Текст книги "Под звездой Араны (СИ)"

Автор книги: Таша Траймер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== ᅠ ==========

Он осторожничал, выбирая, куда поставить ногу, но ветки все равно предательски трещали под сапогами. Вглядывался в пеструю листву, но яркие предзакатные лучи играли злую шутку с его зрением и всюду рассыпали свои иллюзии. Вслушивался, как настороженный заяц во время охоты, стараясь утихомирить собственное разогнавшееся сердце, выискивая среди лесных звуков нечто особенное – звук его врага.

Дага вошел в чащу около часа назад, но до сих пор бродил неприкаянным зверем, потому что ему все не удавалось обнаружить следов притаившейся где-то совсем рядом и наверняка голодной твари. А ведь местные предупреждали, что она хорошо умеет прятаться…

Они – эти местные – вообще были не слишком разговорчивы, но чудовище из леса замучило их настолько, что предпочли скинуться всей деревней и привлечь наемника, раз уж от королевской стражи толку оказалось – что собаке от блох. Заглянув, те не сумели не только отловить, но и толком разобраться, что именно существо из себя представляло: по разрозненным воспоминаниям редких выживших складывался портрет не то крупного оборотня, не то настоящей химеры. Со второй Даге еще не доводилось встречаться, что, впрочем, и понятно – редкий алхимик способен создать даже простенькую и неказистую, а уж такую, чтобы охотилась на крупный домашний скот и людей… Мысленно Дага уже подсчитывал барыши, которые получит после своей победы. Купит новые сапоги и тех маленьких мятных леденцов, что привозил торговец с севера – от них все девчонки ну просто без ума, – а остальное отложит про запас. Дело оставалось совсем за малым…

Хоть ему и описали дорогу, которая должна была привести прямиком к логову зверюги, описание это разнилось ровно столько же раз, сколько повторялось вслух. Дага огляделся в сотый раз, обшарил взглядом тесно сгрудившиеся березки, и к нему в голову закралась крамольная мысль о том, что если остаться на месте и подождать, то чудовище, возможно, отыщет его само. Иногда просто сидеть и ждать – вообще лучшее из всех возможных способов провести время. Почти уверившись в этом, Дага начал присматривать пенек поудобнее, и как раз в тот самый момент заметил вылинявшую красную ленту, которой кто-то заботливо обвязал нижнюю ветку иссохшего дерева. Неровно отрезанная с одного края, лента отчетливо походила на простенький знак, а красный цвет делал ее особенно заметной среди зеленой листвы, и Дага почувствовал себя почти у цели.

Запах победы для всех оказывается разным, и многое зависит в нем от обстоятельств. Нередко она пахнет и подгнившим мясом – как сейчас, когда из показавшегося впереди овражка слабо потянуло душком. Внизу, меж двух поваленных деревьев, виднелся вход в зловещую берлогу. Дага раздул ноздри, принюхиваясь и без сомнений узнавая запах прелой шерсти, свежераскопанной земли и падали. Как раз так и должен вонять кровожадный хищник, тем более что здесь, близ берлоги, следы когтистых лап проявлялись более отчетливо, а там и тут виднелись холмики земли, в которых звери закапывают недоеденную добычу.

Но вовсе не это застало Дагу врасплох, а трепетание белого, как неожиданный первый снег, платья совсем рядом, просто непозволительно рядом со зловещей берлогой.

Кто-то привязал к дереву молоденькую девушку. Грубые веревки опутывали ее тонкую талию и грудь, а голова в кружевном чепце печально свесилась к плечу, словно несчастная уже смирилась со своей участью. В сердце Даги поднялась волна негодования, а ладонь на рукояти верного топора сжалась до побелевших костяшек.

– Моргаловы яйца, да что это такое?! – чуть не вскричал он, но опомнился и вовремя понизил голос до шепота. Если хозяин берлоги и не добрался еще до предложенной ему добычи, то он все равно мог бродить где-то поблизости и услышать. Девушка подняла голову. Ах, какие же у нее оказались пронзительные глаза – темные, несмотря на медовый цвет локонов, влажно поблескивающие из тени пушистых ресниц, в чем-то даже загадочные, если бы только Дага имел хоть какое-то представление о загадках. Ему сразу сделалось жарко.

– Сейчас я тебя освобожу, – все тем же громким шепотом обещал он, без тени сомнения берясь за распутывание веревок, но они выскальзывали из взмокших пальцев и только затягивались еще пуще.

Самый большой узел, оказавшийся сзади у бедра девушки, никак не получалось достать, но обойти вокруг значило бы повернуться спиной к чернеющему зеву берлоги. Дага прижался так близко, что чувствовал ее дыхание на своей шее, теплое и легкое, чувствовал, как выбивающиеся из чепца светлые волосы щекочут щеку. Он, вероятно, даже мог бы почувствовать мягкость ее груди, но та была настолько маленькой, что плотный боевой жилет скрадывал все ощущения, оставляя только мысли о них – предательски неуместные и очень красочные. Может быть, не зря именно в этот день поклонники старой веры чествуют богиню любви Арану, и все встречи, случившиеся под ее звездой, не случайны?

Он почти распутал, когда жесткий пинок в лодыжку отвлек его сразу и от веревок, и от ощущений. Глаза пленницы, и без того большие, расширились еще сильнее.

– Пусти. Сейчас же, – хрипло прошипела она.

Не иначе как ее испугали выступающие клыки Даги – иного объяснения даже в голове не укладывалось. Но что его клыки в сравнении с оборотнем-химерой? Так, небольшая выразительность улыбки.

– Уже почти. Тебе нечего бояться… – пообещал он. Конечно, бедняжка была в смятении от того, что с ней случилось, но Дага верил, что через некоторое время она придет в себя и даже будет благодарна… Должна быть, когда осознает, что он спас ей жизнь, но пока что вместо благодарности ему прилетел лишь тычок острым локтем в бок. Сквозь жилет он тоже особо не почувствовался, зато почувствовалась легкая обида.

Узел наконец-то сдался под уверенным напором. Распустился так вовремя, будто ему команду дали. Широкая ладонь Дага в последний раз с сожалением скользнула по округлому бедру, ощущая приятное тепло сквозь тонкую ткань, и тут же отдернулась, потому что девушка, кое-как высвободившись из ослабших веревок, залепила спасителю прямо в нос с совершенно недевичьей силой.

– Сказано же тебе не распускать лапы, ублюдок, – шикнула она, сверкая такими притягательными темными глазами.

Дага удивленно вытаращился. А где же радость, где слезы счастья и раскрасневшиеся от смущения щеки, которые уже нарисовало ему воображение? Где жаркие объятия? Впрочем, щеки у нее и правда слегка покраснели, но большей частью от гнева, желваки так и перекатывались на скулах от сдерживаемой ярости.

Первое очарование слетело с Даги опавшей листвой. Потирая хлюпающий нос, он с досадливой ясностью осознал, что девица, вроде бы, и не настолько мила, как казалась – слишком плоская, слишком грубая, слишком неопрятная в своем мятом платье и с грязноватыми волосами, слишком…

– Я, между прочим, тебя освободить пришел! – выпалил он, мимоходом опуская тот факт, что об оставленной в лесу жертве ему не сказали ни слова. В конце концов, так ли важны детали, если речь идет о благородной цели?

Цель в благие намерения не поверила и, сбросив остатки веревок, крепче сжала кулаки.

– Так мне тебя еще и благодарить, что ли? – шипела девушка с неприязнью. – За то, что ты мой зад лапал, недоумок?

Посмотрев ей в лицо, Дага решил, что вполне обошелся бы и без благодарностей, но они так и назревали в виде новых затрещин, от чего пришлось поспешно отступить – ну не драться же ему, опытному наемнику, с полоумной девкой, в самом деле? А та, даром что мелкая и тощая, Даге едва до подмышки макушкой дотягивалась, но взъярилась словно кошка, готовая выцарапать глаза. Ей бы домой бежать со всех ног, пятками сверкая, а она вместо этого бросилась на своего же спасителя с кулаками.

– А ну цыц! – Дага только и успел, что перехватить ее руку прямо в воздухе да подивиться внезапной прыти, с которой девушка перешла в наступление. Та не растерялась и поднырнула ему под локоть, почти без всяких усилий вырвавшись из захвата, будто имела богатый опыт столкновений с противниками больше и сильнее ее самой.

Дага всегда раздумывал дольше, чем делал, поэтому он так и не разобрал, раздражает его или, наоборот, заводит эта маленькая нахалка с длинными руками, как в многострадальный нос все-таки прилетел короткий удар, причем куда более увесистый, чем следовало ожидать от хрупкой девушки.

Будь на месте Даги кто-нибудь другой, обладающий столь же могучим сложением, но меньшим терпением, ей пришлось бы несладко. Но Дага, воспитанный пятью сестрами, твердо помнил, что поднимать руку на женщину – последнее дело для того, кто хочет называть себя мужчиной. Поэтому он сдержался. Выдохнул сквозь зубы, разжал кулаки и бросился вперед, чтобы стиснуть разбушевавшуюся девчонку медвежьей хваткой. Теперь он как будто начинал понимать того, кто связал ее, и уже недвусмысленно поглядывал в сторону валявшейся веревки, до которой пока не получалось дотянуться. Верткая, как угорь, девица вновь почти ускользнула от него, но платье, будто выжидавшее этого момента, вдруг зацепилось за сук. Она крутанулась на месте, дернулась, отчаянно решив, что ее схватили за ворот, да так и плюхнулась, где стояла. Дага не сумел остановиться, подошвы его сапог проскользили по мокрым листьям – и он повалился сверху, по крайней мере надежно прижимая девицу к земле. Они покатились, ударяясь то локтем, то коленом, а то и затылком о попадавшиеся в траве камни; покатились прямо в сторону чернеющей дыры в замшелом куске камня, к которой вела цепочка не то волчьих, не то химерьих следов, и остановились всего в нескольких шагах. Дага врезался спиной в ствол крупного дерева и чуть не задохнулся, девчонка врезалась в него, окончательно выбивая весь воздух из легких, пискнула и, наконец, ненадолго замерла. Дага, почти ничего не видя из-за облепивших лицо волос, поспешил перевернуться, чтобы подмять ее.

Она шипела ругательства и дергала ногой, но под весом Даги это получалось как-то вяло. Он держал ее за запястья, чтобы не дать ей вырваться, пока сам пытался отдышаться. Его толстая коса расплелась, мешая обзору, под носом стягивалась засыхающая кровь, страшно ныл отбитый бок. И ведь это еще до встречи с хваленым чудовищем! Сама девчонка, впрочем, выглядела теперь не менее помятой… Ее пышный чепец свалился в грязь, открывая с одной стороны отчего-то выбритый висок, на который с макушки падали светлые волосы, а с другой две туго заплетенные косички, уходящие за ухо, которое хоть и имело нормальную человеческую длину, но заметно выделялось острым кончиком. Столь явные примеси эльфийской крови отчасти объясняли ее диковатую натуру – Дага усмехнулся, скользя взглядом ниже, по вытянутой шее, украшенной свежей царапиной. Веселье с него сошло почти моментально, когда взгляд зацепился за порванную ткань платья, под которой теперь просматривалась голая и ни капли не девичья грудь. Дага раскрыл было рот, но не придумал, что сказать, и в растерянности закрыл его обратно.

– Да слезь ты уже с меня, урод вонючий, – потребовал полукровка, слабо барахтаясь.

Он бы и слез, да разум и конечности не успели еще прийти к согласию, чтобы действовать быстро и слаженно, как от них требовалось для перемещения тела. Дага все пытался уложить в голове только что сделанное открытие, когда некто крайне грубо схватил его сзади.

Шорох. Он едва уловил этот звук – даже его собственное дыхание, рваное и сбитое после нелепой потасовки, казалось громче. Даже сопение полукровки заглушало осторожные, почти заячьи шаги за спиной – не то ветер качает листвой, не то башмак приминает траву. И затем, без предупреждения: рука на плече, локоть на шее – умелым крепким захватом, чтобы и не дернуться. Слева, на границе обзора, скользнула тень, подалась ближе и оказалась рослым мужиком, с ног до головы обвешанным оружием. Светлые волосы, широкое бородатое лицо и подбитый лисьим мехом плащ выдавали в нем северянина, а манера держаться – не просто охотника, но воина. Он быстро кивнул тому, кто держал Дагу, и принялся обходить по кругу, настороженно оглядывая ближайшие кусты.

– Ай-яй-яй, – раздалось прямо над ухом, на местном наречии, но приправленное сильным акцентом. – Белка, ну что это опять такое?

Полукровка возмущенно фыркнул. Он, наконец, сумел подняться на ноги, потому что его товарищ оттащил не очень-то и сопротивляющегося Дагу. Хороший наемник всегда должен осознавать момент, когда приходит время придержать храбрость и проявить мудрость – то есть попросту не рыпаться, если расклад сил становится далеко не в его пользу. Он только скосил глаза, стараясь хоть чуточку рассмотреть того, кто все еще удерживал его, да навострил уши.

– Это лучше ты мне скажи, – огрызнулся названный Белкой, потирая исцарапанную шею. – Куда смотрели вы с Бёрном, что мимо вас проскользнула не то что мышь, а такая здоровая свинья?

Вот это уже была форменная наглость – Дага не смог стерпеть и заступился за свое честное имя, насколько у наемника оно может быть честным.

– Вообще-то, я думал, что тебе нужна помощь!

– Долбаный герой. Если бы ты не запутал узлы, мне было бы достаточно просто потянуть за один свободный конец! – Белка сплюнул. – Испортил нам всю засаду.

Дага почувствовал себя почти виноватым или хотя бы отчасти виноватым, но вовремя напомнил себе, что он тут тоже не по грибы пришел.

– Меня наняли, чтобы убить химеру в этом лесу, – выпятив грудь, заявил он. – Думаю, она устроила логово вон в той берлоге, так что…

Они уставились друг на друга. Даже северянин, без сомнения слышавший разговор, отвлекся от разглядывания окрестностей и с удивленным видом повернулся к троице.

– Нам сказали, что это оборотень, – с ощутимым акцентом пробормотали над ухом Даги. И ненадолго воцарилась тишина.

Когда Дага входил в лес, обещанная награда, а точнее, размер оной казался ему впечатляющим, однако при делении на четверых он сразу переставал быть таковым. Судя по всему, остальные думали о том же самом, потому что на лицах их почти одновременно отразилась сначала угрюмая сосредоточенность, затем недоверие и, наконец, презрение. Когда на столе появляется кусок лакомого пирога, делиться им никому не хочется… Впрочем, на этот раз никто не рвался устраивать преждевременные разборки, и Дагу отпустили. Он получил долгожданную возможность увидеть третьего члена шайки и не помедлил оглянуться. Тот оказался смуглым, с прищуренными глазами и наголо бритой головой, в одежде странного покроя, которая дополнялась очень широким поясом.

Как ни странно, именно он и заговорил первым, нарушая неприятную паузу, причем в его голосе слышалась странная беззаботность.

– Как же все-таки занятно вышло, а? Интересно, они сначала наняли тебя, но потом решили, что один ты не справишься, и наняли нас, или сначала наняли нас, но потом решили, что если наймут одного, то смогут заплатить меньше?

– Наверное, они надеялись, что мы просто поубиваем друг друга, и им вообще не придется платить, – буркнул Белка.

– Что ж, тогда попробуем удивить их! – лысый подмигнул Даге. – Меня зовут Тайго, а это мои друзья: тот здоровяк Бёрн, а хмурый малый, с которым ты уже немного повздорил, Бел… Риолан.

– Я Гро’Херн Дагст, – представился в свою очередь Дага. Ощущая легкую неловкость, он окинул взглядом разношерстную копанию и подумал, что полное имя на каркающем наречии степняков им будет тяжело запомнить. – Друзья называют меня Дага.

– А ты, я смотрю, прямо как рыцарь, бросаешься спасать каждую встреченную девку? – снова встрял Риолан, хотя его и не спрашивали. – Может, так же по-рыцарски возьмешь ноги в руки и унесешь свою гребаную тушку куда-нибудь подальше? Или горазд только задницы лапать без спросу?

– Так мне что, надо было просто спросить, что ли? – оскалился Дага полным набором внушительных зубов. Поговаривали, что корни его народа происходят от горных великанов, способных в бою оборачиваться медведями, потому черты их лиц и кажутся столь грубыми, почти звериными. Но сейчас он почти развеселился, и все, кроме насупленного полукровки, поддержали его негромкими смешками. Мало-помалу всеобщая неприязнь начинала тускнеть, потому что как моряк моряка, наемник понимает наемника лучше всех прочих.

Дага даже вообразил, что если бы они встретились не здесь и не сейчас, а, например, где-нибудь в гостеприимной таверне, за кружечкой доброго эля и на сытый желудок или у вечернего костра на большом тракте, под треск поленьев и верещание кузнечиков под ногами, их знакомство могло бы получиться вполне дружеским. Хотя с тем же успехом они могли встретиться и будучи врагами, выступая на сторонах двух поспоривших баронов или городской власти и взбунтовавшихся против новых налогов землевладельцев, и тогда им не оставалось бы ничего, кроме как поубивать друг друга ради пары золотых. Наверное, именно это и роднило их больше всего – готовность проливать кровь за чужие интересы, тогда как собственные заключались лишь в вовремя выплаченном жалованье.

– Сколько они пообещали тебе? – без особого любопытства поинтересовался Бёрн – так, словно спрашивал о прошлогоднем урожае.

– Двести ларгов, если убью тварь раньше, чем кто-нибудь еще пострадает от ее зубов.

Вся троица переглянулась.

– Что, если нам объединиться и поделить награду поровну? – миролюбиво предложил Тайго. – Нас четверо, это получится по…

Он начал было загибать пальцы, но не успел озвучить результаты своих исчислений, как его перебили:

– Тебе не кажется, что было бы честнее поделить ее по тому, чей вклад в дело окажется больше? А то ведь можно и своей шкурой перед оборотнем рисковать, и в кустах отсиживаться…

– Но Белка, это же ты всегда прикрываешь нас издалека? – удивленно заметил Бёрн. – Кстати, почему я все еще должен таскать твой самострел? На, забери его.

В руки полукровке свалился на удивление маленький арбалет с укороченным и выкрашенным в черный ложем. Даже на вид вещица была редкая и дорогая, Дага прежде ни разу не видел подобных. Белка поспешно подхватил его, прижимая к груди, как мать родное дитя.

– Между прочим, не просто так: в прошлый раз мы с «деткой» положили больше народу, чем твой меч, находясь внизу. Тайго, хоть ты скажи!

– Вообще-то, я думал, мы собираемся говорить о награде… – покачал головой южанин. – Хотя и немного странно делать это до того, как оборотень будет убит, потому что мы ждем тут уже половину дня, а у логова никто не появлялся. Быть может, стоит прочесать лес и поискать еще следы…

– Есть предложение получше.

Низкий и хриплый голос раздался откуда-то сбоку, заставив подпрыгнуть одновременно всех наемников. Раздвинув ветки кустарника, который был там словно специально выращен, к ним прямо из чащи шагнул человек. Немолодой, с серой всклокоченной бородой, облепившей нижнюю часть его лица как густой репей, в грязной медвежьей шкуре, накинутой на плечи.

– Отдайте мне половину, и я сам уйду, – заявил старик.

Сложно было представить кого-то, менее похожего на грозу леса, чем этот скрюченный, седой и тощий дед, со стороны больше похожий на гору лохмотьев и слежавшегося меха. Риолан уже было раскрыл рот, чтобы высказать все то, что он подумал, но Тайго все с той же беззаботностью положил руку ему на плечо и кивком указал на землю позади старика – туда, где четко отпечатались звериные следы, разом обрывающиеся и переходящие в человеческие. Белка захлопнул рот обратно.

Старик ухмыльнулся. Его пышная борода шевельнулась, будто в ней копошился кто-то – впрочем, ни один из наемников бы не поручился, что это не так.

– Куплю пару телят. Я, знаете ли, очень люблю телятину, нежную и сочную…

– Я слышал, что ты не брезгуешь и пастухами, – так же спокойно и осторожно вставил Тайго. Дага все же успел заметить, как его лежащая на поясе рука едва заметно придвинулась к рукояти сабли, и сам невольно потянулся к оружию. Но старик ухмыльнулся снова.

– Наглый поклеп! Человечье мясо жесткое и невкусное, так что я охочусь только на стада. Пастухи сами убегают, сломя голову.

Они переглянулись. Хороший воин – не тот, кто совершил больше безумных подвигов, а тот, кто остался после этого жив. И все разом подумали о том, что вообще-то предложение и в самом деле неплохое, особенно если не придется ничего делать.

– Прискорбно… Но откуда же нам знать, что это действительно так? Мы всего лишь выполняем волю наших нанимателей.

– А ты, коли не лень, пойди да погляди там, поближе. Если хоть одну человечью косточку отыщешь, я свои слова назад заберу.

***

– Я до последнего не верил, что все на самом деле разрешится так просто, – хохотнул Риолан, оставляя позади редеющий лес. – Как насчет того, чтобы отметить это прямо сейчас? Там, у дороги, я видел корчму…

Дага не мог поспорить. Хороший наемник никогда не отказывается от выпивки с братьями по оружию, потому что спокойные деньки в их жизни в самом деле на вес золота, и в те минуты, когда тебе особенно паршиво, когда ты сидишь по уши в грязи, крови и трясешься от страха, от холода, от ощущения того, что над твоей головой уже разверзается зловонная пасть смерти, нужно что-то вспоминать. Дружеские улыбки, мимолетные шутки, тепло чьего-то очага – без них, редких кусочков жизни, за которые можно цепляться, ты рискуешь потерять рассудок намного раньше, чем возможность дышать, а этого уж точно не хочется никому. Дага был вполне согласен добавить своим мирным воспоминаниям еще парочку, но одна вещь его все-таки смущала.

– Ты же не собираешься идти прямо в этом платье? – искоса поглядывая на помятый и порванный наряд полукровки, решился спросить он. Звучало глупо, но отчего-то у Даги было ощущение, что этот малый способен на все. Возможно, оно появилось неспроста.

Риолан возмущенно фыркнул. Трудно было поверить, что у него может не найтись слов для ответа, но вместо него в разговор вмешался Тайго, звонко шлепнув по плечу нового знакомого:

– Ну а что? Спасенной принцессе в зубы не смотрят, дружок!

И было в его тоне что-то… многообещающее. Даже пророческое. Потому что недаром именно в этот день последователи старых богов чествуют богиню любви Арану, и недаром солнце клонилось к такой яркой, как рябина красной полоске неба – неба ее цвета.