Текст книги "Заключённое во мне (СИ)"

Автор книги: ste-darina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Я не могу его разбудить…

Тебя будто током шарахнуло. Это же Оксана! Что она делает на полу?..

Поезд резко тряхнуло. Не удержавшись на ногах, ты отлетел к другому окну.

– Ну и какие будут предположения? Как он оказался в квартире Амелиной?

Круглов, прищурившись, смотрел куда-то вдаль, Холодов копался в бумагах, Антонова вертела в руках обкусанный карандаш и тоже избегала взгляда Рогозиной. Когда молчание затянулось и грозило вот-вот лопнуть новым скандалом, Валя нехотя подняла глаза:

– Галь, а ты не думаешь, что сейчас это не так важно? Может, нам стоит сначала всё-таки попытаться привести его в чувство? Что толку сидеть и мусолить версии?

– Думаю. – Рогозина резко встала из-за стола и начала привычный обход кабинета. – Думаю. Но разве мы не пытались?

– Галя, я считаю…

– Так. Давай ты сейчас пойдёшь в лабораторию, и сиди там сколько хочешь со своим антидотом. А мы всё-таки попробуем что-нибудь… помусолить. – Последнее слово полковник произнесла настолько сардонически, что ты отшатнулся от окна. Ты не хотел и не мог видеть её такой. Бледная, болезненно-язвительная, с нервно дёргающейся бровью, – что произошло такого, что могло настолько вывести её из себя?

Следующая рама – снова Галина Николаевна, и ты вновь отшатываешься от её яростной, приглушённой фразы:

– Тут ФЭС или проходной двор? Кто пустил сюда эту чокнутую?!

Громкий хлопок ладонью по столу, чей-то быстрый ответ и ровный перестук колёс. По-прежнему жарит солнце, а ты сидишь на полу посреди вагона и мучительно пытаешься понять, что с тобой происходит.

========== rerum/excitatio ==========

Холодов виновато сопел где-то в углу, Антонова склонилась над едва починенным анализатором, а за столом, который обычно занимал Иван, колдовала над микроскопом Рогозина.

– Проверила на алкалоиды?

– Есть, группы атропина.

– Углеводы?

– Если только гликозиды… Галь, по-моему, очень похоже на белладонну с какими-то примесями… Как считаешь?..

– Считаю, что тот, кто состряпал этот чай, искусный химик. Мы можем определить только производные, на которые практически мгновенно распались эти примеси. А их самих… – Рогозина оторвалась от микроскопа и обернулась к Антоновой. – Я не могу их распознать. Не могу, Валя…

– А как тогда Тихонов?..

– Не знаю, Андрей. Что это за галлюциноген? Что за сны он видит? Как его вывести из этого состояния? Сколько ещё продлится действие? Не знаю. Если бы найти свежий, только вступивший в реакцию с организмом образец…

– Подождите, Галина Николаевна, – Холодов поправил очки и возбуждённо подкатился на стуле. – А та коробка? Помните, которую Амелина забирала из ячейки?..

Рогозина не то усмехнулась, не то застонала.

– Там не хватает одного пакетика. Видимо, того самого, что заварил Тихонов. Все остальные – чистые.

– И всё?..

– Нет, не всё, – отозвалась Антонова. – Там на всех пакетиках ярлычки сидят неправильно. Очень хлипко. Намочишь их, и даже не надо дёргать, сами в руках остаются. Настоящие производители никогда так не делают, Галь, помнишь, я тебе говорила, что они прикреплены не фабричным способом?

– А в его квартире проверяли? Отпечатки?

– Какие отпечатки? Холодов, не ты ли сам ездил квартиру опечатывать?

– Вместо тебя, Валя, между прочим!

– Почему это вместо меня?! С каких это пор я стала оперативником?

– А я с каких?

– Хватит!!! – После окрика полковника в лаборатории временно повисла тишина. Только минут через двадцать Холодов отважился на вопрос:

– А может, дело вообще не в чае? Как вы поняли, что это галлюциноген, если не было никакого пакетика?..

– Налёт на кружке.

– А может, спитый пакетик где-то в мусоре остался? Или в шкафах?.. Ну мало ли…

– Мне интересно, Андрей, за кого ты меня держишь?

***

Ни к вечеру, ни к ночи химикам в лице Антоновой и Рогозиной, а также задавленному их авторитетом ассистенту в лице Холодова, изобрести ничего не удалось. В процессе разбилась очередная пробирка, был практически истощён запас реагентов, мимоходом выяснилось, что в архиве не достаёт некоторых улик, связанных с таблицей Менделеева, а анализатор однозначно пора сдавать в утиль. После этого на пол полетела ещё одна пара чашек, а друг в друга, и, в частности, в ассистента, – обвинения в нерасторопности и необразованности. К полуночи страсти в лаборатории поутихли, но Тихонов продолжал спать всё так же безмятежно.

Пошатываясь от долгого сидения, Рогозина выбралась в буфет. Словно в насмешку, первой, кого она встретила, оказалась мокрая до нитки Светлана Терентьевна.

– Галина Николаевна! – улыбнулась та, стряхивая зонт. – Здравствуйте! Вас не было дома, я решила, что вы, наверное, здесь, вот и пришла. Вы сегодня не были в колледже. Что-то случилось? Флор Владимирович просил узнать, а до вас не дозвониться…

– А не поздновато? – едва сдерживаясь, проговорила Рогозина.

– Поздно, конечно, но пробки…

– Проходите в буфет, я сейчас подойду.

Ночной охранник, как обычно, прохаживался недалеко входа. Заметив выражение лица полковника, он вытянулся по стойке смирно.

– Да, Галина Николаевна?

Не слишком заботясь, слышно ли её в буфете, Рогозина рявкнула:

– Тут ФЭС или проходной двор? Кто пустил сюда эту чокнутую?! Посреди ночи?

– Так ведь по пропуску…

– По какому ещё пропуску?!

– Охранная система идентифицировала её как сотрудника…

– Что-о?

– Вот… – охранник заглянул в монитор. – Статус – сотрудник Службы…

– А вы её хоть когда-нибудь видели в числе сотрудников?

– Нет…

– И как тогда впустили?

Уже не слушая оправданий, Рогозина со злостью ударила ладонью по стойке и схватила мобильник.

– Олег Георгиевич? Кажется, вы что-то говорили о дополнительных мерах охраны?

***

Пока Светлана снова пела про энергетические потоки и скопления негативной энергии, Рогозина думала, что сейчас она близка к тому, чтобы свихнуться, как никогда. В шкафчиках буфета не было ничего, за исключением слипшихся кофейных зёрен на дне банки и пачки фруктового чая с надорванной плёнкой. Этикет требовал напоить чем-нибудь ночную гостью («ядом!») и изложить ей причину своего сегодняшнего отсутствия. В подсознании царапнулась мысль, что генерал должен бы сам известить директора колледжа, коль уж он проявил такую заботу о её безопасности. Но мысль тут же утопла в струе кипятка, пролившейся на заварку. Буфет мгновенно наполнил густой, медовый и горячий запах фруктов. Рогозина оглядела полки в поисках блюдец, плюнула на приличия и без всяких церемоний стукнула кружки на столешницу. Миндальничать с этой расфуфыренной психопаткой, когда она на своих собственных сотрудников смотрит мегерой!

Светлана взяла в руки чашку и внимательно посмотрела на Рогозину:

– Галина Николаевна, вам просто необходима срочная подпитка энергополя…

Нецензурное выражение вовремя удалось запить изрядным глотком.

В буфет вошла Антонова. На её вопросительный взгляд Рогозина выразительно ответила:

– Валь, познакомься, моя временная коллега, Светлана Терентьевна, психо…лог.

– Очень приятно, – отозвалась Валя, убедительно маскируя усмешку под покашливание. – Чем обязаны таким поздним визитом?

– Да, время не раннее, но вы, я вижу, работаете не покладая рук…

– Валечка, садись с нами, – Рогозиной до смерти не хотелось оставаться наедине с этой дамой. Как начнёт опять выписывать пассы, только этого не хватало. – Думаю, в лаборатории сегодня успехов уже не предвидится…

Антонова перенесла на стол чайник с кипятком, взяла чашку и устроилась рядом, стараясь не вспоминать о диком вечернем эпизоде с разлитым кофе и прочих дрязгах последней недели.

– Галина Николаевна, прежде чем я забуду… Флор Владимирович просил передать, что студентам вы очень понравились. Кажется, сегодня они были несколько разочарованы очередной заменой, поставленной вместо ваших пар. Он считает, что вы могли бы…

Рогозину ужасно раздражала её гладкая, словно смазанная маслом манера речи. Не сильно вслушиваясь в дальнейшее щебетание, она подлила себе кипятку, случайно попав на квадратную этикетку с нарисованным манго. Хм, и тут чайный пакетик. Пожалуй, теперь долго не захочется покупать пакетированную заварку.

Она отхлебнула глоток – достаточно крепко, можно убирать, – и взялась за промокший манговый ярлычок. Тот легко отпал и остался на ладони мокрым горячим квадратиком.

– Галя?.. Галя, стой!!!

– И поэтому нам очень хотелось бы…

«Ярлычки прикреплены не фабричным способом… сами в руках остаются…»

«Галина Николаевна, я, кажется, знаю, как Ваня оказался у Оксаны в квартире… Она на днях потеряла сумку с ключами и документами…»

«Охранная система идентифицировала её как сотрудника…»

– И нужные учебные материалы легко найдутся… В чём дело?

«Есть версия, что он – случайная жертва…»

«Если бы найти свежий, только вступивший в реакцию с организмом образец…»

– Галя?! Галя!

– Только вступивший в реакцию образец… – заплетающимся языком, сквозь стремительно обволакивающий мрак, и сознание сидит хлипко, само остаётся в руках, настоящие производители так не делают…

***

И опять, опять был тот жаркий поезд, грохот колёс и раскалённый пол. Сквозь закатное солнечное марево ты бросился к знакомым окнам по левой стороне…

– Ещё раз, по полочкам, – полковник, сосредоточенно хмурясь, щёлкнула пальцами. Хм, ты никогда не замечал за ней этого жеста… – Что мы имеем? Тихонов. Пропадает неясно куда. В квартире обыск, но ничего стоящего не находят, кроме…

– Кроме следов неописанного и не встречавшегося нигде ранее галлюциногена, – подхватил Холодов, – которые обнаружены не стенках кружки.

– Да… – протянула Рогозина. – Правильно. Нигде ранее… Далее. Меня отправляют преподавать в Богом забытый колледж подальше от Москвы, без всякой на то видимой причины. И в этом самом колледже случается взрыв, опять же, без всякой видимой причины. Я не верю, что в их нищенских лабораториях есть какие-нибудь взрывоопасные компоненты.

– Галь, а ты говорила что-то про студентов-химиков… Какая-то военная медицина. Будто бы они сами делают взрывчатку и поставляют её на фабрики?

– Бред, – отмахнулась Рогозина. – Бред, который мне навешали на уши, чтобы хоть как-то оправдать сверхсрочную командировку. Сверхсрочную! – Она раздражённо изобразила пальцами кавычки. – Нет бы сразу сказать, что кто-то в очередной раз пытается меня убить.

Андрей хмыкнул.

– Вообще-то не смешно! Ладно, дальше. Не успеваю я уехать, как всё резко отменяется. И в это же самое время Амелина теряет сумку с ключами и документами… Вернее, у неё крадут эту сумку…

– Интересно, кто?

– И мне интересно. За время её отсутствия к ней в квартиру попадает Тихонов, находящийся под действием нашего неизвестного отравляющего галлюциногена…

– Ну тут понятно, – кивнул Круглов. – Тихонова в квартире оставил тот же, кто украл ключи.

– Но неясно –зачем? Смысл? Если, как считают в министерстве, этот отравленный чай – ещё одно звено в цепи неудавшихся покушений, то с чего им возвращать Ивана? Выходит, они своими руками дали нам убедиться, что дело действительно в отравлении.

– Может, они думали, что это должно нас напугать? – предположила Антонова. – Дескать, вот ваш ни живой ни мёртвый Тихонов, и вы ничего не можете сделать. Посмотрите, на что мы способны, и устрашитесь?..

Рогозина усмехнулась.

– Может быть. Но как-то слишком глупо. И тогда почему к нам в буфет попал тот самый чай, только уже в другой коробке?

– Нет, погодите, лучше сначала скажите, как он к нам попал? – спросил пропустивший ночные события Холодов.

– Его принесла моя дражайшая коллега Светлана Терентьевна сегодня ночью, так что как он к нам попал, – это не вопрос. Вопрос – о чём я думала, разливая его по чашкам.

– Подожди, Галя… Значит, эта твоя Терентьевна причастна к пропаже Тихонова?

– Ну, выходит что так. Она, кстати, умудрилась проникнуть в ФЭС под видом сотрудника. И по чьему же, интересно, пропуску? – Полковник в упор посмотрела на Холодова.

– По амелинскому, – пробормотал тот.

– А почему так вышло?

– Потому что Оксана его вместе с сумкой потеряла… Верней, украли…

– Нет, Андрей. Потому что вы с Амелиной не сказали мне об этом вовремя!

– Извините, Галина Николаевна…

– Однако больше всего мне любопытно, – Рогозина наконец оторвала взгляд от Холодова, и тот облегчённо выдохнул, – зачем Светлана принесла к нам этот чай. Она ведь наверняка знала: чтобы приготовить антидот, необходим свежий образец.

– Может, она раскаялась…

– Не смешно, Коля! Получается, что Тихонова нам вернули, возможность приготовить антидот дали… Что-то не так!

– Слушай, а Терентьевна, по-твоему, случайно с тобой пересеклась? Как ты вообще с ней познакомилась?

– Как-как… – пожала плечами Рогозина. – Директор представил. Предложил с ней чаю попить… Чаю!

– Опаньки!

– Галя! Ты думаешь, что?..

– Ничего не понимаю… Меня же генерал туда сам отправил…

– Ну, вдруг он боится, что ты метишь в его кресло…

– Валя, хватит уже нести чепуху! Надо звонить ему.

– Галь, а вдруг он, директор, то есть, просто так предложил тебе чаю? Из гостеприимства?

– Не знаю! Я теперь вообще всякий раз на слове «чай» подозрительно вздрагивать буду!

Круглов фыркнул:

– Не только ты!

Но Рогозина, уйдя в свои мысли, уже не слышала. По пути к телефону она тихо повторяла два главных вопроса: зачем всё-таки Тихонова подкинули в квартиру Амелиной и как со всем этим связаны Флор Владимирович и Светлана.

Круглов, Антонова и Холодов покинули переговорную вслед за Галиной Николаевной, и тебе оставалось только тупо пялиться на опустевший стол, раздумывая, что же приключилось и куда ты от них пропал. А потом поезд, содрогнувшись, встал, стук колёс затих, всё провалилось в полутёмную тишину, и ты понял, что лежишь на диване в ФЭС.

========== rerum? ==========

А потом… А потом ты не помнил, не мог вспомнить, как ни старался, где начало, где конец, где ты или, хотя бы, где явь. Не помнил, вернее, не понимал. Твой поезд с панорамами ФЭС вместо окон – это точно сон. Но ведь то, что ты видел там, было по-настоящему… А другое? Другие картинки?.. Эти… жирные, со сметаной… как их? Сырники… нет… Драники! Они были? А корабли, плывущие по комнате, печка, цветной переплёт под фонарём? А голубиный двор? Лариса?..

Существовал очень простой способ разобраться. Встать и спросить, лишь бы тебя не приняли за сумасшедшего. Но встать, а тем более, спросить, вышло только через неделю. А тогда тебя просто повело обратно в тишину.

***

В буфете было светло, лампы горели в полную мощность, классически пахло крепким кофе. Амелина обнаружилась именно там – с чашкой, в объятиях дивана.

– Привет.

– Привет.

– А я, между прочим, сумку твою нашёл…

– Поздно. Я уже купила новую. А Документы Рогозина восстановила за два часа.

– Больше не теряй…

– Постараюсь…

Тебе казалось, что после произошедшего Оксана стала относиться к тебе чуточку суше. Иногда ты с тоской вспоминал ту заснеженную булочную… Однако пора было кое-что выяснить.

– Оксан, у тебя есть тётя?

Амелина, недоумённо нахмурившись, кивнула.

– Двоюродная. А в чём дело?

– Как её зовут?.. Валерия Карловна?..

– Да, только не Карловна, а Кареновна…

– Кареновна?..

Наверное, она подумала, что ты удивился наличию армянской составляющей в её родне. Ну и пускай, пускай так думает. Оксане совершенно незачем знать, что ты гостил у её тёти и что она сама привела тебя к ней после вашей встречи в сказочной булочной, пусть всё и было только у тебя во сне. И всё же ты хотел убедиться окончательно:

– Она такая… Полная. Весёлая. Изюмом пахнет…

– Да, тётя Лера пирожки с изюмом очень любит. Печёт часто. Пирожки и драники. А откуда ты знаешь? – внезапно спохватилась она.

– Да так… Подумалось… – невнятно пробормотал ты и быстро ретировался из буфета. Так, выходит, этот отрывок правда. Каким образом – непонятно, но правда, не считая тётиного отчества. Но Амелина спросила, откуда ты это знаешь, значит, ту вашу встречу ты выдумал… А раз выдумал, – значит, ничего не было. Но тётя есть. И драники есть. Что же тогда произошло?..

Тебе хотелось схватиться за голову, а лучше вырвать из неё все эти сны и воспоминания, в которых ты никак не мог разобраться. Ужасно жить с какой-то кашей в голове, как настоящий псих, не имея возможность выяснить, что было на самом деле, а что – нет. Все эти сны – они же были реальны, совершенно неотличимы от жизни! Как можно воспринимать их всего лишь галлюцинациями?.. Очень часто тебя посещала навязчивая мысль о том, что слова “сон”, “сомнения” и “сомнамбула” происходят от одного корня…

Кажется, теперь ты на себе познал по крайней мере одну причину, отчего люди сходят с ума…

Наверное, можно было как-то поинтересоваться у Рогозиной, а правда ли она называет тебя Тишкой. Или спросить Круглова. Или узнать как-нибудь ещё. Но вот этого трогать не хотелось. Если во сне, ты помнил, это прозвище тебя просто выбешивало, то сейчас оно казалось очень ласковым, очень близким, будто только между вами. А то, что Николай Петрович тоже о нём знает… Ну, вдруг это было как с Валерией Карловной, которая на самом деле Кареновна? Маленькая неверная деталь…

***

Со временем жизнь вошла в привычное русло, и ты почти смирился с новым, странным и расплывчатым куском своей растрёпанной биографии. Как обычно, ходил на работу, вычислял преступников, по-прежнему флиртовал с Оксаной, но… Но ничего не мог с собой поделать и продолжал отчаянно искать два места: крошечную кондитерскую с огоньками и творожным печеньем и жёлтый осенний двор с сотнями голубей.

И если поиски кондитерской, наткнувшись на пару-тройку других, душистых и уютных кафетериев, под наслоениями ежедневных дел сошли на нет, то двор ты искал до конца. И нашёл – однажды, уже поздней осенью, почти год спустя.

Как и всё лучшее, это было неожиданно. В тот вечер ты устал и уже достаточно замёрз и проголодался, чтобы повернуть домой. С тоскливой мыслью о почти двухчасовой дороге обратно ты по инерции сделал ещё несколько шагов вдоль невысокого дома.

Всякий раз эти поисковые прогулки заводили тебя всё дальше и дальше, туда, где не ходит метро, где есть только утоптанные тропинки, листья и огромное пасмурное небо. И всякий раз ты говорил себе: вот за этим углом.

Свои сомнения – про поезд, про Оксану и корабельный дом её тёти, даже про Тишку – ты в конце концов рассказал Рогозиной. Когда стало совсем невмоготу, и было ощущение, будто тебя затягивает в бесконечный душный омут. Она не назвала тебя сумасшедшим, не посмеялась, просто сказала: отпусти. Отпусти, перестань мучиться и гадать, что было, а чего не было. Было – и прошло…

И ты отпустил. Но тот первый, голубиный сон не поведал никому и продолжал искать.

Гниловатые, стоптанные листья скользили под кедами, а когда дул ветер, становился слышен мокрый запах поздних сладких яблок. Небо набухло дождём, но пока ещё не потемнело, и ты, мыслями уже дома, привычно повторил себе: вот за этим углом.

Повернул – и наконец-то шагнул в свой сон. Те же пастельные дома, подслеповатые окна, лесенки в витках перил… Ты тревожно и торопливо оглядел двор, ища знакомый канареечный подъезд. Вот он! И скамейка, твоя скамейка с выгнутой спинкой, – вот она, здесь!.. Досадливо захлопал себя по карманам – где семечки? Неужели ни одной? Ты ведь всегда покупал пакетик, отправляясь на поиски… Ну… Ага, вот! Крупные, маслянистые, в горсти… Замирая, ты направился к скамейке. Голубей видно не было, но это нисколько не смущало. Ты знал: стоит протянуть руку…

Внезапно из-за деревьев показалась чья-то фигура. Тёмная, высокая, она шла точно к той же скамейке. Ты почему-то остановился, притаившись за толстым стволом. Опёршись ладонями о шершавую влажную кору, слегка подался вперёд, уловив в походке что-то знакомое…

В отличие от тебя, Рогозина не высыпала семечки в ладонь. Она бросала их на асфальт и рядом, на сиденье. И голуби слетались к ней, гулькая и шурша крыльями, а она сидела прямо и неподвижно, только изредка глядя в темнеющее осеннее небо.

Да, ты был прав. Не только твоя Лариса – все голуби тут люди. Чьи-то люди.

_____________

1) somniatis/rerum (мечта/явь)

2) cogitationes/rerum (мысли/явь)

3) somnum/rerum (сон/явь)

4) cupiditas (желание)

5) existimans (размышления)

6) rerum/suspensis (явь/неизвестность)

7) rerum/excitatio (явь/пробуждение)

8) rerum? (явь?