Текст книги "Трое у озера (СИ)"

Автор книги: tatiana-tiana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Не темные от расширившегося во всю радужку зрачка, как вчера, а обычные, светло-серые, глаза смотрели спокойно и чуть насмешливо – что, мол, съел, городской, не поймаешь, да и не знаешь ты толком ничего. На секунду мне показалось, что я уловил какой-то смутно знакомый запах, но Лешка не стал задерживаться рядом ни одной лишней секунды. Повернувшись спиной, он сбежал по ступеням и направился к стоящему возле магазина грузовику.

Мимо на старом побитом велике проехал Василий, степенно поздоровался и подрулил к магазину, ловко объехав дремавших в тени собак, которые даже ухом не повели.

– Ну что, надумал у мамки картошку покупать? – спросил он, с шаркающим звуком проехавшись подошвами по асфальту. Очевидно, этот нехитрый маневр он проделывал каждый раз, когда нужно было затормозить, поэтому сандалии на его ногах имели изрядно потрепанный вид.

– В другой раз, видишь, у меня опять места в рюкзаке нет, – виновато сказал я.

Разом потеряв ко мне интерес, Василий снова оседлал велик.

– Подожди, Василий. Ты говорил, какой-то местный сделал твой браслет? Случайно не Лешка?

Мальчишка помотал головой.

– Его Олесь зовут. Сам я его не видел, к нему бабка ходила. Он чужих не любит, только со здешними водится, и то не со всеми. Вообще-то я не верю во всякое такое, в школе говорят, что всякие колдуны, ведьмы и вампиры – выдумки, они только в кино бывают.

– А «оберег от сил зла» почему носишь? – не удержавшись, съехидничал я.

– Он красивый, – бесхитростно признался Василий. – И с ним как-то спокойно. Может, и правда… Ладно, пойду я. А про картоху подумай, мать со дня на день всю распродаст, два мешка всего осталось.

***

Пока я добирался до дома, пиво в рюкзаке стало неприятно теплым, и я затолкал его в холодильник, решив отложить одинокую пьянку на вечер. Зажечь камин, задернуть занавески, чтобы никакая дурацкая луна не подглядывала в окно, закрыть дверь на засов и выхлебать все шесть банок, пока не срубит. А до этого поработать хотя бы пару часов. В отличие от Марка, на деньги спонсоров я могу рассчитывать, только если предложу им интересный проект.

На мостки я пришел куда позже обычного, и пса на месте не оказалось. Видно, надоело ему ждать, хреновый из него получился Хатико, но из упрямства я прошагал по мосткам и уселся на обычном месте, я же не ради собаки сюда прихожу.

Полузакрыв глаза, чтобы можно было смотреть сквозь ресницы, я подставил лицо закатному солнышку. Вчерашние страхи показались мне детскими и смешными. В самом деле, разве в этом полузаросшем тиной озере, окруженном самым обычным лесом с елками и березами, в паре часов езды от мегаполиса, могут водиться какие-то сверхъестественные существа? Что до ночного происшествия, парень просто хотел развлечься, а потом смутился, что зашел уж слишком далеко, и смылся. А остальное доделало мое излишне живое воображение, подогретое глупыми деревенскими суевериями.

Пригревшись на солнышке, я почти задремал, когда уловил за спиной поскрипывание досок и легкие, еле слышные шаги.

– Ну наконец-то, – проворчал я. – Где ты шлялся, псина бестолковая, зайцев по кустам гонял?

– Дела были, – услышал я и, дернувшись от неожиданности и испуга, чуть не свалился с мостков в воду. От падения меня спасло то, что Лешка бесцеремонно ухватил меня за шкирку.

– А ты ждал, значит? – довольно спросил он.

– Я думал, это собака.

– Ты что, с животными разговариваешь? Совсем одичал на природе городской парень. А может, ты колдун?

– Меня Илья зовут. А ты, значит, Лешка?

– Можно и так, если нравится. Меня тут по-разному называют, – ответил тот и, не дожидаясь приглашения, уселся рядом со мной на мостки.– Эх, хорошо тут!

– А местные говорят, что это дурное место, – не удержался я.

– Как же, слышал, – усмехнулся Лешка. – А знаешь, почему? Когда-то давно, чуть ли не сто лет назад, какой-то парень здесь покончил с собой, прямо у своего возлюбленного под окнами. То ли утопился, то ли повесился на березе над водой – по-разному рассказывают. Говорят, его неуспокоенный дух до сих пор тут бродит.

– Ты в это веришь?

– Конечно, нет, – удивленно ответил Лешка. – Что я, совсем ебанутый, по-твоему?

– Подожди, «у своего возлюбленного»? Хочешь сказать, он был влюблен в какого-то мужика?

– Не в мужика. Графа или князя, не знаю точно. Смотри сюда, – Лешка обернулся и показал на тот самый загадочный дом. – Это остаток старой усадьбы, то ли сарай для лодок, то ли коттедж для прислуги. А чуть дальше от берега был господский дом – от него после пожара ничего не осталось, кроме фундамента. В двадцатые годы первый председатель здешнего колхоза его по камушку разобрал и в село свез. Домину отгрохал для себя и молодой жены. Вот только недолго радовался – жена спуталась с прежним хахалем, он их обоих из берданки порешил, а потом в колхозной конюшне вожжами удавился.

– Какие страсти, Шекспир позавидовал бы, – не удержался я.

– Любовь – она такая странная бывает, – пожал плечами Лешка и продолжил: – Выбрали в председатели другого мужика, тот сдуру поселился в том же доме – и тут засуха случилась, пшеница сгорела на корню, сена запасли на зиму всего ничего, пришлось половину племенного стада под нож пустить. Ну и загремел новый председатель в лагерь, как вредитель и враг народа. Следующий умнее оказался, в доме жить не стал, отдал его агроному, которого из Ленинграда прислали, поднимать сельское хозяйство научными методами. Тот сразу сказал – дурное место, проклятое, но куда ж денешься, пришлось вселиться.

Смеялись над ним – вроде образованный, а туда же. Он обижался поначалу, а потом рукой махнул. С мужиками местными сдружился, стал к самогонке прикладываться за компанию. А как выпьет, рассказывал, что тот парень, то ли утопленник, то ли удавленник, является ему лунными ночами. Грустный такой, бледный. Ни слова не говорит, молчит и вздыхает жалобно…. В общем, так агроном до горячки и допился. Больше никто не хотел в этом доме селиться, даром что крепкий, просторный, а фундамент из тех самых камней, что остались от старой усадьбы. Карельский гранит – серый, с красными прожилками…

– Что-то я не видел в поселке такого дома, – заметил я. История с каждой минутой становилась все более похожей на страшилки, которые рассказывают вечерами у костра, и я был рад подловить Лешку на вранье.

– Так нету его давно. Прогрессивные советские колхозники после того, как агронома в психушку забрали, дом с трех концов запалили, а после камни на подводах из деревни увезли и в этом самом озере утопили. С тех пор, говорят, все наладилось, колхоз даже в передовые вышел. Такая вот история, хочешь верь, хочешь нет.

Лешка залез в рюкзак и вытащил из него пластиковую бутылку с водой.

– Жарко сегодня, – заметил он, откручивая пробку и поднося горлышко к губам.

Меня бросило в жар – вспомнилось, как эти, или очень похожие губы, так умело и горячо ласкали меня прошлой ночью. И как сладко было их целовать, хотя на вкус они отдавали какой-то терпкой горечью.

Лешка поймал мой взгляд.

– Хочешь? – усмехаясь одним уголком рта, спросил он и, не дождавшись ответа, снова поднес бутылку к губам.

– Хочу, – ответил я. – А ты?

Его рука слегка дрогнула, плеснув водой из горлышка. Я проводил взглядом тонкую струйку, скользнувшую от запястья к локтю…

– У тебя вроде ссадина была на руке, вот тут. Еще сегодня утром, – я дотронулся пальцем, размазывая каплю воды. Совсем как вчера. – Или на другой руке?

– Не помню, – коротко, почти грубо сказал Лешка и отодвинулся. – На мне все быстро заживает, как на собаке.

– Кстати, о собаках – с готовностью ухватился я за новую тему, чтобы сгладить неловкость, – бегает тут одна…

– Собак тут много, – равнодушно сказал Лешка.

– Не таких. Красивый пес, белый как снег. Очень умный. И на шее у него плетеный ремешок, совсем как этот, – я бесцеремонно оттянул воротник его рубашки.

Пальцы скользнули по нагретым бусинкам и словно сами собой оказались в ямке между ключиц. От нагретой солнцем, чуть влажноватой кожи меня ощутимо повело, и я торопливо убрал руку.

– Так это твой пес? – спросил я, виновато отводя глаза.

– А что, понравился? Хочешь себе забрать? – недобро улыбнулся Лешка. – Шустрый ты. Вот только всё это зря. Ты все равно тут ненадолго, а таким, как он, в городе не место, – и уже куда более мягко, словно извиняясь за свою вспышку, добавил: – Я видел, как вы тут вдвоем сидите. Даже думал подойти, познакомиться.

– Почему не подошел?

– Увидел, что вам и без меня хорошо, – усмехнулся Лешка. – Не хотел нарушать твою тишину. Может, ты со здешними духами общаешься. Хочешь дождь из саранчи наколдовать, или еще чего.

– Только не говори, что ни во что такое не веришь, – завелся я. Этот парень только что скормил мне сказочку про проклятый дом и призраков, а теперь насмехается! – У тебя на шее амулет заговоренный, который местный колдун сделал, думаешь, я не знаю?

– Если веришь во что-то или в кого-то, кто тебя оберегает – так и будет, – серьезно сказал Лешка.

– Оберегает? И что же? Кусок плетеной кожи? Или может, собака?

– Может, и собака. А вот охраняет или наоборот – это уж как повезет. Слышал когда-нибудь о нагвалях, или демонах Ину? Или хотя бы об адских псах?

– Кажется, что-то слышал, но не помню уже. Это что-то типа оборотней? – почти наугад спросил я. – Знаешь, я не очень увлекаюсь всеми этими – я чуть было не сказал «глупостями», но Лешка, кажется, догадался.

– Ладно, городской парень, некогда мне с тобой болтать,– неожиданно сказал он, поднимаясь на ноги. – Дел много.

И не дождавшись ответа, повернулся ко мне спиной и зашагал по мосткам к берегу. Вот и вся любовь, ни пока, ни до встречи, ни нежного поцелуя на прощание.

– Эй, подожди! – спохватился я, когда он уже дошел до берега. – Так ты все-таки живешь в этом…

Но Лешка не ответил, даже не обернулся, просто раздвинул кусты и исчез. Прямо как Пес до этого. И как они это делают, интересно. Должна же там быть тропка или лаз сквозь кустарник, или хотя бы кроличья нора или волшебная дверь в страну эльфов. Совсем заморочил меня Лешка своими мифами и легендами народов мира!

Кусты стояли плотной зеленой стеной. При попытке раздвинуть их и заглянуть внутрь обнаружилось, что безобидные на вид ветки вооружены небольшими, но острыми шипами у основания каждого зеленого листка. А в тени этого природного забора, вывалив наружу язык, удобно устроился Пес.

– Ну и где ты бегал, а? – спросил я. – Меня тут без тебя чуть в озере не утопили!

Пес наклонил голову, точно задумавшись, после чего громко чихнул и смешно потер нос о лапу.

– Ну да, я слегка преувеличил, – сознался я. – С мостков я сам чуть не свалился. Но и ты тоже хорош. Можно подумать, у тебя куча срочных дел, мог бы меня подождать, куда тебе спешить-то…

Я остановился и засмеялся – прав Лешка, я и вправду одичал. Разговариваю с собакой и объясняю ей, что значит быть хорошим другом. Вот же глупость.

На этот раз я не стал церемониться, а просто взял Пса за ошейник – разве не для этого их надевают на собак – и повел за собой. Конечно, справиться с таким здоровенным зверем, если бы он вдруг стал упираться, я бы не смог, но Пес, как оказалось, был совсем не против того, чтобы зайти в гости.

Переступив порог, он с любопытством принюхался, потом обошел комнату по кругу – у меня невольно вырвался короткий возглас, когда Пес оказался в опасной близости от проводов стоящего на столе ноутбука, и он тут же осторожно отошел в сторону, ничего не задев и не зацепив. Повел носом в сторону кухни, но этим и ограничился – а между тем, настоящая деревенская собака, попав в дом, наверняка бы прежде всего выяснила, где дают еду. Потом Пес подошел к дивану и, поставив на него переднюю лапу, обернулся ко мне. На морде явно читался вопрос.

– Устраивайся, будь как дома, – великодушно предложил я.

Он тут же запрыгнул на покрывало и улегся, пристроив морду на вытянутые лапы.

– Слишком ты умный для обычной собаки, дружок, – сказал я, потрепав Пса по загривку. – Может, ты и вправду оборотень или колдун в собачьем облике?

Пес, разумеется, ничего не ответил, только сладко зевнул во всю пасть и прикрыл глаза. Набегался, наверное, за день. И вправду, как дома себя чувствует, того и гляди, уснет и захрапит.

– Олесь! – окликнул я.

Пес поднял голову, навострил уши и приветливо замахал хвостом, потом коротко гавкнул.

– Дурак я, да? – спросил я, покачав головой. – А все Лешка со своими глупыми разговорами… Ну ладно, раз ты у меня в гостях, может, поужинаем? У меня сосиски есть.

Пес снова широко зевнул, а потом вдруг соскочил с дивана и потрусил к двери.

– Надеюсь, дело не в качестве сосисок, – пробормотал я, глядя, как он толкает лапой дверь, чтобы выйти наружу. – Что за день такой, все меня бросают.

Раз угощать оказалось некого, с ужином я решил не торопиться и уселся за ноутбук, чтобы компенсировать утренние часы, которые я провел, любуясь на здешние красоты и охотясь за призраками. И свое послеобеденное безделье в компании красивого парня, который откровенно меня клеил, а я старательно делал вид, что не замечаю этого, потому что мыслями то и дело возвращался к другому, такому похожему и непохожему на него.

Начав расчёты, я незаметно увлекся и ушел в работу с головой, пока ноющая от напряжения спина не напомнила, что я торчу за столом уже почти два часа. Я прикрыл уставшие глаза, мысленно подвел итог сделанному и решил, что банку пива определенно заслужил, а то и две. Откинулся назад – очень осторожно, но стул все равно предупреждающе скрипнул,– и сладко потянулся.

За спиной послышался звук открывающейся двери.

– Вернулся?– спросил я. – Будешь сосиски или уже мышей в лесу нажрался?

За спиной раздался тихий смешок, и я стремительно обернулся.

Он стоял в дверях, прислонившись к дверному косяку, словно не решаясь войти или ожидая приглашения. На этот раз мой ночной гость был одет в растянутую футболку, сильно выгоревшую на солнце, и шорты из старых обрезанных джинсов. Я осторожно выпутал из его распущенных волос застрявшую в них веточку с колючками.

– Тебя зовут Олесь? – спросил я, пригладив его волосы и собрав их в горсть на затылке. Провел пальцами по такому знакомому ремешку на его шее. – Это ты делаешь эти… обереги? Ты и есть тот колдун, про которого рассказывают в деревне?

Он коротко рассмеялся и встряхнул головой. Это можно было понять и как да, и как нет. Или он просто хотел, чтобы его волосы были свободно рассыпаны по плечам. Однако он не отстранился, и это показалось мне хорошим знаком.

– Останешься со мной?

На этот раз сомнений в ответе не было – он покачал головой.

– Тебя ждут дома? Кто, брат? Он обижает тебя? – спросил я и наткнулся на недоуменный взгляд. – Может быть, бьет?

Олесь откинул голову и рассмеялся, теперь уже открыто, не стесняясь, и я невольно рассмеялся вместе с ним, хотя минуту назад всерьез опасался того, о чем спросил.

Когда его руки обвились вокруг моей шеи, я легко коснулся губами полузажившей царапины на его руке, чуть выше локтя.

***

Утром я снова проснулся из-за незадернутых штор – солнце светило в лицо, забиралось под ресницы, ласково грело макушку. Уж не привиделся ли мне вчерашний день? Тем более что проснулся я, как обычно, один.

Но разворошенная постель и пятна на простынях доказывали, что если какая-то магия была в прошлой ночи, то творил я ее не в одиночку.

Мы так и не зашли дальше довольно смелых ласк. Он не настаивал, но я думаю, позволил бы мне куда больше, если бы я попросил. Но эту черту я не был готов перейти, кем бы он ни был: «бесовским отродьем», как уверяла старуха-травница, Лешкиным близнецом со слегка съехавшей крышей, или Олесь и Лешка – это один и тот же парень, который морочит мне голову.

У меня накопилось немало вопросов, но задать их было некому, потому что Олесь не пришел ни этим вечером, ни следующим. Как и Лешка. И даже пес перестал появляться на мостках, хотя я приходил вовремя и сидел допоздна, пока не становилось темно. Ждал, сам не зная, зачем и кого жду.

Окончательно запутавшись в своих размышлениях, я залез в интернет и обнаружил, что в чем-то Лешка был прав – истории про превращавшихся в собак колдунов и магов рассказывали по всему миру.

Правда, про белых псов писали в основном хорошее. Например, белый пес-оборотень кадехо охранял запоздалых путников и помогал им благополучно добраться до дома. Правда, если пес был не белый, а черный, путник обычно исчезал навсегда... Нашелся и нагваль – животное-двойник человека или колдун, умеющий обращаться в зверя, тут мнения расходились, если вообще можно говорить о таком всерьез. Если он лизнет человека в лицо, тот потеряет душу, утверждал один из письменных источников то ли XVI, то ли XVII века. Судя по фотографиям, серьезная по тем временам книга, толстый рукописный фолиант с картинками, которые больше напоминали детские рисунки, изображающие какую-нибудь выдуманную крокозябру с лошадиными ногами и крокодильей мордой.

Мне стоило бы посмеяться над всем этим, но почему-то не хотелось.

Я не мог не думать о том, что ни разу не встречал одновременно Лешку и Олеся. И Пса не видел ни с одним, ни с другим, даже и не был уверен, что он действительно принадлежит одному из них, или им обоим в одном лице. Все, что было общего у этих троих – тот странный плетеный ремешок на шее. А еще – еле уловимый тонкий запах каких-то трав от собачьей шерсти. Так же пахла Лешкина загорелая, нагретая солнцем кожа, когда я наклонился к нему, совсем близко, чтобы рассмотреть амулет. Тот самый запах, который еще хранила вторая подушка на моей постели.

Я продержался три дня, а потом отправился в деревню. Оказалось, моего приятеля Василия отправили в город – он ухитрился где-то подцепить ветрянку. Я узнал об этом от бабки-травницы, которая оказалась весьма словоохотлива, пока я не завел речь о доме на озере и спросил, что означает «то ли один, то ли двое, то ли зверь, то ли человек». Только покачала головой и поджала губы. Как я не пытался, не смог больше ни слова из нее вытянуть.

Вернувшись домой, я пару минут постоял на крыльце, а потом повернулся и решительно зашагал к зарослям кустарника. Изрядно ободрав руки о колючие ветки, я наконец обнаружил брешь в этой живой стене. Пройдя через узкий проход между двумя колючими кустарниками – напоследок особо зловредная ветка так вцепилась в меня, что я чуть не оставил ей на память кусок рукава – я обнаружил вполне сносную тропку, петлявшую между молодых елочек. Вела она, судя по направлению, как раз к загадочному дому на берегу, остатку старой усадьбы, о проклятых камнях которой так живописно рассказывал мне Лешка. Очень скоро я уткнулся в потемневшую от времени кованую ограду с заостренными пиками наверху. Нелишняя предосторожность, когда живешь в лесу. Если, конечно, не забываешь запирать вход на все замки, чтобы незваные гости вроде меня оставались по ту сторону ограды, чего здешние хозяева почему-то не делали.

Последний раз чертыхнувшись и стряхнув с ворота иголки и листья, я толкнул рукой ажурную калитку, к которой меня вывела тропка. Она поддалась легко и без звука – судя по свежим потекам масла, ее недавно тщательно смазали.

За забором заросли были не менее густыми, но это уже был не лес, а запущенный сад – сирень, шиповник, калина и бузина переплетались друг с другом в живописном беспорядке. Несколько старых яблонь с белеными узловатыми стволами сгибали ветки под грузом созревающих яблок.

Со стороны леса дом утопал в зелени и не выглядел заброшенным и нежилым – скошенная трава возле крыльца, клумба с лохматыми ярко-розовыми пионами, и рядом – узенькие и ровные, как по линейке, грядки с какими-то травами. По стене вились побеги плюща, сквозь узорную листву которого проглядывала потемневшая от времени кирпичная кладка.

Сидевший на перилах крыльца дрозд, наклонив голову, посмотрел на меня черными бусинками глаз, кажется, ничуть не испуганный моим появлением.

– Так и будешь стоять? – услышал я знакомый голос. – Заходи, гостем будешь.

***

Толкнув дверь, я прошел по полутемному коридору, который закончился буквально через несколько шагов, и оказался в довольно большой и светлой комнате. Целую стену занимало огромное панорамное окно, открывавшее вид на озеро и лес на противоположной стороне. Напротив него стояло два плетеных кресла, словно для того, чтобы сидеть в них и любоваться пейзажем. Хозяина – или хозяев – нигде не было видно, зато мне навстречу, зевая и потягиваясь, вышел Пес.

– Ну, здравствуй. Ты почему к озеру не приходил, а?– пожурил я, опускаясь на колени и запуская обе руки в белую шерсть. – Совести у тебя нет. Я, между прочим, ждал, волновался…

Пес шумно выдохнул мне в ухо, застучав виляющим хвостом по деревянному полу, потом ткнулся мокрым носом в щеку – надо полагать, это было извинение.

– Не ругай его, это я виноват, – раздалось у меня за спиной, и я невольно вздрогнул. – Он лапу поранил, пришлось запирать его дома, пока не зажила.

– Как это случилось?

– Подрался с другим псом, тот ему лапу и прокусил. Ему тоже досталось, не думай… Шерсть клочьями по двору летала.

– Он точно в порядке? – заволновался я.

– В полном. У меня тоже все хорошо, спасибо, что спросил, – Лешка криво усмехнулся. – Если тебя это утешит, он скучал и рвался наружу, словно чувствовал, что ты его ждешь. Мы даже поссорились немного.

Лешка протянул руку, собираясь погладить пса, но тот отвернулся, уклоняясь от ласки.

– Вот видишь! – засмеялся Лешка. – Ничего, пообижается и перестанет, не в первый раз. Ты-то сам не соскучился?

– По нему или по тебе? – спросил я, но Лешка не повелся на провокацию.

– По нам обоим, как я понимаю. Или нет? – он опустился на колени рядом со мной, требовательно заглядывая в глаза.

– Каково это – когда есть другой человек, который во всем похож на тебя? – спросил я.

– Не знаю, со мной такого не было. Чтобы во всем похож. А почему ты спрашиваешь? И вообще, зачем ты здесь?

– Представь, что парень, с которым ты проводишь ночь, вдруг исчезает и не появляется больше, – осторожно начал я, – Я хотел узнать – может, что-то случилось, или я обидел чем-то, задел?..

– Или оказался не очень-то хорош в постели, – фыркнул Лешка и уже куда более серьезно продолжил: – А может, задавал слишком много вопросов? Или спрашивал не о том, о чем действительно нужно было спросить?

На первую фразу мне стоило бы обидеться, но я решил пропустить ее мимо ушей и вместо этого спросил:

– Почему ты злишься? Мне не стоило приходить? Или… я слишком долго раздумывал, прежде чем прийти? – Лешка не ответил, но я каким-то шестым чувством понял, что попал в точку. – Но я все-таки здесь. И ты не прогнал меня, даже предложил зайти.

– Не очень-то радуйся, я, может, еще тебя не простил, – Лешка посмотрел на меня, точно прикидывая что-то, а потом резко поднялся на ноги.

– Хочу тебе кое-что показать, – сказал он, протягивая руку и помогая мне подняться.

Руку он после этого так и не выпустил и повел меня за собой, как мне сначала показалось, к двери, но в последний момент мы свернули в сторону и оказались возле лестницы с коваными перилами, которая спиралью уводила куда-то вверх – судя по высоте, не на второй этаж, а прямо на чердак.

Подъем оказался нелегким делом, и Лешка не облегчал задачу, потому что под предлогом помощи и страховки сократил до минимума расстояние между нами. Он жарко дышал мне в шею, елозил ладонями по спине и бокам, то и дело сползая на задницу, в общем, нагло лапал меня. Когда мы добрались до конца лестницы, я запыхался и был изрядно на взводе.

Под крышей было жарко, едва уловимый аромат трав, которым пропах дом, был тут сильнее и гуще, и неудивительно: пучки сушеных растений – корешков, листьев, соцветий – были развешаны на натянутой поперек чердака веревке.

– Твое хозяйство? – спросил я. – Колдуешь понемногу, привораживаешь, порчу наводишь?

Лешка неопределенно мотнул головой, что можно было понять и как да, и как нет, или отстань. Очень знакомый жест, только в более агрессивном варианте.

– Не шути такими вещами, – серьезно сказал он.

Словно в подтверждение моих слов, снизу раздался какой-то шум, и я невольно обернулся в сторону лестницы.

– Он сюда не заходит, – ответил Лешка на мой незаданный вопрос. – Ступеньки слишком крутые. Ему не нравится.

– О ком ты сейчас… – начал было я, но Лешка тут же перебил:

– Вообще-то я тебя сюда не для этого привел. Смотри.

Вслед за Лешкой я подошел к окну. Поверхность расстилавшегося перед нами озера была гладкой и ровной, и дом отражался в ней, как в зеркале, с его высокими и узкими окнами, верандой-фонариком, и если приглядеться, можно было рассмотреть отдельные черепицы на крыше. И даже два темных силуэта в отражении окна – я и он.

– Если долго смотреть туда, начинает казаться, что тот дом – настоящий, а этот, где мы сейчас – только отражение. И если подует малейший ветерок – мы исчезнем в водной ряби. Как отгадать, где настоящее, а где иллюзия?

На секунду мне показалось, что моей шеи невесомо коснулись сухие губы, но когда я обернулся, Лешка стоял в двух шагах от меня.

– Пёс – белый, значит, ты… – я остановился, не зная, стоит ли продолжать.

– Только не говори, что во все это веришь, – с улыбкой сказал Лешка. – Колдуны, оборотни и прочая мистическая хуета…

– А если верю?

– Ну, как хочешь, – пожал плечами Лешка. – Кто я такой, чтоб спорить?

– Поцелуешь меня?

– Не боишься?

– Чего? Потерять душу?

– У тебя есть полминуты, чтобы уйти, – помолчав, сказал он. – Удерживать не буду. Подумай хорошенько, потому что потом уже не отпущу. Мы не отпустим.

Я закрыл глаза и начал считать. Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь… Я пообещал себе досчитать до конца, прежде чем дать ответ, но думаю, они оба уже знали, что я никуда не уйду.