Текст книги "Выжившие (СИ)"
Автор книги: Stasy Evans
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== Часть 1 ==========
Пять лет прошло с тех пор, когда я поделилась с вами своей другой точкой зрения на канон, но вот уже более двух лет меня не покидало чувство недосказанности, и настал тот час, когда пришла пора по-настоящему закончить эту сложную историю Гермионы и Джорджа. Вы готовы? Тогда мы начинаем.
Я люблю его не настолько, чтобы остаться. Он любит меня не настолько, чтобы удержать. Хэппи энды бывают разные. Иногда расставание – тоже победа.
Тяжело вздохнув, я крепко сжала в руке свадебный букет из диких орхидей и шагнула навстречу новой жизни.
Новая жизнь.
Я искренне считала, что изменю свою жизнь так же радикально, смело и отчасти безрассудно, как изменила Рону, но на деле не изменилось ничего. Только лишь к моей фамилии через дефис добавилась приставка Уизли. И Гермиона Грейнджер-Уизли правда пыталась стать идеальной женой и лучшей версией себя.
Я ставила свою карьеру на второй план, училась готовить максимально сносно, что у меня получалось с трудом, но я стискивала зубы и начинала заново; была заботлива, внимательна, не критиковала Рона. Демоны моей вины грызли все, что ещё оставалось от прежней Гермионы, и однажды я забуду, кем была.
Рон был счастлив. Гарри считал, что замужество пошло мне на пользу, сгладив мои шипы. По мнению моей матери, я раскрыла в себе скрытый потенциал любви и нежности, и обручальное кольцо на пальце разбудило во мне чувственную женщину. Все вокруг были так счастливы за нас с Роном, за мое магическое перевоплощение, что мне становилось противно. Неужели никто из близких людей даже не заподозрил меня во лжи? Я никогда не была хорошей лгуньей, даже в детстве родителям всегда с лёгкостью удавалось вывести меня на чистую воду, но сейчас все были так ослеплены небывалым счастьем за меня, что никто не мог и мысли допустить, что это все театр одного актёра.
С Джорджем мы почти не виделись. Исключением были лишь семейные ужины и праздники, но там мы даже не смотрели друг на друга. Мы стали подозрительно чужими для окружающих, но никто ни о чем не спросил. Все как будто хотели верить в ту ложь, которую я подала как остывшее блюдо. Все просто с улыбкой проглотили это.
А потом Джордж снова сблизился с Анджелиной, и очень скоро стало известно об их предстоящей свадьбе. Об этом я узнала утром за чашкой кофе, разбирая почту. Этот конверт был особенным: роскошный пергамент, золотая атласная лента, а внутри все тем же золотом выгравировано приглашение на свадьбу Джорджа Уизли и Анджелины Джонсон.
Мои губы дрогнули, в глазах защипало, но вопреки всему я рассмеялась. Закрыла ладонью глаза, из которых текли горячие слёзы, и смеялась, держа дрожащими пальцами красивый лист.
Ни в день свадьбы, ни перед ним я не разговаривала с Джорджем об этом. Когда мы с Роном вручали супругам подарок, Джордж остановил на мне долгий взгляд, а затем кривовато ухмыльнулся, заметив, как я нервно поджимаю губы, чтобы не издать ни звука. Он отвёл свой самодовольный взгляд и обнял Анджелину, а его мысленный посыл ударил меня по лицу. Теперь он сравнял счёт. 1:1. Ничья.
Не прошло и года с этих событий, как я забеременела. Не знаю почему именно в этот момент, но я осознала, что это точно конец нас с Джорджем. Ни мое замужество, ни его женитьба не давали мне такого чувства, а нечто совсем крошечное отрезвило меня. Именно после рождения дочери я стала восстанавливаться, отдавая ей всю себя. Я снова становилась неидеальной женой, раздражительной и нетерпимой к некоторым недостаткам Рона, а все это компенсировала всеобъемлющей любовью к Розе. Она стала центром моей вселенной, и именно благодаря дочери я смогла вытеснить Джорджа из головы. Мне больше не было больно видеть его с Анджелиной. А Джордж, в свою очередь, даже смотреть не хотел на Розу. Они с Роном однажды едва не подрались из-за его равнодушия, ведь даже Перси таял, словно мороженое, рядом с этим рыжеволосым ангелом. Но я не злилась, а лишь злорадно улыбнулась и вскинула брови, глядя на него прямым взглядом. Я всегда побеждаю. 2:1, Джордж, и я снова веду в счёте.
Я не хотела признаваться в том, что прошлое до сих пор имеет надо мной какую-то власть.
А через год ожидаемо на свет появился Фред Уизли младший. Я лишь усмехнулась тогда. Не знаю, что за воля судьбы, но мальчишка родился бледным, веснушчатым и возмутительно рыжим. Впервые увидев его, Джордж заплакал, а у меня защемило сердце, и захотелось обнять его – такого счастливого и растерянного, но я, поймав его взгляд, лишь улыбнулась ему. Вопреки моим ожиданиям, Джордж улыбнулся мне в ответ, и на сердце стало так тепло и спокойно. Наши дети спасли нас.
Потом родился Хьюго – полная копия Рона как внешне, так и по характеру. Если Роза была частью меня самой, то Хьюго не унаследовал от меня ничего, и я солгу, если скажу, что это меня не расстроило. Неужели я действительно не люблю Рона ни капли?
Через пару лет и у Джорджа появилась дочь – точь в точь мать. И я с радостью приняла эту весть. Быть может, я ошиблась во всех своих домыслах и едва не лишила Джорджа того счастья, что он имеет сейчас. Пустота в его сердце, наконец, заполнилась. Я хотела верить, что и в моем тоже.
Мы научились жить заново, словно не было той ошибки, которая чуть не стоила нам всего того, что мы имеем сейчас. И мне бы хотелось, чтобы счастливый конец был именно таким – добрым и простым, но разве в моей жизни когда-нибудь было все просто и легко?
Я вернулась из министерства довольно поздно, мой высокий пост требовал максимальной отдачи, но я не жаловалась, мне нравилась моя работа, тем более дети были в Хогвартсе, а в постель к Рону торопиться не хотелось уже несколько лет. Как только этой осенью и Хьюго отправился в школу, я облегченно выдохнула. Рон, мне думается, тоже, учитывая, что уже около года он не пилит меня моей отстранённостью. Я старалась не думать о том, к чему это все однажды приведёт, и что мы будем делать, когда дети вырастут. Возможно, Джордж и счастлив, а вот я редкими бессонными ночами иногда позволяю себе представлять, что бы было, если бы…
Рон уже поужинал, судя по наличию грязной посуды в раковине. Я глубоко вздохнула и прикрыла глаза, скрывая раздражение и вселенскую усталость. Есть не хотелось совершенно, поэтому я заварила себе чай и распивала его в одиночестве, устремив пустой взгляд в окно.
– Привет. – Послышался голос мужа. Я вздрогнула.
– Привет.
– Ты поздно.
Он говорил это не с упреком, в его голосе отчётливо проскальзывало равнодушие. Обычный будничный разговор людей, которые как будто больше не любят друг друга.
– Много работы, ты же знаешь.
Мужчина кивнул и налил воду в прозрачный стакан.
– Ты даже не представляешь, что произошло. Никогда не догадаешься, – произнёс Рон и начал томительно медленно осушать стакан. Я вопросительно приподняла брови.
– Даже не буду пытаться угадывать, я слишком устала для таких шарад.
– Анджелина ушла от Джорджа. Если говорить точнее – сбежала.
– Как это? Почему? – Я округлила глаза.
Рон пожал плечами.
– Джордж никому не рассказывал, что у них проблемы, никто даже не догадывался, поэтому мама рыдает весь день.
– Кошмар. Неужели больше ничего неизвестно?
– Ты можешь пойти к нему и спросить сама. Он, наверное, снова разбит и будет нуждаться в твоей помощи.
В интонации мужа слишком явно проскочила издёвка и цинизм, ранее ему совсем несвойственный. Мы никогда за более чем десяток лет не поднимали эту тему. До этого дня.
– На что ты намекаешь, Рональд? – раздраженно спросила я.
– Ни на что. Мне правда его жаль. Остаться одному с двумя детьми…
– Что?
Я была удивлена, возмущена и добита. Как женщина в своём уме может бросить мужчину я примерно понимала, но как она может оставить своих детей? Какой надо быть гадиной, чтобы так поступить?
– Джордж вернулся с работы, а там записка и просьба позаботиться о детях. Наверное, ты была права, когда считала, что им не следует быть вместе.
Я промолчала, глядя в одну точку расфокусированным взглядом. Рон ещё пару минут постоял и, не зная, что ещё сказать, ушёл в спальню. А я половину ночи сидела на холодной кухне и пыталась справиться с эмоциями. Какая-то часть меня умоляла зайти к нему и поговорить, но я помню, чем это закончилось в прошлый раз.
Октябрь подходил к своему логическому завершению, а это означало приближающийся день рождения Хьюго. Я знала, что он очень любит «Всевозможные Волшебные Вредилки», поэтому у меня даже сомнений не возникло где искать ему подарок. Чтобы не встретиться с Джорджем один на один я отправилась туда в разгар рабочего дня – в свой обеденный перерыв. Внутри, как и всегда, было шумно, суетно и весело. Я улыбнулась, когда возле меня проскочил темноволосый мальчишка в круглых очках, так напомнивший мне Гарри, только шрама в виде молнии не было на лбу. Я осматривала каждый прилавок, подметив, что ассортимент продолжает расширяться и пестреть интересными товарами. Фред бы гордился своим братом, так как Джордж практически в одиночку поднял этот магазин после войны, когда людям так нужно было веселье.
– Ну надо же! Сама Гермиона Грейнджер почтила мой скромный магазин своей персоной!
Я вздрогнула, услышав знакомый голос и шутливо-колкую интонацию в нем.
– Здравствуй, Джордж. – Я сухо улыбнулась и поправила прядь волос, выбившуюся из строгой причёски.
– Дай угадаю, – он подошёл ближе и скучающе покрутил в руках какую-то яркую вещицу с полки, – Ты пришла узнать что же случилось.
Я фыркнула, поражаясь его наглости, от которой так отвыкла.
– Если ты забыл, через неделю день рождения моего сына, и я выбираю ему подарок.
– И это все? Не буду лукавить, я разочарован.
– Надеялся, что я снова приду тебя жалеть? Помнится, тебе это не особенно нравилось.
– Почему же? Впоследствии было очень приятно.
Он мне ухмыльнулся, а я втянула в себя воздух и понадеялась, что не раскраснелась, как школьница.
– Рада была поболтать, Джордж, – подвела черту я и продолжила изучать ассортимент, но краем глаза наблюдала за ним.
Джордж переминался с одной ноги на другую, будто ему до боли хотелось поговорить со мной, но он не знал что сказать.
– Вот, подари ему это.
Мужчина протянул мне небольшую прямоугольную вещицу чёрного цвета. Я нахмурилась, и он поспешил объяснить.
– Это волшебный музыкальный проигрыватель. Там есть наушники, так что он сможет слушать модную бессмысленную музыку, не разрушая психику окружающих.
Я улыбнулась.
– Мистер Уизли подкинул идею?
– Да-а, – протянул тот, почёсывая рыжую макушку, – я немного доработал магловский плеер. Если честно, я просто устал слушать на полную громкость музыку Фреда, поэтому идея была как нельзя кстати.
– Спасибо, Джордж, я возьму его, Хьюго любит музыку. Думаю, ему понравится, но я не видела их в продаже.
– Я пока не запустил массовое производство. Если честно, этот малыш – лишь второй мой экземпляр.
Я снова улыбнулась и провела пальцами по корпусу плеера. Мне было приятно, что Джордж проявил такое участие, и было также приятно просто поговорить с ним – без шуток, колкостей и чего-то подобного. В груди что-то предательски зашевелилось, когда он мне широко улыбнулся. Он будто совсем не изменился за эти годы: все тот же лисий взгляд и озорная улыбка подростка.
– Мне нужно возвращаться на работу. Увидимся.
Джордж мне кивнул и провожал взглядом до самой двери: я чувствовала его обжигающий взгляд затылком. У выхода я обернулась, поддавшись порыву.
– Мне жаль, что так плохо вышло с Анджелиной.
Мужчина грустно улыбнулся.
– Не надо, Грейнджер, не порти момент.
Я коротко кивнула и спешно покинула магазин. Возможно, мне следовало все же поговорить с ним, но я физически больше не хочу никого спасать. Единственный человек, которого мне необходимо вытаскивать из трясины – это я сама. Наверное, пора сосредоточиться на своей жизни.
Через несколько дней после дня рождения Хьюго мне пришло письмо от Минервы Макгонагалл. Она настойчиво просила меня заглянуть в школу, чтобы обсудить поведение Розы. Я нахмурилась.
– Все в порядке? – спросил Рон. Я и не слышала, как он пришёл.
– Нет. Как тебе это? – Я протянула ему письмо. – У нашей дочери неудовлетворительное поведение!
Рон засмеялся.
– Брось, наверное, нашалила вместе с Джеймсом. Она хоть и отличница, но характер у неё бунтарский.
– Это не смешно.
– Гермиона, маму постоянно приглашали на такие разговоры из-за близнецов. Она ребёнок, и ей свойственно проказничать. Не делай из неё ханжу.
– Вроде меня? – Я гневно уставилась на супруга.
– Ты была не такой уж и ханжой. Ну может только чуть-чуть…
– Рональд!
А в его глазах плясали смешинки, и будто не было в этот миг той пропасти, что расколола наши отношения на до и после. В груди потеплело, и даже расхотелось злиться на Розу.
– Я завтра же отправлюсь в Хогвартс и выясню все.
– Не будь с ней слишком строга, Гермиона. – Рон погладил мою руку, и я даже вздрогнула от этого прикосновения. – Вспомни нас в школьные годы.
Я не смогла сдержать улыбку. Может у нас с Роном ещё не все потеряно? Может мы ещё сможем склеить этот наш карточный домик. Может ещё не слишком поздно.
С самого утра, воспользовавшись каминной сетью, я отправилась в Хогвартс. Я не была в стенах родного замка очень много лет, и, поэтому стоило мне переступить порог, какое-то волнующее чувство нахлынуло на меня. Столько связывает нас с этими каменными стенами… Воспоминания вихрем закружились в голове, и меня даже слегка замутило. Несмотря ни на что, школьные годы были лучшими в моей жизни, а все, что наступило после, принесло только разруху и пустоту, которую я пытаюсь заполнить изо всех сил, но у меня не получается. В школе было тихо, шли уроки, и лишь редкие фигурки учеников попадались мне навстречу. Некоторые останавливались и смотрели на меня своими широко распахнутыми глазами. Я была героиней войны, и многие дети выросли на историях о нашей победе. С годами внимание к нашему трио поутихло, но все равно оставались те, кто не могли его скрыть.
Макгонагалл сидела в директорском кресле и изучала какой-то пожелтевший от времени пергамент. Когда я вошла, она сняла свои неизменные прямоугольные очки и взглянула строго, словно это я в чём-то провинилась.
– Мисс Грейнджер, садитесь, мы ждём ещё одного человека.
Я послушно села на стул и сложила руки на коленях, потупив взгляд. Мне показалось, будто женщина слабо улыбнулась, но в то же мгновение снова надела непроницаемую маску серьёзности. Стало немного легче, и я позволила себе расслабиться и осмотреться. Все поменялось. В кабинете больше нет разного рода звенящих и гудящих занятных вещиц, как было во времена Альбуса Дамблдора. Теперь здесь только книги, пергаменты, перья и удивительный порядок.
Вошедший в кабинет Драко Малфой вывел меня из равновесия. Липкое чувство тревоги поселилось в моей груди.
– Мистер Малфой, присаживайтесь.
Блондин остановил на мне короткий взгляд и повиновался. Драко Малфой изменился. Больше нет этих прилизанных платиновых волос, теперь он достаточно коротко стрижётся и даже позволил себе отпустить лёгкую щетину, которая добавляет его аристократичной сдержанности немного небрежного легкомыслия. Если бы я не знала его, то назвала бы довольно привлекательным мужчиной, но лишь до тех пор, пока у него закрыт рот.
– Мы можем начинать, директор? Может у Грейнджер и есть куча времени, чтобы прохлаждаться, но у меня нет.
Я закатила глаза, но с усилием промолчала. Макгонагалл пропустила этот выпад мимо ушей.
– Что ж, я хотела обсудить с вами обоими поведение ваших детей. Мне категорически не нравится, что они постоянно ссорятся, провоцируют друг друга и устраивают беспредел.
– Директор, позвольте заметить, что это девчонка постоянно провоцирует моего сына на конфликт. Быть может в их низшем обществе принято себя вести, как животные, но не в моей семье.
Он все также манерно и тошнотворно растягивал гласные подобно своему отцу и все также вёл себя, как свинья.
– Справедливости ради, Драко, Скорпиус всегда первый подначивает Розу, – мягко произнесла женщина. – Научите своего сына более сносным способам выражать симпатию к девочке.
Малфой чуть не лопнул от негодования, а я едва сдержала смех под лукавым взглядом директора.
– Мой сын ни за что в жизни не проявит симпатию к отпрыску этой. – Он брезгливо скривился, кивнув в мою сторону.
– Даже если и проявит, то Роза скорее таракана съест, чем ответит твоему обожаемому сыночку взаимностью.
Малфой фыркнул, но промолчал.
– В любом случае, мистер Малфой, я рассчитываю, что вы объясните сыну, как не надо себя вести аристократу. А вы, мисс Грейнджер, объясните Розе, что бить мальчиков в лицо – не самое разумное решение. Проблему нельзя решить насилием.
– Она ударила Скорпиуса? – удивилась я.
– Видите, директор, эта семейка неадекватна, их надо изолировать подальше от нормального общества. Ее ребёнок не может вести себя подобающе в социуме! – распалялся Малфой. Я закатила глаза и цокнула языком.
– Да закрой ты уже свой грязный рот, Малфой! Забыл мой фирменный удар? Кажется, я тогда сломала тебе нос.
На его бледном лице проступил лёгкий румянец.
– Мерлин Всемогущий! – Макгонагалл всплеснула руками. – Если вы сами ведёте себя, как дети, притащив в мой кабинет чемодан своих обид, то о чем мне с вами разговаривать? Конечно, дети смотрят на вас и подражают! Уму непостижимо, вы же взрослые люди!
Укол стыда поразил меня в цель. Судя по опущенному взгляду блондина, ему тоже стало не по себе после слов директора. Через некоторое время он прочистил горло и спокойным голосом произнёс:
– Я понял вас, директор. Проведу с сыном воспитательную беседу позже. Надеюсь, вы накажете его достаточно строго.
– Я, в свою очередь, тоже объясню Розе, что такая линия поведения неправильна. Спасибо, что поставили меня в известность.
Минерва Макгонагалл удовлетворенно кивнула и отпустила нас. Выйдя из кабинета, я почувствовала себя провинившейся школьницей, которую только что отчитали по всей строгости.
– Даже не рассчитывай ни на сикль рода Малфой, пусть твоя дочь не надеется на такие глупости.
– Малфой, твоя семейка и за даром никому не нужна.
Тот фыркнул и собирался ответить мне что-то едкое, но я развернулась и пошла прочь, не желая больше купаться в его бесконтрольной желчи. Послышался звонок колокола, и я решила не откладывать разговор с дочерью в долгий ящик.
Роза шла мне навстречу вместе с Джеймсом, они смеялись и перешучивались. Невольно мне вспомнилось, как я когда-то была на ее месте, а на месте Джеймса – Гарри. Тоска по юношеству окутывала меня все сильнее, пока я находилась в Хогвартсе.
– Мама? – Роза остановилась, и улыбка в момент пропала с ее веснушчатого лица.
– Привет, миссис Уизли! – радостно поприветствовал Джеймс. Я ему улыбнулась и потрепала по лохматым волосам. – Роз, я на обед, догоняй.
– Это так ты рада видеть мать?
– Рада, просто я не ожидала!
Роза обняла меня, и я поцеловала ее в рыжую макушку. Волосы пахли чем-то сладким – цветочно-медовым. Я поглубже втянула в себя этот запах и улыбнулась.
– Так какими судьбами, мам?
– Макгонагалл вызывала меня к себе. – Роза напряглась и помрачнела. – Догадываешься почему?
– Малфой сам виноват. Я ни о чем не сожалею.
– Роза, насилие – это не выход! Нужно уметь решать проблемы мирным путём, словами!
– Он не понимает слов! – взвизгнула девочка. – Я не знаю, как ещё его обозвать, чтобы он отцепился. Ему все равно, а мне нет.
– Что он говорит?
– Что во мне течёт не кровь, а дерьмо, потому что моя мать грязнокровка, а отец жалкий и нищий кусок навоза.
Я вздохнула.
– Это же не так. Зачем обижаться на ложь? Обижаться можно только на то, что соответствует действительности.
– А разве он не прав? – внезапно холодно спросила Роза.
– Нет. Я – маглорожденная волшебница, но от этого мои магические способности ничуть не хуже, чем у других, может даже лучше, а твой отец – уважаемый человек, он один из лучших авроров. Тебе должно быть стыдно за такие мысли, Роза Уизли.
– Ненавижу быть Уизли, – прошипела она. – Это унизительно.
– Да как ты можешь так говорить? – удивилась я.
– Могу! Потому что эта фамилия превращает меня в ничтожество! Все знают, какой дедушка поехавший!
– Роза, ещё хоть слово грязи, и я ударю тебя по губам.
– Да? А как же «проблемы не решаются насилием»? А, мама? Все это пустой звук!
Я не успела ничего сказать, как она сорвалась с места и убежала. Я только закрыла глаза и поджала губы. Мне кажется, мой подростковый период прошёл более гладко.
Вернувшись в министерство, я поспешила закрыться в своём кабинете: мне было необходимо отвлечься от проблем и спрятаться от них в своей работе. Спустя час моих безуспешных попыток заняться делом разболелась голова. Я тяжело вздохнула и помассировала виски. Отношения с Роном, переходный возраст дочери, отчёт, который необходимо сдать уже завтра, головная боль, которая грозилась вновь перерасти в мигрень… Уже несколько лет ее приступы пару раз в год сводят меня с ума. Мой лечащий врач шутит, что я слишком яростно пытаюсь использовать свой мозг на все сто процентов, вот он и не выдерживает натиска – капризничает. Я порылась в сумочке и выудила из дальнего кармана небольшую склянку с сильным обезболивающим. Принятие его сулило слабость, сонливость и подавленность, поэтому я постучала по пузырьку ногтями и убрала обратно. Будем считать это моим очередным испытанием на выдержку.
В дверь постучали. После моего разрешения войти в проеме появилась голова моей секретарши. Она мне виновато улыбнулась, увидев мой уставший вид.
– Что ты хотела, Мариса?
– Миссис Уизли, к вам пришли… Я пыталась ему объяснить, что сейчас не лучшее время, так как у вас много дел, но…
– Но я сказал, что у тебя всегда много дел. Мне кажется, у министра их меньше, чем у тебя.
Я практически застонала от негодования, когда услышала голос Джорджа, а затем и он сам бесцеремонно вошёл в мой кабинет. Мариса нервно закусила губу.
– Спасибо, Мариса, этот человек всегда делает то, что ему вздумается. Возвращайся к работе.
– И принеси нам кофе, куколка. – Джордж ей подмигнул.
– Не надо кофе, Мариса, – твёрдо сказала я, а, когда она вышла, продолжила, – Моя секретарша – не обслуга, кофе выпьешь позже.
– Какая ты гостеприимная, – фыркнул Джордж и развалился на стуле, закинув одну ногу на другую.
– Что тебе нужно, Джордж? У меня правда сейчас много дел и ко всему прочему очень болит голова.
– Я слышал, что хороший секс снимает головную боль. Не пробовала?
Я закатила глаза, а тот сидел и ухмылялся.
– Обязательно воспользуюсь твоим советом. Ближе к делу. Или ты пришёл действовать мне на нервы?
– Ладно, Грейнджер, я просто тяну время, потому что вообще не знаю стоило ли приходить. – Мужчина вмиг стал серьёзным, а я даже отложила в сторону документы и подняла на него внимательный взгляд. – Мне нужно с кем-то поговорить, но по воле судьбы ты когда-то была единственной, кто понимал меня правильно.
– Джордж, я не против выслушать тебя, но сейчас совсем неподходящее время…
– Я понял тебя. Не стоило мне вообще это начинать. Прости, что побеспокоил.
Он уже взялся за дверную ручку, и я, чертыхнувшись, окликнула его. Возможно, Джордж пользуется мной, зная, что я ему не откажу, а, может, ему правда необходимо поговорить именно со мной; в любом случае, я сама хотела знать правду. Джордж обернулся, и я жестом руки пригласила его сесть обратно.
– Думаю, немного времени я все же найду для тебя.
Он ухмыльнулся и снова принял расслабленную позу. Не знаю почему, но из-за предстоящего разговора у меня сжимался желудок от сковывающего чувства тревоги.
– Почему Анджелина ушла, Джордж? – тихо, почти ласково поинтересовалась я.
– Потому что ей никогда не нужна была семья. Она всегда выбирала свою спортивную карьеру, а я хотел горячий ужин, ласковую любимую женщину рядом и заботливую мать наших детей. Анджелина не хотела детей. Фред получился спонтанно, на втором ребёнке настоял я. Анджелина же бежала из дома при любой удобной возможности. У тебя нет ничего выпить?
Я опомнилась только когда он переспросил снова и растерянно покачала головой.
– Я не держу на работе алкоголь.
– Жаль. Но черт с ним, оно и к лучшему. Так о чем я? – Джордж щёлкнул пальцами. – Ах да! Почему же от меня сбежала жена? Да потому что она не любила меня. Никогда. Ни единой минуты за все эти четырнадцать лет. Она хотела летать, хотела побеждать, хотела славы и свободы, которой я пытался ее лишить, приковав к дому, к детям, но ничто не смогло ее удержать. В один момент ее терпение лопнуло, и она трусливо сбежала.
– Она не имела права так поступать с детьми, Джордж. И она должна была понимать и принимать последствия своих поступков.
– Я не виню ее за то, что ушла, в этом я виню себя. Я не должен был на неё давить, но мои убеждения и желания были слишком категоричны. Я виню ее только в одном: в том, что она не любила меня, но продолжала обманывать в надежде, что я внезапно превращусь в Фреда. А я оставался собой, и ее это злило, но она продолжала быть со мной.
Джордж уставился в одну точку и замолчал. Что я видела в его взгляде? Пустоту. Там не было ничего: ни злости, ни боли, ни отчаяния… Только всеобъемлющая пелена пустоты – как будто напротив меня сидит мертвец. От этих мыслей липкий холод охватил мою кожу, и я вздрогнула. А Джордж все не двигался, мне же было страшно нарушать эту гнетущую тишину. Возможно, он сейчас слишком далеко – там, где был однажды счастлив – мне хотелось в это верить.
– Ты говорил с ней о ее поступке? – осторожно спросила я. Джордж часто заморгал и перевёл на меня равнодушный взгляд.
– Конечно. Я тебе только что пересказал почти весь наш разговор, исключая лишь скандальные и нелицеприятные подробности. И, знаешь, что страшно, Грейнджер? Сначала я едва сдержался, чтобы не ударить ее, потому что, черт возьми, это самое меньшее, что она заслужила, а потом, долгими ночами обдумывая все, я испытал облегчение. Эгоистичное и сладкое. Для детей случившееся – это кошмар наяву, а я, наконец, могу выдохнуть, как будто Анджелина все эти годы высасывала из меня жизненные силы.
– Почему ты никому не рассказывал о проблемах?
– Кому, Грейнджер? – Он усмехнулся и запустил пальцы в рыжие волосы. Я невольно залюбовалась этим плавным движением, но вовремя одернула себя. – Я мог прийти к тебе, но наши взаимоотношения были разрушены.
– У тебя много братьев. У тебя есть Джинни. Я уверена, что никто не отказал бы тебе в помощи.
– Мне нужна была только ты.
Он посмотрел мне в глаза прямым честным взглядом, а у меня от его слов воздух из лёгких вышибло. Заметив, что моя непробиваемая броня начинает рушиться, он отвернулся.
– Знаешь, что самое страшное? Я не знаю что говорить детям, потому что их мать не хочет проводить с ними время. А я остался один на один с девятилетней дочерью, которая ночами плачет и зовёт маму. Грейнджер, я даже не умею заплетать ей косички. Я не могу приготовить нормальную еду для неё. Я не всегда успеваю читать ей сказки на ночь. Клянусь, Грейнджер, когда Роксана плачет, я готов задушить Анджелину голыми руками.
Его голос сорвался на хрип в последней фразе, и он поднялся на ноги. Джордж мерил шагами мой кабинет и не поворачивался ко мне. Именно сейчас вся его запертая боль вырвалась наружу: боль не за себя, а за своих брошенных несчастных детей. Мои глаза заслезились, и больше всего мне хотелось подойти к Джорджу сзади и обнять его так крепко, будто это помогло бы унять эту ноющую боль.
Мужчина стоял у окна, сунув руки в карманы брюк. Я видела его идеальный печальный профиль и хотела забрать хотя бы часть этой боли себе. Смахнув горячие слёзы, я все же подошла к нему, но лишь осторожно положила руку на плечо и несильно сжала его. Джордж даже не пошевелился.
– Ты должен быть сильным ради детей, Джордж. Ты замечательный отец.
Он резко повернулся.
– Грейнджер, ты счастлива?
– Что? – Я опешила от такого вопроса. Джордж взял меня за плечи и взглянул в глаза.
– Ты счастлива, что все сложилось так? Ты довольна своей жизнью?
– У меня хорошая работа, замечательные дети – сам как думаешь? – Я поёжилась, чувствуя себя неуютно от его прикосновений.
– А Рон?
– К чему эти вопросы? Если ты снова от отчаяния будешь задавать неуместные вопросы, то не стоит этого делать.
Джордж усмехнулся, опустил руки и сделал шаг назад.
– Если хочешь, заходи в гости на выходных, Рокси будет рада видеть тебя.
Я неуверенно кивнула и стояла не двигаясь. Джордж подхватил своё пальто с вешалки и уже в дверях обернулся.
– Тебе не нужно было отвечать на этот вопрос. Ответ на него я знаю уже пятнадцать лет. Спасибо, что выслушала.
Дверь за ним закрылась, и я молча рухнула в своё кресло, обхватив голову руками. В глазах все плыло и подташнивало с нарастающей силой, голова страшно раскалывалась. На секунду мне показалось, что я теряю сознание от боли, поэтому из последних сил нащупала в сумке заветную склянку и сделала пару глотков. Когда темнота в глазах рассеялась, тошнота отступила, а боль начала утихать, я растеклась по креслу, чувствуя испарину на лбу и озноб во всем теле. Испытание на прочность провалено. Я проиграла.
Разумеется, я не воспользовалась приглашением Джорджа ни на предстоящих выходных, ни на следующих за ними. Мне не хотелось признаваться, что я боялась не боли и слез ребёнка, а Джорджа. Я боялась сознаваться, что он все ещё имеет надо мной власть даже спустя полтора десятка лет. Гермиона Грейнджер больше не юная и сломленная войной девочка, она превратилась во взрослую успешную женщину, но до сих пор у неё в груди ноет от фразы, брошенной Джорджем, и от его неуместных вопросов. Мне было стыдно за эту слабость, стыдно, что я понятия не имела, как с ней справиться.
Когда эмоции от недолгой встречи поутихли, и я начала входить в обычный ритм жизни, ко мне пришло четкое осознание, что пора восстанавливать по кусочкам мою семью. Я старалась не думать о закономерности моих желаний, которые строго пропорциональны запретным чувствам и мыслям, возникающим в моей голове.
В один из выходных, когда Рон проводил время в аврорате, я приготовила вкусный ужин, привела себя в порядок, надела красивое белье под не менее эффектное платье, распустила волосы и подкрасила губы. Сквозь отражение на меня смотрела красивая и уверенная в себе женщина, и я ей улыбнулась.
Рон пришел достаточно поздно, но я терпеливо его ждала, попивая красное сухое вино из широкого бокала. Муж замер, увидев меня и изысканно накрытый на двоих стол. Я ему улыбнулась и зажгла свечи.
– Гермиона? У нас какой-то праздник? – удивился он и закатал рукава рубашки до локтей, демонстрируя крепкие руки.
– Я решила, что мы давно не проводили время вместе. Как я тебе? – В продолжение своего вопроса я покрутилась перед ним.
