Текст книги "Выжившие (СИ)"

Автор книги: Stasy Evans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Если честно, я и забыл, что ты можешь быть такой…

– Какой? – Я игриво улыбнулась. Рон шумно сглотнул.

– Чувственной. Сексуальной. Счастливой.

От последнего слова у меня свело желудок, и участилось сердцебиение, но виду я не подала.

– Может отужинаем чуть позже? – прошептала я, прижимаясь к мужу вплотную.

– Знаешь, я так устал… – промямлил тот, но я толкнула его на диван и села сверху, задрав платье чуть выше.

– Рональд Уизли, ты устал настолько, что готов отказаться от этого?

В этот момент я расстегнула ремень на брюках и запустила руку внутрь. Рон шумно выпустил воздух, с его губ срывались тихие стоны, пока я ласкала его член рукой и пылко целовала шею. Когда его глаза затуманились от возбуждения, я сдвинула белье в сторону и села на него сверху. Настойчиво. Жадно. Глубоко. Я двигалась медленно, позволяя нам ощутить друг друга, но вскоре стала ускорять темп. Между ног все горело, Рон хрипло стонал мне на ухо, а я все двигалась, сжимала пальцами его отросшие волосы и почти не дышала от наслаждения. Когда с моих губ сорвался громкий, протяжный и сладкий стон, наполненный блаженством, я изо всех сил вцепилась в спинку дивана, и у меня даже потемнело в глазах, а оргазм все не прекращался: шёл на спад, но я не останавливалась, и новые волны наслаждения накрывали меня. Я стонала так громко, как никогда прежде. Возможно, вино во мне взяло верх, а, может, наружу вырвалось то, что когда-то уже демонстрировало себя, но с другим мужчиной.

– Я даже не знаю, что сказать. – Рон тихо засмеялся, застегивая ремень на брюках. Я смущённо улыбнулась.

– Вино?

Рон кивнул и с благодарностью принял из моих рук бокал. Мы принялись за ужин. Он постоянно хвалил меня, с удовольствием поддерживал беседу, а я счастливо улыбалась, ведь у меня все получилось.

– Гермиона, в самом деле, ты сегодня потрясающая. Я уже вспомнить не могу тебя такой. Такое чувство, что у меня две жены. – Рон засмеялся.

– Прости меня, Рон, – внезапно серьёзно сказала я. Мужчина склонил голову набок.

– За что?

– За мой холод. Сначала я зациклилась на детях, потом на работе… Это неправильно.

– Ну, мне кажется, сегодня ты очень громко извинилась. Может, ещё парочка таких же извинений, и ты прощена. Хотя, – он положил руку на мое бедро, – я бы не отказался от таких извинений до конца жизни.

Я пылко поцеловала его, чувствуя, что мне нравится быть такой: дерзкой, чувственной, сексуальной. Неужели мне потребовалось столько лет, чтобы понять это?

После этого вечера я старалась не терять пыл. Старалась чаще готовить и чаще заниматься любовью с Роном. Я надеялась, что это заставит его перестать пропадать в аврорате по выходным, но этого не случилось. Раньше я думала, что дело в моей отстранённости, ведь в последний год он постоянно вновь исчезает на работе, но, видимо, работы действительно много, раз дома его не удерживает даже вкусный ужин и секс со мной. Однако в рождественские каникулы он практически всегда был дома, я помирилась с Розой, и впервые за долгое время мы были любящей счастливой семьёй. Но, как только начались рабочие будни, все вернулось на свои места. Рон жаловался на усталость, но был благодарен за мою заботу и ласку, а я просто старалась стать идеальной женой, и так прониклась сочувствием к супругу, что в очередное воскресенье приготовила ланч и отправилась в аврорат – сделать Рону сюрприз. На этаже было пустынно, стук моих каблуков эхом отлетал от стен. Я нашла лишь дежурного сотрудника, совсем молодой юноша поднял на меня сонный взгляд и нахмурил густые тёмные брови.

– Простите, я ищу Рональда Уизли… Он, видимо, работает вне аврората?

Парень нахмурился ещё сильнее, и его брови почти соединились в одну линию.

– А по какому вы вопросу, леди?

– Я его жена, меня зовут Гермиона Грейнджер-Уизли. Хотела принести ему обед. – Я с улыбкой потрясла контейнером с едой.

– Если вы его жена, то должны знать, что уже много лет нет надобности выходить на работу в уикенд, лишь за редким исключением.

Я растерянно заморгала, даже не зная, что сказать. Вместо ответа я положила контейнер на стол юноши и слабо улыбнулась.

– Тогда перекусите хоть вы, дежурство в уикенд – не самое приятное и лёгкое дело.

На ватных ногах я покинула здание, а в голове был лишь один вопрос: куда мой муж ходит больше года в выходные и зачем ему лгать? На него ответить мне мог только один человек, не считая самого Рона, и я аппарировала на площадь Гриммо.

Джинни встретила меня радостной улыбкой; мы слишком давно не виделись и не болтали, как подобает подругам.

– Неужели сама Гермиона Грейнджер-Уизли пожаловала в мой дом! – саркастично произнесла хозяйка и обняла меня. Я виновато улыбнулась.

– Джинни, не хочу показаться бестактной, но я пришла поговорить с Гарри, он дома?

– А где же ещё ему быть!

Действительно, подумала я, нормальный муж проводит время с женой и не врет ей столько времени о внеплановой работе.

– Но давай все же в ближайшее время встретимся с тобой? Мне не хватает нашей дружбы, – грустно сказала Джинни. Я ощутила укол совести.

– Обязательно, я обещаю, – заверила я и сжала руку подруги.

Гарри сидел в своём кабинете и занимался какими-то бытовыми проблемами, когда я постучала. Он удивился, увидев меня одну, но дружелюбно улыбнулся.

– Вот так неожиданность! Присаживайся. Хочешь чего-нибудь?

– Нет, спасибо. – Я улыбнулась и села на мягкий кожаный диван, облокотившись на подушки.

– Как твои дела? Давненько мы не собирались все вместе, как в старые добрые времена.

– Ты прав, но Рон ведь так много работает, – убедительно сказала я. – Весь последний год его в выходные дома трудно застать.

Гарри отвёл взгляд и на мгновение замолчал. Я сверлила его внимательным взглядом – изучала реакцию, и интуиция меня не подвела: Гарри явно что-то знает.

– Так как дела? Ты не ответила.

Он больше не поднимал на меня взгляд, перекладывая бумаги с одного места на другое.

– Гарри, где Рон?

– О чем ты?

– Посмотри на меня! – Гарри поднял удивлённый взгляд, услышав ноты стали в моем голосе. – Отлично. А теперь я повторю вопрос: где, черт подери, Рон вот уже больше года проводит свои выходные? Потому что я сегодня пришла в аврорат с ланчем и, как идиотка, объясняла дежурному, что пришла к своему мужу. Знаешь что он мне ответил? – Я подалась вперёд и выдержала паузу, наблюдая за растерянным другом. – Он сказал, что уже много лет нет надобности постоянно выходить на работу в выходные.

Гарри откинулся в кресле и растер руками глаза. Он молчал, явно не зная, как мне подать правду, или какую ложь предоставить, чтобы выгородить Рона.

– Гермиона, послушай… Это ваше с Роном дело, я не должен и не хочу в это встревать.

– Он тебе больше друг, чем я?

– Гермиона! – простонал мужчина и снял очки. – Не ставь меня перед выбором, это бесчестно.

– Бесчестно то, что ты столько времени поощряешь ложь Рона и даже сейчас не хочешь его предавать. Ты готов растоптать меня, но спасти его шкуру?

Не знаю, что такого Гарри увидел в моем взгляде, но вид у него был подавленный. Я знала, что давлю на его слабое место, но в данном случае считала себя правой. Он взял небольшой клочок пергамента и что-то нацарапал на нем, а затем молча протянул мне.

– Что это? – спросила я, принимая эту подсказку.

– Ты должна сама все увидеть, я не имею права рассказывать.

Я взглянула на записку. На ней кривоватым размашистым почерком был записан чей-то адрес. Я не хотела благодарить Гарри за это, поэтому просто кивнула и молча направилась к двери.

– Будь там без четверти семь. Надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь.

Поджав губы, я покинула дом на площади Гриммо. Внутри поселилось липкое чувство тревоги и страха. Что-то мне подсказывало, что сегодня вечером я увижу там не приятный сюрприз для меня самой.

В указанное время я прибыла по нужному адресу. Это был довольно шикарный ресторан в магловской части Лондона, поэтому я очень удивилась, в глубине души надеясь, что это действительно сюрприз, а я так просто оделась. На входе мой внешний вид окинули пренебрежительным взглядом, но снисходительно проводили за дальний небольшой столик. Когда официант услышал, что я заказала лишь воду без газа, могу поклясться, на меня уже повесили клеймо нищей и готовы были выставить наружу.

Я нервничала, постоянно смотрела на часы и даже не притронулась к стакану. Внезапно захотелось трусливо сбежать отсюда и ничего не знать. Мне было стыдно за эти мысли, но ведь не всегда правда действительно так необходима?

В начале восьмого все случилось. Сначала в дверях показалась симпатичная девушка, лицо которой мне было знакомо, а следом за ней вошёл довольный Рон. Он помог ей снять пальто и приобнял за талию. По его лицу было видно, что он невероятно горд своей спутницей и едва только не лопался от восторга. А она действительно была красива: густые светлые волосы длиной до поясницы, широко распахнутые голубые глаза, полные губы и очаровательная улыбка. Ко всему прочему у неё была соблазнительная фигура с пышными формами и тонкой талией. И все было бы идеально, если бы я не знала, что она глупая и совершенно посредственная личность. Ещё со школы Лаванда Браун кроме красоты не обладала больше ничем, а спустя столько лет, наверное, ещё обрела другие навыки, которые доводят моего мужа до экстаза.

Они сели за столик, к ним обращались учтиво и с улыбкой, складывалось впечатление, что эти двое довольно частые гости в этом месте, так как быстро сделали заказ и продолжили мило ворковать. Рон болтал, не закрывая рта, а Лаванда так громко и старательно смеялась, что я даже поморщилась. Не думала, что мой муж настолько шикарный любовник, раз есть необходимость так притворяться, что у него отменное чувство юмора.

На протяжении всего вечера я наблюдала, как Лаванда берет его за руку, вываливает свою грудь на стол, а Рон иногда гладил ее по коленке и как бы невзначай вёл руку вверх. В один из таких моментов меня чуть не вырвало, и я, подхватив свои вещи, пулей вылетела на улицу, жадно вдыхая свежий морозный воздух. Все мысли в голове перемешались, я не могла собрать их воедино и бездумно плелась по заснеженным улицам в пальто нараспашку, порой поскальзывалась на льду, но продолжала свой путь в никуда.

Домой я вернулась поздно, но Рона ещё не было. Несомненно, он сейчас кувыркался где-то с Лавандой Браун, а я лежала в нашей постели и даже не могла заплакать. Я тоже однажды много лет назад изменила ему, но это было единожды и мне до этого дня было невообразимо стыдно, а сейчас стало все равно. Может, я далеко не святая и не самая лучшая жена, но то, что столько времени делает Рон – это не ошибка, которую можно простить, это выбор взрослого мужчины.

Он вернулся под утро и забрался в нашу постель, под наше одеяло, а потом обнял меня той самой рукой, которая ползала под юбкой Лаванды на моих глазах. Я оцепенела от ужаса и омерзения и даже не смогла пошевелиться – так и пролежала до самого утра неподвижно и со стеклянным взглядом, мысленно прокручивая все увиденное.

На работу я ушла раньше супруга, так как тот никак не мог проснуться после своих похождений. Я чувствовала себя опустошённой, разбитой и морально уничтоженной, в висках стучало отбойным молотком. Я спешно закрылась в своём кабинете и молилась, чтобы меня сегодня все оставили в покое. Работа больше не спасала: сосредоточиться не получалось, я злилась и испытывала непреодолимое желание что-нибудь разбить. Мне было стыдно за своё презрение к Рону и при этом я знала, что он поступает со мной хуже, но разве можно здесь говорить о том, имеет право этот поступок быть лучше или хуже? Он сам по себе ужасен.

В обед ко мне постучалась Мариса и опасливо сообщила, что ко мне пришёл глава аврората – мистер Гарри Поттер. Едва скрыв раздражение, я позволила его впустить. Увидев меня, он на мгновение замер, а затем осторожно присел напротив. Я делала вид, что изучаю документы и мне совершенно нет дела до его появления.

– Ты пришёл помолчать? – не выдержала я, не поднимая глаз.

– Ты ходила вчера туда?

– Ходила.

Гарри растерялся от моих односложных ответов и не мог сообразить, как ко мне подступиться, так как явно чувствовал свою вину.

– Гермиона, мне очень жаль, но я правда не имел права влезать в это и рассказывать. Я миллион раз говорил Рону, что это недостойно, и, если он не любит тебя, то надо прямо об этом сказать, а не ходить налево. – Гарри нервно снял очки и стал протирать стекла краем пиджака. – Он… я не хочу его оправдывать, так как не понимаю этого желания усидеть на двух стульях и ожидать, что ни один не сломается.

Я глубоко вздохнула и отложила бумаги в сторону. Мне пришлось изучать свои руки, и взгляд зацепился за аккуратное обручальное кольцо на безымянном пальце. На секунду я замерла, а затем сняла его и решительно бросила в ящик стола.

– Гермиона, поговори со мной, прошу.

– Что ты хочешь услышать? Я не знаю, что тебе сказать. Не знаю, как мне теперь поступить. Моя семья разрушена окончательно, Гарри, – дрожащим голосом ответила я и сморгнула слезы. Мой собеседник поджал губы.

– Мне так жаль.

Я усмехнулась, а потом так внезапно взорвалась, будто лёд треснул и выпустил наружу из пучины напускного спокойствия всех запертых демонов.

– Как ты мог скрывать это от меня, Гарри? Ты струсил так же, как и этот подонок! Ты же мой друг тоже, но так поступил со мной! Ты лгал мне! Я целый год позволяла ему прикасаться к себе после этой тупоголовой Браун. – Я схватилась за голову. – Мерлин, Гарри, ты позволял ему столько времени меня унижать, а сейчас оправдываешься тем, что это не твоё дело и ты пытался его вразумить меня бросить! Превосходно, Гарри Поттер, но когда ты успел стать таким чёрствым и равнодушным?

– Не надо так, Гермиона! – взмолился мужчина. – Я не знал, как мне поступить.

– Ты выбрал обман. Я всегда была на твоей стороне, даже когда Рон не был, помнишь? А сейчас ты приложил руку к моему унижению. Вчера ты просил не ставить тебя перед выбором, но шутка в том, что ты и так этот выбор сделал.

– Послушай меня…

– Уходи, Гарри. Я видеть тебя не могу.

– Гермиона…

– Вон! – вскрикнула я.

Гарри вздрогнул, замешкался, не зная, какое сейчас лучше принять решение, но все же ушёл, тихо закрыв за собой дверь. Ему вслед полетела стопка бумаг, которая театрально замерла в воздухе, а затем медленно, словно снег, опустилась на пол.

Я разревелась. Сочно, ярко, громко. И позорно. Захлебывалась слезами, застрявшими в горле обидами и ядовитой жгучей болью. Я так старалась спасти этот брак! А он делал вид, что у меня все получается, и самое противное – заставил меня в это искренне поверить. И в тот день, когда я встретила его с ужином и своим желанием, он был у неё, и во все после, когда я ублажала его, проявляла инициативу, так как он устал, а чувство моей вины сводило с ума, он тоже был с ней. Был в ней. А мне доставались объедки с праздничного стола. Наверное, это и есть расплата за мой обман многими годами ранее.

Я возвращалась домой поздно, Рон уже обычно спал, а в выходной, по традиции, бежал трахать податливую Лаванду Браун. А ровно через неделю – в воскресенье – я терпеливо ждала своего мужа в нашей гостиной. Он вернулся раньше, чем ожидалось, румяный и едва скрывающий улыбку. Я с трудом подавила тошнотворный ком в горле и приняла уверенную позу.

– Привет. Есть что на ужин?

– Не успела приготовить.

– И чем это ты занималась? – усмехнулся Рон. – Муж приходит с работы голодный, а на столе шаром покати.

Он явно пытался шутить, за эти годы я научилась распознавать его юмор между кучи ненужной информации.

– Ознакомься с этим, пожалуйста. – Я равнодушно и небрежно бросила перед ним папку с документами.

– Что это?

Я молчала, пока он читал содержимое. Сначала мужчина хмурился, а затем его брови поползли вверх в изумлении.

– Документы на развод? Какого черта, Гермиона?

– Там уже стоит моя подпись, тебе всего лишь надо поставить свою. Не беспокойся, там нет подлости и ты будешь иметь полное право на общение с детьми, а также мы поделим этот дом, так как это совместно нажитое имущество. От тебя требуются обязательные ежемесячные выплаты детям – на их счета в Гринготсе, остальная финансовая составляющая по твоему желанию и платежеспособности.

Он несколько секунд молчал, а затем швырнул мне обратно эти бумаги.

– Ты с ума сошла? С какой стати? Я не буду это подписывать.

– Видит бог, я хотела по-хорошему.

Я аккуратно собрала документы в нужном порядке и подняла на мужа безразличный холодный взгляд. Рон был в бешенстве.

– Я знаю о тебе и Лаванде. Даже не пытайся оправдываться, я вас видела неделю назад в магловском ресторане. Также я знаю, что весь год ты врал мне о работе в выходные, чтобы быть с ней. Знаешь как я узнала? Принесла тебе в аврорат чертов ланч.

Мужчина опустил глаза и сцепил руки в замок. Капкан захлопнулся – теперь Рон в ловушке.

– Я обещаю, что твоя семья не узнает об истинных причинах нашего развода. Скажем, что это было обоюдное желание, так как мы давно живём как чужие люди. Я сохраню твою репутацию и честь перед родными, так что подписывай.

– Я должен объяснить все, – хрипло произнёс Рон.

– Я не хочу ничего слышать. Прошу тебя, просто подпиши, и я уйду. Без скандалов, подлостей и лишних эмоций.

– Хватит делать вид, что тебе все равно! – закричал он. – Хватит заставлять меня чувствовать себя полным ничтожеством, ты всегда это делала! Ты принижала меня и мои заслуги, тебя раздражало все, что я делаю, все было не так, как тебе угодно. Ты пилила меня. Ты была холодной и отчужденной. Ты даже не хотела заниматься со мной любовью, Гермиона! Помнишь эти периоды? Мы часто жили как соседи, а сейчас ты выставляешь меня чудовищем, это несправедливо.

– Черт возьми! – Я засмеялась. – Ты это хотел мне объяснить? Что я виновата в том, что ты год не мог удержать свой член в штанах или что струсил первым подать на развод, потому что боялся осуждения своей семьи, ведь тебя абсолютно все всегда ущемляют и принижают твои заслуги! Так ведь?

– Ты невыносима!

– Рон, ты слышишь себя? Я не святая, и ты прав во многом. Я неидеальная и была не всегда справедлива по отношению к тебе, но многократная измена – это выбор. Я даже не могу списать это на ошибку, ты из раза в раз принимаешь решение солгать мне и пойти к ней. Мерлин всемогущий, тебе даже не стыдно! – Я всплеснула руками. – Или тебе нравится унижать меня? Ты так самоутверждаешься?

– Ты снова это делаешь – унижаешь.

– Я защищаюсь, Рон! И мне страшно от того, что ты не слышишь меня и не понимаешь. Но, что ж, так было всегда. Подпиши, пожалуйста, документы. Клянусь, там все прозрачно.

Рон яростно притянул к себе папку и поставил везде свою подпись. Он так сильно вдавливал кончик пера в пергамент, что я испугалась – вдруг он его разорвёт. Когда все случилось, Рон молча ушёл и с силой захлопнул за собой дверь. Я вздрогнула, осмотрелась по сторонам пустого дома, села на ковёр и расплакалась, скрыв лицо ладонями.

Вот и все, так заканчиваются сказки, и начинается реальная суровая жизнь.

В следующий раз мы встретились у адвоката. Рон был мрачным и тихим, внёс коррективы в договор, желая оставить весь дом мне и детям. Я на это согласилась, но тем не менее чётко решила продать его, не имея желания жить в стенах, которые вобрали в себя слишком много воспоминаний, разочарований и боли – все это буквально давило на меня.

Только ленивый член многочисленного рыжего семейства не пришёл поговорить со мной. Молли причитала, плакала и винила во всем Рона, а я изо всех сил старалась поддерживать легенду, и мне было жаль, что он в очередной раз поступил как слабак, утаив горькую правду от всех. Джинни облегченно выдохнула и выразила радость, что пусть и спустя столько лет, но мы поняли, насколько не подходим друг другу. Я вымучено улыбалась и мечтала дожить до того времени, когда все, наконец, перестанут мусолить эту тему и заткнутся.

Джордж пришёл ко мне самым последним. Однажды вечером я открыла дверь, удивляясь позднему гостю, а там стоял он – и снежинки таяли в его огненных волосах.

– Можно войти?

Я молча пропустила его внутрь и также молча заварила горячий чай. Джордж с благодарностью принял у меня чашку.

– Если и ты начнёшь мусолить тему нашего с Роном развода, я кинусь в тебя авадой.

Джордж засмеялся. Я заметила, что за те пару месяцев, что мы не общались, он заметно оправился, лишь на дне глаз плескалась тень глубокой печали.

– Я просто подумал, что тебе нужен кто-то, кто поймёт. Ты уже дважды меня выручала, может настал и мой черёд?

– Мне бы не очень хотелось это обсуждать. – Я устало потёрла глаза. – Ещё надо как-то сообщить это детям, это самое сложное, учитывая характер Розы.

– Забудь хоть на минуту об этом, Грейнджер. Хоть на мгновение подумай о себе. Вы с малышом Ронни стали как кошка с собакой, что произошло? Я интересуюсь не из любопытства, а потому что ты мне небезразлична, и я хочу помочь тебе.

Мои губы предательски задрожали, и я разрыдалась. Джордж на секунду опешил, но в тот же момент сел со мной рядом и обнял. Я положила голову ему на грудь, вдыхая знакомый, но давно забытый запах, и дала волю истерике, не стыдясь своих слез. Могла ли я когда-то подумать, что однажды именно Джордж станет моим спасением? Мужчина крепко обнимал меня и гладил по волосам, а когда мои рыдания стихли, он отстранился и большими пальцами стёр со щёк слезы.

– А теперь рассказывай, что этот урод сделал с тобой.

– Джордж, пообещай мне, что никто не узнает, и это останется только между нами?

Он нахмурился, но кивнул.

– Скажи это вслух! – потребовала я. Джордж закатил глаза.

– Обещаю, положив руку на сердце.

Я прерывисто вздохнула, а затем вывалила на него всю правду, с каждым сказанным словом чувствуя лишь облегчение, как будто тяжкий груз упал с сердца. Джордж не перебивал меня и слушал с абсолютно невозмутимым лицом, а когда я закончила, он ещё с минуту молчал, осмысливая услышанное.

– Я сейчас пойду и убью его.

– Джордж! – взвизгнула я и потянула обратно на диван. – Ты мне обещал.

– Я не думал, что он сотворил такое! Грейнджер, он просто мразь, он унижал тебя столько времени, обвинил во всем, потакая своим сраным комплексам, а потом позволил тебе скрыть правду. Какого черта ты его защищаешь?

Я давно не видела Джорджа таким разъярённым. Его глаза пылали гневом, а в интонации было столько яда и ярости, что я немного пожалела о своём поступке.

– Я не хочу, чтобы наши дети однажды узнали правду, не хочу создавать для них неблагоприятную атмосферу лишь за тем, чтобы потешить своё самолюбие и позволить всем меня пожалеть, а Рона – уничтожить. Мы взрослые люди, Джордж, и должны нести ответственность за свои действия, должны предвидеть последствия, чтобы иметь возможность защитить тех, кого любим.

Джордж изумленно смотрел не меня долгим пронзительным взглядом, а затем на выдохе произнёс:

– Ты потрясающая, Грейнджер.

Я подняла на него смущённый взгляд. Что я видела в его глазах в этот момент? Восхищение и нежность, от которой у меня сердце пустилось в пляс.

Все произошло слишком быстро: вот мы сидим, застряв в неловкой паузе, и в то же мгновение Джордж меня целует. Я настолько опешила, что не сразу сообразила, как мне себя вести, но мужчина продолжал настойчивые попытки меня целовать, и я сдалась. Он навис надо мной, а я расслабилась, вспоминая давно забытый вкус его губ и то чувство невесомости, что Джордж мне дарил. Я зарывалась пальцами в его волосы, прижимала к себе все теснее, тяжело дышала и напрочь теряла рассудок от его прикосновений. Эти сильные руки блуждали по моей обнаженной коже, забираясь в самые укромные и запрещённые участки, а мне было все равно; сейчас существовал только Джордж и я. На миг он остановился, вглядываясь в мои глаза, и ухмыльнулся, увидев устроивший его ответ на немой вопрос.

Когда Джордж был во мне, я теряла связь с реальностью, жадно глотала ртом воздух и впивалась ногтями в его обнаженную широкую спину. Он кусал мою шею и непрерывно двигался внутри, я лишь выгибалась ему навстречу, требуя продолжения. Мужчина хрипло стонал мне на ухо, и в один момент я утратила контроль над своим разумом и телом. Я заставила его перевернуться на спину и села сверху, двигаясь плавно и наслаждаясь каждой секундой. Джордж сжимал мою грудь в ладони, а другой задавал ритм моим бёдрам. В глазах потемнело, дыхание замерло, и в это мгновение я испытала взрыв удовольствия, который стал разливаться раскалённой лавой по каждому миллиметру моего тела. Я замерла, смакуя наслаждение, но Джордж подмял меня под себя, даже не вытаскивая член, и стал двигаться во мне быстрее, ещё и ещё – я сбилась со счета, сколько таких взрывов было; в последний я едва не потеряла сознание от болезненно приятного чувства.

Я лежала у него на груди совершенно обессиленная, не имея сил даже пошевелиться. Уверена, что, если бы потребовалось встать, мои ноги бы подкосились. Помимо усталости я чувствовала себя невероятно целой, как будто пустота внутри вновь заполнилась, и это было настолько правильное чувство, что не вызывало ни капли удивления.

– Я так сильно скучал по тебе, Грейнджер, клянусь, все эти пятнадцать лет.

Я разлепила сонные глаза и слабо улыбнулась, зная, что он этого все равно не увидит.

– Ты думаешь, мы поступаем правильно?

– Да к черту все! Выходя замуж за этого осла, ты тоже думала, что поступаешь правильно, и посмотри, что из этого вышло.

– Все возвращается бумерангом и в троекратном размере. Нам обоим вернулось.

– Однако я ни о чем сейчас не жалею, Грейнджер. Весь этот кошмар стоил твоих множественных оргазмов благодаря мне.

Я цокнула языком, а Джордж засмеялся, считая свою реплику невероятно остроумной.

– А Рон, наконец, нашёл партнёра, который по развитию ему уступает. И все счастливы.

– Даже не хочу сейчас о нем говорить, – буркнула я и поудобнее устроилась в его объятиях.

– Как скажешь. Мы можем поговорить, например, о твоих множественных оргазмах.

– О, заткнись, умоляю, иначе я выставлю тебя на мороз без одежды.

Он засмеялся и уткнулся носом в мои волосы. Впервые за много лет, засыпая, я чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Пока я привыкала быть с Джорджем и скрывать это от всех, время неумолимо быстро шло вперёд, и было необходимо сообщить детям о переменах в нашей жизни. Мы с Роном навсегда останемся семьёй, даже если будем до конца своих дней ненавидеть друг друга, потому что у нас есть дети, и именно они нас связали намертво.

Мы с Роном условились встретиться в Хогвартсе. Он предварительно договорился обо всем с Макгонагалл, и детей отпустили с последнего урока ради встречи с нами. Я стояла в одиночестве возле главного входа, Рон как всегда опаздывал, поэтому мне оставалось только ёжиться от сквозняка и кутаться в шарф. Март медленно вступал в свои права, снег начинал таять, поэтому всюду на солнечной стороне была грязь и слякоть, а твёрдый и серый снег лежал в тени угрожающими глыбами.

– Привет, – послышался голос моего уже бывшего мужа.

– Ты опоздал.

– Задержался на работе.

– На работе ли? – выплюнула я, не поворачиваясь к нему, но, могу поклясться, мужчина скривился.

– Не начинай.

Я промолчала и обняла себя руками, вдыхая поглубже свежий воздух. Сзади послышались шаги, и мы оба инстинктивно обернулись. Хьюго радостно подпрыгнул и подбежал к нам, раскрыв руки для объятий, а Роза, затянув потуже рыжий хвост, стояла в стороне.

– Не хочешь нас обнять? – поинтересовался Рон.

– Ваше появление не сулит ничего хорошего, так как вы бы не пришли, лишь потому что соскучились.

Она скрестила руки на груди, а я не переставала удивляться тому, какой у неё стал скверный характер. Складывалось ощущение, что ее раздражало абсолютно все в этом мире.

– Роза, прекрати себя так вести, в чем твоя проблема? – закипал Рон, но я одёрнула его, не желая провоцировать скандал без повода, так как повод у нас и так есть.

– Ты права, мы пришли по делу, но это не значит, что мы не скучаем.

– Мамочка, а я получил «превосходно» у профессора Флитвика! – сообщил Хьюго. Роза закатила глаза.

– Правда? Ты такой молодец, солнышко. – Я тепло улыбнулась и погладила сына по волосам.

– Мы гордимся твоими успехами, – добавил Рон. Хьюго зарделся и выпятил грудь вперёд – точь в точь Рон в его возрасте.

– А как твои успехи, Роза? – спросила я.

– Как всегда, все превосходно. Лучше расскажите, что вынудило вас прийти лично.

Мы с Роном переглянулись, и я поняла, что отдуваться придётся мне.

– Вы же оба знаете, что мы с папой вас очень любим и, что бы ни случилось, это никогда не изменится? – Дети кивнули. – Наши отношения никак не влияют на сильную любовь к вам обоим. Вы знаете, что иногда люди… не могут жить вместе всю жизнь по определённым, самым разным причинам? Порой лучший выход – это расстаться… Это не значит перестать быть семьёй и поддерживать друг друга.

– Мама, я не понимаю, – заныл Хьюго. Я не успела открыть рот, как ему ответил Рон.

– Мы с мамой решили развестись.

– Как это? – удивлённо спросил сын.

– Это значит, что родители больше не любят друг друга и будут жить раздельно, тупица, – фыркнула Роза. Я посмотрела на неё с немым укором.

– Это не так, – запротестовал муж. – Я люблю вашу маму, просто… – Он замялся и беспомощно уставился на меня.

– Просто иногда, чтобы быть счастливыми, необходимо отпустить друг друга. Это решение далось нам с трудом, но мы хотим, чтобы вы знали, ничего не изменится.

– Ну да, конечно, – язвительно заметила Роза. – Просто папу мы будем видеть только по праздникам.

– Почему? В любое время, когда только захотите, да и выходные никто не отменял.

– Прекрасно, вот только в выходные ты работаешь, папочка.

Роза смотрела на него с вызовом. Рон стушевался и кинул на меня короткий взгляд. Я не смогла сдержать усмешку.

– Обещаю, это изменится, – тихо ответил он.

– Верится с трудом.

Хьюго в это время стоял возле стены и ковырял промерзшую землю носом ботинка.

– Роза, перестань, – строго велел Рон. – Не забывай, что мы твои родители, а не друзья, с которыми можно разговаривать как тебе вздумается.

– Очнись, папа, ты все время был занят чем-то более важным, чем я, а в последний год тебя просто не существовало в моей жизни. Даже мама находила больше времени на нас, хотя ее должность поважнее твоей.

Это было похоже на словесную хлесткую пощёчину. Рон покраснел от злости, а мне хотелось смеяться и обнять мою прекрасную дочь.

– Я уверена, что в итоге они и разводятся из-за работы, – продолжила она, обращаясь к брату. – Потому что это им дороже всего.

– Хватит, Роза Уизли! – прикрикнула я. – Я устала терпеть твои выходки и делать скидки на переходный возраст, ты уже села нам на шею и свесила ноги.