Текст книги "Жизнь началась (СИ)"

Автор книги: Summer lady

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Ну, и что это за задание? – спросил Пит, когда мы втроем сели завтракать слегка подгоревшей яичницей.

– Точно сказать не могу, – ответил Гейл, прожевывая собственную порцию и всеми силами пытаясь показать, что ему действительно нравиться.

– Ну, ты хотя бы намекни, а мы потом додумаем сами, – игриво предложила я тут же получила убийственный взгляд от любимого. Ему явно, он даже не пытался этого скрыть, не доставляло удовольствие моё поведение рядом с другом.

– Это связано с тем, что находится за пределами Панема.

– Ясно, вы думаете, что там есть люди?

– Возможно, – уклончивый ответ подействовал на меня как согласие.

– И что вы будете делать, когда найдете их?

– Не знаю, шансы, что это случится, малы, – прозвучало это крайне неубедительно.

На мгновение я представила, каким всё тогда будет. Другие люди, другие города и целые страны. Подумают ли они, что мы дикари, оторванные от мира, ещё недавно заставлявшие детей убивать друг друга ради потехи. Подумают ли они, что вся наша жизнь, весь наш мир, построен на крови? А может быть так и есть? Но что, если они подумают о нас совсем иное? Что, если они закроют глаза на наше недавнее прошлое? Может, мы сможем наладить мир с этими людьми? Проложить железную дорогу, а может и другой транспорт, и приезжать друг к другу. Это было бы чудесно…

–Но, скорее всего, там нет ничего такого, чем мог бы заинтересоваться Плутарх, с его идеей показать, как теперь живут победители, – оказывается, я так долго думала, что успела полностью потерять нить разговора и совершенно не поняла, о чём они говорят.

–Это точно.

– А когда именно вы доберетесь до тех, кто находится за границей?

– Что? – две пары глаз удивленно посмотрели на меня.

– Я говорю: когда вы найдете людей?

– Точно сказать нельзя, если это окажется близко, то через несколько дней, но если возможное, я подчёркиваю ВОЗМОЖНОЕ, поселение окажется далеко, то месяц или больше. Ведь мы отправимся туда пешим ходом.

– А почему вам просто не слетать туда?

– Правительство боится, что если мы полетим туда, то можем не иметь ни малейшего шанса, на тёплое приветствие. Никто не знает, кто там.

– Ну а если там никого нет, то когда вы поймёте, что пора уходить? – вмешался в разговор Пит, который уже мыл посуду.

– Есть условное расстояние, достигнув которого мы не можем двигаться дальше.

– И тогда вы больше никогда вновь не отправитесь туда?

– Этого, Кискисс, – Пит пытался прожечь в Гейле дыру взглядом, – Никто сказать не может. Возможно, мы и снова окажемся в тех местах. Вариантов очень много.

– Так, – решила я закончить разговор на эту тему и выбрать план действий на целый день.

– Ещё неизвестно ничего нового насчёт завода? – пропустив мою реплику мимо ушей, сказал Пит.

– Скоро к вам приедут рабочие, и вы вместе с ними, – лицо приятеля озарила коварная улыбка, – Начнете строить завод. Примерно, через неделю, может и раньше.

– Поскольку, – решила я продолжить свою реплику, – Погода сегодня не подходит для охоты, – в глазах любимого зажглись радостные огоньки,

– То я, наверное, пойду постираю и займусь уборкой в доме. Гейл можешь мне помочь? – друг согласно кивнул, а лицо блондина приобрело убитое выражение, с которым он отправился в пекарню.

Мы с другом уже битый час выбивали ковры. Кто же знал, что в них окажется столько пыли? Такое чувство, что с самой постройки дома, их никто не удосужился выбить. Нам оставалось лишь протереть полки и наша работа, а вместе с ней и большая часть дня, была бы закончена.

– Знаешь, Китнисс, – промолвил Гейл, когда мы возвращали ковер на его законное место в доме, а именно на пол в гостиной, – Я не узнаю тебя.

– Что? – это было так неожиданно, и моя ноша чуть не оказалась на полу. Как это, он не знает меня?

– Понимаешь, ты стала…, – друг замялся, подбирая подходящее слово, – Ты стала…домашней.

– И как это понимать?! – гнев беспощадной волной поднимается по моему телу, испепеляя все остальные чувства.

– Раньше, – он продолжил так, словно и вовсе не замечал моей ярости, – Я даже не смог бы представить такой ситуации, чтобы ты, Китнисс посвятила себя уходу за домом и готовке. Ведь ты же – бунтарь.

На этом слове я срываюсь и слова, неудержимым потоком, вырываются из меня.

– Да?! А сколько людей из-за этого погибло, сколько домов было разрушено. Мой, наш, дистрикт был сожжен дотла. Все, кто связан со мной, тоже пострадали: Прим умерла, Цинна умер, Финик умер, Пита пытали! Ему изменили сознание, отняли душу – а это равносильно смерти! А сейчас ты вздумал упрекать меня за то, что я решила измениться, за то, что я больше не желаю смерти никому! Гейл, если ты приехал к нам, чтобы вновь разжечь смертоносный огонь, то ты зря ехал!

Он ничего не ответил, молча вошел в дом, положил ковер и посмотрел на меня взглядом, по которому можно было понять: я была права.

– Убирайся, – ноль реакции, – Убирайся из этого дома и никогда не смей возвращаться!

Гейл развернулся и ушел. Просто ушел, даже не сказал ничего. Медленно, на трясущихся ногах я опустилась в кресло, закрыла лицо руками и дала волю слезам. Гнев уходил через, сотрясающие меня рыданья, намного быстрее. Вот так, за несколько минут я потеряла друга, поняла, какой меня видят люди и чего они от меня ждут.

Сойка-пересмешница – это как клеймо, оно выжжено на моём теле, на всём, что связанно со мной. Символ революции останется навсегда. Уже неважно, сколько всего я могу сделать, как многое могу изменить. Я навсегда останусь бунтарем.

А ведь не возьми я тогда у подруги эту брошь, Сойки могло бы и не быть. Но я тут же понимаю: тогда бы меня просто называли по-другому, и символом стала бы Китнисс Эвердин.

– Боже мой, Китнисс! – Пит упал рядом с креслом на колени и обхватил ладонями моё лицо, – Что случилось? Это Гейл? Он тебя обидел?

Я еле заметно киваю, ведь это правда, это Гейл и он меня обидел.

– Я найду его, я убью его, – всё тело Пита трясётся от гнева.

– Пит, – мой голос осип от продолжительных рыданий, – Это правда?

Его гнев улетучивается, Мелларк, недоумевая, смотрит на меня, я еще не задала вопрос.

– Люди видят во мне бунтаря?

– Кто тебе это сказал? – любимый не на шутку взволнован.

– Он, – только и выдавливаю я, но этого хватает, чтобы он понял о ком идёт речь.

– Нет, Китнисс, это не правда, – его голос полон уверенности, – Конечно, есть такие люди, у котрых не сильно развит интеллект, и они могут видеть тебя именно так. Но не стоит забывать, что есть и другие. Они видят девочку, которая пошла на Игры вместо сестры, человека, что ненавидит убийство, как бы странно сейчас это не звучало. Они видят Китнисс Эвердин, жительницу дистрикта двенадцать, которая может покорить любого своей красотой, – только я хочу прервать его, как он произносит, – И это правда, – и целует меня.

Конечно, слова Пита произвели на меня эффект, но он оказался не столь сильным, чтобы полностью успокоить меня. До сих пор в голове звучал голос: «Ведь ты же – бунтарь». Он не прав, меня вынудили на бунт. Я сделала это для того, чтобы уничтожить Голодные Игры, хоть этого никто и не забудет.

– Ты прав. Ты прав.

– Вот именно, – он оглядел по сторонам комнату, потом посмотрел в окно, – Погода стала лучше, если ты уже закончила, то мы могли бы отправиться в лес.

– Пит, ты же…

– Пособирать всяких ягод или грибов. Ведь совсем скоро будет не до этого, работать на заводе будем как-никак.

– Знаешь, а пошли! – судя по взгляду любимого, он не ожидал, что я соглашусь так скоро, но был несказанно счастлив, что теперь я нахожусь в лучшем состоянии духа.

В лесу вновь было тихо, приближалась зима, и животные начали готовиться к спячке. Но, словно по заказу, нам удалось найти куст со съедобными ягодами. Мы брели и брели вглубь леса, натыкаясь на следы животных, изредка слыша голоса птиц. Странное жужжание исходило с вершины дерева, под которым покоился нетронутый ягодный куст.

– Пит, уходим, – я старалась всеми силами сделать так, чтобы мой голос звучал ровно и не привлёк внимания насекомых.

– Почему? Ты только посмотри на это количество ягод, удивительно, что их никто не съел.

Нет, не удивительно. Животные всегда боялись подходить близко к осам.

– Просто пошли! – прошипела я.

– Я не уйду, пока не соберу всех этих я… – на его лице промелькнула сотня эмоций, оставив после себя лишь гнев, – Я никуда не уйду, пока не убью тебя, Китнисс!!!

Это прозвучало слишком громко, а осы ненавидят, когда кто-то нарушает их покой. Жужжание становилось всё сильнее, пока одна за другой не появились осы-убийцы. Схватив сопротивляющегося Пита за руку, его разум всё ещё был затуманен, я побежала через весь лес к дому. Вот только путь оказался труднее, при каждом удобном моменте, Пит норовил скинуть меня в канаву или наткнуть на ближайшее дерево, отчего создавалось ощущение, что осы совсем близко. Миновав большую часть пути, Мелларк резко остановился и посмотрел на меня. По взгляду стало понятно, что приступ заканчивается, и он приходит в себя. Вот только времени ждать, у нас не было, жужжание было слышно, но тише.

– Пит, пошли, – умоляюще пролепетала я, не выпуская его руки, и слабо потянула его вперед. Он вновь посмотрел на меня, но его взгляд ровным счётом не выдавал ничего. Блондин пошатнулся и упал на холодную землю, местами усыпанную листвой. Его искусственная нога так и осталась стоять.

– Пит!

Ноль реакции. Я опустилась на землю рядом с ним и закрыла глаза, готовясь к боли, которую приносят укусы ос-мутантов.

====== Глава 10 ======

Но жужжания уже не было слышно. Осы отступили, но я не решалась подняться, ведь таких ситуаций никогда раньше не происходило. Может, они так хитроумно нападают на жертву, симулируя отступление и неожиданно возвращаясь, как только она теряет бдительность? Сумерки сгущались, ничего не было видно на расстояние большее вытянутой руки. Теплая ладонь коснулась моего запястья, пальцы сжались в непроизвольном жесте.

– Китнисс? – его голос был одновременно заспанным и взволнованным.

– Хвала Небесам! Ты можешь идти? – Пит ошарашенно кивнул, явно ожидая от меня другой реакции, – Тогда бежим!!!

Уже дома я смогла полностью, точнее почти полностью, рассказать любимому всю историю, что произошла с нами в лесу. И уже тысячу раз сумела пожалеть об этом. Невыносимым было видеть, как он вновь и вновь ненавидит себя за случившееся. Все свои царапины и синяки решено было свалить на ветки, чтобы не расстроить его ещё сильнее. Только Пит не сильно верил в мой рассказ.

– Почему ты не оставила меня в лесу? – его голос сейчас не выражал ничего, словно я говорила не с человеком, а с роботом.

– Как бы тогда я смогла жить, с грузом ответственности за спиной, что душил бы меня?

– Но ты рисковала своей жизнью.

– Неужели ты думаешь, что моя жизнь стоит дороже твоей? – в голосе появляются панические нотки.

– Так оно и есть. Жизнь чудовища, в которое я превратился не стоит и грязи под ногами.

– Не говори так!!! – начинается истерика, – Ты вовсе не чудовище! Как ты этого не понимаешь?! Ты жертва!

– Только ты так думаешь, – Пит невесело улыбается и встаёт с кресла, направляясь в нашу спальню. Я не смею остановить его.

Становиться слышно, как он возиться в спальне. Наверное, решил сегодня лечь пораньше. Я его понимаю, день выдался тяжелый и морально, и физически. Иду в душ, в надежде расслабиться под горячим потоком воды. Грязь, а вместе с ней и напряжение уходят, оставляя после себя место опустошенности, желание поскорее оказаться в крепких объятиях любимого и уснуть. Чистую одежду я взять забыла, а старую, как только сняла, бросила в стирку. Придется идти в одном полотенце. Может оно и к лучшему…

Пит сидел на нашей кровати, лицом к стене, не обращая ни на что внимания. Он даже не шелохнулся, как это было всегда, когда я опустилась на кровать рядом с ним. Движения не было и тогда, когда я обняла его, так, что слышала каждый удар измученного сердца.

– Ты ни в чём не виноват. Все хорошо, все хорошо, – я нежно поцеловала его в лоб, но любимый никак не отреагировал.

– Пит…

Ноль реакции, даже не посмотрел на меня.

– Пит, – последний раз позвала я и вновь безуспешно.

Собрав волю в кулак, я решила, что пора действовать. Встав напротив его каменного взгляда, которым он хотел пробить стену, я сделала как бы нарочное движение. Моё белоснежное, а точнее просто белое, полотенце без единого звука упало на пол.

– Ой.

Моё женское чутьё не подвело меня. Пит не просто смотрел на меня во все глаза, как будто впервые меня увидел. Он притянул меня в свои объятия, и мы оба оказались на кровати.

– Китнисс, – только и сказал блондин, прежде, чем поцеловать меня.

В этом поцелуе не было того, что было обычно. Он казался прощальным, словно намекавшим на скорую разлуку, но я знала, что ей не суждено случиться. Я не решалась прервать поцелуй, хотя в глотке воздуха я сейчас нуждалась больше всего на свете. Когда любимый, наконец, оторвался от моих губ, страх ледяной волной прошелся по телу. Его глаза пылали ненавистью второй раз за сегодняшний день. Это вновь случилось. Охмор показал, на что он способен.

– Боишься меня, Сойка? – в голосе слышался металл, что разрывал барабанные перепонки и острыми иголками впивался в сердце. Я ничего не могла ответить. Не в том положении, не сейчас, когда я нагая лежала под ним не в силах пошевелиться.

– Отвечай! – рявкнул блондин и с силой ударил меня ладонью по лицу, на глазах выступили слёзы, – Боишься меня?

– Да! – слёзы обжигающими потоками льются по щекам, доказывая мои слова.

Он ничего не говорит, лишь начинает с силой проходиться ладонями по моему телу, сжимая, а то и ударяя, но я не могла его остановить. Я не могла ударить своего мальчика с хлебом.

– Пит! Пожалуйста! Нет! Очнись! – закричала я, как только он начал раздвигать мои плотно сомкнутые колени.

– Заткнись! – парень вновь ударил меня, на этот раз сильнее, намного сильнее.

Я поняла для себя одно: он не остановиться, как ни проси. А самое главное, что потом он будет ненавидеть себя за содеянное до такой степени, что страшно представить. Ведь если вспомнить, что с ним, и с его домом, случилось после приступа в пекарне, то это скорее всего окажутся лишь цветочки перед зарождающейся бурей.

– Сойка ты готова? – шепчет Пит, в его словах чувствуется желчь. Он нагло вторгается указательным пальцем в моё лоно, заставляя вскрикнуть от неожиданности.

Я продолжаю молчать, но про себя молю, чтобы эта пытка поскорее закончилась.

– Нет? – он делает изумленные глаза, явно наслаждаясь своей игрой, – Что ж, это легко исправить.

И тут блондин целует меня, целует так, что хочется умереть. Его язык, как бы омерзительно сейчас это не было, вторгается в мой рот, обшаривает его. А потом он с силой кусает меня за нижнюю губу. Во рту чувствуется металлический вкус крови. Стон сам вырывается из моих уст, но он не догадывается, а может только делает вид, что это стон боли.

– Пора! – рявкает он и бесцеремонно входит в меня.

О, как я ненавидела Сноу в этот момент! Как мне хотелось, чтобы он умер снова!

Пит сделал толчок, потом ещё. На его лице промелькнула задумчивость, а потом он рукой, которой совсем недавно месил тесто для хлеба, схватил меня за горло. Стало нечем дышать.

– Ты, как я погляжу, не так невинна, как кажешься! Кто это сделал? Кто?! Гейл?! Отвечай сука!

Ещё один удар по лицу. Но тут его хватка немного ослабла, видимо, чтобы у меня появилась возможность ответить ему.

– Нет, – хриплю я и отворачиваю голову, чтобы не видеть столь родного лица.

– Да ты у нас шлюха! – Пит заливается хохотом, – Грязная Шлюха! – пощёчина, толчок, – Шлюха, – рычит он, вновь бьёт, вновь двигается внутри меня.

Потом толчки уже не сопровождались словами, зато удары перешли на живот. Кулаком по животу. Каждый раз. В глазах начало темнеть. Потом он, наконец, замер во мне, изливаясь в моё тело.

– Знаешь, сука? – Блондин пошевелился и вышел из меня, – У нас может быть ребенок, – он заржал, именно заржал, его смех не был похож на человеческий, – Ребёнок от шлюхи.

Потом он встал с кровати, перед этим вновь ударив меня по щеке, словно это был прощальный воздушный поцелуй, и ушел.

А я так и осталась лежать. Ни сил, ни желания шевелиться не было. Хотелось сжаться в комочек и плакать, долго плакать.

Ребёнок. Рука непроизвольно потянулась к животу. Если его слова окажутся правдой, то я стану мамой. Мамой. Нет, нет я не могу стать мамой.

Не сейчас, ни когда ещё. Дети не должны жить в мире, в котором ещё недавно шли бои, на смерть.

Темнота сгущалась вокруг постели. Довила на глаза и, в конце концов, победила.

– Китнисс? – взволнованный голос вырвал меня из непродолжительной дрёмы. Он вернулся, по-настоящему вернулся.

– Пит? – мой голос был таким странным.

– О нет! Что я наделал с тобой, Китнисс?! – любимый упал на пол рядом со мной, пока я свешивала ноги с кровати.

– Всё хорошо… – лгу я, сама не веря себе.

– Нет, нет, нет, – он хватается руками за голову, – Нет! Нет! Нет!

Срывается с места, хватает чемодан, который заранее приготовленный, лежал в углу комнаты, так, чтобы его не было видно, и уходит, вернее, бежит из дома, прямо в холодную ночь улицы. Подготовился. Планировал.

Я теряю много времени, заворачиваясь в одеяло, и только потом выскакиваю на крыльцо. Его нигде не видно.

– Пит! – в отчаянии кричу я, – Пит! Пит! Пит!

Ничего. Абсолютно. Я потеряла своего мальчика с хлебом…

====== Глава 11. POV Пит ======

Что я здесь делаю? Это первое, что приходит мне на ум, как только приступ проходит. К этому невозможно привыкнуть, словно нечто большое и ужасное врывается в моё тело, забивает сознание в угол и начинает управлять мозгом. Я нахожусь в непонятном, тёмном месте. Это не дом. Больше похоже на сарай. Все вещи в нем сломаны. Неужели, это я сломал? Где Китнисс? Надеюсь, что её не было рядом, когда это произошло.

Китнисс, самая удивительная девушка, которую я знаю. Не смотря на всё, что она пережила, ей удаётся видеть в людях хорошее.

«Ты вовсе не чудовище! Как ты этого не понимаешь?! Ты жертва!» – только она так скажет.

Сказала, вечером. А потом я пошел собирать чемодан. Я хотел уехать, спасти её от самого себя. Не успел. Осознание приходит слишком быстро, крик вырывается из моей груди, кусаю кулак, дабы заглушить его. Она была рядом, когда это случилось.

Оглядываю свои руки, ноги и живот. Царапин нет, значит ничего плохого не случилось. Я н причинил ей боль. Слава Богу…

Выхожу из укрытия, теперь я так его называю, на улице также темно и холодно. Ночь, значит это не продлилось долго. Неуверенным шагом плетусь к дому. Я измотан. Хочется поскорее прийти к ней, поцеловать и сказать, что всё у нас будет…

Нет, я же уезжаю. Я уезжаю. Противоречия устроили борьбу глубоко внутри меня. Одна сторона хочет уехать, оставить её в покое и дать шанс зажить нормальной жизнью, не со мной. Другая же требует, чтобы я её не бросал. « Ты умрёшь без неё!» – кричит она. И она оказывается права. Это было слишком поспешное решение. Сейчас ночь, она, наверняка, спит. Я разложу чемодан и спрячу его, чтобы она ни за что не догадалась, что я хотел сделать.

Немного топчусь перед входной дверью, не смотря на то, что я здесь уже долго живу. В гостиной, на кухне и в спальне не горит свет.

Обнаженная девушка комочком лежит на кровати. Её волосы сбились, а на всём теле начинают багроветь кровоподтёки.

– Китнисс? – зову я. Она шевелится, её кожа кажется бледной, как снег, в свете луны.

– Пит? – её голос хриплый, словно от слёз или криков, а может, от того и другого месте.

– О нет! Что я наделал с тобой, Китнисс?! – ноги подкашиваются и я падаю рядом с кроватью. Она свешивает ноги и силится встать. Но, видимо тело её не слушается. Ужасные синяки покрывают её живот, на щеке красуется след от ладони. Моей ладони.

Это сделал с ней я. Я причинил ей боль, гораздо большую боль, чем раньше. Она была не права, я чудовище.

– Всё хорошо, – врёт она, вот только я вижу каждый участок её тела. Я вижу, что натворил с ней.

– Нет, нет, нет, – отвращение к самому себе побеждает, я хватаюсь руками за волосы и тяну, словно боль может что-то исправить, – Нет! Нет! Нет!

Китнисс с ужасом смотрит на меня. Но она боится не меня, она боится за меня.

Моя девочка, как ты до сих пор не поняла, что я монстр?

Резко встаю, хватаю чемодан, который намеревался разобрать и выбегаю из дома. Быстро, чтобы она не догнала. А она попытается меня остановить, я точно знаю. Я бегу так быстро, как раньше не бегал с собственной ногой. Адреналин бурлит в крови, из-за чего я ускоряюсь.

– Пит! – доноситься голос позади меня, слишком далеко, чтобы можно было увидеть, – Пит! – она вновь плачет, – Пит! Пит!

Прости меня, крошка, но я не вернусь.

Перебарываю желание вернуться и продолжаю свой путь, через весь дистрикт на вокзал.

На часах полночь, на вокзале никого. Только птицы, что залетели погреться. Сажусь на металлический стул, чтобы отдышаться, не очень получается. Настоящая нога начинает ныть, а в металлическую кое-где попали маленькие камни. Пока я вынимаю их, воспоминания, один за другим находят путь в мою голову.

« Шлюха» – мой голос не узнаваем.

Я бью её, а она лежит подо мной, плачет, но не сопротивляется.

Становиться плохо, нечем дышать, перед глазами всё плывёт, появляется тошнота.

Нужно купить билет, уехать, как можно скорее.

– Мне нужен билет, – говорю я кассиру, но она лишь удивленно смотрит на меня. Видимо, выгляжу я также плохо, как себя чувствую.

– Э… Хорошо. Куда? – она хлопает ресницами и продолжает пялиться на меня.

– В самый дальний дистрикт, из всех сейчас возможных, на самый ранний поезд.

– В третий, без пересадок, в час тридцать, подойдёт?

– Да, – задумчиво произношу я. Третий это достаточно далеко.

– Два билета? – она думает, что я поеду с Китнисс.

– Один.

До отправления поезда осталось чуть больше десяти минут и я топчусь на платформе. Приезжает, сопровождаемый мерзким звуком другой состав. Из него выходит целая толпа людей, человек двадцать, не меньше. Они косятся на меня, толкают друг друга, чтобы всё обратили на меня внимание. Может, они никогда раньше не видели чемпиона?

И тут я замечаю его. Он идет в самом конце и пристально смотрит на меня. Волосы светлые, а глаза голубые. У него мускулистые руки. Он выше меня на несколько сантиметров. А в остальном, он моя точная копия. Блондин направляется о мне, под смешки его товарищей.

– Я, Грег, – он протягивает мне руку и я вяло жму её, – Здорово мы с тобой похожи, да?

– Да, – не здорово, а просто удивительно, – я Пит.

– Мы приехали сюда, чтобы заняться строительством завода. Постой, ты тот самый Пит? Победитель?

– Да, это я.

– И ты уезжаешь? А как же твоя жена? – он, видимо, знает только то, что говорили по телевизору.

– Мы развелись, – беззаботно лгу я, словно безумно горжусь этим, – Всегда хотел переехать из этой дыры.

– Ясно. Пока, может, еще встретимся?

– Пока, – нет, не встретимся.

А вот и мой поезд, занимаю своё место. В вагоне всего пара человек, так что я еду один. Смотрю в окно, пытаясь в последний раз запомнить, каждую часть родного дистрикта. Я не вернусь, никогда. Не имею права. Серые дома дистрикта двенадцать вдруг обретают для меня новые краски. Я знаю каждый дом. Я знаю всё о тех, кто здесь живет. Деревня победителей мерещится вдалеке, в доме Китнисс горит свет.

Как она там? Наверное, плачет, не спит. Завтра утром она всё узнает, не поверит, скажет, что это ложь. Кто теперь будет отгонять её кошмары, кто будет обнимать её каждую ночь? Может это сделает Гейл? Может кто-нибудь из рабочих? Например, рослый брюнет, гордо шествовавший впереди всех? Или тот парень, что шел в средине и единственный не посмотрел на меня? А может, Грег? Он так похож на меня.

В раздумьях я не замечаю, как поезд сделал остановку и ко мне в купе зашел ещё один пассажир. Мужчина, с усами, в очках, на вид лет сорок – сорок пять. В бронзовых волосах, кое-где видны проблески седины. Лицо в прежде временных морщинах. Он смотрит на меня таким же изучающим взглядом, что и я на него.

– Вы, Пит Мелларк? – его голос звучит очень приятно, как у папы.

– Да, а вы?

– О, мой мальчик, – он представляет себя отцом для всех, такой у него, наверное, тип, – Я доктор Чарльз Букмер. Но для вас просто, Чарли.

– Вы доктор?

– Да психолог. Всю жизнь прожил в Одиннадцатом, а теперь направляюсь в Третий, – он достает из суки пакет с бутербродами, – Будите, Пит?

– Не откажусь, спасибо. Я тоже еду в Третий, – пробую бутерброд, он оказывается изумительным на вкус.

– У вас там есть дом? – интересуется доктор, откусывая собственный бутерброд.

– Нет, – точно, я даже не знаю, где буду жить.

– Что ж, Пит, вы можете пожить у меня, – он сама доброжелательность. Такой заботливый папа, – А чем же вы будите там заниматься?

– Я планировал делать то, что у меня получается лучше всего, печь хлеб.

Когда Чарльз заснул, я дал волю своим эмоциям. Дождь за окном отражал то, что твориться у меня в душе. Китнисс, прости меня, если сможешь…

Комментарий к Глава 11.

POV

Пит Как вам такое? Стоит ли мне ещё делать нечто подобное?

====== Глава 12 ======

– Китнисс, мне очень жаль, – голос ментора доноситься словно издалека, словно его здесь нет, – Я был сегодня на вокзале, мне сказали, что он купил билет и уже уехал, в Третий, – он отхлебывает из бутылки, протягивает её мне, но я лишь качаю головой.

– Кискис, он вернётся, – Гейл тоже пришёл, хотя его не звали. Наверное, увидел, как Хеймитч носиться по дистрикту в поисках Пита, и решил прийти, поддержать.

– Да, он же не может бросить тебя, – поддакивает ментор, и вновь делает большой глоток из бутылки.

Бросил. Это слово эхом разносится у меня в голове. Он не может меня бросить. Нет, он на это не способен. Просто, сейчас ему очень тяжело, слишком тяжело. Но Пит вернётся, он знает, что необходим мне, как воздух.

– Почему он ушел? Раскажи, Кискисс, – попросил Гейл.

Как я могу об этом рассказать? Конечно, он даже не подозревает, о чем именно он спрашивает, но все же. Это слишком тяжело, пережить эту ночь снова. Снова испытывать страх и боль, снова видеть его отчаяние, снова бежать за ним.

– Это опять случилось, – только и говорю я.

– Что случилось? – недоумевает друг.

– Солдатик, – решил вставить своё слово ментор, за что я была ему, несомненно, благодарна, – С этим парнишкой временами случается такое, что лучше не знать. То, что с ним произошло, даёт о себе знать. Как бы получше сказать? Он сходит с ума.

Я качаю головой. Нет, он не сходит с ума. Просто на мгновение Это побеждает и берет верх над ним. Но это не сумасшествие, это нечто другое.

– И что? – не унимался Гейл.

– А то, что он совсем не похож на себя, и главная его цель: убить меня.

Тут до меня доходит. Он уехал не потому, что хотел бросить меня, а потому, что он хотел защитить меня, от себя. От самого себя…

– Он не хотел бросать меня…

– Солнышко, ты, наверное, не заметила, но он уехал, – Хеймитч новь сделал большой глоток спиртного.

– Нет, нет, – гости, недоумевая, смотрят на меня, словно я сумасшедшая, – Он думал… Он думает, что защищает меня…

– От кого? – Гейл пытался показать, что ему важно знать это.

– От самого себя, – закончил за меня ментор, и шатающейся походкой направился к выходной двери.

– Гейл, доведешь его до дома?

– Конечно. Пока, не знаю, когда мы вновь встретимся.

– Почему?

– Завтра мы отправляемся, – в его голосе слышалась горечь.

– Ясно, – мне было жаль отпускать родного человека. Я и так потеряла слишком много.

– Кстати, солнышко! – крикнул Хеймитч, застыв в дверях так, что одна его нога была на улице, а другая на коврике в прихожей, – К нам приехали рабочие, будем с тобой строителями! – его это сильно смешило.

Сосед оказался прав. Рабочие, действительно приехали. На месте самой большой воронки теперь трудилось человек сорок, из них половина жители дистрикта. Все что-то копали, возили на тележках, говорили, некоторые смеялись над шутками друг друга. Я подошла к человеку, который, по моему мнению, был здесь главный. Мужчина один стоял с непонятной картой и командовал всеми остальными.

– Здравствуйте, – даже не знаю, откуда взялась эта официальность, – могу я чем-то помочь?

– Кто вы? – спросил брюнет, не отрывая взгляда от карты.

– Китнисс Эведин.

Тут он посмотрел на меня. Нет, н посмотрел, он буквально прожигал меня взглядом. Казалось, он увидел привидение, но не как не живого человека.

–Ладно, хорошо, – парень явно волновался, – Подойдите к вон тому человеку, – он жестом указал на рыжеволосого юношу с тележкой, полной кирпичей, – Он скажет, что вам делать.

Я поступила именно так.

– Привет, – парень улыбнулся мне, – Я Том.

– Китнисс, – я пожала протянутую руку.

–Так, согласна немного повозить кирпичи?

– Да.

Так прошло около часа, я таскалась с тележкой по всей территории стройки, ловко увиливая от других и разговаривая с Томом. Оказывается, все они прибыли из Тринадцатого дистрикта. И теперь они останутся здесь на всё время постройки завода, но есть шансы, что некоторые останутся здесь на всю жизнь.

– Не знаю, как остальным, но мне у вас нравиться. Есть тут что-то такое…

Но я его не слышала, мой взгляд был устремлён, на светлую голову, что направлялась прямо к нам. Пит! Пит, он здесь! Он не уехал! Так хотелось побежать, броситься ему на шею, расцеловать его и не отпускать никогда! Но, я была слишком зла за эту ночь. Как он посмел, бросить меня?! Как он мог подумать что какие-то синяки, которые я так удачно скрыла кофтой с длинными рукавами и воротом, могут изменить моё мнение, насчёт него?!

– Китнисс, познакомься, это мой хороший друг, Грег, – сказал Том и пожал ему руку.

Грег? В голове не укладывалось, как это? Тут я посмотрела на него внимательнее. Это и в правду был не Пит, он был выше, мускулистей, на его лице не было морщинки между бровей, а из дырки в штанах можно было увидеть настоящую ногу.

– Приятно познакомиться, – блондин улыбнулся мне улыбкой, которая напоминала улыбку Финика.

– Мне тоже, – пролепетала я, до конца не отойдя от шока.

– Ты ничего нового не знаешь, насчёт того, где мы будем жить?

– Нет, я пытался у него спросить, но он что-то молчит.

– Ясно, – он запустил руку в волосы, – Ну, тогда увидимся, – Грег подмигнул мне. Пит никогда бы так не сделал.

Осознание настигло меня с головой, подбросило высоко в воздух и перевернуло весь мой мир вверх тормашками. Ребёнок. У нас с ним может быть ребёнок. Наш с Питом малыш. А я весь день вожу тяжелую тележку, хотя прекрасно знаю, что чрезмерная физическая нагрузка может привести к гибели малыша в утробе матери.

– Эй, тебе нехорошо? – голос у Тома был взволнованный, как и он сам.

– Да, я, наверное пойду, – пролепетала я , и направилась к деревне Победителей.