Текст книги "Воробышек. История «дорогой мамочки» (СИ)"
Автор книги: Тигринья
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава восьмая
О ссоре с мужем, а также об охоте на крупную дичь и нападении ройха на баронессу Зосю.
Опираясь на руку мужа, выхожу из зала, пожелав доброй ночи баронам, оставшимся в креслах. Всю ночь будут пить? Хорошо им! А мне шею свернут, как курёнку… А может, и что похлеще придумает супруг мой. Прошли в наши комнаты. Барон закрыл двери. Теперь никто не услышит…
– Иди к себе.
– К себе?
– Иди в свою комнату. Быстро.
Смотрю на мужа: на подёргивающееся лицо, испарину над верхней губой, глаза, затягивающиеся пеленой бешенства, и чувствую, что мои кости превращаются в желе. Подумать только! Я боялась барона Алека, и совершенно не опасалась Кобру!.. Делаю шаг назад, второй… По щекам катятся слёзы, всхлипывать боюсь, чтобы не нарушить тишину, заполняющую комнату. Третий шаг назад, и сбоку появляется дверь в мои две комнаты. Метнулась к ней, дёргаю и дёргаю за ручку, а она не открывается. Чувствую за спиной движение, горячее дыхание обжигает шею. Начинаю плакать в голос. Мне страшно! Мне так страшно!.. Тяжёлая рука ложится на плечо, отрывает от двери, вторая рука толкает дверь, которая открывается вовнутрь. Муж втащил меня в комнату, прошептав на ухо:
– Испуганная принцесса…
Швырнул в кресло, навис надо мной, опираясь руками о подлокотники:
– И когда же ты, жена моя, намеревалась мне об этом сказать?
Кобра. Как есть Кобра. И шипит по-змеиному, а лицо всё ещё дёргается и в глазах – бешенство. Вжалась в спинку, потому что страшно.
– Или ты собиралась просто помахать мне рукой: «Ну, бывай, Зигги?» Отвечай!!!
– Сегодня.
– Что – «сегодня»?
Издёвка в голосе. И что объяснять? Как объяснить, что старательно не думала о возвращении, что не хотела возвращаться?..
– Я собиралась тебе сказать об этом сегодня. Я предупредила, что нам надо поговорить о важном.
– Складно говоришь, принцесса.
– Я не принцесса.
– Да уж, наслушался. Вы точно не были знакомы?
– Точно.
Оттолкнул кресло, которое отлетело к стене. Вместе со мной отлетело. Кубарем выкатываюсь из мягкой ловушки, стараюсь держать в поле зрения всё, особенно мужа, и попутно подыскиваю что-то, могущее заменить оружие. Мне с Коброй не справиться, но время потянуть я смогу. Может быть, он придёт в себя… Или кто-нибудь из баронов явится… Муж направился ко мне, я от него, стараясь держаться подальше и не дать загнать себя в ловушку. Стулья, банкетки, пуфики – всё разлетается в разные стороны, как детские мячики. Остановился, рванул ворот, задыхаясь. Не помню, как оказалась на полу, обнимая его колени, прижимаясь лицом, плача от страха за него…
– Убил бы!
Начинаю плакать уже от облегчения… Слава Богу! Успокаивается…
– Хорош реветь, принцесса!
Стараюсь взять себя в руки, но, вероятно, слишком много всего со мной случилось. Не могу остановиться. Сижу на полу, вцепившись в мужа, и вся трясусь от рыданий. Кобра осторожно отцепил мои руки, поднял меня, скрючившуюся, крепко держа за предплечья, сказал приказным тоном:
– Дыши, принцесса! Глубоко дыши! Вдох, выдох! Давай, девочка!
Начинаю дышать. Машинально контролирую вдохи-выдохи, успокаиваюсь… Голова болит от рыданий, и стыдно смотреть на мужа. Считает меня истеричкой, наверное. Притянул к себе, растирает плечи, спину…
– Шшшшш, принцесса… Что же ты так… Шшшшш… Тихо… тихо…
Выпутал меня из одежды, унёс в купальню, уложил на тёплую каменную скамью. Загремел пузырьками на комоде… Запахло лавандой. Начал растирать меня лавандовым маслом. Каждую косточку перебрал, каждую жилочку… Не заметила, как уснула.
Проснулась как обычно, за час до рассвета. Попыталась вскочить и бежать в душ, была перехвачена Коброй. Он ночевал со мной? А почему не разбудил? Или мы сегодня не бегаем по лабиринту? Вспомнила, что мы в гостях у барона Витольда. Захотелось домой. В зáмок. Видеться с баронессой Софией совсем не хочется… И надеть мне нечего… Обняла мужа, прижалась… Так мало времени осталось быть вместе… Кобра насмешливо шепчет мне на ухо что-то непонятное… Судя по тому, что я понимаю одни предлоги, – какие-нибудь непристойности… Куснула его в основание шеи…
Пока мы навёрстывали пропущенную ночь, уже полностью рассвело. Замок ожил. А мне даже не в чем выйти! Вчерашний костюм надевать? Как Золушке? А другой одежды у меня нет.
– Принцесса, чем опять расстроена? Сегодня едем на охоту с собаками. Барон Витольд собрался добыть медведя. Ну и ещё, что попадётся.
– А разве в горах охотятся с собаками?
– Почему нет?
– Действительно. Почему бы трём баронам не поохотиться с собаками на горного медведя… Мне не в чем выйти из комнаты.
– Так… Не грузи меня, принцесса. Это ваши женские дела. Дома ты как-то с этим справлялась?
Кобра быстро вылез из постели и отправился в купальню. Зашумел душ. Ну вот… Напугала мужа. Кстати, надо бы осмотреться. В гостевых покоях нашего замка есть автоматы-ателье. Может быть, и здесь тоже?
Чтобы не лазать по комнатам, вызвала горничную. Прибежала юная прелестница в ультракоротком платьице с вырезом до пупа и в кружевном фартучке размером со старинную почтовую марку. Ну, Зося!.. Попыталась вспомнить, не было ли на гербе патриция Флавия змеи или кошки… Пока раздумывала, барон вернулся в комнату освежённый и готовый к новому дню. Милое дитя заулыбалось почтительно и присело в реверансе. Можно подумать, Кобра с высоты своего роста не разглядит содержимое её декольте. Потянулась за ножом. Опомнилась. Откуда у меня эта манера – за нож хвататься, видя женщину рядом с моим мужем? По-новому взглянула на патрицианок. Это какую силу воли надо иметь, чтобы полтора года терпеть в своём доме «дорогую мамочку». И не просто терпеть, а окружить её ненавязчивой заботой. Их, конечно, как и нас, воспитывают с детства в таком ключе. Но всё равно! Полтора года! А я за полторы секунды уже готова убить!
Кобра весело сощурился, обошёл вокруг этой… ну… пусть будет горничной, хмыкнул и вышел из комнаты, оставив меня в сомнениях. Интересно, кто прислуживает барону Алеку? Хотя к барону наверняка приставили какого-нибудь денщика или ординарца? Или оруженосца? Я в этом слабо разбираюсь.
– Принцесса, у тебя полчаса.
Ну, спасибо! Мы не дома, между прочим!
– Как твоё имя, девушка?
– Ирма, с позволения госпожи баронессы.
– Мне нужно изготовить себе одежду, Ирма. Где здесь можно это сделать?
Стараюсь говорить ровным тоном. В конце концов, девчонка не виновата. Ага, по приказу ощупывала взглядом моего мужа, мерзавка! Ну вот, дожила. Ревную. Точно придётся реабилитационный курс проходить у психотерапевта… Девчонка, видимо, что-то уловила в моём голосе. Или во взгляде. Хотя я стараюсь на неё не смотреть. Напугается ведь! И так уже одёргивает юбку вниз, а лиф платьишка тянет вверх. Интересно, чего она намеревается этим достичь?
– Ирма? Ты слышала, что я спросила?
– Да, госпожа баронесса. Если госпоже баронессе будет угодно пройти в гардеробную, там она сможет изготовить всё необходимое. Мне позвать старшую камеристку, чтобы она помогла госпоже баронессе?
– Посмотрим.
Выбираюсь из кровати. Ирма с любопытством смотрит на моё плечо. Ну да, татуировка переливается, отражая солнечные лучи. Заглянула в гардеробную, посмотрела на её оснащение. То же, что и у нас. Жить можно. Отправилась в купальню умываться и всё прочее. Ирма пытается прибраться в моей гостиной. Вчера там мебель летала как в невесомости… Столяра придётся вызывать. Но у меня нет времени жалеть Ирму. Бегом в гардеробную, включаю снятие мерок, становлюсь на плиту, гимнастические упражнения, асаны йоги – голографическая модель готова. Теперь без изысков: бельё, утреннее платье светлых тонов, комбез для охоты, лёгкие туфли и берцы. Берет к комбезу и лёгкую шаль к платью. Сохраняю модель, машинально шифрую от постороннего вызова. Мы с девчонками любили подшутить друг над другом. Вот с тех времён и привыкла. Кто знает, может быть, здесь тоже шутницы есть. Судя по Ирме…
Любезно приветствуем друг друга с баронессой Софией. Как две змеи… Ласково шипим… Мужья наши налегают на выпивку и солёный окорок. Ну да, чтобы жажда не кончалась. За столом появились новые лица. Сыновья барона и благородной Софии. Старшему лет двенадцать, а младшему – восемь-девять. Дети благонравно едят кашу, с любопытством поглядывая на баронов и на меня. Но их благонравие меня не обманывает. Судя по шкодливому блеску глаз этих мелких копий барона Витольда, нас ожидает весёлое времяпрепровождение.
Волны ужаса ласково оглаживают меня, и барон Алек присоединяется к пирующим, извинившись за опоздание. Выкушал, не поморщившись, содержимое штрафного кубка, похвалил баронскую винокурню и приступил к трапезе, не выпуская меня из своей ауры. Пожалуюсь Зигги. Дома. Мог бы для разнообразия и хозяйку погладить. Вскинул на меня глаза, дымка свивается в кольца, а вокруг колец пляшут смешинки. Нечеловеческая красота… Пугающая и притягивающая…
– Как быстро растут дети. Я помню, как твой старший учился ходить, Витольд. Слышал, вы сговорились с Казимежем?
– Его дочери сейчас пять лет. Пусть дети знакомятся. Через двенадцать лет поженим их. Хочется увидеть внуков. Пока я ещё в силе.
И вот тут безразлично-доброжелательный взгляд благородной Софии изменился, став прицельным. Она смотрела на меня, потом перевела взгляд на моего мужа, потом опять на меня, задумчиво сузив глаза. О чём она думает, интересно? Не нравится мне это!
После завтрака, переодевшись, отправились на охоту. Верхом и с собаками. Под седло нам предоставили уже знакомых мне по низинам полузверей-полуящеров. Их называют фороксами. И они всеядные. Могут на травке пастись, а могут и зверушку какую схарчить. Собаки барона Витольда похожи на некрупных медведей. Или на самого барона. Здоровые, косматые, клыкастые и когтистые. Жуть, короче. Хотя барон Витольд ностальгически вспоминает гончих барона Алека. Если собаки похожи на хозяина, то с гончей стаей замка Делон я бы не хотела встретиться ни при каких обстоятельствах. Мне и барона Алека хватает. Ужас ледяными иголочками проходит по моей спине к шее, оглаживает плечи, спускаясь ниже, почти к груди… Замирает… Убью. Возмущённо смотрю на мечтательно улыбающегося барона Алека. Вот что мне с ним делать? Как попросить не ощупывать меня своей аурой? Ещё и облизывается! Как змея пробует воздух языком…
– Принцесса, тебе помочь? Или сама?
Непонимающе смотрю на мужа. Вижу злые искры в глазах… Прихожу в себя. Алек – подонок! Его ауру никто не чувствует – мне одной всё достаётся, а то, что я стою, уставившись на него, – видят все. Мечтательная улыбка сменяется насмешливой, а туманная дымка скручивается водоворотами в изумрудных омутах глаз.
– Попробую сама. Подстрахуй на всякий случай.
Седло на фороксе практически на холке. В силу строения тела этих тварей. Берусь за луку и забрасываю себя в седло. Задом наперёд. Что это со мной? Я же ездила верхом! Юные баронеты покатываются со смеху, потом, опомнившись, делают вид, что ничего не случилось, но глаз с меня уже не сводят. Ждут, чем ещё их порадую. Бароны и благородная София любезно улыбаются. Я выныриваю из зелёных омутов, стекаю с седла и опять возвращаюсь в него, но уже как полагается.
Наконец-то отправились. Барон протрубил в рог, и мы выехали за ворота.
Еду за Коброй по узкой тропинке. Собаки и ловчие умчались вперёд. Барон с женой и бароном Алеком – тоже. Фороксы лазают по скалам как ящерицы. А я раздумываю: можно ли в горах трубить в охотничьи рога… Конечно, снежных лавин пока не предвидится, но горы есть горы… Кобра остановился, развернув форокса на задних лапах. Когти проскрежетали по скалам… Бррр!
– Принцесса…
– Да, муж мой?
– Я не спросил тебя… Ты хочешь остаться в этом мире?
– Да, муж мой.
– Хорошо… – повторил задумчиво, – Хорошо… – и продолжил:
– В баронствах есть традиции гостеприимства… Если мы приглашаем барона быть гостем в долине… Если мы… Зарраза!!! Я не могу объяснить это!!!
– Баронесса София сказала, что если бы мы остались ночевать в долине, ты отправил бы меня греть ложе барона Алека. Это так? Или это шутка была? Зигмунд?
– Не шутка. Таковы наши обычаи. Можем заночевать в долине на обратном пути, сама убедишься.
– А если я не хочу? Я должна? Зигмунд? Если я не хочу?
– Принцесса, ты с барона глаз не сводишь.
– Это не то, что ты думаешь!
Смотрю на кривую усмешку мужа… Вот как я могу объяснить ему, что аура барона ведёт себя со мной слишком вольно? Что я пытаюсь взглядом призвать его к порядку?
– Почему ты злишься, Зигмунд?
– Нет причин? Их действительно нет. Ты не первая женщина, теряющая голову от барона Алека, принцесса. И не последняя. Он притягивает вас как пламя мотыльков. Я хочу уберечь тебя. Если тебе нужен барон Алек – пусть так. Наши обычаи позволяют решить этот вопрос безболезненно. Одна ночь, принцесса. Не вынуждай меня принимать меры по обеспечению твоей верности, тебе они не понравятся.
– У вас и на этот случай есть обычаи?
– А то как же!
Отвернулся от меня и отправился догонять охотников. Я – следом. Смотрю в каменную спину… Кобра страдает. Я – тоже. Какая-то у нас семейная жизнь неправильная. Сплошные непонятки и разборки. Но проводить даже одну ночь в постели барона Алека я не хочу! Никаких долин! Впрочем, меня никто не спросит…
Догнала мужа, подъехали к охотникам. Бароны промочили горло егерской настойкой. Судя по запаху и по слезам, выступившим на глазах баронов Витольда и Зигмунда, – крепчайший напиток. Барона Алека ничто не берёт. Мелкими глотками выкушал чарку, промокнул губы платком, сунул его за обшлаг и в очередной раз похвалил баронскую винокурню… А потом подъехал главный ловчий барона и началась охота. Барон Витольд взял-таки медведя. Простым ножом. Ужас! Бледная Зося оцепенела, вцепившись в поводья своего форокса… Страшное зрелище: две растерзанные собаки, вставший на задние лапы громадный медведь, не менее громадный барон, обернувший правую руку плащом и вбивший её медведю в пасть. Лапы с когтями, охватившие барона, дрогнули, и левой рукой барон нанёс медведю удар ножом в сердце. Медведь рухнул замертво. Барон взял коготь в качестве трофея и приказал снимать шкуру аккуратнее, ибо это подарок барону Зигмунду для его баронессы. Это мне? Приятно… Заулыбалась непроизвольно.
На обед заполевали пару косуль. Пожарили на костре лучшие куски, остальное отдали собакам и фороксам. Бароны погнались за снежными баранами, мы с баронессой Зосей едем сзади, чтобы не мешать охотникам. И вдруг нас накрывает тень и слышится пронзительный яростный крик. Я стащила Зосю с форокса и прижала её к скале, заслонив собой. Надеюсь, ройх меня не тронет. А может, он бешеный? Пусть отвлечётся на фороксов. Бароны недалеко, может быть успеют. Смогут отогнать. Как страшно! Ройх огромный! Свирепый! Фороксов разодрал на куски меньше чем за три вдоха! Как они кричали!.. Ройх заворковал успокаивающе и попытался клювом вытащить Зосю. Продолжаю прижимать её к скале… Где же бароны?!
Раздался странный, режущий нервы свист изменяющейся тональности. Ройх протестующе закричал, ещё раз попытавшись уцепить Зосю, осторожно отодвигая меня. Близость страшного клюва нервирует. Да и без клюва птичка одним крылом может нас с Зосей размазать по скале. Зажмурившись, продолжаю держать оборону. Свист повторился в другой —, приказной тональности. Ройх с яростным клёкотом отлетел от нас с Зосей. Но я держала её у себя за спиной, пока птица не превратилась в уменьшающуюся точку. А потом мы с ней сидели у скалы. Молча. Ждали баронов.
Зигги отдал форокса Зосе, и они втроём с бароном Алеком отправились в замок. Барон Алек поехал с ними как единственный, кто может управляться с ройхами. Остальных они воспринимают как птенцов. Защищают, возят, но атакующего ройха усмирить никто, кроме барона Алека, не сумеет. Мы с Зигги остались дожидаться ройха. Надо забрать добычу. Не тащить же её на фороксах. Один ройх способен увезти двух всадников и туши в корзинах. Ловчие доберутся своим ходом. Собак ройхи возить отказываются.
– Почему ройх напал на Зосю?
– Не знаю. Обычно они не нападают на людей. Только не позволяют им приближаться. А баронесса София… не знаю. Единственное, что приходит в голову… Ройх мог кинуться на твою защиту. Вы не ругались? Баронесса не угрожала тебе?
– Нет, конечно! Мы вообще не разговаривали. Ехали за вами, чтобы не путаться под ногами.
– Ройхи чуют направление мыслей… Во время завтрака, когда барон Витольд заговорил о внуках, что-то произошло. Что-то, обеспокоившее Алека. Улетаем после ужина, заночуем в долине. Я улетел бы сразу, но барон Витольд обидится.
– Я не ослышалась, муж мой? Ты сказал: заночуем в долине?
– Я сказал.
Отвернувшись, смотрела на вечереющее небо. Зигги молчит. Так, в молчании, дождались ройха и через пять минут уже стояли на замковом дворе, спустившись с посадочной площадки.
Поужинали, поднимая тосты за охотничью удачу барона Витольда. Зигги сказал, что у него есть дело в долине и мы заночуем там. За столом воцарилась тишина. Ожидающая. А я подумала: ведь барону Алеку не обязательно лететь вместе с нами в долину. Он может отправиться к себе или продолжить гостить у барона Витольда. Волны ужаса охватили меня корсетом. Начинаю задыхаться. А барон Алек встал из-за стола, поблагодарив хлебосольных хозяев. И сказал:
– Что ж, пора и честь знать. Зигги, я воспользуюсь твоим гостеприимством этой ночью.
Ну, вот и всё. Все слова сказаны. Барон Витольд сердечно распрощался с нами, прося не забывать и навещать. Пообещал прислать медвежью шкуру, как только её выделают. Баронесса Зося, снова превратившись в благородную Софию, милостивым кивком позволила мне отбыть, и с точно дозированным уважением простилась с баронами. Ройхи взлетели и опустились под другим небом.
Глава девятая
О ночи гостеприимства, ревности и объяснении с мужем.
Муж снял меня с птицы:
– Принцесса, не дрожи ты так! Ты похожа на съёжившегося воробышка. Алек тебя не съест.
– Зигги…
– Так надо, принцесса.
И мы пошли в баронский дом. Небольшой особняк. Два этажа. Большие квадратные комнаты. Наверху. Весь первый этаж представляет собой огромный зал, поделенный на зоны: кухня, столовая и гостиная. Осмотреться в доме я не успела. Барон Алек увёл меня наверх, едва войдя в дом. Дверь в комнату закрылась, отрезая меня от Зигги. Прижавшись к ней спиной, говорю:
– Зачем? Барон…
Барон Алек, шагнув ко мне, приложил палец к моим губам. Шелестящий голос заставил моё сердце сжаться:
– Ночь гостеприимства не для вопросов, баронесса Воробышек.
И я пришла в себя. Точнее, в «дорогую мамочку». Нас не спрашивали о желании, назначая отцов для наших детей. И Зигги тоже меня не спрашивал, назвав женой. Так чему мне удивляться? Чему расстраиваться? Привычная, в общем, для меня ситуация. Смотрю на барона Алека, жду. Дымные змеи клубятся в изумрудных глазах. Аура ледяного ужаса жадно скользит по мне. Барон протянул мне руку. Вложила в неё свою, и он повёл меня в спальню, минуя маленькую гостиную.
Длинные пальцы приподняли мой подбородок, жадный поцелуй выпил все мысли, не оставив ни одной. Одежда слетела, как осенние листья под порывом шквального ветра. Ледяной ужас, держащий меня как в оковах, сменился пламенем страсти. Как в древнем романсе «В крови горит огонь желанья». Да. Я горела. Мы горели вместе. Сгорая и осыпаясь пеплом, возрождаясь из него подобно фениксам, улетая в звёздное небо и снова падая в пламя. Я была самой прекрасной женщиной во Вселенной. Самой желанной. Самой могущественной. И радостно отдавала всё, чтобы получить взамен – всё.
А на рассвете я выпуталась из рук барона Алека и отправилась в купальню. Умылась, приняла душ. Заплела французскую косу. В маленькой комнатке при купальне – небольшой автомат-ателье. Сделала себе бельё, рубашечного покроя блузку из плотного шёлка, шейный платок и древние, но не стареющие брюки, называемые «потёртые джинсы». Ковбойская шляпа и мягкие сапожки довершили наряд. Нет. Сделала ещё ремень для джинсов и жилетку. Теперь всё. Вышла в комнату. Барон Алек спокойно спросил:
– Мне поговорить с Зигги, или ты сама ему скажешь?
Непонимающе уставилась на нечеловечески прекрасного барона. Даже бессонная ночь его не портит! Глаза с лёгкими тенями стали ещё огромнее. Дымка свернулась в них сытыми змеями. Линия губ смягчилась… Золотые кольца волос в беспорядке…
– Что скажу?
– Ничего не говори. Я сам ему скажу, что ты улетаешь со мной.
– Нет. Я никуда с тобой не полечу.
– Мне показалось, эта ночь что-то значит. Не только для меня.
Барон Алек двигается так быстро, что глаза мои не успевают отследить движение. Вот он полулежит в кровати (не буду краснеть!), и вот он уже прижимает меня к двери купальни. Мне с ним не справиться. Как выбраться из рук, в которых тяжеленный двуручник порхает как мотылёк? И я спокойно стою в руках барона. И спокойно говорю, глядя в горящие яростью и желанием глаза:
– Ночь гостеприимства закончилась, барон Алек. Солнце взошло.
– Зигги не простит. Ты не понимаешь…
Хриплые нотки в шелестящем голосе… Просьба одуматься? Но я уже давно всё решила. Ночь была чудесной. Я впервые чувствовала себя богиней. Но уже утро. И жизнь продолжается.
– Мы решим этот и другие вопросы в своей семье, барон Алек.
– Можешь звать меня по имени. Мы достаточно близки.
– Я вполне в состоянии выговорить «барон Алек».
Долгий взгляд в глаза. Руки сжимают мои плечи. Шаг назад всем телом. Как знакомо. Так же барон отошёл от меня в саду, пригласив на охоту… Выхожу из комнаты. Спускаюсь по лестнице. Зигги сидит в кресле. Пьяный вусмерть. Тоже провёл ночь без сна. Тяжёлым взглядом налитых кровью глаз смотрит на меня.
– А-а-а… принцесса! Что скажешь?
– Скажу, что тебе надо вылить на себя пару вёдер колодезной воды. Ты не усидишь на ройхе.
– Ты поведёшь.
– Зигги… Если ты начнёшь падать, я тебя не удержу. Мне силы не хватит.
– Ты остаёшься со мной, принцесса?
– Ты ожидал чего-то другого, муж мой?
– Я думал… Ладно… Ты остаёшься со мной!
Захотелось разбить о голову любимого мужа какой-нибудь кувшин… Он, видимо, почуяв моё желание, выбрался из кресла, едва не упал, покачиваясь вышел из дома на задний двор. Вышла вслед за ним. Стою наблюдаю, как барон собственноручно набирает воды из колодца, выливает ведро на себя, отфыркивается, набирает следующее… Забеспокоилась, что он простынет, но барон не стал задерживаться на улице. Вернулся в дом, прошёл в купальню первого этажа. Я забросила его вещи в утилизатор. Пока барон, приняв контрастный душ, умывался и брился, одежда уже стала чистой. Сапоги вот только… Но, может, у барона есть здесь запасная пара?
Оказалось, есть. Осталось дождаться барона Алека. Есть хочется. Пора бы уже и за стол. А в доме – шаром покати. Конечно, мы приехали неожиданно. Но ведь это же баронский дом?! Кто-то должен был озаботиться!
Озаботились. Из трактира прибежали две девахи, сноровисто собрали на стол, даже крепчайшего бульона с пряностями принесли для опохмела барона Зигмунда. Догадались? На меня смотрят с жадным любопытством. Наверное, догадались. Повеяло ужасом. Господин барон Алек учуял запах съестного? Лица трактирных девчонок обессмыслились от страха. Мой супруг хищно подобрался, а смотрит на меня. Жаркие кольца страсти охватили мои бёдра, поползли выше. Не буду реагировать. Не хочу расстраивать мужа. Да и поздно стесняться. Барон Алек знает меня всю. До донышка. Поворачиваюсь к барону, лишь услышав шелестящее:
– Барон Зигмунд, благодарю за гостеприимство. Оно выше похвал. Баронесса Воробышек…
Повернуться-то я повернулась… И чуть не села на пол. Стало понятным, почему бароном Алеком пугают детей. Хоть меня по-прежнему оглаживают кольца страсти, для всех остальных прекрасный лик барона излучает ужас. В чистом неразбавленном виде. Изумрудные глаза подобны омутам смерти, туманная дымка в них свернулась кольцом готовых к атакующему броску змей. Губы сжаты в жёсткую линию. А чёрный плащ струится с его плеч, окутывая тело барона живой частицей тьмы, из кромки которой выглядывают оскаленные змеиные пасти, пробующие воздух раздвоенными языками. Выглядывают, прячутся во мраке плаща (плаща ли?), и снова выглядывают в другом месте. Барон берёт мою руку, склоняется в поклоне, целует. Укусит или нет? Нет. Ограничился поцелуем. А внутри меня шелестящий голос яростно сказал:
– Метку не сниму, не надейся!
Какую ещё метку?! О чём он?! Заныла прокушенная некогда рука. Вспомнила, как неимоверно быстро затянулась рана от укуса. Это вот и есть метка? А для чего она?..
Повела плечами, стряхивая множество вопросов. Сели за стол. Зигги не обращает на нас внимания, в то же время не выпуская из виду ничего. Он школу разведки заканчивал? Когда и где? Столько умений. И всё равно дурак-дураком! Отправил меня в постель Алека и теперь бесится… И барон Алек… Мог бы вежливо отказаться. Никто же ничего не знает точно! В доме мы втроём были. Могли вообще все вместе в койку завалиться! Так… Это откуда у меня такие мысли?! Внутри меня злое шипение негодующего барона. Я с ними обоими с ума сойду! Один будет ревновать снаружи, второй шипеть внутри. А может, у меня шизофрения развивается?..
Позавтракали и отправились. Барон Алек сообщил, что проводит нас в замок. Зигги собрался было запротестовать, но, взглянув на барона, молча кивнул.
По прибытии я хотела отправиться привести себя в порядок, но барон Алек попросил всех собраться в кабинете. Я не знаю, у кого крыша едет. Мало того, что на подлёте, прежде чем сесть, ройхи кружили над замком, пока барон Алек не дал разрешения на посадку, так теперь ещё и лекция об усилении бдительности? Двойные двери закрылись, я уселась в кресло, бароны оккупировали стулья, усевшись на них верхом, положив руки на спинку.
– Я хотел поговорить о нападении ройха. Нетипичное поведение. Более того, неподчинение приказу. Пришлось усиливать воздействие. Какие-нибудь мысли есть? Зигги? Баронесса Воробышек не знает наших реалий. А что думаешь ты?
– У меня появилась мысль, что ройх защищал мою жену от баронессы Софии. Ройхи чуют направление мыслей. И если баронесса обдумывала причинение вреда…
– Это бред, Зигмунд! Я не знаю ваших реалий, но я знаю реалии моего мира. Благородная София не причинит мне физического вреда. Она будет меня защищать.
– Физического вреда… – задумчиво сказал барон Алек. – Я согласен с тобой, баронесса Воробышек.
– Трогательное единодушие! – язвительности в голосе Кобры могло быть и поменьше. Ревность? Она, родимая. Хорошо, хоть за нож не хватается. В отличие от меня… – А нападение ройха нам привиделось, после сытного обеда. Так, что ли?
– Не привиделось. Ройх защищал. Тебя, Зигги, защищал. Когда барон Витольд заговорил о своём желании увидеть внуков, баронесса София приняла какое-то решение. А смотрела она при этом на твою жену и на тебя, Зигги. Какие-нибудь мысли по этому поводу есть? Баронесса, ваши с благородной Софией реалии могут дать ответ на этот вопрос?
Одна мысль у меня появилась. Объясняющая нападение ройха, но полностью абсурдная. Хотя…
– Какой средний срок жизни в этом мире? Речь о людях. Я имею в виду нормальную старость здорового человека.
– Семьдесят-восемьдесят лет. В среднем. Большинство умирают много раньше.
– Это понятно. Моя мысль покажется вам дикой, но другой у меня нет. Благородная София пожелала получить внуков от меня. Рождённых мною от её сына. Для этого надо убрать барона Зигмунда. Вдова барона – лёгкая добыча, насколько я поняла. И если бы не портал, который откроется меньше чем через пять месяцев, благородная София не ограничилась бы размышлениями на эту тему. Патриции быстро принимают решения и быстро воплощают их в жизнь.
– Действительно дикость, принцесса! Сыну Витольда двенадцать лет. Тебе – лет двадцать пять. Чтобы дети были гарантированно здоровыми, надо ждать ещё пять лет. Тебе будет уже тридцать.
– А какой срок жизни в твоём мире, баронесса Воробышек? – вкрадчиво спросил барон Алек. Щупальца страсти отправились в путешествие по моему телу. Не буду молчать!
– Не дави на меня своей аурой, барон Алек.
– О чём речь, Алек? – заинтересовался Кобра.
– Так… Баронессе не нравится моя аура. Я всё же хотел бы получить ответ на свой вопрос.
– Благородная София дотянет до семидесяти, максимум восьмидесяти лет.
– А ты?
И вот тут я вспомнила поговорку «Молчи, за умную сойдёшь». Поздно вспомнила. Придётся отвечать…
– Чистокровные живут в среднем четыреста лет. Стареть начинают после трёхсот пятидесяти. Рожать могут до трёхсот лет, получая гарантированно здоровое потомство, срок жизни которого будет длиться до ста пятидесяти лет. Это если мужчина с Нового Вавилона. И не чистокровный, разумеется.
Барон Алек довольно зажмурился. Как кот, налакавшийся ворованных сливок. Кобра насмешливо улыбнулся, адресуя улыбку нам двоим. Почему?
– Вот так, Алек. Тебе надо всего лишь подождать…
– Это многое объясняет. Во всяком случае, появилась логика в поведении баронессы Софии.
Барон Алек никак не отреагировал на выпад Кобры. Да и толку с этого! Всё равно меньше чем через пять месяцев меня перенесёт на Новый Вавилон. И через три года я опять буду в действующих списках «дорогих мамочек».
– С порталом что-то можно сделать?
– Не получится, Зигги. Он одноразового действия. Если бы был ещё хотя бы один переход, я бы вклинился и сломал настройку. Здесь – не получится. Слишком простая схема. Будем думать, как вернуть твою жену из её мира. После обратного перехода портал самоликвидируется. И если баронесса Воробышек вернётся, то её уже не заберут. Разве что баронесса София начнёт воплощать в жизнь свои планы получения потомства от твоей жены…
Барон Алек вытянул руку ладонью вверх. Над белоснежной тонкокостной кистью образовалось туманное облачко, сгустившееся в шар, который, вращаясь, приобрёл форму кольца. Тёмно-серое, почти чёрное, с красно-синей вязью рун.
– Надень это, баронесса Воробышек. Не бойся, кольцо ни к чему не обязывает тебя. И носить его не обязательно.
Смотрю на мужа. Жду. Кобра медленно кивает. Беру кольцо и надеваю на средний палец правой руки. Для безымянного оно великовато. Руны мигнули, и кольцо растворилось на моём пальце. Носить его не обязательно? Снимать его нет необходимости! Чем это мне грозит?
– Пусть тебя это не волнует, баронесса Воробышек. Я смогу найти тебя благодаря кольцу. Насчёт твоего мира не скажу. В долине оно работает. Но долины связаны с зáмками… Другого варианта у меня всё равно нет. Мы даже не знаем, где находится твой мир. Можно попробовать отследить портал…
Ужас мягкой кошачьей лапкой лёг на моё бедро… Погладил, покалывая огненными коготками желания. Он что? Слов не понимает? Не хочу расстраивать Зигги. Не реагирую… Барон Алек встаёт.
– Не провожай меня, Зигги. Я знаю дорогу. Баронесса Воробышек, твой покорный слуга.
