Текст книги "Выбор Дэнны"

Автор книги: Тиамат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Ну, так всегда. Думаете, раз мне двадцати нету, так я ни на что не гожусь.

– Если б так, леди-капитан не пускала бы тебя к себе в спальню.

Дэнна переворачивается на бок и проводит кончиками пальцев по груди Ньярры, там, где рубашка расстегнута.

– А ты леди-капитан боишься? Сам же слышал, ей все равно, с кем я буду спать.

– Ох, ну ты обнаглел, – говорит тот, но голос у него совсем не сердитый. – Говорю же, побереги силы. Нам еще полдня завтра ехать.

Да, похоже, он нравится Ньярре чисто по-дружески. У того даже дыхание не сбилось. Нельзя сказать, что Дэнна так уж разочарован. Первый раз с мужчиной должен быть особенным… чтобы страсть кипела, и искры проскакивали!

Хо-хо, похоже, эутанги по-другому не умеют. Вот горячий народ! В становище Дэнна едва успевает крутить головой по сторонам. Здесь все такие красивые, шумные, одеты ярко, а как развязно себя ведут! На его глазах высокий мужчина обалденной наружности обнимает Ньярру и долго целует взасос. Кавалеристы свистят и хлопают.

Они раскидывают лагерь, а Дэнна все косится в сторону становища, туда, где среди эутангов мелькает этот смуглый красавец с правильными чертами лица, с каштановыми локонами, блестящими под степным солнцем.

– Хорош, правда? – улыбается Ньярра. – Глаз не отвести.

Тут Дэнну осеняет.

– Это же Агвизель, да?

– Он самый. Но тут ловить нечего, Ди.

Дэнна и не собирался, однако для порядка выпендривается:

– С чего бы? Он, говорят, трахает все, что движется. А что не движется, то сдвинет и…

Ньярра смеется:

– Это ж когда было. Мы с ним до войны познакомились, когда он вождем еще не был. Он к нам часто приезжал.

– Нийе, признайся, – Дэнна подмигивает. – Ты с ним спал?

– Все тебе расскажи…

– Да лааадно, чего б он тогда к тебе целоваться полез. А кто кого, а? Ну, Нииийе!

– Я его, – заговорщическим шепотом говорит Ньярра. – А потом он меня. А потом пришел Кунедда, и такое началось!

От смеха они роняют опору для палатки, которую почти уже поставили.

– Почему ты сказал, что ловить нечего?

– Ну, он после войны как-то отошел от своих привычек, – с заметным сожалением поясняет Ньярра. – Может, любовника завел, не знаю.

Мысли Дэнны принимают другое направление.

– А у тебя почему нет любовника?

– А с чего ты это взял?

– Нууу…

– Подковы гну. Любопытный ты больно. Держи лучше… Ну вот, так я и знал. До вечера провозимся.

Они опять роняют опору.

– Приветствую тебя, доблестный Ньярра! Я вижу, руки твои отвыкли от мирной работы. Я пришлю тебе в помощь наших юношей, а то они скучают без дела.

К ним, улыбаясь, подходит высокий эутанга – впрочем, они почти все высокие и худощавые. У него темные волосы, собранные в конский хвост. На вид ему лет тридцать. Одет во все красное – шелковые штаны, узкие на бедрах и широкие снизу, распахнутая туника без рукавов. На предплечьях тяжелые золотые браслеты с камнями, ну, и разные украшения по мелочи – серьги, цепочки, перстни.

Они с Ньяррой обнимаются. Дэнна едва сдерживает улыбку. Что, и с этим он спал? Или тут просто принято так встречать знакомых? А мужик ничего, прямо скажем… Такой рельефный везде, где не скрывает одежда, под смуглой кожей играют мускулы. Красиво тряхнул волосами и вдруг обжег Дэнну взглядом карих глаз. Похоже, вот такой взгляд и называют раздевающим!

Вся кровь бросилась Дэнне в лицо. Силы небесные, он же глаз-то не отводит! Шарит ими по Дэнне – сверху вниз, потом снизу вверх…

– Твой мальчик?

– Капитана Лэйтис Лизандер. Она его… эээ… наставница. Она его мне… эээ… одолжила, – Ньярра подмигивает незаметно Дэнне, чтобы он не вздумал протестовать.

– Красивый. Может, и ты его кому-нибудь одолжишь, – замечает эутанга, прежде чем отойти.

– Похоже, ты произвел на него впечатление, – смеется Ньярра. – Извини, Ди, они вовсе не хамы, просто так принято – ты младший. Когда я рядом, будут обращаться только ко мне. И еще, они всегда очень откровенны, говорят без обиняков, не смущайся, ладно?

– Ладно, постараюсь. А кто это?

– Баязет. Кстати, большая шишка. Тут у них чинов нет, но он из ближайшего окружения вождя. Воин что надо. Мы с ним год назад познакомились, на прошлом Симург-вейн.

Тут их обступает несколько юношей, одни начинают споро разводить костер и подвешивать над ним поросенка, другие помогают ставить палатку, третьи расседлывают лошадей, приносят овса. Не проходит и часа, как лагерь поставлен, пахнет жареным мясом, кавалеристы рассаживаются у костров вперемешку с эутангами.

Баязет садится рядом с Дэнной, и у мальчика мурашки бегут по всему телу от его близости. Украдкой он кидает взгляды на широкие плечи, мускулистый живот, длинные босые ноги, вытянутые к огню, с узкими щиколотками, на которых посверкивают цепочки. В лицо ему Дэнна смотреть не решается, потому что сразу натыкается на тяжелый, пристальный взгляд, от которого становится жарко, и в голове мутится. И нет сомнений, что его хотят, так пылко, как только может хотеть житель степей.

Бедро Баязета касается бедра Дэнны. Случайно или намеренно?

Дэнне жарко, он хочет проветриться.

– Я пойду посмотрю, как там лошади?

И за палаткой оказывается в объятиях Баязета.

Какой же он сильный… он держит его практически на весу. И целует в губы, не давая вздохнуть. Гладит по спине, залезает под тунику горячими ладонями… Кружится голова… сладко… и страшно… Прямо сейчас с ним можно сделать все, что угодно.

В себя его приводит голос Ньярры.

– Дэнна! Куда ты запропастился?

– Тебя зовут Дэнна? – шепчет ему на ухо эутанга. – Ты красивый, я тебя хочу. Ньярра отпустит тебя со мной?

– Я н-не знаю… Мне надо идти…

Дэнна высвобождается из его рук и возвращается к костру, слегка пошатываясь. На губах все еще горят поцелуи.

Ньярра притягивает его к себе и говорит вполголоса:

– Дэнна, это не игрушки. Здесь флирта не понимают. Да приди в себя, наконец! Если не хочешь с ним спать, надо отказать сразу, и никаких обжиманий, ясно? А то не заметишь, как окажешься на спине и без штанов, а тогда он уже слушать не будет, трахнет, и все.

– А может, я этого и хочу, – глаза у Дэнны совершенно пьяные.

– Ди, ты уверен? Подумай хорошенько. У тебя же опыта немного.

– Совсем нет.

– Он осторожничать не станет. Это не ваши щенячьи игры под одеялом. Настоящий секс, жесткий. Все будет. Отказаться ни от чего не сможешь.

Дэнна томно смотрит на него, облизывая губы, откидывается назад, опираясь на локти.

– Ты хочешь сказать, Нийе, что он отымеет меня, куда захочет? В рот или в задницу? А может, и туда, и туда? Вау. Было бы круто.

Ньярра качает головой.

– Не терпится тебе, малыш. Не слишком торопишься?

– А ты против?

– Не ершись. Я тебя не отговариваю. По крайней мере, этот Симург тебе надолго запомнится. Он сейчас придет спрашивать насчет тебя. Мне сказать «да»?

– Сделай одолжение. А ты сам… не хочешь поразвлечься? Или я совсем не в твоем вкусе?

Ньярра возводит глаза к небу.

– Ох, малыш, да прекрати ты. Обязательно строить из себя шалаву? Ты не этим хорош.

– Чем же?

– Ты просто славный. Леди-капитан повезло.

– Интересно, а она об этом знает? – в голосе Дэнны против воли прорывается горечь.

Сильные руки его обнимают.

– Не грусти, малыш. Наплюй на все и развлекайся. Вот, кстати, и Баязет. Ну, держись, сейчас начнется.

– Ньярра, я покажу твоему мальчику степь?

Баязет сажает его в седло перед собой, и Дэнна оказывается прижат к нему всем телом. Одежда тонкая, летняя, и через нее чувствуется все-все… особенно как у степняка стоит. На него, на Дэнну. Он откидывает голову на плечо Баязету, смотрит на линию горизонта. Красное солнце клонится к закату. Скоро начнет темнеть.

– Я покажу тебе звезды, – говорит эутанга.

Да уж кто бы сомневался, что покажет…

Дэнна весь горит, еле дыша от волнения. Баязет его не трогает, но его напряженный член упирается прямо ему в копчик, лошадиная спина под ними покачивается… это уже становится невыносимо, скорей бы…

С ними едет еще мальчишка, примерно одних лет с Дэнной, гибкий, с россыпью тонких косичек по спине, в одних коротких штанах. Слуга или ученик Баязета? Какая разница… он не говорит ни слова, только весело посверкивает глазами на Дэнну.

Ложбинка между холмами. Они спешиваются. Мальчик расстилает на земле лохматую шкуру. Вдвоем они раздевают Дэнну, и вот он уже лежит навзничь, напряженный, вздрагивающий. К его губам подносят мех с вином, он покорно пьет, проливая вино себе на грудь, и мальчишка вдруг принимается вылизывать его быстрым языком, а рука мужчины гладит его по животу и бедрам. Дэнна чувствует, как туда устремляется кровь, и плоть его твердеет. Закрыв глаза, он отдается этим настойчивым рукам и губам, толком не понимая, что с ним делают… и покорно размыкает губы, чтобы принять в рот твердый, пахнущий пряно, солоноватый… и влажный рот смыкается на его собственном члене. Задыхаясь, он сосет… и его сосут… руки гладят его мошонку, колени, нежную внутреннюю поверхность бедер, косички щекочут кожу, пальцы вплетаются в волосы, мужчина над ним вздыхает громко, с откровенным удовольствием, приподнимает ему голову, дальше загоняя член, Дэнна складывает губы колечком, и губы на его члене сжимаются сильнее, быстрее… вскрикнув, он откидывается назад, выпуская свою добычу.

Мальчишка притягивает к себе мужчину и опускает лицо между его колен… потом ладонью охватывает влажно блестящий член, и Дэнна вдруг понимает, что во рту мальчишки было его семя, это оно будет смазкой… Дэнну переворачивают на живот, раздвигают ему ягодицы, и он снова вскрикивает, когда между ними скользит влажный язык.

Сейчас все случится… сейчас…

Он подается навстречу, приподнимает зад… Обнаженное тело за спиной… твердый член, прижатый к ягодицам… рука… пальцы… проникновение… и сразу боль такая, что подступают слезы… и не вырваться, не свести ноги, не вытолкнуть горячий ствол. За эти долгие секунды Дэнна сто раз успевает проклясть и себя, и свое любопытство, и Ньярру, и Баязета, и весь мир. Он всхлипывает и стонет, когда Баязет двигается в нем, приподнимаясь на локтях… Он словно вбивает его в землю с каждым толчком, и это чертовски больно, и… мальчик целует его зареванное лицо, и гладит его плечи, бедра, и… Баязет прижимается губами к его шее, просовывает руку под живот, вздергивает выше, и… боль уже тупая, пульсирующая, и это уже не боль, и… быстрее. Еще. Глубже.

Внутри разливается горячее, Дэнна кричит, вздрагивая всем телом, и бессильно простирается ничком, заезженный до полусмерти. Глаза сами собой закрываются, и он уже не чувствует, как его прикрывают краем шкуры.

Просыпается он уже в темноте и несколько секунд не может понять, где он… пока два тела не прижимаются к нему. Эутанга показывает пальцем в небо, произносит названия созвездий на своем языке, но Дэнна ничего не может разглядеть, потому что ладонь мужчины проводит по его соскам, и шаловливые косички касаются там и тут… И снова властные ласки, на которые не надо отвечать, и снова жар в паху, и обнаженное тело вдруг оказывается под ним, его охватывают колени, и он скользит в тесную глубину, и… сзади его снова берут, снова за спиной обнаженное тело, медленные движения втроем, и каждое отзывается невольным стоном, и он зажат между неизведанными доселе ощущениями, и… звезды. Да, звезды.

Он жадно пьет, разбавляя вино водой, закусывает мясом и еще чем-то… Потом они дурачатся, борются с мальчишкой, целуя друг друга куда придется. Потом вдвоем облизывают один член… потом Дэнна приглушенно стонет, зажатый между ними, пока его берут с обеих сторон, и в рот, и… горизонт алеет, и сознание Дэнны уплывает под ритмичные толчки эутанга, трахающего своего мальчишку, так что мотаются туда-сюда косички. Последняя мысль: «Надо будет спросить, как его зовут…»

Когда они просыпаются, уже почти полдень. Пока мальчишка седлает лошадей, Баязет раскладывает Дэнну на шкуре, закидывает его ноги себе на плечи и трахает быстро и сильно, и рукой помогает ему кончить. В седле приходится сидеть боком, потому что зад ощутимо саднит. Вчера, пока все органы чувств были оглушены крепким вином, было лучше… Дэнна прижимается к груди Баязета и дремлет, чувствуя себя легким, опустошенным. Затраханным, вот так, наверное, стоит сказать.

В становище уже начинается пир, танцы, песни, соревнования – все то, что сопровождает степные праздники. Ньярра встречает Дэнну вопросительным взглядом, и Дэнна улыбается с видом: «Ооо, ты себе не представляешь!»

Баязет надевает ему на руку золотой браслет, целует мимоходом и куда-то исчезает с мальчишкой. Дэнна слегка ошарашен: конечно, он не ждал любви до гроба, но любовник мог бы остаться с ним и подольше.

Ньярра понимает его без слов.

– Все нормально, Ди. Он от тебя в восторге, видишь, даже браслет подарил, чтоб эутанга с побрякушкой расстался, это да! Просто… Симург, полагается менять партнеров почаще. Там еще эртау приехали, может, он к ним пошел.

Во время праздника он видит, как Баязет выплясывает с одним из молодых солдат гарнизона, оба голые по пояс, возбужденные, с распущенными волосами, с кинжалами в обеих руках. Закончив танец, они целуются и уходят вдвоем. Минут пятнадцать Дэнна дуется, а потом плюет на это дело. Черт с ними, с кочевниками. Пусть трахаются, с кем хотят. А с него пока хватит.

Все сливается в пестрый шумный вихрь. Прижимаясь к Ньярре, он слушает голоса, музыку, бой барабанов. Кто-то из крепости под гитару поет любовные баллады. Он лежит и думает, не пристать ли ему к Ньярре. Нет, кажется, сил уже не хватит.

– Иди спать, малыш. У тебя глаза слипаются.

Он в палатке, раскидывается на одеяле, как вдруг темная фигура проскальзывает внутрь и прижимается к нему. Он даже испугаться не успевает, как его касаются горячие губы. И нащупав россыпь косичек, он понимает, кто это. Сон как рукой снимает… то есть именно рукой, которая ласкает его между ног. Они трахаются, как кролики, у Дэнны просто съезжает крыша от того, какой мальчишка податливый и тесный. А как он сосет, великий боже… Неудивительно, что Дэнна спит весь следующий день. Когда он открывает глаза, мальчишки рядом нет, только улыбающийся Ньярра. Дэнна вспоминает, что он так и не пришел ночевать в палатку, и приглядывается к нему. Ага, вот и свежий засос на шее. Ньярра тоже зря времени не терял.

– Кто это, Нийе? – спрашивает он, хитро улыбаясь.

– Все тебе расскажи.

– Ну, хоть женщина или мужчина?

И поняв, что спросил глупость, Дэнна заливается смехом. Нет, двое офицеров из крепости – женщины, и среди солдат их порядочно, но какой смысл приезжать на Симург и спать со своими же кавалеристами? А если кто любит женщин, то среди эутангов полно нежных женственных красавцев, которые выглядят куда шикарнее, чем кавалеристки.

Если судить беспристрастно, то Агвизель, например, гораздо красивее, чем Лэйтис Лизандер. Но дело-то не в красоте. Просто не успеваешь подумать о ее внешности, как уже влюбляешься по уши. И с тоской Дэнна думает, что скучает по ней.

Ночью юный эутанга опять пробирается в его палатку, и даже присутствие Ньярры его не смущает. Бормоча какие-то ругательства, тот заворачивается в одеяло и идет спать наружу.

К обеду лагерь сворачивают, прощаются с эутангами. Те остаются праздновать – Симург длится дней пять, не меньше. Где-то среди этой толпы два его первых любовника, но Дэнна их не видит. Ему немного грустно, но душа уже поет в нетерпении от встречи с Белой крепостью и Лэйтис. Браслет желтой змейкой сияет на запястье.

В Селхир они приезжают к вечеру. Первым делом Дэнна идет мыться, меняет одежду. А потом с замиранием сердца идет к домику леди-капитан.

Она встает ему навстречу, улыбается, наклоняя голову… и неожиданно для себя он бросается ей на шею.

– Я тоже скучала, детка, – звучит ее низкий, чуть хрипловатый голос.

И он прижимает ее к стене, и целует, и лезет под куртку руками.

– Что они с тобою сделали, радость моя? Где мой скромник Дэнна?

Он ловит губами ее сосок, и больше ничего членораздельного она не говорит.

Через пять минут они раздетые, в постели, и его язык между ее бедер, и она задыхается и бьется в судорогах: «Черт… ооо, черт… дьявольское… пламя…» И лежит с блаженной улыбкой, с закрытыми глазами. Он облизывает губы. Оказывается, вкус у нее меняется, когда она кончает.

Через секунду он лежит навзничь, и она сидит на нем, оседлав его бедра и сжав ладонью его член.

– А теперь расскажи, что там было. И кто тебе подарил золотую штучку. Думаешь, я не знаю, кому эутанги делают подарки?

И с ликованием Дэнна понимает, что железная Хазарат ревнует. Чуть-чуть – но ревнует.

– …С двумя? Ну ты даешь. Так ты теперь совсем-совсем не девственник?

– Трахни меня, Лэй. Ну пожалуйста.

– Степняков тебе не хватило?

– Не так. Ты же понимаешь… Лэй, умоляю!

Одно маленькое движение, и… Какая же она горячая…. просто обжигающая… и совсем мокрая. Их тела сами находят нужный ритм, и кончают они одновременно, она сжимает его коленями, впивается пальцами в плечи, вскрикивает еще и еще, содрогаясь с ног до головы в оргазме.

– Не зря я тебя на Симург отпустила, зайка. Ты за эти дни прямо повзрослел.

– Так ты поэтому мне не давала?

– Ну, ты был слишком нежный, робкий какой-то. Я так не люблю. Сейчас – другое дело. Осмелел… Ммм, куда это ты руки тянешь?

– Еще хочу.

– Ни хрена себе заявочки. А ну-ка, на спину и ножки в стороны. Посмотрим, как тебя растянули…

Светлое небо, как же хорошо.

* * *

Осень выдается богатой на события.

После Симурга появляется на свет младший брат Дэнны. Родители дают ему имя Этери. Леди Лизандер вместе с Дэнной приходит посмотреть на младенца. Весь квартал в шоке. Родители совершенно очарованы ею. Потом она присылает подарок – обученного пса-охранника с золотистой шерстью и веселыми умными глазами.

От эутангов в крепость приезжает разодетый и увешанный золотом мальчишка, с черными волосами, заплетенными в сотню косичек. Как только он называет имя Лэйтис Лизандер, всем становится все ясно, хоть он больше не знает ни слова на всеобщем. «Я же сто раз говорила вождю: хватит с меня их дурацких обычаев!» – кричит она, врываясь в гостиную и осекается при виде того, как ее собственный оруженосец увлеченно целуется с юным эутанга. «Я не ждал вас так рано, госпожа…» – Дэнна напускает на себя виноватый вид. «Он тебе нравится? Ну, так сам его будешь трахать». Обычаи это допускают – принять посланника и тут же передать его кому-нибудь из друзей. Она быстро целует мальчишку в губы и нехитрой пантомимой показывает: ты мне нравишься, он мой любовник, спать будешь с ним. «Черт, ну не прямо же здесь…» Но мальчишка уже стоит перед Дэнной на коленях. Плюнув, Лэйтис уходит ночевать в казармы, а они кувыркаются в ее спальне и вытворяют друг с другом что-то совершенно непотребное. Леди-капитан дает ему отпуск на неделю и ключ от маленькой комнаты в казарме, и он успевает похвастаться мальчишкой перед Маттео, когда они выбираются из кровати, и вплести ему в косы несколько ниток поддельного жемчуга, и купить ожерелье из переливающихся голубых камней, на которое тот засмотрелся на рынке, и узнать, наконец, как его зовут: Джейртан.

Так же неожиданно в Белой крепости появляется кавалер Ахайре, возникает прямо на пороге дома капитана Лизандер, свежий и цветущий, как роза в третий месяц весны, и Дэнна разбивает тарелку, а Лэйтис опрокидывает кресло. «А как же Академия?» «Я ужасно соскучился по тебе…» И Дэнна даже не ревнует. Как можно ревновать к блестящему Альве Ахайре, который уже издал в столице свой первый сборник стихов и привез подписанный экземпляр леди Лизандер! Он и мечтать не может, что на него обратят внимание, и тут кавалер Ахайре говорит ему на ушко: «Дэнна, ты прелесть, правда, и я был бы совсем не против… но так уж случилось, что я дал обет не спать с мужчинами, пока не закончу Академию. Без обид?» – и целует в уголок губ. И Дэнне приходится на три дня уступить ему свои права на спальню леди Лизандер, и утешает его только то, что потом кавалер Ахайре снова исчезнет из их жизни.

Но исчезает не только он.

Она расстается с леди Сольвейг Солантис. Никто не знает, что у них там вышло, даже Дэнна. Но зато весь город узнает о пощечине, которую леди-капитан отвесила наместнику Валеска на приеме. Поединка не случилось, скандал удалось замять, но леди-капитан приходится отсидеть две недели на гауптвахте. Дэнна таскает ей из кухни всякие вкусности, и охранники иногда пускают его на ночь, в нарушение всех правил.

Выйдя с гауптвахты, она приглашает его на первое настоящее свидание – в «Камарго», и Дэнна наслаждается ошеломленными взглядами своих бывших коллег. Она снимает для них самый шикарный номер, с огромной кроватью и зеркалом на потолке, и они занимаются любовью до утра.

Наступившая зима оказывается еще более счастливым временем, чем лето. Зимой степь затихает, энкины больше не ходят в набеги, прочие племена не шлют послов, и патрули отправляются вдвое реже, и обязанности оруженосца становятся проще, и прекращаются изнурительные тренировки, и треть кавалеристов уходит в отпуска, а оставшиеся пьянствуют за троих.

Теперь они в полном распоряжении друг друга: иногда по целым дням валяются в постели, потягивая горячее вино с пряностями, лениво переговариваются, обсуждая прочитанные книжки или сплетничая. Кончается зима. Год назад Дэнна в нее влюбился. Кончается весна. Год назад они познакомились, если это можно так назвать, и он стал ее оруженосцем.

На исходе весны в гарнизон Белой крепости переводится капитан Тьерри Тинвейда. Дэнна еще не знает, какую роль в его судьбе сыграет этот человек.

* * *

– Высокомерный ублюдок!

Кипя от злости, Лэйтис меряет шагами комнату Ньярры. Сам он сидит у стола, вытянув длинные ноги, улыбается насмешливо-добродушно. Она шипит и ругается, жестикулирует яростно, и «высокомерный ублюдок» – еще самое приличное, что она говорит про капитана Тинвейду.

– Дьявольское пламя, да что он о себе возомнил? Я степь поливала кровью, пока он прохлаждался на илмайрской границе! Он хоть одного-то кочевника издали видел? Хоть раз в шатре жил? А все туда же, выпендривается!

Ньярра слушает все это и говорит с удовольствием:

– Лэй, а что тебя бесит-то так – что умничает много или что в вырез тебе не заглядывает?

Останавливается, меряет его взглядом, фыркает.

– И то, и другое, Нийе. И не знаю, что больше.

– За что тебя люблю, леди-капитан – за откровенность.

– Так что ты предлагаешь, трахнуть его и успокоиться?

– Тебе решать. Что, так нравится?

Она вспоминает серые пронзительные глаза, твердый рисунок губ, кольца темных волос на висках, широкие плечи.

– Нравится, черт побери. Какого хера он на меня даже не смотрит?

– А ты что хотела, чтобы он тебе задницу лизал? Не из таких он.

– Да из каких он вообще? Не наш он, чужой, не приживется. За каким чертом он сюда перевелся? Вот не было печали. И смотрит так, будто мы дикари, а он – криданский король. А сам из провинции захудалой, и в столице-то ни разу не был, небось.

– Постой, ты что, в его бумаги залезла? Полковник тебе голову оторвет, если узнает.

Она разводит руками.

– Должна ж я была выяснить, с чего он так нос дерет. Ну воевал, да, – говорит неохотно. – На эссанти даже ходил пару раз. Правда, было это чуть не пятнадцать лет назад. А с тех пор все по мелочи – разбойники да эйхеле.

– А он тобой тоже интересуется.

– С чего ты взял?

– На тебе ж не написано, что ты у Змеиного ручья на южном фланге дралась. А он в курсе.

– И верно. Не прост капитан Тинвейда, ой не прост.

С простым они бы так не лаялись на советах. Он слова цедит холодно, равнодушно, не глядя – она сладким голосом издевается, с милой улыбкой и взглядом в упор, а скулы сводит от бешенства. Прочие офицеры веселятся, наблюдая за их словесными поединками. Впрочем, открыто они не сцепляются. Это значит признать врага, бросить вызов, и придется принять бой, а оба они пока не готовы. Приглядываются, принюхиваются, как псы перед дракой, проверяют друг друга. Рано или поздно сорвались бы, но до этого не дошло.

– Как насчет кофе, капитан Лизандер?

– Вы приглашаете или напрашиваетесь, капитан Тинвейда?

– Приглашаю. Нужно обсудить кое-что.

Губы ее норовят сами собой расползтись в улыбке. Есть! Первый сдался!

Только это, черт возьми, даже на почетную капитуляцию не похоже. Он все так же равнодушен, потягивает кофеек, ведет светскую беседу о делах крепости и на Лэйтис по-прежнему не смотрит. Она тихо злится. Был бы загляденье мужик, не будь он таким ледяным. Ведь не дурак, и язык у него как надо подвешен, и мечом владеет отлично, и в седле держится так, что залюбуешься… а ресницы, черт возьми! Вот так, когда он в профиль, они хорошо видны, и нижняя губа чуть выпяченная… и пялиться можно сколько захочешь, он и не заметит.

Обидно это – своих же братьев-кавалеристов словно и за людей не считает. Тягостна с ним беседа, не улыбается, не шутит, заинтересованности не проявляет. Здесь, в Белой крепости, к такому не привыкли, здесь все открыты и искренни, все друг другу приятели. А еще больше она не привыкла, чтобы к ней равнодушно относились. Бывали те, кто терпеть ее не мог с первого взгляда, бывали те, кто шарахался от ее кавалерийской прямоты, но больше было тех, кто смотрел на нее с симпатией, с восхищением.

Дэнну вспомнить только, мальчика своего. И взгляд его жаркий из-под ресниц, и руки жадные по всему телу, и шепот: «Богиня!»

Лэйтис вздрагивает от нахлынувших воспоминаний и не смотрит больше на капитана Тинвейду. Заканчивает разговор, прощается и уходит. «Черт с тобой, золотая рыбка!» Какой смысл терять время здесь, когда дома ждет Дэнна? Вот и свеча горит на подоконнике. Презрев дверь, она впрыгивает из сада в спальню и сразу же набрасывается на него, сонного, полуодетого, растрепанного.

И почему все-таки потом, после всего, когда она уже засыпает, уткнувшись лбом в изгиб плеча под белокурыми волосами, перед глазами на мгновение встают кольца кудрей темных, и бахрома ресниц, и нижняя губа оттопыренная?

Хорош, собака. И не только потому, что неприступен.

Когда сталкиваются друг с другом на плацу, она кивает сумрачно и проходит мимо. На советах перестает изощряться в остроумии. Да и вообще посматривать в его сторону перестает. Нет, не заводится Лэйтис на неприступных.

А потом учения летние, и становится совсем не до капитана Тинвейды. Упахивается она так, что сама по вечерам не может снять панцирь, ей помогает Дэнна. И разминает ей каменные плечи, его Ньярра научил делать массаж. Памятник лейтенанту надо поставить.

Как-то раз, после двадцать третьего учебного поединка, последнего в этот день, обнаруживается, что рядом Тинвейда, такой же замученный и потный, и у нее вдруг срывается:

– Пиво, капитан. Нас спасет только пиво.

Он кивает серьезно.

– Пошли.

И они пьют на галерее, сидя на перилах и постукивая коваными сапогами по камням. Еще обнаруживается в этот день, что у него есть чувство юмора, и шутит он вполне на уровне, почти так же непристойно, как принято в Селхире. Да и вообще – общение вдруг становится приятным. Похоже, ледяной красавец пообвык и расслабился. Они взглядывают друг на друга поверх кувшинов, говорят двусмысленности, и Лэйтис заливается смехом. Любит она мужчин, которые заставляют ее смеяться.

И уже «ты», «Тьерри» и «Лэйтис» – не сговариваясь.

Дальше странно все пошло – то ли перемирие, то ли дружба, но уж точно не роман. После рейда, после тренировок пьют вместе – то вдвоем, то в компании. На советах подкалывают друг друга, острят – но беззлобно. И встречаются почти каждый день. Офицеры перемигиваются, дразнят Лэйтис, она отшучивается: «Не со всеми же мне спать, с кем я пью!» А мысли-то не удержишь. Мысленно уже раздела и облапала всего, но дальше как-то и в мыслях не заходит – он так себя ведет, будто вовсе об этом и не думает. Может, женщин не любит? Так он и с мужчинами такой. Еще ни с кем не спал капитан Тинвейда в Белой крепости, Лэйтис знает это доподлинно. Разве что в городе кого подцепил. И с чего ему мужчин любить, такой не задержался бы на илмаэрской границе. До сих пор в Илмаэре мужскую любовь не жалуют, хоть уже лет тридцать как отменили закон против мужеложства. А спросить его прямо язык не поворачивается – подумает еще, что она себя ему предлагает. Тьфу, было бы кому, тварь чванливая!

Как-то засиделись у нее, далеко заполночь, Дэнна, отчаявшись ее дождаться, спит уже давно, а они откупоривают вторую бутылку бренди. Лэйтис жарко, и гостю ее тоже. Он раскраснелся, откинулся на спинку стула, ноги вытянул, расстегнул куртку почти до пупа. Она отводит глаза, чувствуя, что сейчас искрить начнет. Половина свечей уже погасла, в комнате полутьма, за окнами тихо и темно, только занавески шевелятся от ночного ветерка. Что за ситуация – оба молодые, здоровые, пьяные порядком, и смотрят друг на друга благосклонно, а вот поди ж ты… Дал бы он ей повод, улыбнулся похабно, в глаза посмотрел, колена коснулся – она бы сама все сделала. Уже бы смели посуду и ласкались прямо на столе. Но в нем нет и намека на желание. А скрывать – какой смысл? Видно, кровь холодная, темперамент вялый…

Так и уходит она в эту ночь в спальню, а для него бросает покрывало и пару шкур на пол. Утром забавно наблюдать за Дэнной – он подозрительно на них косится, но успокаивается, заметив, что капитан Тинвейда даже на расстояние вытянутой руки к ней не подходит.

– Тьерри, не говори никому, что мы не трахались. Репутацию мою погубишь. Ни одна собака меня больше не назовет Хазарат.

– Мне все равно не поверят. Что с тобой ночь провел и даже штанов не расстегнул.

– Уж лучше бы расстегнул. Смотри, какой мальчик без меня вчера спать лег.

– Извини, не оценю. Мальчики меня как-то…

– А девочки?

– И девочки тоже. Женщин предпочитаю. Умных.

– Только такие тебе дают, – хихикает Лэйтис.

Он ничуть не смущается.

– Вроде бы так.

– Ну, это не к нам, мы тут университетов не кончали.

А он Военную академию закончил, Лэйтис в его бумагах прочитала. А не прочитала бы, так он сам пару раз успел упомянуть, как бы невзначай. Был бы столичный идиот, кидающий пальцы почем зря – не так обидно. А Тьерри Тинвейда и правда хорош. Невыносимо видеть, как он ее ни в грош не ставит. Разве что как собеседницу уважает.

Что ж, никто в Селхире не удостоится чести переспать с капитаном Тинвейдой?

Так она и спросила, когда он позвал ее к себе на розовое крепкое эскобарское, которого бутылка ст оит, как бочка пива. Она же Лэйтис Лизандер, у нее что на уме, то и на языке.

– Ну почему же, – и даже глазом не моргнул, не запнулся.

– Пять тысяч гарнизон, и ты за два месяца никого подходящего не нашел? А не слишком ли ты привередлив, капитан? А может, ты просто холодный? Или бессильный? Или обет целомудрия принес?

Он пожимает плечами невозмутимо. Лэйтис залпом допивает вино, со стуком ставит бокал.