Текст книги "Still Here (СИ)"

Автор книги: Stasy Evans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Из омута воспоминаний меня вывел запах гари. Я чертыхнулась и наспех сняла безнадежно испорченную сковороду с плиты, отправив ее под холодную воду, а угольки, бывшие моим ужином – в мусорное ведро. Кофе тоже сварить не удалось, так как я ушла в себя так глубоко, что не заметила, как он убежал.

Иногда эти провалы в прошлое пугали, но я не умела их контролировать, они были одновременно и спасательным кругом и его отсутствием: я не тонула окончательно, но и не могла вдохнуть воздух полной грудью, хотя отчаянно боролась за жизнь. А стоит ли? Встряхнув головой, я поднялась наверх и набрала полную ванну воды, залила туда морскую соль, пену, разделась и легла, чувствуя, как тепло приятно разливается по венам и расслабляет мышцы.

Я уставилась на светло-голубой потолок, напоминавший мне цвет глаз Фреда, и почувствовала новый укол боли. Стало невыносимо холодно даже в горячей воде, мурашки окутали меня невидимыми путами, заставляя дрожать.

Ведь Фред не хотел отпускать меня с друзьями на поиски крестражей, но разве могла я оставить Гарри и Рона одних в беде, а брать Фреда с собой было бы слишком рискованно. Наверное, он был очень зол и растерян, когда после свадьбы мы втроем исчезли. Но не было ни дня, когда бы я не вспоминала о нем, не было ни дня, когда бы я с замиранием сердца не слушала радио, где оглашали имена погибших.

Мы не виделись девять месяцев. Спасало только то, что изредка по радио на специальной волне звучал его голос, который придавал мне сил и уверенности. Однажды во время очередного эфира он упомянул обо мне, и я расплакалась под понимающим взгляд Гарри, который, кажется, жалел, что позволил нам разлучиться.

– И на сегодня, пожалуй, все, – послышался голос Римуса Люпина.

– Постойте, – сказал Фред и выдержал театральную паузу, что было в его духе. – Если ты меня сейчас слышишь, знай, я люблю тебя, и каждый день жду. Возвращайся скорее.

Мое сердце тогда оборвалось и упало куда-то в район желудка, грудь сдавило, и я осознала, насколько скучаю по нему, по его сильным и нежным рукам, по его доброй и озорной улыбке, задорным глазам, в которых постоянно пляшут чертята… Скучаю до ноющей боли, до невыносимой тоски.

А в день нашей встречи, тогда, в Выручай-комнате, мы еще с минуту стояли друг напротив друга, будто не веря своим глазам, будто это сон, и только потом я бросилась ему в объятия. Если бы я только знала, что обнимаю Фреда в последний раз, то ни за что бы не отпустила. Я жалею о том, что не сказала ему на прощание, что люблю. Он это знал и так, но я должна была сказать!

С силой вцепившись в бортики ванной, я закрыла глаза и погрузилась на дно. Пока воздух слишком быстро заканчивался в легких, я отчетливо представила родное и до боли любимое лицо: каждую яркую веснушку на лице, каждую трещинку на манящих губах, вечно изогнутых то в улыбке, то в усмешке, рыжие волосы, горящие на солнце ярче пламени. Как приятно было касаться их руками; как я любила засыпать у него на груди и слушать тихое сердцебиение. Но его сердце уже не бьется, а тело навсегда погребено под сырой землей. Я иду к тебе, ты только дождись…

«Открой глаза!» – отчетливо прозвучал голос Фреда в моей голове, и я распахнула глаза, немедленно выныривая на поверхность.

Я закашлялась, тяжело и часто дышала, пытаясь прийти в норму. Когда спустя несколько минут мое дыхание выровнялось, я вылезла из теплой воды и обернулась полотенцем. Зеркало запотело, поэтому я медленно провела по нему ладонью, чтобы взглянуть на свое отражение.

– Что же я делаю? – прошептала я.

Мне хотелось верить, что это Фред спас меня, что он рядом, но мой рациональный склад ума давал понять, что это всего лишь плод моего воображения. Я выдаю желаемое за действительность, мой мозг в опасной для жизни ситуации работает в разы лучше, что и помогло ему подобрать нужный ключ к моему спасению. А Фред умер.

Я вытерлась, надела любимую мягкую пижаму и вернулась в комнату, где села напротив зеркала, взяла в руки расческу и стала расчесывать мокрые и спутанные волосы. В отражении была не я, а лишь подобие меня, причем очень жалкое и ничтожное. Губы искусаны в кровь, крупные синяки залегли под глазами, но больше всего пугал взгляд – пустой и безжизненный, так и кричащий о том, насколько мне наскучила эта жизнь, насколько мне здесь плохо и невыносимо. Я смотрела самой себе в глаза и падала все глубже в пропасть, выбраться из которой не было надежды, и уже на автомате расчесывала кончики каштановых волос.

Вдруг, заметив что-то не ладное, я перевела взгляд чуть правее и выше, и увидела, как из отражения на меня смотрит Фред. Смотрит так печально и улыбается, но улыбка до небесно-голубых глаз так и не дошла. Вот же он стоит! Живой! Спустя несколько мгновений я выронила расческу, вздрогнула и резко обернулась, но за моей спиной, конечно же, никого не было. Я вновь посмотрела в зеркало, но кроме моего напуганного отражения там никого не было. Почудилось?

– Джордж, это ты? – нерешительно позвала я, глубоко внутри понимая абсурдность этого предположения.

Ответом мне послужила тишина, и я, еще немного посидев, глядя на то место, где стоял Фред, легла в постель, прямо поверх одеяла, не желая укрываться. Внизу хлопнула дверь, оповестившая о приходе Гарри. Друг заглянул ко мне в комнату, но я притворилась, что сплю, и он вышел, тихонько закрыв дверь.

– Фред, если ты здесь, подай мне знак, – прошептала я.

Две минуты я лежала в полной тишине, вглядываясь в темноту комнаты и надеясь, что сейчас что-то произойдет, но все было по-прежнему.

– Пожалуйста, Фред, – взмолилась я, размазывая слезы по щекам. – Я прошу тебя.

Но ничего не происходило. Я всхлипнула, легла набок и положила руку на пустующую сторону постели, представляя, что там лежит Фред. Наверное, так и сходят с ума.

Когда я проснулась с первыми лучами солнца, то тут же села, заметив, что спала, укрытая одеялом. Слабо улыбнувшись, я с нежностью провела рукой по пустой и холодной половине постели.

– Спасибо, – прошептала я.

Возможно, меня укрыл Гарри, которому зачем-то вновь понадобилось войти ко мне и проведать, но я хотела верить, что это сделал Фред, хотела верить, что он подал мне знак. Я встала с постели и босыми ногами побрела в ванную, где привела себя в порядок и заплела непослушные волосы в косу. Надев джинсы и футболку, я спустилась в кухню, где как раз завтракал друг и читал газету.

– Привет, – улыбнулась я.

Гарри поперхнулся напитком и уставился на меня, словно приведение увидел.

– Привет. Ты улыбаешься и встаешь с постели? – изумился он.

– Скажу больше, я даже завтракаю. – Я заговорчески подмигнула парню и налила себе кофе в чашку.

– Ты не подумай, я, конечно, рад и все такое, но… почему?

– Нужно жить дальше. Пусть мне невыносимо больно и тяжело, пусть я этого и не хочу, но я должна. Вот помогу Джорджу с восстановлением магазина и поеду в Австралию, чтобы вернуть родителям память, – поделилась я.

– Грандиозные планы, – заметил друг. – Когда собираешься приступить?

– Завтра, – я откусила от булочки с вишневым джемом кусочек и запила кофе, – а на сегодня у меня есть одно важное дело.

– Какое?

– Навестить кое-кого. – Я залпом допила бодрящий напиток и энергично подскочила со стула. – До вечера.

Аппарировав на кладбище, находящееся недалеко от деревушки Оттери-Сент-Кэчпоул, я аккуратно отворила дверь железной оградки, которая поддалась с жутким скрипом, и вошла во владения мертвых. Вдоль заросшей тропинки располагалось множество могил, вымощенных ровными рядами. Некоторые надгробия были запущены и постепенно уходили под землю. От этого зрелища сердце обливалось кровью: об этих людях либо давно позабыли родственники, либо уже и вовсе некому сюда приходить и навещать их. Я поежилась и пошла дальше, стараясь не вчитываться в то, что написано на могильных плитах. Свернув на узкую тропинку, ведущую вглубь кладбища, я чуть ускорила шаг. Казалось, что в этом месте даже не пели птицы, а звенящую тишину нарушал лишь шелест листьев на ветвях многовековых деревьев.

Дойдя, наконец, до нужного места, я остановилась и, замявшись, все-таки села на колени возле надгробия, сделанного из белого камня. На нем было аккуратно выгравировано каллиграфическим шрифтом золотого цвета:

Фредерик Уизли

1 апреля 1978 – 2 мая 1998

– Ты всегда велел мне оставаться сильной, – тихо начала я. – И я буду сильной. Я позабочусь о Джордже, не оставлю его, обещаю.

Я стерла ладошкой предательскую слезу, которая медленно стекала по моей щеке, и попыталась улыбнуться.

– Давай, скажи, что я размазня, наматываю сопли на палец и веду себя просто отвратительно.

Немного помолчав, я добавила:

– Я очень люблю тебя, Фред. Прости, что не сказала это в тот день. Но если бы я только знала… – я зажмурилась и глубоко вдохнула в себя воздух, пропитанный солнцем. – Никогда не отходи от меня, ладно?

Помолчав несколько минут, я повела волшебной палочкой, и передо мной расцвел венок из белых орхидей, который я бережно положила рядом с надгробием, встала на ноги, отряхнув колени, и возвела глаза к небу.

Яркие солнечные лучи пробивались сквозь сочную листву и слепили меня, отчего я невольно зажмурилась, а потом и вовсе закрыла глаза.

Он все еще здесь.

Я чувствую это.