Текст книги "Смятение чувств (СИ)"

Автор книги: Stylist

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Автор: Stylist

Соавтор: Большая Медведица

Примечания автора: работа написана по заявке Большой Медведицы и в соавторстве с ней. Большая Медведица написала НЦ к фанфику. Это ее дебют, и соавтор волнуется за свое первое произведение и просит читателя ее поддержать.

 

СМЯТЕНИЕ ЧУВСТВ

Третий лишний

Он – всегда помеха ближним,

Тот, кто путает все планы.

Он – незваный третий лишний,

Гость негаданно-нежданный.

Незачем его пугаться -

В жизнь он вносит оживленье:

Шанс ролями поменяться,

Дум раскол и чувств смятенье.

Надвое делить прекрасно

Радости, любовь, разлуку.

На троих – взрывоопасно,

Но зато прогонишь скуку.

В трёх един, Господь приватно

Людям дал любви пример...

Те всё поняли превратно

И создали адюльтер.

Цифра три для нас святая -

Выпить, мужу ль изменить.

Двое – выбора не зная,

Небо могут лишь коптить.

Автор: lucij

Сегодня наконец-то закончилась моя очередная семейно-партнерская полоса в жизни. Мой, теперь уже бывший, больше не будет при мне искать свои грязные носки по всей квартире. Не будет дышать на меня перегаром при поцелуе. Не будет расталкивать ночью с предложением перепихнуться по-быстренькому, потому что у него стояк. Самой последней каплей, переполнившей чашу моего ангельского терпения,  был всплывший в унитазе использованный презерватив и его нелепое оправдание, что барэ-верность он соблюдал!

Достал! Я возвращаюсь к себе домой по ночной трассе мимо пустынной бензозаправки и понимаю, что необходимо залить хоть немного бензина в бак автомобиля.

Подгоняю машину под пистолет заправщика, а сам направляюсь к кассе, рядом с которой нарисовался белокурый паренек. Оплатив свой бензин, прячу кредитку в бумажник и слышу голос парня, адресованный кассирше:

– Мы только что заправились, можно мой кофе?

– Где ваш автомобиль?

Парень поворачивается и указывает пальцем на мой старенький «Форд».

Я, удивленный наглостью парня, наблюдаю с расстояния трех шагов, как он получает свою порцию клубящегося паром напитка.

– Эй! – окликаю парня, – Мне некогда ждать, будешь пить в дороге. Только не расплескай!

Хватаю наглеца за рукав и тащу к машине:

– Говоришь, что мой попутчик? С чего бы это?

– Понимаете, тут ночью дают бесплатный кофе всем, кто заправляется. Вот я… иногда… Только нужно в разные смены, чтобы твою физиономию не запомнили…

Парень послушно идет рядом, не сопротивляясь, боясь расплескать кофе.

– Ладно, пей и рассказывай, что тебя сподвигло на такую низость. Неужто нужда? Или ищешь приключений?

– Все вместе, наверное.

Парень хлебает быстро остывающий кофе, согревая о пластиковый стаканчик покрасневшие на холоде пальцы. Из его губ срываются облачка пара, он съежился на ветру и переминается с ноги на ногу.

Не хамит, не огрызается, пытается оправдаться и этим вызывает жалость. Такой же неприкаянный этой промозглой ночью, как и я сам.

– Как тебя зовут?

– Джетт.

– А меня – Колби, – я протягиваю ладонь для приветствия и сжимаю его тонкие изящные пальцы, совсем не согревшиеся от кофейного стаканчика.

Парня бьет озноб, тонкая куртка и бейсболка с повернутым набок козырьком – плохая защита от октябрьского ветра.

– Ты где живешь? Садись, подвезу.

Парень сминает пустой стаканчик, зашвыривает его за бензоколонку и резво вскакивает на сидение рядом с водительским.

– А мне сегодня некуда ехать. К матери снова любовничек приперся, они и отправили меня погулять без гроша в кармане.

– Счастливое у тебя детство!

– Я не ребенок уже, мне двадцать один. Просто выгляжу так, что все считают несовершеннолетним.

– Значит, можешь отвечать за свои поступки? И тебе все равно, где перекантоваться этой ночью?

Парень утвердительно кивает и просяще смотрит в глаза.

– Тогда поехали ко мне.

– А что мы там будем делать?

– Тебе, не все ли равно? Что делают взрослые мужчины наедине ночью?

– Это, смотря какие мужчины…

– Правильные мужчины.

– Ну не разговаривают же…

– А почему бы и не поговорить? Хотя, я о тебе уже и так все знаю.

– А вы… случайно… не…?  Так я не хастлер, – в глазах парня появляется неподдельный испуг.

Он поднял мне настроение, честное слово!

– Я? Совершенно случайно, – ДА! Но я не насилую маленьких мальчиков, которые прикидываются совершеннолетними. Я их обучаю геодезии в институте Пратта.

И я вырулил на трассу.

***

Если на небе есть Всевышний, и наши судьбы в его руках, – значит, я не просто поплыл по течению, а отдался на Божью волю. Просто в тот момент мне было так удобнее: подыграть воле провидения, отпустить ситуацию, хоть раз в жизни оказаться в роли ведомого.

Я размышлял тогда: если я так старательно и долго выстраивал идеальные отношения со своим бывшим и потерпел крах, может, теперь пофигистское отношение приведет к противоположному результату?

Если вы подбираете на улице замерзающего беспомощного котенка, для кого и для чего вы это делаете? Вы проходите мимо жалкого немощного старика, а аттракция возникает только на молодое и перспективное тело, которое, отогревшись, может оказаться не таким уж податливым и послушным. Так для кого вы совершаете поступки альтруизма? Для себя, конечно, и нечего тут юлить.

Джетт моложе меня на двенадцать лет. Но мне впервые в жизни не хотелось морализаторствовать и учить его уму-разуму. В ту первую памятную ночь мы пили чай до рассвета и болтали о жизни, боясь оттолкнуть друг друга откровенным признанием. Он все больше и больше нравился мне. Мы оба нуждались в любви и тепле, которое хотели найти друг в друге. Я заряжался его юным оптимизмом, он напитывался моей зрелостью и надежностью. Он приходил ко мне каждый вечер после работы и однажды остался, как мне тогда показалось, навсегда. Как листочек, сорвавшийся с ветки, докруживший свой танец и, наконец, приземлившийся на моем пороге.

Мальчик мой, подарок холодной осени, стал моим талисманом в этом бездушном эгоистичном мире. Тогда, видимо в знак благодарности, тайное священнодейство и случилось между нами по его инициативе.

Он вышел из ванной, обернутый на талии в банное полотенце и пристально посмотрел мне в глаза. Его взгляд просил, даже требовал, чтобы я взял на себя инициативу. Но я не мог поверить, я не хотел доставить ему негативные эмоции. И тогда Джетт тихо произнес прямо мне на ухо решающие слова, вроде кто-то мог нас подслушать:

– Я подготовился, я чистый и я давно хочу… – сдернул полотенце, обхватил меня за шею руками и положил на плечо белокурую голову, пахнущую шампунем с ароматом полевых трав.

Я оцепенел от счастья. Мне давно не было так божественно-прекрасно благодаря выстраданному подарку судьбы.

Медленно, словно боясь спугнуть, я протянул руку, провел по скулам мальчика, и, остановившись у подбородка, большим пальцем стал поглаживать его губы. Джетт, прижался щекой к моей руке, усиливая наш контакт, глубоко вздохнул и, приоткрыв рот, лизнул мой палец.

Первый робкий поцелуй, мимолетное касание языка и возбуждение, подобно цунами, пронеслось по телу, напрочь сметая здравый смысл, топя рассудок и оставляя за собой только легкий осадок нежности.  Подхватив Джетта под ягодицы, делаю несколько шагов к кровати и сажусь на ее край, удобно устраиваю «подарок судьбы» на коленях, парень обнимает меня длинными ногами, прижимаясь уже заметным  стояком. Моя очередь глубоко дышать, в попытке не сорваться и не навредить. Целую сам, глубоко, горячо, бесстыдно. Руки жаркими прикосновениями проходят по плечам, задерживаются на спине, оглаживают бедра, возвращаются на поясницу, сминают ягодицы, вновь скользят по бедрам.

Джетт глухо стонет мне в губы, мелко подрагивая и нетерпеливо прижимаясь всем телом. Не прекращая поцелуя, откидываюсь на постель, увлекая его за собой,  упругая попка задирается вверх и ее тут же накрывают мои нетерпеливые ладони.  Джетт прижимается губами к моим ключицам, обжигая дыханием, скользит пальцами по груди.  И снова судорожный вздох и тихое «Хочу!» в мои губы. А вот такого у меня давно не было..,  парень,  покачиваясь,  дразнит, лаская мой член своей дырочкой, то прижимаясь ею к головке  и пытаясь легонько насадиться,  то проводя по всей длине ствола, снова и снова. Теряюсь в ощущениях от этой изысканной ласки. Сейчас мы оба на грани! И ждать я уже больше не могу.

Прижимаю ладони к ягодицам  Джетта, максимально развожу их  и помогаю медленно насадиться на меня до конца, чувства зашкаливают, тесно, горячо, хочется не просто стонать, а кричать в полный голос. Мальчик сам скользит вверх по члену,  снова опускается до упора на мои бедра,  захлебываясь в немом крике и судорожно цепляясь в мои плечи.

Этот бесподобный коктейль нежности,  чувственности и страсти был выпит нами почти мгновенно,  легкое прикосновение к головке члена – и Джетт  с тихим стоном кончает мне на грудь,  сжимая в себе, выдавливая до последней капли и заставляя улететь за ту грань, на которой мы вместе балансировали.

***

Джетт стал моим каждодневным праздником, моей отдушиной в будничной круговерти. После скучных лекций я летел домой, как на крыльях, потому что там ждало меня солнышко, которое всходило только для меня каждой ночью. Самым большим разочарованием в моей жизни стала первая же двухнедельная командировка для начитки лекций в Вашингтонском филиале нашего института. Мой долг обязывал вещать студентам заученный наизусть предмет, а мое естество требовало немедленного возвращения в оставленное гнездо.

Я так соскучился по Джетту, что не остался на заключительный фуршет, сославшись на вымышленный форс-мажор; распрощался с коллегами и вернулся из Вашингтона домой почти на сутки раньше.

Раннее промозглое утро, мой мальчик наверняка спит в нашей супружеской постели. А я сейчас только и мечтаю прижать его разомлевшее ото сна тело к себе и шептать о том, как же я его люблю!

Но квартира пуста. Значит, он побежал в магазин.

И я,  замерев статуей у окна, надеюсь, что он придет с минуты на минуту.

А вот и его блондинистая макушка показалась у подъезда.  Привет, Джетт! А дома тебя ждет сюрприз, очень большой сюрприз, который сейчас рвется из моих штанов в надежде скорой встречи. Но, похоже, сегодня сюрприз ждет меня: вместе с любимым к двери подъезда подошел рыжий парень. В моей груди начал разгораться огонь ревности.

Бегу к входной двери, нажимаю на кнопку и во вспыхнувшем окошке домофона вижу милую картинку:  Рыжий целует  моего парня, прижав его к стене подъезда. Джетт смущенно улыбается, бросает взгляд на нашу дверь и… отвечает…

О, черт! Ревность уже полыхает пожаром, способным превратить в пепел бОльшую часть Бруклина, но я стою на месте и, как придурок, жму на кнопку снова и снова, возвращая к жизни видеоокно домофона.

На площадке между этажами два парня, закрыв глаза, целуются с такой безумной нежностью и всепоглощающей страстью, что я забываю, как дышать. Нежные руки гладят шею и скулы, ласкают кожу под одеждой,  зарываются в волосы, Рыжий открывает глаза и смотрит на Джетта, словно ища одобрения.  Теперь уже к стене прижат Рыжий, а Джетт, задрав его толстовку, гладит  поясницу и бедра,  руки поднимаются  по груди, ныряют за пояс джинс.  Рыжий возвращает ласку, и его ладонь скользит вверх по животу Джетта, опускается вниз до ремня, все ниже и ниже. И вот толстовка Джетта летит на пол, вслед за ней отправляется и одежда Рыжего.  Ласки становятся все откровенней, поцелуи требовательней, глаза в глаза, лицо в ладони, два разгоряченных юных тела прижимаются друг к другу, Рыжий приспускает джинсы Джетта и недвусмысленно сжимает так любимые мной ягодицы.

Я вспомнил, как дышать – только воздух почему-то стал обжигающим, и теперь уже мозг рвали на части две равные по силе стихии: пламя ревности и огонь желания. Чувствую  себя, словно во сне, в самом дурном, страшном, возбуждающем и крышесносном сне. Почему, ну почему я не выскочил на лестницу, не разбил смазливую мордаху рыжего соблазнителя и не утащил любимого мальчика в свою берлогу? Я не знаю…

Не могу сдвинуться с места, внутри все дрожит, словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.  Не могу оторвать глаз, боюсь даже моргнуть, чтобы не упустить ни одного ИХ поцелуя, взгляда, движения. Единственное, на что я сейчас был способен, это приложить кулаком ни в чем не повинную дверь. Грохот  удара заставляет парней на лестнице остановиться, и они, подхватив с пола свою одежду, бегут к моей квартире. В этот момент я срываюсь с места и буквально лечу в сторону гардеробной, успевая прикрыть дверь как раз в тот момент, когда в квартиру вваливаются молодые любовники. Вопрос – зачем? Досмотреть до конца эту завораживающую сцену? Или появиться с оскорблённым видом в самый интересный момент? А может …

Я не знаю! Я уже не понимаю себя!

Слышу, как парни проходят мимо меня, и, снова затаив дыхание, пытаюсь не выдать себя, а заодно и понять, что же они сейчас будут делать.

Я сказал: «понять» – нет, это я должен видеть! На цыпочках крадусь по коридору, чувствуя себя озабоченным подростком и Джеймсом Бондом в одном лице; вот же, черт возьми, шпионские страсти! Немного успокоившись и придя в себя, ищу возможность и дальше наблюдать за парнями. Как удачно, дверь только прикрыта и оставляет неплохой обзор на происходящее в комнате, а в коридоре достаточно темно, чтобы меня не заметили из освещенной комнаты. Ну что ж, зрители готовы, актеры на сцене  – show must go on!

Да, с актерами – это я в точку попал, Рыжий – еще тот позер, умеющий соблазнять и играть на публику. Головка на бочок, прикушенные губки, хитрющие глазки в пол – вот же, самовлюбленная зараза! А ручки, словно сами по себе наглаживают ширинку, обозначая доказательство его возбуждения; поднимает глаза, и, больше не отпуская взглядом Джетта, расстегивает ремень. Завораживает, интригует; хочется уже самому подойти и сдернуть с него эти несчастные джинсы, но нельзя, я же вроде только зритель. Просто зритель.

Парень у окна, наконец-то наигравшись на наших с Джеттом нервах, расстегнул ширинку до конца, приспустил ткань и достал свою игрушку. А неплохая у мальчика игрушка! Поиграл пальчиками, огладил ладонью, глазами пригласил поиграть вместе…

И Джетт не выдержал, словно под гипнозом подошел к Рыжему, поцеловал, мягко и нежно, как умеет только он, как это не раз было со мной. Они целовались, изучали друг друга ласковыми прикосновениями, вглядывались в глубину глаз.  Когда губы Джетта влажными поцелуями заскользили вниз по золотистому телу, и он плавным движением опустился на колени перед Рыжим, мое сердце зашлось в бешеном рваном ритме: боль и нежность, желание и ревность, обида и страсть, меня разрывало на части, выворачивало наизнанку, но я стоял, опять стоял и смотрел.              

Смотрел, как мой парень обнимает губами  и целует чужой член, ласкает языком головку  и вбирает ствол целиком, как в его светлые волосы зарываются пальцы партнера. Они просто наслаждались друг другом, вкусом, ощущениями, запахом. Зажмурившись от удовольствия, Рыжий толкался в рот Джетта, поглаживая ласкающие его руки и плечи, мягко направляя и задавая нужный ритм.

Когда парни полностью разделись и переместились на кровать, инициативу на себя взял уже Рыжий.  Страстно целуя, он вжимал Джетта в постель, ласкал его возбужденный член, а Джетт все тянулся к нему за новой лаской, за новым поцелуем. Они так самозабвенно облизывали, зацеловывали и ласкали члены друг друга, что я снова не мог отвести глаз. От языка Рыжего, медленно проходящего по стволу Джетта от головки и до промежности. От покусанных губ Джетта, целующих уздечку и тесным кольцом скользящих по члену Рыжего. От пальцев, выводящих узоры на коже внутренней стороны бедра. От сильных рук, сжимающих кожу.

Невероятное, возбуждающее зрелище. Два молодых тела на моей кровати: молочно-белое Джетта и золотистое Рыжего, заставляют кровь мчаться по венам со сверхзвуковой скоростью, а желание к ним присоединиться становится практически непреодолимым. Наконец, парни заговорили.

– И как твое имя? – спросил Джетт, перебирая рыжие вихры.

– Я – Супермен, – загадочно ответил Рыжий и, смутившись, добавил: – Шучу, меня зовут Кевин.

Меня аж подбросило!

 Джетт, ты притащил в мою квартиру любовника, даже не зная, как его зовут… Первого попавшегося тебе на пути мальчишку…

Ну, все, пора это прекращать, парни виноваты и не заслужили разрядки. Стараясь не шуметь, медленно отступаю к входной двери, накидываю куртку и вставляю ноги в туфли. И как это мальчишки не заметили моей одежды и обуви у входа? Щелкаю замком, приоткрываю дверь и затем громко  хлопаю ею, имитируя мой приход в квартиру.

***

В комнате послышалась суетливая возня, и вскоре оттуда выглянули две разгоряченные страстью рожицы. Из одежды на прелюбодеях были только наспех натянутые джинсы.

– Здравствуйте, молодые люди.

У обоих расширились глаза, и они молча кивнули в знак приветствия.

– Разрешите представиться, кто меня не знает: владелец квартиры, а сегодня еще и дознаватель и в одном лице, господин Колби Келлер.

– А ты кто будешь? Моя замена? – я бесцеремонно ткнул пальцем в грудь гостя вместо того, чтобы протянуть ему руку.

Джетт виноватым тоном принялся оправдываться:

– Мы занимались тут…

– Сейчас увидим, чем вы тут занимались. Снять штаны, оба!

Мальчишки нехотя начали стягивать с себя непослушные джинсы, путаясь в штанинах.

– Значит, занятия проводились без трусов. Или сейчас мода такая – напяливать джинсы на голые зады, а я – не в мейнстриме? Яйца не натерли ненароком? А теперь повернулись ко мне спинами и наклонились. Сейчас выясним, кто кого из вас «учил».

Джетт, зардевшись от стыда, продолжал оправдываться:

– Не надо, прошу! Мне было одному тоскливо без тебя. Все просто горело внутри. Мы с Кевином в клубе познакомились. Это несерьезно, просто на один раз!

– И полегчало?

– Мы не успели, честно!

– Значит, не знаете, помогает ли одноразовый перепихон справиться с двухнедельным недотрахом?

Оба парня молчали, исподлобья бросая на меня косые взгляды. А я продолжал воспитательный момент:

– Тогда это предстоит выяснить мне. Сегодня я очень устал, поэтому праздник тела отменяется. А завтра ты, Джетт, уроешь из дому на автозаправку по старой памяти лакать кофе. А ты, как тебя зовут? Супермен Кевин? Чтобы в пять вечера был здесь, покажешь мне, на что способны супермены. Будешь спасать МЕНЯ от двухнедельного недотраха. И никаких возражений, в гневе я страшен. Или СЛАБО?

И тут у Кевина прорезается голос:

– Не слабо!!! Вот только…

– Понимааааю, трахать глупых мальчишек со спермотоксикозом – много ума не надо, а сможешь не разочаровать взрослого, опытного партнера? – иронично поднимаю бровь я.

Нервно взлетели крылья точеного носа, Рыжий ухмыльнулся, и с вызовом посмотрел мне в глаза. Ага! Попался!

– В пять вечера я не могу, я работаю.

– Кем?

– Почтовым курьером, – и он протянул мне визитку, на которой я прочел его фамилию.

– Уорхол? Побочный наследник знаменитого Энди Уорхола? Забавно! А ты знаешь, как Уорхол делал свою повторяющуюся Мерилин Монро? Хотя, зачем это суперменам? ОК! Завтра я выпишу какую-нибудь топографическую карту и закажу тебя в качестве ее доставщика. Разговор окончен. Я устал.

И я демонстративно ушел в ванную.

Когда вернулся в комнату, гостя и след простыл, а провинившийся Джетт лежал на кровати, в чем мать родила, в надежде вымолить прощение.

Я, сцепив зубы, лег под одеяло спиной к нему и сделал вид, что сплю.

Весь следующий день я не находил себе места, тренируя выдержку. Джетт всячески мне угождал и подлизывался. Но я был – кремень. Сухо отвечал на его вопросы и пытался составлять отчет по командировке.

Я просто обязан был довести задуманное до логического завершения. А дальше – будь, что будет. Пусть больно сейчас. Но в чем я виноват? Разве что только в том, что пригрел очередного неблагодарного альфонса?

Ровно в пять вечера с курьерской точностью явился Кевин, держа скрученные в рулончик топографические карты, которые я предусмотрительно заказал доставить. Джетт старался не подать виду, как ему хреново лицезреть осуществление моей сатисфакции. Я приказал ему потеплее одеться и выпроводил за дверь без гроша в кармане, чтобы вспомнил то свое состояние, в котором я его нашел на бензозаправке.

– Вернешься часа через три, не раньше. Нам три часа хватит?

– Смотря на что…

– На весь комплекс суперменских услуг.

– Вам виднее.

– Это тебе должно быть виднее, вам же времени не хватило – вот я и беру его с запасом. И можно на ТЫ.

И вот мы одни, парень стоит напротив, нервно вцепившись в лямки сумки, ну что ж, Рыжий, поиграем!  С невозмутимой миной на лице обжигаю его взглядом, оценивая свою добычу, Рыжий нервно сглатывает. Хорош, зараза! Гладкая кожа, хитрые глазки, славные губки.  Уверенной  походкой большого хищника подхожу ближе, не отрывая взгляда от его глаз, хочу увидеть в них страх или вину, но с этим парнем не все так просто.

Снимаю с его плеча сумку, бросаю на пол, вслед за ней отправляется и рюкзак; подбираюсь еще ближе, нависаю, пытаясь заставить подчиниться мне, Рыжий не отступает, в ответ окидывает меня оценивающим взглядом, хитро ухмыляется и с вызовом смотрит мне в глаза. Что ж, не будем отказывать себе в удовольствии, легко подхватываю парня за талию и подсаживаю на стол, смахнув с него лишнее. Скидываю с Кевина бейсболку, рывком сдираю футболку, кроссовки и штаны вместе с бельем.

Парень даже не думает сопротивляться, глаза загораются азартом и предвкушением,  и, когда я заваливаю его на стол, устроившись между широко разведенными ногами, сам начинает жарко целовать меня. Длинные ноги обнимают мою талию, сильные руки оглаживают плечи, грудь, шею. Вот сейчас я понимаю, почему Джетт приволок этого мальчишку в мой дом: харизме, сексуальности и напору Рыжего практически невозможно сопротивляться даже мне, а что уж говорить о моем мальчике. Пытаюсь перехватить инициативу, но получается плохо, парень отдает ее только на время, царапается и  сжимает кожу, притягивает к себе за волосы. 

После теплой нежности Джетта Рыжий воспринимается, как пожар – горячий, неудержимый и непредсказуемый. Но так даже интереснее, злой господин Колби сможет усмирить и этот вулкан. Наши поцелуи похожи на укусы, ласки – на ближний бой двух равных по силе хищников, но сегодня сверху Я. Снова укладываю парня на столешницу, оглаживаю упругое тело, гладкие ноги. Похоть огненной  волной разливается по венам, вымывает все разумные мысли; грубо врываюсь в тесную глубину, Кевин выгибается, стонет – больно – знаю, но сейчас я имею право. Сразу начинаю двигаться сильно и быстро, жестко трахаю парня, вжимая в стол, грубо сдавливая соски и кусая ногу, поднятую мне на плечо. Вижу его закушенную до крови губу, злой взгляд, напряженные до спазма мышцы, но парень молчит, только тонко поскуливает в такт толчкам. И в какой-то момент я понимаю, что больше не хочу причинять ему боль.

Останавливаюсь, наваливаюсь на него и целую, тягуче и нежно, оглаживаю по бокам и ласкаю поникший член, жду… Ну, давай же, малыш, расслабься, тогда нам с тобой станет проще. Медленно, очень медленно, Рыжий расслабляется, снова начинает отвечать на поцелуи, да и член потихоньку наливается силой, и вот уже задуманное мной наказание для рыжего супермена превращается  в сладкую пытку для нас обоих. Как долго это продолжалось, никто из нас не смог бы ответить, рваные толчки, прикушенная кожа и стоны, которые не было  ни сил, ни желания сдерживать. Все закончилось внезапно, фантастической взрывной волной, прошедшей по телам, смывающей обиду и злость и наполняющей все внутри теплом и нежностью. Но о том, что ты сделал для меня, ты,  малыш, пока не узнаешь…

Я, стараясь не выйти из образа диктатора, жестко говорю супермену:

– Свободен!

Кевин зло стреляет на меня своими хитрыми глазками:

– Это несправедливо! Джетт предал тебя, а я должен отдуваться. И… потом… я – топ. И снизу мне, мягко говоря, никак.

– Очень жаль, что тебе не понравилось, но твои возражения принимаются. Значит, дружок, у нас есть хороший повод для повторной встречи. И я согласен поступить в твое распоряжение. В качестве компенсации, так сказать. Когда назначаем реванш?

– А ты не гонишь? Можно завтра, в это же время… – он хищно облизывается.

– Тебя снова надо с доставкой выписывать?

– Да, пожалуйста.

– А тебя с работы не выгонят за то, что ты по три часа у клиентов торчишь?

– Я твой заказ на конец смены оставлю, на десерт.

– Океюшки! Завтра Джетта опять отправим кофе на бензозаправке дегустировать. Придется ему немного денег выделить, тоже «на десерт», чтобы скрасить досуг. Но совсем немного, чтобы его снова в клуб не занесло.

Кевин сам подсказал выход, внезапно  толкнувший меня на совершенно неадекватный шаг. Но, чтобы осуществить задуманное до конца, я обязан завтра буду под этого юнца лечь.

***

Когда на следующий день непрощенный Джетт был снова выпровожен за дверь после прихода Кевина, мне его было нестерпимо жалко, но воспитание нужно довести до конца: если мальчишка вытерпит – есть шанс, что больше будет ценить меня. А если уйдет – значит, и не очень он, такой, мне нужен.

И мы снова остались один на один с Кевином.

Я не ошибся: парень – позер, этот мелкий засранец беспринципно копирует мое вчерашнее поведение, таким же оценивающим взглядом окидывает тушку, таким же хищным шагом подкрадывается, преувеличенно пытаясь доказать свою самцовость.

Зацепив мой небритый подбородок, притягивает к себе и жестко целует, оглаживая скулы и шею. А вот фокус со столом у него не получится, весовая категория не та, но Рыжий просто сметает всю канцелярию и указывает мне на очищенную поверхность. Послушно присаживаюсь на край стола, развожу ноги, между которыми тут же устраивается мой соблазнитель. Оооо! Горячий язык мокрой дорожкой проходит по щеке и снова поцелуи-укусы, ласки на грани боли, его руки на моей спине и плечах, мои руки на его пояснице и ягодицах, вжимаемся пахом друг в друга, боясь отстраниться хотя бы на миг.

Кевин скидывает бейсболку, я помогаю ему снять футболку и глажу его тело, вспоминая вчерашние ощущения. Оттолкнув меня на стол, парень расстегивает ремень моих брюк, оттягивает вниз, выпускает на волю возбужденный член, пару раз проходится по стволу рукой и начинает ласкать губами. Неожиданно. Я думал, что сегодня мне будут мстить, так же грубо и без подготовки. Но Рыжий так увлеченно доставляет мне удовольствие, что я расслабляюсь и откидываюсь назад. Влажные губы и  умелые руки Кевина сводят с ума, он словно играет со мной, насаживаясь по самое горло, и тут же выпуская из сладкого плена, поднимается к губам за поцелуем и снова опускается к члену, проходя языком по мошонке.

Раздеваю его до конца, не могу отказать себе в удовольствии поласкать гладкую кожу и потискать крепкую попку.  Рыжий заставляет меня полностью лечь, и, глядя в глаза, широким мазком языка проходит по всей длине ствола и мошонке, а затем поднимает мои ноги вверх и … его юркий язычок добирается до ануса. Охренеть, а парень-то совсем без комплексов, или действительно решил оказать мне весь набор суперменских услуг. Окончательно сдаюсь под напором этой интимной ласки, умелый язычок нежит и расслабляет дырочку, легко проникая внутрь. Что же ты творишь, малыш?

И снова Кевин губами медленно проводит по промежности, горячий рот аккуратно всасывает мошонку, язык сладко щекочет член, который поддрачивают пальчики. Рывок, губы смыкаются на стволе и начинают двигаться вверх – вниз, вверх – вниз, не могу оторвать глаз от этого похотливого мальчишки, который сейчас с упоением мне отсасывает, пресекая любые мои попытки контролировать его действия. Медленно и осторожно входит, замирает, давая возможность привыкнуть, и начинает двигаться, внимательно следя за реакцией. Меняя глубину и угол проникновения, быстро находит их нужное сочетание и срывается на бешеный темп, доводя и меня и себя практически до невменяемого состояния. Я сегодня ни разу не пожалел о том, что лег под этого юного нахала: таких острых, словно бритва, ощущений и эмоций я не испытывал еще ни с кем и никогда. Еще один жирный плюс тебе, рыжий супермен!

– Ну ты и зверь! Несмотря на то, что пацан.

– Обижаешь! Моя сущность – в этой тату, – и он с гордостью показывает на шею с рисунком оскалившегося саблезубого тигра.

– С тебя такой тигр, как из дерьма пуля! Какой же ты тигр? Ты – лис, хитрый, рыжий лис! Шучу. Ты – молодец! Где учился?

– Тогда ты – медведь! Большой, лохматый и… опасный! Тебе понравилось?

– Придешь ко мне еще и завтра? Будет сюрприз. Понравиться должно тебе, – и я похлопал парня по плечу.

***

Я оправдываю себя, свою безрассудную идею лишь одним обстоятельством: человек хоть иногда должен отпускать ситуацию. Хотя идти на поводу собственных желаний преступно, но после двухнедельного воздержания я тоже изголодался по молодому телу, черт побери… Природа наградила меня пагубной страстью, которая не должна мешать моей карьере. Поэтому при исполнении я – ни-ни, в отличие от некоторых свободных от обязательств юношей. Больше нет слов для оправдания, только где-то на уровне подсознания всплывает фраза классика: «Молодость всегда права. Умно поступает тот, кто ей покоряется».  

Стефан Цвейг был прав, он сам испытал такое смятение чувств, которое не каждому предоставляется в жизни. Может, и правда, надо уже перестать думать о том, что любое решение непременно аукнется? Если даже так, пусть хоть у плоти будет праздник, а разум – он всегда в накладе. Люди боятся умереть, а надо не бояться жить и не хоронить себя заживо. Мою решимость уже ничто не сможет поколебать.

***

Когда на третий день к вечеру снова в дверь позвонил Кевин, Джетт от злости и беспомощности не знал, как себя вести. Голову даю на отсечение, третьего ухода из дому он бы не выдержал, из-за такого издевательства сбежал бы навсегда.

– Мне снова уходить? – его молящие о пощаде глаза наливались слезами, – Я тебе больше не нужен, тогда, может, мне не стоит и возвращаться?

– Вовсе нет, сегодня я тебя никуда не отпущу. Я тебя понял, и ты прощен, мой мальчик, поэтому мы разделим праздник на троих.

Выражение лица Джетта надо было видеть: радость, изумление и недоверие; прислонившись к стене, он переводил взгляд с меня на Кевина и молчал.  Рыжий же понял все влет, нагло улыбаясь и сверкая глазами, медленно разделся, по очереди поцеловал нас и завалился на середину кровати.

– Ну, и чего ждем? – спросил он, закидывая руки за голову. –  Я готов!

Дааа! А я – то боялся, что придется обоих уговаривать, а тут, как бы еще и притормаживать некоторых не пришлось.

Я разделся сам, помог избавиться от одежды Джетту, но снимать трусы парень отказался, все еще не веря в происходящее. Обнимаю своего мальчика со спины, целую подставленную шейку, мягко подталкиваю в сторону кровати: