Текст книги "Приручить чудовище или Рождественский подарок (СИ)"

Автор книги: Torens

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

3

– И что это значит, док? – Терренс не то чтобы смотрит недобро, скорее заинтересованно.

– Что именно? – спрашиваю я, возвращаясь в реальность.

– То, что ты записал в своем блокноте. Этот диссонанс, что он значит?

– Откуда ты знаешь? – поражаюсь я. Взгляд Терренса становится насмешливым, но он почему-то молчит. Лишь выжидающе смотрит на меня. – Ах… – выдыхаю я. Опять забыл про его IQ. – Проследил за тем, как двигалась ручка?

– Да. Так что это значит?

– На обычном языке – разрыв шаблона. Ты можешь делать постоянно одну и ту же вещь, а затем вдруг поступить совершенно по-другому. В твоем случае это спонтанные акты доброты, – пояснил я. Терренс внимательно меня слушал. – Такими актами ты хочешь доказать окружающим или себе, что можешь быть нормальным человеком, а убивать тебе приходится из-за сложившейся ситуации. Вот что интересно, – я уже говорил так, словно передо мной сидел не сам объект наблюдения, а коллега, с которым я обсуждал поставленный диагноз. – Почему при всем этом у тебя нет теомании? Конечно, маленькие схожести есть, но они присутствуют почти у половины населения планеты. А у тебя, кроме как безусловного доминирования над людьми, я больше ничего не увидел. Ни завышенной самооценки, ни гордыни, ни склонности к отчуждению, ни дистанцирования от других членов сообщества, – я уже не мог сдержать восторг в голосе и смотрел на Терренса так, будто сейчас он раскроет все карты.

– Я не силен в медицине, док, – обломал меня Терренс. – Теомания – это что?

– Комплекс Бога.

– Вау! Стойте-стойте, док! – он поднял одну руку, хотя из-за наручников чуть приподнялась и вторая, и слегка вытянул ее вперед, открытой ладонью ко мне. – Я не считаю себя Богом! Я, по-твоему, что, псих? – я посмотрел на Терренса, приподняв одну бровь. – Так, я сейчас говорю про тех психов, что присваивают себе другие личности.

– Не считаешь? Ты убивал людей, то есть распоряжался их судьбами и жизнями…

– Ничем я не распоряжался, – отрицательно покачал головой Терренс. – Я был лишь еще одним препятствием на их жизненном пути и если бы они так нужны были Господу, то он мог их с легкостью спасти. Возьмем моих первых жертв. Я убивал их в пустых подворотнях? Нет. В какой-нибудь отдаленной части парка? Нет. Все происходило там, где появление людей было возможно на 80%, но почему-то они не появились, чтобы спугнуть меня или остановить. Значит, этому человеку было суждено умереть в тот момент. То же самое касается и всех других моих жертв. Даже тебя, док.

– Меня? – не совсем понял я.

– Да. Смотри, я могу сейчас попытаться тебя убить. Если ты так нужен будешь Богу, то дверь откроется, и меня застрелят, если нет – ты умрешь, а я максимум просижу в изоляторе месяц или два.

Я открыл рот, пораженный такой извращенной логике. Никогда не встречал ничего подобного! Как только вернусь домой, перерою весь Интернет в поисках подобных случаев, а еще позвоню профессору, может он что-то слышал о подобном.

Но я должен признать, что-то такое было в рассуждениях Терренса. Еще никто из преступников не выдвигал такую теорию о совершенных ими преступлениях. Нет. Зачастую они действительно обладали комплексом Бога и считали, что могут забирать чужие жизни, или были просто психически нездоровы. Но не Терренс. Нет. Он не входил ни в одну из этих категорий. Да, у него есть отклонения в психике, но я не могу назвать его сумасшедшим.

Я с таким восхищением взглянул на Терренса, что он недоуменно нахмурился.

Черт, он еще более восхитителен, чем я думал! Прекрасный, неподражаемый, возбуж…

Так, а эта мысль откуда? Соберись, Ноа, ты здесь по делу!

– Раз ты заговорил о своих первых жертвах, то, может, расскажешь, почему ты их убил? – я попытался не выдать голосом те эмоции, что испытывал сейчас. И, похоже, у меня получилось, потому что Терренс перевел взгляд выше моей головы, задумавшись.

Клуб «FresH» был совершенно не подходящим заведением для центра города и совсем не оправдывал своего названия. Может, когда-то он и был свежим, но сейчас представлял собой довольно унылое зрелище. Вывеска на входе почти не горела, мебель была обшарпанной, барная стойка в трещинах, стенам не хватало новой краски, диджейское оборудование уже устарело. Клубу нужен был ремонт уже лет пять как, но хозяин почему-то не стремился его делать – то ли денег не было, то ли жалко их было. Скорее второе, так как каждый вечер народу, несмотря на внешний вид заведения, собиралось хоть отбавляй, а все потому, что здесь не обращали внимания на твой цвет кожи, расу или ориентацию.

Я много раз слышал об этом заведении от многочисленных знакомых, но сходить все никак не удосуживался. До одного вечера, когда телевизор мне настолько осточертел, что я готов был на стену лезть, чтобы хоть как-то себя занять. Тогда в голову и пришла мысль сходить в клуб и развеяться.

Может, оборудование в клубе и было дерьмовым, но музыку они играли только самую лучшую, и пускай барная стойка выглядела так, словно ей пятьдесят лет – напитки подавали отличные. Я успел несколько раз попенять себя за то, что откладывал поход в этот клуб, в то время как допивал свой слабоалкогольный коктейль. У меня с детства была аллергия на алкоголь. В малых количествах и разбавленным я его еще мог пить, но вот крепкие напитки были для меня под запретом.

Где-то через полчаса ко мне подошел какой-то паренек. Малолетка. Мгновенно определил я, хотя парень и старался казаться старше, но поговорить нам все же было о чем, и мы как-то незаметно от барной стойки переместились на диванчики, расположенные вдоль противоположной стены и отгороженные друг от друга тонкими полупрозрачными стенками.

Лео несколько раз заказывал себе новые коктейли, а я никак не мог покончить со вторым. В какой-то момент парень стал откровенно меня домогаться. Я вовсе не планировал заниматься сексом, особенно с ним. Нет, предубеждений у меня никаких не было. Я не видел разницы в том, кто приносит тебе удовольствие в постели, главное, чтобы оно было взаимным. Но вот заниматься этим с малолеткой как-то меня не вдохновляло. Все, что я мог себе позволить – это пара поцелуев. Во время одного из таких поцелуев я почувствовал ладонь Лео там, где ее быть не должно, и только хотел отодвинуть парня от себя, как он сам отстранился.

– Сейчас вернусь, – перекрикивая музыку, сказал он, собираясь встать на ноги, но я ловко поймал его за запястья, дергая назад на диванчик.

Лео то ли запнулся, то ли не устоял из-за выпитого и рухнул на меня, упираясь лицом в грудь.

– Куда это ты собрался, паршивец, – если можно было бы, то я прошептал эти слова парню на ухо, но из-за музыки мне тоже приходилось кричать. – С моим кошельком? Думал, я какой-нибудь лох и поведусь на этот развод?

– Отпусти, урод! – зашипел Лео, пытаясь вырваться из моих рук.

– Ну уж нет! Раз твои родители не объяснили тебе, что воровать плохо, то этим займусь я.

Я усадил парня лицом к себе, так чтобы его ноги были раздвинуты. Я не мог одной рукой удержать два его запястья, поэтому обхватил ладонью его горло, чуть сдавливая, как бы говоря, чтобы он не дергался, а другой рукой провел вдоль спины и ниже. Лео начал брыкаться, когда почувствовал мою ладонь на своей заднице и зашипел:

– Не трогай меня, ублюдок! Я буду кричать!

Я удивленно на него посмотрел.

– Серьезно? И ты думаешь, тебя кто-то услышит сквозь эти басы? – парень, наверное, часто задышал, потому что его грудь просто заходила ходуном. Он вновь попытался вырваться, но я сильней сдавил свою ладонь на его горле. Он открыл рот и с ужасом взглянул на меня. – Не рыпайся и все пройдет быстро.

– Что ты собираешься делать? – в его глазах появились слезы.

– То, на что ты сам весь вечер так активно намекал.

Моя рука со спины парня переместилась на его живот, а затем ниже и чуть сжала пах, после чего я начал расстегивать молнию на джинсах Лео.

– Нет! – он дернулся назад, уходя от прикосновения. – Пожалуйста…

– Раньше надо было думать. И скольких ты еще вот так одурачил? Пил за их счет, а потом ограбил?

– Не знаю.

Я услышал тихий всхлип.

– Не ври.

– Не вру…

Мне надоело цацкаться с ним, и я заставил его чуть приподняться, чтобы стянуть наполовину джинсы. После чего расстегнул свою ширинку и достал давно уже стоявший член. Теперь парень по-настоящему зарыдал, его губы дрожали, и он начал брыкаться, но сразу затих, когда моя хватка на его шее усилилась.

Стоило одному моему пальцу на сухую проникнуть ему в анал, как он вскрикнул, а затем с такой силой прикусил нижнюю губу зубами, что из нее моментально пошла кровь.

Крик действительно никто не услышал, так же никто не обратил внимания на парня, который сидел на другом парне почти без штанов. Это было еще одной чертой клуба «FresH». Здесь могли заняться сексом даже на барной стойке, но никто бы не обратил на это внимания.

Лео сжимался, как мог и пытался вытолкнуть мой палец из себя, но напоминание о ладони, что была на его горле, сразу сделало его покорным. Все что он мог – это дрожать в моих руках. Я не собирался его тщательно подготавливать и тем более делать ему приятное. Парень должен был усвоить урок до конца жизни, поэтому, добавив второй палец, я недолго его растягивал, а затем приподнял, чтобы насадить на свой член одним движением, при этом я чуть его не сломал себе. Предугадывая реакцию Лео, а точней то, что он вновь закричит, я, чтобы не рисковать, на всякий случай сжал его горло как можно сильней, останавливая поступление кислорода, а значит и возможность кричать, поэтому у него вырвались лишь тихие хрипы. Глаза парня широко открылись, слезы потекли в три раза быстрей, кровь на губах смешивалась со слюной и медленно скользила по подбородку. Я также почувствовал, что что-то теплое начало течь по моему члену. Я порвал парня. Что было вполне ожидаемо.

Не давая ему ни привыкнуть, ни прийти в себя, я начал двигаться. Лео вцепился своими пальцами в мою руку, что держала его шею, и начал ее царапать, пытаясь убрать. Но ему явно не хватало сил, поэтому я даже не стал беспокоиться, лишь получал удовольствие от проникновения в горячую, тугую и, может, даже девственную задницу. От кайфа я прикрыл глаза, продолжая делать проникающие движения на автомате. Через минуту ладони Лео отпустили мою руку.

«Сдался», – мелькнула в голове мысль.

Я открыл глаза, чтобы посмотреть на парня, и подскочил на месте, в последний момент успев поймать его тело, когда оно безвольно стало заваливаться назад. Именно тело, потому что парень был мертв. Это было видно по его глазам, что смотрели в пустоту, и по тому, как он легко сгибался.

На секунду я растерялся и запаниковал. Глаза забегали по танцующим людям, но никто не смотрел в нашу сторону. Я быстро и как можно незаметней натянул на парня штаны, затем застегнулся сам и усадил его рядом, в такую позу, чтобы казалось, будто он спит. По тому количеству стаканов, что стояли на столе, он вполне мог вырубиться. Найдя на теле Лео свой кошелек, я засунул его в карман, а затем протер салфеткой стакан, что принадлежал мне. После чего спокойно, стараясь не привлекать к себе внимания, поднялся с места и протиснулся сквозь толпу к бару, рассудив, что от одной рюмки текилы мне ничего не будет и времени, чтобы выпить ее, уйдет не так уж много. А мне сейчас надо что-нибудь, что помогло бы привести мысли в порядок.

Осушив рюмку одним глотком, я поморщился, одновременно борясь с желанием попросить стакан воды или лучше два. Пересилив себя, я не спеша направился к выходу, внутренне готовый, что в любой момент кто-то может найти Лео. Только я так и не знал, что предприму тогда. Побегу? Останусь на месте? Сдамся полиции? Почему-то ни один из вариантов мне не симпатизировал. И я решил оставить все на самотек. Найдут Лео, так найдут. Обвинят меня, так обвинят. Я отпираться не буду.

Но его никто не нашел. И никто не заподозрил меня. Обо мне, кажется, вообще не вспомнили.

А уже через неделю о Лео и его смерти никто даже не помнил. Полиция закрыла дело. И тогда во мне проснулся игрок. Мне стало интересно, а если появится еще одна жертва, ее свяжут с первой? Этому делу придадут большее значение? А если жертв будет три? А четыре? Сколько понадобится убить людей, чтобы полицейские зашевелились? Сколько им потребуется времени, чтобы выйти на меня?

Но это был лишь интерес, азарт, который я вовсе не собирался воплощать в жизнь, пока две недели спустя не повстречал Джареда, который, в отличие от Лео, решил просто развести меня на выпивку…

– Они отказали мне, – последовал ответ через несколько секунд тишины.

– Что, прости? – не понял я.

– Они пили за мой счет, а когда время подходило расплачиваться, они отказывали мне. Я не мог так просто это оставить. Уязвленная гордость и все такое, – Терренс почему-то пренебрежительно дернул плечом.

– Как хорошо, что я в то время не ходил по клубам, а то стал бы одной из твоих жертв, – пробормотал я.

– А ты бы мне отказал, док?

В глазах Терренса плясали лукавые чертята, а на губах играла улыбка.

– Нет, – вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать.

Комнату наполнил веселый смех Терренса.

Мне точно надо сходить к врачу.

– Док, ты очарователен! Тебе кто-нибудь об этом говорил? – сквозь смех произнес Терренс. – О, Господи, ты что, покраснел? Док! Нет, точно, очарователен!

– Заткнись, – прошипел я, совсем забыв, кто сидит напротив меня, и попытался скрыть почему-то появившийся румянец на щеках бумагами, которые стал тут же перекладывать. Терренс же рассмеялся еще громче.

– Ох, – тяжело выдохнул он. – И почему мы не встретились раньше? Может, тогда всего этого не было бы? – Терренс, насколько это позволяли наручники, развел руками, указывая на металлические стены.

– Потому что я умный мальчик и по достижению совершеннолетия не ходил ни в какие клубы и бары.

– Ммм, – Терренс подался вперед, упираясь руками о столешницу. – А сейчас разве ходишь?

Я посмотрел на него исподлобья. Даже сквозь тусклый свет можно было легко разобрать интерес на лице Терренса. Он даже сжал губы, ожидая ответ.

– Не хожу, – хмуро ответил я.

Он вновь расхохотался, откидываясь назад.

– О, Боже… Я не могу… Док, ты прекрасен!..

– Хватит ржать! – не выдержав, воскликнул я. Схватив первый попавшийся лист, я быстро смял его и кинул в парня напротив, угодив ему точно в лоб.

Терренс моментально заткнулся, просто опешив от моей выходки. Да я сам был от себя в шоке. Почему-то именно в этот момент вспомнилось, что парень является убийцей. Мы не моргая смотрели друг другу в глаза. Пять секунд… Десять… Пятнадцать... Двадцать… Полминуты… Комната потонула в оглушительном хохоте – моем и Терренса.

Ох, интересно, о чем там подумали люди за дверью. Уверен, они сейчас в ступоре.

4

– Так, ладно, посмеялись и хватит, – минуты через две сказал я, продолжая улыбаться. – Вернемся к делу.

– Неинтересно. Мы только и делаем, что говорим обо мне. Давай поговорим о тебе, док.

Я удивленно посмотрел на Терренса и чуть не поперхнулся, увидев, какое жалобное лицо он сделал. Брови приподняты, ангельская невинность в глазах, губки сведены чуть ли не бантиком. Он часто заморгал, продолжая смотреть на меня, не отводя взгляд. Уголки его губ чуть подрагивали, словно он сдерживался, чтобы…

– Ты что, смеешься надо мной? – пораженно спросил я. Маска слетела с лица Терренса.

– Прости, док, – повинился он. – Просто я так давно не общался ни с кем нормальным. Но мне действительно интересно поговорить о тебе. Давай баш на баш, – Терренс быстро облизнул губы. – Ты задаешь вопрос – я задаю вопрос.

Я пристально оглядел парня напротив, решая, стоит ли мне подписываться на это.

– Хорошо. Я хотел…

– Нет, стоп, док! Ты уже задал мне вопрос. Даже кучу. Теперь мой черед. Не бойся ты так, я задам лишь один вопрос, – я кивнул, соглашаясь. – Не чувствуешь ли ты превосходство над другими людьми из-за своего ума? Не считаешь ли ты их ниже себя?

Это было два вопроса, но они были связаны между собой, поэтому я не стал акцентировать на этом свое внимание, а попробовал подобрать слова для ответа. Терренс, сам того не зная, а может и зная, задал самый трудный, задевающий за живое вопрос.

– Правильней будет сказать – пренебрежение. Они вызывали у меня смех. Люди, которые считают себя умными, которые что-то строят из себя, хотя на самом деле зачастую ничего из себя не представляют. Но было весело наблюдать за ними. Особенно когда они пытаются что-то друг другу доказать, – я глубоко вздохнул, отводя глаза в сторону, успев заметить, что лицо Терренса помрачнело, а он сам почти незаметно подался вперед.

– Но что-то изменилось? Правда ведь?

– Мартин Берг. Слышал о нем? – я на секунду вернул взгляд на Терренса. Он нахмурился, словно пытался вспомнить это имя, а затем неуверенно покачал головой. – Мартину Бергу было почти сорок лет, когда его поймали. Это случилось через месяц после второго твоего побега. В течение десяти лет он насиловал и убивал девушек по всей Америке. Я был приглашенным врачом на его слушании. Когда поинтересовались моим мнением о его психическом здоровье, я назвал его настоящим психом и посоветовал держать на седативных препаратах, чтобы его мозг прекратил работу, и он ничего не мог делать без посторонней помощи. Его еле удержали четыре пристава, когда он кинулся на меня. Но это все равно не помешало судье вынести вердикт, что он вполне вменяем и отправить его в обычную тюрьму. Я почувствовал на себе то же самое, что испытывал к другим людям. Пренебрежение. Моими словами пренебрегли. Кем я для них был? Двадцатитрехлетний парень, который месяц назад стал зваться доктором, выскочка, считающий себя всех умней. Меня продинамили… А через месяц Берг сбежал. Тогда полиция вспомнила о моих словах и попросила оказать им помощь в его поисках, так как я хорошо представлял, как он думает. Я согласился и пока общался с ФБР, Берг проник в мой дом и убил моих родителей, оставив записку: «Все еще считаешь меня психом, Ноа?». Его до сих пор не поймали, – закончил я.

Вот кого я действительно боялся. Этот страх был на подсознательном уровне. Я знаю, что Берг никогда не забудет мои слова и что когда-нибудь он вновь попытается мне отомстить. И иногда я просыпаюсь ночью от дикого ощущения, что он склонился надо мной. ФБР предлагали мне свою защиту, но я отказался. Потому что когда-нибудь Берг должен ко мне прийти, но если он не сможет меня найти, то его тоже не смогут найти. Уже два года я играю роль приманки, и неизвестно, сколько еще мне придется ее играть, но когда-нибудь все же этот психопат объявится на пороге моего дома…

– Эй, док, хочешь, я сбегу отсюда и найду его для тебя? – неожиданно произнес Терренс. Его голос был серьезен, так же как и выражение лица. Я невесело засмеялся.

– Нет, спасибо.

– Я не шучу.

Я уставился на Терренса, не моргая. Что это? Жалость? Сострадание? Разве такой убийца, как он, может испытывать что-то наподобие этих чувств? Черт, он сводит меня с ума. Если у него «разрыв шаблона» происходит в поведении, то у меня в голове. И все из-за него.

Мартин Берг. Надо будет узнать о нем все, что возможно.

– Моя очередь вопросов, – я решил, что лучшим будет перевести тему. – Итак, во время своего второго побега ты заживо сжег трех девушек одного типа внешности, и все трое были проститутками. Так?

– Да, – прозвучало как-то сухо, а сам Терренс напрягся, как только услышал о девушках.

– Убийства произошли в разных городах, но точно по твоему маршруту. А теперь скажи мне, почему ты так с ними поступил? Насколько мне известно, у тебя тогда был с собой пистолет одного из охранников тюрьмы, и по подсчетам полиции обойма была только наполовину пуста. А мужчину в магазине спортинвентаря, где ты убил последнюю девушку, ты избил до полусмерти. Почему ты не воспользовался пистолетом?

– Глупый вопрос, док. Выстрел в магазине, кто-то мог услышать на улице.

– Я не про мужчину, а про девушек.

– А почему тебя именно это заинтересовало?

– Потому что это как-то не вяжется с тобой.

– Док, ты так говоришь, словно все обо мне знаешь.

– Да. Я же в самом начале сказал, что изучал тебя.

– Хм… И с чего вдруг такая честь? Почему именно я?

– Потому… – начал я, но вдруг резко замолчал. Подозрительно уставившись на Терренса. – Стоп. Ты пытаешься сменить тему. Увести меня от расспроса о девушках. Почему? Что в них такого? – я быстро разгреб бумаги на столе в поисках фотографий трех обугленных трупов, а затем уставился на них, будто они могли дать мне ответ на вопрос.

– В них нет ничего такого. Обычные люди, что оказались не в том месте не в то время, – Терренс попытался произнести это как можно спокойней, но вот его глаза совсем не были спокойны. Нет, в них не было паники или испуга. Что-то другое, что я никак не могу разобрать…

– Нет, – покачал я головой. – Что-то в них не то. Три девушки, три города, что находятся на пути твоего продвижения к северу…

Я чувствовал азарт, впервые поняв, что ощущают детективы. Это было непередаваемое сочетание восторга от догадки и разочарования, что ты не можешь ее расшифровать. Ответ, казалось, лежал у меня перед носом, но я не видел его.

Три девушки… Три обугленных тела… Один тип внешности…

Черт… Черт! Черт! Черт! Они не похожи на случайных жертв, потому что не являлись таковыми! Один тип внешности! Эта серия…

– Ты их не убивал! – мой голос звонко ударился о стены комнаты. Терренс вздрогнул и во все глаза уставился на меня. – Это не ты!

– С чего ты это взял, док? – голос Терренса был холодным, но в нем проскальзывали нотки удивления.

– Огонь! Огонь – не твое. Ты не совершал убийства при помощи огня. Огонь – это символ очищения. Убивая проституток таким способом, человек хотел как бы очистить их. Тебе же это незачем было делать. Это не вяжется с тобой. Потому что все девушки были рыжими. Этот цвет волос что-то значит для убийцы, а твоя мать была блондинкой, а Руни – брюнеткой. Это не ты! – моему восторгу уже не было предела, но я заставил себя и дальше сосредотачиваться на деле. – На тебя подумали, потому что ты был в тех городах, где совершались убийства, как раз в то время, когда они случились. Все внимание властей были приковано к тебе, и никто даже не мог подумать, что появился какой-то псих, сжигающий девушек, – я перевел дух и сразу продолжил. – Но почему он остановился? Насытился? Нет, такой тип убийц не останавливается, пока его не остановить. Это значит, что кто-то его остан… – я посмотрел на Терренса, что широко улыбался, и заторможено договорил. – ...новил… Ты его нашел! Да? Я прав? Да?

Терренс ничего не ответил, да мне и не надо было. Я знал, что он это сделал. Он нашел того психа и убил его.

О, Боже, у меня даже мурашки идут от восторга! Такого я точно не ожидал!

– Кто он? – я вскочил с места от переполняющих меня эмоций и стал рыться в папке, доставая новые фотографии и одновременно перерывая кучу бумаг, выискивая и там фотографии жертв Терренса. – Это он? Или это? Или может вот этот? Кто? Кто? Кто? Кто?

– Прошу, пожалуйста, не трогай меня! Я ничего тебе не сделал!

Я брезгливо оглядел связанного мужчину, что сидел на стуле. Мы находились на заброшенном складе одного маленького городка, где мне пришлось остановиться. А тот урод, что был связан, являлся еще и психопатом, который заживо сжег троих молоденьких девушек и попытался перекинуть вину на меня. Думал, что я не догадаюсь? Думал, что я не замечу, что он уже несколько дней преследует меня? Я, в отличие от него, идиотом не был.

В первый раз, когда я его заметил, я действительно не обратил внимания. Особенно он никак не показывал, что узнал меня. Во второй раз я понял, что он знает меня и едет за мной. Я хотел свернуть ему шею, но затем понял, что если этот мужик хотел настучать на меня в полицию, то уже сделал бы. Ему от меня надо было что-то другое… Что именно, я понял уже потом.

Нет, все же надо отдать ему должное: этот ублюдок оказался достаточно умным, чтобы совершать свои убийства, прикрываясь мной. И, может, я даже не обратил бы на него внимания, если это были бы простые убийства, но сожжение, да еще и заживо... Мы живем не в Средние века.

– Мне, может, и нет, но вот тем девушкам, что ты убил…

– Я никого не убивал! Это какая-то ошибка!

– Представляешь, абсолютно все это говорят, – обрадовал я его. – И ни у кого не хватает смелости признаться в своих злодеяниях. Тебе не кажется странным, когда люди умирают насильственной смертью, а к этому, оказывается, никто не причастен? Прямо какая-то загадка бытия выходит.

– Пожалуйста…

– Нет, нет, нет, нет, – я закачал головой, виновато глядя на связанного мужчину. – Я не умею жалеть, а тем более щадить. Ты не к тому обращаешься.

– Какая тебе разница, что я с ними делал?! – мужчина наконец-то вышел из образа невинного и заговорил нормально, при этом пытаясь освободиться.

– А вот это уже наглость, – заметил я. – Ты совершаешь убийства, прикрываясь мной и даже не спросив разрешения! Хорошо воспитанные дети так не поступают. Ну ладно, я не жадный. Трупом больше на моей совести, трупом меньше. Мне уже не очиститься от этого до конца жизни. Вот только мне совершенно не нравится твой способ. Ты хоть представляешь, что чувствует человек, когда горит? Эта адская боль, запах жареного мяса и гари, осознание, что это твой запах… Это слишком даже для меня. Поэтому я все никак не могу определиться, мне льстит, что власти приписывают эти трупы на мой счет, или печалит, что даже после стольких лет нашего общения они так и не узнали меня достаточно хорошо… Так, что-то я тут разговорился, как злодей из кинофильма. Пора бы нам уже приступить к делу.

Я обошел мужчину и взял со стола пилу, а затем вернулся к нему. Я уперся одной ступней между его ног, чтобы было удобней делать свое дело. В его глазах отразилась паника, когда он увидел инструмент в моих руках.

– Вначале я тоже собирался тебя поджечь, но затем подумал, что это будет слишком малым наказанием. Затем подумал, что было бы здорово дать тебе адреналин и влить в тебя бензин, после чего поджечь внутренности. Но понимаешь, тут такое дело, это не принесет мне никакого эстетического удовольствия. Я трудяга. Люблю работать руками. Но мои обычные способы убийства были бы для тебя слишком гуманны, поэтому я придумал кое-что новенькое, – я многообещающе улыбнулся, а мужчина затрясся, пытаясь вырваться из веревок еще сильней. Его взгляд не отрывался от пилы. – Не волнуйся, она очень тупая, и специально для тебя я повалял ее в грязи. Кстати, в радиусе десяти километров тут нет ни одного жилого дома, так что можешь смело кричать. Сделай, пожалуйста, мне милость.

И он действительно кричал, когда я стал отпиливать ему одну руку. Нет, он просто орал, срывая себе голос. В какие-то моменты он терял сознание, но я тут же приводил его в чувство. Он должен был чувствовать всю ту боль, что я приносил ему. Склад почти сразу наполнился запахом крови, а его одежда пропиталась ею, после чего кровь начала капать на пол, образовывая довольно немаленькую лужу.

К тому времени, когда я закончил, он еще был жив, хотя я считал, что он уже должен был умереть от потери крови. Но ошибся. Ну да ладно. Никогда особо не вникал в медицину. Рано или поздно он точно умрет или от потери крови, или от заражения. Но я этого уже не увижу, так как мне надо ехать дальше…

– Тише, тише, док! Успокойся! Какая разница кто он? Он мертв, а о мертвых говорят либо хорошо, либо ничего.

Я замер от таких слов, а затем тихо застонал, упираясь ладонями о железную столешницу и пытаясь привести дыхание в норму.

Боже ж ты мой… Что же он со мной делает.

Я стянул с шеи галстук, кидая его на спинку стула, и так же снял еще и пиджак. В комнате и без того было душно, но теперь мне казалось, что я нахожусь в печке.

Убийца, который убивает другого убийцу. Где такое видано? Я понимаю, если это произошло бы в тюрьме. Они там постоянно друг друга калечат, но на свободе… И они ведь не просто так столкнулись. Терренс его выследил. Он его специально искал.

У меня уже не было сил поражаться такой личности, как Терренс Леонетти. Я заходил по комнате, пытаясь справиться с эмоциями и теми мыслями, что роем кружились в моей голове.

Мне показалось, что он может быть нормальным, обычным человеком, что окружают меня каждый день на улице, на работе…

Действительно, ведь если бы за Терренсом не гналась полиция во время его побегов, то он никого бы не убил, ведь никто бы тогда не пытался его сдать властям. Все эти жертвы были на руках ФБР, как бы это ужасно не звучало. Но, рассуждая логически, это относится не только к Терренсу, но и к любому другому сбежавшему заключенному. И если быть до конца откровенным, я еще ребенком не понимал, зачем власти на всю страну объявляют о сбежавших. Они тем самым подвергают людей опасности, когда те узнают преступников и собираются сообщить о них. Да, есть такие преступники, которые убивают ради убийства, но ведь бывает и так, что иного выхода у человека просто нет…

Но остаются другие жертвы Терренса. Самые первые. Почему он их убил? В ту чушь про отказ я не верю. Слишком он это небрежно сказал, особенно про гордость. Там вообще, казалось, скрывается насмешка. Тут какой-то другой мотив. Но какой? Что же он скрывает?..

– Восхитителен, – пробормотал я, останавливаясь рядом со столом и глядя на Терренса. Он удивленно свел брови у переносицы. – Черт возьми, как же ты восхитителен! Не зря я о тебе семь лет мечтал.

Подчиняясь неясному порыву, я подался вперед и обхватил лицо Терренса своими ладонями, после чего чмокнул в губы. Именно чмокнул. Но даже этого хватило мне, чтобы прийти в себя и сообразить, что я творю. Я подался назад, не убирая ладони с лица Терренса, и ошарашено на него посмотрел, чуть приоткрыв рот. Он смотрел на меня ничуть не с меньшим удивлением, бегая глазами по моему лицу. Я не знаю, кто из нас подался вперед первым – он или я, но через секунду мы уже целовались так, словно были безумными влюбленными, что встретились после долгой разлуки.

– Черт, это нечестно, док, – охрипшим голосом прошептал Терренс, разрывая на секунду поцелуй и вновь его возобновляя. Мне лишь осталось вопросительно замычать, как бы спрашивая, что он имеет в виду.

Длина цепи наручников не позволяла ему не то, что обнять меня, она даже не давала ему взять меня за бока, что бесило Терренса. Я знал об этом, потому что его поцелуй становился все более нетерпеливым, властным, но несмотря на это он не пытался кусать мои губы. Мысленно я поставил еще один вопрос по поводу его характера.

Терренсу, видимо, надоело мое бездействие, поэтому он поднялся на ноги и стал нетерпеливо расстегивать пуговицы на моей рубашке, а затем, прервав поцелуй, выцеловывать мою шею, спускаясь ниже к открывшимся кусочкам кожи. У меня перехватило дыхание, когда я почувствовал горячие, чуть влажные после поцелуя губы Терренса на своей коже. Часто задышав, я откинул голову назад, блаженно закрыв глаза. Я не видел, лишь почувствовал, как парень слегка надавил на мой пресс, и я без слов понял, чего он хочет. Чуть отодвинувшись назад, я уперся ягодицами в стол и тут же уселся на него, раздвигая ноги и обхватывая ими Терренса, чтобы прижать к себе как можно ближе. Он в это время уже покончил с пуговицами, но почему-то не спешил с меня снимать рубашку, лишь обнажил одно плечо и покрывал его поцелуями. Мне казалось, я таю от этих его ласк.