Текст книги "Характеры (2)"

Автор книги: Теофраст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Теофраст
Характеры (2)

Teофpаст

Характеры

(Пер.В.Смирина)

I. ПРИТВОРЩИК

Притворство * в общих чертах можно определить так: это – старание прибедниться в поступках и речах, а притворщик – это такой человек, который, подходя к врагам, хочет скрыть свою ненависть. Он в глаза хвалит тех, на кого нападает тайно, и соболезнует им, когда они проигрывают дело. Он извиняет тех, кто дурно говорит о нем и не сердится на своих обвинителей. С обиженными и негодующими он разговаривает кротко. Тем, кто хочет немедленно встретиться с ним, он велит прийти в следующий раз. Ни в одном деле с ним ни о чем нельзя договориться – он всегда норовит сказать и сделать вид, что сейчас только пришел, что опоздал, что был болен. И тем, кто просит вернуть долг или собирает складчину...* Продавая, он говорит, что не продает, а не продавая, что продает. Услыхав что-нибудь, он не подает вида; заметив, говорит, что даже не смотрел в ту сторону, пообещав, – что не помнит. Об одном деле он, дескать, подумает, о другом знать не знает, третьему удивляется, о четвертом и сам-де когда-то был того же мнения. И он обычно говорит в таком роде: "Не верю, не понимаю, поражаюсь" или: "Ты говоришь, он уже не тот"; "А по его словам все было не так"; "Другим рассказывай"; "Не знаю, тебе ли не верить, его ли подозревать"; "Смотри, только не будь слишком легковерен".

II. ЛЬСТЕЦ

Лестью можно считать обхождение некрасивое, но выгодное льстящему, а льстецом такого человека, который во время прогулки говорит спутнику: "Замечаешь обращенные на тебя взгляды? Во всем городе ни на кого, кроме тебя, так не смотрят. Вчера тебя почтили в Стое *. Ведь там было больше тридцати человек, когда зашла речь о том, кто всех лучше, и все, начиная с меня, сошлись на твоем имени". Произнося такие слова, он снимает с его плаща ниточку и, выбирая у него из бороды принесенную ветром мякину, со смешком говорит: "Видишь? Два дня мы с тобой не встречались, и вдруг борода твоя вся в седине – хотя уж не знаю, как у кого другого, а у тебя волос черен и в твои годы". Тот заговорил – льстец велит другим замолчать, запел – хвалит, умолк – восклицает: "Превосходно". Тот плоско сострил – он разражается хохотом и затыкает себе рот плащом, будто не может сдержать смех. Он останавливает встречных и велит им постоять, пока его спутник пройдет. А детям его он покупает яблоки и груши и дает им так, чтобы отец видел, и, расцеловав их, говорит: "У доброго отца и дети хороши". Присутствуя при покупке башмаков,, он говорит, что нога-то поскладней обуви. Когда же обхаживаемый направляется к кому-нибудь из своих друзей, он бежит вперед и объявляет: "К тебе идет", а потом, вернувшись назад: "Оповестил". Можно не сомневаться, что он в своей услужливости готов без роздыха таскать покупки даже с женского рынка *. За обедом он первый хвалит вино и говорит: "Ты знаешь толк в еде", – и берет что-нибудь со стола со словами: "Глянь-ка, вот лакомый кусочек". Он спрашивает улещаемого, не холодно ли ему, не хочет ли он накинуть плащ, и, не кончив еще говорить, одевает его. И, нагибаясь к его уху, перешептывается с ним и, болтая с другими, смотрит на него. И в театре сам подкладывает ему подушку *, отобрав ее у раба. И дом, говорит он, красив и хорошо построен, и поле хорошо возделано, и портрет похож.

III. ПУСТОСЛОВ

Пустословие – это склонность говорить много и не думая, а пустослов это такой человек, который, подсев поближе к незнакомому, начинает с похвального слова собственной жене, потом рассказывает сон, что видел ночью, а после этого перечисляет по порядку все, что ел за обедом. Дальше, слово за слово, он говорит, и что нынешние люди куда хуже прежних, и как мало дают за пшеницу на рынке, и как много понаехало чужеземцев, и что море судоходно с Дионисий *, и что если Зевс пошлет хороший дождь, то лучше будет для урожая, и что на будущий год он возделает поле, и как трудно стало жить, и как Дамипп поставил на мистериях самый большой факел *, и сколько колонн в Одеоне *, и что в месяце боэдромии * – мистерии, в пианопсии – Апатурии, а в посидеоне – Сельские Дионисии *, и "Вчера меня стошнило" и "Что за день сегодня?". И если его будут терпеть, он не отвяжется.

IV. ДЕРЕВЕНЩИНА

Деревенская неотесанность – это, думается, незнание приличий, а деревенщина – это такой человек, который, отправляясь в народное собрание, напивается болтушки * и... говорит, что даже миро пахнет не лучше лука. Он носит обувь, которая ему велика. Говорит громко. Друзьям и домашним он не доверяет, а с рабами советуется о самых важных делах и в поле рассказывает работающим у него батракам все, что было в народном собрании. Садясь, он задирает платье выше колен, показывая голое тело. На улицах * он ничему не поражается, ничем не восхищается, но, если увидит быка, или осла, или козла, непременно остановится осмотреть его. И, вынимая что-нибудь из кладовки, он тут же жует и, не разбавляя, пьет *, повариху он потихоньку прижмет, а потом намелет с нею вместе муки и всем домашним, и себе самому. Завтракает он на ходу, задавая корм скотине. На стук отворяет сам и, подозвав пса, треплет его по морде и говорит: "Вот кто сторожит усадьбу и дом". Он отказывается от серебряной монеты, которую ему дают – слишком тонка-де, – и берет взамен другую. А если он даст кому-нибудь плуг, или корзину, или серп, или мешок, то ночью, ее в силах забыть об этом и уснуть, идет просить назад. Спускаясь в город, он спрашивает первого встречного, почем овчины и сушеная рыба, и тут же говорит, что вот, спустившись в город, он хочет постричься и по пути захватить сушеную рыбу от Архия. В бане он поет; башмаки подбивает гвоздями.

V. УГОДЛИВЫЙ

Угодливость, если определить ее точнее, это – такое обхождение, когда, не заботясь о порядочности, стараются только доставить удовольствие, а угодливый – это такой человек, который встречного приветствует издалека, называет его славным? мужем, не скупится на похвалы, обнимает обеими руками и не отпускает, а под конец, проводив немножко и осведомившись, когда же они опять увидятся, с похвалами на устах удаляется. Приглашенный в третейские судьи, он хочет угодить не только той стороне, которую представляет, но и противной, чтобы показаться беспристрастным. Чужеземцам он говорит, что согласен с ними, а не со своими согражданами. Приглашенный на обед, он просит позвать хозяйских детей *, а когда те приходят, говорит, что они как две капли воды похожи на отца, и, привлекши их к себе, целует и сажает рядом. С одними он играет, говоря "мешок", "топор", другим он позволяет валяться на нем, хоть они и давят ему на живот.

Vа

Он очень часто стрижется *, следит за белизной зубов, плащ" меняет почти неношеные, умащается благовониями. На рынкеон часто подходит к меняльным столам, из гимнасиев * посещает те, где упражняются эфебы *. В театре он всякий раз садится подле военачальников. Для себя он на рынке не покупает ничего, но друзьям посылает оливки в Византии, лаконских собак – в Кизик, гиметский мед – на Родос, и обо всем этом он рассказывает горожанам. С него станет даже держать у себя " доме обезьяну, купит он и титира *, и сицилийских голубей, и газельи бабки *, и пузатые лекифы *, и гнутые посохи из Лакедемона, и ковры с вытканными на них изображениями персов. Есть у него и небольшая, посыпанная песком палестра* с площадкой для игры в мяч, и он ходит повсюду, предлагая эту палестру для выступлений то софистам, то борцам *, то музыкантам. Сам он на эти представления приходит с опозданием, – когда все уже усядутся, – чтобы кто-нибудь из зрителей сказал: "Вот он, владелец палестры".

VI. ОТЧАЯННЫЙ

Отчаянность – это закоренелость в постыдных делах и речах, а отчаянный – это такой человек, который скор на клятву, пользуется дурной славой, всегда готов вступить в перебранку. Человек он распущенный, нрава, можно сказать, площадного, способный на все. Ему нипочем трезвым сплясать кордак *. На зрелищах он собирает медяки *, обходя всех и каждого, и ругается с теми, кто не показывает пропуска и хочет смотреть бесплатно. Он способен держать и постоялый двор, и публичный дом, не откажется собирать пошлину, не побрезгует никаким постыдным занятием: он и глашатай, и повар, и игрок в кости. Матери он не кормит *, попадается в краже, больше времени проводит в тюрьме, чем у себя дома. Из отчаянных, видно, и тот, кто, собрав вокруг себя толпу, прерывающимся голосом громко обращается к ней с бранью и разглагольствованиями. И между тем как одни подходят, а другие отходят, не дослушав, он все-таки успевает одним рассказать, с чего началось дело, другим – в чем оно состоит, третьим – какую-то его часть. И выставлять напоказ свою отчаянность он желает не иначе, как в праздничные дни. В суде он способен тягаться сразу по нескольким делам – там он ответчик, здесь истец, там он отопрется под клятвой, сюда явится с ларцом доказательств за пазухой и с грудой документов в руках. И он не брезгает верховодить рыночным сбродом, и тут же давать им взаймы, и брать с драхмы полтора обола роста за день, и, обходя харчевни и всякого рода рыбные лавчонки, отбирать для себя долю выручки, пряча деньги за щеку.

VII. БОЛТУН

Болтливость – если бы кто захотел ее определить – это недержание речи, а болтун – это такой, который первому встречному – попробуй тот что-нибудь ему сказать – говорит, что все Это вздор. А вот ему, мол, известно все, послушали бы его – все бы узнали. Если тот пытается ответить, болтун перебивает его на каждом слове, говоря: "Не забудь же, что хочешь сказать", "Вот хорошо, что напомнил мпе", "Поболтать иногда невредно", "Да, да, это я упустил", "Быстро ты понял дело", "Я давно ждал, нридешь ли и ты к тому же, что я". И другие такого же рода словечки держит он наготове, чтобы не дать опомниться своему случайному собеседнику. Потом, уморив всех поодиночке, он готов приступить к тем, что стоят кучкой, и заставить их спасаться бегством, не кончив дел. Заходя и в школы и в палестры *, он вступает в такие длинные разговоры с учителями гимнастики и наставниками, что мешает детям учиться.. А если кто скажет ему: "Я ухожу", болтун обычно увязывается следом и провожает до самого дома. Стоит спросить его, чтонового в народном собрании, – он расскажет и о распре ораторов, что произошла при Аристофонте, и о лакедемонянах, которые во главе с Лисандром *..., и о том, какие он сам произносил речи и какой они имели успех у народа. Рассказ свой он перемежает обвинениями против толпы, так что слушатели или теряют нить, или засыпают, или уходят посреди его речи. Находясь среди судей, он мешает разбирать дело, среди зрителей – смотреть, среди обедающих – есть. Он и сам говорит, что болтливому молчать тяжко, и что язык у него без костей, и что он не замолчит, даже если покажется болтливей сороки. И он терпит насмешки даже от собственных детей – когда им уже хочется спать, они зовут его, говоря: "Папочка, поболтай, чтобы мы уснули".

VIII. СОЧИНИТЕЛЬ СЛУХОВ

Сочинение слухов – это измышление не отвечающих истине речей и событий, каких вздумается сочинителю. А сочинитель слухов – это такой человек, который, встретившись с другом, тут же строит многозначительную мину и с улыбкой спрашивает: "Откуда?", и "Что скажешь?", и "Нет ли у тебя новостей насчет того самого?", и пристает с расспросами: "Не слышно ли чего поновее? А ведь рассказывают новости, и хорошие". И, не давая ответить, он продолжает: "Да что ты говоришь? Ничего не слыхал? Ну, кажется, я тебя употчую новостями". И рассказывает, будто есть у него либо воин..., либо раб флейтиста Астия *, либо подрядчик Ликон, который прибыл с самого места битвы: от этого-то человека он и наслышан. Вот каковы источники его сведений – никому их не опровергнуть. И, ссылаясь на рассказы этих людей, он повествует о битве, в которой Полисперхонт и царь одержали победу, а Кассандр взят в плен *. А если кто ему скажет: "И ты веришь этому?", он ответит, что так оно и было: ведь об этом уже весь город знает, и слухи становятся все настойчивее, и все сходится. Все говорят о битве одно и то же – дело было горячее. Есть у него еще една примета – он обратил внимание на лица людей, облеченных властью, – всех их как подменили. К тому же он случайно услышал, что у них в доме спрятан какой-то человек, уже пятый день как прибывший из Македонии, и вот он-то все знает. И, рассказывая об этом со всей убедительностью, на какую способен, он причитает: "Кассандр! Несчастный! О злополучный, видишь, счастье переменчиво! Ведь ты уже достиг было могущества..." И, закончив словами: "Знай, да держи при себе", он обежит со своим рассказом весь город.

IX. БЕССОВЕСТНЫЙ

Бессовестность, если определить ее точнее, это – пренебрежение людским мнением ради низкой корысти, а бессовестный – Это такой человек, который сперва идет к тому, кого сам же и разорил, просить у него взаймы, а потом... Принесши богам жертву, он мясо припрятывает, посолив, а сам идет к кому-нибудь обедать *. Там, подозвав раба-провожатого, он берет со стола мясо и хлеб и дает ему, говоря так, чтобы все слышали: "Угощайся, Тибий" *. Покупая съестное, он напоминает мяснику, что когда-то оказал ему услугу, и, став у весов, подбрасывает на них кусок мяса или на худой конец кость для похлебки. Удастся дело – он рад, а нет, то, схватив с прилавка требухи, со смехом уходит. Покупая места в театре для своих гостей-чужеземцев, он, не заплатив за себя, смотрит и сам, а на следующий день приводит и детей да еще раба-воспитателя. Если кто купил что-нибудь, как ему кажется, дешево, – он просит взять и его в долю. А придя в чужой дом, занять ячменя или даже мякины, он заставляет дающего еще и отнести все к нему. В бане он обычно, подойдя к котлу и набрав воды черпаком, окатывает себя сам, а на окрик банщика отвечает, что уже вымылся и уходит, бросив: "За услуги не получишь".

X. МЕЛОЧНЫЙ

Мелочность – это незнание меры в стремлении оберечь свою выгоду, а мелочный – это такой человек, который до истечения месячного срока * идет к должнику на дом требовать полушку, за общим столом... он считает, кто сколько выпил бокалов, и Артемиде возливает * меньше, чем любой другой из сотрапезников. Когда его просят рассчитаться за какую-нибудь вещь, дешево купленную для него, он говорит, что она ему и не нужна. Если раб разобьет какой-нибудь горшок или миску, он возмещает убыток из пропитания раба. А если его жена теряет медную монету, он готов двигать с места на место вещи, постели, лари и обшарить весь пол. Если он что-нибудь продает, то лишь за такую цену, чтобы покупатель ничего не выгадал. Он не позволит никому ни полакомиться фигами из его сада, ни пройти через его поле, ни поднять оливку или финик из падалицы. Каждый день он осматривает межевые камни, на месте ли они. Он строго взыскивает с должников за просрочку платежа и берет проценты с процентов. Угощая земляков, он подает мясо мелко нарезанным. Отправившись за покупками, он возвращается домой, ничего не купив. Он не позволит своей жене дать кому-нибудь ни соли, ни фитилька для лампы, ни тмину, ни зелени, ни ячменя, или венков, или лепешек для жертвоприношения *, но скажет, что так вот по мелочам много пропадет за год. И вообще замечено, что у мелочных людей сундуки в плесени, ключи ржавые, а сами они носят плащи, не прикрывающие и ляжек, умащаются из крохотных лекифов, стригутся наголо, обуваются только к полудню, докучают валяльщикам, прося их не пожалеть на плащ мела *, чтобы он не скоро вновь запачкался.

XI. НАГЛЕЦ

Определить наглость не составляет труда – это дурачество показное и постыдное, а наглец – это тот, кто, встретив порядочных женщин, задирает одежду и показывает срам. В театре он рукоплещет, когда остальные уже перестали, и освистывает тех, кто нравится большинству зрителей, а когда весь театр затихнет, он, запрокинув голову, рыгает, чтобы заставить сидящих повернуться к нему. Когда рынок полон, он подходит к прилавку, где продаются орехи или ягоды, и стоя закусывает ими, болтовней отводя глаза продавцу. Он окликает по имени прохожего, с которым не знаком. Увидав, что кто-то куда-то торопится, он просит подождать. Когда проигравший важное дело выходит из суда, он к нему подходит и поздравляет. Он сам покупает для себя еду *, нанимает флейтистку и показывает покупки встречным, приглашая их на пир *. Став у цирюльни * или у лавки с благовониями, он рассказывает, что хочет напиться *.

Когда его мать идет к птицегадателю, он искушает судьбу богохульством. Среди молящихся он при возлиянии * швыряет чашу и хохочет, как будто сделал что-то забавное. Когда играют на флейте, он один из всех хлопает в ладоши и подсвистывает, а потом бранит флейтистку за то, что она быстро кончила. А когда ему за столом хочется отхаркаться, он плюет на виночерпия.

XII. НЕСУРАЗНЫЙ

Несуразность выражается в неуместных поступках, обидных для окружающих, а несуразный – это тот, кто, подойдя к занятому человеку, спрашивает у него совета. С веселой компанией врывается он к своей милой, когда та лежит в лихорадке. Он подходит к осужденному по делу о поручительстве, требуя, чтобы тот поручился за него. Собираясь выступать свидетелем, он является, когда дело уже решено. Приглашенный на свадьбу, он бранит женский пол. Пришедшего издалека тут же приглашает на прогулку. Он умеет привести более выгодного покупателя, когда товар уже продан. Взяв слово, он разъясняет дело с самого начала тем, кто уже все слышал и все знает. Он готов хлопотать о том, чего никто не хочет, а оставить свои заботы считает неудобным. А требовать проценты он приходит, когда его должники совершают жертвоприношение и вошли в расход. Когда наказывают плетьми раба, он, стоя рядом, рассказывает, что и у него как-то раб был вот так побит, а потом удавился. В третейском суде он своим решением ссорит стороны, когда они хотят мириться. И, собираясь сплясать, тащит с собою того, кто еще не пьян.

XIII. УСЕРДСТВУЮЩИЙ

Нет, кажется, спору, что чрезмерное усердие – это какая-то – при добрых помыслах – надсада в делах и речах, а усердствующий – это такой человек, который с готовностью берется за дело, хотя оно ему не по силам. Если все согласны, что дело решено справедливо, он станет говорить против и будет посрамлен. Он заставляет своего раба намешать вина больше, чем собравшиеся могут выпить. Разнимает дерущихся, даже незнакомых. Он поведет вас тропкою, а потом сам заблудится. Полководца он, подойдя к нему, спросит, когда же тот собирается выстроить войско для боя и какие приказания даст послезавтра. Подойдя к отцу, сообщит, что мать уже в спальне. Если врач скажет, что нельзя давать вино больному, он объявит, что хочет сам в этом убедиться, и изрядно напоит хворого. Если умрет какая-нибудь женщина, он напишет на памятнике имена ее мужа, и отца, и матери, и ее самой, и откуда она, и добавит, что все они были добрые люди. А собираясь принести клятву, он говорит окружающим: "Не в первый раз клянусь".

XIV. БЕСТОЛКОВЫЙ

Бестолковость, если определить ее точнее, – это неповоротливость ума в речах и делах, а бестолковый – это такой человек, который, считая на счетах * и подводя итог, спрашивает у сидящего рядом; "Сколько ж это будет?" Когда ему предстоит явиться в суд, чтобы держать ответ, он, забыв об этом, отправляется в поле. Уснув на представлении, он остается один в театре. Набив брюхо, он поднимается ночью за нуждой и возвращается искусанный соседской собакой. Взяв что-нибудь, он сам спрячет, а потом будет искать и не сможет найти. Когда ему сообщают, что кто-то из его друзей умер и зовут на похороны, он, помрачнев и уронив слезу, произносит: "В час добрый!" Даже получая от должника деньги, готов привести с собою свидетелей. Зимою он препирается с рабом из-за того, что тот не купил огурцов. Детей своих, заставляя упражняться в борьбе и беге, он доводит до изнеможения. В поле, сам готовя себе чечевицу, он дважды кинет в горшок соли, и варево станет несъедобным. И когда Зевс посылает дождь, он говорит... А если кто спросит: "Сколько, по-твоему, покойников похоронено за Кладбищенскими воротами?" *, он ответит: "Нам бы с тобою столько".

XV. ЗАЗНАЙКА

Зазнайство – это неучтивость в разговоре, а зазнайка – Это человек, который на вопрос: "Где такой-то?" – отвечает: "Не приставай!" Приветствие он оставляет без ответа. Продавая что-нибудь, он не говорит покупателям, за сколько отдает, но спрашивает, сколько получит. Тем, кто хочет его почтить и присылает ему что-нибудь к празднику, он отвечает, что обойдется без подарков. Он не спускает ни случайно толкнувшему его, ни наступившему на ногу. Другу, который пригласит его принять участие в складчине, он отвечает, что ничего не даст, а потом приходит внести свою долю со словами, что вот и эти деньги пропали. Споткнувшись на улице, он готов осыпать проклятиями и камень. Ждать долго он не станет никого. И никогда не захочет ни спеть, ни прочесть что-нибудь, ни сплясать, даже богам способен не молиться.

XVI. СУЕВЕРНЫЙ

Нет, кажется, спору, что суеверие – это малодушие, вызванное страхом перед божественными силами, а суеверный – это такой человек, который в день Кружек * умывает руки, окропляет себя водою* и, положив в рот веточку лавра, взятую из храма, ходит с нею весь день. Если кошка перебежит ему дорогу, он не двинется, не дождавшись, пока кто-нибудь пройдет, или не кинув три камня через дорогу. А увидев в доме змею, он, если это змея парей, призывает Сабазия *, а если священная, тут же сооружает алтарь. Проходя мимо умащенного камня * на развилке дорог, он льет на него елей из своего лекифа, падает перед ним на колени, прикладывается к нему и тогда лишь уходит. Если мышь проест мешок с мукой, он идет к толкователю знамений и спрашивает, что надо делать, и если услышит в ответ: снести к кожевнику залатать, – не следует этому совету, но, возвратившись домой, приносит умилостивительную жертву. Он часто совершает обряды, которые должны очистить его дом, а то, дескать, на него навели Гекату. Услыхав дорогою крики сов, он останавливается в испуге, говорит: "Афина, оборони!" * – и с этими словами идет дальше. Он ни за что не посетит гробницу, не подойдет к умершему или к роженице, но скажет, что не стоит ему оскверняться. По четвертым и двадцать четвертым числам каждого месяца * он, приказав домашним подогреть вино, идет на рынок покупать миртовые ветки, ладан, печенья и, вернувшись в дом, весь день украшает венками своих Гермафродитов *. Всякий раз, как увидит сон, он идет к снотолкователям, прорицателям, птицегадателям, чтобы спросить, какому богу или богине должен он молиться. Желая получить посвящение, он каждый месяц с женой (а если ей некогда, с кормилицей) и детьми ходит к орфеотелестам *. Конечно, его можно найти и на морском берегу среди тех, кто усердно окропляет себя водой. А если ему доведется увидеть человека в венке из чеснока – из тех, что можно встретить на развилках дорог *, – он уходит, омывается с головы до ног и, призвав жриц, просит их совершить очищение морским луком или щенком *. Увидав одержимого или припадочного, он в ужасе плюет себе за пазуху.

XVII. БРЮЗГА

Брюзжанье – это несправедливая хула на все, что тебе досталось, а брюзга – это такой человек, который, если друг посылает ему долю угощенья, говорит принесшему: "Пожалел он для меня похлебки и дрянного вина – не позвал обедать". А когда подружка крепко целует его, он говорит: "Удивляюсь. Неужели ты и вправду меня так любишь?" Он ропщет на Зевса не за то, что бог не посылает дождя, а за то, что раньше не посылал. Найдя на улице кошелек, он говорит: "А вот клада я ни разу не находил". После долгой торговли с продавцом он, дешево купив раба, говорит: "Воображаю, какое добро купил я за такую цену". Принесшему ему добрую весть: "Сын у тебя родился", он отвечает: "Прибавь: и половина состояния пропала – скажешь правду". Выиграв дело единогласным решением судей, он упрекает составителя речи *, говоря, что тот пропустил много доводов. А если друзья устроят для него складчину и кто-нибудь скажет ему: "Порадуйся", он ответит: "Чему же? Не тому ли, что я должен каждому из вас отдать деньги, да еще благодарить, как будто я вам чем-нибудь обязан?"

XVIII. ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ

Подозрительность – это, без сомнения, какая-то склонность предполагать у всех недобрые намерения, а подозрительный – Это такой человек, который, послав раба за припасами, вслед отправляет другого разузнать, сколько тот уплатил за покупки. Деньги свои он носит сам, через каждый стадий * присаживаясь, чтобы пересчитать их. Лежа с женой, он спрашивает у нее, заперла ли она сундук, да запечатала ли шкаф с кубками, да задвинут ли засов на входной двери, и даже если жена ответит утвердительно, он все-таки встанет голый с постели и босиком, схватив фонарь, все обежит, осмотрит и тогда только с трудом заснет. Если кто занял у него денег, проценты он взыскивает со свидетелями, чтобы должники не могли отпереться. Свой плащ он скорее отдаст не тому сукновалу, который сделает лучше, но тому, у которого окажется заслуживающий доверия поручитель. Если к нему придут попросить кубки, он наверняка откажет, разве только кому-нибудь из родных или близких даст, да и то сперва каждый кубок взвесит, чуть ли не огнем испытает * и даже, пожалуй, поручителя потребует. Рабу-провожатому он велит идти не позади, а впереди, чтобы смотреть за ним – не удрал бы по дороге. Покупателю, который говорит ему: "Когда мне принести деньги? Сейчас я занят", он отвечает: "Не беспокойся, я не отойду от тебя, пока ты не освободишься".

XIX. НЕОПРЯТНЫЙ

Неопрятность – это небрежение телом, вызывающее отвращение, а неопрятный – это такой человек, который расхаживает весь в парше и лишаях, с черными ногтями, да еще и уверяет, что такие недуги у него в роду, были они и у деда его, и у отца, зато чужаку, дескать, нелегко втереться к ним в род. Есть у него, конечно, и язвы на ногах, и болячки на пальцах, и он их не лечит, но, запуская, дает застареть. Из подмышек у него вниз по бокам спускается густая, как у зверя, шерсть; Зубы черные и изъеденные. К тому же еще за едой он сморкается; принося жертву, пачкается кровью; разговаривая, брызжет слюной; за питьем рыгает. Спит с женой в грязной постели. В бане умащается гнилым маслом... Выходя на площадь, надевает грубую рубашку и вытертый, весь в пятнах плащ.

XX. НЕСНОСНЫЙ

Несносность, если определить ее точнее, – это обхождение, которое, никому не вредя, всем в тягость, а несносный – это такой человек, который, войдя к только что уснувшему, будит его, чтобы поболтать с ним. Он задерживает тех, кому надо идти. Приходящих к нему просит подождать, пока он вернется с прогулки. Дитя, отобрав у няньки, кормит сам, разжевывая для него пищу, сюсюкает, причмокивает и называет "папиной игрушечкой". За едою распространяется о том, что вот, выпив чемерицы *, он очистил свое нутро и через верх и через низ, и что желчь в его извержениях была чернее этой вот похлебки. Он способен спросить в присутствии слуг: "Скажи, матушка, что испытывала ты в тот день, когда, страдая от схваток, рожала меня?" И сам за нее отвечает, что это было и сладко и мучительно, одно с другим всегда слито у человека, ведь иначе и не представишь. В гостях он распространяется о том, что дома у него есть в небольшом водоеме прохладная вода, а в садике много сочных овощей, что повар у него прекрасно готовит, и что дом его, как постоялый двор, вечно полон, а друзья его – бездонная бочка, которую при всем старании не наполнишь. Принимая гостей, он заставляет своих сотрапезников любоваться выходками своего прихлебателя и, приглашая их пить, говорит, что все готово для их удовольствия и пусть они только попросят, раб тотчас сходит к своднику за флейтисткой, "чтобы она нам сыграла и повеселила нас".

XXI. ТЩЕСЛАВНЫЙ

Тщеславие – это, думается, недостойное стремление стяжать почет, а тщеславный – это такой человек, который, если его пригласят на обед, постарается получить место подле самого хозяина. Чтобы остричь сына, повезет его в Дельфы *. И приложит все старания, чтобы достать себе в провожатые раба Эфиопа. И, отдавая взятую в долг мину серебра, всю отдаст новенькими монетами. Для своей ручной галки он обязательно купит лесенку и сделает из меди маленький щит, чтобы с этим щитом галка прыгала по лесенке. Принеся в жертву быка, он прибьет его рога напротив входа, повесив на них большие венки, чтобы всякий входящий видел, что он принес в жертву быка. Пройдя со всадниками в торжественном шествии, он все свое снаряжение пошлет с рабом домой, а сам, накинув плащ, будет прохаживаться по площади в шпорах. Когда околеет его мелитская собачка, он ее похоронит и поставит столбик с надписью: "Отпрыск мелитского рода". Посвятив медный палец в храм Асклепия *, он будет каждый день протирать, украшать венками, умащать свое приношение. Будучи пританом *, он, уж конечно, исхлопочет у сотоварищей, чтобы ему поручили возвестить народу о жертвоприношениях. Облаченный в светлый гиматий, с венком на голове, он выйдет и скажет: "О мужиафиняне, пританы справили Галаксии и принесли жертву Матери богов*. Знамения хороши. Добро вам". И, возвестив это, уйдет домой рассказывать своей жене, как превосходно провел он день.

XXII. СКАРЕД

Скаредность – это отсутствие честолюбия, сопряженное с нежеланием тратиться, а скаред – это такой человек, который, победив при постановке трагедий, посвящает Дионису деревянную диадему *, написав на ней только свое имя. Когда в народном собрании делают добровольные пожертвования, он потихоньку встает, чтобы улизнуть. Выдавая замуж свою дочь, он продает мясо жертвенного животного – кроме доли жрецов*, – а прислужников для свадебного пира нанимает на их харчах. Начальствуя над кораблем *, он постилает для себя на палубе постель кормчего, а свою бережет. В день праздника Муз он, чтобы детям его не участвовать в складчине, не пускает их в школу, отговариваясь их нездоровьем. С рынка сам тащит за пазухой купленные мясо и овощи. Он сидит дома, когда отдает в чистку плащ. А если на улице завидит издали своего друга, который собирает складчину и уже договорился с ним, то сворачивает с дороги и идет домой кружным путем. Собственной своей жене, которая принесла ему приданое, он не покупает служанку, но нанимает в провожатые девчонку. И носит чиненые-перечиненные сандалии и говорит, что они прочнее новых. По утрам он сам подметает пол и застилает ложе. Садясь, подворачивает грубый, потертый плащ, который носит.

XXIII. ХВАСТУН

Нет, кажется, спору, что хвастовство – это приписывание себе несуществующих достоинств и богатств, а хвастун – это такой человек, который, стоя на молу, рассказывает чужеземцам, как много денег вложено у него в морскую торговлю, как прибыльно ссудное дело * и сколько он сам приобрел и сколько потерял. И, так бахвалясь, он тем временем посылает мальчишку в лавку менялы, где на его счету не лежит и драхмы. В дороге он любит морочить попутчика, рассказывая, как ходил в поход с Александром, и как тот к нему относился, и сколько украшенных драгоценными камнями кубков привез он с собою, и спорит, твердя, что нет в Европе таких искусных мастеров, как в Азии. И все это говорит человек, ни разу не выбиравщийся из города. Он уверяет, что есть у него письма от Антипатра *, – целых три, – с приглашением в Македонию, но, хоть ему и дают там право беспошлинно вывозить лес, он отказался, чтобы не пострадать по чьему-нибудь доносу за дружбу или связь с македонянами. А в голодное время больше пяти талантов * ему будто бы довелось потратить на помощь нуждающимся согражданам – не мог же он им отказать. Сидя среди незнакомых, он просит кого-нибудь из них посчитать на счетах, и, откладывая суммы то в десятых долях таланта, то в минах и для вящей убедительности называя при этом имена, он доводит счет до десяти талантов. И все это, по его словам, потрачено им на пожертвования и складчины, а что до снаряжения кораблей и других выполненных им общественных повинностей *, то этих расходов он и не считает. Он подходит к продавцам породистых лошадей, притворяясь, что покупает коня. И, придя к лавкам, он спросит на два таланта одежды, а потом затеет ссору с рабом, который-де пошел с ним, не захватив золота. Он живет в наемном доме, но тем, кто не знает этого, говорит, что дом достался ему от отца, но будет продан: слишком тесно там такому гостеприимному человеку, как он.