Текст книги "Лёд и пламень (СИ)"

Автор книги: Still_and_Everdin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Через четыре дня. Русские поселят нас в олимпийской деревне, и тогда уже там ты сможешь продолжить тренировки. Я надеюсь, акклиматизация не займёт у тебя слишком много времени, ведь стране не нужны больные олимпийцы.

– Пф-ф, да на мне ещё пахать и пахать! Так что не волнуйтесь.

В наших неоднозначных отношениях я всё ещё путалась и называла Амона то на «ты», то на «вы», однако он никак не возражал, упорно называя меня полным именем «Элизабет». Ну, хотя бы не по фамилии и то ладно.

Почти каждый день Амон довозил меня на своей машине до дома, и порой я подумывала пригласить его на чай, но всё как-то не решалась. Почему-то всегда наедине с ним я чувствовала себя маленькой стеснительной девчонкой, хоть и была готова с тренером на многое.

Вот и в этот раз он как обычно подвёз меня прямо к дому ровно в восемь тридцать вечера. Обычно эти пару минут мы с ним разговаривали, но сегодня сидели в полной тишине, пока за окнами тёплого автомобиля на землю падали лёгкие белые снежинки.

Зима в этом году выдалась снежной и красивой (что было удивительно для нашего города) и если бы не эта угнетающая тишина, всё было бы просто прекрасно. Ну, почему же он не хочет заговорить первым?!

– Я пойду, – не выдержала тишины я и потянулась к дверце машины со своей стороны.

– Подожди, – о, этот приказной тон!

Я резко обернулась и, стараясь не радоваться раньше времени нетерпеливо – изображая утомлённость – спросила:

– Что?

Карие глаза Амона всматривались в мои, пока он, видимо, подбирал слова.

– Недавно мне звонила миссис Мейсон и говорила, что желает расторгнуть со мной контракт и взять тебе нового тренера. Неужели я тебя не устраиваю как профессионал?

Что?! Какого черта Энни своевольничает и решает нанимать мне другого тренера?! Хоть она и является моим менеджером и продюсером, она не в праве делать что-либо без моего ведома! Тем более я уже привыкла к Амону и не представляю на его месте чужого дядьку или тётку.

В глазах Гёта застыл немой вопрос, и мне показалось, что заявление моей старшей сестры о том, что она нашла для него замену, больно задела его самолюбие.

– Нет, что ты, – я быстро поправила себя, – вы… – нет, всё же мне легче с ним на «ты», – ты, – выдохнула я, наконец. – Энни мне даже ничего об этом не сказала! Ты прекрасно устраиваешь меня как тренер, ну, и как человек.

Его поза за рулём стала более расслабленой и даже полуулыбка появилась на его губах, с которых я, не могу не признаться, давно уже не сводила глаз.

– Только как человек? Или ещё и как мужчина?

Ха, мне нравится такой поворот событий! А ещё больше то, к чему такие игривые слова могут привести.

– А ты бы хотел привлекать меня и как особь противоположного пола? – С глупой улыбкой спросила я и, опустив голову, испытывающее глянула на Амона сквозь завесу своих волос.

– С учётом того, что ты привлекаешь меня как подопечная и просто как девушка, то да.

Я вскинула на него голову и увидела направленный на себя пристальный, прожигающий душу, взгляд. Я привлекаю его как девушка? Боже мой!

Радуясь, как школьница, я была готова чуть ли не визжать от счастья, но вовремя сообразила, что Амон меня не так поймёт или вообще примет за умалишённую, после чего вся его симпатия ко мне в тот же миг испариться, ну, а я, проведу остаток жизни в местной дурке. Какой прекрасный сюжет!

Я встряхнула головой, отгоняя мысли об одном стихотворении, найденным мною около трёх месяцев назад на просторах интернета. Его написала какая-то девушка под странным псевдонимом Тони Стил, но почему-то, необъяснимым образом, оно крепко засело в моей душе и именно сейчас пришло на ум. До чего же всё-таки странно устроен человеческий мозг. В самые ответственные моменты он порой воспроизводит в памяти что-то давно забытое, но такое подходящее.

– О чём ты думаешь? – Мягко спросил Амон.

Хм, а может, стоит рассказать ему? Наверное, сегодня мне стоит рискнуть, ведь эта игра точно стоит свеч.

– Я просто вспомнила одно стихотворение…

Почему, черт возьми, ты меня не целуешь?

Почему ни к кому не ревнуешь?

И зачем же меня игнорируешь ты,

Руша все мои мечты.

От чего ты, как солнце горячее,

Заставляешь меня ярче пылать?

Почему ты, заноза болящая,

Порой вынуждаешь меня умирать?

Я ведь жду нашей встречи чудесной,

Каждый день от зари до зари,

Ну, а ты, тварь бессердечная,

В аду хоть раз погори.

Зла я тебе не желаю,

Счастья для нас обоих прошу,

Только ты меня забываешь,

Но я больше так не могу!

Хочу любви твоей, ласки,

Хочу поцелуев твоих!

А ты бежишь от меня без оглядки,

Ступая по слезам моим.

И сердце отдастся с надеждой

Тому, кто любовь сохранит,

Под тёплой зимней одеждой,

Где яркое пламя горит.

Как только я закончила рассказывать последнюю строчку, Амон придвинулся ближе ко мне и, не говоря не слова, притянул меня в свои объятия, начав нежно целовать. Я положила ладони на его грудь, чувствуя сквозь ткань пуловера все его рельефные мышцы. Его же руки притягивали меня ближе к себе за талию, хоть это было не очень удобно с учётом того, что мы всё ещё сидели на разных сидениях в машине.

Амон целовал меня до того ласково и легко, что я даже не думала отрываться от него, но Гёт сделал это сам.

– Необычный стих ты выбрала для меня, но мне понравилось.

Понравилось слышать стихотворение или понравилось целовать меня? Я надеялась, что-то и другое. Но с любом случае, это уже было не важно потому, что Амон вновь накрыл мои губы своими, только теперь в более настойчивом и страстном поцелуе.

Его язык был в моём рту, а руки дерзко поднимались к молнии на куртке. Амон расстегнул и снял с меня куртку, но неунялся и пустил свои шаловливые руки выше, к моей футболке, которая совсем скоро оказалась стянута с меня и отброшена куда-то назад. Мои руки успели запутаться в его волосах, и мне доставило невообразимое наслаждение слышать его тихий стон, после того, как я легонько прикусила его нижнюю губу.

Между нами было всё ещё слишком много места, поэтому я потянулась к Амону, чтобы сесть ему на колени и быть ближе, ближе, ближе! Гёт понял моё намерение, потому как с лёгкостью усадил себе на колени, вновь захватывая мой рот в плен своего. Теперь мои ноги расставлены были с двух сторон от его тела, так что я пододвинулась к нему так, чтобы мои груди в лифчике тёрлись об его тёмно-синий пуловер, который я намеревалась снять, а сама начала ёрзать на его встающем члене.

– Элизабет, – зашептал он мне в ухо. – Ты…

Но речь Амона прервал внезапно раздавшийся, в почти тишине салона автомобиля, телефонный звонок. Я застонала от разочарования, что нас прерывает столь надоедливая мелодия, которая стояла у меня только на одном единственном контакте. Мер.

– Может, не будешь брать трубку? – Нежно спросил тренер.

И тогда Мери отправится вместе с собаками на мои поиски по всем закоулкам и канавам Мемфиса.

– Не могу. Мер убьет меня.

Я с трудом оторвалась от мягких губ Амона и, полуголая, перелезла на своё сидение, чтобы достать из сумки свой мобильник. Эта непрекращающаяся мелодия начинает действовать мне на нервы!

Когда я, наконец, взяла трубку, то услышала взволнованный голос подруги:

– Боже, Ли, ты где?

Я не выдержала и закатила глаза.

– Около подъезда.

Вдруг Мери резко ахнула. Кажется, она всё поняла.

– Ты со своим тренером, да?

– Да, – я прикусила губу, представляя насколько масштабный допрос, ждёт меня через пять минут, когда я перешагну порог нашей квартиры.

– Я вам, наверное, помешала. Вы там, небось, целуетесь или ещё чего… Вот черт! Прости, Лизбет, просто я волновалась, что тебя уже так долго нет дома, – извиняясь, начала Мери.

– Да все в порядке. Буду через пять минут.

Я сбросила вызов и, убрав телефон обратно в сумку, с улыбкой посмотрела на Амона.

– Кажется, нас прервали?

Он улыбнулся мне, и я вновь потянулась к его губам с жарким, но, увы, недолгим поцелуем. Я только вошла во вкус, как Амон медленно отстранился от меня.

– Обязательно передай своей подруге, чтобы завтра примерно в это время она пошла, например, в магазин и оставила квартиру пустой, – его приятный голос доносящийся откуда-то из района моей ключицы (Амон целовал меня там) будоражил меня.

– А что мы будем делать в моей пустой квартире вдвоём? – Улыбаясь, спросила я, пока руками сжимала его тёмные волосы.

Его тихий смех вызвал по всему моему телу волну мурашек.

– Всё, что захочешь. Но думаю, сперва мы закончим начатое сегодня дело.

Внезапно я насторожилась.

– А откуда ты знаешь, что прямо сейчас я разговаривала с подругой?

– Я просто слышал ваш разговор.

О, нет. Значит, он также слышал предположения Мер о том, чем мы здесь занимаемся.

Амон отстранился от меня и, проведя рукой по своим волосам, в которых совсем недавно были мои руки, глубоко выдохнул.

– Элизабет, лучше иди домой прямо сейчас, а то я не выпущу тебя из своих рук ещё часа два, как минимум.

– Не такая уж и плохая перспектива, – подразнила его я.

Амон повернулся лицом к ветровому стеклу и закрыл рукой глаза.

– Одевайся. Я на тебя не смотрю, – с улыбкой сказал он.

В такие моменты как этот Амон казался совсем маленьким задорным мальчишкой.

Во мне разыгралось что-то невиданное и я, поддавшись внезапному порыву, бесшумно положила руку на его вставший в штанах член и сжала его через ткань брюк. Улыбка тут же испарилась с лица Гёта, уступая место чему-то столь же звериному и неудержимому. Он убрал руку от лица и, схватив мои распущенные волосы сзади, потянул за них назад. Моя голова опрокинулась, и я была готова пискнуть от боли, но Амон занял мой рот своим языком. Боже, он чуть ли не лёг на меня сверху, перекинувшись через пространство между сиденьем водителя и пассажирским. Другая его рука накрыла мою грудь и, высвободив её из обычного белого лифчика, начал сжимать её в руке. Его губы быстро переместились с моих губ на сосок и когда он начал легонько оттягивать его зубами, я выгнулась дугой навстречу ему и застонала.

– Амо-о-он! ..

Меня переполняли эмоции, в то время как весь воздух вышел из моих лёгких, а сердце выбивало немыслимый ритм в груди. Он резко отстранился от меня, тяжело дыша.

– Одевайся, иначе я за себя не ручаюсь.

– Я буду рада, если ты не станешь за себя ручаться завтра у меня дома, – говоря это я не могла не испытывать счастья и предвкушения чего-то грандиозного от завтрашнего дня.

Достав свою майку из-под кресла, я надела её на себя через голову, радуясь тому, что у Амона была такая чистая машина, и моя футболка не испачкалась.

Он усмехнулся, а в его карих глазах я легко могла разглядеть задорный огонёк.

– Сама напросилась. Вот только мне надо будет держать себя в руках всю тренировку.

– Не тебе одному, – ответила я, застёгивая молнию на куртке, которую только что надела.

Полностью одевшись, я вновь посмотрела на возбуждённого мужчину, сидящего рядом со мной и, не удержавшись, потянулась к нему и поцеловала, чмокнув в губы.

– До завтра, мистер Гёт, – сказала я, немного отстранившись.

Амон провёл ладонью по моей щеке и только потом опустил её.

– Пока, Элизабет.

Я открыла пассажирскую дверцу Mersedesa своего тренера и вышла на заснеженную улицу прямо перед высотным домом, в котором жила, не оглядываясь, ведь так легче не осознавать и не смотреть в последний раз на то, что оставляешь позади, хоть и настоль короткий срок. Сейчас было около девяти вечера, значит, до следующей тренировки и встречи с Амоном мне остаётся целых одиннадцать часов. Одиннадцать часов, которые без Амона показались мне вечностью уже в моём родном подъезде.

========== Глава 8 ==========

– Энни, я требую, чтобы ты мне всё объяснила! – Злостно прокричала я в свою веб камеру на ноутбуке.

Мы с сестрой предпочитали видеть лица друг друга в скайпе, чем общаться по телефону вслепую.

– Да тут нечего объяснять, – ощетинилась она. – Просто недавно мне коллега посоветовала прекрасного высококвалифицированного тренера по фигурному катанию. Вот я и подумала, что перед олимпиадой тебе бы не повредили пару тренировок с ним, – закатила глаза Энни. – Или ты уже так прикипела к этому Гёту, что не хочешь его ни на кого менять?

Её проницательные карие, как и у меня, глаза, испытывающее смотрели на меня, пока я размышляла над тем, рассказать ей всю правду или нет. Если я скажу ей всё как есть, у неё не будет причин доставлять мне боль и менять мне тренера, но с другой, она может всё не так понять или же напридумывать себе неизвестно чего.

Передо мной стояла трудная задача, которую было необходимо решить, хотя сестра при замене тренера в первую очередь должна была проконсультироваться со мной и спросить у меня, нужна ли вообще эта замена, так что Энни в любом случае окажется виноватой.

– Энни – ты мой продюсер и по всем вопросам должна консультироваться со мной. Я надеюсь, что в следующий раз ты именно так и поступишь, а пока тебе лучше забыть о замене моего тренера, тем более, накануне олимпиады!

Сестра недовольно поджала губы и я поспешила распрощаться с ней, ляпнув, что меня зовёт Мери по срочному делу, хотя на самом деле мне просто не хотелось продолжать этот не очень приятный разговор. Тем более зачем, если мы уже обсудили всё самое главное.

Я обнаружила Мер на кухне, разогревающую для меня маленькую отбивную (большие порции мне всё же не позволял есть мой режим и рацион питания). Я сразу же заподозрила неладное, ведь если подруга что-то готовит или делает специально для меня, так ещё и по собственному желанию, то это просто не может означать ничего обычного.

– Мер, что ты задумала?

Она стояла за плитой, пока я, пуская слюнки от вкусного запаха, маялась за нашим маленьким кухонным столом.

– Ли, успокойся. Я просто решила накормить тебя, – она обернулась ко мне и демонстративно закатила глаза.

И всё же, её поведение было таким не просто так. Я слишком хорошо знала свою подругу, чтобы верить в её отговорки.

– А теперь правду, – настойчиво потребовала я.

Мер испустила раздражённый вздох и обернулась ко мне, оперевшись руками, за своей спиной, о столешницу.

– Боб сегодня признался мне, что влюблён в меня.

Я в неверии открыла рот, шокировано глазея на Мери. Боб влюблён в неё?! О мой Бог, как это возможно? Мы же всегда ходили везде втроём, и я не на секунду не выпускала Мер из виду, зная о её склонностям к депрессиям и рыданиям, так, когда же Боб успел?

– И как д-долго он в тебя?..

Мер опустила глаза в пол, видимо, не выдержав моего удивлённого (и немного осуждающего Боба) взгляда.

– С начала прошлого года.

Значит, он влюблён в Мери уже чуть больше года. Боже, какая же я слепая! Как я могла не заметить этого?

– И что ты собираешься делать?

Мери отвернулась обратно к плите и перевернула деревянной лопаткой на сковороде мою отбивную.

– Я не знаю. Я боюсь, что не готова к новым отношениям после Фреда… – её голос дрогнул, и я дёрнулась на месте, готовая подбежать к ней в любой момент и утешить. – И к тому же, я сомневаюсь, испытываю ли тоже самое к Бобу.

Наш толстенький лучший друг, всегда весёлый парень, носящий дреды, любит Мери. Я до сих пор не могла в это поверить.

– Но если ты отвернёшься от него, Боб обидится.

Черт, эта ситуация была безвыходной.

– Я думала поговорить с ним завтра обо всём.

Амон хотел, чтобы завтра моей соседки не было дома. Что ж, я могу подумать, что это знак судьбы. Может я и могу показаться эгоисткой, но если завтра Мер уйдёт к Бобу, то и они поговорят и, я надеюсь, решат свои проблемы, да и мы с Амоном повеселимся. Он говорил, что мы будем делать всё, что я только захочу. А хочу я многого.

– Наверное, так и сделай. Всё равно если ты будешь с ним отмалчиваться, то ни к чему хорошему это не приведёт. Лучше вам сразу всё обсудить и разобраться во всей этой фигнёй с вашими чувствами.

Я не могла знать наверняка, даю ли подруге верный совет, но на данный момент этот вариант казался мне вполне адекватным.

– Тогда так я и сделаю. А пока что, – она обернулась ко мне со сковородой в руках и улыбкой на губах, – тебе нужно подкрепиться и рассказать мне всё о своём тренере.

Я улыбнулась и приготовилась жевать и одновременно делиться с подругой своей маленькой радостью.

***

На тренировке мне было трудно держать себя в узде, когда Амон прикасался ко мне, и в голове сразу же всплывала мысль, что совсем скоро он будет прикасаться ко мне по-другому, лаская меня и целуя.

– Элизабет?

Я обернулась на голос своего тренера, скользнув коньками по льду и подняв фонтан ледяных брызг, у самого бортика.

– Что?

Я положила локти на бортик, и немного перегнувшись через него, оказалась совсем рядом с Гётом, с которым нас разделяла лишь тонкая стеночка борта.

– А что если включить в твою программу новый элемент? – Я вопросительно приподняла бровь. Он что серьёзно? Менять программу меньше чем за месяц до олимпиады? – Сегодня ночью мне приснилось, как ты танцевала на льду и исполняла этот элемент.

Мне пришлось закусить губу, чтобы скрыть счастливую улыбку, вызванную его словами. Я сегодня снилась ему, а по народным премудростям это означало, что он думал обо мне перед сном, и это окрылял.

– Хорошо, – сразу же согласилась я, не видя смысла отказывать Амону.

Повисла пауза. Амон моргнул. И заговорил:

– И ты даже не споришь со мной? – Удивлённо спросил он.

– Нет, а зачем?

Он решил не отвечать на мой риторический вопрос, вместо чего мы начали репетировать новый элемент и включать его в мою олимпийскую программу фигурного катания.

После длительной, но плодотворной тренировки, мы с Амоном поехали ко мне домой. В его машине я то и дело ёрзала на своём сидении, предвкушая дельнейшие события. От своего нетерпения, вперемешку с глупым волнением, я даже позабыла о чём мы с ним говорили в его машине, я вообще чувствовала себя так, будто провалилась во временную дыру. Казалось бы, мы только что сели в его машину около ледовой арены, но вот мы уже остановились перед моей многоэтажной.

– Твоей соседки ведь нет дома? – Спросил он на чистом английском языке.

Порой я задавалась вопросом, куда делся его немецкий акцент, ведь по материалам Википедии, просмотренным мною не один раз, он долгое время жил в Германии. Но тогда как он умудрился настолько хорошо выучить английский, чтобы так чисто на нём говорить? При случае, нужно обязательно спросить у него об этом, ну, а пока, мне нужно собраться в кучу и везти Амона к себе в дом.

– Да. Пойдём.

Отперев дверцу, я выползла из машины на холодный воздух Мемфиса. На улице было уже темно, однако свет фар Mersedesa Амона и уличные фонари довольно хорошо освещали площадку перед домом.

Гёт вышел из машины вслед за мной и, поставив свой автомобиль на сигнализацию, подошёл ко мне, протянув руку ладонью вверх.

– Веди меня.

Я взяла своего тренера за руку и повела за собой в подъезд. Амон, молча, следовал за мной, пока я подходила к лифту и вызывала его на первый этаж. Он приехал быстро, но ехать на нём было просто невозможно из-за ужасного запаха, стоящего внутри кабины. Наверняка в нашем лифте местная собачница миссис Поппер выгуливала своих собачек, чтобы не выводить их на морозный воздух. А нам теперь мучатся! Закрыв нос рукой, я попятилась от входа лифта назад и упёрлась спиной в его грудь.

– Давай лучше поднимемся по лестнице, – попросила я, хотя прекрасно знала, что сегодня все решения принимаю я.

Амон положил свои руки мне на живот, прижимая спиной ближе к себе. Наклонившись к моему уху, он интимно лизнул его и прошептал:

– Как скажешь. Я весь в твоей власти.

Его слова придали мне уверенности и я, развернувшись в его руках и повернувшись к нему лицом, положила руки на его широкие плечи и заглянула в карие глаза.

– Уверен?

Левый уголок его губ пополз вверх, и я уставилась на его губы, пока за моей спиной, судя по звукам, закрылись створки лифта.

– Абсолютно.

Не желая больше тратить время впустую, я взяла его за руку и потащила вверх по лестнице на свой этаж. Пробежав несколько лестничных пролётов, я готова была бежать и дальше вверх, хоть моё дыхание уже порядком сбилось, но Амон остановил меня, дёрнув назад на себя и прижав к стене одной из лестничных площадок нашего дома, впился в мои губы с голодным поцелуем. Я невольно засмеялась и нехотя оторвалась от его мягких губ.

– И кто еще, в чьей власти? Ты в моей или я в твоей?

Он совсем легко поцеловал меня и тут же отстранился.

– Ну, не удержался, – на его губах играла такая беззаботная мальчишеская улыбка, что я заулыбалась в ответ. Мне было приятно видеть его таким.

Мы вновь продолжили свой путь взбирания по лестнице и совсем скоро оказались перед дверью нашей с Мери квартиры. Я достала из своей сумки ключи и, открыв замок, зашла внутрь нашего жилища первой, по-прежнему ведя Амона за руку у себя за спиной. Я закрыла за нами входную дверь и отпустив руку своего тренера, присела на наш с Мери специальный табурет, сидя на котором мы снимали обувь. Приподняв левую ногу, я начала расстёгивать достаточно длинную молнию на сапоге, под пристальным взглядом стоящего около двери Амона.

– Мистер Гёт, почему вы стоите? Раздевайтесь.

Под приказом «раздевайтесь» я имела в виду то, что ему следует снять верхнюю одежду, чтобы не зажарится в ней в нашей квартире, однако как понял ли он это, для меня останется загадкой.

– Сначала я раздену вас, мисс Тэйт.

Моё не успевшее успокоится после пробежки по лестнице на этот этаж сердце, забилось ещё сильнее.

Быстро сняв свою куртку и повесив её на крючок на стене, он сел передо мной на корточки и положил мою левую ногу в сапоге (молнию на котором я так и не расстегнула) на свою ногу, смотря при этом мне точно в глаза. Он медленно, чинно и благородно взялся за чёрную молнию и потянул собачку на ней вниз. Освободив мою ножку от сапога и поставив его к другой обуви у стены, принялся за другую мою ногу. Сняв сапог и с неё, и также отставив его в сторону к первому, он сначала приподнялся сам, а потом и поднял с табурета меня, начав потихоньку расстёгивать моё пальто.

Его руки плавно перемещались от одной пуговицы к другой, пока он внимательно следил за своими движениями. Высвободив меня из моего пальто и оставив меня в мастерке и спортивных штанишках (мда, какой привлекательный вид!), разулся сам. Амон как-то странно посмотрел на мою мастерку, и немного нахмурившись, расстегнул её, но снимать не стал. Я тихо ликовала тому, что забыла надеть под мастерку топ и поэтому Амон мог наблюдать мою грудь, на которую он естественно обратил внимание, виднеющуюся между двумя раскрытыми сторонами мастерки.

– Чай, кофе? – Спросила я, упиваясь тем, каким взглядом Амон смотрел на мою, ещё даже не до конца обнажённую, грудь.

Он отрицательно покачал головой, и я вопросительно приподняла бровь. Чего же он хочет?

– Тебя.

Амон сильно прижал меня к себе и жадно поцеловал. Я запустила руки в его волосы и, развернув нас, не прерывая начатого Гётом поцелуя, начала толкать его в сторону спальни. Амон не сопротивлялся, а наоборот продолжил раздевать меня, снимая с меня наполовину расстёгнутую мастерку. Когда мы зашли в нашу с Мер спальню, я повалила Амона на свою кровать, сев на него сверху. Хоть моя кровать и была одноместной, для нас места бы хватило даже на пятачке метр на метр.

Амон сжал мою задницу сквозь ткань спортивных штанов, пока я стягивала с него свитер. Когда я, наконец, закончила этот трудоёмкий процесс и облегчённо выдохнула, тренер приподнялся на локтях и как-то ухитрившись, смог перевернутся и подмять меня под себя.

– Мисс Тэйт, почему это вы такая борзая?

Он начал неистово щекотать меня и я смеясь, извивалась под ним, но так как он крепко прижался ко мне, то я ещё и невольно тёрлась своей грудью об его.

– Амон! Прекрати, – выдавила я из себя сквозь смех и тренер остановился.

– Я не могу прекратить. Я слишком хочу этого.

Он вновь поцеловал меня и, сняв с меня штаны, принялся ласкать мои груди. Амон снова мучил меня своими ласками и дразнящими прикосновениями, из-за чего совсем скоро я стала насквозь мокрой, готовой и жаждущей насыщения этим мужчиной.

– Амон, пожалуйста! Войди в меня, – простонала я от безысходности своего положения.

Моё сердце бешено колотилось в груди, промеж ног всё пульсировало от желания, а губы уже немного распухли от поцелуев. Спустя мгновение я услышала, как Гёт спустил свои штаны, наверное, вместе с трусами, и звуки нашего учащённого дыхания прорезал треск разрывающейся фольги.

Ещё мгновение и он во мне. Глубокими толчками Амон наполнял мою изголодавшуюся плоть, доставляя нам обоим океаны наслаждения. Я громко застонала, когда Амон добавил ко всему прочему свои ловкие пальцы, которыми начал массировать мои половые губы.

Моему изголодавшемуся по ласкам мужчины организму не потребовалось много времени для разрядки, однако Амон удивил меня, кончив почти одновременно со мной. У него вряд ли был голодняк по женщинам, но могло ли это означать, что ему было настолько хорошо во мне? Мой утопающий в наслаждении мозг был не способен долго всерьёз думать об этом, а вот губы, да и всё тело в целом, были готовы повторить ещё раз этот великолепный опыт.

========== Глава 9 ==========

Самолёт, летевший в Сочи, был очень комфортным. Я могла бы по настоящему расслабиться и даже вздремнуть на плече Амона, который исправно исполнял роль моего любовника, но из-за глупой боязни высоты, не могла. Мне было страшно закрыть глаза, ведь перед моим внутренним взором сразу же вставали красочные картины авиакатастроф. Энни зная это, точно бы рассмеялась надо мной и точно утешила бы, сказав, что если мы и умрём, то все вместе.

Мы летели уже пятнадцать часов в специальном самолёте с другими спортсменами, но я всё никак не могла успокоиться и ни с кем не разговаривала, вцепившись в руку своего тренера. Чёрный густой комок страха поселился в моём животе, сжимая все мои внутренности в тугой узел и не желая исчезать.

– Элизабет, расслабься. Я не хочу, чтобы у меня отнялась рука, – тихо засмеялся Гёт.

Я разжала свою стальную хватку, освобождая его правую руку от тисков моего страха.

– Прости, – слабо пискнула я.

– Всё будет хорошо, – Амон сжал мою руку, ободряюще улыбаясь, и я поверила ему.

Заставив себя расслабиться, я за время перелёта умудрилась завести множество новых знакомых. Меня нисколько не удивило, что все эти спортсмены, летящие на борту этого самолёта, ехали в Сочи за победой. Этих людей, как и меня, не устроило бы просто участие в Олимпиаде, им нужна была награда и всемирное признание. Когда стюардесса объявила о том, что пассажирам авиалайнера стоит занять свои места и пристегнуть ремни безопасности, я вернулась в своё кресло рядом с Амоном. Он читал какую-то книгу, и на ближней ко мне странице я разглядела начало шестой главы под названием «Ночные мысли»: «Кончив заниматься любовью, ее мужчина уснул рядом с ней. Ее мужчина».

– Амон! Что ты такое читаешь?!

Я во все глаза смотрела на следующие строки книги: «Она чуть улыбнулась в темноте. Его семя теплой медленной струйкой еще стекало меж ее слегка разведенных бедер». Что за порнушка?

Оторвавшись от книги, Амон поднял на меня весёлый взгляд.

– Это Стивен Кинг «Сияние». Роман, полный ужасов и мистики, между прочим.

Мне тоже захотелось прочесть этот роман, и я бы точно взяла книгу у своего тренера, если бы наш самолёт вдруг резко не качнуло. Когда во всём салоне выключился свет, из хвоста самолёта раздался чей-то вопль и тут же затих, перерастая в душераздирающий крик.

– Сохраняйте спокойствие! – Раздался громкий голос стюардессы, стоявшей около кабины пилотов. – Нас просто немного потрясло и это вывело из строя работу аккуму…

Самолёт качнуло из стороны в сторону ещё раз, и я даже не сразу осознала, что полный ужаса крик, раздавшийся в салоне, принадлежал мне. В полнейшей темноте нас встряхивало и трясло настолько сильно, что кричала уже не только я.

Самолёт трещал по швам; сумки с полок над сидениями валились на пол; люди, не успевшие пристегнуться ремнями безопасности к своим сидениям, в ужасе хватались за всё, что попадалось им под руку. В салоне загудела сирена, пока я сжимала руку Амона, в надежде найти в нём спасение. Корпус самолёта накренило вперёд и все вещи из хвоста самолёта, упавшие на пол, повалились вперёд на нас.

– В чём дело? Амон, что происходит?! – В панике шептала я, умирая от страха.

Гёт обхватил моё лицо обеими руками, повернув к себе и заглянув мне в глаза.

– Я не знаю, но всё будет хорошо. Всё будет хорошо, – он чётко проговаривал каждое слово, пока наш лайнер пикировал вниз.

Всё ещё цепляясь одной рукой за своего тренера, я обхватила другой пассажирское кресло прямо перед собой, и прижалась к нему, в надежде избежать сильной тряски, которой подвергался наш самолёт. Почему пилоты ничего не предпринимают? Почему все бездействуют, отправляя нас на гибель. Куда делась стюардесса? Почему она ничего нам не говорит? За иллюминаторами, как и в салоне, было темно, когда из каких-то отсеков над нашими головами вывалились маски для дыхания в зоне турбулентности.

Трясущимися руками я, с трудом отслонившись от кресла впереди себя, натянула на себя кислородную маску. Лишь сделав глубокий вдох, я поняла, насколько разряженным стал воздух в салоне. Получается, в прошивке борта самолёта образовалась щель. Или у корпуса авиалайнера оторвало хвост. Или пилоты заснули. Или нас захватили террористы. Или мы просто неуклонно падаем вниз. О Господи!

Оглянувшись по сторонам, я увидела полные первобытного ужаса лица людей, закалённых спортсменов, которые летя на олимпиаду, попали в чрезвычайное положение. Где эта чертова стюардесса? Почему она нас не спасает?!

Ничего не происходило. Самолёт, полный спортсменов, был брошен на произвол судьбы. Кто-то, не надев кислородную маску, кричал; кто-то обнимался; некоторые били кулаками по иллюминаторам, за которыми тёмное небо пожирало наш лайнер.

Обернувшись к Амону, я просто смотрела на него, возможно в последний раз. Я помнила черты его лица до мельчайших подробностей, но наслаждалась ими ещё и ещё.

Всё не может вот так просто закончиться! Не может!

Я попыталась сказать тренеру о своих чувствах, но дурацкая маска на лице превратила мои слова лишь в слабый гул, который поглотил громогласный крик окружающих нас людей.

Будто читая мои мысли, Амон притянул меня к себе. В его надёжных объятиях, посреди всего этого хаоса, я не была готова встретить смерть. Но мне ли это решать? Люди способны принимать самостоятельные решения, влияя на судьбу, но влиять на смерть они никогда не будут в праве.

Уткнувшись в могучую грудь Амона, я закрыла глаза, стараясь не думать о том, с какой высоты мы сейчас упадем, и в каком виде найдут наши тела. Я действительно старалась гнать прочь от себя эти мысли, но не могла. Горькие слёзы потекли из моих глаз, пока наш самолёт, полный никчемными людьми, падал вниз.