Текст книги "23 дня на краю счастья, или Письма во мглу (СИ)"

Автор книги: Таура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Пролог ==========

Меня разбудил не будильник, не солнечный свет и не шум с улицы, обычно за моим окном царит тишина, разве что шелестит листва клёна да ветер завывает на чердаке дома, порой птицы стучат в окно, словно передавая послание от кого-то незримого, но это меня не тревожит.

Не раздастся телефонный звонок, не постучатся в дверь, да и соседей у меня нет: мой дом находится в конце улицы, по которой люди и ходят не так часто.

Я проснулась, как обычно, в пять утра, просто потому, что люблю раннее утро. Отдёрнула плотные зелёные шторы и безразличным взглядом посмотрела в окно: ограда кладбища, могильные кресты, памятники, деревья, кусты сирени, жасмина и черёмухи. Всё подёрнуто густым туманом, небо низкое, серое, тяжёлое. Значит и сегодня выдастся хмурый день, начало лета не радует, ну ничего, ещё будет завтра и, как знать, возможно, солнце прольёт на землю свой свет.

Щелчок, загорелся синий цветок газа, чайник я поставила, а вот что буду заваривать – ещё не решила. Выбор пал на чёрный крепкий чай. Моё утро проходило одинаково уже несколько месяцев, но я не против этого, не люблю перемены.

Живу одна, мне девятнадцать, учусь заочно на филолога, подрабатываю официанткой в кафе. От матери мне остались небольшие сбережения в банке, но процентов со счёта едва хватает на скромную жизнь, а вот если тратить их только на оплату света, воды и отопления, то – вполне достаточно.

Мне не страшно жить рядом с сотнями могил, привыкла. Но то, что две из них принадлежат моим родителям – больно.

У меня нет друзей, да я и не ищу их, как и не пытаюсь возобновить общения с бывшими приятелями.

Почему я одна? Началось всё с того, что мой отец стал выпивать. У меня до сих пор есть шрамы на руках и спине, папа нередко поднимал руку на меня и маму. Несколько раз его забирала полиция, но после этого становилось ещё хуже. Однажды он разбил об угол стола бутылку и чуть не убил подвернувшуюся ему под руку маму. К счастью, она тогда выбежала с кухни и заперлась со мной в комнате, пока отец не протрезвел. Папа раскаивался после таких событий, а затем всё повторялось вновь.

После того как он стал на меня смотреть не как на свою дочь, а как на семнадцатилетнюю девушку, мама не выдержала и подала на развод. Он ушёл из дома, но часто приходил по вечерам и ломился к нам. Однажды он появился днём, когда мама была на работе, а я только собиралась идти в школу. Отец был в неадекватном состоянии, я ни за что бы ни впустила его, но дверь была открыта, и уже ничего нельзя было сделать. В тот день я попала в больницу с тяжёлыми побоями. О том, что именно произошло дома, я, к счастью, плохо помню.

Вскоре оказалось, что я жду ребёнка, это стало тяжёлым испытанием не только для меня… Невыносимо вспоминать глаза матери, сколько же в них было ужаса, боли, обиды и беспомощности…

Мою беременность прервали по показанию врачей, но это не обошлось без осложнений, мне занесли инфекцию, и я несколько недель провела на больничной койке. В это время судьба, не дожидаясь людского суда над моим отцом, сама его наказала. Он попал в автокатастрофу, впал в кому и вскоре скончался.

Мама не смогла всего этого пережить, больше года она билась с депрессией, а потом я нашла её повешенной в коридоре. До сих пор стараюсь не выходить туда ночью, иначе воспоминания не дадут заснуть вновь. Других родственников у меня нет.

Уже четыре месяца, как я осталась одна.

Поругалась со всеми друзьями, от сочувствия мне становилось хуже, а от их стараний отвлечь меня разговорами на другие темы, развлечениями, походами в гости, мне было мерзко и почему-то обидно. Одновременно и хотелось и не хотелось забывать о случившемся, поэтому я предпочла не мучить окружающих, избавить себя от сочувственных взглядов, которые, я знала, совсем скоро могли перерасти в раздражение. Когда у кого-то долгое время происходит что-то плохое, то глазами остальных это уже не кажется чем-то особенным, оно становится привычным, а всё привычное может рано или поздно надоесть, я не хотела ждать, когда это случится и прервала все связи, благо, их было не много, закрылась дома, осталась наедине с собой.

Тогда я поняла, что тех, кто мог бы, или хотел достучаться до меня, быть рядом, попытаться понять, просто не было в моей жизни. Я перестала верить в дружбу, стала ещё более замкнутой в себе.

Но люди и сами обходили меня стороной… Моя внешность тоже сыграла в этом роль. Я и раньше была немного своеобразная, любила чёрную одежду, всегда носила волосы распущенные, а они у меня волнистые и длинные. Подвожу чёрным глаза, отчего они кажутся больше и темней, а губы запудриваю, чтобы они были почти бесцветные. Сейчас ещё волосы с родного каштанового перекрасила в красный, получился необычный цвет, тёмный с красным отливом. А так же проколола бровь и губу, искренне любуюсь теперь результатом.

Из-за моего прошлого, внешности, неразговорчивости и боязни людей, на меня косо смотрят, а я, в свою очередь, вовсе перестала замечать окружающих.

Ещё редко выхожу в город, обычно безвылазно нахожусь дома. Музыка, книги, стол, заставленный кружками с недопитым чаем, до сих пор удивляюсь, когда я успеваю перетаскать все кружки в зал? Конспекты, журналы, фотоаппарат – вот, чем загружены мои дни.

Я, возможно, окончательно бы привыкла к этому и зачахла в собственноручно выстроенном домашнем склепе, не смогла бы вернуться к нормальной жизни, но случилось одно обстоятельство, после которого у меня появилась надежда на свет или шанс погрязнуть в ещё большей тьме…

========== Глава первая. 23 ==========

– Ты не сможешь излечить меня от этой пустоты внутри!

– Могу, уже это сделал, теперь я вместо неё…

Вечер, а я только собираюсь уходить домой. Сегодня в кафе подменяла одну девчонку, которая заболела, поэтому задержалась допоздна. С чаевыми на этот раз не повезло, и настроение у меня испортилось ещё больше.

Подойдя к автобусной остановке, выяснила, что я опоздала. Пришлось отправиться через дворы многоэтажек, чтобы срезать путь к дороге к дому. Уже стемнело, в лёгкой джинсовой курточке стало зябко и я, чтобы хоть немного согреться, стянула с волос резинку, распустив хвост: у меня по спине разметались длинные красноватые волосы.

Окна в квартирах горели оранжевым светом и казались мне настолько тоскливыми, что защемило в груди.

Проспект остался позади, и шум проезжающих машин приглушали серые стены старых домов и развесистые деревья маленького тёмного скверика.

До дома идти часа два. Как хорошо, что на мне кроссовки, а не туфли на двенадцатисантиметровой шпильке! Перекинув удобнее через плечо сумку, я ускорила шаг, зашла в переулок, а выйдя с него, столкнулась с компанией пяти парней. Один, стоя возле мотоцикла, молча курил, когда четверо остальных шумно переговаривались и что-то пили с горла бутылки. Я постаралась быстро, незаметно пройти мимо, но в след мне почти сразу же понеслись возгласы:

– Эй, милая, почему одна так поздно гуляешь?

– Детка, иди к нам!

– С нами весело, давай в клуб съездим, выпьем!

Я не оборачивалась, делая вид, что не слышу их и, надеясь, что они оставят меня в покое. Не тут то было…

– Ты чего такая гордая? – раздался за моей спиной неприятный низкий голос, а потом меня схватили за локоть и развернули к себе.

Пахнуло перегаром. Мне криво улыбался широкоплечий коротко стриженный тип. Трое его друзей подошли ближе и окружили меня.

– Не хочу с вами разговаривать, спешу, – попыталась я уйти, но столкнулась с длинным парнем, одетым в рубашку, почему-то мокрую и пахнувшую пивом.

Я не вслушивалась, что они мне говорили, пыталась молча пройти мимо, но меня не пропускали, а вскоре я и вовсе превратилась для них в мяч, который они толкали друг другу, при этом дико смеясь. Разозлившись, я врезала одному по лицу и сразу же получила в ответ хорошую оплеуху. Из-за этого урода, к слову, он был ничем не примечательным молодым мужчиной, я упала на асфальт, но не успела опомниться, как кто-то вздёрнул меня на ноги.

– Угомонитесь, – прозвучал у моего уха приятный голос с хрипотцой. – Она же девушка! – произнёс он так, будто сделал открытие, и сказанное им должно было вразумить остальных.

«Вот потому, что я девушка, у меня и неприятности, – пронеслось в моих мыслях, – короткие юбки – зло».

– Пойдём, – потянул меня за руку внезапный спаситель, и только сейчас я поняла, что это был не кто иной, как тот, что курил у мотоцикла, к которому меня сейчас и тащил.

Притихшая компания пришла в себя и стала что-то возникать.

– Правильный такой, да? – заплетающимся языком проговорил длинный. – Припёрся сюда из неизвестно откуда и права качаешь? Твоя, что ли девчонка?! Пошутить нельзя? Нехорошо друзей кидать ради девки!

– Пьяный бред, – тихо, сам себе сказал мой заступник.

Кстати, он был высок, хорошо сложен, темноволосый, с зелёными глазами и стрижкой, будто только недавно побывал в салоне. Под светом фонаря мне не составило труда рассмотреть его.

– Во-первых, – развернулся он к компании, – мы не друзья, я с вами так, ради смеха прошёлся. Во-вторых, приехал я из Лондона, а в-третьих, ваша тупость успела меня заколебать за один только день, так что не пошли бы вы в зад, господа?

Он вручил мне шлем, и я не успела опомниться, как мы укатили в неизвестном направлении.

Остановились на обочине дороге, улица эта была оживлённая, куда не глянь, горели фонари, неоновые вывески и фары автомобилей. Я поняла, что оказалась ещё дальше от дома.

– Меня Алекс зовут, – представился парень, когда я сняла и вернула ему шлем.

– Ага, – ответила я и поспешила уйти, но он поймал меня за руку.

– Ты где живёшь, куда тебя подбросить? – дружелюбно спросил он и улыбнулся, явно стараясь внушить мне доверие. – Не идти же тебе одной, я довезу, – вопросительно посмотрел на меня Алекс.

– Ты пожалеешь.

– Так меня ещё никто не отшивал, – усмехнулся парень.

– Лестно, что я оказалась более оригинальна, чем остальные, но я серьёзно – ты пожалеешь.

Улыбка с его лица исчезла, и Алекс решительно произнёс:

– Мне уже интересно стало, звучит как угроза. На шлем, говори куда катить и садись.

Ну, что ж, объяснив ему дорогу, я устроилась позади него.

Мимо проносились огни, тёмный асфальт казался мне шумной рекой, которая, по мере приближения к окраине города, постепенно утихала и становилась всё более пустой. Вскоре мы оказались на перекрёстке, одна из дорог которого вела на мою улицу.

– Куда дальше? – заглушил Алекс мотор.

– Дальше я и сама могу, – шлем, словно эстафета, был передан своему хозяину.

– Мне не сложно пройтись, – ответил парень и повёл в руках мотоцикл.

– Так как тебя зовут? – он спросил это, а сам рассматривал заборы, за которыми притаились спящие частные дома, высокие деревья, чьи ветви смешивались с темнотой, что бархатом укрывала улицу с разбитым, единственным здесь фонарём, и меня саму, причём даже в темноте я видела, что этот взгляд был придирчив и любопытен.

– Алёна, – почему-то мой голос прозвучал робко и тихо, а Алекс остановился, будто ударившись об невидимую стену.

– Алёна?! Тебе совершенно не подходит это имя, – нагло завил он. – Я думал ты Анжела, Кристина, Маргарита, Виктория, наконец, какая-нибудь Владислава, но Алёна…

Здесь уже приостановилась я.

– Чем тебе моё имя не угодило? – мы уже подходили к моему дому.

– Просто Алёна должна быть милой русоволосой девушкой с косичками, голубыми глазами, веснушками и клетчатой юбкой ниже колена, – он замолчал, когда разглядел за железной оградой могильные кресты. – Это… что… кладбище?

– Пока, – метнулась я в сторону, вбежала по ступеням и скрылась за дверью дома.

Не знаю почему, но после его вопроса, мне стало жутко быть с ним на улице, да и вообще… я боюсь мужчин. Алекс был первый, с кем я столько времени разговаривала и находилась так близко.

Какое-то время снаружи царила тишина, а я стояла в тёмном коридоре, прислонившись спиной к двери, и слушала удары своего сердца. Когда раздался рёв мотора, вскоре стихшего вдали, я щёлкнула выключателем, прошла на кухню и решила заварить чай, всё равно бы сразу не заснула.

Утром, стараясь не думать о недавних неприятных событиях, улыбнулась, вспомнив, что сегодня суббота, мой выходной. Выйдя на улицу погулять, по привычке, так как обычно жду журналы и часто это делаю, заглянула в почтовый ящик и с удивлением вынула оттуда сложенный вчетверо блокнотный листик. Наклонным каллиграфическим почерком на нём было выведено: «Грубиянке, волосами которой теперь пахнет мой шлем (что это за запах, лаванда?)».

Я улыбнулась, с запахом Алекс угадал, однако развернув письмо, застыла с мрачным выражением лица. После прочитанного мне стало дурно.

========== Глава вторая. 22 ==========

Наверное, со стороны это выглядело забавно: девушка с растрёпанными волосами, в чёрных джинсах и синей майке с длинным рукавом, одной рукой держит листок, над которым зависла, а другой, отчего-то, нещадно растягивая майку, закручивает её край на кулак. Я всегда так делаю, когда нервничаю, чтобы не попалось мне в руки, оно будет измято и истерзано.

В письме написано:

«С твоей стороны было нехорошо, даже не поблагодарив, взять и убежать, оставив меня на кладбищенской дороге. А ведь я тебя спас!» – здесь я скептически хмыкнула, во-первых, пафосно прозвучало, во-вторых, это его дружки ко мне пристали, в-третьих, я не просила о помощи. – «Поэтому ты мне должна» – а вот эта фраза звучит как приговор… – «Так что я имею полное право встретиться с тобой, чтобы принять твою благодарность» – мне кажется, или это сказано как-то не очень хорошо? Или он меня, таким образом, на свидание приглашает? – «Где ты живёшь мне теперь известно» – Это, что… угроза?

Смяв листик и отправив его в кусты сирени, что росли у забора, я вернулась в дом.

Про Алекса старалась не думать, поэтому включила рок и стала… ну, конечно, что ещё можно делать под эту музыку, кроме как готовить обед. Через час моя кухня походила на ад. Я обычно не завтракаю, но всегда обедаю, а готовить не умею, поэтому, под громкую музыку, когда с шипящей сковороды поднимается облачко пара… или дыма, на столе лежат ножи и разлит кетчуп, а девушка, с накрашенными ярко-красными губами, пытается подпевать ревущему из колонок голосу, невинное приготовление еды превращается в шоу… Хорошо, что у меня нет соседей.

Дальше мой день шёл по уже устоявшемуся, известному мне сценарию: я поела, заварила чай, села в кресло у окна и стала читать книгу, потом прибралась в доме, полистала журнал, походила из комнаты в комнату, пытаясь найти ручку, и уселась за стол в зале, рисовать в тетради.

Как-то незаметно на клетчатом листике, синей шариковой ручкой был выведен парень, курящий у мотоцикла…

Мне не верилось, что Алекс правда приедет, да и не скажу, что меня пугало это, но напрягало до жути.

Наступил вечер, в руках у меня дымилась кружка кофе, за окнами зала было видно кладбище и темнеющее небо, подёрнутое лёгкими прозрачными сизыми облаками. Я задёрнула шторы и потянулась к выключателю, который только бесполезно щёлкнул. А вот это плохо… По какой-то причине отключили свет. С зашторенными окнами в комнате было темно, а открывать их я не хотела, днём, напротив могил, жить ещё не страшно, но вечером и ночью… Идти на кухню, окно которой выходит на задний двор, через тёмный коридор, я тоже не горела желанием, поэтому, подобрав под себя ноги, сжавшись в калачик, я так и притихла в кресле, слушая собственное дыхание и биение сердца.

Звук мотора снаружи, заставил меня подорваться и, забыв о темноте и страхах, метнуться в коридор, чтобы проверить заперта ли дверь.

Раздался стук, и я, совсем растерявшись, попятилась назад, по пути случайно сбив с тумбочки вазу с сухими цветами.

– Алёна? – прозвучал голос за дверью. – Это Алекс, я ведь тебя предупредил, что приеду! – так это было предупреждение?

– Я же слышу, что ты дома, – в его голосе появились капризные нотки.

– Как знаешь, даже если тебя здесь нет, то я буду ждать, – что-то глухо бухнуло об дверь, наверное, он прислонился к ней спиной.

– Тебе больше делать нечего? – подошла я ближе.

– Да, скучно до одурения.

– Иди, развлекайся в другом месте, – посоветовала я, включая подсветку телефона: помещение осветило слабое сияние.

– Понимаешь, с тобой интересно, – выдал мой незваный гость, – хоть что-то новенькое и не обычное. Моя жизнь, конечно, и так насыщенная, каждый день что-то происходит, но всё банальное, а тут…

– Знаешь что?! Я тебе не развлечение и не увеселительное мероприятие, вали отсюда, по-хорошему прошу!

– И это ты называешь по-хорошему? – зашуршало за дверью. – Слушай, не обижайся. И правда, прозвучало не очень как-то… Но я имел ввиду, что пришёл просто поговорить.

У меня опустились руки, его слова можно было, как угодно понять, но не так.

– Ты больной? – аккуратно задала я вопрос.

– Вообще да, но это не важно! – усмехнулся Алекс, и послышался щелчок зажигалки.

– Ты мне дом не подпалишь? – странно, но мой страх куда-то пропал.

– Не-а, – протянул гость, и вновь шокировал: – Я буду звать тебя Алли, так тебе больше подходит.

– Может, ты лучше уедешь? – надежды в моём голосе было мало.

– Не-а, – вновь повторил он, а потом, после минутного молчания, звучно выдохнув дым, тихо спросил: – Ты что… одна здесь живёшь?

Неожиданно мои глаза защипало от слёз, и я не смогла ничего ответить, да ещё аккумулятор на телефоне сел, и коридор вновь поглотила темнота, а меня воспоминания о маме, которая покончила с собой на том месте, где я сейчас стояла.

– Может… откроешь дверь? Я не маньяк! Хотя, нет, после этих слов точно не откроешь, – заключил Алекс и, похоже, как и я, сел под дверью. – Ну и ладно, – почему-то мне показалось, что он улыбнулся.

После этого, мы проговорили с ним часа два. Я узнала о нём так много…

Алексу двадцать один год. Он переехал сюда с семьёй из Лондона. Отец его, Владимир Владимирович, имеет в Лондоне сеть небольших ресторанов. Он решил увезти семью в наш город, увидев здесь перспективы для своего бизнеса, как и приёмная мама Алекса, Рита. Она парфюмер, что, видимо, и повлияло на талант Алекса распознавать запахи, он ведь точно тогда угадал, что мои волосы пахнут лавандой. Есть у него и сводная младшая сестра по имени Карина. Так же я узнала, что ей девять лет, и она, цитирую: надоедливо-въедливое, во всё сующее нос, маленькое нечто.

Алекс получает экономическое образование, чему не рад. В Лондоне оставил с десяток хороших знакомых. А на мой вопрос, не скучает ли о друзьях, ответил:

– Я не завожу друзей, мне это не надо. Провести с кем-то весело или выгодно время, пожалуйста. Но не более. Они мне не родня, чтобы я по первому звонку бежал, в ущерб себе, вытягивать их из проблем, или помогал с чем-то, когда мне это вовсе не нужно.

– Эгоист, – сказала я. – Нельзя людьми только пользоваться. Да и вообще не правильная у тебя позиция!

– Не соглашусь, я не эгоист и не пользуюсь людьми, ведь сам от них ничего не требую. Я не беру то, что сам не даю другим.

Над его последней фразой я размышляла даже тогда, когда легла спать. Правда, пришла к мнению, что он озвучил путанную и неправильную мысль.

Странно, но в этот раз я заснула с улыбкой… Вот только среди ночи меня разбудил появившийся свет.

========== Глава третья. 21 ==========

Голова раскалывалась от боли, целое утро я пыталась найти что-нибудь обезболивающее, но в аптечке не оказалось даже аспирина.

К горлу подкатил горький комок, я убежала в ванную и минут десять простояла над раковиной, но как же хорошо, что я ещё ничего не ела!

Надо съездить в город в аптеку, чувствую, что голова не перестанет болеть ещё долгое время, а терпеть я уже устала.

Глупо, но мне страшно. Всего лишь болит голова, мало ли почему, причин может быть множество, и знаю, что ничего страшного со мной не происходит, но мне невыносимо находиться в одиночестве, когда я болею. Чувствую себя ещё более незащищённой и покинутой.

В автобусе ехала, прислонившись лбом к стеклу и закрыв глаза. Солнце палило нещадно! Может это из-за жары мне нехорошо? Ночью в комнате было душно, и после того, как я проснулась из-за появившегося света, уже больше не спала. Хотела открыть окна, но не решилась, так, глядя в тёмный потолок, и пролежала до утра.

С аптеки, хмурясь от боли, я дошла до остановки, купила по дороге бутылку воды и выпила таблетку.

Только сейчас поняла, что сегодня даже не расчёсывалась, поэтому достала из сумки резинку и собрала волосы в высокий хвост. Ещё, наверное, вокруг глаз растёрлась подводка и туш, я забыла смыть на ночь макияж, но, если верить отражению в экране телефона, в который я старалась посмотреться, то всё было более или менее приемлемо. По крайней мере, не позорно, и ладно.

К себе я попала к обеду. Шла по песчаной дороге среди домов и деревьев, под яркими лучами солнца, и в который раз жалела, что живу на окраине. Нет, не имею ничего против спокойных и тихих мест, но кладбище исключение! Не люблю здесь жить, да и неудобно, вот, до аптеки и то добираться долго пришлось.

Открыв калитку, я застыла на дорожке ведущей к дому и вздрогнула, когда калитка с лёгким звоном сама закрылась за моей спиной.

На крыльце сидел Алекс и… играл с рыжим котёнком? Мало того, что появление моего знакомого оказалось неожиданным, так с ним был ещё один неожиданный субъект, вот только котику я ещё могла бы обрадоваться, а Алексу… Ну настораживает такое внимание! К чему эта настойчивость, что ему надо от меня? Чего привязался?

– Алли, – приветливо улыбнулся мне парень. – Я в гости пришёл.

– Вижу, – окинула я его недобрым взглядом, а затем обернулась на дорогу: его мотоцикла там не было. – Пришёл?

– Да, прогуляться решил. Ну и долго же до тебя идти! Я думал, автобус остановится ближе, а он вообще не понятно куда ехал…

В ответ я только хмыкнула, поняв, что он, видимо, сел не на тот автобус, и высадился в километрах пяти отсюда.

– Я тебя в гости не приглашала, – и как мне домой зайти? Алекс всё так же сидел на крыльце.

– И что, прогонишь меня, даже не объяснишь, как до города добраться? Кстати, – он опять улыбнулся, только на этот раз самодовольно, даже глаза прищурил, отчего стал походить на кота, – я первый раз на автобусе ездил!

– Первый?

– Да, обычно на машине, метро или мотоцикле, но не на автобусе. И ещё, точно, чуть не забыл! – спохватился Алекс и быстро подошёл ко мне, держа в руках дико мяукающего котика, – это тебе!

– Он мне не нужен, – но котёнок всё же оказался в моих руках. – Ты где его откопал? – немного смягчившись, спросила я, рассматривая этот рыжий комок шерсти, кстати, изрядно вымазанный грязью.

– Когда к тебе собирался, на остановке коробку с котятами увидел.

Незаметно мы оказались у двери дома, отомкнув замок, я уже собиралась войти, как заметила настороженный, испытывающий зелёный взгляд Алекса, и его вопросительно изогнутые брови.

– Что? – спросила я.

– Надеюсь, сегодня мы будет общаться не через дверь?

Немного потоптавшись на месте, я пропустила его в дом… Тут же, по хозяйски, без всякого стеснения мой незваный и, по правде говоря, нежеланный гость, нашёл кухню и уселся за стол.

– Вернись в коридор и разуйся, – посоветовала я, и Алекс, пожав плечами, сделал, что ему сказали, и вновь занял своё место у окна.

Котёнка я отпустила исследовать его новое жилище, не выбрасывать же его на улицу!

Было видно, что Алексу дом мой не нравится: парень хмурился, со скепсисом обводил помещение взглядом, заостряя внимание на старой потёртой мебели, пятнышке на столе, на подтёкшем в углу потолке и порванной обои с края у двери. При этом вёл он себя абсолютно свободно, так, будто не впервые находился здесь, а вырос в этом доме.

– Что-то ты бледная, – недовольно проговорил он, и не успела я опомниться, как Алекс притянул меня за руку к столу, посадил на стул, положил свою ладонь мне на лоб, проверяя есть ли у меня жар, потом поставил на газ чайник, сказав, что заварит мне чай.

Быстро сориентировавшись, что и где у меня на кухне находится, Алекс не только чай заварил, но и налил в блюдце коту молока, и… Теперь я понимаю выражение «глаза на лоб вылезли», на себе это прочувствовала. Алекс делал омлет, на двоих, причём нарезал и бросил туда зелени и колбасы. Всё это произошло в течение минут десяти, я даже не успела запротестовать. Меня, привыкшую к одиночеству, Алекс совершенно дезориентировал своими действиями. Возле застывшей и мрачной Алёны, которую я видела в отражении висящего на стене коридора зеркала, он выглядел энергией, жизнью, непонятно как, и зачем оказавшейся здесь.

Он что-то рассказывал, о чём-то спрашивал, и вскоре, неожиданно для меня самой, мы разговорились.

Омлет оказался вкусным, чай более приятным, чем обычно, а общение не натянутым и не утомляющим, как я ожидала.

Раздалась мелодия звонка, и Алекс достал из кармана айфон, который, с виду, был дороже моего дома.

– Да, – ответил он, и подпёр кулаком голову. – Я в гостях. Нет, вернусь не скоро. Нет, я не ночую у очередной… стоп, как ты моих любимых назвала? – усмехнулся парень. – Типа мама, успокойся, я не маленький, ну и что, что город чужой, кстати, уже не чужой, а наш, мы ведь тут жить будем! – в голосе его слышалось недовольство. – Знаю, да, я плохой, как приехали, где-то пропадаю, что ещё? – голос в трубке что-то усиленно пытался донести до Алекса, но тот спокойно допивал свой чай. – Рита, со мной всё в порядке, и нет, я на вас не зол, что за глупости ты выдумываешь?! – затем он довольно долго молчал, и аккуратно переспросив: – так вы уже знаете, что я мотоцикл разбил? – закончил разговор, и как-то смущённо улыбнулся мне. – Типа мама звонила. Хорошо хоть, что не родная, та бы мозги мне промывала долго, хотя, по сути, какая ей разница, что со мной? Она сейчас в Китае, если и общаемся с ней, то по скайпу, очень редко.

– А как ты мотоцикл разбил?

– Занесло на повороте, я только руку об асфальт ободрал, а мой несчастный, – это он так мотоцикл называет? – теперь в ремонте.

Дальше мы немного поговорили, я сказала Алексу, когда в город идёт следующий автобус, и он, чтобы не опоздать, ушёл.

Стало как-то пусто и до звенящей тишины одиноко…

Никому, никогда, не удавалось настолько быстро и так близко проникнуть в мою жизнь, особенно в последние годы. Но вот, что странно, я Алекса и не подпускала к себе, он, каким-то образом, сам подстроился под мрачный мотив моего существования, и вплёл в него свою ноту жизни. И я не против этого.

Не скажу, что хочу ещё раз увидеть Алекса, и больше не опасаюсь его, нет, просто… После его ухода мне стало не по себе.

А вечером я нашла на крыльце блокнотный листок, придавленный брелком в виде змеи.

В записке было сказано: «Алли, я вернусь завтра вечером, чтобы забрать брелок, не потеряй его».

========== Глава четвёртая. 20 ==========

Я проснулась, и какое-то время лежала не шевелясь, глядя в никуда широко распахнутыми глазами. Несколько минут просто пыталась понять, то, что приснилось, было всего лишь сном, или мне привиделось случившееся на самом деле?

Надежда, что всё было просто кошмаром, угасла, как только я окончательно собралась с мыслями. Всё приснившиеся произошло на самом деле, вот мой дом, в который уже не войдёт мама, вот я, которая, похоже, тихо сходит с ума.

Мои пальцы дрожат, дыхание сбилось, сердце колотится. Мне снился тот день, когда я собиралась в школу, и вдруг за дверью раздались тяжёлые шаги. Замкнуться я не успела, и в доме появился высокий черноволосый, голубоглазый мужчина, мой отец был красив, с каким бы отвращением я о нём не вспоминала, этого нельзя не признать.

– Мамы нет дома, – сказала я тогда.

– А мне она не нужна, я к тебе, – повернул он в замке ключ, заперев дверь.

– Я в школу опаздываю, – стараясь не паниковать, подошла к нему и протянула руку к ключу, что он держал в руке.

От отца пахло спиртным, но он был не сильно пьян, и я надеялась, что сегодня обойдётся без скандалов и происшествий.

Он прижал меня к стене, прошептав мне на ухо что-то неразборчивое, и стал целовать. Вырываясь, я дотянулась до тумбочки, привычка оставлять кружки с недопитым чаем по всему дому, мне пригодилась и, схватив кружку, я, насколько мне хватило сил, ударила ею отца по лицу. Он отступил, я рванулась в свою комнату, в надежде запереться там и ждать прихода мамы, всё равно забрать ключ и выйти из дома не успею. Убежать мне не удалось, меня швырнули в сторону, и я головой ударилась об дверной косяк. Под слова отца, что я слишком большого о себе мнения и очень гордая, не понимаю, от чего отказываюсь, и тому подобный бред, я вновь пыталась высвободиться со стальной хватки. Я просила, кричала, плакала, чтобы он ушёл, но это его только больше заводило. Чувствуя его руки на своём теле, мне становилось не только страшно и мерзко, но и буквально плохо. Мне удалось ударить отца, не сильно, конечно, что могла сделать взрослому мужчине семнадцатилетняя худенькая девчонка? А вот укусила за ухо до крови, так, что он схватился за голову. Я отползла, уткнулась спиной в шкаф и только тогда поднялась на ноги, но мне опять не дали скрыться в комнате. Снова припечатали в стену, потом он ударил меня в живот, дал хорошую оплеуху. Я упала и ударилась лбом о край тумбочки, да, мы были всё ещё в коридоре.

А дальше помню всё как в тумане… Он затащил меня в зал, положил на диван, задёрнул шторы. Во рту у меня был привкус крови, живот болел, я не могла подняться, сопротивляться не хватало сил. Голова кружилась. А отец был зол и, похоже, рассудок вовсе его оставил. Моя одежда полетела на пол… Позже, когда вернулась из больницы, я сожгла её.

Помню, что когда всё закончилось, отец просто собрался и ушёл, бросив на прощание:

– Приведи себя в порядок и помалкивай о том, что было.

Как он себе это представлял? Надеялся, что из-за страха перед ним я совру что-то типа – “на меня напали”, или – “я упала”? Да даже не будь мне так плохо, что скорая забирала меня в больницу, я не стала бы молчать!

И пусть я помню всё как в тумане, но я помню. Помню…

Стоя в ванной комнате у зеркала, я подержала руки под струёй холодной воды, а затем прижала ладони к лицу, стараясь прогнать остатки сна и успокоится. Но кошмар есть кошмар, он въелся мне в сознание, а самое противное было то, что ещё мне снилась мама… На самом деле она была на работе, когда со мной случилась беда, но во сне мама находилась рядом и всё видела.

Милая моя, бедная мамочка, что же ты забыла в моём кошмаре?

А ведь мне ещё на работу сегодня идти. Нет, нельзя так себя изводить, надо успокоиться, ведь столько времени уже прошло, правда? Но как же мерзко, как мерзко!

Что-то мягкое коснулось моей ноги, и я от неожиданности вздрогнула. Котёнок крутился у моих ног, явно требуя к себе внимания. Этот рыжий комок шерсти стал мяукать, и я взяла его на руки. Выйдя из ванной, пошла к себе, оделась в свои неизменные джинсы, натянула чёрную футболку с белыми черепами и бледной фиолетовой розой на плече, а потом вместе с котёнком ушла на кухню.