать его до синих кровоподтёков.

– Смотря для кого, – с явным намёком тянет томным голоском, – Думаешь, я зря третий месяц попадаю в этот гадюшник с завидным упорством? Хотела узнать, насколько тебя хватит, офицер Джонс, – звание звучит как издёвка, но понимание, что всё это лишь затянувшийся цирк, бьёт по нервам ещё сильней.

– Значит, Змейка хочет поиграть? – косяк быстро даёт в башку, стирая разумные мысли, что нужно оставаться профессионалом.

Нахер всё. Она допрыгалась.

Одним пинком отодвигаю от неё столик, и Купер роняет ноги на пол. Тяжёлые ботинки с бряканьем металлических подвесок шлёпают об пол.

– Эй! – она возмущённо подскакивает со стула, – Совсем рехнулся?

Преодолеваю разделяющий нас шаг, пытаясь дышать глубже, но лишь сильней распаляя свою злость. Рука сама собой сжимает её горло. Глажу большим пальцем часто бьющуюся синюю венку – кожица тонкая, нежная. В зелёных глазах – паника, ротик приоткрывается в безмолвном крике о помощи. Да хоть закричись – в участке среди ночи только я и спящий без задних ног у телефона дежурный. Даже камеры отключены. Девушка замирает, сжимаясь в комок. Вся спесь и вычурная вульгарность слетают с неё моментально, обнажая суть: глупая, заигравшаяся в детство кукла.

Никто не смеет лапать? Увидим. Увидим, как ты будешь стонать и умолять.

– Это ты рехнулась, когда творила всю эту херню только, чтобы попасть ко мне на допрос. Проиграла, Купер, – не отрывая руки, впиваюсь в её губы поцелуем, размазывая бордовую помаду. Никаких сомнений, сразу глубоко, грязно, собственнически. Едва не срывается стон – она отвечает, так голодно и жадно, словно… сука, так вот, чего ты добивалась! Её вкус – мятная жвачка, сладковатая травка и что-то ещё. Пытаюсь разгадать последний оттенок, посасывая язычок змейки. Уже податливо прижимающейся ко мне, протискивающей свои холодные трясущиеся пальчики между нашими телами к пуговичкам моей рубашки с погонами.

Волна жара проносится по крови, распаляя нешуточный огонь в груди. Третий вкус – клубника. Так не вяжущаяся с привычным образом в разодранных лосинах и кожаной куртке. Всё – напускное, всё – фальшивое. Она как конфетка, с которой сняли пёстрый фантик – тает в моих руках, потираясь бёдрами о пах. Пачкая ебаной помадой моё лицо.

Обойдёшься. Я ещё не отомстил за эти месяцы со стояком под столом для допросов. Былая злость снова искрится разрядами напряжения по телу, и выливается в единственно правильное и неизбежное: одним рывком разрываю этот тонкий топик на её груди, всё равно нихера не закрывающий. Под ним – ничего, кроме двух упругих полушарий, умоляющих о моих касаниях.

Напоследок кусаю её губу с непозволительной силой, вгрызаясь со всеми долго сдерживаемыми порывами. Ловлю протяжный стон и вздрагиваю всем телом: хрупкие пальчики пробрались-таки под мою рубашку, и уже начали изучать торс. Царапает острыми коготками грудь, тут же уходит ниже, к натренированному прессу и дорожке жёстких тёмных волос. Слышу восхищённый выдох, заставляющий меня победно ухмыльнуться.

– Не распускай руки, сучка, – хватаю её запястья, отрывая от себя. Посмотрим, кто из нас неприкосновенный. Я служитель закона и имею не меньше прав, чем змеиная шлюшка.

– Джонс, пожалуйста! Сколько раз я ещё должна ободрать колени, чтобы ты, наконец, меня оттрахал?

Её признание, словно музыка, мой личный победный марш. Не один я мучился эти месяцы, не один я хотел этого. Вот только доводить ситуацию до такого абсурда точно не стоило. Теперь же… гори в аду, блондиночка. Выворачиваю ей руки за спину профессиональным отработанным жестом и достаю из заднего кармана брюк наручники. Щёлк-щёлк. Неизменные браслеты сковывают мою добычу, и её грудь непроизвольно выставлена вперёд. Покусывает свои размазавшиеся губки, ждёт следующий шаг. Он незамедлителен и резок: укус бледной шейки, до слабого вскрика Бетти. Правильно, наказание – это больно. Спускаюсь ниже, вырисовывая языком узоры на совершенно не оказывающем сопротивление теле. Дохожу до мягких полушарий и обхватываю их в ладони. Взвешиваю в руках, наслаждаясь нежностью кожи и шумным прерывистым дыханием девушки. Она прекрасна. Словно сделана под мой вкус и пристрастия. Не удерживая порыв, грубо сминаю её грудь, наклоняюсь, чтобы оставить синеватый след под возмущённое шипение своей змейки.

– Ты провоцировала меня, – сжимаю соски между пальцами и прокручиваю, чтобы услышать жалобное скуление, – Ты издевалась надо мной и над законами Соединённых Штатов. Я – закон, – прикусываю выступающую косточку ключицы, а у самого уже окончательно сносит крышу коктейль ароматов её тела: клубника, ваниль и бензин от байка, – Ты просто грязная сучка, Купер, и мой долг тебя наказать.

– О Боже, да. Прошу! – она откидывает голову, закатив глаза. Редкостная блядь.

Из под рёбер вырывается нетерпеливый рык, разрывая горло. Хочу её до боли в паху, до дрожащих коленей, до сухости во рту и пелены перед глазами. Наматываю непослушную гриву вьющихся светлых волос на кулак, обхожу Бетти сзади и толкаю вперёд, к столику. Она понимает без слов и делает два несмелых шага, гремя подвесками на ботинках.

– Шевелись! – грубый толчок, и она, споткнувшись, сама налетает на стол так, как я того хотел. Надавливаю на змею на чёрной кожанке, вынуждая Элизабет лечь голой грудью на холодный металл.

– Джонс! – жалобно звучит её истончавший голосок, но я слишком долго ждал, чтобы его слушать.

– Захлопнись, Купер! – дёргаю за всё ещё находящуюся в руке прядь, и она прогибается в спине абсолютно по-кошачьи, – Или так, или снова останешься неоттраханной, – озвучиваю я самую страшную угрозу. Вот только для неё или для себя? Потому, как если я сейчас же не окажусь внутри её тела, напряжение порвёт ширинку на брюках и испепелит меня в горстку пыли. Дышать невозможно – кислород закончился ещё на нашем поцелуе.

Отпускаю волосы, чтобы стянуть до колен эти вульгарные разодранные лосины вместе с бельём. Открывается превосходный вид на белоснежную попку, и на ней явно чего-то не хватает. Точно. Размах и звонкий шлепок по ягодице заставляет Бетти дёрнуться вперёд, словно в попытке сбежать.

– Чёрт! Больной ублюдок! – она извивается всем телом, но сегодня уже точно будет моей и никуда не исчезнет.

– Ты знаешь, за что это.

Ещё один удар, и её задница полыхает красными следами – охрененное зрелище. Просто. Лучшее. В венах творится уже что-то невообразимое: злость, лёгкий налёт жалости, желание и похоть. Реактив, готовый взорваться, искря бенгальским огнём. Расстёгиваю брюки и спускаю их с трусами, облегчённая свобода вынуждает меня резко выдохнуть. Бетти повиливает горящей попкой, призывая к продолжению:

– Офицер, не вынуждайте меня напроситься на ночь в обезьяннике, – её голос хриплый и срывающийся, вывернутые руки сжимаются в кулачки.

Ждать больше нечего – направляю в неё свой подрагивающий от нетерпения член, моментально утонувший во влажности и жаре её упругого тела.

– Блядь, Купер…

Со свистом покидает лёгкие воздух, оставляя меня без дыхания на пару критических секунд. Чёрт, если бы я знал, что она так прекрасна, трахнул бы её, как только увидел впервые. Невозможно узко, мышцы оказывают лёгкое сопротивление первому толчку – идеально. Упираю руки в стол, закрепляя позицию: я не намерен сдаваться быстро. Пока она не взмолится о пощаде.

– Джонс… да… боже мой, как хорошо! – её ноготки прочерчивают по металу полосы с противным скрипом. Но для меня есть только она и восхитительное чувство единения с бестией, сводившей с ума долгие недели. Размах, вынимая член до самой головки и вновь толчок бёдрами, упираясь в незримую границу.

– Чёрт, да! – она кричит, и я не могу сдержать своего стона – это действительно, слишком хорошо. Вдалбливаюсь в податливо принимающее меня тело с абсолютно неприличными шлепками, не имея ни малейших шансов сдержать свои первобытные порывы. Ладони перемещаются на её всё ещё полыхающие ягодицы, сминая кожу и наслаждаясь каждой секундой ощущения себя внутри этой вредной девчонки.

– Сильней, да! – хнычет она, захлёбываясь словами.

– Проси, детка, громче!

Её скуление совсем не похоже на мольбу, но, кажется, Бетти уже не может оформить свои желания в слова. Ещё пара движений, и разрядка уже мелькает пёстрыми точками совсем близко. Я веду нас к ней, сжимая зубы от силы, которую мне приходится приложить, чтобы довести до грани сначала её. Чёрт, невозможно, не могу!

– Джаг! – выдох, и Элизабет пробирает крупная дрожь, моментально растворяющая все мои попытки держаться. Приходим к пику вместе, задыхаясь и сжимаясь в комок ощущений. Излишки влаги стекают по её бёдрам, но на это абсолютно плевать. В груди с боем бьётся в рёбра взбесившееся сердце. И я знаю, что у нас один на двоих ритм пульса.

Мои руки на её талии, под так и не снятой курткой Змеи. Откидываю на себя свою сладкую девочку, не выходя из её податливого тела.

– Ты теперь моя, детка, – и хрен кто мне докажет обратное.

– О, да. Мой офицер Джонс, – она улыбается и распахивает свои изумрудные глаза, – Может, уже снимешь наручники?

– Прости, малышка. Я понятия не имею, куда дел ключи.

========== LoveGame ==========

23:34.

Из сна меня резко выдёргивает противная трель телефона на столе дежурки. Чёрт, что там могло случиться? Вызов полиции в Ривердэйле – событие само по себе нетипичное. Пытаясь проморгаться засыпанными песком глазами, наощупь беру трубку.

– Полиция Ривердэйла, офицер Джонс. Слушаю Вас. – форменное привествие чуть хриплым голосом. Разминаю затёкшие от неудобной позы сна плечи: терпеть не могу ночные дежурства.

– Офицер, я Томас Мантла. Нас с супругой беспокоит шум из соседнего дома. Очень громкая музыка, на всю улицу. А у нас дети…

– Понял Вас. Адрес? – тянусь к блокноту и ручке, записываю фамилию звонящего.

– Литлл-драйв, 45. А шум из дома 43. Будем признательны, если Вы разберётесь с этим быстро.

– Непременно, – с трудом выдавливаю из себя, слушаю гудки в ответ. Рука замирает над листком бумаги, чуть подрагивая.

Ну и кто мне скажет, какого хрена я принимаю вызов в собственный дом?!

Сам виноват – впустил змейку в свою жизнь. С ней, как курить на пороховой бочке. Никогда не знаешь, от какой искры взлетим на воздух. Она может с милой улыбкой варить кофе с утра, а в следующую минуту с фирменной дьявольской ухмылочкой скользнуть под стол и сделать охренительный минет, заставляя стонать на всю кухню. Может все выходные не озадачиваться одеждой или таскать на своём хрупком тельце мою полицейскую форму – просто, потому что ей, видите ли, хочется. Может извиняться за очередную прожжённую утюгом рубашку всю ночь. (Что ни говори, руки у моей девочки действительно из задницы. Её сексуальной аппетитной задницы, по которой она периодически получает.)

Одна мысль о Бетти, которой оказалось мало просто позвонить мне – обязательно нужно было будить соседей – и в брюках стало тесно. Хочешь, чтобы я приехал? Отлично.

Вызов принят.

Накидываю поверх рубашки форменную тёмно-синюю куртку и хватаю со стола ключи от патрульной машины. Полный официоз – она явно напрашивается специально. Как была чокнутой бестией, так и осталась, и даже последние три месяца ни хера не изменили.

***

Громко хлопаю дверцей автомобиля, и звук гулко отдаёт на пустой улице. Из нашего дома гремит оглушительный рок: блядь, это что, Lordi? У моей змейки отвратительные музыкальные предпочтения. Чуть морщусь, поднимаясь по ступенькам крылечка. Скромная беленькая деревянная дверь, ключи от которой лежат в кармане куртки. Но они не понадобились: меня ждут, не утруждаясь замками. Дёргаю ручку и тихими, мягкими шагами иду на источник звука. Грохочет так, что стёкла на окнах дребезжат – мой музыкальный центр в гостиной надрывается на всю мощь возможных мегагерц.

Но совершенно не оглушительная музыка заставляет меня замереть. Невыносимая блондинка, которую я каким-то ебаным чудом терплю уже столько времени, предстаёт передо мной во всей «красе». Наклонившись, спиной (а точнее, задницей) к двери, она увлечённо елозит какой-то смутно знакомой тряпкой по паркету, не боясь за свой маникюр (оплаченный с моей карты, к слову). Явно не слышит, что уже не одна, светлые волосы стянуты в беспорядочный небрежный хвост, а из одежды – только атласные чёрные трусики с кружевом и завязанная узлом на груди майка (об этом я узнал чуть позже – пока же мне предстояло лицезреть свою малышку «с кормы»). И чёрт побери, вид был такой… Что мне оставалось лишь нервно сглотнуть свои нешуточные аппетиты.

Хватаю со столика у двери в гостиную пульт и вырубаю музыку одним нажатием кнопки. Бетти резко разгибается и разворачивается ко мне. Такой глупый вид – без привычной помады и макияжа, с красными щёчками и тяжело вздымающейся грудью. Ага, нашла идиота: не верю ни секунды этой беззащитности.

– Джагги? Ты же должен быть на смене? – изображает она удивление, отбрасывая в сторону тряпку. Непроизвольно провожаю жест взглядом и понимаю, что сучка точно нарвалась.

– А я как раз по работе, детка. Вот, позвали соседи. Посмотреть, как ты в двенадцать ночи моешь полы моей любимой майкой, – складываю руки на груди и прислоняюсь спиной к дверному косяку в небрежно-расслабленной позе. Пусть не думает, что я сдамся так легко.

– Тебя не поймёшь, Джонс. То я ленивая наглая стерва, не умеющая ни черта. То тебя не устраивает, что я в кои-то веки решила навести в этой халупе порядок, – возмущается, а у самой такой адов огонь в зелёных магнетически прекрасных глазах, что никаких сомнений не остаётся: всё происходящее вполне спланированная акция, – Я не виновата, что твоя майка оказалась самой подходящей тряпкой для пола.

Она облизывает свои розовые губки, не сводя с меня взгляда – буквально раздевая. Малышка, я в курсе, как на тебя действует моя рабочая форма и сколько раз она побывала в спальне. Держу пари: у тебя уже мокрые не только руки и вспотевшая (ебаная ты моя Золушка) спина. Облапываю глазами каждый изгиб этого слишком сексуального тела, от светлой макушки вдоль синеватой шейки и до самых сведёных в напряжении бёдер. Ха. Попалась.

– Если ты хотела потрахаться, могла просто позвонить. Или приехать сама, как в прошлый раз, – напоминаю ей о том, как неделю назад отымел её в дежурке. Специально – чтобы воспоминания о её извивающемся на столе теле распалили ненасытную стервочку ещё больше.

К сожалению, эта стрела обоюдоострая. И член в брюках нервно дёргается при мысли о её стонах, а плечи горят вчерашними глубокими царапинами. Если мою детку не связать – это всегда чревато последствиями.

– С чего ты взял, Джонс? Я, блядь, просто мою пол. Музыку ты уже выключил, так что можешь с чистой совестью съёбывать в свой участок. Пока тебя не уволили с работы, – и она прекрасно знает, как я терпеть не могу грязь с её уст.

Рывком преодолеваю разделяющее нас расстояние, резко хватаю Бетти за плечи и толкаю спиной к стене. Она прикладывается о твёрдую поверхность головой с возмущённым шипением. Похуй. Сама хотела разбудить мою злость и ей это удалось с несомненным успехом. Уж в этом змейка просто профи.

– Захлопни свой грязный рот, сучка, – прожигаю её взглядом, едва могу сглотнуть абсолютно пересохшим горлом. Бетти закусывает губу и её влажные ручонки быстро расстёгивают молнию на моей куртке. Вот так, сразу? Чёрта с два, детка.

– Вы на вызове, офицер Джонс. Я знаю ваши коповские правила: ты мой на столько, насколько я захочу. Иначе снова включу рок, как только выйдешь за порог, – тянется к моему лицу и совершенно неприличным жестом проходится своим остреньким язычком по моей сведённой от напряжения скуле.

Обожаю тебя, моя маленькая хитрая девочка.

– Не сможешь, – жарко обещаю ей, всё ещё увиливая от поцелуя. По венам непрерывным потоком желания льётся водопад из столь разных эмоций, которые дарит Бетти касаниями своих проворных ручек на моей шее, – Потому как будешь крепко спать, затраханная до бессознанки.

Впиваюсь в приоткрытый в ожидании ротик жадным поцелуем, сминая податливые губки. Глубоко, поглаживая нёбо, погружаясь всё дальше в этот горячий плен. Сладкая клубничка с примесью вишнёвых сигарет – терпкое ягодное послевкусие играет радужной палитрой на языке и уносится искрами по коже, пробуждая мурашки. Чёрт возьми, она для меня, словно бутылка Jack Daniel’s для конченного алкоголика по утру после пьянки. Глоток, и я превращаюсь в безумца, одурманенного её запахом ванили и бензина (когда-нибудь точно выкину этот блядский байк на помойку!). Оторваться нереально, вытрахиваю этот грязный ротик языком и чувствую ручки Бетти на своей груди. Изворотливая змея уже расстегнула рубашку и нетерпеливо тянет её вместе с курточкой с моих плеч.

– Не так быстро, Беттс. Ты знаешь правила: за непослушанием следует наказание, – мои ладони смыкаются на её запястьях и отбрасывают ручки девушки от меня небрежным жестом. Придётся подумать, как обезопасить спину сегодня, но сейчас меня волнует только безумная тяжесть в паху и ускоряющийся пульс. Грубо тяну за этот, словно специально для меня стянутый хвостик на белокурой головке, вынуждая Бетти подставить для моих губ свою тонкую шейку.

– Правила созданы, чтобы их нарушать, мой офицер Джонс, – я не вижу, но чувствую её улыбочку, которая буквально кричит о том, что все мои предположения относительно спланированности небезосновательны. Однако руки Купер держит при себе – пока что, пока она ещё контролирует себя. Но это легко поправимо.

Обожаю эту извилистую синюю венку под фарфоровой кожицей. Оставляю на ней сначала влажный поцелуй, а затем слегка прикусываю. Вдыхаю глубоко, чтобы самому раньше времени не расплыться от наслаждения касания к своей малышке. Бетти тоненько поскуливает от нетерпения – однако не оказывает ни малейшего сопротивления.

Играть – так до конца, чёрт возьми!

Делаю резкий шаг назад, и она потрясённо приоткрывает ротик.

– Эй!

– Встала лицом к стене, Купер! – командую властным голосом, как над шлюхами в обезьяннике, – Ноги на ширине плеч, Вы задержаны за мелкое хулиганство и излишнюю сексуальность. А также за вандализм над вещами офицера полиции, – скидываю с плеч ненужные куртку и рубашку, не переставая наблюдать за своей девочкой.

Её секундный шок сменяется азартом в изумрудных глазах, и она послушно выполняет мой приказ. Её поза совершенно правильная, кричащая о том, что Бетти привыкла к этому в участке за те месяцы, которые мне приходилось её задерживать по нескольку раз за неделю. А всего-то и надо было: разок оттрахать, да притащить к себе домой, чтобы этот дурдом закончился.

Я сказал, закончился? Дурдом – это жить с пригретой на груди змейкой.

– Офицер, а как же правило Миранды?* Я имею право на адвоката! – она возмущается, повиливая попкой – противоречит сама себе. Прогиб в спине – не по уставу, ох, не по уставу… Но так даже лучше.

– Ты имеешь право только заткнуться и позволить провести обыск, Купер.

Подхожу, тесно прижимаюсь пахом к её выставленной заднице в одних атласных трусиках, и едва сдерживаю стон. Начинаю неспешное изучение её покорного тела: мимолётно кусаю мочку ушка, стягиваю с волос резинку, и они плавными волнами рассыпаются по худеньким подрагивающим плечикам. Её ручки, как и положено, опираются в стену и я вижу, как сильно вцепляются ноготки, оставляя бледные царапины на обоях. Испортит – сама будет делать ремонт.

Мои ладони обхватывают её грудь, мягко сжимаю упругие полушария. Одежда мешает наслаждаться её кожей под моими пальцами, и я быстро распутываю узел майки – оказывается, эта штука скорее рубашка на заклёпках. Как предусмотрительно, Бетти оделась так, чтобы не доставлять мне хлопот. Умничка. Лишняя ткань улетает в сторону, и теперь ничего не помешает мне играть с ней.

– Офицер, Вы определённо превышаете полномочия, – и фраза перебивается первым слабым стоном, когда я с силой сжимаю огрубевшие сосочки пальцами, – Джаааг…

– Ты моя, детка. И мои полномочия не имеют границ, – это понимание и прозвучавшие слова бьют током по нервам, растворяя понемногу мою собранность и желание сохранять безразличие. Вот идиотизм – я никогда не был равнодушен к Бетти и её телу. О, а уж к округлостям груди – особенно. Да моя малышка вся, словно ходячее совершенство. Моя.

Продолжаю эту игру, спускаясь ладонями на её животик, скользя по нему своими шершавыми пальцами. Змейка чуть подрагивает, явно ожидая, что я приближусь туда, куда ей так хочется – нет уж, детка. Помучить тебя стоит подольше. Руки уходят на ягодицы, чуть сминаю их, кайфуя от каждой секунды, как героиновый торчок в нирване. Под кожей бешено кипит адская смесь от возбуждения, лёгкой боли в паху, желания вновь утвердить свою позицию в наших отношениях, доказать, кто тут главный. И чёрт побери, безграничной любви к этой безумной вредной сучке.

Ладони на бёдрах, скользят на нежную внутреннюю сторону. Собираю её влагу, которая сочится через бельё – чувствительная девочка уже изнемогает от желания. Думаю, ей хватило одного поцелуя, чтобы быть готовой для меня – как обычно. А теперь Бетти доведена до точки кипения… И пока я ещё могу терпеть, буду повышать этот градус. На мгновение убираю руки, чтобы приспустить её трусики. Тут же возвращаюсь на место, но прижимаюсь к ней ещё тесней, впечатываю её своим телом в стену голой грудью. Она любит так, я помню ещё с нашего первого раза. От тесного контакта кожа к коже из лёгких вышибает воздух, и приходится хватать ртом крупицы кислорода вокруг. Удивлён, как брюки ещё не трещат от натяжения, стояк упирается Бетти в бедро.

– Офицер… Отымей меня, пожалуйста…

Настоящая мольба, и внутри дрожит туго натянутая струнка, но пока не рвётся. Хочу, чтобы ей было так хорошо со мной, как никогда и ни с кем. Потому, что сам тону в ней с каждым днём всё безнадёжней, она засасывает меня в свой омут, из которого я не хочу выбираться.

– Обыск не закончен, мисс Купер. Вдруг Вы что-то от меня прячете? – голос предательски срывается на хрип, но я уверенно двигаю руку к её мокрой промежности.

– Блядь, да где?!

Сразу три моих пальца вторгаются в её лоно, вызывая громкий стон сквозь стиснутые зубки Элизабет.

– Например, здесь…

Уверенно проталкиваюсь глубже, чуть надавливая на внутреннюю стеночку. Перед глазами мутнеет серой дымкой, когда я представляю внутри неё свой член – который уже готов взорваться от напряжения. Пара поступательных движений пальцами под сдавленные хриплые звуки, слетающие с губок моей девочки, не поддающиеся классификации. Её коготки скрипят по стене, а вдоль позвоночника скатывается влажная капля испарины. Она на грани, и я определённо подведу её к ней быстро.

Бетти не дала продолжить эту пытку. Резко вырывается из моих рук, и я от неожиданности теряю контроль на пару секунд. Этого ей хватает, чтобы развернуться и впиться в меня жарким, отчаянным поцелуем. Не выдержала – вот он, её взрывной характер. Её мелко трясёт, и дрожь передаётся мне через касания танцующих языков. С хриплым рыком вжимаю её в стену, вновь безжалостно ударяя головой. Бетти даже не замечает – слишком увлечена, расстёгивая мои брюки. Я позволяю ей – больше не могу держаться, хочу её немедленно. Ткань с тихим шорохом стянута к коленям, а большего и не нужно.

Подхватываю Бетти под попку, по-хозяйски устраивая ладони на нежной коже. Дышим в унисон, одним раскалённым воздухом на двоих. Она обнимает меня ножками за поясницу, приподнимаю свою разгорячённую до предела малышку, и одним уверенным движением насаживаю на налитый кровью член сразу и до основания.

– Аххх!

Этот выдох с её опухших губ опускается в грудь, превращая то, что под рёбрами, в расплывшуюся счастливую кашицу. Сплетаемся в таком необходимом поцелуе, на мгновение забываю даже о соединении наших тел – слишком хороша Бетти в этот момент, отдавшаяся мне с таким рвением, словно я единственная её потребность.

Как и она – моя. Всё, что мне нужно.

Помогаю себе руками, когда совершаю следующий толчок в благодарно раскрывшееся для меня тело. Приподнимаю и вновь опускаю её, каждый раз готовый задохнуться от окутывающих ощущений. Невозможная теснота и влажность, эта обоюдная дрожь, стучащий в висках пульс. Быстрей. Жёстче. Мне. Нужно. Больше. И я даю себе полную волю, отпуская все ниточки контроля.

– Джагги, чёрт возьми!

Её ручки находят опору на моих плечах, которым явно скоро очень не поздоровится – да похер, только она, только ещё один рваный торопливый поцелуй, ведь на другой не хватает воздуха. Мои пальцы впиваются в её ягодицы уже слишком сильно, но я абсолютно не могу это сдержать. Всё, крыша съехала окончательно – моя любимая сучка добилась своего.

– Детка, блядь…

Зажмуриваюсь, чтобы не видеть её закатывающиеся в экстазе от каждого толчка глазки, но лишь глубже теряюсь в своих чувствах, разрывающих меня на части. С остервенением вгрызаюсь в шейку Бетти, пытаясь заглушить стон, идущий из самых глубин души, самых древних инстинктов. Она впивается ноготками в мою спину, срывая подсохшую корочку на старых царапинах. Плевать, лёгкая боль только ещё сильней распаляет меня, и я насаживаю свою малышку на себя с ещё большим остервенением. С абсолютно пошлыми влажными шлепками, уничтожающими весь мир вокруг.

– Да, чёрт, дааааа! – её победный вскрик, сжимающиеся вокруг члена тугим кольцом мышцы взрывают гранату внутри меня. Обожаю, когда она кончает на мне. Её мутные глазки, подёрнутые золотой дымкой, искусанные губки. Впиваюсь в них, и последнее резкое движение внутри Бетти позволяет развязать этот тугой горячий узел.

– Беттс…

Не могу говорить: полнейшая эйфория от медленно отпускающего тело напряжения, абсолютный кайф в объятиях своей маленькой змейки уносят все мысли куда-то далеко. Дышу ей в шейку, даже не собираясь отпускать. Чуть виновато целую наливающийся синевой очередной след на молочной коже. Её пальчики путаются в моих волосах, оттягивая прядки – приятно.

– Я люблю тебя.

Сначала сказал, потом подумал. Но она забрала моё сердце, так что пусть теперь делает с ним, что хочет. Дарю.