Текст книги "Единственная. Высшая школа знакомств (СИ)"
Автор книги: Стипа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
– Здорово! У нас будет самая правильная гномья семья! Супруга занимается, так сказать внутренними финансами, а муж – общением с внешним миром. Вы же не против Ния? – гном запнулся и робко посмотрел на русалку.
– Конечно против! Все утонувшие корабли принадлежат Морскому Владыке, но на самом деле это считается мусором, и он даже приплачивает, чтобы их убрали подальше, особенно если они на коралловых отмелях. Так что общением с подводными обитателями буду заниматься я, я их лучше знаю! – глаза Нии загорелись, гном счастливо разулыбался, и разговор стал ну совсем деловым.
Но не все довольны танцем.
Толстяк в маске палача кружится в танце с Аэиа.
– И за-ради этого похоронного марша я закрыл свой 'Боярышник'? Я-то думал, попляшу, выпью, курочку какую пощупаю, а тут как на приеме у Владычицы!
– И кто мешает сделать вечер интересным? Эльфийская спесь? – Аэиа насмешливо смотрит на трактирщика.
– Мне? Спесь? А ну музыканты, заснули вы, что ли, давай плясовую!
И танец продолжился, почти так же, только гораздо веселее. Теперь танцоры не шли чинным шагом, а бежали вприпрыжку, теперь быстро кружили дев, да так что юбки развевались.
Гремлин подпрыгивает и, задыхаясь, верещит:
– Повелитель! И эльф! О, и вампира вижу! Какой репортаж!
– Иск, если будут названы имена или даны намеки, позволяющие определить описываемую особу.
Гремлин спотыкается, а потом вскрикивает снова:
– Ой, там рядом Лола, я подойду?
Но Грыбус поднял Комра за шкирку и аккуратно помахал им вокруг себя – это изображало кружение.
А Лола не видела репортера, и юриста тоже не видела. Она вела очень интересную беседу с господином Оли. Бухгалтер 'Единственной' был в полумаске и в шляпе с пышным пером, он, смеясь говорил:
– Черт побери, я самый везучий сукин сын на этом балу, мне досталась такая красотка!
И, высоко подняв Лолу, кружил ее в танце, так, что она счастливо взвизгивала.
Опунция тоже танцевала с незнакомцем в шляпе с пером. Очень красивым и стройным юношей, наверное, вампиром. Ведь только вампиру хватит сил легко, как пушинку, поднимать троллину и кружить ее. А может и не с вампиром, но со стройным красавчиком точно. Дарна танцует с НахНафычем, тот ворчит и пыхтит, выдержать темп у него не хватает сил, и он даже не очень замечает, как его партнером в танце становится мэтр Шиш. А вот для Нискари этот танец не проблема, он подскакивает, кружит, улыбается, и ищет, ищет глазами маленькую фигурку. Каждый раз, когда он видит упавших танцоров, сердце его замирает от страха, что под кучей малой может быть Тиха. Робкая, тихая, и совершенно не приспособленная для таких шумных и опасных вечеринок.
Танец закончился, но и бал изменился, бал перестал быть торжественным, чинным и правильным, гости стали смеяться и шутить. И даже петь, и даже сами танцевать. Откуда-то появились столы, но они стали не так уж и интересны, гораздо интереснее оказались конкурсы, игры, и просто флирт.
Кто смеется, а кто-то ругается:
– Мэтр Шиш, прекратите толкаться, что вы себе позволяете! – мадам О'Блуа влетает прямо в руки мелкого и плюгавенького человечка. Тот с удивлением смотрит на оказавшийся перед его глазами бюст мадам, сглатывает и представляется слегка осипшим голосом:
– Император, просто Император.
Мадам заинтересованно глядит вниз.
На Нискари налетает танцующая парочка.
– Мама?
– Сыночка! – мама слегка пьяна и очень счастлива, – сыночек, а я от тебя ухожу!
– Что?
– Как антрерпре... антерпен... тьфу, словом я выхожу замуж, и тебе нужно искать другую маму, то есть, а... ладно! Знакомься – твой старый папа, – и Маги тряхнула слегка помятым маэстро.
– Здравствуй сынок, – проблеял сильф.
– А почему старый? – не понял Нискари, да он вообще мало что понял в этом разговоре.
– А я тебе завтра объясню, а сейчас мы будем танцевать ранго! – и мама с папой умчались.
Нискари поворачивается и сталкивается с очаровательной демоницей. Настоящей, стопроцентной демоницей, с рожками, с копытцами, с умопомрачительной фигуркой. Демоница гордо смотрит на него и вдруг смущенно отводит глаза.
– Тиха? – неверяще шепчет Нискари, – это ты? Но как?
Тиха молчит и мучительно краснеет.
– Ты такая красивая, – демон нежно гладит маленькие рожки, блестящие волосы, невесомо касается гладкой щечки.
– Я хотела тебе понравиться, – признается Тиха.
– Ты нравишься, ты очень нравишься, – и Нискари ведет ее в вальсе. И пусть все вокруг танцуют совсем другие танцы, и музыканты играют совсем не то; великий, знаменитый, прославленный Нискари знает, что сейчас вокруг звучит вальс.
– Тиха, а ты можешь меняться не совсем? Не полностью? – Тиха с удивлением смотрит на демона, – Оставь, пожалуйста, свой хвостик!
Бал близится к концу, или может к разгару? Опунция натанцевалась так, что у нее заболели ноги, наелась и напилась так, что потянуло в сон. Она устала, голова кружилась, и ей почему-то стало грустно. И Опунция ушла. Тихо-тихо, ни с кем не прощаясь, ушла, и поднялась туда, где ждало ее звездное небо, и пруд со старым карпом, и ива, и цветущие пионы, и сад камней. Морем волновался гравий, бурлил у моховых островов, мелькали перед глазами Пуни гномы, тролли, демоны, ярким безумным цветком вспыхивало платье веселой дроу, шумели в ушах громкие песни эльфа. Но молчал сад, молчали пятнадцать камней, и умолкала суета в душе троллины. Затихла печаль, и грусть, и радость, остались только красота и покой.
Стройный вампир в широкополой шляпе, тот самый, что танцевал с Пуней весь вечер, по-хозяйски вошел в сад, небрежно бросил шляпу на землю – и вот уже огромный изумрудный дракон скользит по дорожке. Легко проходит по деревянным мосткам, заглядывает в беседку и с удивлением замирает у сада камней. Шестнадцать валунов лежат на песчаном ложе: пятнадцать гранитных, один из аметиста. Дракон восхищенно замирает, бережно подхватывает камень лапами и свечой взмывает вверх.
День Девятый.
Для Аэиа рабочий день опять начался после обеда. Она была вампиром. Впрочем, сегодня в любой личине у нее были бы красные глаза и светобоязнь. Аэиа терла холодными руками ноющие виски и вслушивалась в бубнеж, доносившийся из приемной.
– Дарна, ну какой бал получился! Ух и натанцевалась! А самогоночка-то у гномов как хороша! – Дарна, у которой болела голова после самогоночки, поморщилась.
– А этот, призрачный который, слушай, вот на полу танцевала, на столах танцевала, но чтоб на потолке! Здорово! – Дарна вспомнила полет сестры и Микки вверх ногами над головами гостей, и снова промолчала.
– А мужчинки! Двадцать приглашений на свидание, восемь объяснений в любви и четырнадцать предложений руки и сердца, – все делилась воспоминаниями Ласия. Дарна получила только одно предложение, и то от НахНафыча.
Ласия заржала:
– И этот ваш НахНахыч тоже приковылял, представляешь: 'Будьте моей женой' – Дарна, которая утром хотела великодушно забыть о предложении НахНафыча, вдруг обнаружила, что в ней проснулась истинно темноэльфийская мстительность. И дровская злопамятность.
– Слушай, я чего спросить хотела, ты мне контакты агентства, который праздник организовывал, дай. Мы с пузанчиком решили пожениться на следующей неделе, так что жду тебя к нам в 'Боярышник', на свадьбу.
– Как на свадьбу? Слушай, это же эльф! Спесивый светлый эльф! – Вместе с мстительностью у Дарны прорезалось чувство расового превосходства.
– Фигня, что эльф, зато как он танцует рил! А как он дерется! Один, вышел против троих гоблинов! Класс!
– Не понимаю, не было на балу столько гоблинов. И вообще, он дрался, а ты стояла в сторонке?
– Не стояла, конечно, я дралась с орками. Да это не на балу было, это мы гулять потом по городу пошли. А какие он коктейли делает! Малиновый сироп, самогоночка и ром ундин. Сказка!
– Это тоже, когда вы гуляли? – с надеждой спросила Дарна, и вспомнила пару бокальчиков с разноцветным пойлом, которые ей подсунула сестра.
– Да нет, коктейли на балу пили. Клевый мужик, уж я такого не упущу. Как фингал у пузанчика пройдет, так и поженимся. А не пройдет, все равно поженимся, – Ласия опять заржала и протянула конверт, – А это твоей хозяйке передай, от моего жениха.
Аэиа перебралась на диван. Под головой лежала папка, ко лбу она прижимала хрустальный шар.
– Дарна, ты Лолу не видела?
– Видела, гуляют в парке с Оли. Оли был с утра и сказал, что у него больничный.
– Орк и орк. Как это банально. А этот, из "Мухи"?
– Тоже гуляет в парке, но с юристом. Спорят о чем-то.
Аэиа страдальчески закатила глаза.
– Может, крови?
– Куриной, – простонала Аэиа.
Дарна принесла бокал и поставила на столик поднос с корреспонденцией.
– Это что? – Аэиа вскрыла верхний конверт, – ааа, от эльфа-трактирщика. Смеется, что женился на своей же работнице. Но чек оплатил.
В кабинет Аэиа ворвался Император.
– Волшебница! Богиня! Чародейка! – Император бросился на Аэиа с поцелуями. Аэиа с трудом удерживала его на вытянутых руках, Дарна оттаскивала сзади, но если бы не полная темнота, дезориентировавшая человечка, хозяйке агентства было бы не спастись от лобзаний обезумевшего Императора, – Такой брак, такой брак!
Император выхватил из-за пазухи чек. Аэиа, разглядев сумму, взвизгнула, ослабила хватку и получила смачный поцелуй в нос.
– Фрикадельчик, ты где? – послышалось манерное завывание мадам О'Блуа.
– Бегу, моя рыбонька! Ах! Волшебница!
Счастливый отец убежал, на бегу попытавшись поцеловать еще и Дарну, но не допрыгнул и ускакал. Аэиа вытерла лицо и вздохнув сказала:
– Все, бал мы уже окупили.
– А кто же женился на дочке Императора?
– Удивишься, но Повелитель, – Аэиа показала Дарне свиток, украшенный множеством печатей, – Пишет, что эта девушка находка: теперь спасители мира при виде его жены откажутся от планов его убийства, красавицы– фаворитки бросят его, потому что так изуродовать себя не в силах, а сам он серьезно продвинулся в выведении породы покушениестойких Повелителей. Поколений этак на пять.
– Эмм, ну, совет им и любовь.
– Ага, а нам чек. Так, а это что? Заявление на увольнение от маэстро Ломбуса. Ну, это ненадолго, месяца через три вернется. Чек от Маги.
– Могла бы быть пощедрее, – заглянула через плечо Дарна.
– Да ладно, за этого потрепанного махаона? Хоть что-то дала, и то хорошо. Заявление, от Тихи. На увольнение. Это проблема, без Тихи будет трудно. Чек от Нискари. Какой хороший чек. Письмо от Тихи.
Аэиа села на диван и молча прочла письмо. Она читала, и лицо у нее светлело, если так можно сказать про лицо вампира.
– Они поженились. Сегодня на рассвете. Тиха пишет, что будет работать у Нискари, импресарио.
– А не обидят нашу Тиху? Этот шоу бизнес – страшный гадюшник.
– Ничего, не так уж она и беззащитна. К тому же теперь она настоящий демон, и Тихой-пушистиком будет только для Нискари, ну и может для своих демонят, – Аэиа посмотрела на письмо Тихи, на чек Нискари, на котором было написано еще одно слово: 'Спасибо', и уверенно сказала, – точно, для демонят!
– Еще заявление, – секретарша подала бумагу, – От Опунции Громдодыр, уборщицы, прошу уволить меня по собственному... Баба Пуня?
– Приглашение на свадьбу, красивое какое. Бумага рисовая. Ватацуми-но ками Великий Дракон будет рад видеть Вас на своем скромном семейном торжестве... благородная избранница Опунция Громдодыр... служить совком и метлой ... в Небесных чертогах... в третий день месяца гроз...
– Опунция? – Аэиа выхватывает заявление на увольнение и сличает имена. Дарна бежит к себе и возвращается с договором аренды.
– Ватацуми-но ками, это же великий дракон! Тот самый дракон, который владеет нашим зданием!
Аэиа разложила рядом заявление, приглашение и договор. Посмотрела, удивленно покачала головой.
– Я ему знаешь сколько раз свои услуги предлагала? И дед мой. А он все посмеивался и говорил, что ищет чудо, женщину, которая настоящее сокровище. А мы его не разглядим. Неужели он нашел?
– Еще письмо.
– От Нии. Вода, вода... бездна чувств, океан страсти, море любви. Дарна, возьми себе, может какие фразы пригодятся: письма клиенткам писать. Так, а это письмо от Трибидоуса. Они счастливы, приглашают на свадьбу, и чек вложен. Дарна, ты чего смеешься?
– Да вот подумала, ну ладно, у Тихи будут демонята. А кто родится у гнома и русалки, у светлого эльфа и дроу, у троллегномки и дракона и у этого, Повелителя с его неведоморасной невестой?
Аэиа задумалась, улыбнулась и радостно сказала:
– Как кто? Наши клиенты, конечно.
В "Единственной" тихо. Заканчилась уборка, и о прошедшем празднике ничего не напоминает. Сотрудники обменялись впечатлениями и сплетнями и уже разошлись. А завтра, завтра будет еще один день, и занятия в академии, и поиски кандидаток, и новые клиенты обязательно придут.
Ночь опускается на город.
И сад дракона тих и пуст. Плеснул водой карп, качнуло дерево ветвями, прогнал листок по дорожке ветер. И снова затихло все. Сегодня сад один. С сегодняшнего дня дракон больше не одинок.
Эпилог.
Вечер опускается на Перекрестье, вечер раскладывает длинные тени у домов, красит розовым стены и серым облака. Вечер забирает жару, вечер делает запахи ярче, а звуки громче.
К кому-то он приходит шумным и ярким, например к Нискари. У первого танцовщика Королевского Балагана премьера. Не совсем Премьера, та была месяц назад, для избранных, а самая обычная премьера, на которую пришло множество ценителей искусства, балетоманов и тех, кто просто любит танец. И Нискари танцует. Как он танцует! Он свободнее птицы, он легче мотылька, он гибче ужа. Играет музыка, следует ее движению кордебалет, вспыхивает свет, пленяют красками декорации. И зал ошеломлен, оглушен, очарован. Всем и всеми, а Нискари особенно. Ему крики: "Бис!", ему шквал апплодисментов, ему море цветов. Нискари улыбается, впитывает усталым телом ликование зала, принимает цветы. Букеты, корзины, веники, венки и целые цветочные шпалеры. А с цветами подарки, записки, визитки. Вот только во всем этом море подношений нет главного, того, что делало его счастливым весь этот год, того, что было ему высшей наградой – маленького розового бантика.
Нискари последний раз кланяется публике и уходит за кулисы, туда, где его ждет такая же восторженная толпа, а может даже и более восторженная, чем в зале. Он снова улыбается, и кивает, и благодарит, но с каждой минутой ему все тяжелее держать на лице пристойное выражение благодарности и удовлетворения. Но, к его счастью, мощная демоница ледоколом рассекает толпу и хватает его в объятья.
– Мама?!
– Вот, она просила передать, – на ладони Маги лежат два бантика: розовый и совсем крошечный голубенький.
Нискари хватает бантики и громко кричит всем:
– Сын! У меня родился сын!
Он кричит и обнимает всех, и он счастлив, он по настоящему счастлив, и таким же сумасшедше счастливым он уходит телепортом туда, где ждет его любимая Тиха. А Маги остается и принимает поздравления, и рассказывает очень важные вещи: про вес, про рост, про то, на кого похож, и про то, что скорее всего, ее внук будет демоном огня, как ее дедушка.
Вечер приходит сосредоточенно деловым в контору «Гном у моря». Работа там не замирает, не затихает, нет, она аккуратнейше сворачивается, чтобы завтра утром так же аккуратно развернуться. Вот серьезный гном снимает свои очки, дружески жмет руку такому же серьезному гному-клиенту и приглашает отужинать с ним. Клиент, как положено, благодарит, и, как положено, отказывается. Не принято у приличных гномов навязывать свое общество молодоженам, особенно в пять первых медовых лет. Клиент уходит, а Трибидоус достает из стола маленькую шкатулочку и идет в бухгалтерию, где сидит его красавица-жена, русалка Ния. Замужество пошло ей на пользу. Она немного поправилась и округлилась в самых интересных местах, поменяла стиль одежды, словом, похорошела. Оказалось, что ей очень идет нежно-голубой и дымчато-серый.
– Дорогая, это тебе, – в шкатулке серьги с большими сапфирами.
– Трибик, зачем, это ж расход, – шепчет Ния, и щечки ее становятся розовыми.
– Мы можем себе это позволить, и вообще, у нас сегодня юбилей. Год и пять дней со дня первой встречи!
Ния вспоминает упавшего в бассейн гнома и смеется, и Трибик смеется и помогает вдеть в ушки сережки. А еще у Нии тоже есть подарок: удивительно редкая раковина, найденная рядом с затонувшим кораблем. Ну может не совсем рядом, и ей пришлось долго ее искать, но это того стоило. Потому что у них сегодня очень круглая дата.
Вечер суетой и шумом приходит в трактир «Под Боярышником». В этом трактире вообще-то всегда шумно и очень весело. В нем никогда не бывает драк, зато часто бывают веселые танцы до утра, в нем редко бранятся, гораздо чаще поют. Сюда часто приходят поэты – почитать свои стихи и барды – попеть. Приходят путешественники, просто поболтать и рассказать свои удивительные истории о далеких мирах и странных обычаях чужих стран. Здесь щедро наливают эль и пенное пиво и темное вино, здесь накладывают большие порции и не морщат нос, когда гости хватают еду с тарелок рукой. Здесь рады любому гостю, любой расы, и пола, лишь бы он был весел и добр. Ну и платежеспособен, конечно. Здесь вообще очень много такого, что никогда не случается в других трактирах. Нельзя только задирать нос и задаваться, нельзя унижать других и унижаться самим – это очень не любят хозяева трактира. Так не любят, что могут и выгнать.
Но сейчас им некогда– они празднуют годовщину свадьбы. Видите светлого эльфа с небольшим пузиком, который задорно отплясывает рил с дроутессой в длинном синем платье? Это они. Сейчас дотанцуют и побегут к гостям, потому что держать трактир занятие хоть и приятное, но очень хлопотное.
Покоем спускается вечер в сад дракона. Дракон очень богат, и садов у него много, вот и приходится вечеру заглянуть в каждый. Где-то бросить золотые блестки на воду пруда, где-то рассыпать росу на высокие травы, где-то зажечь огоньки в маленьких фонариках. А потом вечер сядет у лунного окна беседки и будет смотреть на двоих, что сосредоточенно выводят кистью на листах бумаги строки. Вечер отрастит себе руки, невидимкой подсядет поближе и будет перебирать свитки. Те что написал ей он:
Тысячи лет ожиданья
Закончились
Ауруба цветет.
И те, что написала в ответ она:
Не нужен ключ-свиток
Открыта калитка
Ты ждешь?
И его ответ:
Сокровищница дракона
Получила свой алхамах
Прекрасна улыбка твоя!
Вечер смеется над двумя чудаками, которые через год после свадьбы пишут друг-другу стихи, подхватывает упавший лепесток и выводит на глади пруда послание недогадливым:
Все пятнадцать камней
Забыты в саду
Время любви.
А потом усталый вечер превращается в ночь, но напоследок, совсем-совсем напоследок из любопытства заглядывает в окна «Единственной». И отшатывается от вопля:
– Дарна! Да что бы я еще когда-нибудь согласилась устраивать счастье ифрита! Нет, ну ты представляешь, найти ему единственную, которая заменит весь его гарем. Из трехсот женщин, двадцати мужчин и четырех обухов!
– Хм, а кто такие обухи?
