Текст книги "Эрийский Лев (СИ)"

Автор книги: Tiger_Bush

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Этого знания ему будет достаточно, чтобы любить его еще сильнее.

– Он умер в плену, спасая мою жизнь.

Диос схватился руками за края дверного проема и покачнулся, но выпрямился и поблагодарил за правду. У Терона все сжалось внутри, было так больно, как никогда не было в бою. Он сам уже запутался в своей лжи, которую считал во благо, но остатки разума ему подсказывали, что Эрийский Лев должен жить с именем Анвара из рода Публиев.

Восстание завершилось так, как и все кампании главного военачальника Эрии, – превосходно. Молниеносная, быстрая атака. Агрессивное нападение. Моральное давление силой. Хитрые маневры. У Сафона не было ни шанса. Бывшего императора приговорили к заключению в храме Юпитера на дальнем рубеже, а новым, как и планировалось, стал Октавиан, который принялся наводить порядок с первого же дня своего правления. Спустя несколько месяцев посыпались аресты казначейских воров и консулов-вымогателей. Казна Эрии быстро восстановилась, несмотря на то что Октавиан отдал полученные сундуки с золотом и драгоценностями обратно Фалеям. Вот за что продал своего Льва Сафон. Терон попросил оставить ему лишь одну вещь из двадцати сундуков. Она не принадлежала фалейцам, а была украдена у него в плену. Он отдал за нее почти все свое годовое жалованье, но вещица того стоила, хоть и не была особо ценной: тонкий серебряный браслет с двумя маленькими камешками бирюзы. Он купил его у караванщиков, что шли из самого Ура…

Тогда он посчитал за добрый знак, что старый подарок вернулся к нему в руки, но Диос не появлялся, хотя Гаур исправно докладывал, что молодой Виттерий восстанавливает свой дом. Потом доклады сменились на краткие записи: «Виттерий посещает родовитые дома», «Виттерий принимает гостей», «Виттерий уезжал в свое загородное поместье». Одним словом, Диос Виттерий прекрасно жил без Эрийского Льва, а Терон с каждым днем все больше впадал в состояние апатии, даже работа не спасала.

Он стал часто сидеть в ксисте, что по его приказу разбили около дальнего кабинета. Там было спокойно: журчание фонтанчиков успокаивало, аромат ночных цветов отдавался сладковатым дурманом, а над головой можно было до утра считать звезды, чем он и занимался последние недели, изматывая себя бессонницей.

– Ты жалок, – пробурчал себе под нос бывший Эрийский Лев, а теперь почетный военный трибун в новой Республике, держа в руке кубок неразбавленного вина. – Ждешь его как собака.

– Отчего же как собака?! Я вижу перед собой только сильнейшего льва, к которому решился прийти один влюбленный смертный, – ласково проговорил за спиной Терона Диос Виттерий.

Бокал выпал из дрогнувших пальцев и разбился о мраморную кладку небольшого фонтана. Терон медленно повернулся на голос и замер. В неярком свете фонарей волосы Диоса серебрились от лунной магии, а глаза сияли яркими сапфирами. Он расстегнул фибулу, повел плечом, и тонкая ткань хитона упала к ногам, оставляя его обнаженным.

Терон рвано вдохнул. Шагнул к Диосу, запустил пальцы в мягкие волосы, притянул к себе и жадно поцеловал.

========== Ночь ==========

Эрия окрасилась в божественный белый. Праздник Двух Светил – двух верховных сестер Муар и Суар – пришел на эрийские земли. Смерть и рождение. Начало и конец. Вечный круг жизни, в котором мерилом достоинства служила только человеческая душа, что была легче перышка. В этот святой праздник все жители Эрии надевали белоснежный женский пеплос в знак уважения к матерям, повязывая его скрученной своими руками веревкой, что целый год плели из нитей с дощечек о замоленных грехах перед жрецами. И чем длиннее был пояс, тем дольше стоять такому грешнику на коленях, держа в руках огромные белые свечи у ворот храма богинь-сестер.

Никто в эту ночь не смел унижать или понукать за чужие грехи: не людям решать судьбу человеческую, а только богам. На целый оборот светила Эрия замирала в белоснежной дымке одеяний и свечей, останавливая всю работу, чтобы очиститься и «родиться заново».

Терон отпустил всех слуг, даже старика Гаура, хоть тот и настаивал на своем присутствии в доме.

– Да кому я нужен в этот священный праздник, Гаур? Иди спокойно с семьей на гору Лиаф, поклонись сестрам и замоли за меня грехи. Я никогда не умел просить, тем более у богов. Только позорить тебя буду.

– Хозяин, но как же так? А кто ж еду вам принесет, кто воды нагреет?

– Сам, – устало ответил Терон и улыбнулся. Гаур иногда забывал, что он не Анвар, а мальчишка с улицы – уж он точно с голоду не умрет в доме, полном еды.

– Хорошо, хозяин. Тогда я пошел. Никого не впускайте! – крикнул он уже около ворот, которые Терон быстро за ним закрыл.

Его белый пеплос так и остался на кровати в спальне, а он надел удобную кожаную юбку. Молния его порази, но женскую тряпку он не напялит.

На кухне из погреба он прихватил кувшин вина и вяленое мясо, а еще хлеб – самая вкусная еда – и вернулся в кабинет, чтобы перед сном просмотреть несколько рукописей.

Инстинкты сработали моментально, и вот он уже прижимал к мраморной стене неизвестного гостя.

– Сломаешь руку, Лев, – прошипел Диос и засмеялся: – Вино жалко.

Терон сразу же разжал пальцы, отходя от возлюбленного, и совершенно не заметил, что наступил в красную винную лужу.

– Что ты здесь делаешь? Праздник ведь…

Диос развернулся, демонстрируя белоснежный пеплос, и улыбнулся:

– Так я и пришел отпраздновать. Ты меня не ждал? – Тонкая светлая бровь вопросительно поднялась, делая выражение его лица совсем мальчишески юным.

– Я… Нет, – выдавил из себя Терон, растеряв от вида Диоса все красноречие. Что он говорил про женские тряпки?! Возможно, на нем пеплос и смотрелся бы смехотворно, но на Диосе… Эта проклятая «женская тряпка» подчеркивала его стройность еще лучше, еще призывнее, еще откровеннее. Желание забурлило в крови Терона, но Диос лишь понимающе прищурил глаза и молча схватил его за руку, уводя в спальню, где они делили ложе много раз.

Он подвел Терона к кровати и опрокинул того на мягкий матрас, а сам проворно забрался сверху, склоняясь к лицу Терона:

– Хочешь, покажу, как я пытал по приказу Сафона моих горе-любовников?

Терон хотел сказать резкое «нет», он запретил себе поднимать прошлое, запретил ревновать… Но что-то опасное проскочило во взгляде Диоса, отчего он замешкался, а вскоре понял, что на самом деле он хочет знать. Хочет увидеть. Почувствовать.

– Я так и думал, – промурлыкал Диос, проводя пальцами по скуле, где остались шрамы былых сражений. Он грациозно выпрямился и снял пеплос, оставляя свою грудь обнаженной. С его шеи свисало несколько золотых цепочек, самая длинная из которых доходила ему до пупка со вставленным в него драгоценным сапфиром. Диос, не стесняясь голодного взгляда Терона, провел пальцами по своему телу, оттянул кожу на уже вставшем члене, сжал соски и сладко застонал, возбуждая еще сильнее и еще безудержнее.

Терон прикрыл глаза и втянул аромат, что тонким шлейфом исходил от кожи Диоса, а через мгновение ощутил два резких точечных удара около шеи, отчего тело задеревенело и отказалось слушаться своего хозяина.

Диос победно улыбался.

– Это всегда срабатывало. Чужое возбуждение как афродизиак. Забываешься в дурмане страсти. Я обездвижил тебя буквально на кватру, но мне хватит этого времени, чтобы выпытать из тебя все, – уже совсем зло, с огромной болью в голосе прорычал Диос и сдернул кожаную юбку с Терона. Быстро снял цепочки, короткую обмотал вокруг поджавшихся яичек, более длинную обвил вокруг вставшего члена, а третью… Третью цепочку он накинул на шею по-настоящему испуганного Терона, натянул и резко переплел, лишая того кислорода. Не до потери сознания, но на той опасной границе, когда лишняя секунда могла стоить жизни. Боль от жесткой цепочки на члене воспринималась не так явственно, но каждое движение Диоса пальцами простреливало жалящей молнией его тело, вырывая обратно в реальность.

Терон хрипел, не в силах сказать что-либо. Боги, да это же хуже фалейского плена! Может, боль была иная, не такая страшная, но она изматывала до беспамятства, до желания прекратить пытку, а ведь он был воином, а не изнеженным патрицием.

Диос ослабил удавку, не прекращая надрачивать член, и Терон подумал, что он дает ему передышку, но тот вынул что-то длинное из волос, рассыпая по плечам светлые локоны.

– Я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Если соврешь, то эта игла войдет прямо в твою уретру.

Он показал Терону золотой пыточный инструмент и задал первый вопрос:

– Откуда у Анвара, Эрийского Льва, шрам, который принадлежал Терону?

Заостренный край иглы блеснул около налитой головки, и Терон тяжело сглотнул.

– Я не понимаю, о чем ты, – просипел он в ответ.

Игла медленно погрузилась в нежный каналец, вызывая жгучую боль, и замерла. Диос нагнулся и провел языком, увлажняя головку, смазывая проход. Без прежней нежности.

– У Терона на внутренней стороне бедра был шрам в виде буквы V. Детский, но глубокий, такие отметины остаются на всю жизнь. Его не подделать. Спрашиваю еще раз – кто ты? – Диос говорил зло, с мстительной решимостью покарать лжеца, и Терон с трепетом и нежностью осознал, насколько глубоко Диос его ценил, не просто любил, а считал другом. Он поклялся Анвару, что займет его место и сохранит мир в Эрии, – он это сделал. Теперь судьями ему были лишь боги.

– Я – Терон, давший слово Анвару, что сохраню Эрийского Льва живым.

Диос замер, желваки заходили по его скулам, и он со всего размаху залепил пощечину по лицу своего любимого, которого оплакал, похоронил в самом потаенном уголке своей души и попытался жить дальше. Ради которого терпел всю боль, исполнял роль игрушки, только чтобы дождаться, найти…

– Кусок конского дерьма! – прокричал он, и злые слезы покатились из глаз. – Отребье, недостойное даже моего взгляда! Сын шлюхи… – Диос упал на грудь Терона и зарыдал. Он так давно не плакал, что совсем забыл, как это больно, когда легкие сдавливает железным обручем, жжет немилосердно, а слезы не остановить. И не вздохнуть.

– Я же чуть не покончил с жизнью, когда узнал… Когда ты мне сказал… – он говорил уже тише, постоянно всхлипывая. – Я корил себя постоянно, что сравниваю тебя и Анвара, а получается, сравнивал тебя с тобой же! – договорив, он ударил кулаком в грудь Терона, и поднялся, чтобы посмотреть в его глаза.

Терон не мог шевелиться, но напрягал мышцы, стиснув зубы. На шее выступили вены, а лицо наверняка раскраснелось, но Диос не помогал, не нажимал на точки снова, а смотрел внимательно в глаза.

– Ты злишься на мои скверные слова или пытаешься меня обнять? – неожиданно спросил он Терона, и тот вдруг заметил лукавый блеск в глазах. До боли знакомый и самый дорогой на свете.

– Обнять, – просипел Терон и растянул губы в кривой улыбке.

Диос одновременно нажал на точки и снова лег на его грудь, но Терон разлеживаться ему не дал, завалив набок и крепко прижав к себе.

– Ты когда-нибудь простишь меня?

Диос провел по бедру, спустился к налитому члену и вынул иглу, а потом проворно размотал цепочки. Терон старался не охать от боли, но все равно не сдержался, а Диос почему-то заулыбался шире и поцеловал Терона в губы, но когда оторвался, то прошептал:

– Уже простил, кошак ты облезлый, а не Лев! – И следом спросил: – А хочешь, покажу, как я планировал встречать тебя с войны?

– А… да… – опять красноречие покинуло Терона. Он смотрел на Диоса и тонул в глубине его потемневших глаз. Он хотел бы сказать, что не достоин таких подарков. Что он мог бы любить его вечно, просто наблюдая со стороны, но глубоко внутри, где было совсем темно, он хотел Диоса, хотел осквернять его тело своим семенем бесчисленное количество раз.

Он желал его с не меньшей тягой, чем любил.

И Диос чувствовал все, прекрасно читая Терона, словно раскрытую книгу.

– Ляг на спину и наслаждайся, – игриво прошептал Диос и спустился к бедрам Терона.

Сначала он нежно помассировал яички, затем перешел к стволу, лаская пальцами, сдавливая у основания и натягивая кожу сверху. Его губы касались головки почти невесомо, но после пыток все стало настолько чувствительным, что у Терона закатывались глаза от удовольствия, он проваливался в сладкий дурман экстаза. Когда же он почувствовал кончик теплого влажного языка в уретре, то застонал, уже не сдерживаясь, и кончил. Диос не отстранился, а наоборот, вобрал глубоко и начал глотать, усиливая все ощущения, выжимая Терона досуха.

Легкий укус в губу привел Эрийского Льва в сознание, он уставился на улыбающегося Диоса и услышал от него:

– Я еще не закончил.

Безжалостный.

Новое слово для его возлюбленного.

Диос вернул члену Терона боевую готовность рукой и плавно опустился, прижимаясь ягодицами к подрагивающим бедрам своего Льва. Он уперся руками в его живот, коленями в матрас, а пальцы ног завел на внутреннюю сторону крепких бедер, будто зацепившись крюками, глубоко вдохнул и начал трахать собою так сильно, так неистово, что Терон не успевал дышать, а кончил еще сильнее, уже окончательно потеряв сознание.

Ранним утром он еле-еле открыл глаза, пытаясь отогнать дурман вязкого сна. Постель была пуста, даже одежды не было. Ушел.

Сразу налетели черные мысли: «Не простил», «Ненавидит за ложь», «Ты для него умер на войне». Терон отогнал их рукой, а затем сжал пальцы в кулак, пытаясь совладать с собой, и встал с постели. Нацепив юбку, он вышел в сад и замер: около фонтана Диос помогал Гауру расставлять еду на небольшом столике, над чем-то с ним посмеиваясь. Он был в грубом хитоне, что носили слуги этого дома, но все равно выглядел настоящим царем. Ветер донес его смех, и Терон хотел пожелать прекрасного начала дня, но опять не смог, боясь спугнуть этот сон наяву.

Диос убрал прядь волос за ухо и обернулся, продолжая улыбаться, а потом поднял руки, сжал пальцы в кулаки и соединил их костяшками. Именно так, как они делали в детстве. Так давно, что воспоминания должны были бы стереться из памяти.

Но Диос помнил своего Терона и приветствовал в этот день его второго рождения.