Текст книги "Свадебный букет [СИ]"
Автор книги: Степанида
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– Решила набить себе цену? – услышала в ответ. Мне словно пощечину дали.
– Простите?! – мое удивление было не поддельным.
– Решила, что теперь из меня веревки можно вить? – большой босс был зол. Очень сильно зол. – Все как по нотам разыграла. Невинность. Соблазнение. А теперь решила себя продать подороже, пока цену можно задрать? Поиграть со мною? Да?
Если услышав голос жены большого босса меня будто окатило ведром холодной воды, то теперь я попала под ледяной душ на Северном полюсе.
– Я вас не понимаю, – у меня внутри все застыло. Обида сковала сердце льдом.
– Все то ты понимаешь. Прекрасная актриса. Вот только из погорелого театра. Потому как другого места не нашлось, – голос сочился ядом.
За что? Зачем со мной так? Чем я заслужила подобное обращение? Тем, что позволила себя соблазнить? Так да. Виновата. Каюсь. Осознаю свою ошибку. И честно в ней признаюсь. Но зачем обвинять меня в том, чего нет на самом деле?
Я взглянула прямо на большого босса. Он буквально побелел от злости. Желваки ходили ходуном. Мужчина так сжал кулаки, что все костяшки чуть ли не попробивали кожу, натянувшуюся на кистях, как на барабане.
– Думайте, что хотите. Воля ваша, – я не стала спорить, вспомнив первое правило торговли "клиент всегда прав". Шеф был не совсем клиент, но данный прием всегда позволял мне уйти от конфликтов. А ругаться я не хотела. Не любила я скандалы. Они меня выбивали из колеи и я долго не могла от них отойти. А потому старалась никогда не ввязываться…
***
Семен клял себя последними словами. Повел себя как полный идиот. Самый большой идиот на свете. Только что он позволил женщине, затронувшей душу, уйти, тихо хлопнув дверью.
А он остался. Один. В своей дорогой машине, с запахом натуральной кожи. Наедине со своими невеселыми думами и начавшимся самоедством. Черт. Черт. Черт.
Мужчина несколько раз ударил по рулю, как будто тот был в чем-то виноват. Он готов был биться головой о капот автомобиля, если бы это помогло. Но… Семен так и не выехал со стоянки под офисным зданием, стараясь разобраться в себе, в случившемся.
Для него стал непонятен тот ступор, в который он впал, когда увидел как отреагировала Зарина на звонок жены. У Семена будто язык отнялся и пропали все слова, которыми можно было все объяснить, успокоить, задобрить, запудрить мозги, наконец. Ведь можно же было что-то сказать, понавешать лапши на уши девушке, в крайнем случае рассказать о своих чувствах витиеватыми фразами, ведь женщины же любят слушать. А он не смог. Он чувствовал себя виноватым перед этой девушкой. Он видел боль в глазах Зарины, стоило ей услышать кто звонит. Она догадалась, ведь совсем не глупая, да и слышно было прекрасно.
А он? Как себя повел он? Как последний придурок. Сорвавшиеся с языка слова были не словами утешения, а, наоборот, обвинения. И в чем? Он сам не понял откуда они взялись и почему? Будто какой-то бес попутал…или…да…теперь можно признаться самому себе. Чувство вины. Вот в чем причина. Семен понял, что виноват перед Зариной. Виноват в ее боли, в ее смятении, в ее обиде. Виноват во всем. Однако так трудно в этом признаваться. Так тяжело сознаться самому себе, что проблема не в ком-то, а в нем самом. Ведь проще вину переложить на кого-нибудь другого. На Зарину, например. И сразу станет легче. Правда, надолго ли? Как оказалось нет. Всего лишь до того момента как хлопнула дверца машины, извещающая о том, что девушка ушла. И судя по всему насовсем. А он не смог побежать следом. Гордость не позволила. Как же так?! Он же начальник, а бегает за своими подчиненными. Ему по статусу не позволено. Это ненормально. А вот теперь он сидит и не знает что же делать и куда податься.
Семен взглянул на телефон, мигающий пропущенными вызовами и извещающий о десятке сообщений. Все они были от Лизы. Стоило открыть одно, чтобы удостовериться – жена в полном негодовании, обвиняла мужа во всех смертных грехах, обещая всевозможные кары на его голову. Вот была бы она чуточку ласковее, более покладиста с ним, несколько мягче и вряд ли бы он даже принялся помышлять об адюльтере. А вот теперь, наоборот, просто мечтал совершить подобное. И не абы с кем, а с одним конкретным человеком, вот только обидел он ее сильно. Надо догнать и извиниться, вернуть, решил Семен, заводя машину и направляясь на автовокзал. Вряд ли Зарина могла отправиться в другом направлении.
Однако тут его ожидала неудача. Мужчина прождал почти до половины десятого ночи, вглядываясь в проходящих женщин, но среди них одной единственной не оказалось, как не оказалось и в автобусе, направляющимся в ее городишко. Семен заволновался, не зная что и думать. Поехать к ней домой? Абсурд. Что он там будет делать? Что скажет? Мужчина так и не смог решить. Злой, как стадо диких бизонов, Семен направился домой, где его поджидал "чудесный" разговор с женой, закончившийся громким скандалом с ее стороны. Почему-то мужчину вдруг перестали волновать кудахтанья его супруги, глупые намеки, извещающие об отлучении от тела, если он не изменит поведение и свое отношении к ней. А если быть точнее, то перестанет быть прижимистым и позволит совершать бессмысленные траты на совершенно ненужные вещи, лишь для того чтобы лишний раз покрасоваться перед родней или просто знакомыми. Переживания жены его перестали беспокоить. Семена больше волновало, где в настоящее время находится Зарина.
– Ты меня не слушаешь? – кричала Лиза, когда Семену надоел спектакль, творимый женой.
– А смысл? – устало проговорил мужчина, понимая, что его семейная жизнь потерпела фиаско.
Это раньше он старался не замечать того, что жена позволяла к себе притрагиваться только в том случае, когда ей было что-то нужно. Чаще всего это были деньги. Семен не был жадным, но умел считать, не просто так они давались ему. Ведь чтобы придти к финансовому благополучию пришлось сделать много, очень много. А то с какой легкостью Лиза транжирила его деньги не укладывалось у мужчины в голове, причем на всякие безделицы, которые она, возможно, никогда ни разу не наденет. Он не один раз замечал, что решающим моментом в той или иной покупке была высокая цена товара и чем она была больше, тем сильнее вероятность приобретения ее Лизой.
– Как это какой смысл? – в сердцах воскликнула женщина. – Ты меня не любишь!
Это был самый беспроигрышный аргумент в споре. Лиза всегда к нему прибегала, когда хотела чего-то добиться от мужа. И он, как правило, действовал в любой ситуации.
– Наверное, уже да, – спокойно подтвердил очевидное Семен.
И тут Лиза разразилась рыданиями, надеясь, что как всегда муж начнет ее утешать и уж тут-то они помирятся. Она даже подумывала о том, чтобы намекнуть ему, что была бы не против увидеть его сегодня ночью у себя в постели. Супруги уже несколько недель спали в разных комнатах. Женщина воспитывала мужа, отказывая в близости. Однако Семен повел себя не так как обычно… Он вышел из комнаты, оставив женщину предаваться рыданиям… самостоятельно.
***
По приезду домой было так трудно скрыть следы слез от мамы. Она все подмечала, все видела, но даже словом не обмолвилась о том, что было написано у меня на лице, и ничего не спросила по поводу того, в каком состоянии я приехала домой. Поздно. Вечером уже, почти ночью, достала из под тряпицы свежеиспеченные булочки, налила сладкого чая и усадила за стол без слов, поняв, что у меня с утра маковой росинки во рту не было. Мама она и есть мама, для нее главное накормить. Спасибо провидению, которое помогло мне вчера вечером. Выскочив из машины большого босса я кинулась к лифту, на нем и поднялась в вестибюль офисного здания, благо оно еще не было закрыто, а оттуда направилась на улицу. В этот момент позвонил сосед и сообщил, что он в городе, спрашивал куда ему подъехать. Я рассказала, оказалось, что он находился совсем недалеко. Мужчина увидел мое состояние и поинтересовался что случилось, пришлось сказать о проблемах на работе и неудачном переходе с одного места на другое. И тут он меня обрадовал, сказав, что собирается ехать назад и если мне надо, то может прихватить с собой. Естественно, я не стала отказываться. По дороге позвонила Татьяне и сообщила о своем провальном рабочем дне, умолчав о происшествии в машине, заменив его на историю о своей некомпетентности. В принципе, это была практически правда. Я совершенно некомпетентна в отношениях с мужчинами, которые сводились к полному разочарованию в себе и в людях.
Уже дома, лежа в кровати и возвращаясь в мыслях к случившемуся в этот день я смогла разобраться и понять, что виновна не я одна. Что большой босс не меньше меня должен отвечать за свои поступки, вот только если судить по его словам, то вся причина лишь во мне. А ведь это не так на самом деле. Это, конечно, не умаляет моей вины, полностью освобождая, но и не делает меня корыстной интриганкой, какой выставил меня…Семен Эдуардович. Перед сном, в который я еле-еле провалилась, пожелала ему здоровья и семейного благополучия. Так всегда делала моя мама – желала добра всем недругам. Наверняка и моему отцу в том числе. Пусть себе здравствует на радость любимой женщине и детям. Наверняка, их у него много. Ведь только в детях можно измерить величину любви.
А ночью мне опять приснился сон с…незнакомцем в главной роли. Вот только теперь у него было лицо…Лицо большого босса…чтоб ему спокойно жилось на белом свете.
…Свечи. Десятки зажженных свечей вокруг разгоняли полутьму. Мерцали. Огоньки тянулись вверх, танцевали в чувственном танце, склоняемые в разные стороны под легким движением воздуха. Я словно попала в сказку о Шахрезаде, загадочную и волнительную. Стоя в круге из нескольких рядов свечей, я не видела размеров комнаты. Большая она или маленькая? Это было не известно. Свет, исходящий от свечей, выхватывал только часть помещения и меня в центре освещенного участка. Я одна, где-то тихо лилась музыка, обволакивая своим звучанием, слегка убаюкивая, вгоняя в дрему. Мне одиноко. Мне не хватало чего-то…вот только объяснить я словами не могла. Они не давались, соскальзывая с языка…
И тут у моих ног я почувствовала движение, опустив глаза, увидела, предо мною склоненный мужчина. И сразу же ощутила прикосновение его ладоней к моим икрам. Меня сразу же бросило в жар, а затем еще раз, когда я узнала мужчину… это был Семен. Контраст его раболепной позы и выражения глаз был разителен. Так вызывающе, повелительно и страстно мог смотреть только господин, но не раб, сидящий у ног. Я была в замешательстве. Я не знала как себя вести, что делать. А его ладони скользили все выше и выше. Вот они уже под коленями, выписывали круги, заставляя мурашки разбегаться в разные стороны от мест прикосновения. Через секунду руки поднялись выше, оглаживая бедра, зашли на внутреннюю часть бедра. В итоге я волей-неволей была вынуждена чуть развести ноги. И в этот миг лицо мужчины уткнулось в низ живота. Я чувствовала его дыхание, оно щекотало меня. А через секунду уже горячий и влажный язык начал свое путешествие по обнаженной коже. Я не выдержала и дотронулась до мужчины, запустила руки в его волосы, ведь я поняла, что не сделав этого упаду. Ноги меня уже не держали. А губы мужчины, обрисовав очертания живота, спустились ниже, вычерчивая дорожку из жарких поцелуев, пока не оказались у входа в женское естество. На смену губам пришел язык, проникая глубже, лаская и даря наслаждение. Я уже буквально падала от возбуждения, с трудом держась на ногах, чуть ли не вырывая с корнем волосы мужчины. Стон сорвался с моих губ. За ним последовал еще и еще…
– Зарина, доченька. Зарина. Проснись, – мама теребила меня за плечо.
– Что такое? – я подорвалась на кровати, сразу же проснувшись. – Мама, тебе плохо? Скорую?
Сердце поскакало вприпрыжку. Неужели у мамы приступ? Вроде бы с вечера было все нормально. Она не жаловалась на боли. Или она от меня что-то скрывает? Я уже собралась вскочить с постели и бежать вызывать карету скорой помощи. Если с мамой что-то произойдет, то что мне делать? Как быть?
– Не надо никакой скорой, – ласково погладила она меня по голове, успокаивая, как могла делать только она одна. – Ты стонала. Громко. Тебе приснился страшный сон?
Вот оно что. Оказывается это я разбудила мамулю. Как стыдно. А все это…ой, не хочу о нем вспоминать, а то опять разволнуюсь.
– Да, мам. Страшный.
А сама подумала, что страшнее сна не бывает, когда тебя преследуют в каждом сновидении чужие руки, губы. Просто не дают прохода, вынуждая им сдаться, подчиниться.
– Все будет хорошо. Скажи: куда ночь туда и сон. И все пройдет, – посоветовала мне мама.
Я же лишь кивнула в ответ, соглашаясь.
– Мам, посиди со мной, – как маленькая попросила я, зная, она не откажет. Ведь всегда в детстве, когда мне было страшно или я не могла уснуть мама, милая мама сидела со мной рядом, успокаивала и убаюкивала, до тех пор пока я не засыпала. Ну и пусть, что я уже давно не девочка, что в моем возрасте уже многие женщины имеют детей, да не по одному. Для мамочки я всегда останусь ее ребенком, в каком возрасте я бы не была.
– Конечно, доченька. Посижу, – и она присела на краешек кровати, а я, извернувшись, положила ей голову на колени. Ведь, наверняка, именно так я лежала когда-то, когда была маленькой девочкой, младенцем, на коленях у мамы. Сейчас же на них помещается лишь моя голова.
Мамуля гладила меня по волосам, напевая колыбельную, которую раньше пела очень часто, чтобы было легче уснуть.
– Я тебя люблю, – сорвалось с моих губ.
– И я тебя, доченька. И я тебя…, – нет ничего прекраснее и мягче маминых ладоней. В них сосредоточена ласка всего мира. Я лежала и впитывала ее, волосами, кожей, всем своим существом, запоминая этот миг, навсегда, выжигая каленым железом в памяти.
***
Утро нового дня. Я проснулась уже давно, но продолжала таращиться в потолок. Мама ушла сразу же стоило мне смежить веки. Я сама ее отправила. Она еще, наверное, не вставала. Такая рань. Шесть часов или еще того раньше. Солнышко только-только взошло, заглядывая ко мне в окно. Вот в чем неудобство комнаты, расположенной окнами на восток, в ранней побудке. При слепящих глаза лучах сильно долго не поспишь, хоть прячься под одеяло, хоть нет. Все равно придется вставать. Но не солнце меня разбудило, к нему я уже привыкла, а тревожные мысли. Что делать? Идти мне на работу или нет? Или может быть я своим поведением выписала себе волчий билет? Что ж такое может быть. Вряд ли начальство оставит без внимание мою эскападу. Большой босс должен за себя постоять, наказав нерадивую подчиненную. Не может мужчина, считающий, что его обидели, не ответить должным образом.
Кроме того, я не могла подводить своих девчонок, даже если меня с позором выгнали. Я в любом случае должна передать все дела своей преемнице. Претенденток не так уж и много. Скорее всего это будет Олеся. Хорошая девочка. Аккуратная, исполнительная, грамотная. Надеюсь, что ее поставят на мое место. Я буду только рада, если так получится. Хорошая замена мне. Думаю, что начальство будет ею довольно.
Делать нечего, надо вставать. Я еще раз потянулась в кровати, пошевелив пальчиками на ногах, сделав своего рода зарядку, и сползла с кровати. Ламинат приятно холодил ступни. Прошлепав босыми ногами до ванной комнаты, умылась холодной водой и взглянула на себя в зеркало. Моя внешность стала не намного лучше, чем ожидалось после длительных рыданий. Ну ничего страшного. Бывает и хуже видок. Если бы я всю ночь гуляла… а то ж спала как младенец. Хотя, конечно, это я утрирую. Нормальным сном свою дрему, перемежающуюся бодрствованием назвать трудно.
Да еще, вдобавок, этот сон, от которого бросало в дрожь, а по телу начиналит бежать стаи диких мурашек. Какой-то ненормальный у меня организм. Складывалось ощущение, что у меня явные проблемы в сексуальной сфере. Хоть к врачу иди. Вот только не к кому. Нет в нашем городишке подобного доктора. Кроме того, вряд ли у меня язык повернется рассказать о сне, уж больно откровенные видения да и постыдные, вдобавок. Что обо мне скажут люди?
Я решила отбросить на время самокопание, а уделить все же внимание насущному дню. Неизвестно что готовил мне новый день.
Вода взбодрила. Дальше утро покатилось по накатанной колее: приведение себя в порядок, в частности, чистка зубов, одевание, приготовление легкого завтрака, состоящего из бутербродов с сыром для себя и для мамы, наливание кофе в кружки. Все как обычно. Мамуля сегодня несколько задержалась в кровати, все же полубессонная ночь дала о себе знать. Но тем не менее завтракали мы вместе.
– Ма, ну я пошла, – крикнула с порога.
– С Богом, доченька, – пожелала мне моя дорогая мамуля. Она и полусловом не обмолвилась о вчерашнем. Люблю ее.
На работу шла, как на каторгу. В первый раз такое случилось, но никуда не деться. Надо смотреть правде в глаза, а не прятать голову в песок. Жизнь странная штука, она то вверх поднимает до самых небес, то спускает вниз. Видимо, чтобы не повадно было. Гордыни меньше будет.
Сегодня появилась гораздо раньше, чем того требовалось. Открыла офис, сняла с охраны. Все как всегда. Проверила отчетность за вчерашний день. Нашла одну небольшую ошибку. Хорошо, что ее заметила я и вовремя исправила, избавив и себя, и ту, которая ее допустила от нагоняя. Так что штрафа не будет. И то плюс от моего теперь уже временного пребывания. Пришла Олеся, выглядевшая как спелый персик. Такая же румяная и веселая.
– Ты сегодня ранняя птичка, – похвалила меня девушка.
– Да вот, горю на работе, можно сказать, – пошутила я, каждую минуту ожидая звонка из головного офиса с распоряжением о моем увольнении и необходимости передачи дел. Однако пока стояла полнейшая тишина. Ни ожидаемого звонка, ни клиентов не было не слышно, не видно.
– Чтобы мы без тебя делали?
– Да то же, что и со мной. Работали бы, – ответила девушке, прислушиваясь к молчащему телефону.
– Это понятно. Но шкуру бы с нас за ошибки драли бы сильнее.
– Это еще бабушка надвое сказала. Может, наоборот, меньше, – попыталась я свернуть разговор. Все же настроения у меня не было совершенно. Если ты знаешь, что тебя с минуты на минуту должны уволить, то волей неволей начнешь дергаться. Я не была исключением.
Наконец, зазвонил телефон. Я уже вся извелась в ожидании, а потому обрадовалась ему как родному человеку. Звонила Татьяна. Она переживала, что со мной произошло и хотела узнать как дела. Я в двух словах сказала, что все нормально и что мне неудобно говорить. При следующей встрече обязательно расскажу в чем дело, естественно, зная, что ничего говорить не буду. Вернее не буду говорить правды. Мы быстро с ней поговорили и распрощались.
Тут к нам на точку повалили клиенты и стало совсем не до душевных терзаний по поводу вчерашнего и предполагаемого увольнения. Я решила, что смысла нет переживать. То что падает не стоит останавливать, поскольку все равно упадет. Вот только куда я потом подамся? Это мне было сложно решить. Лишь бы не искать слишком долго работу, а все остальное я переживу.
Я сидела, опустив голову, и проверяла договор, когда хлопнула входная дверь. Неужели нельзя придерживать за собой? Совсем люди неаккуратные пошли. Жаль, что даже замечание не сделаешь. Клиенты – это наш хлеб, а потому их только по шерсти можно гладить, а иначе только про себя костерить вдоль и поперек.
– Здравствуйте, девочки, – раздался бархатистый голос, который я не перепутала бы ни с одним другим. Я в изумлении подняла глаза и встретилась с пристальным взором большого босса. Он поздоровался со всеми, но, кажется, обращался только ко мне.
– Добрый день, чем могу помочь? – Олеся улыбнулась так, что я думала у нее на щеках кожа треснет. – Вы желаете оформить займ?
И кому она это предложила? Вот дуреха. Неужели она не знает кто перед нею? Хотя ведь не знает. Она же как я никогда не видела большого босса. Точно. Он же никогда не светил своим фейсом перед сотрудниками.
– Да. Желаю, – сообщил Семен Эдуардович, пожирая меня взглядом. От такого пристального внимания к моей персоне стало не хорошо. Я сидела и не знала что сказать. Меня хватило только на то, чтобы кивнуть в знак приветствия.
А Олеся заливалась соловьем, предлагая, рассказывая, стараясь привлечь клиента, как она думала. Неужели она не видит, что его запонка стоит гораздо больше, чем вся наша заработная плата за несколько месяцев? А этот лицемер, еще умудряется вставить слово в трель щебетуньи под названием: речь Олеси. Семен Эдуардович так и не удостоил взглядом мою напарницу, уделив все свое барское внимание мне. А моя горе-коллега как будто того не замечала, продолжая обрабатывать потенциального клиента. Сильна. Ничего не скажешь. Такая и мертвого заговорит.
– Может быть хватит? – не выдержала, наконец, я. Меня откровенно говоря стал напрягать весь этот фарс. Да и в гляделки надоело играть. Проигрывала я. Меня все время тянуло опустить глаза и прикинуться ветошью. Ну или папкой для бумаг в крайнем случае. Так нет. Не получилось. Вот и пошла я в наступление. С шашкой наголо, что называется.
– Что такое? – Олеся повернулась ко мне, с вопросом в глазах. – Я что-то говорю не так, – девушка приняла замечание на свой счет, немного обидевшись.
– Господин Ставроев забыл представиться, – я была зла на большого босса и совершенно не переживала по поводу своего поведения, будучи уверенной, что мне больше не работать в этой фирме. А потому вела себя вызывающе, насколько только могла себе это позволить. Терять-то мне уже было нечего.
– Ста-авро-оев, – по слогам произнесла Олеся. В ее глазах промелькнуло понимание и осознание всего случившегося.
– Да, дорогая. Собственной персоной, – иронично искривила я губы, не глядя на Семена Эдуардовича.
Я буквально чувствовала, как он буравит меня взглядом. Наверное, хочет испепелить за мою строптивость. Сидела на стуле как на иголках, ощущая его пристальное внимание. Я мельком взглянула на его руки, лежащие на столе и сразу же отвела глаза. Самое ужасное заключалось в том, что я медленно начинала возбуждаться. Ни с того, ни с сего, совершенно не мотивированно. Это было ужасно. Низ живота, принялся наливаться тяжестью, стоило на секунду вспомнить что творили его пальцы буквально вчера. Это было немыслимо, не рационально, но происходило со мной здесь и сейчас.
– А вот ирония в отношении между начальником и подчиненной, совершенно не уместна, – в бархатном голосе появились стальные нотки. Интонации голоса заставили меня замереть на стуле. Я почувствовала в них угрозу.
– Так это между начальником и подчиненной не уместны, а в общении между обыкновенными гражданами очень даже, – из последних сил старалась найти в себе силы противостоять большому боссу на равных.
– И где вы увидели рядовых граждан? – с легкой издевкой спросил большой босс. Я его перестала совершенно понимать. Что он хочет мне сказать? О чем предупредить? Желает поставить на место? Что ж, ему это удалось по полной программе. Я практически вжалась в свое рабочее место.
– Ну как же? Вы и я. Чем не рядовые? – я начала нервничать.
– Нет. Уважаемая, Зарина, мы с вами не рядовые. Между нами существует строгая субординация по принципу прямого подчинения, – в тоне появилась сталь. – Или вы не знали, что существуют такие рабочие моменты?
– Так я же уже не работаю. Уволена. Мне можно, – чуть дрожащим голосом ответила я.
– И с какого это момента? Поясните. Кто дал свое добро? Вроде бы с утра вы еще числились в нашем штате. Не так ли, Олеся? – большой босс впервые обратился к девушке, правильно прочитав на бейджике ее имя.
– Да, – проблеяла та. Она не меньше меня хотела раствориться в пространстве, просочившись на улицу.
– Вот видите, Зарина, и Олеся подтвердила. Или я чего-то не знаю? – красивая бровь поднялась выше. – Или я не самый главный?
Ну вот. Все точки над "i" расставлены. Я не знала как выпутаться из ситуации, в которой оказалась. Выяснилось, что никто меня не увольнял и пока, кажется, даже не думал, а я сама себе намудрила непонятно что. И как должна теперь поступить? Нахамила начальнику, повела себя ненадлежащим образом. И где мне теперь искать работу? Что же делать? Мысли заметались в голове как голуби в клетке.
– Могу написать "по собственному желанию", – выдавила из себя.
– Можете, но не хотите? Ведь так? – не спрашивал, а утверждал большой босс. – И работы большого выбора нет, и уходить некуда…, – словно мои мысли озвучивал Семен Эдуардович.
И ведь точно все сказал. В маленьком городишке сильно не порыпаешься и работой не поразбрасываешься. Ее тут же подберут и назад уже не возвратят. Желающих много. Вот и думай тут…
– Ну почему же? – я старалась держать маску невозмутимости на лице, только она все время норовила сползти.
– А потому… в наше время от теплых мест просто так не отказываются. Не так ли, Зарина? Вот скажите своей милой соседке, как вы бросили выгодное местечко с большой зарплатой, даже не удосужившись предупредить свое начальство…
– Я ничего не бросала, – прервала я Семена Эдуардовича, поняв о чем он толкует.
– Как это не бросала? Разве вы вышли на работу сегодня утром? – голос Семена Эдуардовича завибрировал.
– Да, – это же очевидно. Вот я, а здесь мое рабочее место, где я выполняю трудовую функцию согласно условиям договора.
– И куда? – продолжал пытать меня большой босс.
– Как куда? Вот я на рабочем месте. Сижу. Работаю, – неужели не понятно?
– А где должны быть? – продолжал давить начальник. И чего только никак не успокоится? Нет. Ему надо было дожать меня. До конца. – Где? Молчите? Потому как сказать нечего. Вы должны быть в моей приемной. Принимать звонки и отвечать на них. Должны выполнять работу, заметьте, высокооплачиваемую. А что мы имеем? Что? Скажите мне? Я, ваш начальник вынужден ехать в замшелый городишко, чтобы найти своего секретаря, который спокойно прохлаждается непонятно где, да еще мне же и хамит. Вы считаете нормальным такое поведение?
– Но я же…Но мы же…Но…, – я не знала как оправдаться и что сказать. Если бы мы с большим боссом находились наедине, то это было бы одно, а в присутствии Олеси совсем другое. Девочка она была хорошая, но болтливая. А вот огласка мне была совсем не нужна. Мне еще в этом городе жить и жить.
– Никаких "но". Сейчас же собирайте свои вещи, – приказал босс. Это прозвучало словно выстрел в абсолютной тишине кабинета.
– Зачем? – не могла понять ход его мыслей.
– Я вас секретарем брал не для того чтобы вы тут прохлаждались, а для того чтобы работали. Понятно? Никакие возражения не принимаются.
– Но я думала… – если честно, то я даже не знала что думать по поводу происходящего.
– Никаких "но", я еще раз говорю. Никаких. Пять минут вам на сборы. И в путь, большой босс продолжал настаивать на своем.
– Я не могу, – и где только нашла в себе силы возмутиться?
– Как это "не могу"? Через не могу, – грозно заявил Семен Эдуардович.
– Я не…, -начала было по второму кругу свою песню.
– Олеся, выйдите, пожалуйста. Мне с Зариной надо поговорить наедине. И не пускайте никого. Хорошо? – то ли попросил, то ли приказал большой босс.
Олеся без вопросов пулей сорвалась со своего места выполнять приказание. Она и так переводила глаза то на одного, то на другого, не понимая до конца что происходит. Я то ей не говорила о моем внезапном повышении по работе, предполагая, что оно так и не состоялось.
Мы остались вдвоем с большим боссом. Он спокойно встал с клиентского стула и молча опустил жалюзи, отрезая нас от посторонних глаз. Благо офис был маленький. Всего лишь одна комнатка с прямым выходом на улицу. Так что ему не составило большого труда обеспечить полнейшую конфиденциальность нашего разговора.
– Итак, – произнес Семен Эдуардович, – я слушаю ваши претензии.
Ого. Мы по-прежнему на "вы". Прогресс.
Мужчина оперся спиной о подоконник, кажется, даже немного на него присел пятой точкой, положил ногу на ногу и скрестил руки.
– Никаких претензий нет, – пробормотала я, опустив глаза к столу.
– Как это нет? – спокойно произнес мужчина. – Раз вы здесь, а не там, то у вас есть какие-то. Озвучивайте. Постараемся их решить вместе.
У меня язык не поворачивался произнести чем же я недовольна. И то, с какой стороны на все посмотреть. Напомнить начальнику о вчерашнем? Но как? Как сказать? Как озвучить случившееся между нами? Я не знала. И в то же время в этом была причина. Разве не так? Не будь с его стороны поползновений в мою сторону, не позволь я ему рукоблудия и ничего бы не было. Я бы работала на новом месте, без каких либо нареканий со стороны большого босса.
– Вы ко мне приставали, – выпалила я на одном дыхании. И откуда только силы взялись?
Я думала, что повторится вчерашнее и шеф начнет меня обвинять во всех смертных грехах. На этом мы и закончим нашу короткую беседу. Все встанет на свои места. Большой босс уедет к себе, а я…а я пойду искать новое место.
– Да, – услышала я, в удивлении поднимая глаза. – Этого больше не повторится. Прошу меня простить великодушно.
Мое сердце остановилось…и замерло. Но потом застучало с удвоенной скоростью.
Признание мужчины выбило меня из колеи. Он так запросто сознался в своей ошибке, что даже извинился за содеянное. Это было удивительно. Просто удивительно.
– Еще ко мне претензии есть? – через несколько секунд продолжил большой босс. – Может какие-нибудь пожелания? Требования? Просьбы? – перечислял Семен Эдуардович.
– Н-нет, – проблеяла я, не зная что и ответить.
У меня в голове не укладывалось происходящее. Я была в недоумении. В полной растерянности.
– Ну раз претензий нет, то закругляйтесь здесь и поехали, а то у меня вечером назначена встреча и я на ней должен быть кровь из носу, – серьезно сообщил большой босс, не меняя положения тела.
***
Семен ликовал в душе. У него все получилось. Он это сделал.
Мужчина был в диком восторге от себя. Самый сложный шаг преодолен. Если быть честным, то он готовился к долгой осаде, шантажу и чуть ли не к применению угроз в отношении Зарины. А оказалось что ничего этого не понадобилось. Всего лишь требовалось признать свои ошибки. Да даже не ошибки, а всего лишь признать свершившийся факт. И все. Семен понял главное, что с Зариной нужно быть честным. Хотя бы до определенной степени, потому как девушка очень негативно относилась ко лжи. Прежде чем ехать за нею мужчина провел небольшое расследование, прочитав ее личное дело, порасспрашивав кое-кого в головном офисе, а в первую очередь Татьяну, открывшую некоторые моменты из жизни Зарины. Только и всего.
– Тебе не дует? – спросил Семен, сидящую рядом девушку.
– Нет. Нормально. Так лучше, чем с кондиционером. Воздух свежий поступает…, – Зарина чувствовала себя неловко, не знала куда деть руки. Вот в данный момент она зажала их между коленями. И как только умудрилась это сделать при надетой узкой юбке?
